При слове «боишься» Замелькацкому стало еще хуже: ровно настолько, насколько он был уверен в решении бизнес-проблемы, на столько же он был неуверен в себе. Точнее, он был уверен, что все опять будет плохо!..
– За рулем, конечно же, ты?.. – Дима опять как-то нехорошо прищурился.
Замелькацкий не мог понять, что он подразумевает. «А почему бы и нет?! Почему бы и не за рулем? – пронеслось у него в голове. – Единственное, что удерживало меня от руля – это алкоголь. Но это лекарство я принимать больше не буду ни за что!.. Если повторится вчерашний день – всему конец!»
– Разумеется я! – проговорил Замелькацкий. – Кстати, вчера я хотел поехать домой на машине…
– А никто и не возражал!.. Но ты же вчера куда-то с такой скоростью понесся!.. Я думал, ты к девушке, а ты…
– А что я?..
– Учти, нам жизненно важно, чтобы ты реализовал свое предложение!.. —вместо ответа железным голосом проговорил Дима. – Иначе…
«И тут напирают!» – с тоской подумал Замелькацкий. Припомнились последние разговоры с Сергеем Васильевичем.
Улучив момент, когда он оказался в комнате один, Замелькацкий пошарил по Интернету и разослал в несколько мест свое резюме.
В самом конце рабочего дня, прекрасно понимая, что тот может после этого подумать, Замелькацкий попросил взаймы у Димы небольшую сумму. Тот тут же полез в карман за бумажником, но через мгновение как-то заколебался…
– А хочешь, возьми завтра с утра в бухгалтерии авансом?.. Как будто на бензин… Я подпишу!.. В худшем случае, они у тебя вычтут из зарплаты!..
«Не доверяет!.. А как ты думал?!.. Разумеется, не доверяет. Но и я ему не доверяю!»
По дороге домой Замелькацкому припомнился Боня, их встреча в ресторане быстрого обслуживания. Как он радовался тогда! С каким обожанием взирал на Боню!.. Ему казалось, что с тех пор он стал жестче и менее наивным. Что так преобразило его? Атаки? Смешно!..
Нет, с тех пор произошли не только атаки.
35
На следующее утро Замелькацкий поставил будильник на максимально позднее время. Проснувшись, едва успел собраться и позавтракать – надо было выходить на работу. Промедли он еще немного и точно опоздает.
Встреча была уже назначена. Сразу по приходе на работу им с Димой надо было выезжать на машине в «Лексис-Нексис».
Погода стояла чудная!.. Замелькацкий давно уже ходил в одном пиджаке и даже так было немного жарковато. Никакого выхода придумать он не мог. Он понимал, что будет плохо, но «будь, что будет!» – думал он.
С ужасом ожидал он предстоявшего. Но вместе с тем было легко. Теперь не надо было даже бороться. Он смотрел по сторонам. «Неужели вот это ясное солнечное утро, эти согретые теплом улицы, эти улыбающиеся прохожие – и есть тот обреченный корабль, с которого не спасется ни одна крыса?! Должно быть, писатель слишком увлекся своими фантазиями. Того, что он мне нарассказывал просто не может быть».
«Во всех случаях, – подумал Замелькацкий с каким-то мстительным торжеством. – Мне уже и без тонущего корабля сейчас так плохо, что начни корабль погружаться в воду, мне не только не станет хуже, но может быть даже и полегчает: когда все начнут тонуть и барахтаться, на мое странное поведение перестанут обращать внимания».
Он спустился в метро. Он ожидал что вот-вот начнутся и без того как-то припозднившиеся атаки, тем более, что момент был из тех, которые они больше всего любили – времени было в обрез. Накануне перед его уходом из офиса Дима сделал ему замечание, что он опоздал. Следовательно, сегодня опаздывать было никак нельзя. Придись бы ему сейчас из-за атак вернуться домой – он точно заявится в офис через тридцать минут после начала рабочего дня. Дима, конечно же, придет вовремя, ведь им надо сразу же выезжать. Никакие атаки сейчас были не только не желательны, но и невозможны. «Ну же, где вы?!..»
«Ага, вот они!» Замелькацкий почувствовал какое-то неприятное движение в животе. Но следом ничего не произошло. Он понял: самое неприятное уготовано на потом, на время их поездки на машине в «Лексис-Нексис», когда он будет за рулем. Беда, задумавшая погубить его, просто не хотела размениваться на мелочи. Она ждала главного. А главным на сегодня была поездка в «Лексис-Нексис». Вот там-то ему и предстоит мука!.. Во рту у него пересохло – он вообразил все…
В офисе он появился за несколько минут до девяти. Без опоздания. Дима уже был на месте. На нем был новый темно-синий костюм в строгую едва заметную полоску, свежая рубашка, искусно повязанный темно-синий галстук. Пахнущий хорошим дорогим одеколоном, свежий (не иначе, благодаря кисломолочной диете!), спокойным, уверенным голосом отдающий распоряжения сотрудникам, Дима выглядел эдаким суперменом, идеальным вариантом сотрудника процветающей компании.
«Вот бы тебя сейчас по дороге прохватило!» – с безнадежной тоской подумал Замелькацкий и понял, что ужасно завидует. Хотелось бы ему стать таким… Нормальным человеком! Как все!..
Но видно судьбой ему был уготован другой жребий – тонуть, погружаясь в пучину все глубже и глубже…
– А-а, ты пришел… – через некоторое время, словно впервые его заметив, проговорил Дима. Голос его был сух, взгляд холоден. – Поедем…
Он вытащил из кармана ключи, протянул их Замелькацкому.
Они пошли вниз.
«Скорей бы! – подумал Замелькацкий. – Скорей бы все началось, погубило меня окончательно. Ведь после этого должно начаться новое, другое. Уж лучше оно!.. То, что сейчас, терпеть больше нет сил!»
Так рассуждая сам с собой он подошел к машине. Она ужасно нагрелась на солнце. Внутри была просто парилка. Дима нехотя открыл дверь и влез внутрь.
– Включи кондиционер…
Они тронулись. Охранник уже ждал возле распахнутых ворот. Странно, но Замелькацкий в эти первые несколько минут поездки успел испытать наслаждение от езды: тяжелый автомобиль, легко слушавшийся руля, удобнейшее сиденье… Он выехал на улицу и медленно, как всегда медленно потащился в потоке. Ехать быстрее не было ни малейшей возможности.
Все-таки оно началось: с каких-то медленных коловращений в животе, с легких, словно пробующих свою силу атак… Замелькацкий не сдержался и издал едва слышный истеричный смешок. Но он был уверен – Дима его различил.
Тот не поворачивал головы.
– Плетутся еле-еле… – произнес Замелькацкий, стараясь показать, что именно к этому относился его смешок.
Дима молчал. Молчание его было каким-то странным, – он словно ждал чего-то…
«Нет, не может быть! Это мне просто кажется. Дима не может ждать этого. Такого он себе просто не может вообразить!» – проносилось в голове у Замелькацкого. Живот начало скручивать сильнее. «Конечно же! Вот оно и пришло!»
Он старался не думать, что может сейчас произойти. Нужно дотянуть до «Макдональдса»!
Как весь этот период может кончится. Его спасет Ариелла? Смешно! Он вылетит с работы? Наверняка. Превратится в бомжа? Вряд ли. Родственники не дадут.
– Жарко, да?.. – проговорил вдруг Дима.
Замелькацкий очнулся от мыслей, понял, что лоб и виски его покрыты мелкими капельками пота. Но это не от жары. Вовсю работал кондиционер и в машине теперь не было жарко.
Дима продолжал изучающе смотреть на него…
Замелькацкому вдруг стало значительно тяжелее… Он жутко занервничал.
«Чего он уставился?! Если так пойдет, до Макональдса мне не продержаться… О, боже!»
Он испытал чудовищный приступ. Он знал, что в самый последний миг, когда, кажется, спасение будет невозможным, он испытает облегчение. Но следующий приступ будет действительно последним. Перетерпеть его не удастся. Это будет девятый вал.
– Дима, нам, кажется, придется остановиться… Я… Мне…
Дима вдруг отвернулся и уставился в пол. Он не произносил ни слова.
Как назло, движение было очень медленным. До «Макдональдса» было ехать и ехать.
– Пожалуйста, если тебе нужно, остановись! – проговорил вдруг Дима каким-то подавленным голосом, по-прежнему не глядя в его сторону.
Замелькацкий начал прижимать машину к обочине. Вот они, наконец, остановились. Бежать здесь было совершенно некуда: высокие кирпичные дома, в первых этажах – магазин одежды, хозяйственный, продуктовый. Между домами виднелся двор, уставленный автомобилями.
Дима молчал, как-то исподлобья, словно таясь, поглядывая по сторонам.
Замелькацкому в этот момент стало легче. К тому же, теперь, когда Дима уже знал, что по дороге они опять будут останавливаться, Замелькацкому было в определенном смысле нечего терять, а это значительно разряжало атмосферу… Он решил попробовать все же доехать до «Макдональдса» и тронул автомобиль с места… Дима исподтишка посмотрел на него.
У «Макдональдса» Замелькацкий остановился.
Когда, вернувшись после недолгого отсутствия, он сел за руль, ему отчаянно хотелось воскликнуть «Ну, что же ты ничего не спрашиваешь?!», но Дима упорно молчал.
Замелькацкий бросил реплику по поводу предстоявших переговоров, Дима с каким-то подозрительным энтузиазмом прокомментировал ее. Движение стало посвободнее и дальше Замелькацкий к собственному удивлению смог немного понаслаждаться ездой – он ловко перестраивался, обгонял, машина шла отлично, делая сильное ускорение даже при очень незначительном нажатии на педаль газа. Но потом опять начались атаки.
– Я остановлюсь! – уже почти наверняка зная, что Дима опять ничего особенного на это не скажет, заявил Замелькацкий.
– Конечно-конечно! Если тебе нужно! – с подозрительной готовностью воскликнул Дима.
Замелькацкий умудрился дотянуть до той самой закусочной, у которой они останавливались в предыдущий раз. Так они полностью повторили весь маршрут прошлой поездки со всеми остановками…
Во время переговоров Замелькацкий отлучался не один, а целых два раза. По сути дела переговоры провел один Дима, а он только присутствовал на них в перерывах между своими отлучками. Но специалист из «Лексис-Нексиса» ничего не сказал по поводу этого. Он лишь с любопытством смотрел на Замелькацкого каждый раз, когда тот возвращался после своих отлучек.
«Чертова деликатность!» – раздражался Замелькацкий. Он был близок к истерике, но атаки не прекращались, наоборот, они стали еще сильней и ему пришлось останавливаться на обратном пути уже не один, как в прошлый раз, а два раза – и у закусочной и у «Макдональдса».
Дима не проронил ни слова, но вид у него был ужасно подавленный. Словно это ему приходится постоянно бегать.
«Хоть бы ты спросил меня о чем-либо! Обругал, посмеялся! Мне было бы легче!»
Но Дима, наоборот, замыкался все сильнее… Уже минут через двадцать после того, как они вернулись в офис и Замелькацкий, ожидая чего-то ужасного, сидел, ничего в нем не видя, перед экраном монитора, Дима вернулся откуда-то и велел, чтобы Замелькацкий договорился со своим человеком о встрече на сегодня, часа через полтора.
– Поедем с Михаилом Михайловичем! Это его распоряжение! – очень чопорно и сухо заявил Дима.
– За рулем буду я? – посмотрев на Диму, как ему казалось, более, чем красноречивым взглядом, спросил Замелькацкий.
– Нет-нет… Поедем на его джипе с шофером, – поторопился ответить Дима.
– Я пойду пообедаю? – спросил Замелькацкий.
– Да. Только сначала договорись…
Замелькацкий быстро позвонил своему знакомому – тот согласился принять их через полтора часа – и отправился на улицу…
Он шел по улице. В принципе, ему уже было на все наплевать. Но при мысли о Мих-Михе, о той брезгливой роже, которую тот обязательно скорчит, когда по дороге начнутся атаки и придется выходить… А быть может он дотерпит до фирмы знакомого?.. Нет!.. Он больше не в состоянии терпеть это ужасное унижение!..
Замелькацкий уверенно шел в сторону забегаловки. Время было самое что ни на есть обеденное, а потому вероятность встретить там кого-либо из их фирмы – весьма высока, но уже, кажется, и на это было ему наплевать! Ему хотелось одного: покоя!..
Он заказал харчо, котлеты, большую порцию водки… В ожидании, пока официантка – молоденькая, растрепанная девушка – принесет заказ, поглядывал на часы. Времени было в обрез!.. Практически сразу после того, как он вернется в офис, им надо будет выезжать. Это и хорошо!.. Водка не успеет выветриться, он будет чувствовать себя совершенно уверенно.
Эх, часики-часики! Он так и не купил для них новый ремешок, а разбитое стекло уже, наверное, не поменять никогда. Сколько раз за эти дни он, обливаясь ледяным потом, смотрел на них, считал минуты?.. Всему конец!
Официантка принесла заказ. Замелькацкий махом опустошил стакан, посмотрел по сторонам: пока ему везло – никого из сотрудников фирмы в забегаловке не было.
Пообедав, Замелькацкий торопливо пошел к офису. От того, как он низко пал, ему следовало испытывать тоску, но он, как ни странно, чувствовал себя отлично. Раскрасневшийся то ли от водки, то ли от горячего супа, с приятным туманом в голове, он вошел в их комнату.
Дима сидел за столом одного из подчиненных.
– Я обо всем договорился! Едем?
– Конечно! – ответил Дима, набрал по телефону Мих-Миха, перебросился с ним несколькими фразами.
– Он готов!.. Спускаемся вниз, – Дима встал.
Спустившись вниз, к входной двери, Замелькацкий вынужден был минут десять простоять рядом ним в коридоре. И хотя Замелькацкий дышал в сторону, стояли они близко друг от друга и по тому, как быстро помрачнело лицо Димы, Замелькацкий понял, что он все учуял.
Вслед за спустившимся Мих-Михом они прошли к огромному джипу, стоявшему перед подъездом. Дорога заняла не больше сорока минут. Впрочем, она могла занять и час, и два – Замелькацкий из-за этого не тревожился!
Короткие переговоры прошли отлично. Все предыдущие заявления и обещания Замелькацкого были полностью подтверждены. Мих-Мих на этих переговорах почти все время молчал. Замелькацкий, несмотря на туман в голове отлично справился со своей ролью. Само собой, отлучался никуда ему не пришлось.
Дима, казалось, тоже был доволен…
36
Все имущество, которым сотрудник пользовался в фирме – компьютер, телефонный аппарат – ему передавалось под роспись. Увольняясь, он должен был точно так же под роспись сдать его обратно завскладу. На столе у Замелькацкого не было телефонного аппарата – он до сих пор пользовался аппаратом другого продавца, сидевшего по соседству.
После того, как они вернулись с переговоров, Дима велел Замелькацкому написать заявку на получение телефона… Уже перед самым концом рабочего дня Замелькацкий, держа в руках заявку, на которой стояло несколько подписей, отправился на первый этаж к завскладу фирмы за телефонным аппаратом.
Он постучался к нему в комнату, но дверь оказалась заперта. Проходивший мимо водитель бросил:
– Он у Семеныча!
Семеныч занимался хозяйственными вопросами – командовал уборщицами, вкручивал лампочки взамен перегоревших, ремонтировал мебель. В самом конце коридора у него была своя комнатка.
Открыв дверь, Замелькацкий обнаружил, что завсклада у Семеныча нет…
– Заходи, заходи! – Семеныч сидел за маленьким столом.
По углам и вдоль стен комнаты стояли метлы, лопаты, специальные щетки для мытья пола.
– Да мне завскладом нужен… Сказали он у вас!..
– Сейчас он сюда подойдет… Заходи, заходи!.. – как-то через-чур настойчиво приглашал его Семеныч.
Замелькацкий вошел в комнату, притворил за собой дверь. Ему стало любопытно: что нужно от него Семенычу?
– Садись вот сюда!.. – Семеныч подвинул Замелькацкому стул.
Затем не стесняясь достал из шкафчика большую пластиковую бутыль без этикетки, два стакана, газету, на которой лежали нарезанный черный хлеб и сало.
Молча он больше чем наполовину наполнил из бутыли один из стаканов, протянул Замелькацкому.
– Выпей!
Что-то, какая-то интуиция, заставила Замелькацкого взять протянутый стакан и опрокинуть его в глотку, хотя выпивать ему совершенно не хотелось. Жидкость была крепче водки и походила на разведенный спирт.
С удовлетворением проследив за ним, Петрович протянул ему кусок черного хлеба с салом. Сала Замелькацкий не любил, но и здесь не стал отказываться, безропотно засунул маленький бутерброд в рот, начал жевать…
Семеныч налил себе полный стакан разбавленного спирта, одним махом опрокинул его в глотку, церемонно взял с газеты хлеб, сало, сложил бутерброд, заел, уставился на Замелькацкого.
Некоторое время они просидели в молчании.
– Слушай… Ты извини, что я в душу лезу… Но может, тебе самому хочется поговорить, а ты не решаешься… А то слухи ходят!..
– Какие слухи?.. – от выпитого стакана Замелькацкий сильно опьянел.
– Говорят, ты чем-то болен, чуть ли не рак у тебя… Оттого и глушишь каждый день по-черному. Все так говорят… Дима так про тебя сказал!
– …
– Понимаю, не хочешь обсуждать. Я, собственно, и не настаиваю. Я просто тебя предупредить хочу. Понимаешь, жалко мне тебя…
Замелькацкий продолжал молчать. Семеныч был очень сильно пьян, гораздо сильнее его самого…
– Я вот что хочу тебе сказать… Зарплаты в этом месяце скорее всего не будет.
– Почему? Откуда ты знаешь?..
– Послушай, это я скажу только тебе… Просто потому что мне тебя жалко: ты и так мучаешься, а тут еще тебе будет… Фирме конец! Понимаешь, мы банкроты… Вряд ли ты дождешься, что кто-то заплатит тебе хотя бы за те дни, что ты здесь проработал…
– Тогда зачем сам здесь сидишь?
– А кто и куда меня такого возьмет?.. Я в последнее время не в форме!.. А здесь главная бухгалтерша – моя родня… Видел ее?..
– Еще нет…
– Вот что любопытно: на этой фирме до твоего прихода пило только два человека – самый большой начальник – Мих-Мих и самый маленький – я.
– А завскладом?
– Нет! Ты что?!.. Кто бы ему материальную ответственность доверил?!.. – Семеныча, кажется, окончательно развезло. – Кем я тут командую? Метелками да швабрами!.. Все остальные – трезвенники, как на подбор. А бизнес – накрылся!.. Вопрос, почему?..
– Да не болен я! – вдруг вскочил Замелькацкий со стула. – Я совершенно здоров!..
К счастью его, рабочий день уже почти кончился и ему оставалось пробыть в ненавистных стенах всего каких-нибудь минут десять. Впрочем, за что же он ненавидел их? Только за то, что они неправильно истолковали его позор?!.
…Выйдя из офиса Замелькацкий не поехал домой, а долго-долго гулял по городу. Погода была прекрасная, чуть ли не летняя уже. Такой сладкий, совершенно бархатный денек выдался впервые. Кругом было полно народа, на девять десятых – молодежи: парочек, группок, стаек… Все ехали в центр, где понарядней. Он мог гулять среди этого рая совершенно спокойно: после стакана, выпитого у Семеныча, атаки его не побеспокоят. Но странное волнение совершенно иного рода охватило его…
У него было чувство, что в эти дни, может быть даже часы и минуты, что-то в его судьбе происходило!.. Словно вот он: конец прежней жизни!.. Но не мрачная черта, а рубеж, за которым последует нечто прекрасное и волшебное. Новая просветленная жизнь!..
В душе его все клокотало. Он не знал, что ему делать: бешеное возбуждение торопило его делать что-то, бежать куда-то, говорить с кем-то. Но, конечно, все это было лишь сладостным дурманом, предчувствием и из всех дел разумным было только одно: гулять, бесконечно бродить по городу, смотреть по сторонам, заглядывать в счастливые лица. Хотелось еще поскорее протрезветь. Он не боялся атак…
То, что сказал ему Семеныч, то объяснение, которое дал его поведению Дима, весь сегодняшний день, день вчерашний, все прежние дни – все казалось закономерным, преходящим и нестрашным.
Нестрашным потому, что как бы ни было плохо все вокруг, с ним – он все равно спасется. «Я спасусь!» – хотелось закричать ему на всю улицу, словно кто-то вдруг шепнул эту потрясающую новость ему на ухо. И от этого заслуживающего доверия известия дикий оптимизм охватил его.
Пусть тонет корабль, пусть еще полчаса назад тонул он сам, Замелькацкий, но вертолет уже вылетел, где-то в небе он летит среди других вертолетов, летящих за счастливчиками.
– Ну же, вертолеты! – взывал к судьбе Замелькацкий. – Скорее! Прибавьте скорость!..
Он старался как можно скорее протрезветь, – к прибытию вертолетов нужно быть трезвым. Не думая о завтрашнем дне, зная – завтра все будет хорошо, он зашел в какое-то итальянское кафе, выпил подряд две чашки крепчайшего эспрессо без сахара. После этого поехал домой.
37
Вот он уже стоял в своей комнате перед раскрытым окном. На улице – черная теплая ночь. В небе ярко горят звезды. Он смотрит туда, где между домов пролегает едва различимая улица с шикарными ресторанами. Должно быть уже пора разъезжаться их посетителям. Отужинав, веселые, счастливые они выходят в их двери, направляются к шикарным авто. Где-то среди них – и он!.. Сегодня это стало окончательно ясно!.. Его распирает от оптимизма. Он не в состоянии уснуть в эту ночь.
Его мобильный звонит…
Чувствуя, что радостное возбуждение становится еще сильней, просто-таки нестерпимым, он берет трубку.
– Послушай, ты когда-нибудь видел такую необыкновенную ночь?! – это Ариелла.
– Ты тоже это заметила?! – спрашивает ее Замелькацкий.
– Да, все вокруг как-то совершенно необыкновенно!.. Что ж, хорошее время для нашего с тобой дела!..
– Сегодня?.. – слегка дрогнувшим голосом спрашивает он. Впрочем, он был готов к такому повороту событий. Он чувствовал, что это произойдет уже сегодня. Недаром так стремился протрезветь…
– Нет-нет, сейчас я не могу. Я в плохом состоянии, страшно устала: готовилась к отъезду, но у папы в последний момент появились срочные дела, все отменилось… Во мне нет достаточной силы. Чары ослабли… Но я чувствую: дни стоят самые подходящие, необыкновенные дни!.. Вот что… Завтра!..
– Завтра… – как эхо откликается Замелькацкий. Он не ошибся в своих предчувствиях: вертолеты, действительно, прилетели.
– Да. Я сделаю с тобой это завтра!..
– Когда?..
– Вечером. Поздно вечером. Приходи в полночь в Александровский сад. Знаешь, возле Кремля…
– Конечно знаю!..
– Там есть стелла, обелиск наподобие египетского…
– Знаю, что-то связанное с героями революции…
– Да. Жди меня там. Я обязательно приду. Даже если я очень сильно опоздаю – жди и не уходи никуда!.. А сейчас ложись спать и завтра иди на работу. Чао, бейби!..
Она повесила трубку.
Он стремительно разделся и улегся в уже приготовленную постель, зажмурился, потом натянул на голову одеяло, как ребенок, который ждет, что после того, как он откроет глаза, в комнате будет подарок и почти мгновенно уснул. Само по себе это было удивительным, ведь буквально полминуты назад его просто трясло от возбуждения…
…Была ровно полночь. Он прохаживался возле обелиска, стараясь, впрочем, не слишком удаляться от него. Народу вокруг было много, он опасался, что Ариелла не сразу заметит его.
Стояла такая же теплая бархатная ночь, как и накануне.
Он был расфранчен – в костюме, в своем лучшем галстуке, туфли начищены до ослепительного блеска, стрелки на брюках – идеально отглажены. Он странно смотрелся среди публики, преобладавшей здесь в этот час: подвыпившая молодежь, искатели ночных приключений…
Все вокруг – и эта ночь, и эта полная луна, и обелиск в ее свете, – казалось ему исполненным мистического значения. Он приготовился ждать Ариеллу очень долго, но она появилась через десять минут. Вид ее впечатлил Замелькацкого. Впрочем, он не удивился. Она была во всем черном: черные свободные брюки, широкая черная накидка, черный платок на голове. Все, чей взгляд случайно падал на нее, потом долго не отводили глаз…
Ариелла медленно приближалась. Она давно уже увидела его, ее большие, широко раскрытые глаза смотрели на него не отрываясь. Ничего нельзя было прочесть в этом взгляде, кроме холода, бесстрастности и какой-то не сомневающейся в себе силы. Замелькацкий не двигался и тоже во все глаза смотрел на нее.
Наконец, она была рядом…
– Ты готов?
– Да.
– Хорошо… Если сейчас тебя что-то беспокоит, ты понимаешь, о чем я говорю – не волнуйся, пройдет совсем немного времени, и оно исчезнет…
Она не мигая смотрела ему в глаза.
– Отличная ночь! Подходит для нашего с тобой дела, как нельзя лучше!.. – хрипло проговорила Ариелла.
– Я надеюсь! Ты же обещала!.. – Замелькацкий чувствовал, что волнение его нарастает.
– Слушай меня внимательно!.. – произнесла она. – Не говори больше ни слова!.. В точности выполняй все мои указания!.. Молчи!..
Он таращился не нее, стараясь не пропустить ничего из сказанного. По телу бегали мурашки то ли от того, что стало прохладней, то ли от ее голоса.
– Сейчас ты развернешься и пойдешь от меня прочь – туда, к решетке сада, к Красной площади. Пойдешь по площади и пройдешь ее всю до храма Василия Блаженного. Ни в коем случае не оборачивайся, не останавливайся и ни с кем не разговаривай. Когда ты выйдешь с площади и подойдешь к мосту, беда твоя тебя покинет. Переходи мост и дальше, на той стороне реки найди ближайшую станцию метро и поезжай домой. Мне не звони, я сама позвоню тебе. Все, иди!.. И помни – ни в коем случае не оборачивайся!.. Иначе пожалеешь!..
От последних слов, от того, как они были сказаны, от бездонного омута ее глаз Замелькацкого мороз продрал по коже. Он быстро развернулся и пошел прочь… Какие-то люди были вокруг него – он не обращал ни на кого внимания…
«Черт его знает, что все это такое!.. Игра какая-то!» – думал он, пересекая Красную площадь. Но тем не менее в точности выполнил все указания Ариеллы.
«Однако! Однако!.. Не обладает ли она даром гипноза?.. Прямо жуть брала, когда она все это говорила!..» – он был уже между собором Василия Блаженного и мостом через Москву-реку.