Сташеф Кристофер. Маг при дворе ее величества (Маг - 1)

   Что, если бы он поверил в реальность посланцев?
   Тогда они вполне могли бы причинить ему вред, что означало бы, что Мэт позволил собственному разуму причинить себе вред. Даже в его родном универсуме людей могли погубить их собственные иллюзии. А уж здесь - процесс просто материализовался.
   Мысли его снова пошли блуждать по сотням ассоциаций, все время вертясь вокруг вопросов веры и жизни, пока охраняемые им доспехи не зашевелились.
   Со звоном отдельные их части собрались воедино, пригнались друг к другу, и вот уже стальной человек стоял в грозном молчании, и меч Мэта висел у его бедра. Ужасный рыцарь вынул меч из ножен, обеими руками взялся за эфес и замахнулся.
   Каждую клеточку тела Мэта пронизала паника. Он-то ведь знал, на что способен его меч. Одного прикосновения этого клинка достаточно, чтобы умереть. То ли по его собственной глубинной тяге к смерти, то ли по чьему-то заклинанию меч сейчас угрожал ему.
   Он осознавал с леденящим кровь чувством, что переступил грань - признал реальность за иллюзией, по крайней мере отчасти. А теперь, иллюзия или нет, но если меч опустится на него, - это смерть.
   Мэт лихорадочно думал, что магия не подействует против его собственного разума. Только вера - и молитва. Он поспешно начал бормотать слова, в которых не был уверен, слова полузабытых детских молитв, и искал глазами алтарь.
   Меч пошел вниз, но на полпути остановился. Доспехи распались на составляющие их части и грянули об пол. Меч, упав, оставил выбоину в камне. Все замерло.
   Мэт сидел сжавшись, все еще молитвенно сложив руки, кровь молотком стучала в висках.
   Вера! Когда все доводы рассудка бессильны и человек остается один на один с собой, приходит понимание, во что он на самом деле верит.
   Рука тронула его за плечо.
   Мэт вздрогнул и, подняв глаза, увидел коричневый плащ сэра Ги и его озабоченное лицо. Голос рыцаря доносился как будто издалека.
   - Как вы, Мэтью?
   С бесконечным облегчением Мэт вернулся к действительности, начиная ощущать холод каменного пола и различать свет свечи в полумраке пещеры, пока не стал снова принадлежать этой минуте.
   Он взглянул на доспехи: лежат, как упали, на полу, в беспорядке. И его меч тоже валяется в стороне.
   Со странной улыбкой он опять перевел глаза на сэра Ги.
   - Я? Прекрасно.
   Чувство облегчения зажгло глаза сэра Ги, но лицо его не дрогнуло. Он кивнул, и только тогда на губах заиграла улыбка.
   - А что ваше бдение?
   Мэт усмехнулся и, потягиваясь, встал на ноги.
   - Как вам сказать? Теперь я знаю, во что верю. Прихлынувшая радость отразилась на лице сэра Ги.
   - Значит, вы их заработали. Берите доспехи, идемте. Мэт нахмурился, не вполне понимая, о чем речь. Пожал плечами, нагнулся и поднял груду металла. Она весила по меньшей мере сотню фунтов, но он даже не пошатнулся под ношей. Тело его как будто бы налилось неожиданной силой. Неужели от веры? Он пошел следом за сэром Ги в большую залу.
   Тут было светлее вчерашнего, и в воздухе носился дух ожидания: древние рыцари как бы предвкушали какое-то из ряда вон выходящее событие. Интересно, какое? Мэт обернулся к сэру Ги.
   - Сколько я там пробыл?
   - Только одну ночь, - отвечал сэр Ги. - Десять часов. - Десять? - Мэт недоверчиво уставился на него. - Я мог бы поклясться, что часа два-три от силы.
   - Нет, десять. - Сэр Ги наблюдал за ним с легкой улыбкой. - Вас это утомило?
   - Ну, разве что чуть-чуть, зато голова свежая.
   - Значит, тело устало. Могу я предложить вам ванну?
   - Ванну? - У Мэта заблестели глаза. - Еще бы! Я уж и не помню, когда принимал ванну - может, неделю назад!
   - В таком случае снимите свои одежды. Мэт сложил на пол доспехи, потом сбросил с себя свой средневековый костюм.
   Затем сэр Ги проводил его в "ванную". Она располагалась на полпути к Гардишанову трону, прямо под носом у двоих мертвых рыцарей. Из пола вынули каменную плиту, а под ней оказался небольшой бассейн. По всей вероятности, естественный, какие-нибудь подземные воды. При взгляде на эту "ванну" Мэта пробрала дрожь.
   - Пожалуйте в воду, - сказал сэр Ги.
   Мэт почувствовал, что его опять испытывают. Преодолев раздражение, он ступил в воду. Ноги его обожгло ледяным прикосновением. Он выждал мгновение, глубоко вздохнул и погрузился в воду весь.
   И едва удержался от крика. Жидкий лед пронизал его до мозга костей. Может, эти рыцари таким образом и сохраняются - с помощью криогена?
   Он выскочил на поверхность воды, и воздух показался ему необычайно теплым. Тихий одобрительный шепот прошел по залу: значит, пока что он поступал правильно. Зачерпнув пригоршню воды, он стал растираться ею. Сэр Ги куда-то скрылся - пошел за полотенцем, как надеялся Мэт.
   Слева раздался голос:
   - Кому первому присягает на верность рыцарь?
   - Своему сюзерену, - машинально ответил Мет, с удивлением поднимая глаза.
   Слева от него сидел мрачный старый рыцарь. Мертвый он был или нет, но голос подал именно он, в этом Мэт не сомневался.
   - Потом - супруге своего сюзерена.
   - А королю? - раздался голос справа. Мэт плеснул воду на плечи и поежился.
   - Рыцарь верен королю, разумеется, но верность эта проходит по цепочке вассал - сюзерен. Поскольку король - сюзерен сюзерена, то вассал верен и ему.
   - А если король воюет с сюзереном рыцаря? - спросил третий голос.
   Что это? Ему устроили устный экзамен на степень доктора?
   - Тогда рыцарь должен стать на сторону того, кто прав. И если его сюзерен не прав, а прав король, рыцарь должен пойти к сюзерену и официальным образом отстраниться от службы. После этого, если от него что-то останется, он может предложить свои услуги королю.
   - Хороший ответ, - одобрил Мэта четвертый голос. - А каково первое правило битвы? Мэт нахмурился.
   - Нападения или защиты?
   - Дельное уточнение, - похвалил четвертый голос. - Первое правило нападения!
   Они бомбардировали Мэта вопросами, а он дрожал в ледяной воде, как ему казалось, уже много часов. Вернулся сэр Ги, неся на руке ворох одежд, и встал, почтительно слушая, как рыцари экзаменуют Мэта. Иногда он не попадал в точку с ответами, и его строго поправляли. Эрудиция в области истории позволила ему правильно ответить в девяти из десяти случаев, но этим мертвым рыцарям все было мало. Похоже, они приберегали свои вопросы веками.
   Наконец заговорил сам Гардишан:
   - Довольно! Он знает законы рыцарства столь же хорошо, сколь каждый из нас. Оставьте его!
   Сэр Ги наклонился, протягивая руку. Мэт принял ее и благополучно выбрался из бассейна. Подземный воздух залы показался ему чуть ли не горячим в сравнении с водой. Он изо всех сил старался не щелкать зубами и яростно растирал ноги, чтобы не дрожали колени. Когда дошел черед до спины, сэр Ги взял у него из рук полотенце. Мэт воспротивился было, но Черный Рыцарь стал сам осушать его спину, и Мэт понял, что такова церемония.
   - Ты верно на все ответил.
   Мэт посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос, и увидел седобородую фигуру. Она не двигалась, но голос явно принадлежал ей.
   - Вы рассуждали тут только о рыцарстве и ни слова не сказали о магии. Поговорим же... Опасайся Малинго, маг Меровенса. Он еще хуже, чем кажется, потому что он ближе к демонам, чем к людям. Но в этом-то и его слабость...
   Мэт не успел осмыслить сказанного, потому что сэр Ги уже протягивал ему новый костюм - чистый! Мэт напялил штаны в обтяжку, они пришлись ему в самый раз, потом рубаху, потом стеганый кафтан. Когда он подпоясался, сэр Ги взял из доспехов одну их часть и принялся прилаживать на Мэте.
   - Эй, погодите минутку! Я не намеревался носить рыцарские доспехи!
   - Почему же? - Сэр Ги уже возился со второй частью.
   - Ну... разве это не против правил и все такое? Сэр Ги только пожал плечами.
   - Но вы же не скажете, что они вам не нужны. Мы идем на бой, господин маг. Мэт сдался и позволил сэру Ги обрядить себя. Может, это и было не по правилам, но кто он такой, чтобы возражать?
   Доспехи сидели на нем как влитые. Но насколько они были хороши, настолько и тяжелы. Мэт сделал шаг и чуть не грохнулся. Пока еще к ним привыкнешь!
   - Держи спину совершенно прямо, - посоветовал ближайший к нему рыцарь. Основной вес должен лечь на плечи, пока ты не сядешь на коня.
   - И вначале помедленнее, не делай резких движений, - добавил второй. - Дай себе время: тело должно заново научиться ходить и сохранять равновесие.
   Пока они наперебой давали ему советы, Мэт в порядке эксперимента двинулся по направлению к ним. Учителями они были терпеливыми, что несколько удивило его - после того перекрестного допроса-экзамена. Пока шел инструктаж, сэр Ги опять куда-то скрылся.
   Когда рыцари позволили Мэту вынуть меч из ножен и наставили его в тонком искусстве рубить с плеча так, чтобы рука падала, как свинцовая, он понял, что выдержал еще один экзамен. Тут появился и сэр Ги, уже облаченный в свои латы.
   - Идемте, господин маг. - Дорога нас заждалась, да?
   Мэт повернулся лицом к ближайшим рыцарям и ухитрился отвесить весьма поверхностный поклон и даже, что еще удивительнее, снова принять после него вертикальное положение. Повернулся ко второму ряду рыцарей и тоже поклонился.
   - Благодарю вас, сэры и лорды, за совет и учение. Одобрительный шепот прошел по рядам рыцарей, и только тот, что стоял рядом с Мэтом, сказал:
   - Ступай за Тутарьеном.
   Прежде чем Мэт сообразил, в чем дело, сэр Ги взял его за плечо и развернул в сторону императора. Мэт оробел, но сэр Ги неуклонно шел вперед, чуть ли не таща его за собой.
   Что они затевали, хотелось бы ему знать.
   Сэр Ги остановился в пяти футах от императора и тихо приказал:
   - На колени!
   На колени? Он и поклониться-то исхитрился еле-еле! Но в этой зале сэр Ги был единственным, кто не смотрел на него. Как могли наблюдать за ним мертвые рыцари, если их глаза были закрыты, Мэт не знал, но они наблюдали, и Мэту было от этого неуютно. Не раскисай, жестко сказал он себе и сконцентрировался на том, чтобы подогнуть колено. Медленно и неуклюже он наконец коснулся одним коленом пола и взглянул вверх.
   Мертвый император возвышался над ним, огромный, весь в золоте.
   - Не хочешь ли ты, - громко проговорил исполин, - принести присягу на верность мне и моим потомкам, в том, что ты будешь нести мою службу, отвечать на мой зов и быть верным мне и моим близким, защищать меня и их не щадя живота своего, если будет в этом надобность?
   Мэт не отрываясь смотрел на златоносного исполина, пораженный внезапной мыслью, что человек этот был воплощением лучшего, что дала миру армия и аристократия, и что был он кристально чист и свободен от зла и слабости.
   - Почту за великую честь, ваше величество, присягнуть вам на верность. Буду служить вам без страха и упрека.
   - Хорошо сказано, - одобрил кто-то. - Поклонись.
   Пока Мэт склонял голову, он заметил, как сэр Ги подступил к императору и вынул у того из ножен гигантский меч, согнувшись под его тяжестью. После чего Мэт видел только пол: своим острым концом меч лег ему на плечо.
   - Этим мечом, - произнес император, - я посвящаю тебя в рыцари.
   Мэт похолодел.
   Потом медленно поднял широко раскрытые, недоверчивые глаза на великого императора, кляня себя за то, что не понял, к чему идет дело, - или не пожелал допустить такой мысли, когда она забрезжила в его голове.
   - Встань, сэр Мэтью, - приказал император. Мэт поднялся - в полном смущении и одновременно в приливе восторженного чувства.
   - А теперь я дам тебе наставления, - сказал император. - Остерегайся химер и злых чар, а пуще всего остерегайся деяний Зла, что проявляют себя в недуге бесцельности. Ибо мы всегда имеем цель, и состоит она в том, чтобы ждать и верить, что и нас ждут в тот день, когда Зло покажется непобедимым. Только пребывая так, в готовности, сможет мы остановить его.
   - Я запомню это, ваше величество, - со склоненной головой пробормотал Мэт.
   - И ни перед кем не склоняй головы, даже передо мной, - прогремел император. - Стой прямо и гордо, ибо ты - рыцарь Гардишана.
   Мэт принял это к сведению.
   - Ну а теперь отправляйся в путь со своим отрядом, - голос императора посуровел. - Разбей колдуна Малинго, свергни его пешку, продажного Астольфа. Верни эту землю чистоте и Богу.
   - Я приложу к этому все усилия, ваше величество. Сэр Ги кончил засовывать Гардишанов меч обратно в ножны и, подступив к Мэту, тихо сказал:
   - Поворачивайтесь и идемте.
   Мэт с мгновение постоял в оторопи. Повернуться спиной к императору? Потом он пожал плечами - вернее, попытался это сделать в своем стальном панцире, поклонился, выпрямился, повернулся и пошел вслед за сэром Ги.
   Между делом его взгляд скользнул по пустому креслу, стоявшему одесную императора; оно было ненамного меньше Гардишанова трона и богато изукрашено позолоченной резьбой. Для кого оно предназначалось? Для рыцаря, который погиб так, что от него не осталось и праха? Или для того, кто сейчас просто отсутствует? Мэта передернуло при мысли о восковой фигуре, расхаживающей среди живых. Но он отложил эту загадку на потом.
   Они с сэром Ги прошли между двумя рядами мертвых рыцарей, и Мэту казалось, он слышит далекий хор, поющий победный гимн. И еще каждый из древних воинов, когда они проходили мимо него, произносил свой завет - всю мудрость жизни в одной фразе:
   - Никогда не вступай в бой, пока не удостоверишься в своей правоте; а уж тогда рази без промаха.
   - Никогда не бойся претендовать на более высокое место, ибо когда ты достигнешь подобающего тебе, ты это будешь знать.
   - Никогда не проси больше силы, чем дает Бог, ибо он дает тебе столько, чтобы ты мог выполнить свою миссию.
   - Знай себя и всегда задавай себе вопрос, кем ты стал...
   Это продолжалось до тех пор, пока в ушах Мэта не зазвенело от мудрости железных рыцарей. Затем они вышли в низкий проход, ведущий во входную пещеру. Повернули за угол, и туманная зала исчезла из вида. Мэт почувствовал укол сожаления.
   У выхода жужжащий светлячок спустился с потолка пещеры.
   - Я хотел согреть тебе воды, маг. Но воздержался. Мэт с грустью кивнул, И правильно сделал. Очень даже правильно.
   Стегоман слетел с ближайшей горной вершины по зову Мэта. Сэр Ги озирался вокруг, словно ища кого-то. Потом засунул в рот два пальца и издал пронзительный свист. Пару минут спустя к нему рысью подскакал его конь. Видно, монахини выпустили его на волю, и он сам нашел сюда дорогу, как и предполагал его хозяин.
   Они поехали в горы, позлащенные светом раннего утра. Мэт был молчалив, он ехал верхом на драконе, устремив глаза к небу, и снова и снова переживал мысленно только что свершившееся торжественное событие. В ушах у него стояло далекое эхо древних, легендарных баталий.
   Вдруг потемнело: они въехали в ущелье между двух отвесных базальтовых скал.
   Мэт встряхнулся и оторвался от грез.
   - Э-э... сэр Ги, где мы?
   Черный Рыцарь повернул к нему улыбающееся лицо.
   - Вы, я вижу, очнулись... Мы едем на плато Греллига. Это высокогорная равнина, и езды до нее день.
   - Значит, ущелье ведет как раз туда. Мэт оглядел отвесные стены и дорогу, которая была довольно-таки заброшенной: очевидно, по ней путешествовали не часто. Пейзаж украшали лишь островки травы и разрозненные низкие кусты. Тем не менее в нем было величие и редкая красота.
   - Сэр Ги, тут что-то не то.
   - Вы о чем?
   - Превосходный проход сквозь горы. Почему он такой заброшенный?
   Вдруг как снежная лавина обрушилась перед ними на дорогу: огромный, восьми футов в высоту, мохнатый великанище с глазами навыкате и с клыками, торчащими из пасти. На груди и на ногах у него были латы, а на голове - шлем, отдаленно напоминающий греческий. В обеих руках у него было по мечу, которыми он размахивал, как простыми кинжалами.
   - Что еще за наваждение?
   - Людоед! - Меч сэра Ги просвистел в воздухе. - Защищайтесь!
   Из какого-то неопознанного места Мэт почерпнул отвагу и выхватил свой меч.
   Людоед пошел на них с диким ревом. Стегоман ответил залпом огня в двенадцать футов, но людоед уклонился и тут же обрушил на голову Мэта меч.
   Тот выставил щит - и от удара слетел со Стегомана и покатился к подножию скалы. Как сквозь сон, он слышал боевой клич сэра Ги и ответный рев людоеда.
   Все же ему удалось с трудом подняться на ноги и повернуться лицом к сражающимся. Он увидел, как великанище ловко орудует обоими мечами, нападая на сэра Ги буквально с двух сторон сразу. Рыцарь старательно отражал удары, а боевой конь помогал ему, лягаясь. Стегоман кружил возле, вытягивая шею и пытаясь нацелиться в людоеда. Но тот так нажимал на сэра Ги, что дракон боялся, как бы не спалить своего.
   Собравшись с духом, Мэт кинулся в бой.
   Великанище с рыком повернулся к нему и замахал одним из мечей. Мэт встретил удар своим волшебным клинком. Руку его чуть не вывернуло из сустава, но великанище остался с половиной меча. Даже этой половиной он поразил Мэта так, что тот покатился по земле. Однако ухитрился подняться и ответным ударом содрал кусок кожи с ноги великанища.
   Людоед взвыл, отскочил, рубанул по щиту сэра Ги и затем обрушил целый каскад ударов на Мэта, который отступал, пока не уперся спиной во что-то твердое. Скала!
   Мэт успел выставить щит как раз вовремя, чтобы отразить еще один сокрушительный удар. Краем глаза он заметил, что конь сэра Ги тоже прижат к скале, в нескольких футах влево от него.
   - Попались, трусы в панцирях! - орал великанище, нагибаясь и подбирая с земли булыжник размером с баскетбольный мяч.
   - Берегитесь! - крикнул сэр Ги, поднимая щит над головой, в то время как великанище мощным броском послал булыжник вверх. Мэт тоже прикрыл голову щитом. Он услышал, как камень ударил о скалу и привел в движение горную породу.
   Мэт сделал шаг от скалы и крикнул:
   - Сэр Ги, прочь от скалы, быстро!
   Но лавина камней уже хлынула и заколотила по его доспехам. Он ухитрился выставить щит, как крышу. Но удары по плечам, казалось, никогда не кончатся. Наконец лавина все же поредела и иссякла.
   Мэт повернул голову. Он и сэр Ги были погребены камнями почти до подбородка: целый склон сполз и засыпал проход. И от коня сэра Ги виднелась одна лишь морда.
   Великанище победно расхохотался.
   - Пусть это послужит вам уроком! Болваны, посмевшие войти в мои горы! - Он сделал шаг к ним, поигрывая мечом. - Чтобы другим неповадно было сюда таскаться, вывешу-ка я условный знак у входа в ущелье: ваши головушки! - Он скакнул, отрабатывая сокрушительный свинг, который мог бы обезглавить носорога.
   Взметнулось пламя, скрыв людоеда из глаз. Мэт слышал только, как он вопит от ярости и боли. Пламя погасло так же внезапно, как появилось, обнаружив великанище в добрых двадцати футах от них: он потирал обожженные места и бранился на чем свет стоит.
   - Просчитался ты, кровожадное чудище, - пробурчал Стегоман откуда-то сбоку, вне поля зрения Мэта. - Посмей только тронуть моих рыцарей!
   Людоед выпустил в него целую обойму брани, но подойти ближе не решился.
   Мэт с облегчением перевел дух.
   - Спасибо, Стегоман!
   - Помогаю чем могу, маг. Жаль, остальное не в моих силах.
   - Не в твоих силах? - Мэт опустил глаза на каменный обвал. - Да, я понимаю, о чем ты. Многовато камней, да? Каждый надо поднять и оттащить в сторону...
   - Вот то-то и оно. А я своими когтями разгребаю хорошо, а вот поднять и нести совсем не могу.
   - Вот проблемка. - Мэт пожевал нижнюю губу. - Однако же нам нужно выбраться отсюда тем или иным способом.
   - Ничего вам не надо. - Людоед подошел так, чтобы язык пламени до него не достал, и уселся на камень с видом человека, который расположился надолго. - Я не могу подойти к вам, пока ваш дракон поблизости, но и вы выбраться отсюда не сможете. Времечко пройдет, и вы помрете от голода и жажды. Не сразу, но помрете непременно. Вот тогда я и заполучу ваши головы.
   - Берегись, пародия на человека! - крикнул Стегоман, и его голова возникла в поле зрения Мэта. Людоед отскочил на несколько футов назад.
   - Нет, ты не осмелишься отойти от них, попробуй - и я обойду тебя сзади и снесу им головы.
   Стегоман пыхнул гневным пламенем, и оно не достало до людоеда: он сидел на прежнем месте и смеялся.
   Мэт нахмурился, сосредоточился.
   - Слушай, ты чертовски здорово сражаешься. И, похоже, неплохо соображаешь. С какой стати ты запрятал себя здесь? Не можешь придумать ничего лучше, чем пугать путешественников?
   - Ты это брось, насмехаться надо мной! - крикнул великанище, вскакивая. Разве мало того, что я, как проклятый, ношу свое тело? Нашел над чем издеваться!
   - Он вовсе не издевается, - спокойно сказал сэр Ги.
   Великанище уставился на него в полнейшей оторопи. Еще мягче сэр Ги продолжал:
   - Мой соратник - необычный человек, за любой внешностью он старается увидеть хорошее. Так что он совершенно искренне задал тебе вопрос.
   - Вы что, думаете, что с несмышленышем разговариваете? Нет, я не дам себя провести!
   - Думай, что хочешь, - сказал Мэт. - Но сэр Ги тебя не обманывает. Да, ты страшен, как смертный грех, но ты так ловок в сражении, что любой барон будет рад взять тебя в свое войско. Ты не пробовал записаться?
   - Что ты спрашиваешь? Раз люди изгнали меня, с чего бы они захотели принять меня обратно?
   - Изгнали? - Мэт поднял брови. - По всей форме? Или просто дали понять, что твое пребывание среди них нежелательно?
   - По всей форме. - Великанище нахмурился в досаде. - Откуда ты такой взялся, что не знаешь обычаев?
   - Обычаев? - Мэт обернул голову к сэру Ги. - Это что, настоящий ритуал? Рыцарь кивнул, - Со святой водой, Писанием и со свечой.
   - И возглавлял это все священник. - Людоед крепко сомкнул губы, лицо его потемнело. - В детстве я был ребенок как ребенок, разве что руки-ноги подлиннее, чем у других. Но когда мне исполнилось тринадцать и у меня на теле стала расти шерсть, а во рту - клыки, они раскричались, что я одержим дьяволом. Они кричали, что я адово отродье, и даже мой собственный отец умолял меня уйти из дома. Но я боялся, что если уйду, соседи могут ему что-нибудь сделать за то, что он уродил такое чудовище. И я остался. Тогда мои добрые односельчане стали напирать на священника, чтобы он меня изгнал. Он пришел в сопровождении вооруженных солдат, со святой водой и зажженной свечой и с чтением из Писания. Я знал, что на место одного побитого солдата приходят двенадцать, и мне их не одолеть. Ну, я повернулся и ушел из деревни. А двумя днями позже, уже в лесу, я подслушал, как крестьяне говорили про то, что они сожгли дом моего отца, а его самого отвели в церковь на покаяние. Тогда я вернулся и поджег в отместку их дома. После чего проклял весь этот злобный люд и поселился здесь.
   - Итак... - сказал Мэт.
   Я груб; величья не хватает мне.
   Чтоб важничать пред нимфою распутной.
   Меня природа лживая согнула
   И обделила красотой и ростом.
   Уродлив, исковеркан и до срока
   Я послан в мир живой; я недоделан,
   Такой убогий и хромой, что псы.
   Когда пред ними ковыляю, лают.
   ...Раз не дано любовными речами
   Мне занимать болтливый пышный век,
   Решился стать я подлецом и проклял
   Ленивые забавы мирных дней
   <"Ричард III".>
   У людоеда заблестели глаза.
   - Вот-вот. В самый раз про меня. Что это за слова?
   - Шекспир, "Ричард III". - Мэт подумал, что угадал с цитатой.
   - Его звали Ричард? А меня - Бриорг. Но какая разница? Мы все равно что один человек!
   Нелишне было узнать людоедово имя - но нелишне было узнать, что он отождествляет себя с Ричардом, самым злым из шекспировских королей.
   Однако же Ричард не всегда был средоточием зла даже в шекспировских пьесах - он стал им постепенно. Если обратить вспять эту тенденцию, можно перевернуть и характер Бриорга.
   Не в Силах плакать я: вся влага тела
   Огня в горниле сердца не зальет;
   Не облегчить речами бремя сердца.
   Ведь самое дыханье слов моих
   В груди раздует угли и сожжет
   Меня огнем, что залили бы слезы.
   Рыданья ослабляют горечь мук...
   Нет, слезы детям; мне ж удел - отмщенье!
   <"Генрих VI", Часть третья, Акт II, сцена 1>
   Бриорг кивал с энтузиазмом.
   - Да, да, это про меня. Столько горя выпало на мою долю - можно было бы пролить потоки слез. Но я сдержу слезы, я буду мстить. - Он взял свой уцелевший меч и размахнулся им, как будто собирался запустить в кого-то.
   Мэт поспешно вклинился со следующей цитатой.
   Не раз видал я, как горячий пес
   Кусался, злясь, что не пускают к зверю,
   Но, получив удар медвежьей лапы,
   Хвост поджимал и с визгом удирал.
   Такой же срам и с вами приключится,
   Коль с людоедом вы помериться дерзнете.
   <"Генрих VI", Часть вторая, Акт V, сцена 1.>
   Бриорг криво усмехнулся.
   - Да, да, таковы они все, эти людишки. Обзывают меня чудовищем, а когда наступает час показать свою храбрость, показывают только свою спину!
   - Я ошибаюсь - или его клыки пошли на убыль?
   - Не ошибаетесь. - Мэт чувствовал слабость в коленях: напряжение отпускало его. - Приглядитесь: он линяет. И глаза возвращаются в свои орбиты. Он отождествил себя с Ричардом, и теперь, что бы я с Ричардом ни сделал, то же произойдет и с ним - а я поворачиваю его время вспять. Может, он и чудовище в "Ричарде III", но в отрочестве, в "Генрихе VI", часть II, он был милым и добрым.
   Мэт снова обернулся к Бриоргу, ощущая холодок внутри. Начиналась опасная часть - принц Хел. Удержится ли тождество с Ричардом? Хорошо бы - Хел и Ричард были крайними точками на шкале Шекспира. Можно даже сделать вывод, что они представляли собой один и тот же характер в двух его ипостасях - характер под названием "король".