Стерхов Андрей. Последний рубеж

   – У вас все такие? – спросил Влад у Тыяхши.
   – Какие «такие»? – уточнила та.
   – Такие вот вежливые.
   – Ты бы еще на всеобщем языке с ним заговорил.
   – А что, он не понимает аррагейского?
   – Отчего же, понимает. Просто…
   – Брезгует?
   – …считает, что на земле муллватов нужно говорить на муллватском. Всем. Даже Носителям Базо…
   – Подруга, я тебя умоляю, давай не будем! – остановил Влад Тыяхшу.
   – Ладно, давай не будем, – согласилась девушка. – Тогда сам не подначивай.
   – А чего я такого сказал?
   Тыяхша тронула коня и пробурчала:
   – «Вежливые, не вежливые». Какие есть. Разные. Не все из нас ваш Открытый заканчивали.
   Влад, подзадорив шлепком Пыхма, нагнал ее и попытался объясниться:
   – Не ворчи, подруга. Просто я-то думал, что Охотники – особая каста. Элита. Отборные люди.
   – Отборные и есть. Только не в том смысле, какой ты в это слово вкладываешь.
   – А в каком тогда?
   – В том, что не Охотники браслеты себе выбирают, а браслеты Охотников. Понимаешь? Не мы браслеты, а браслеты нас. И они не смотрят на ум, пол, образование, благородность рода и размер кошелька.
   – А на что они смотрят?
   – Не знаю. И никто не знает. Знали бы, не ходила бы у нас треть города однорукими. С каждым разом браслеты все привередливее становятся. Видишь, некоторые даже без владельцев остаются. И в итоге выбирают странноватых чужестранцев.
   – Это ты про меня?
   – Про кого же еще.
   – Будете, дамочка, выделываться, уйду, – предупредил Влад. – Больно надо с вами нянчиться.
   Девушка даже глазом не моргнула:
   – Не уйдешь.
   – Почему?
   – Ты солдат.
   Влад только хмыкнул на это. Что здесь скажешь? Права. Помолчав, поднял руку, показал браслет и спросил:
   – Скажи, а до меня кто его носил?
   – Тебе зачем? – покосилась Тыяхша.
   – Для расширения кругозора.
   – До тебя Кугро им владел, сын Шломка и Арвыны.
   – Погиб?
   – Умер. Така-шалак цапнул.
   – Темный паук?
   – Черный. Чернее не бывает. От его яда Кугро и скончался, как это ни странно…
   – Чего странного-то? Несчастный случай. Бывает.
   – Кугро всю прошлую Охоту от первого заката да последнего рассвета прошел, сорок пять Зверей успокоил, а от укуса какого-то дурацкого паука не уберегся. Вот это и странно. И жаль.
   – Жаль, – посочувствовал Влад. – А ты сама много Зверей успокоила?
   Тыяхша посчитала в уме, потом сказала:
   – В эту Охоту уже девять.
   – А в прошлую?
   – Двоих.
   – А чего так мало?
   – Эта Охота только началась. Еще не успела. А в прошлую… В прошлую я ребенком была. Берегли меня.
   – Сколько же тебе тогда было?
   – Пять.
   – Пять?! А сейчас?
   – Старуха. Скоро двадцать девять. А тебе?
   – Мне тридцать четыре.
   – По вашим земным меркам – мальчишка.
   – Так точно, мальчишка. Только уже седой.
   На этом месте (и пространства и времени) разговор внезапно прервался: Пыхм в очередной раз дернулся в сторону, испугавшись выползшей на тропу тени, и на этот раз Влад все же вылетел из седла. Впрочем, приземление прошло благополучно – повалился на тот самый куст, который и отбрасывал треклятую тень. Обошлось без травм. Лишь слегка оцарапал терниями подбородок и нижнюю губу.
   После этого происшествия Пыхм стал прихрамывать. Оказалось, что во время козлиного прыжка содрал о случайный булыжник подкову с передней правой. Вот из-за этой незадачи первым делом и направились к кузнецу, которого Тыяхша назвала папашей Шагоном.
   Ну это уже когда наконец-то добрались до Айверройока.
   Пыльный, безлюдный, будто затаившийся перед бурей городишко несколько удивил Влада своей архитектурой. Не походил Город Безруких ни на один из населенных пунктов Схомии, о которых рассказывали на курсах.
   Нет, окраины оказались именно такими, какие мелькали на многочисленных слайдах с видами местных поселений: жмущиеся друг к другу одноэтажные халупы из саманных блоков, соломенные крыши, покосившиеся заборы и жалкая утварь во дворах. А вот дальше, через десяток кварталов, пошли добротные дома, сложенные из красного кирпича, с двускатными (покрытыми черепицей) крышами, с окнами, застекленными хоть и мутным, но все-таки стеклом. И тут уже попадались двух – и трехэтажные постройки. Дворики стали попросторней, постройки в них – многочисленнее, каменные заборы – повыше, золотые полосы на косяках и наличниках – пошире. Правда, резала глаза одна странность: чем дальше, тем дома казались древнее. Добротнее, но древнее.
   Видно было, что стены домов в последние годы ремонтировались из рук вон плохо – не выжженным кирпичом, а все той же навозно-глиняной жижей. И дыры в крышах латались не керамикой, а всякой подручной дрянью. А разбитые окна – пучками сухой травы.
   Складывалось впечатление, что лучшие свои времена город уже пережил век-другой назад, ныне же просто тихо ветшает. А если что и строилось в его пределах, то на окраинах и донельзя убогое.
   – А где народ? – спросил Влад через некоторое время у спутницы. С тех пор как въехали в город, им не попалось ни единой живой души. – Час сиесты?
   – Не знаю, что такое «сиеста», но здесь не принято торчать на улице, – пояснила девушка. – Особенно во время тллонг.
   – Понятно, – кивнул Влад. – Комендантский час.
   Тыяхша промолчала.
   Они скакали по широкой, продуваемой горячим ветром главной улице, от которой убегали влево-вправо узкие проулки. Иные настолько узкие, что конному не проехать. Только пешему пройти. И то боком.
   В какой-то миг копыта вдруг звонко зацокали, словно по мостовой. И это Влада сильно удивило:
   – Плиты, что ли?
   – Ну да, от дома учителя Лоджаха и дальше, – Тыяхша махнула сначала влево, а потом вперед, – дорога каменными плитами выложена.
   – Кудряво живете, – оценил Влад. – Еще бы всю эту хрень смести.
   – Что-что смести?
   – Пыль да песок. Стало бы еще кудрявей.
   – А может, и деревья вдоль улицы посадить? – прищурилась девушка.
   Влад ее сарказма не воспринял и пожал плечами:
   – Почему бы и нет?
   – Как-нибудь потом. В следующей жизни. Не сейчас.
   – Ну да, ясен пень, не до того сейчас, – вынужден был согласиться Влад. И, повертев головой, спросил: – А куда ведет дорога? Такая к дворцу должна идти. К древнему.
   – Эта дорога к храму, – ответила Тыяхша и уточнила: – К Храму Сердца.
   – Это где?
   – Во Внутреннем Городе. Там, на Хитрой Горе.
   – Хочу взглянуть, – загорелся Влад.
   – Позже, – пообещала Тыяхша и повернула направо в один из проулков, напоминающий двенадцатиперстную кишку. Столь был узок и извилист. По нему и добрались под эстафетный лай собак до квартала мастеров.
   В кузнице, что находилась на самой окраине города, буквально на отшибе, работа кипела вовсю: дым стоял столбом, ветер разносил запах гари, а грохот слышался за три улицы.
   Когда путники спешились и вошли внутрь, то обнаружили всю мужскую часть семейства кузнеца Шагона в сборе.
   Младший сын, шустрый парнишка лет десяти, налегал всем весом на мехи, прогоняя воздух через фурму. Весил он чуть больше кролика, но справлялся – уголь в гнезде горел задорно, благодаря чему металл в горне уже подходил и томно булькал. Сам кузнец, медведь с головой бородатого суслика, орудовал у рогатой наковальни – удерживал здоровенными щипцами раскаленную заготовку колесного штыря и монотонно лупцевал по ней кувалдой. А старший сын, однорукий крепыш с бельмом на правом глазу и косым левым, стоял на подхвате – тюкал ручником, пока отец замахивался.
   Влад остался стоять в дверях, а Тыяхша на правах хорошей знакомой переступила через порог, но мешать процессу не стала. Дождалась, когда кузнец сунет заготовку в чан, и только потом, перекрикивая шипение воды, объяснила, зачем пришли. Кузнец вынырнул из облака пара и показал кивком: мол, заводи, коли так.
   Тыяхша привела Пыхма и затолкала горемыку в манеж для ковки.
   Пока бригада возилась с безучастным ко всему на свете мерином, Влад принялся бродить с невинным видом по мастерской, как экскурсант по этнографическому музею. Это он хотел так выглядеть. На самом же деле чувствовал себя разведчиком в неприятельском логове.
   И неспроста.
   Появилась у него вдруг мыслишка, а не прячут ли украденный раймондий в одной из таких вот кузниц. Например, в этой.
   Подозрение возникло не на пустом месте – на верстаке с огромными тисками горой лежали заготовки наконечников для стрел. Штук сто, наверное. Не меньше. И все, между прочим, из чистого раймондия. Тут поневоле задумаешься.
   В помещении самой кузницы слитков, конечно, не наблюдалось. Лома всякого металлического – собранных черт знает где бочек, рессор, пружин, ступиц, прочих ненужных изделий из дешевого чугуна, ржавого железа и отличной легированной стали – этого полным-полно. А золота в слитках не видать. Только лежащие на верстаке заготовки. Впрочем, все это не удивительно: кто же на виду краденое держать станет? Дураков нет.
   Помимо входной, имелись в кузнице еще три двери. Очевидно было, что ведут они в какие-то подсобные помещения – кладовки, чуланы и прочие каптерки. «Вот туда бы проникнуть, – размечтался Влад. – Может, как раз там и лежат драгоценные чушки аккуратными стопками». Да только как проникнуть? На виду у всех и без спроса – глупо. А спросить… Ну как тут спросишь?
   А еще заприметил солдат в том углу, где располагались стеллажи с инструментом, окованную жестью крышку, скрывающую ход в подпол. Пнул ногой – чуть сдвинулась. Возникло желание дернуть за чугунное кольцо и заглянуть внутрь. Вдруг блеснет из темноты украденный раймондий? Но не сумасшедший вот так вот соваться. Чего доброго по кумполу кувалдой огребешь. За эдакое самоуправство – запросто. Тем более что, как Влад ни осторожничал, предпринятый им обыск привлек внимание сына кузнеца. Того, который старший. Косой, косой, а, поди ж ты, остроглазым оказался. И видать, не понравилось ему, что незнакомец бродит туда-сюда, будто у себя дома. Подозрительным показалось. И то. Чего доброго утащит чего-нибудь, пока хозяева в заботах. Ведь есть чем поживиться. Одних наконечников из фенгхе вон сколько. В общем, обеспокоился парнишка. Подошел, скосился в угол и, огладив здоровой рукой молодую бороденку, что-то спросил. Влад, конечно, не понял ни бельмеса. Улыбнулся в ответ. Мол, расслабься, чудак-человек. Я же просто так и без задних мыслей. Потом вспомнил, что улыбок тут не понимают, стер ее с лица и пожал плечами.
   Тут Тыяхша что-то сказала парню на родном, и тот сразу перешел на всеобщий:
   – Чего, не свой, хотел?
   Влад дотянулся, снял со стеллажа дверной колокольчик и, позвенев изящной вещицей, спросил:
   – Вы сделали?
   Парень кивнул:
   – Так.
   Тогда Влад скинул винтовку с плеча, отстегнул магазин и вытащил один патрон. Показал на пулю:
   – Сможете сделать такое же из фенгхе?
   Парень взял патрон, с интересом повертел его в руке, потыкал в культяпку, проверив насколько остер конец, и вернул. Молча. Но в глазах его явно промелькнул интерес профессионала.
   Влад, показывая на пулю, пояснил, чего конкретно хочет:
   – Вот эту дуру надо вытащить, а из фенгхе вставить. Сможете?
   Парень с кондачка отвечать не стал, закатил глаз в потолок представив технологию процесса, только потом ответил:
   – Так. – И тут же добавил принципиальное: – Захотим когда.
   Влад все сразу понял и тотчас вышел во двор. Вернулся через две минуты с цинком патронов и слитком раймондия. Стал договариваться предметно. И чтобы возник у мастеров интерес, скупиться не стал. Рубанул ребром ладони по середке кирпича и двинул влево:
   – Это в работу. – Еще раз рубанул и двинул вправо. – А это – за работу. Понимаешь меня, дружище?
   – Так.
   – По рукам?
   – Не так.
   – Что не так?
   – Не нужен фенгхе.
   Влад удивился:
   – А что возьмете? Федеральные талеры есть. Удэсхомы ваши.
   Все это парня не заинтересовало. Абсолютно. Но тут в их торговлю вклинилась Тыяхша:
   – Влад, у тебя соль есть?
   – Есть немного, – ответил солдат. – Пакетиков пять. Грамм по десять.
   – Одного хватит, – прикинула девушка.
   Влад метнулся к мешку, расковырял одну упаковку с сухим пайком. Вытащил и показал пакетик с солью парню. Тот ничего не сказал, направился пошептаться с отцом.
   Кузнец между тем уже зачистил невезучее копыто Пыхма, приложил на счастье новенькую подкову и ладил первый зацепной гвоздь. Не прекращая вколачивать, выслушал сына. И бровью не повел. Но, видимо, все же какой-то знак подал. Во всяком случае, косой повернулся к Владу и кивнул:
   – Так.
   Влад уточнил, правильно ли понял:
   – Сделаете?
   – Так, – подтвердил парень.
   – Из всего слитка?
   Парень задумался.
   – Я прибавлю еще один пакет, – поторопился сказать Влад.
   И парень кивнул:
   – Так.
   – Когда зайти?
   – Сегодня – нет. Завтра – нет. Послезавтра – нет. Потом – да.
   – Через двое суток, что ли? – попытался что-нибудь понять в этой тарабарщине Влад. – Ты толком скажи.
   Но косой опять за свое:
   – Сегодня – нет. Завтра – нет. Послезавтра…
   Влад растерянно повернулся к Тыяхше. Выручай, подруга. Та сперва подала очередной гвоздь кузнецу, только потом что-то спросила у парня. И перевела его ответ:
   – Через двое суток будет готово.
   – Ну, через двое, так через двое, – согласился Влад и протянул парню руку. Сначала правую. Потом сообразил, что у парня правой нет, и протянул левую. Парень пожал. Крепко. Как кузнец, сын кузнеца. И сделка состоялась.
   Когда дело с подковой сладилось и монеты за работу были отсчитаны, оседлали коней и пустились в обратный путь.
   – Ты чего надумал? – спросила Тыяхша у Влада, едва они отъехали от кузницы.
   Влад не понял:
   – О чем ты?
   – Я про оружие.
   – А-а. Так я это… Как-то непривычно мне с арбалетом. Дартс – это не мое. Пойду на Зверя с привычной штукой.
   – Неэкономно будет.
   – Зато эффективно. Если, конечно, мастера не подведут.
   Тыяхша была уверена:
   – Не подведут.
   – Посмотрим, – сказал Влад. Потом посмотрел на девушку и прыснул.
   – Ты чего это? – не поняла Тыяхша.
   – У тебя усы выросли.
   Она тут же провела пальцами над губой.
   – Какие еще усы?
   – Ты в саже перемазалась, – объяснил Влад.
   Выхватив нож, Тыяхша осмотрела себя в зеркальной поверхности лезвия и недовольно покачала головой. Потом некоторое время приводила себя в порядок платком, смоченным водой из фляги. И вскоре вновь стала прежней красавицей.
   А через пятнадцать минут они выехали на главную улицу.
   – Куда теперь? – спросил Влад. – Давай в храм. А?
   Но девушка с ходу отвергла его предложение:
   – Потом. Чуть позже.
   – А сейчас куда?
   – Здесь неподалеку постоялый двор. Определим тебя.
   – А тебя?
   – Мне брата нужно разыскать.
   – Которого из двух?
   – Любого. Найду одного, другой будет рядом. – И до самого постоялого двора не произнесла больше ни одного слова.
   Заведение, название которого можно было бы перевести на всеобщий язык и как «Лунная ночь», и как «Вой зверя», состояло из группы ветхих построек. Настолько ветхих, что, на взгляд Влада, делать им ремонт не имело никакого смысла. Проще облить керосином, сжечь, а на пепелище построить новые. Стояли они так: слева трехэтажная домина с меблированными номерами, напротив – таверна, между ними, от дальнего крыла к дальнему крылу – конюшня и амбар. Внутри этой своеобразной буквы "П" за перекошенным забором располагался хозяйственный двор: в пыли копошились уморенные жарищей куры, над лужей помоев барражировали жирные мухи, за рассохшейся бочкой дрыхла кудлатая черная псина. Когда эта псина, честно отрабатывая кормежку, вскинулась и налетела на путников, обнаружилось, что, во-первых – кобель, а во-вторых – инвалид. Вместо передней правой лапы болталась бесполезная культя.
   Влад залез в карман, нашарил приготовленный для Пыхма кусок сахара и кинул трехногому. Тот, душераздирающе взвизгнув, отскочил в сторону. Решил, видимо, что чужак-зараза хочет камнем зашибить. Причем насмерть. Но потом учуял лакомство, подкрался и, убедившись, что никакой не камень, а совсем наоборот, занялся делом.
   Угрюмый хозяин выделил землянину комнату на втором этаже. Как раз напротив лестницы. Обстановку составляли изрядно продавленная кровать да колченогий табурет. И только. Зато из окна виднелась похожая на усеченную пирамиду Хитрая Гора. Роскошный вид на гору радовал. А изодранный матрас – нет. Выглядел прибежищем клопов.
   Тыяхша сговорилась с хозяином на тысячу федеральных талеров за сутки и тут же стрясла с новоявленного постояльца задаток. Влад отсчитал без разговоров за три дня вперед. Хозяин взял только за два. Явно знал, чертяка, кое-что о ближайшем будущем. Землянин недоуменно пожал плечами и – ну не надо так не надо – спрятал лишние монеты с башнями в мешок.
   – Что делать будешь? – спросила Тыяхша, когда хозяин вышел.
   Влад ответил неопределенно:
   – Я же говорил тебе, что есть у меня в этом городе дела.
   – Дела делами, но не забывай – ты теперь Охотник. А еще – Человек Со Шрамом. Помнишь?
   – А как же, помню, склерозом пока не страдаю, – ответил Влад и тут же попытался расставить все точки над «ё»: – Но это не значит, что собираюсь отказаться от своих собственных дел.
   Тыяхша нахмурилась:
   – У тебя сейчас одно дело – бить Зверя и быть в готовности пойти туда, куда однажды позовет тебя шорглло-ахм.
   – Буду бить. И готов пойти. Но и свои дела намерен провернуть. Одно другому не мешает.
   – Мешает. Я думала, ты уже это осознал.
   Влад начал злиться:
   – Слушай, чего ты тут командуешь?
   – Я не командую, – задрожавшим от негодования голосом сказала девушка. – Просто… Просто ты многого не понимаешь.
   – Чего я не понимаю?
   Влад сорвал шляпу с головы и с силой насадил ее на пик стоящей под углом подушки.
   – Например, – начала Тыяхша, – то, что ты не сможешь больше жить так, как жил раньше. Ты теперь… – Она вдруг осеклась. – Давай я не буду тебе ничего объяснять, а то мы окончательно поссоримся. Утром приведу сюда брата, он все и объяснит. Мужчинам между собой легче столковаться.
   – Ну ладно, утром так утром, – примирительно сказал Влад. – Буду ждать. Но если не придете…
   – Придем. Не мы, так другие.
   Тыяхша закинула арбалет на плечо, порывисто развернулась и вышла из комнаты, не оглядываясь.
   – И я тебя тоже люблю, – сказал Влад, когда дверь за девушкой закрылась.
   Оставшись в одиночестве, он повалился на кровать, закинул ноги в ботинках на спинку и вытащил из кармана обломок шорглло-ахма. Вертел его в руках и размышлял. Сначала о том. Потом о сем. Затем наоборот. И в результате пришел к мысли, что всякое звание, наподобие «Человек Со Шрамом» или «Охотник», – это такая хитрая штука, на которую ты сначала смотришь свысока в надежде, не принимая близко к сердцу, употребить в сугубо личных целях, а потом оказывается что она уже полностью тебя захватила. И изменила. Причем очень сильно изменила. Настолько, что ты уже сам понять не можешь, кто ты, где ты и зачем ты делаешь то, что делаешь.
   «Правильно предки говорили: не хочешь, чтоб свинья сожрала, не называй себя трюфелем», – подумал с грустью Влад. И постарался выбросить из головы все лишние мысли, дабы сосредоточиться на главном. А главное по-прежнему заключалось в том, чтобы вернуть украденное и отмазать тиберрийцев от удара Бригады Возмездия.
   Поиски раймондия Влад собрался начать с кузницы папаши Шагона. Все-таки с нее. Решил проникнуть туда под покровом ночи. Часика эдак в три. А лучше – в четыре. В тот волчий час, когда всех караульных и сторожей сон клонит, как дубы ураган.
   Ну а пока решил отведать местной стряпни. Дело шло к ужину, желудок работал на подсосе и требовал горячего.
   Винтовку солдат брать не стал, закинул под кровать вместе с мешком. Оставил при себе пистолет, нож, ну и, конечно, арбалет. Куда же теперь без него? Подумал немного и вытащил из мешка фонарь. Сунул под клапан на плече. На тот случай, если вдруг трапеза затянется до темноты.
   Спустившись во двор, заглянул в конюшню, проверил, задали ли Пыхму корма. Все-таки подотчетная скотина. Взял здоровой и вернуть должен здоровой. Не интервент, чтобы беспредел учинять.
   С Пыхмом все оказалось в полном порядке. Напоили, накормили и даже накрыли какой-то рваной попоной. Влад ободряюще шлепнул конягу по холке, пообещал еще как-нибудь заглянуть и со спокойной душой направился в трактир.
   Не успела дверь за ним захлопнуться, трактир уже ощерился. Арбалетами. И не двумя-тремя. В зале косточке от вишни некуда было упасть. Не то чтоб яблоку.
   «На улице хрен кого, а тут – пожалуйста, – подумал Влад. – Со страху, что ли, кучкуются?»
   Муллваты с тревогой смотрели на него, а он с не меньшей тревогой обводил взглядом золотые наконечники болтов.
   Повисла тишина.
   «Вычисляют, Зверь или нет, – догадался Влад. – Похоже, среди них нет ни одного Охотника». И понимал: сделает шаг – никаких шансов выжить.
   Секунды тянулись, табачный дым все большими клубами поднимался к потолку, а напряжение все никак не спадало. Напротив, нарастало. Но игра нервов – не та игра, что может длиться вечно. Землянин решил не доводить дело до крайностей. Жалея, что местных на улыбку не купишь, осторожно приподнял шляпу и поприветствовал страдальцев на аррагейском:
   – Горизонта вам, люди божьи. Я не Зверь. Успокойтесь.
   Соображал, конечно, что лучше бы на муллватском, но при артобстреле, заставшем в чистом поле, и каска – бетонный дот.
   Едва он произнес первое слово, муллваты арбалеты тут же опустили и возмущенно загалдели. То, что перед ними не Зверь, это они теперь поняли. Всем известно – Зверь по-людски говорить не может. Вопрос снялся сам собой. Но то, что какой-то залетный аррагеец сунулся в трактир, им явно не понравилось. Некоторым – активно. От ближайшего стола тут же подскочил вертлявый хлюпик и стал задираться. Ткнул Владу пальцем в грудь, состроил рожу и спросил язвительно:
   – Что ты тут делаешь, безмозглый арраг?
   Спросил и обернулся за поддержкой к почтенной публике: мол, как я этого урода на его же помойном языке? Зрители его выходку одобрили – дружно заколотили кто кулаком, кто кружкой по доскам столов. Влад почувствовал себя болельщиком «Буйволов Ритмы», по трагическому стечению обстоятельств попавшим в бар «Девятые врата» – штаб-квартиру отмороженных фанатов «Ганзайских Дьяволов».
   – Заблудился, арраг? – не унимался хлюпик.
   И вновь застучали кулаки и кружки, закивали бороды.
   – Я не тот, за кого вы меня приняли, – громко, чтобы услышали все, крикнул Влад. И опустил маску.
   Муллваты стихли – увидели, что перед ними никакой не аррагеец. Слишком уж черты лица у незнакомца были утонченными. Нездешними.
   Через секунду-другую из того угла, где камин, раздался удивленный голос:
   – Эй, кто ты?
   Влад устало вздохнул:
   – Кто-кто… – И сообщил: – Землянин.
   Хлюпик, которому понравилось быть в центре внимания не удивился. Ему что аррагеец, что землянин – без разницы. Продолжая юродствовать, сбил с головы Влада шляпу, хлопнул ладонью по его подбородку и заявил:
   – Земляне – безбородые козлы.
   И тут же ответил за «козла». Влад сначала ткнул его кулаком в живот, а когда остряк согнулся, разогнул его коленом в челюсть.
   Гарсон, носилки!
   Быстро опустив арбалет на земляной пол, Влад еще успел свалить двоих набегающих – одного с левой, другого с правой, а потом уже его самого сбили с ног. Ударом табурета по голове. И навалились всей бандой. Равнодушным к его судьбе никто не остался, каждый пожелал отметиться в избиении Носителя Базовых Ценностей. И подавальщики подоспели. И повар с кухни прибежал с поварятами. Человек шесть зашли с улицы, быстро разобрались, что к чему, и тоже подключились. И то что у многих кисти рук отсутствовали, ничего не значило. Пинали в основном ногами.
   Как оказалось, правила «лежачего не бьют» здесь не знали. Или знали, но забыли. Или распространялось оно не на всех.
   Влад, пребывая в легком нокауте, прикрыл голову и терпел. Секунд сорок. Но едва очухался, перешел в контрнаступление. Дико заорал, крутанулся на спине и подсек ногами двоих. Тем падать было некуда, кроме как на него. Одного Влад прихватил за горло мертвой хваткой и стал прикрываться им как щитом. Бедняга сначала хрипел и трепыхался, затем посинел и затих. Муллваты дружно кинулись на его спасение. При этом здорово друг другу мешали. Влад воспользовался суматохой и умудрился ударом в голень сбить еще кого-то. Тот, падая, зацепил соседа. В результате образовалась знатная куча-мала, где ничего разобрать было уже невозможно. И, как водится, свои начали лупцевать своих. Чтоб чужие боялись.
   Очнувшийся хлюпик нырнул в этот ком, пролез змеей между телами, потянулся к «Ворону» и даже сумел ухватиться за рукоять.
   Умник драный!
   Ровно через полторы секунды сработала защита. Истошный крик пораженного импульсным разрядом перекрыл все остальные звуки – стоны, ругань, удары и треск порушенной мебели. Но этот визг покусанного скунса только подзадорил остальных. Стали молотить с утроенной силой. Получив очередной удар ногой в грудину, Влад наконец-то разозлился. И тут же вспомнил о браслете. Задыхаясь и хватая воздух ртом, подумал: «Какого черта стесняться, забьют ведь насмерть». Ни секунды больше не медля, приказал браслету покончить со всем этим бесчинством.