Страница:
Влад размял руки, снял шляпу и протянул Гэнджу:
– Держи.
– Оставь себе, не свой, – сказал Гэндж и пояснил: – Дар.
Влад вернул шляпу на место и, прижав руку к груди, изобразил полупоклон:
– Спасибо.
– Носи.
– Так я тогда пошел? – после небольшой паузы поинтересовался Влад.
Гэндж кивнул:
– Иди.
– А вещички?
Гэндж распорядился, и землянину вернули все – нож, арбалет и пистолетный комплекс «Ворон».
Сунув тесак в ножны, а пистолет в кобуру, Влад еще раз поклонился и развернулся, чтобы уйти куда подальше.
И столкнулся с Тыяхшей – нос к носу.
– Ты чего здесь делаешь? – удивленно спросила девушка.
– Не смог дождаться утра, – ответил Влад. – Соскучился.
– Правда?
– Правда.
– А как догадался, где найти?
Влад пожал плечами:
– Чего тут догадываться. Город будто вымер, а здесь, на горе, жизнь кипит, костры горят, служба несется. И фургоны туда-сюда снуют. – Ему надоело врать. – Фургоны с раймондием. С тем самым раймондием, который у меня украли. Вот он украл. – Он развернулся и показал рукой на Гэнджа. – Он и его банда.
Не все люди у костра поняли, что именно сказал Влад, но вызывающую интонацию уловили.
Вокруг стало очень тихо.
Разрядила обстановку Тыяхша – произнесла несколько фраз на родном языке.
Гэндж бросил сигару в костер и подошел. Схватил землянина за руку, прощупал сквозь ткань браслет. И будто все еще сомневаясь, спросил:
– Так ты, не свой, и есть новый Охотник? – Гэндж кивнул в сторону Тыяхши: – Сестра говорила.
– Не врала, – подтвердил Влад. И не стал объяснять, что стал Охотником случайно, по пьяной лавочке.
Гэндж хлопнул его по плечу:
– Чего, не свой, сразу не сказал?
– А ты спрашивал? – вопросом на вопрос ответил Влад.
– Зачем шум? Зачем на стена лез?
– А ты не догадываешься?
– Сам скажи.
– Фенгхе ищу.
– Прямой?
– Что? А-а… Ну да. Упрямый.
– Нашел бы фенгхе, взял, а дальше?
– Чего-нибудь придумал. К примеру, погрузил бы на подводу, взял бы заложников и под их прикрытием – к своим. Вот так. Или как-то по-другому. Мало ли. Не впервой.
Гэндж покачал головой:
– Нет. Так – нет.
– Почему?
– Ты Охотник.
– И что теперь?
– Ты теперь не можешь покинуть Долину Молчания, – вмешалась в их разговор Тыяхша.
– Это почему еще? – повернулся к ней Влад.
Она пояснила одним словом:
– Браслет.
– И что – браслет?
– Браслет не отпустит.
– Это как?
– Да просто. Попытаешься ступить за границу Долины, умрешь.
Влад так яростно замотал головой, что с нее слетела шляпа:
– Не понимаю.
– А чего тут понимать? Охотник – это раз и навсегда.
– Ага, сейчас! – вспылил Влад и рубанул левой рукой по сгибу правой. – Ерунду-то не городите. Что мне мешает снять браслет? Возьму и сниму. Прямо здесь! Прямо сейчас!
Гэндж поднял шляпу, стряхнул с нее пыль и, протянув разгорячившемуся не на шутку землянину, сказал:
– Не снимешь.
Влад, нервно жестикулируя, обратился к Тыяхше:
– Что он такое говорит?
– Брат всегда правду говорит, – ответила девушка. – Не ты выбрал чуэжвам, чуэжвам выбрал тебя.
– Да ну вас всех к черту! – рявкнул Влад и схватился за браслет. Попробовал сорвать, но не тут-то было. Браслет, который до того вертелся на запястье, свободно, впился в кожу. И чем сильнее дергал его Влад, тем сильнее сжимался браслет. Будто не из мертвого металла его сделали, а был он живым.
– Прекрати! – умоляюще воскликнула Тыяхша.
Но Влад, мыча от нестерпимой боли, все пытался и пытался. И до тех пор мучался, пока рука не посинела. Только тогда остыл.
– И что теперь? – спросил он, когда боль отпустила.
– Быть Охотником, – ответила Тыяхша. – Или не быть. В смысле, не быть живым.
Солдат негодующе замотал головой и простонал от обиды:
– Вот же попал ты в капкан, Кугуар!
А потом надолго замолчал. Осмысливал свалившееся на него «счастье». Через минуту-другую, кое-что вспомнив, обрадованно закричал:
– Врете вы все! Врете! На голубом глазу врете!
– Нет, – возразил ему Гэндж. – Мы не врем. – Вытащил новую сигару, прикурил от ветки из костра и еще раз сказал: – Никогда не врем.
Тогда Влад показал на Тыяхшу:
– Вот она – Охотница. Но она ведь работает в Киарройоке. Сама говорила. Это же бог знает где. Далеко от Долины Молчания. Как это понять?
– Она – Охотница, – подтвердил Гэндж. – Но не такая, как ты. Не такой, как я. Ей чуэжвам не нужен. Как и отцу.
– О чем он говорит? – спросил Влад, вновь повернувшись к Тыяхше.
Вместо ответа девушка сняла браслет и сунула его Владу.
А потом вскинула руку, призывая посмотреть на небо. И когда ничего не понимающий землянин задрал голову, то увидел там всполохи разноцветного сияния.
– Все-таки ведьма! – только и смог выдохнуть припертый к стенке солдат.
Тыяхша, погасив свечение, возразила:
– Никакая я не ведьма. Просто мне чуэжвам действительно не нужен. Я и без него умею распоряжаться данной мне силой.
– Тыяхша у нас лучшая, – подтвердил Гэндж не без гордости за сестру.
– Мама, роди меня обратно, – вздохнул Влад, возвращая девушке браслет. После небольшой паузы поймал ее взгляд и спросил: – И что дальше?
– Дадим тебе стрелков. Примешь участие в Охоте. Если Пророчество не врет, то она благодаря тебе будет Последней, – обрисовала перспективу Тыяхша.
– А дальше?
– А до «дальше» еще дожить нужно.
Влад никак не мог сообразить, к добру или к худу все, что сейчас происходит. Только одно понял: сопротивляться неизбежному бесполезно. Решил действовать так, как учил главный сержант Джон Моррис. А он учил: «Если остался без весел, убеди себя, что тебе по пути с течением».
– Значит, так, – обратился Влад к Гэнджу. – Деваться мне некуда. Остаюсь. Но три условия.
– Давай, – вытащив сигару изо рта, сказал Гэндж.
– Первое – никаких начальников.
Гэндж пожал плечами и кивнул.
– Второе, – продолжал Влад, – никакого личного состава. Рубеж обороны выделите, а как его удержу – мое дело.
Тут Гэндж кое-каких слов не понял, но Тыяхша перевела. Главный Охотник, немного подумав, возражать не стал.
– И последнее условие, – сказал Влад. – Оно же – главное. Верните украденный фенгхе.
Гэндж сразу отреагировал, мотнул головой – нет.
– Вы что, не понимаете, что так надо? – удивился Влад. – Если не вернете его мне, то за ним придут другие.
– Пусть, – упрямился Гэндж.
Влад попытался объяснить:
– Они всех вас уничтожат. Понимаете?.. Не понимаете. Читайте по губам. У-ни-что-жат.
И тут же представил себе, как оно все будет.
«Вертушки», обеспечивая огневую поддержку, закружат над этой древней крепостью, роботы-фортификаторы – пойдут крушить ее стены, саперы – сносить запоры и ломать замки. Отряд спецназа ворвется сразу со всех сторон. Бойцы, возбужденно перекликаясь на энергичном и простом армейском языке, пойдут долбить по всему, что движется и не движется. И уже через час их опьяненный атакой командир, радуясь смирению навзничь лежащего, побежденного, залитого кровью города, бабахнет из «Ворона» сначала в одну луну, потом в другую и даст отбой.
Представив все это, Влад повторил:
– Уничтожат вас. В пыль сотрут. Придут за краденым фенгхе, узнают про того парня, что навсегда остался на Колее, и всех покромсают. И вас. И других. Тех, кто вовсе не при делах. Всех, всех, всех. Подчистую… Поэтому фенгхе нужно вернуть. И как можно скорее.
– Много слов, – сказал Гэндж и посмотрел на сестру. Та чуть повела головой, подожди: мол, дай сама попробую объяснить. И обратилась к землянину:
– Влад, мы все понимаем и благодарны за твою заботу, но нам нужен этот фенгхе. На этот раз Зверей будет много. Очень много. Так говорит Пророчество.
– К черту Пророчество! – воскликнул Влад. – Вы как дети, ей-богу! Землян не знаете? – Обведя взглядом непроницаемые лица муллватов, он покачал головой. – Похоже, действительно, вы нас не знаете. Мы – звери.
Гэндж сбил пепел с сигары и поинтересовался:
– Из Бездны?
Влад не нашел, что на это ответить. Только вздохнул:
– Фиг достучишься…
Эти слова произнес без гнева, очень спокойно, даже рассеянно, будто уже думал о чем-то другом.
– Ваш фенгхе уже переплавлен, Влад, – тронув его за рукав, сказала Тыяхша. – В наконечники. Двенадцать кузниц день и ночь работали. Шесть там, во Внешнем Городе. И шесть тут, во Внутреннем.
До Влада не сразу дошли ее слова, а когда дошли, он воскликнул:
– Как переплавлен?! – И показал на фургон: – А там тогда что?
Гэндж выпустил кольца дыма и сказал:
– Там фенгхе нет.
– А что там? Я своими глазами видел, как его грузили.
– Ты видел, как грузили фенгхе? – удивилась Тыяхша.
Влад, уже догадываясь, что ошибся, уточнил:
– Я видел… ящики. Я думал, в ящиках фенгхе.
– Плохо думал, – усмехнулся Гэндж. – Пойдем.
И они все вместе направились к фургону. Гэндж что-то крикнул двоим стрелкам и, когда те сбили с одного ящика крышку, пригласил землянина:
– Смотри.
Влад заглянул внутрь. Никакого раймондия он там не увидел. А увидел пересыпанные стружкой металлическую станину, плечи лука, рукоятки тяг и крепежные детали стационарного многозарядного арбалета.
– Поутру собирать будем, – объяснила стоящая за спиной Тыяхша.
Влад не мог не поверить своим глазам.
– Все ясно, – сказал он, пнув со всей дури ногой по ящику. И, помолчав некоторое время, спросил: – Послушайте, а когда будет Последний День Охоты?
– Через два дня на третий, – ответила Тыяхша.
– А если он действительно станет последним днем Последней Охоты, вам еще будет нужен рай… фенгхе?
Муллваты переглянулись.
– Нет, – ответил Гэндж. – Зачем тогда?
Влад обрадованно воскликнул:
– Отлично! – И принялся объяснять: – Я вот что придумал. Давайте когда все это дело кончится, вы отдадите мне все наконечники? Ну, в смысле не все, чужого нам не надо, а те, что из нашего рай… Тьфу ты, блин! Те, которые из нашего фенгхе сработаны. Вернете?
– Да, – ни на секунду не задумавшись, пообещал Гэндж.
– Все до грамма вернем, – заверила и Тыяхша.
Влад, облегченно выдохнув, будто скинул с плеч штангу предупредил:
– Ловлю на слове. Не обманите.
На что брат и сестра сказали хором:
– Не сомневайся.
А через десять минут они все вместе уже поднимались в сопровождении отряда стрелков по одной из улиц-лучей Внутреннего Города к Храму Сердца.
Дорога, покрытая брусчаткой, тянулась вдоль соединенных крытыми галереями гранитных зданий. Эти сложенные из массивных блоков постройки со всеми их террасами, балконами, замысловатыми башнями на плоских крышах вовсе не походили на человеческое жилье, но за их древними стенами кипела и настойчиво давала о себе знать жизнь. На потрескавшихся витражах сверкали огни разведенных внутри костров, а из приоткрытых окон вырывался густой запах кипящего в котлах бараньего жира. Гулкое ночное эхо разносило по всей округе какофонию ковчега: крики женщин, плач детей, лай псов и многоголосый ор домашней скотины. По улице, освещенной факелами, сновали люди с баулами, проносились вооруженные всадники, тарахтели куда-то фургоны и груженные всякой всячиной повозки. Всей этой суетой Внутренний Город разительно отличался от осиротевшего внешнего.
– Вы что, всех сюда эвакуировали? – спросил Влад, прижимаясь к стене – два крикливых мальчугана, энергично орудуя хворостинами, гнали навстречу отару овец.
– Пока еще нет, – ответила Тыяхша.
Влад, пнув ногой налетевшего на него барана, спросил:
– Куда это они их?
– Туда, наверное. – Тыяхша махнула в сторону небольшого сквера, посреди которого возвышалось нечто культовое, похожее на ступу.
– Поместятся? – прикинул Влад.
– И эти, и еще столько же.
– Народа во Внешнем Городе много осталось?
– Немного. Те, кто в кузницах работает.
– Охраняете? – спросил Влад.
– Три дозора, а поутру еще два отправим, – ответила Тыяхша и пояснила: – Завтра Звери в городе должны объявиться.
– Уже.
– Что – «уже»?
– Уже объявились.
– Видел?
– Видел. Одного.
– Успокоил?
Влад рисоваться не стал, скромно кивнул:
– Как видишь, жив.
– Что-то рано они на этот раз, – огорченно покачав головой, сказала девушка. – Обычно за день до окончания Охоты переходят черту города. На этот раз спешат.
– И в эту Охоту больше их, – добавил Гэндж, который шел рядом и слышал весь разговор. – Много больше. Пророчество сбывается.
– Раз такое дело, надо тех, кто там остался, предупредить, – посоветовал Влад. – И усилить дозоры уже сейчас, а не утром.
Гэндж согласился, что медлить нельзя, и что-то приказал рядом идущему стрелку. Тот развернулся волчком и со всех ног припустил назад, вниз по улице.
– А почему вы не живете здесь постоянно? – спросил Влад. – Чего туда-сюда мотаетесь? Тут все так капитально. Жить можно.
– На первый взгляд, – возразила Тыяхша.
– А на второй?
– Воды нет. Но это еще ладно. А вот… – Она осеклась.
– Что? – заинтересовался Влад.
– Здесь больше трех дней не проживешь.
– Почему?
– С ума сойдешь.
– Вот как?! – удивился Влад. – Гиблое место?
Девушка не успела ответить.
– Здесь Храм Сердца, – вмешался в разговор Гэндж. – Тут людям жить не подобает.
Влад понимающе кивнул:
– Ясно. – И через два шага спросил: – Долго нам еще подниматься?
– Уже скоро, – ответила Тыяхша.
И не соврала.
Всего через несколько минут они добрались до самого центра Внутреннего Города – площади, посреди которой возвышался громадный куб, накрытый каменной полусферой. Это незамысловатое по своей архитектуре сооружение и оказалось Храмом Сердца.
Наверх подниматься не стали, остановились у первой ступени долгой лестницы. Землянин, задрав голову, с интересом рассмотрел сначала блестящий металлический штырь, что торчал из полусферы, а потом двух каменных единорогов, охраняющих ворота храмовой ограды. Единороги позабавили – они больше походили на дряхлых коров, чем на мистических животных. Крыша Храма тоже, кстати, развлекла. Не могла не развлечь: обычно полусфера накрывает здание куполом, а тут опрокинута. «Наверное, эта чаша рифмуется с впадиной на вершине Хитрой Горы», – подумал Влад и, обернувшись к Тыяхше, спросил:
– Похоже, Храм давным-давно построен.
– Во всяком случае, муллватов тогда еще не было, – ответила Тыяхша.
– А кто был?
– Наши прародители – Истинные Сыны Агана.
Влад хотел еще кое-что спросить, но тут к ним подлетел верховой на мощном гнедом скакуне. Одернутый конь, храпя и разбрасывая пену, пошел боком, чуть не налетев на Влада. Тот собрался возмутиться, но пока собирался, всадник, высокий молодой красавец с тщательно ухоженной бородкой, уже развернул гнедого на месте и спрыгнул.
– Это Энган, – пояснила Тыяхша. – Второй мой брат.
И тут же указала Энгану на землянина:
– А это Влад. Тот самый.
Энган подмигнул солдату воспаленным от недосыпания глазом и коснулся края шляпы.
Влад поздоровался по-военному – с отмашкой.
– Три Охотника на месте, можно начинать посвящение, – объявила Тыяхша всем присутствующим.
Десять стрелков молча обступили неофита и встали кругом. Гэндж, расположившись чуть сзади и слева, положил руку на правое плечо Влада, а Энган, заняв такую же позицию, но справа, положил руку на его левое плечо. Тыяхша встала перед ним лицом к лицу и спросила:
– Готов?
– Так точно, готов, – кивнул Влад и тут же признался: – Правда, не знаю к чему.
Тыяхша не стала ничего объяснять, просто потребовала посуровевшим голосом:
– Повторяй за мной.
И стала произносить слова древней клятвы, ловко переводя их на всеобщий язык. А проникшейся действом Влад глядел на то, как мало-помалу окрашивается оранжевым светом восточная кромка вершины, и послушно повторял вслед за девушкой:
Глава шестая
– Клянусь, господин полковник, так все и было, – божился штурман, косясь на Харднетта. – Одного из них только и опознали. Жена опознала. По крестику из аргоната. Я, между прочим, знаком был с их штурманом. Не то чтобы близко… Он вместо той гадской командировки отправился на Землю в Центр переподготовки имени Сикорского. На первый класс сдавать. Я как раз в его учебной группе был, и он радиограмму с Тамги о гибели экипажа прочел на моих глазах. Такого выражения лица я больше никогда и ни у кого не видел. Да, честно говоря, господин полковник, и не хотел бы видеть. Верите?
– Охотно, – устало кивнул Харднетт. Его уже здорово притомили и болтовня егозливого штурмана, и вертолетная болтанка.
– А вот у меня случай был на Гелуздии, – подхватил тему пилот, флегматичный крепыш с малоподвижным пухлым лицом. – На той Гелуздии, что в созвездии Алохея. Знаете такую?
– Это которую за геологов расфигачили? – припомнил штурман.
– Ну да, которую за геологов, – не отрывая взгляда от приборной панели, подтвердил пилот. – Так вот. Тащил я там как-то раз на внешней подвеске подземный комбайн для шахты. И ветер вроде так себе заряжал, и шел плавно, но случилась раскачка груза. Реальная. И туда и сюда эту дуру, и туда и сюда. Амплитуда – я молчу. Того и гляди захлестнет и ляжет на винты. Делать нечего, решаю сбросить. А чего? И по инструкции, и по ситуации. Сбросил. Прямо в голую тундру – бенц! Потом боссы геологической партии выезжали на место падения, но – где там! Ничего, кроме воронки. Ушел аппарат под снег. Туда, в глубину мерзлоты. По самые гланды ушел. Откапывать не стали, так и оставили. Хотя денег стоил целую кучу. Или даже три кучи. Но не стали возиться. Бросили к хренам!
– А ты это к чему, Ник, рассказал? – после небольшой паузы спросил штурман. В его голосе слышалось недоумение.
– Да так просто, – пожал плечами пилот. – Ты же рассказывал.
– Я рассказывал, как парни рухнули. Тут на Кардиограмму рухнули, поэтому я о том, как там, на Тамге, рухнули. Аналогия. Понимаешь? А ты про комбайн зачем?
– Да ни за чем. Просто…
– Вот именно, что просто.
– Арон, какого черта! – не выдержав, возмутился пилот. – Чего нудишь?
– Я не нужу, – возразил штурман. – Только полагаю, что если мы говорим про аварии, то давайте и говорить про аварии, а не про какие-то там дурацкие комбайны.
– Слушай, если бы я комбайн тогда не сбросил, и он бы лег на винт, то случилась бы авария. Безо всякого – офигительная авария бы случилась. Просто офигительная. Понимаешь? Офигительная!
– Вот тогда бы и рассказал.
– Тогда я бы не мог об этом рассказать.
– Почему?
– А ты подумай своей пустой башкой.
Харднетта окончательно достала эта шалопутная перепалка надоевших друг другу за долгие месяцы совместной работы людей. Он отключился и стал думать о своих делах.
Посещение места падения вертолета, сбитого У-лучом, являлось сугубо формальным действием. Чтобы отписать протокол, хватило бы обращения к документам ведомственной комиссии. Все нужные данные там имелись. Перенести из бланка в бланк – две секунды. Но оказалось, что маршрут от вахтенного поселка до триста восемьдесят четвертого километра Колеи проходит недалеко от места катастрофы. Харднетт намекнул, а пилот вертолета, выделенного Корпорацией, взял под козырек. Согласился сделать крюк. Что, в общем-то, и неудивительно: проигнорировать прозрачный намек федерального агента не каждый отважится.
Добрались за полтора часа. Покружили над сверкающим в лучах Рригеля хребтом, осмотрели из иллюминатора и по визору присыпанные снегом обломки, выслушали всеведущего штурмана, который во всех деталях и красках описал, как, по его мнению, спасатели разыскивали «черные» ящики и каким образом эвакуировали останки людей, и на том закончили.
Спускаться вниз на страховке Харднетт не стал. Дело геморройное и небезопасное. Геройствовать не видел смысла – тем более знал, что истинную причину падения машины надо искать не здесь, в горах, а на равнине – в Айверройоке. Поэтому дал команду болтливому штурману сделать для отчета несколько снимков с разных ракурсов и приказал лететь на Колею. Вот там-то как раз собирался плотно поработать.
Пилот и штурман продолжали вяло переругиваться. Глядя на них невидящим взглядом, полковник подумал: «Неплохо бы, пока суд да дело, еще раз пролистать журнал». Бортовой журнал, изъятый из вездехода пропавшего конвоя, лежал в портфеле начальника штаба местного дивизиона корпоративного конвоя Патрика Колба. Этого старого вояку с гуттаперчевым лицом горького пропойцы Харднетт прихватил с собой. Чтобы под рукой был. Мало ли какие вопросы могли возникнуть по ходу дела. Да и протоколы осмотра места происшествия кто-то ведь должен был от Корпорации подписать. Харднетт решил, что пусть это будет Колб. Тот поначалу юлил, отнекивался, ссылался на дикую занятость и предлагал в поводыри своего помощника. Пришлось щелкнуть по носу лицензией. Только тогда начштаба проявил готовность к сотрудничеству. Теперь вон дрыхнет в салоне, как младенец. Выдает рулады. Даже будить жалко. Старичка-сморчка. Бывают старички-боровички, а этот – сморчок. И – живчик.
– Мистер Колб! – выглянув в проем двери, крикнул Харднетт.
Похрапывающий начальник штаба никак не отреагировал.
– Разбудить? – предложил свои услуги штурман.
Полковник кивнул. Арон пробрался из кабины в салон, безжалостно ударил пускающего пузыри Колба по плечу и проорал в ухо:
– Проснись, дядя! Падаем!
Колб вскочил и заметался:
– А?.. Что?! Куда падаем?..
– Штурман шутит, мистер Колб, – успокоил его Харднетт. – Это я попросил разбудить.
Начштаба схватил Арона за грудки:
– Глаз высосу, сука, за такие шутки!
– Руки убери! – зарычал штурман.
– Э-э! – прикрикнул полковник. – На Коррекцию спешите?
Колб моментально утих, отпустил Арона и повернулся к нему:
– Вы что-то хотели, господин полковник?
– Хотел, – подтвердил Харднетт. – У вас где-то в загашнике бортовой журнал пропавшего конвоя. Дайте, полистаю. – И через секунду добавил: – Копию акта о воздействии на пятьсот первую – тоже. Будьте так добры. И… И заодно уж – распечатку объективного контроля боевых систем вездехода.
– Это все? – уточнил Колб, загнув три пальца.
– Пожалуй, что все, – подытожил Харднетт.
Колб кивнул и полез под кресло за бронированным кофром. Через две минуты полковник уже листал запрошенные документы. Сначала копию акта. Потом распечатку. А прошитый и пронумерованный бортовой журнал даже пару раз пролистнул от корки до корки. Пошел бы и на третий заход, чтобы наверняка запомнить все наизусть, но тут пилот объявил:
– Все, господа, подлетаем.
И начал снижение.
После осмотра места происшествия Харднетт устроился с портативным анализатором на башне вездехода и, приступив к манипуляциям с пробами крови, спросил у зевающего от безделья Колба:
– Какие будут версии?
– У меня? – переспросил тот, будто не поверив, что начальник федеральных агентов интересуется мнением его скромной персоны.
– У вас, у вас. У кого же еще? Что вы обо всем этом думаете?
– Ну… – Колб пожал плечами и с печальным вздохом, будто признавался в большом личном грехе, сказал: – Полагаю, господин полковник, один из пропавших ворюга. Досадно, но факт – один конвойный оказался сукой.
– Полагаете, только один?
– Ну да. Второй, похоже, был как раз против. Следы борьбы налицо. Пятна крови опять же, все такое… Никаких сомнений, господин полковник, второй сопротивлялся. Но только у него не получилось остановить первого. Тот его пришил, оседлал тягач, съехал с Колеи и, прорвав Сетку, смылся с краденым раймондием и палладием.
– С каким еще палладием? – не понял Харднетт. – В сводках никакой палладий не проходил.
– А топливные ячейки? Движок-то у тягача водородный.
– А-а, вот вы о чем, – дошло до полковника.
– Ну да, об этом, – кивнул Колб. – Уволок гаденыш и раймондий и палладий. Уволок… Правда, тут есть один темный момент.
– Какой? – поправив солнечные очки, спросил Харднетт.
– Да там… – Колб пощупал кадык, будто сомневался, на месте ли он. – Ну, в общем, контроллер тягача запрограммирован на движение в жесткой связке с вездеходом. Так? Так. Чтобы перейти с автоматического режима на пилотируемый, нужно в программе покопаться. Это нереально.
– Держи.
– Оставь себе, не свой, – сказал Гэндж и пояснил: – Дар.
Влад вернул шляпу на место и, прижав руку к груди, изобразил полупоклон:
– Спасибо.
– Носи.
– Так я тогда пошел? – после небольшой паузы поинтересовался Влад.
Гэндж кивнул:
– Иди.
– А вещички?
Гэндж распорядился, и землянину вернули все – нож, арбалет и пистолетный комплекс «Ворон».
Сунув тесак в ножны, а пистолет в кобуру, Влад еще раз поклонился и развернулся, чтобы уйти куда подальше.
И столкнулся с Тыяхшей – нос к носу.
– Ты чего здесь делаешь? – удивленно спросила девушка.
– Не смог дождаться утра, – ответил Влад. – Соскучился.
– Правда?
– Правда.
– А как догадался, где найти?
Влад пожал плечами:
– Чего тут догадываться. Город будто вымер, а здесь, на горе, жизнь кипит, костры горят, служба несется. И фургоны туда-сюда снуют. – Ему надоело врать. – Фургоны с раймондием. С тем самым раймондием, который у меня украли. Вот он украл. – Он развернулся и показал рукой на Гэнджа. – Он и его банда.
Не все люди у костра поняли, что именно сказал Влад, но вызывающую интонацию уловили.
Вокруг стало очень тихо.
Разрядила обстановку Тыяхша – произнесла несколько фраз на родном языке.
Гэндж бросил сигару в костер и подошел. Схватил землянина за руку, прощупал сквозь ткань браслет. И будто все еще сомневаясь, спросил:
– Так ты, не свой, и есть новый Охотник? – Гэндж кивнул в сторону Тыяхши: – Сестра говорила.
– Не врала, – подтвердил Влад. И не стал объяснять, что стал Охотником случайно, по пьяной лавочке.
Гэндж хлопнул его по плечу:
– Чего, не свой, сразу не сказал?
– А ты спрашивал? – вопросом на вопрос ответил Влад.
– Зачем шум? Зачем на стена лез?
– А ты не догадываешься?
– Сам скажи.
– Фенгхе ищу.
– Прямой?
– Что? А-а… Ну да. Упрямый.
– Нашел бы фенгхе, взял, а дальше?
– Чего-нибудь придумал. К примеру, погрузил бы на подводу, взял бы заложников и под их прикрытием – к своим. Вот так. Или как-то по-другому. Мало ли. Не впервой.
Гэндж покачал головой:
– Нет. Так – нет.
– Почему?
– Ты Охотник.
– И что теперь?
– Ты теперь не можешь покинуть Долину Молчания, – вмешалась в их разговор Тыяхша.
– Это почему еще? – повернулся к ней Влад.
Она пояснила одним словом:
– Браслет.
– И что – браслет?
– Браслет не отпустит.
– Это как?
– Да просто. Попытаешься ступить за границу Долины, умрешь.
Влад так яростно замотал головой, что с нее слетела шляпа:
– Не понимаю.
– А чего тут понимать? Охотник – это раз и навсегда.
– Ага, сейчас! – вспылил Влад и рубанул левой рукой по сгибу правой. – Ерунду-то не городите. Что мне мешает снять браслет? Возьму и сниму. Прямо здесь! Прямо сейчас!
Гэндж поднял шляпу, стряхнул с нее пыль и, протянув разгорячившемуся не на шутку землянину, сказал:
– Не снимешь.
Влад, нервно жестикулируя, обратился к Тыяхше:
– Что он такое говорит?
– Брат всегда правду говорит, – ответила девушка. – Не ты выбрал чуэжвам, чуэжвам выбрал тебя.
– Да ну вас всех к черту! – рявкнул Влад и схватился за браслет. Попробовал сорвать, но не тут-то было. Браслет, который до того вертелся на запястье, свободно, впился в кожу. И чем сильнее дергал его Влад, тем сильнее сжимался браслет. Будто не из мертвого металла его сделали, а был он живым.
– Прекрати! – умоляюще воскликнула Тыяхша.
Но Влад, мыча от нестерпимой боли, все пытался и пытался. И до тех пор мучался, пока рука не посинела. Только тогда остыл.
– И что теперь? – спросил он, когда боль отпустила.
– Быть Охотником, – ответила Тыяхша. – Или не быть. В смысле, не быть живым.
Солдат негодующе замотал головой и простонал от обиды:
– Вот же попал ты в капкан, Кугуар!
А потом надолго замолчал. Осмысливал свалившееся на него «счастье». Через минуту-другую, кое-что вспомнив, обрадованно закричал:
– Врете вы все! Врете! На голубом глазу врете!
– Нет, – возразил ему Гэндж. – Мы не врем. – Вытащил новую сигару, прикурил от ветки из костра и еще раз сказал: – Никогда не врем.
Тогда Влад показал на Тыяхшу:
– Вот она – Охотница. Но она ведь работает в Киарройоке. Сама говорила. Это же бог знает где. Далеко от Долины Молчания. Как это понять?
– Она – Охотница, – подтвердил Гэндж. – Но не такая, как ты. Не такой, как я. Ей чуэжвам не нужен. Как и отцу.
– О чем он говорит? – спросил Влад, вновь повернувшись к Тыяхше.
Вместо ответа девушка сняла браслет и сунула его Владу.
А потом вскинула руку, призывая посмотреть на небо. И когда ничего не понимающий землянин задрал голову, то увидел там всполохи разноцветного сияния.
– Все-таки ведьма! – только и смог выдохнуть припертый к стенке солдат.
Тыяхша, погасив свечение, возразила:
– Никакая я не ведьма. Просто мне чуэжвам действительно не нужен. Я и без него умею распоряжаться данной мне силой.
– Тыяхша у нас лучшая, – подтвердил Гэндж не без гордости за сестру.
– Мама, роди меня обратно, – вздохнул Влад, возвращая девушке браслет. После небольшой паузы поймал ее взгляд и спросил: – И что дальше?
– Дадим тебе стрелков. Примешь участие в Охоте. Если Пророчество не врет, то она благодаря тебе будет Последней, – обрисовала перспективу Тыяхша.
– А дальше?
– А до «дальше» еще дожить нужно.
Влад никак не мог сообразить, к добру или к худу все, что сейчас происходит. Только одно понял: сопротивляться неизбежному бесполезно. Решил действовать так, как учил главный сержант Джон Моррис. А он учил: «Если остался без весел, убеди себя, что тебе по пути с течением».
– Значит, так, – обратился Влад к Гэнджу. – Деваться мне некуда. Остаюсь. Но три условия.
– Давай, – вытащив сигару изо рта, сказал Гэндж.
– Первое – никаких начальников.
Гэндж пожал плечами и кивнул.
– Второе, – продолжал Влад, – никакого личного состава. Рубеж обороны выделите, а как его удержу – мое дело.
Тут Гэндж кое-каких слов не понял, но Тыяхша перевела. Главный Охотник, немного подумав, возражать не стал.
– И последнее условие, – сказал Влад. – Оно же – главное. Верните украденный фенгхе.
Гэндж сразу отреагировал, мотнул головой – нет.
– Вы что, не понимаете, что так надо? – удивился Влад. – Если не вернете его мне, то за ним придут другие.
– Пусть, – упрямился Гэндж.
Влад попытался объяснить:
– Они всех вас уничтожат. Понимаете?.. Не понимаете. Читайте по губам. У-ни-что-жат.
И тут же представил себе, как оно все будет.
«Вертушки», обеспечивая огневую поддержку, закружат над этой древней крепостью, роботы-фортификаторы – пойдут крушить ее стены, саперы – сносить запоры и ломать замки. Отряд спецназа ворвется сразу со всех сторон. Бойцы, возбужденно перекликаясь на энергичном и простом армейском языке, пойдут долбить по всему, что движется и не движется. И уже через час их опьяненный атакой командир, радуясь смирению навзничь лежащего, побежденного, залитого кровью города, бабахнет из «Ворона» сначала в одну луну, потом в другую и даст отбой.
Представив все это, Влад повторил:
– Уничтожат вас. В пыль сотрут. Придут за краденым фенгхе, узнают про того парня, что навсегда остался на Колее, и всех покромсают. И вас. И других. Тех, кто вовсе не при делах. Всех, всех, всех. Подчистую… Поэтому фенгхе нужно вернуть. И как можно скорее.
– Много слов, – сказал Гэндж и посмотрел на сестру. Та чуть повела головой, подожди: мол, дай сама попробую объяснить. И обратилась к землянину:
– Влад, мы все понимаем и благодарны за твою заботу, но нам нужен этот фенгхе. На этот раз Зверей будет много. Очень много. Так говорит Пророчество.
– К черту Пророчество! – воскликнул Влад. – Вы как дети, ей-богу! Землян не знаете? – Обведя взглядом непроницаемые лица муллватов, он покачал головой. – Похоже, действительно, вы нас не знаете. Мы – звери.
Гэндж сбил пепел с сигары и поинтересовался:
– Из Бездны?
Влад не нашел, что на это ответить. Только вздохнул:
– Фиг достучишься…
Эти слова произнес без гнева, очень спокойно, даже рассеянно, будто уже думал о чем-то другом.
– Ваш фенгхе уже переплавлен, Влад, – тронув его за рукав, сказала Тыяхша. – В наконечники. Двенадцать кузниц день и ночь работали. Шесть там, во Внешнем Городе. И шесть тут, во Внутреннем.
До Влада не сразу дошли ее слова, а когда дошли, он воскликнул:
– Как переплавлен?! – И показал на фургон: – А там тогда что?
Гэндж выпустил кольца дыма и сказал:
– Там фенгхе нет.
– А что там? Я своими глазами видел, как его грузили.
– Ты видел, как грузили фенгхе? – удивилась Тыяхша.
Влад, уже догадываясь, что ошибся, уточнил:
– Я видел… ящики. Я думал, в ящиках фенгхе.
– Плохо думал, – усмехнулся Гэндж. – Пойдем.
И они все вместе направились к фургону. Гэндж что-то крикнул двоим стрелкам и, когда те сбили с одного ящика крышку, пригласил землянина:
– Смотри.
Влад заглянул внутрь. Никакого раймондия он там не увидел. А увидел пересыпанные стружкой металлическую станину, плечи лука, рукоятки тяг и крепежные детали стационарного многозарядного арбалета.
– Поутру собирать будем, – объяснила стоящая за спиной Тыяхша.
Влад не мог не поверить своим глазам.
– Все ясно, – сказал он, пнув со всей дури ногой по ящику. И, помолчав некоторое время, спросил: – Послушайте, а когда будет Последний День Охоты?
– Через два дня на третий, – ответила Тыяхша.
– А если он действительно станет последним днем Последней Охоты, вам еще будет нужен рай… фенгхе?
Муллваты переглянулись.
– Нет, – ответил Гэндж. – Зачем тогда?
Влад обрадованно воскликнул:
– Отлично! – И принялся объяснять: – Я вот что придумал. Давайте когда все это дело кончится, вы отдадите мне все наконечники? Ну, в смысле не все, чужого нам не надо, а те, что из нашего рай… Тьфу ты, блин! Те, которые из нашего фенгхе сработаны. Вернете?
– Да, – ни на секунду не задумавшись, пообещал Гэндж.
– Все до грамма вернем, – заверила и Тыяхша.
Влад, облегченно выдохнув, будто скинул с плеч штангу предупредил:
– Ловлю на слове. Не обманите.
На что брат и сестра сказали хором:
– Не сомневайся.
А через десять минут они все вместе уже поднимались в сопровождении отряда стрелков по одной из улиц-лучей Внутреннего Города к Храму Сердца.
Дорога, покрытая брусчаткой, тянулась вдоль соединенных крытыми галереями гранитных зданий. Эти сложенные из массивных блоков постройки со всеми их террасами, балконами, замысловатыми башнями на плоских крышах вовсе не походили на человеческое жилье, но за их древними стенами кипела и настойчиво давала о себе знать жизнь. На потрескавшихся витражах сверкали огни разведенных внутри костров, а из приоткрытых окон вырывался густой запах кипящего в котлах бараньего жира. Гулкое ночное эхо разносило по всей округе какофонию ковчега: крики женщин, плач детей, лай псов и многоголосый ор домашней скотины. По улице, освещенной факелами, сновали люди с баулами, проносились вооруженные всадники, тарахтели куда-то фургоны и груженные всякой всячиной повозки. Всей этой суетой Внутренний Город разительно отличался от осиротевшего внешнего.
– Вы что, всех сюда эвакуировали? – спросил Влад, прижимаясь к стене – два крикливых мальчугана, энергично орудуя хворостинами, гнали навстречу отару овец.
– Пока еще нет, – ответила Тыяхша.
Влад, пнув ногой налетевшего на него барана, спросил:
– Куда это они их?
– Туда, наверное. – Тыяхша махнула в сторону небольшого сквера, посреди которого возвышалось нечто культовое, похожее на ступу.
– Поместятся? – прикинул Влад.
– И эти, и еще столько же.
– Народа во Внешнем Городе много осталось?
– Немного. Те, кто в кузницах работает.
– Охраняете? – спросил Влад.
– Три дозора, а поутру еще два отправим, – ответила Тыяхша и пояснила: – Завтра Звери в городе должны объявиться.
– Уже.
– Что – «уже»?
– Уже объявились.
– Видел?
– Видел. Одного.
– Успокоил?
Влад рисоваться не стал, скромно кивнул:
– Как видишь, жив.
– Что-то рано они на этот раз, – огорченно покачав головой, сказала девушка. – Обычно за день до окончания Охоты переходят черту города. На этот раз спешат.
– И в эту Охоту больше их, – добавил Гэндж, который шел рядом и слышал весь разговор. – Много больше. Пророчество сбывается.
– Раз такое дело, надо тех, кто там остался, предупредить, – посоветовал Влад. – И усилить дозоры уже сейчас, а не утром.
Гэндж согласился, что медлить нельзя, и что-то приказал рядом идущему стрелку. Тот развернулся волчком и со всех ног припустил назад, вниз по улице.
– А почему вы не живете здесь постоянно? – спросил Влад. – Чего туда-сюда мотаетесь? Тут все так капитально. Жить можно.
– На первый взгляд, – возразила Тыяхша.
– А на второй?
– Воды нет. Но это еще ладно. А вот… – Она осеклась.
– Что? – заинтересовался Влад.
– Здесь больше трех дней не проживешь.
– Почему?
– С ума сойдешь.
– Вот как?! – удивился Влад. – Гиблое место?
Девушка не успела ответить.
– Здесь Храм Сердца, – вмешался в разговор Гэндж. – Тут людям жить не подобает.
Влад понимающе кивнул:
– Ясно. – И через два шага спросил: – Долго нам еще подниматься?
– Уже скоро, – ответила Тыяхша.
И не соврала.
Всего через несколько минут они добрались до самого центра Внутреннего Города – площади, посреди которой возвышался громадный куб, накрытый каменной полусферой. Это незамысловатое по своей архитектуре сооружение и оказалось Храмом Сердца.
Наверх подниматься не стали, остановились у первой ступени долгой лестницы. Землянин, задрав голову, с интересом рассмотрел сначала блестящий металлический штырь, что торчал из полусферы, а потом двух каменных единорогов, охраняющих ворота храмовой ограды. Единороги позабавили – они больше походили на дряхлых коров, чем на мистических животных. Крыша Храма тоже, кстати, развлекла. Не могла не развлечь: обычно полусфера накрывает здание куполом, а тут опрокинута. «Наверное, эта чаша рифмуется с впадиной на вершине Хитрой Горы», – подумал Влад и, обернувшись к Тыяхше, спросил:
– Похоже, Храм давным-давно построен.
– Во всяком случае, муллватов тогда еще не было, – ответила Тыяхша.
– А кто был?
– Наши прародители – Истинные Сыны Агана.
Влад хотел еще кое-что спросить, но тут к ним подлетел верховой на мощном гнедом скакуне. Одернутый конь, храпя и разбрасывая пену, пошел боком, чуть не налетев на Влада. Тот собрался возмутиться, но пока собирался, всадник, высокий молодой красавец с тщательно ухоженной бородкой, уже развернул гнедого на месте и спрыгнул.
– Это Энган, – пояснила Тыяхша. – Второй мой брат.
И тут же указала Энгану на землянина:
– А это Влад. Тот самый.
Энган подмигнул солдату воспаленным от недосыпания глазом и коснулся края шляпы.
Влад поздоровался по-военному – с отмашкой.
– Три Охотника на месте, можно начинать посвящение, – объявила Тыяхша всем присутствующим.
Десять стрелков молча обступили неофита и встали кругом. Гэндж, расположившись чуть сзади и слева, положил руку на правое плечо Влада, а Энган, заняв такую же позицию, но справа, положил руку на его левое плечо. Тыяхша встала перед ним лицом к лицу и спросила:
– Готов?
– Так точно, готов, – кивнул Влад и тут же признался: – Правда, не знаю к чему.
Тыяхша не стала ничего объяснять, просто потребовала посуровевшим голосом:
– Повторяй за мной.
И стала произносить слова древней клятвы, ловко переводя их на всеобщий язык. А проникшейся действом Влад глядел на то, как мало-помалу окрашивается оранжевым светом восточная кромка вершины, и послушно повторял вслед за девушкой:
– Отныне и до последнего дня Охоты я – Охотник.
Я отрекаюсь на время Охоты от всех своих прежних обязательств, кому бы они ни были даны, пусть даже отцу моему или сыну моему. И от клятв господину моему, и Господу моему отрекаюсь я на время Охоты.
Отрекаюсь.
Я клянусь, что нет других клятв для меня отныне, помимо этой клятвы.
Клянусь.
Я клянусь своей кровью защищать всякого, кто нуждается в защите.
Клянусь.
Я клянусь приложить все силы для того, чтобы безжалостно уничтожить всякого Зверя, вставшего на пути моем.
Клянусь.
Я клянусь быть преисполненным отвагой и никогда не отступать.
Клянусь.
Пусть даже Стая нападет на меня, клянусь биться до последней стрелы, до последнего вздоха.
Клянусь.
И если суждено умереть мне в пасти Зверя, клянусь умереть с честью.
Клянусь…
Глава шестая
1
– Клянусь, господин полковник, так все и было, – божился штурман, косясь на Харднетта. – Одного из них только и опознали. Жена опознала. По крестику из аргоната. Я, между прочим, знаком был с их штурманом. Не то чтобы близко… Он вместо той гадской командировки отправился на Землю в Центр переподготовки имени Сикорского. На первый класс сдавать. Я как раз в его учебной группе был, и он радиограмму с Тамги о гибели экипажа прочел на моих глазах. Такого выражения лица я больше никогда и ни у кого не видел. Да, честно говоря, господин полковник, и не хотел бы видеть. Верите?
– Охотно, – устало кивнул Харднетт. Его уже здорово притомили и болтовня егозливого штурмана, и вертолетная болтанка.
– А вот у меня случай был на Гелуздии, – подхватил тему пилот, флегматичный крепыш с малоподвижным пухлым лицом. – На той Гелуздии, что в созвездии Алохея. Знаете такую?
– Это которую за геологов расфигачили? – припомнил штурман.
– Ну да, которую за геологов, – не отрывая взгляда от приборной панели, подтвердил пилот. – Так вот. Тащил я там как-то раз на внешней подвеске подземный комбайн для шахты. И ветер вроде так себе заряжал, и шел плавно, но случилась раскачка груза. Реальная. И туда и сюда эту дуру, и туда и сюда. Амплитуда – я молчу. Того и гляди захлестнет и ляжет на винты. Делать нечего, решаю сбросить. А чего? И по инструкции, и по ситуации. Сбросил. Прямо в голую тундру – бенц! Потом боссы геологической партии выезжали на место падения, но – где там! Ничего, кроме воронки. Ушел аппарат под снег. Туда, в глубину мерзлоты. По самые гланды ушел. Откапывать не стали, так и оставили. Хотя денег стоил целую кучу. Или даже три кучи. Но не стали возиться. Бросили к хренам!
– А ты это к чему, Ник, рассказал? – после небольшой паузы спросил штурман. В его голосе слышалось недоумение.
– Да так просто, – пожал плечами пилот. – Ты же рассказывал.
– Я рассказывал, как парни рухнули. Тут на Кардиограмму рухнули, поэтому я о том, как там, на Тамге, рухнули. Аналогия. Понимаешь? А ты про комбайн зачем?
– Да ни за чем. Просто…
– Вот именно, что просто.
– Арон, какого черта! – не выдержав, возмутился пилот. – Чего нудишь?
– Я не нужу, – возразил штурман. – Только полагаю, что если мы говорим про аварии, то давайте и говорить про аварии, а не про какие-то там дурацкие комбайны.
– Слушай, если бы я комбайн тогда не сбросил, и он бы лег на винт, то случилась бы авария. Безо всякого – офигительная авария бы случилась. Просто офигительная. Понимаешь? Офигительная!
– Вот тогда бы и рассказал.
– Тогда я бы не мог об этом рассказать.
– Почему?
– А ты подумай своей пустой башкой.
Харднетта окончательно достала эта шалопутная перепалка надоевших друг другу за долгие месяцы совместной работы людей. Он отключился и стал думать о своих делах.
Посещение места падения вертолета, сбитого У-лучом, являлось сугубо формальным действием. Чтобы отписать протокол, хватило бы обращения к документам ведомственной комиссии. Все нужные данные там имелись. Перенести из бланка в бланк – две секунды. Но оказалось, что маршрут от вахтенного поселка до триста восемьдесят четвертого километра Колеи проходит недалеко от места катастрофы. Харднетт намекнул, а пилот вертолета, выделенного Корпорацией, взял под козырек. Согласился сделать крюк. Что, в общем-то, и неудивительно: проигнорировать прозрачный намек федерального агента не каждый отважится.
Добрались за полтора часа. Покружили над сверкающим в лучах Рригеля хребтом, осмотрели из иллюминатора и по визору присыпанные снегом обломки, выслушали всеведущего штурмана, который во всех деталях и красках описал, как, по его мнению, спасатели разыскивали «черные» ящики и каким образом эвакуировали останки людей, и на том закончили.
Спускаться вниз на страховке Харднетт не стал. Дело геморройное и небезопасное. Геройствовать не видел смысла – тем более знал, что истинную причину падения машины надо искать не здесь, в горах, а на равнине – в Айверройоке. Поэтому дал команду болтливому штурману сделать для отчета несколько снимков с разных ракурсов и приказал лететь на Колею. Вот там-то как раз собирался плотно поработать.
Пилот и штурман продолжали вяло переругиваться. Глядя на них невидящим взглядом, полковник подумал: «Неплохо бы, пока суд да дело, еще раз пролистать журнал». Бортовой журнал, изъятый из вездехода пропавшего конвоя, лежал в портфеле начальника штаба местного дивизиона корпоративного конвоя Патрика Колба. Этого старого вояку с гуттаперчевым лицом горького пропойцы Харднетт прихватил с собой. Чтобы под рукой был. Мало ли какие вопросы могли возникнуть по ходу дела. Да и протоколы осмотра места происшествия кто-то ведь должен был от Корпорации подписать. Харднетт решил, что пусть это будет Колб. Тот поначалу юлил, отнекивался, ссылался на дикую занятость и предлагал в поводыри своего помощника. Пришлось щелкнуть по носу лицензией. Только тогда начштаба проявил готовность к сотрудничеству. Теперь вон дрыхнет в салоне, как младенец. Выдает рулады. Даже будить жалко. Старичка-сморчка. Бывают старички-боровички, а этот – сморчок. И – живчик.
– Мистер Колб! – выглянув в проем двери, крикнул Харднетт.
Похрапывающий начальник штаба никак не отреагировал.
– Разбудить? – предложил свои услуги штурман.
Полковник кивнул. Арон пробрался из кабины в салон, безжалостно ударил пускающего пузыри Колба по плечу и проорал в ухо:
– Проснись, дядя! Падаем!
Колб вскочил и заметался:
– А?.. Что?! Куда падаем?..
– Штурман шутит, мистер Колб, – успокоил его Харднетт. – Это я попросил разбудить.
Начштаба схватил Арона за грудки:
– Глаз высосу, сука, за такие шутки!
– Руки убери! – зарычал штурман.
– Э-э! – прикрикнул полковник. – На Коррекцию спешите?
Колб моментально утих, отпустил Арона и повернулся к нему:
– Вы что-то хотели, господин полковник?
– Хотел, – подтвердил Харднетт. – У вас где-то в загашнике бортовой журнал пропавшего конвоя. Дайте, полистаю. – И через секунду добавил: – Копию акта о воздействии на пятьсот первую – тоже. Будьте так добры. И… И заодно уж – распечатку объективного контроля боевых систем вездехода.
– Это все? – уточнил Колб, загнув три пальца.
– Пожалуй, что все, – подытожил Харднетт.
Колб кивнул и полез под кресло за бронированным кофром. Через две минуты полковник уже листал запрошенные документы. Сначала копию акта. Потом распечатку. А прошитый и пронумерованный бортовой журнал даже пару раз пролистнул от корки до корки. Пошел бы и на третий заход, чтобы наверняка запомнить все наизусть, но тут пилот объявил:
– Все, господа, подлетаем.
И начал снижение.
После осмотра места происшествия Харднетт устроился с портативным анализатором на башне вездехода и, приступив к манипуляциям с пробами крови, спросил у зевающего от безделья Колба:
– Какие будут версии?
– У меня? – переспросил тот, будто не поверив, что начальник федеральных агентов интересуется мнением его скромной персоны.
– У вас, у вас. У кого же еще? Что вы обо всем этом думаете?
– Ну… – Колб пожал плечами и с печальным вздохом, будто признавался в большом личном грехе, сказал: – Полагаю, господин полковник, один из пропавших ворюга. Досадно, но факт – один конвойный оказался сукой.
– Полагаете, только один?
– Ну да. Второй, похоже, был как раз против. Следы борьбы налицо. Пятна крови опять же, все такое… Никаких сомнений, господин полковник, второй сопротивлялся. Но только у него не получилось остановить первого. Тот его пришил, оседлал тягач, съехал с Колеи и, прорвав Сетку, смылся с краденым раймондием и палладием.
– С каким еще палладием? – не понял Харднетт. – В сводках никакой палладий не проходил.
– А топливные ячейки? Движок-то у тягача водородный.
– А-а, вот вы о чем, – дошло до полковника.
– Ну да, об этом, – кивнул Колб. – Уволок гаденыш и раймондий и палладий. Уволок… Правда, тут есть один темный момент.
– Какой? – поправив солнечные очки, спросил Харднетт.
– Да там… – Колб пощупал кадык, будто сомневался, на месте ли он. – Ну, в общем, контроллер тягача запрограммирован на движение в жесткой связке с вездеходом. Так? Так. Чтобы перейти с автоматического режима на пилотируемый, нужно в программе покопаться. Это нереально.