Стил Даниэла. Кольцо

   — Ничего, я тебе доверяю. Ты ведь говорила, что умеешь водить машину.
   — Буду польщена высоким доверием.
   Ариана и в самом деле была тронута его предложением, зная, как он дорожит своей машиной.
   — Мое доверие к тебе, Ариана, безгранично. Оно распространяется даже на мой «кадиллак».
   — Спасибо.
   Больше они почти не разговаривали. Когда машина затормозила, Пол проворно выскочил и помог Ариане выйти на тротуар. Пол был в белых полотняных брюках, свободном пиджаке, двигался легко и грациозно. Вид у него был элегантный, но в то же время совсем мальчишеский. В дверь приемного покоя они вошли вместе.
   — Я зайду с тобой, — заявил Пол. — Давно не видел мистера Каплана.
   На самом деле особенной нужды встречаться с врачом у него не было. Раненое колено почти полностью зажило, хромота стала совсем незаметной. Можно было надеяться, что после летнего отдыха от нее и вовсе следа не останется. Но доктор Каплан был рад видеть Пола, они весело поговорили втроем обо всякой всячине, а затем врач сказал, что ему нужно осмотреть Ариану. Пол вышел в приемную и уселся в кресло.
   Оставшись наедине с доктором, Ариана молча смотрела на него широко раскрытыми глазами.
   — Как вы себя чувствуете, Ариана?
   — Спасибо, хорошо. Главное — не съесть чего-нибудь не того, других проблем нет.
   Она улыбнулась, и Каплан подумал, что никогда еще не видел ее такой умиротворенной. На девушке было летнее платье с широкой юбкой и зауженной талией; соломенная шляпка держалась на голубых лентах, завязанных у подбородка, — они были того же цвета, что и глаза Арианы.
   — Вы прекрасно выглядите. — После неловкой паузы Каплан спросил:
   — Вы никому не рассказывали о своей беременности?
   — Нет, — медленно покачала головой Ариана. — Я приняла решение. Вы сказали, что беременность станет очевидной не раньше сентября. Когда мы вернемся из Лонг-Айленда, я съеду от Либманов и найду работу. Тогда-то я все им и расскажу. Уверена, они меня поймут. Но я не хочу садиться им на шею. Несправедливо было бы требовать; чтобы они содержали моего ребенка.
   — Это очень благородно, Ариана, но на что вы собираетесь жить? Вы подумали о своем ребенке или же вы думаете только о себе?
   Эта неожиданно резкая отповедь сначала возмутила Ариану, а затем обидела.
   — Разумеется, я подумала о ребенке! Я только о нем и думаю. Что вы хотите этим сказать?
   — Вам двадцать лет. У вас нет ни профессии, ни образования. Вы окажетесь одна, с маленьким ребенком на руках в неизвестной вам стране. Вас не будут брать на работу хотя бы потому, что вы немка. Наша страна только что закончила воевать с Германией, а предубеждения сохраняются надолго.
   Я считаю, что вы намерены оказать своему будущему ребенку скверную услугу. А ведь все можно было бы сделать иначе. Просто нужно не терять времени даром.
   Каплан многозначительно посмотрел на Ариану, она ответила ему непонимающим взглядом.
   — Что вы имеете в виду?
   — Вам нужно выйти замуж, — мягко произнес он — Дайте вашему ребенку шанс на нормальную жизнь. Я знаю, что это чертовски сложное решение, но ваша история не дает мне покоя, я все время о вас думаю. И мне кажется, что это единственно возможный выход. Вы не представляете, сколько я ломал себе над этим голову. Я знаю Пола Либмана с детства. Уверяю вас, он в вас влюблен. Конечно, с моей стороны чудовищно предлагать такое… Но в конце концов, кому от этого будет хуже? Если вы выйдете замуж за парня, который сидит за этой дверью, ваше будущее и будущее вашего ребенка обеспечено.
   — Меня не волнует мое будущее! — воскликнула Ариана, возмущенная этим предложением.
   — А будущее ребенка? О нем вы подумали?
   — Нет, я не могу так поступить… Это было бы бесчестно.
   — Вы не представляете, сколько девушек, оказавшихся в вашей ситуации, поступают подобным образом. А ведь большинство из них не прошли через то, что пришлось пережить вам… Ариана, ребенок родится только через семь месяцев. Я всегда могу сказать, что он появился на свет преждевременно.
   Никто не поставит под сомнение мои слова. Никто. Даже Пол.
   Ариана все еще не могла прийти в себя.
   — Вы думаете, что я не прокормлю ребенка сама?
   — Конечно, нет. Разве беременные женщины работают? Кто вас наймет? И чем, собственно, вы собираетесь заниматься?
   Ариана долго молчала, потом задумчиво кивнула. Может быть, он и прав. Она надеялась найти работу продавщицы, но, вероятно, это не так просто, как ей казалось. Но и с Полом поступить подобным образом было бы недопустимо…
   Какая чудовищная ложь! Разве можно так обманывать человека, к которому испытываешь дружеские чувства, возможно, и любовь? Ведь она и в самом деле к нему неравнодушна..
   — Но разве я могу поступить подобным образом? Ведь это, доктор, было бы нечестно.
   При одной мысли об этом в душе Арианы поднималась волна стыда и вины.
   — Ради будущего ребенка можно пойти и не на такое.
   Вспомните, как вы добирались до Парижа. Всегда ли вы были честны с окружающими? Разве ради спасения собственной жизни вы не солгали бы, не выстрелили бы, не убили бы? То же самое можно сделать и для своего ребенка. У него должна быть семья, отец, обеспеченная жизнь, нормальная пища, ему понадобится образование…
   Ариана поняла, что была наивна, когда строила планы на будущее, надеясь лишь на материнские кольца. Она неохотно кивнула:
   — Хорошо, я подумаю об этом.
   — Думайте, но не слишком долго. Если промедлите, можете опоздать. Семимесячного ребенка я еще кое-как смогу объяснить — слабое здоровье роженицы, утомительное плавание через океан и так далее.
   — Вы все предусмотрели, да? — спросила Ариана, глядя на доктора.
   Она поняла — он так давит на нее, искренне желая помочь. Каплан учил ее правилам игры, в которую он настойчиво предлагал ей научиться играть. В глубине души молодая женщина знала, что врач прав. Но к чему все это приведет?
   — Если вы поступите так, вашу тайну буду знать только я, а на меня вы можете положиться.
   — Я так благодарна вам, доктор, и за себя, и за моего ребенка.
   Каплан протянул ей витамины, ласково погладил по плечу:
   — Не тяните с решением, Ариана.
   — Хорошо, — кивнула она.

Глава 39

   — Ариана, пойдешь купаться?
   Джулия забарабанила кулаком в дверь в девять часов утра.
   Ариана еле разлепила сонные глаза.
   — В такую рань? Я еще не встала.
   — Ну и что? Я и Пола разбудила.
   — Это правда, — подтвердил Пол, заглядывая в дверь. — Мне придется идти на море с двумя этими чудовищами. Тебе тоже не отвертеться.
   — Правда?
   Ариана лениво потянулась и улыбнулась, а Пол сел рядом с ней на кровать и поцеловал ее распущенные волосы.
   — Немедленно вставай, а не то я вытащу тебя из кровати и поволоку на пляж, не обращая внимания на твои вопли.
   — Очень мило с твоей стороны.
   — Еще бы. — Они обменялись улыбками. — Слушай, поедешь со мной на вечеринку в Саутгемптон? Девчонок родители тоже увозят в гости.
   — А что, сегодня праздник?
   — Сегодня четвертое июля, милая. День независимости.
   Ты увидишь, как у нас отмечают это событие.
 
   Праздник и в самом деле удался на славу. Утром все купались в море, потом вместе с родителями устроили пикник, а ближе к вечеру Сэм и Рут увезли дочерей в гости. Ариана немного поспала после обеда, но к семи часам привела себя в порядок и оделась понаряднее. Когда она спускалась по лестнице вниз. Пол восхищенно присвистнул:
   — До чего же тебе идет загар!
   Ариана надела бирюзовое шелковое платье, подчеркивавшее золотистый оттенок кожи. Пол тоже смотрелся франтом: белый полотняный костюм, белая рубашка, широкий голубой галстук в белую крапинку. На вечеринку они поехали в его замечательном новом «кадиллаке».
   В великодушном порыве Пол разрешил Ариане вести машину. Когда они прибыли на место, он принес ей коктейль с джином, но Ариана лишь пригубила напиток, опасаясь, что в ее положении алкоголь вреден. Вокруг царило всеобщее веселье: играли целых два оркестра — один в доме, второй на лужайке. К берегу причалило несколько яхт, в небе сияла полная летняя луна.
   — Хочешь потанцевать? — спросил Пол, и Ариана закружилась в танце, прижавшись к его плечу.
   Они впервые танцевали вместе, и в свете звезд очень легко было вообразить, что это Манфред, Вальмар, кто угодно.
   — Тебе раньше говорили, что ты танцуешь, как ангел?
   — В последнее время нет, — засмеялась она, польщенная комплиментом.
   Когда танец кончился, они подошли к перилам и стали смотреть на покачивающиеся на волнах яхты. В голосе Пола звучала непривычная серьезность:
   — Я так счастлив быть с тобой рядом. Я никогда не встречал таких женщин, как ты.
   Ариана хотела поддразнить его, спросить про Джоанну, но поняла, что момент для шуток неподходящий.
   — Ариана, я должен тебе кое-что сказать, — тихо произнес Пол, взял обе ее руки в свои, стал целовать ей пальцы. — Я люблю тебя. Другими словами не скажешь. Я люблю тебя, не могу жить без тебя. Когда мы вместе, я чувствую себя счастливым и сильным. Мне кажется, что я могу своротить горы, все вокруг превращается в праздник… Понимаешь, у меня появляется ощущение, что жизнь — стоящая штука…
   И я не хочу терять это чувство. Если после каникул мы разъедемся по разным квартирам, я навсегда потеряю тебя. — Его взгляд затуманился. — А я не хочу тебя терять.
   — Тебе и не придется меня терять, — прошептала ода. — Пол… я…
   Именно в этот миг словно по заранее подготовленному сценарию в небо взлетели первые ракеты фейерверка. Пол достал из кармана кольцо с большим бриллиантом и, прежде чем Ариана опомнилась, надел ей кольцо на палец. Его губы жадно прильнули к ее губам, а в Ариане проснулась страсть.
   Ариана не думала, что когда-либо испытает вновь это томительное, щемящее чувство. Она прильнула к Полу, отвечая на поцелуй. На миг ее охватила неясная тоска, но Ариана усилием воли прогнала ее.
   Когда их уста разомкнулись, Ариана сказала, что очень устала, и Пол отвез ее, задумчивую и подавленную, в Истгемптон. Ариана мучилась угрызениями совести. Как ей веста себя в этой непростой ситуации? По-своему она любила Пола, относилась к нему очень тепло, по-дружески. Но воспользоваться его чувством, чтобы обманом подсунуть ему чужого ребенка, было бы подло.
   Когда машина остановилась у входа в дом, Пол положил ей руку на плечо и повел внутрь. В прихожей он грустно сказал:
   — Я знаю, о чем ты думаешь. Тебе ничего этого не нужно — ни кольца, ни меня… Ничего, Ариана, я все понимаю. — Но в его голосе слышались сдерживаемые слезы. — Господи, я так тебя люблю! Прошу тебя, подари мне хотя бы всего одну ночь. Дай мне возможность помечтать, представить себе, что мы уже женаты, что все мои грезы осуществились.
   Ариана мягко, высвободилась из его объятий и увидела, что по его молодому красивому лицу текут слезы. Это было уже слишком, она не выдержала — притянула его к себе, подставила его поцелуям свое лицо. Не думала она, что когда-либо вновь будет дарить другому мужчине любовь и жар своего сердца. Несколько мгновений спустя они были уже у нее в спальне. Пол, нежный и внимательный, любовно снял с нее шелковое платье. Долгое время они просто лежали в лунном свете, обнимаясь, целуясь и лаская друг друга. Не было произнесено ни слова. Вся ночь до самого рассвета была наполнена страстью, и заснули они в объятиях друг друга лишь с первыми лучами солнца.

Глава 40

   — Доброе утро, милая.
   Ариана, жмурясь от яркого солнца, открыла глаза и увидела на кровати поднос с завтраком. Пол вынимал из шкафа ее вещи и укладывал в чемоданчик.
   — Что ты делаешь?
   Она выпрямилась на кровати, борясь с подступившей тошнотой. Ночь была утомительной, а кофе оказался чересчур крепким.
   — Складываю твои вещи, — ответил он улыбаясь.
   — Куда мы едем? Сегодня вечером возвращаются твои родители. Если нас здесь не будет, они станут волноваться.
   — Вечером мы вернемся.
   — Тогда зачем чемоданчик? Я не понимаю.
   Ариана, забыв о наготе, сидела на кровати и растерянно смотрела на длинноногого юношу в голубом шелковом халате, укладывавшего ее вещи.
   — Пол, прекрати, — испуганно попросила она. — Объясни мне, в чем дело.
   — Чуть позже.
   Закончив возиться с чемоданчиком, Пол сел с Арианой рядом, взял ее за левую руку, на которой сверкало обручальное кольцо.
   — Слушай. Сегодня мы с тобой отправляемся в Мэриленд.
   — В Мэриленд? Но зачем?
   Пол держался очень решительно. Казалось, за одну ночь он разом повзрослел.
   — Для того, чтобы пожениться. Мне надоело играть в дурацкие игры, словно нам обоим по четырнадцать лет. Мы взрослые люди, Ариана. Я мужчина, ты женщина. Если минувшей ночью между нами что-то произошло, то это должно повториться вновь. Я не собираюсь тебя упрашивать, не собираюсь хитрить. Я тебя люблю, и, по-моему, ты меня тоже любишь. — Его голос стал чуть мягче. — Ты выйдешь за меня замуж? Дорогая, я люблю тебя всем сердцем.
   — Ах, Пол…
   Из ее глаз хлынули слезы, и она протянула к нему руки.
   Может быть, она сможет сделать его счастливым? В благодарность за то, что он будет заботиться о ее ребенке, она станет идеальной женой. Пока же Ариане оставалось только плакать, уткнувшись ему в плечо. Ей предстояло принять очень важное решение, а она все еще не знала, как поступить.
   — Хватит реветь, я жду ответа. — Он нежно поцеловал ее в шею, стал осыпать поцелуями ее лицо. — Ах, Ариана, я так тебя люблю… Я тебя очень люблю…
   Ариана медленно кивнула, мысленно видя перед собой другие лица: Манфред… отец… Макс Томас, целующий ее в ночь перед побегом. Что сказали бы все они об этом брачном союзе? Но это уже не имело никакого значения. Решение она должна была принять самостоятельно, ведь это ее жизнь, а не их. Этих людей больше нет. Никого из них. Она осталась на свете совсем одна. Правда, есть еще ребенок… И есть Пол. Он сейчас реальнее, чем все тени прошлого. На лице Арианы появилась неуверенная улыбка, и девушка протянула Полу руку. Ей казалось, что этим жестом она вверяет ему свое сердце и душу. Ариана давала себе безмолвную клятву никогда не предавать эту любовь.
   — Ну что? — спросил он, с трепетом ожидая ее ответа.
   Ариана взяла его за руки, поднесла их к губам, поцеловала каждый палец, закрыла глаза. Когда она открыла их вновь, в ее взгляде читалась нежность, идущая из самой глубины души.
   — Да! — Она улыбнулась и обняла его. — Да, милый. Да!
   Ответ утвердительный. — Она положила голову ему на плечо и прошептала:
   — Я люблю тебя, Пол Либман. — Потом она сделала шаг назад и осмотрела его с головы до ног. — До чего же ты хорош!
   — О Господи! — радостно заулыбался он. — По-моему, ты делаешь большую ошибку. Главное, чтобы ты не успела опомниться. А уж об остальном я позабочусь.
   И он действительно обо всем позаботился. Час спустя они уже мчались по шоссе в Мэриленд. Чемоданы были закинуты на заднее сиденье, в кармане у Пола лежали документы Арианы. Еще несколько часов спустя жена мирового судьи в пригороде Балтимора сделала памятный снимок: ее муж торжественно объявляет молодым: «Жених может поцеловать невесту».
   — Мама… Отец…
   Голос Пола чуть дрожал, но молодой человек крепко держал Ариану за руку. Их сцепленные руки Пол гордо поднял и с улыбкой посмотрел на родителей.
   — Мы с Арианой тайно поженились. — Он взглянул на свою молодую жену, едва живую от волнения. — Мне пришлось чуть ли не силком волочить Ариану к венцу, поэтому я не стал терять времени на объяснения с вами. Итак, позвольте представить вам миссис Либман, мою супругу.
   У родителей вид был несколько ошарашенный, но вовсе не разгневанный.
   Пол церемонно поклонился своей новоиспеченной жене, а та изобразила книксен.
   Потом Ариана быстро поцеловала его в щеку и протянула руки к Рут. Свекровь прижала к себе девушку, думая о том, какой жалкой и слабенькой она была еще совсем недавно. Сэм Либман некоторое время смотрел на женщин, а потом раскрыл объятия своему сыну.

Глава 41

   Как и планировалось, Ариана и Пол прожили в Истгемптонедо сентября, а после Дня труда^[3] вернулись в Нью-Йорк и занялись поисками квартиры.
   Пол начал работать в банке у отца, а Рут помогала Ариане найти подходящее гнездышко для молодой семьи. Вскоре после того как Либманы отметили Рош-Гашана^[4], им подвернулся очень уютный домик в районе Шестидесятых улиц.
   Пол сразу же решил, что лучшего нечего и желать. Для начала было решено, что дом они возьмут в аренду, но владелец пообещал продать Полу эту недвижимость по истечении срока аренды. Молодую пару такие условия вполне устраивали. За время аренды можно будет решить, подходит им этот дом или нет.
   Теперь надо было купить мебель. В этом молодым могла помочь Рут, у которой свободного времени было хоть отбавляй — Джулия и Дебби снова начали ходить в школу, да и забот с приемом и размещением беженцев стало заметно меньше. Рут почти неотлучно находилась рядом с Арианой, беспокоясь за ее здоровье.
   — Ты встречаешься с доктором Капланом? — спросила свекровь.
   Ариана, всецело углубленная в изучение образцов ткани для новых занавесок, рассеянно кивнула.
   — Ну и когда ты у него была?
   — В прошлый четверг.
   Она на миг отвела глаза, а потом робко улыбнулась.
   — Что он сказал?
   — Что обмороки и рвота могут продлиться еще какое-то время.
   — Он считает, что эти явления приобрели хронический характер? — еще больше встревожилась Рут, но Ариана успокоила ее:
   — Вовсе нет. Наоборот, теперь это его больше не беспокоит. Он сказал, что сначала таким образом проявлялись последствия переутомления, а сейчас я расплачиваюсь за то, что произошло уже после моего приезда.
   — Что он хотел этим сказать?
   Внезапно до Рут дошел смысл этих слов. Она изумленно расширила глаза, и на ее лице появилась радостная улыбка.
   — Ты что, беременна?
   — Да.
   — Ах, Ариана!
   Рут вся засветилась от радости и бросилась обнимать невестку, но тут же взглянула на худенькую молодую женщину с тревогой.
   — А ты для этого достаточно здорова? Что он говорит? Ты такая худенькая, не такая здоровенная кобыла, как я.
   И все же Рут была так обрадована этой новостью, что крепко сжала руку Арианы и не хотела ее выпускать. Рут вспомнила, какое счастье когда-то доставило ей известие о том, что у нее будет первый ребенок.
   — Он хочет, чтобы ближе к сроку я начала посещать специалиста, вот и все.
   — Что ж, это вполне разумно. Кстати, а когда срок?
   — В начале апреля.
   Ариана внутренне вся сжалась от этой лжи, моля Бога только о том, чтобы Рут никогда не узнала правду о ребенке.
   Мысленно она пообещала себе и свекрови, что вырастит своего будущего ребенка достойным человеком. Пол сможет гордиться этим ребенком. Это ее долг по отношению к Полу.
   Когда она будет в состоянии, непременно родит мужу еще одного ребенка, а потом и третьего — детей у них будет столько, сколько Пол пожелает. Он имеет на это право, ибо ему суждено стать отцом ребенка Манфреда.
 
   Шли месяцы. Пол мужал, готовясь к роли отца. Он помогал Ариане обустраивать детскую, сидел с ней рядом по вечерам, когда будущая мать вязала одежки для ребенка. Рут натаскала целый ворох вещей, оставшихся от ее собственных детей. Весь дом был завален чепчиками, носочками, платьицами, кофточками.
   — У нашего жилища такой вид, словно ребенок уже родился, — сказал Пол за две недели до Рождества.
   Он считал, что его жена на шестом месяце, хотя на самом деле до рождения ребенка оставалось не более шести недель. Никому из окружающих большой живот Арианы не казался подозрительным, все относили это за счет ее субтильности. Полу же раздутый живот жены даже нравился, счастливый муж придумывал для него всякие забавные прозвища и взял себе за правило перед уходом на работу непременно дотронуться рукой до живота, причем два раза — на счастье.
   — Не делай так! — верещала Ариана, которой было щекотно. — Он снова начнет брыкаться.
   — Значит, это мальчик, — с важностью говорил Пол, прикладывая ухо к животу. — Думаю, из него получится отличный футболист.
   Ариана стонала, закатывала глаза, смеялась.
   — Да он и так уже играет в футбол — моими почками.
   Однажды утром, когда Пол ушел на работу, на Ариану накатило какое-то странное настроение, ностальгия по прежней жизни Несколько часов она сидела в кресле, думая о Манфреде. Потом достала шкатулку с драгоценностями, примерила кольцо своего первого мужа. Она сидела и вспоминала их мечты, их планы. Что бы сказал Манфред, если бы узнал о ребенке? Какое имя захотел бы он ему дать? Пол настаивал, чтобы ребенка, если это будет мальчик, назвали Саймоном, в честь погибшего брата. Ариана понимала, что должна уступить мужу в этом вопросе.
   Перебирая вещи, оставшиеся от прошлого, она наткнулась на конверт с фотографиями, спрятанный в самой глубине ящика, который запирался на ключ. Ариана разложила снимки и стала смотреть на лицо мужчины, которого когда-то любила. Она вспоминала прошлое Рождество, смотрела на офицерский мундир Манфреда. Не верилось, что снимки на рождественском балу были сделаны всего год назад. По щекам молодой женщины текли слезы, и внезапно вошедший в комнату Пол так и застал Ариану с фотографиями в руках. Он подошел сзади и уставился на снимки — сначала с недоумением, потом с ужасом. Его взгляд был прикован к немецкой военной форме.
   — Господи, кто это?!
   С гневом и изумлением Пол смотрел на лицо Арианы, сиявшее с фотографии счастливой улыбкой. Рядом с ней стоял немецкий офицер. Услышав голос Пола, молодая женщина чуть не лишилась сознания от ужаса; она не слышала, как он подошел.
   — Что ты здесь делаешь?
   Слезы мгновенно высохли, она поднялась на ноги, прижимая к себе фотографии.
   — Да вот, заехал домой, проверить, в порядке ли моя жена. Хотел пригласить ее пообедать где-нибудь, а она тут, оказывается, ведет какую-то тайную жизнь. Ты это делаешь каждый день, Ариана, или только по большим праздникам? — После ледяной паузы он спросил:
   — Может быть, ты объяснишь мне, кто это?
   — Это… Он был немецким офицером.
   Ариана смотрела на Пола с отчаянием. Меньше всего она хотела, чтобы он узнал правду таким вот образом.
   — Это я вижу — по нарукавной повязке со свастикой Может быть, сообщишь мне еще какие-нибудь подробности? Например, сколько евреев он истребил? В каком концлагере служил?
   — Он не убивал евреев и не служил в концлагере. Этот человек спас мне жизнь. Он пришел на помощь, когда меня хотел изнасиловать один лейтенант, а потом помог мне, когда меня хотели сделать шлюхой при генерале. Если бы не он…
   Ариана судорожно всхлипнула, прижимая к груди фотографию того, кто ушел из жизни семь месяцев назад.
   — Если бы не он… меня скорее всего не было бы в живых.
   Пол уже пожалел о своих резких словах, но, видя, как бережно она обращается с этими фотографиями, снова вспыхнул.
   — Если твоя жизнь была в опасности, какого черта ты на снимке такая радостная?
   Он вырвал у нее фотографии и, к еще пущему своему негодованию, увидел, что они сделаны на балу.
   — Ариана, кто это?
   Внезапно ему пришло в голову, что для Арианы это был единственный способ выжить. Значит, мать все-таки права.
   И он не имеет права упрекать Ариану за это. У нее не было выбора. Весь дрожа, он нежно притянул к себе Ариану, обхватил руками ее огромный живот.
   — Милая, прости меня… Я на миг забыл, как все это было. Просто увидел мундир, немецкую физиономию, и внутри у меня все перевернулось.
   — Я тоже немка, Пол, — тихо сказала она, глотая слезы.
   — Да, но ты не такая, как они. Если тебе пришлось стать любовницей этого человека, чтобы избежать концлагеря, я ничуть тебя не осуждаю.
   Он почувствовал, как Ариана замерла в его объятиях.
   Потом она медленно отстранилась и села.
   — Так вот что ты подумал?
   Она долго смотрела на него молча, затем так же тихо сказала:
   — Ты думаешь, что я легла под мужчину, спасая свою шкуру? Знай же, что это не так. Я хочу, чтобы между нами больше не было лжи. После гибели отца и Герхарда этот человек — его зовут Манфред — отвез меня к себе домой и ничего не требовал взамен. Ничего. Он меня не насиловал, даже не прикасался ко мне. Он не делал мне ничего плохого.
   Он защищал меня, был моим единственным другом.
   — Очень трогательная история, но не будем забывать, что этот человек в фашистской форме.
   Голос Пола был холоднее льда, но Ариана не испытывала ни малейшего страха — она знала, что поступает правильно.
   — Это верно. Но даже среди тех, кто носил фашистскую форму, попадались порядочные люди, и Манфред был одним из них. Мир не делится на черное и белое, жизнь гораздо сложнее.
   — Спасибо за лекцию, моя милая. Но мне как-то трудно смириться с тем, что моя жена льет слезы над фашистом, который, оказывается, был ее дорогим «другом». Фашисты не могут быть ничьими друзьями. Неужели ты этого не понимаешь? Как ты можешь говорить подобные вещи? Ведь ты еврейка!
   Пол впал в неистовство, но Ариана встала со стула, решительно покачала головой и перебила его:
   — Нет, Пол, я не еврейка. Я немка.
   Он сразу замолчал, а Ариана продолжала скороговоркой, боясь, что если остановится, то уже не сможет найти подходящих слов:
   — Мой отец был честным немцем, банкиром. Ему принадлежал самый большой из берлинских банков. Когда моему брату исполнилось шестнадцать, он получил мобилизационную повестку. Отец решил не отпускать Герхарда в армию.