Страница:
Енох открыл книгу и стал вглядываться в страницы, которые сейчас для Картера оставались пустыми. Вскоре Часовщик широко открыл глаза.
— Тут возникает изображение — самое настоящее, как мои собственные руки. Вижу мощёную площадку, вокруг неё — посёлок. Это Иннмэн-Пик до воздвижения там горы. Теперь я вспоминаю… В самом начале моего служения я побывал там, и один человек — похоже, не простой смертный — водил меня по этим плитам, и показал мне один камень, что лежал в самом центре, и объяснил, в чем его суть. Это Краеугольный Камень, самый первый камень в основании Эвенмера, на котором покоится все остальное. На нем есть знаки, символы и печати, которых не прочесть никому из людей, этот камень — основа всего в Доме. Показав мне его, тот человек сказал, что здесь будет воздвигнута гора, Пик, который скроет и защитит этот камень от людских глаз. Когда я побывал в Иннмэне снова, там уже стояла гора, но человека того я больше никогда не видел.
Енох ещё на миг задержал взгляд на странице, вздохнул и отвернулся от книги. Глаза его были полны страха.
— Анархисты выкрали Краеугольный Камень, чтобы выстроить новый Дом, чтобы изменить все, что было, что есть и что будет! Мы должны остановить их!
Мысли Картера метались, но он взял себя в руки и спросил:
— Енох, если, как ты говоришь и как верю я, этот Дом сотворён Господом Богом, разве Он не может сам остановить их?
— Мы — его слуги на земле. Долг Хозяина — защищать Дом, а мой долг — заводить часы. Картер стыдливо склонил голову.
— А что, если Хозяина постигнет неудача?
— Разве нам под силу постичь замысел Господень? Он слишком высок.
Некоторое время они сидели молча и думали — каждый о своём, но вот наконец Енох подал голос:
— Хозяин, у меня много вопросов, но теперь, когда я заглянул в книгу, я уже не так страшусь. И мне… — У него вдруг перехватило горло. Таким Картер его ещё никогда не видел. — Мне бы хотелось ещё разок взглянуть на Арамею, мою родину — такую, какой она была в дни моей юности.
— Это может быть больно, ведь я тебя предупреждал. Книга показывает что пожелает, и далеко не всегда это то, чего хочется нам.
— И все-таки — можно? Картер кивнул:
— Просто переверни страницу.
Енох так и сделал. Он смотрел в книгу, и лицо его озарилось необыкновенным покоем, глаза стали блестящими, как золотые монеты, морщины и складки, что залегли на лице, разгладились, груз вековой усталости словно спал с его плеч, а вместо усталости на плечи, казалось, легла священная плащаница. Он казался бессмертным, не просто человеком, в нем появилось благородство бронзовой статуи.
«Как он прекрасен в своей древности», — подумал Картер, и на глаза его навернулись слезы любви к старику.
Но вот по лицу Еноха пробежала тень тревоги, и он снова превратился в усталого старца с чёрными ассирийскими курчавыми волосами. Он отвернулся от книги и попытался улыбнуться, но улыбка вышла тоскливая, а в следующее мгновение старик разрыдался и уронил голову на руки. Картер в смятении стоял рядом и не знал, что делать.
— Простите меня, Хозяин, — проговорил Енох, наконец совладав с собой. — Знаю, у вашего народа не принято вот так давать волю чувствам, но я родом из другой земли, где порой то, что на сердце, проливается из глаз. Я видел Арамею такой, какой её помню, я чувствовал её холодные ветра, слышал шелест листвы в виноградниках по берегам Евфрата. Я видел и мою драгоценную жену прекрасной и юной, после рождения нашего первого сына, Мафусаила, которого я держал на руках. Лицо моей жены было покрыто испариной, так она изнемогла от родовых мук, но она сказала мне, как любит меня, а я стоял, качал на руках моего малыша и был безмерно счастлив и горд. Ни её, ни сына нет на свете уже много тысяч лет, а мне не было позволено последовать за ними. Нет, я не ропщу, я не жалуюсь на свою работу, на свою боль, и люблю жизнь, отпущенную мне, но я тоскую по ним всем сердцем, и порой я жажду, чтобы Господь Бог призвал меня к себе, домой. — Енох немного помолчал и добавил: — Спасибо вам за то, что позволили мне заглянуть в книгу.
— Прости за то, что она причинила тебе боль. Старый еврей покачал головой.
— И в печали есть сладость. Следует ли мне сожалеть? Я вновь увидел их лица, и я их не забуду.
— Стало быть, анархисты пытаются реорганизовать реальность, — задумчиво проговорил Хоуп, перелистывая тяжёлый том в бархатном переплёте. Все собрались в его кабинете: Картер, Даскин и Сара сидели напротив Хоупа за его письменным столом, заваленным множеством книг, Енох грел руки у камина, Чант стоял у окна, а Грегори отрабатывал позиции у бильярдного стола. — И этот Краеугольный Камень, упоминаний о котором мне нигде не удаётся найти, является ключевым моментом?
— Он — основа Эвенмера, — откликнулся Енох. — Все, что нам нем построено, устоит.
— И они строят Обманный Дом за Шинтогвином, строят по своему вкусу, — сказал Картер. — Там, во тьме. По мере того как строится тот дом, наша реальность меняется. Мы должны положить этому конец.
— «Четыре дворца я поставил — на севере, западе, юге, востоке. Пред каждым из них на лужайке зеленой — фонтан золочёный, где струи воды закипают, вздымаясь из пасти драконов», — пробормотал Чант, глядя в окно, за которым мела и мела метель.
— Вот именно, — кивнула Сара. — А мы — те, на кого хотят напасть эти драконы.
Хоуп выбрал ещё одну книгу и передал её Картеру.
— Здесь карта Шинтогвина, составленная более двухсот лет назад.
— Но с какими силами нам туда двинуться? — задумчиво проговорил Картер.
— С войском, — не раздумывая, объявил Грегори, загнав девятый шар в угловую лузу. — Чтобы разделаться с этими мерзавцами одним махом.
— Тогда нам придётся сразиться с армиями Шинтогвина, Эффини и Даркинга до того, как мы доберёмся до Обманного Дома, — заметил Хоуп. — Даже Брудхайм может подключиться, если сочтёт, что ему грозит опасность.
— Они что же, не захотят пропустить нас? — спросила Сара. Хоуп вздохнул, побарабанил пальцами по крышке стола и задумчиво уставился в потолок.
— Можно было бы заслать туда дипломатические миссии, и уже через две недели наши эмиссары были бы на месте. Но стоит ли нам испрашивать у правителей этих стран разрешения на проход через их земли? Не исключено, что они в сговоре с анархистами, и тогда получится, что мы раскроем свои карты. Нам бы лучше захватить их врасплох.
— Но разве вообще возможно незаметно провести войско по Дому? — покачал головой Енох. — Слухи разлетятся, все всё узнают.
— Может быть, — кивнул Хоуп. — Но я кое-что читал… Во времена Войн за Жёлтую Комнату небольшие отряды уходили обходными путями, чтобы потом соединиться в назначенном месте.
— Разве в книгах написано обо всем? — вздохнул Енох. — Я там был. Все было не так просто. Когда двенадцать человек идут вместе — вооружённые или нет, какая разница? — все сразу понимают, что это солдаты! А тогда отправляли в путь целые роты! Разведка, контрразведка — чего только не пускалось в ход! А в мирное время скрыть передвижение таких сил будет очень трудно.
— Значит, и не надо ничего скрывать, — предложил Грегори. — Нужно собрать такое войско, чтобы перед ним не устояли Эффини, Шинтогвин и все прочие. Задать им жару, вот и все.
— Получится долгая кампания, — сказал Чант. — Погибнут тысячи, пройдёт не меньше года, и все это время анархисты будут продолжать переделывать Эвенмер. К тому времени, когда мы к ним прорвёмся, они смогут перенести Краеугольный Камень в другое место и начать новое строительство. «Пока земля вершит своё вращенье, король тишайший, правь в своё хотенье».
— Да, время на их стороне, — подал голос Даскин.
— Я мог бы провести небольшой отряд незамеченным по Шинтогвину, — сказал Картер. — Но вопрос в том, сумеем ли мы что-то сделать, попав к цели?
— До сих пор анархисты не демонстрировали своей численности, — проговорил Хоуп. — Однако действовать наудачу рискованно — даже Хозяину.
— Действовать надо быстро, но не поспешно, — заключил Картер. — Отправь дипломатов в Эффини и Шинтогвин. Пусть проведают там насчёт границы с Внешней Тьмой, но тонко, осторожно. Ты говорил о возможности восстановления отношений с этими странами. Надо сказать им, что сейчас мы этого желаем. По крайней мере выясним их мнение на этот счёт.
— Но это означает, что нам придётся ждать, когда Лизбет так страдает, — вступила в разговор Сара. — Меня в дрожь бросает, как только я подумаю о том, что они используют её для сотворения этой жуткой зимы.
— И на это ответ найдётся у Теннисона, — сказал Чант. — «Воздвиг твердыню там я. Скала отвесная вздымалась за уступом, туда спиралью лестница вилась. Душа моя была готова в уединенье том навеки поселиться». Её превратили в королеву одиночества. Ей дали томик «Грозового перевала», это книга о неразделённой любви и мрачном отчаянии. Не только ради насаждения зимы враги пользуются её тоской и опустошённостью, они направляют эти чувства через Краеугольный Камень, дабы возводить сам Обманный Дом — стерильное, бездушное, мрачное здание. Лизбет — катализатор этого зодчества.
— О, это так жестоко! — воскликнула Сара. — У меня просто кровь вскипает от возмущения. Если бы я могла, я бы их просто удушила своими руками!
Картер сжал руку жены.
— Мы исполним свой долг.
— И ещё одно, — сказал Хоуп. — Сейчас в Кидине трудятся двое знаменитых архитекторов, перу которых принадлежат фундаментальные труды по исследованиям Эвенмера. Я прочёл их блестящую работу «Изучение Восточного Крыла» и много раз пользовался их услугами в вопросах географии, вернее архитографии, как называют эту науку применительно к Эвенмеру. Люди они необычные, чудаковатые, но могут помочь и в том, что касается Краеугольного Камня, и по части выбора маршрута по Шинтогвину.
— Свяжись с ними, — распорядился Картер. — И отправь весточку капитану Глису, оповести его о положении дел.
— Незамедлительно отправлю, — кивнул Хоуп. — Думаю, стоит ввести в курс дела и остальных членов Белого Круга. По мере перемен в Эвенмере у людей будет возникать сначала тревога, а потом и до всеобщей паники недалеко. Могут начать исчезать целые залы, и останется только гадать, что стрясётся с находившимися внутри них людьми. Но распространять сведения я, конечно, буду пока только на самом высоком уровне.
В это мгновение в прихожей послышался шум, и вошёл взволнованный паж.
— Прошу прощения, лорд Андерсон, прибыл гонец и просит, чтобы вы его немедленно приняли. Я ему сказал, что у вас переговоры, но он ничего не желает слушать.
Картер озабоченно нахмурился.
— Так впусти же его скорее.
Как только паж вышел, Картер сказал:
— Слишком долго я медлил с прокладкой телеграфных линий в Эвенмере. Как бы ни были быстроноги наши лучшие гонцы — скороходы, все равно на то, чтобы обежать Белый Круг, у них уходит три дня. Будущим летом начнём эту работу.
— Разве ваш отец доверял телеграфу? — вопросил Енох. — Он говорил, что тогда по проводам по всему Дому разбредутся заикающиеся призраки.
— А ещё в летописи сказано, что он терпеть не мог овощи, — съязвила Сара. — Так что же, объявить в Доме поголовное хищничество? Мы живём в век прогресса, нужно шагать в ногу со временем, иначе время ополчится против нас.
— То же самое говорили во все времена с тех пор, как Ашур построил Ниневию, — пожав плечами, отозвался Енох. — Однако что сказать обо всей этой беготне? Неплохая тренировка, но уж очень много суеты. Как подумаю — нехорошо становится. Хотите протянуть проволоку — пусть будет проволока, и пусть мужчины в шляпах сидят с ключами Морзе и выбивают слова.
Мальчик-паж ввёл в бильярдную измождённого молодого человека в голубой с золотом ливрее гильдии гонцов Эвенмера. Тот опустился на колени и склонил голову.
— Господа, — сказал он, — я принёс послание Хозяину от Дункана из Наллевуата.
— Я лорд Андерсон, — сказал Картер.
Гонец поспешно подал ему бумагу с подписью Дункана, скреплённой печатью Наллевуата.
Картер прочитал письмо и охнул. Лицо его стало мертвенно-бледным.
— Что случилось? — спросила Сара.
— Гнолинги расплодились в неимоверном количестве Они нападают отовсюду, вся страна разбита на части. Идёт сражение в Головоломных Покоях, а в Извилине пожар.
— Когда это началось? — вскричал, вскочив на ноги, Даскин
— Вчера под вечер. В письме Дункан умоляет нас прийти на помощь. В Наллевуате гибнут тигры.
ГНОЛИНГИ
— Тут возникает изображение — самое настоящее, как мои собственные руки. Вижу мощёную площадку, вокруг неё — посёлок. Это Иннмэн-Пик до воздвижения там горы. Теперь я вспоминаю… В самом начале моего служения я побывал там, и один человек — похоже, не простой смертный — водил меня по этим плитам, и показал мне один камень, что лежал в самом центре, и объяснил, в чем его суть. Это Краеугольный Камень, самый первый камень в основании Эвенмера, на котором покоится все остальное. На нем есть знаки, символы и печати, которых не прочесть никому из людей, этот камень — основа всего в Доме. Показав мне его, тот человек сказал, что здесь будет воздвигнута гора, Пик, который скроет и защитит этот камень от людских глаз. Когда я побывал в Иннмэне снова, там уже стояла гора, но человека того я больше никогда не видел.
Енох ещё на миг задержал взгляд на странице, вздохнул и отвернулся от книги. Глаза его были полны страха.
— Анархисты выкрали Краеугольный Камень, чтобы выстроить новый Дом, чтобы изменить все, что было, что есть и что будет! Мы должны остановить их!
Мысли Картера метались, но он взял себя в руки и спросил:
— Енох, если, как ты говоришь и как верю я, этот Дом сотворён Господом Богом, разве Он не может сам остановить их?
— Мы — его слуги на земле. Долг Хозяина — защищать Дом, а мой долг — заводить часы. Картер стыдливо склонил голову.
— А что, если Хозяина постигнет неудача?
— Разве нам под силу постичь замысел Господень? Он слишком высок.
Некоторое время они сидели молча и думали — каждый о своём, но вот наконец Енох подал голос:
— Хозяин, у меня много вопросов, но теперь, когда я заглянул в книгу, я уже не так страшусь. И мне… — У него вдруг перехватило горло. Таким Картер его ещё никогда не видел. — Мне бы хотелось ещё разок взглянуть на Арамею, мою родину — такую, какой она была в дни моей юности.
— Это может быть больно, ведь я тебя предупреждал. Книга показывает что пожелает, и далеко не всегда это то, чего хочется нам.
— И все-таки — можно? Картер кивнул:
— Просто переверни страницу.
Енох так и сделал. Он смотрел в книгу, и лицо его озарилось необыкновенным покоем, глаза стали блестящими, как золотые монеты, морщины и складки, что залегли на лице, разгладились, груз вековой усталости словно спал с его плеч, а вместо усталости на плечи, казалось, легла священная плащаница. Он казался бессмертным, не просто человеком, в нем появилось благородство бронзовой статуи.
«Как он прекрасен в своей древности», — подумал Картер, и на глаза его навернулись слезы любви к старику.
Но вот по лицу Еноха пробежала тень тревоги, и он снова превратился в усталого старца с чёрными ассирийскими курчавыми волосами. Он отвернулся от книги и попытался улыбнуться, но улыбка вышла тоскливая, а в следующее мгновение старик разрыдался и уронил голову на руки. Картер в смятении стоял рядом и не знал, что делать.
— Простите меня, Хозяин, — проговорил Енох, наконец совладав с собой. — Знаю, у вашего народа не принято вот так давать волю чувствам, но я родом из другой земли, где порой то, что на сердце, проливается из глаз. Я видел Арамею такой, какой её помню, я чувствовал её холодные ветра, слышал шелест листвы в виноградниках по берегам Евфрата. Я видел и мою драгоценную жену прекрасной и юной, после рождения нашего первого сына, Мафусаила, которого я держал на руках. Лицо моей жены было покрыто испариной, так она изнемогла от родовых мук, но она сказала мне, как любит меня, а я стоял, качал на руках моего малыша и был безмерно счастлив и горд. Ни её, ни сына нет на свете уже много тысяч лет, а мне не было позволено последовать за ними. Нет, я не ропщу, я не жалуюсь на свою работу, на свою боль, и люблю жизнь, отпущенную мне, но я тоскую по ним всем сердцем, и порой я жажду, чтобы Господь Бог призвал меня к себе, домой. — Енох немного помолчал и добавил: — Спасибо вам за то, что позволили мне заглянуть в книгу.
— Прости за то, что она причинила тебе боль. Старый еврей покачал головой.
— И в печали есть сладость. Следует ли мне сожалеть? Я вновь увидел их лица, и я их не забуду.
— Стало быть, анархисты пытаются реорганизовать реальность, — задумчиво проговорил Хоуп, перелистывая тяжёлый том в бархатном переплёте. Все собрались в его кабинете: Картер, Даскин и Сара сидели напротив Хоупа за его письменным столом, заваленным множеством книг, Енох грел руки у камина, Чант стоял у окна, а Грегори отрабатывал позиции у бильярдного стола. — И этот Краеугольный Камень, упоминаний о котором мне нигде не удаётся найти, является ключевым моментом?
— Он — основа Эвенмера, — откликнулся Енох. — Все, что нам нем построено, устоит.
— И они строят Обманный Дом за Шинтогвином, строят по своему вкусу, — сказал Картер. — Там, во тьме. По мере того как строится тот дом, наша реальность меняется. Мы должны положить этому конец.
— «Четыре дворца я поставил — на севере, западе, юге, востоке. Пред каждым из них на лужайке зеленой — фонтан золочёный, где струи воды закипают, вздымаясь из пасти драконов», — пробормотал Чант, глядя в окно, за которым мела и мела метель.
— Вот именно, — кивнула Сара. — А мы — те, на кого хотят напасть эти драконы.
Хоуп выбрал ещё одну книгу и передал её Картеру.
— Здесь карта Шинтогвина, составленная более двухсот лет назад.
— Но с какими силами нам туда двинуться? — задумчиво проговорил Картер.
— С войском, — не раздумывая, объявил Грегори, загнав девятый шар в угловую лузу. — Чтобы разделаться с этими мерзавцами одним махом.
— Тогда нам придётся сразиться с армиями Шинтогвина, Эффини и Даркинга до того, как мы доберёмся до Обманного Дома, — заметил Хоуп. — Даже Брудхайм может подключиться, если сочтёт, что ему грозит опасность.
— Они что же, не захотят пропустить нас? — спросила Сара. Хоуп вздохнул, побарабанил пальцами по крышке стола и задумчиво уставился в потолок.
— Можно было бы заслать туда дипломатические миссии, и уже через две недели наши эмиссары были бы на месте. Но стоит ли нам испрашивать у правителей этих стран разрешения на проход через их земли? Не исключено, что они в сговоре с анархистами, и тогда получится, что мы раскроем свои карты. Нам бы лучше захватить их врасплох.
— Но разве вообще возможно незаметно провести войско по Дому? — покачал головой Енох. — Слухи разлетятся, все всё узнают.
— Может быть, — кивнул Хоуп. — Но я кое-что читал… Во времена Войн за Жёлтую Комнату небольшие отряды уходили обходными путями, чтобы потом соединиться в назначенном месте.
— Разве в книгах написано обо всем? — вздохнул Енох. — Я там был. Все было не так просто. Когда двенадцать человек идут вместе — вооружённые или нет, какая разница? — все сразу понимают, что это солдаты! А тогда отправляли в путь целые роты! Разведка, контрразведка — чего только не пускалось в ход! А в мирное время скрыть передвижение таких сил будет очень трудно.
— Значит, и не надо ничего скрывать, — предложил Грегори. — Нужно собрать такое войско, чтобы перед ним не устояли Эффини, Шинтогвин и все прочие. Задать им жару, вот и все.
— Получится долгая кампания, — сказал Чант. — Погибнут тысячи, пройдёт не меньше года, и все это время анархисты будут продолжать переделывать Эвенмер. К тому времени, когда мы к ним прорвёмся, они смогут перенести Краеугольный Камень в другое место и начать новое строительство. «Пока земля вершит своё вращенье, король тишайший, правь в своё хотенье».
— Да, время на их стороне, — подал голос Даскин.
— Я мог бы провести небольшой отряд незамеченным по Шинтогвину, — сказал Картер. — Но вопрос в том, сумеем ли мы что-то сделать, попав к цели?
— До сих пор анархисты не демонстрировали своей численности, — проговорил Хоуп. — Однако действовать наудачу рискованно — даже Хозяину.
— Действовать надо быстро, но не поспешно, — заключил Картер. — Отправь дипломатов в Эффини и Шинтогвин. Пусть проведают там насчёт границы с Внешней Тьмой, но тонко, осторожно. Ты говорил о возможности восстановления отношений с этими странами. Надо сказать им, что сейчас мы этого желаем. По крайней мере выясним их мнение на этот счёт.
— Но это означает, что нам придётся ждать, когда Лизбет так страдает, — вступила в разговор Сара. — Меня в дрожь бросает, как только я подумаю о том, что они используют её для сотворения этой жуткой зимы.
— И на это ответ найдётся у Теннисона, — сказал Чант. — «Воздвиг твердыню там я. Скала отвесная вздымалась за уступом, туда спиралью лестница вилась. Душа моя была готова в уединенье том навеки поселиться». Её превратили в королеву одиночества. Ей дали томик «Грозового перевала», это книга о неразделённой любви и мрачном отчаянии. Не только ради насаждения зимы враги пользуются её тоской и опустошённостью, они направляют эти чувства через Краеугольный Камень, дабы возводить сам Обманный Дом — стерильное, бездушное, мрачное здание. Лизбет — катализатор этого зодчества.
— О, это так жестоко! — воскликнула Сара. — У меня просто кровь вскипает от возмущения. Если бы я могла, я бы их просто удушила своими руками!
Картер сжал руку жены.
— Мы исполним свой долг.
— И ещё одно, — сказал Хоуп. — Сейчас в Кидине трудятся двое знаменитых архитекторов, перу которых принадлежат фундаментальные труды по исследованиям Эвенмера. Я прочёл их блестящую работу «Изучение Восточного Крыла» и много раз пользовался их услугами в вопросах географии, вернее архитографии, как называют эту науку применительно к Эвенмеру. Люди они необычные, чудаковатые, но могут помочь и в том, что касается Краеугольного Камня, и по части выбора маршрута по Шинтогвину.
— Свяжись с ними, — распорядился Картер. — И отправь весточку капитану Глису, оповести его о положении дел.
— Незамедлительно отправлю, — кивнул Хоуп. — Думаю, стоит ввести в курс дела и остальных членов Белого Круга. По мере перемен в Эвенмере у людей будет возникать сначала тревога, а потом и до всеобщей паники недалеко. Могут начать исчезать целые залы, и останется только гадать, что стрясётся с находившимися внутри них людьми. Но распространять сведения я, конечно, буду пока только на самом высоком уровне.
В это мгновение в прихожей послышался шум, и вошёл взволнованный паж.
— Прошу прощения, лорд Андерсон, прибыл гонец и просит, чтобы вы его немедленно приняли. Я ему сказал, что у вас переговоры, но он ничего не желает слушать.
Картер озабоченно нахмурился.
— Так впусти же его скорее.
Как только паж вышел, Картер сказал:
— Слишком долго я медлил с прокладкой телеграфных линий в Эвенмере. Как бы ни были быстроноги наши лучшие гонцы — скороходы, все равно на то, чтобы обежать Белый Круг, у них уходит три дня. Будущим летом начнём эту работу.
— Разве ваш отец доверял телеграфу? — вопросил Енох. — Он говорил, что тогда по проводам по всему Дому разбредутся заикающиеся призраки.
— А ещё в летописи сказано, что он терпеть не мог овощи, — съязвила Сара. — Так что же, объявить в Доме поголовное хищничество? Мы живём в век прогресса, нужно шагать в ногу со временем, иначе время ополчится против нас.
— То же самое говорили во все времена с тех пор, как Ашур построил Ниневию, — пожав плечами, отозвался Енох. — Однако что сказать обо всей этой беготне? Неплохая тренировка, но уж очень много суеты. Как подумаю — нехорошо становится. Хотите протянуть проволоку — пусть будет проволока, и пусть мужчины в шляпах сидят с ключами Морзе и выбивают слова.
Мальчик-паж ввёл в бильярдную измождённого молодого человека в голубой с золотом ливрее гильдии гонцов Эвенмера. Тот опустился на колени и склонил голову.
— Господа, — сказал он, — я принёс послание Хозяину от Дункана из Наллевуата.
— Я лорд Андерсон, — сказал Картер.
Гонец поспешно подал ему бумагу с подписью Дункана, скреплённой печатью Наллевуата.
Картер прочитал письмо и охнул. Лицо его стало мертвенно-бледным.
— Что случилось? — спросила Сара.
— Гнолинги расплодились в неимоверном количестве Они нападают отовсюду, вся страна разбита на части. Идёт сражение в Головоломных Покоях, а в Извилине пожар.
— Когда это началось? — вскричал, вскочив на ноги, Даскин
— Вчера под вечер. В письме Дункан умоляет нас прийти на помощь. В Наллевуате гибнут тигры.
ГНОЛИНГИ
В Наллевуат с Картером, Даскином и Грегори пошли не более десяти человек. Из-за холода в Длинном Коридоре путь был мучительным. Вой зимних ветров над головами путников назойливо напоминал обо всех несчастьях, обрушившихся на Эвенмер. Отряд заночевал в гостинице на середине дороги, а утром следующего дня миновал маленькую страну Идрин, где перед глазами Хозяина и его спутников предстали первые свидетельства вторжения: раненые беженцы с затравленными взглядами шли навстречу по Длинному Коридору. Многие останавливались и молили Хозяина о помощи, и хотя эти разговоры задерживали отряд, Картер успокаивал кого мог и заверял в том, что следом за ним идёт Чант, а с ним — врачи.
— Как вы думаете, почему гнолинги пошли в атаку? — спросил Грегори, размашисто вышагивая рядом с Картером. — Тут не обошлось без анархистов, верно?
— Прямо или косвенно они стоят за этим, — ответил Картер. — Но есть и нечто большее: стихийные силы вырвались на волю. В последние три часа меня то и дело охватывает страх. Чем ближе мы к цели, тем отчётливее я ощущаю нарушение равновесия между Порядком и Хаосом. Что-то произошло с самим Наллевуатом, с ним что-то сотворили.
— Сотворили? Что ты имеешь в виду? — спросил Даскин.
— Не знаю и даже гадать боюсь, но прошлой ночью, когда я спал под вой вьюги, мне приснилось, как по опустошённому Наллевуату бродят раненые тигры и замерзают от жуткого холода.
Все умолкли, погрузившись в собственные раздумья. Наконец Грегори высказался:
— Быть может, вам стоит выкурить анархистов и казнить всех до единого. Положить конец этому безобразию.
— Это невозможно до тех пор, пока они не совершат преступления. Да и в любом случае почти невозможно. Анархия — это философское движение. Нельзя насильно запретить людям думать.
— Можно, если они мертвы, — буркнул Грегори.
— Но это их тактика, а не наша, — возразил Даскин.
— Мы и сами прибегали к использованию силы, — в свою очередь возразил Грегори. — Для сохранения статус-кво. Даскин рассмеялся.
— Вечно же ты выкрутишься, братец! Анархисты чокнутые, вот и весь сказ. Им удобно и просто убивать.
— Нет, — покачал головой Картер. — Было бы проще, если бы они были всего-навсего безумцами. Я внимательно изучил их доктрину. Она пугающе стройна и последовательна. Но они утописты, а утописты по самой природе своей стремятся к упрощению. В данном случае анархисты возжелали упрощённой Вселенной, в которой не было бы боли и страданий. Кто бы стал с этим спорить? Вот только последствия сотворения такого космоса чрезвычайно сложны.
— И каковы именно — неизвестно, — подхватил Грегори, — поскольку это ещё никому не удавалось?
— Ну вот, ты опять переметнулся, Грегори, — усмехнулся Даскин. — Вечно он вот так лавирует в спорах. Нарочно. Иногда я задумываюсь: а есть ли у него вообще собственное мнение?
— Но ведь это логичный вопрос, — возразил Грегори и усмехнулся Даскину.
— Вероятно, так и есть, — ответил Картер. — Но я намерен не допустить этого. Последствия поистине чудовищны.
Поздним вечером отряду встретилась рота гвардейцев Белого Круга, шедшая из Уза. Кирасы гвардейцев отливали перламутром в лучах фонарей. Их конические шлемы были обрамлены вертикальными металлическими пластинами, из-за чего воины становились похожими на идолов. Высокий молодой, худощавый командир чётко отсалютовал и встал по стойке «смирно» перед лордом Андерсоном, сняв шлем. Нос у него был прямой и острый, словно греческий меч, миндалевидные глаза сверкали в полумраке.
— Сержант Седжер из четырнадцатого полка, третьей бригады, милорд. Капитан Глис приказал нам встретить вас на пути. Несколько смутив сержанта, Картер подал ему руку.
— Рад знакомству, сержант. А где Глис? Он добрался до Наллевуата?
— Да, сэр. Он сообщает, что наллевуатское ополчение отступило, но держит оборону к северу и востоку от Миддлкорта. Уже прибыло подкрепление из Вета, Китинтима, Рила и Кидина. Докладывают о разрозненных поджогах. Пожарные из Уза с большим трудом добираются до мест возгорания.
— Они всю страну спалят, как когда-то Вет! — воскликнул Даскин.
— Капитан Глис так не думает, сэр, — возразил сержант. — Гнолинги обитали в Наллевуате сотни лет. Он считает, что пожары случайны. Но твари движутся к востоку. Какова их истинная цель, пока неизвестно.
— Понятно, — кивнул Картер. — Если это все, предлагаю продолжить путь.
Сержант снова отдал честь и поспешно вернулся к гвардейцам.
По мере продвижения по Длинному Коридору к Наллевуату проход становился все шире, циннии на обоях сменились темно-зеленой листвой, цвет ковра из персикового стал приглушённо золотистым, с рисунком в виде разбросанных осенних листьев. Картер внимательно смотрел по сторонам в ожидании того момента, когда сгустится лесной сумрак и листва станет настоящей.
Но нет — он так и не услышал шороха опавшей листвы под ногами, а с потолка теперь свисали не живые ветви, а каменные. Не капала вода сверху, хотя потолок и был затянут серой дымкой, а свет лился ровными яркими квадратами и казался ослепительным в этой стране, где куда привычнее лесной полумрак. Даскин прикоснулся к одной из каменных ветвей.
— Что же они натворили? — прошептал он. — Что они сделали с деревьями? Волшебство тигров покидает Наллевуат.
— Нет, — покачал головой Картер. — Не покидает. Его изгоняют. Анархисты продолжают переделывать Дом.
Дошагав до развилки, они свернули направо и прошли под двумя высокими арками, украшенными по обе стороны статуями тигров в натуральную величину. По крайней мере это зрелище было знакомо и осталось неизменным, но сразу за арками находилась прямоугольная комната, в каждой из трех стен которой было по две двери. Когда-то посередине этой комнаты росла громадная ива, а теперь стоял только унылый серый столб.
— Да они весь Дом уничтожат! — вскричал Даскин. Его глаза подёрнулись слезами. — Мне так нравились эти роскошные залы, охота на гнолингов, рёв тигров, туманный утренний воздух. Они осквернили самый священный алмаз в короне Эвенмера!
— Не успокоюсь, пока не переговорю с Глисом, — сказал Картер. Он был слишком ошеломлён для того, чтобы выйти из себя. — Сержант, воины устали. Устройте тут привал, если считаете это место подходящим. Даскин, Грегори, со мной.
Они пошли дальше по ветвящемуся коридору, где когда-то лес и стены соединялись так, что границу между ними различить было невозможно. Теперь же тянулись и тянулись оштукатуренные стены с нарисованными выцветшими листьями. Коридор выводил на наллевуатскую рыночную площадь. Торговые ряды были поломаны, местами сгорели. Шедевры труда ремесленников — наряды, ювелирные украшения, меха, резные фигурки из клыков гнолингов, десятки других полезных и прекрасных вещей валялись в беспорядке — обугленные, мокрые, вперемешку с гниющими овощами и фруктами. У входа на рынок пришедших остановил часовой, нацелившийся из винтовки в голову Картера.
— Назовите себя, — потребовал он.
— Это Хозяин Андерсон, — сказал Грегори.
— Ни с места, господа, если вам дорога ваша жизнь, — заявил часовой, негромко свистнул, и тут же появился второй солдат.
— Капрал Купер, — обрадовался Даскин и шагнул к старому знакомцу.
— Назад! — вскричал Купер, выхватил пистолет и, не раздумывая, нацелил его на Даскина. — Говорите, откуда вы и куда идёте.
— Но… Ты же меня знаешь! Я Даскин, а это лорд Андерсон!
— Выполняйте приказ, — упрямо проговорил капрал. Вид у него был самый что ни на есть напуганный.
— Мы пришли из Внутренних Покоев, — ответил Картер. — С остановкой в гостинице на полпути. Нам нужно поговорить с капитаном Глисом. Сержант Седжер, сопровождающий нас, встал лагерем со своей ротой позади нас.
Капрал глянул на часового.
— Ну что скажешь, рядовой?
— Говорят складно, сэр. Другие так не говорили. Купер опустил пистолет, но в кобуру не убрал.
— Прошу прощения, лорд Андерсон, у вас и ваших спутников. Просто вы — уже второй Хозяин за сегодняшний вечер.
— Что? — воскликнул Картер. — Появился самозванец?
— Гнолинг, сэр. Мы его прикончили. Были и другие, двойники наших людей, и распознавать их мы научились только после того, как четверо из моего отряда были убиты. К счастью, вычислить этих подонков довольно просто — они двух слов связать толком не могут. Рядовой Грин сегодня двоих пристрелил на этом самом посту.
— Наши враги становятся все более изобретательны, — проворчал Грегори.
Купер провёл их по рынку. Солдаты грелись у сложенных из кирпичей очагов, разбросанных по залу. Среди них можно было заметить воинов в перламутровой броне из гвардии Белого Круга, китинтимцев в голубых мундирах, солдат из Вета в серых кольчугах. Царила суета — по всей видимости, многие только что прибыли. Повсюду сновали отдающие распоряжения офицеры.
Купер подвёл Картера, Даскина и Грегори к двери за торговыми рядами. За ней оказалась узкая комната, где вокруг колченогого обшарпанного стола расположились пятеро людей и тигр. Они рассматривали карту Наллевуата. При появлении Хозяина встали все, кроме тигра. Тот сидел на низкой кушетке, перевязанный бинтами, — судя по всему, он был ранен. Картер улыбнулся, радуясь встрече со старыми товарищами. Капитан Глис невесело усмехнулся и поспешил к Картеру, чтобы пожать ему руку. Его правая щека была рассечена, на коже алел свежий рубец. Кроме Глиса, на военный совет собрались герцогиня Мелузина из Вета, прозванная «Фарфоровой герцогиней» — миниатюрная женщина в голубом платье, с миловидным лицом и ясным взглядом голубых глаз, барон Спрайдель из Китинтима — невысокий, плотный, в темно-синих штанах и куртке и фуражке гильдии Уборщиков (невзирая на преклонный возраст, он все ещё держался с военной выправкой), капитан Нунт, представлявший пожарных из Уза, одетый в плотную серую куртку и высокие чёрные сапоги (его красный шлем лежал на столе, а его лицо было обветренным и закопчённым, как всегда). Состарившийся, но при этом не поддающийся течению лет, он отвесил низкий поклон Хозяину. Кроме них, здесь был также Дункан, глава Союза Фермеров Наллевуата — номинальный правитель этой страны.
А тигр — тигр был не кто иной, как Меводин, предводитель наллевуатских тигров — измученный, слабый. Бинты на его левом плече были испачканы запёкшейся кровью, на месте правого глаза чернел жуткий провал. Лорд Андерсон подошёл к нему, и тигр неуклюже привстал на задних лапах, а передние положил на протянутые к нему руки Хозяина.
— Меводин, дружище. Я не знал, что ты ранен.
— Ерунда, царапины, — отозвался тигр, но голос его прозвучал еле слышно, и он снова опустился на кушетку с мучительным стоном. — На этот раз они уж слишком обнаглели.
— Они получат по заслугам, — сказал Картер. — Я сожалею о гибели твоих сородичей.
Малахитовые глаза тигра сверкнули — можно было не сомневаться, какие чувства владеют Меводином.
— Наллевуатские тигры не боятся смерти — она всего лишь хитрый охотник. Гораздо страшнее гибель страны. Леса исчезли, волшебство пропало — волшебство тигров.
— Почему так случилось? — спросил Картер.
— Мы — всего лишь проводники волшебства, но не само волшебство. Там, где обитают тигры, всегда были джунгли. Как может быть иначе — этого я не знаю. Но я чую, что в этом повинны анархисты.
В этот миг в комнату провели маршала Рила, высокого, подтянутого, педантичного Чарльза Инклинга, сводного брата принца нианарского Клайва. За тонкими стёклами его очков прятались честные глаза, лицо его было необычайно утончённым, взгляд обнаруживал недюжинный ум. Глис особенно обрадовался его появлению.
— Очень приятно, — сказал Картер, будучи представленным Инклингу. — Сожалею, что не был знаком с вами раньше. Я читал вашу книгу «История войн в Эвенмере». Блестящая работа.
— Вы слишком добры. Боюсь, книга чересчур длинна, — отозвался Инклинг. — А здесь дела плохи. Ополченцев у меня немного, человек пятьдесят, но мы сразу пришли, как только узнали, что тут происходит. Хотим помочь чем сможем.
Картер обернулся к капитану Глису. Тот указал на разложенную на столе карту и сказал:
— В данный момент наши войска в смятении. Эти гнолингские шпионы заставили всех нас грызть ногти от отчаяния. Несметные их полчища вырвались из Головоломных Покоев два дня назад, без предупреждения. Первой целью врагов стали логова тигров.
— Они явились в человеческом обличье, их было множество, — сказал Меводин. — В противном случае мы бы их ни за что не подпустили так близко. У них даже винтовки были. Трое моих сородичей погибли и двое ранены, включая меня. Нас выгнали из наших логовищ на Террасы! — Меводин свирепо зарычал.
— До сегодняшнего дня гнолинги удерживали проход от Головоломных Покоев к логовам тигров, — сообщил Глис. — Герцогиня Мелузина и барон Спрайдель привели свои войска вчера поздно вечером.
— Как вы думаете, почему гнолинги пошли в атаку? — спросил Грегори, размашисто вышагивая рядом с Картером. — Тут не обошлось без анархистов, верно?
— Прямо или косвенно они стоят за этим, — ответил Картер. — Но есть и нечто большее: стихийные силы вырвались на волю. В последние три часа меня то и дело охватывает страх. Чем ближе мы к цели, тем отчётливее я ощущаю нарушение равновесия между Порядком и Хаосом. Что-то произошло с самим Наллевуатом, с ним что-то сотворили.
— Сотворили? Что ты имеешь в виду? — спросил Даскин.
— Не знаю и даже гадать боюсь, но прошлой ночью, когда я спал под вой вьюги, мне приснилось, как по опустошённому Наллевуату бродят раненые тигры и замерзают от жуткого холода.
Все умолкли, погрузившись в собственные раздумья. Наконец Грегори высказался:
— Быть может, вам стоит выкурить анархистов и казнить всех до единого. Положить конец этому безобразию.
— Это невозможно до тех пор, пока они не совершат преступления. Да и в любом случае почти невозможно. Анархия — это философское движение. Нельзя насильно запретить людям думать.
— Можно, если они мертвы, — буркнул Грегори.
— Но это их тактика, а не наша, — возразил Даскин.
— Мы и сами прибегали к использованию силы, — в свою очередь возразил Грегори. — Для сохранения статус-кво. Даскин рассмеялся.
— Вечно же ты выкрутишься, братец! Анархисты чокнутые, вот и весь сказ. Им удобно и просто убивать.
— Нет, — покачал головой Картер. — Было бы проще, если бы они были всего-навсего безумцами. Я внимательно изучил их доктрину. Она пугающе стройна и последовательна. Но они утописты, а утописты по самой природе своей стремятся к упрощению. В данном случае анархисты возжелали упрощённой Вселенной, в которой не было бы боли и страданий. Кто бы стал с этим спорить? Вот только последствия сотворения такого космоса чрезвычайно сложны.
— И каковы именно — неизвестно, — подхватил Грегори, — поскольку это ещё никому не удавалось?
— Ну вот, ты опять переметнулся, Грегори, — усмехнулся Даскин. — Вечно он вот так лавирует в спорах. Нарочно. Иногда я задумываюсь: а есть ли у него вообще собственное мнение?
— Но ведь это логичный вопрос, — возразил Грегори и усмехнулся Даскину.
— Вероятно, так и есть, — ответил Картер. — Но я намерен не допустить этого. Последствия поистине чудовищны.
Поздним вечером отряду встретилась рота гвардейцев Белого Круга, шедшая из Уза. Кирасы гвардейцев отливали перламутром в лучах фонарей. Их конические шлемы были обрамлены вертикальными металлическими пластинами, из-за чего воины становились похожими на идолов. Высокий молодой, худощавый командир чётко отсалютовал и встал по стойке «смирно» перед лордом Андерсоном, сняв шлем. Нос у него был прямой и острый, словно греческий меч, миндалевидные глаза сверкали в полумраке.
— Сержант Седжер из четырнадцатого полка, третьей бригады, милорд. Капитан Глис приказал нам встретить вас на пути. Несколько смутив сержанта, Картер подал ему руку.
— Рад знакомству, сержант. А где Глис? Он добрался до Наллевуата?
— Да, сэр. Он сообщает, что наллевуатское ополчение отступило, но держит оборону к северу и востоку от Миддлкорта. Уже прибыло подкрепление из Вета, Китинтима, Рила и Кидина. Докладывают о разрозненных поджогах. Пожарные из Уза с большим трудом добираются до мест возгорания.
— Они всю страну спалят, как когда-то Вет! — воскликнул Даскин.
— Капитан Глис так не думает, сэр, — возразил сержант. — Гнолинги обитали в Наллевуате сотни лет. Он считает, что пожары случайны. Но твари движутся к востоку. Какова их истинная цель, пока неизвестно.
— Понятно, — кивнул Картер. — Если это все, предлагаю продолжить путь.
Сержант снова отдал честь и поспешно вернулся к гвардейцам.
По мере продвижения по Длинному Коридору к Наллевуату проход становился все шире, циннии на обоях сменились темно-зеленой листвой, цвет ковра из персикового стал приглушённо золотистым, с рисунком в виде разбросанных осенних листьев. Картер внимательно смотрел по сторонам в ожидании того момента, когда сгустится лесной сумрак и листва станет настоящей.
Но нет — он так и не услышал шороха опавшей листвы под ногами, а с потолка теперь свисали не живые ветви, а каменные. Не капала вода сверху, хотя потолок и был затянут серой дымкой, а свет лился ровными яркими квадратами и казался ослепительным в этой стране, где куда привычнее лесной полумрак. Даскин прикоснулся к одной из каменных ветвей.
— Что же они натворили? — прошептал он. — Что они сделали с деревьями? Волшебство тигров покидает Наллевуат.
— Нет, — покачал головой Картер. — Не покидает. Его изгоняют. Анархисты продолжают переделывать Дом.
Дошагав до развилки, они свернули направо и прошли под двумя высокими арками, украшенными по обе стороны статуями тигров в натуральную величину. По крайней мере это зрелище было знакомо и осталось неизменным, но сразу за арками находилась прямоугольная комната, в каждой из трех стен которой было по две двери. Когда-то посередине этой комнаты росла громадная ива, а теперь стоял только унылый серый столб.
— Да они весь Дом уничтожат! — вскричал Даскин. Его глаза подёрнулись слезами. — Мне так нравились эти роскошные залы, охота на гнолингов, рёв тигров, туманный утренний воздух. Они осквернили самый священный алмаз в короне Эвенмера!
— Не успокоюсь, пока не переговорю с Глисом, — сказал Картер. Он был слишком ошеломлён для того, чтобы выйти из себя. — Сержант, воины устали. Устройте тут привал, если считаете это место подходящим. Даскин, Грегори, со мной.
Они пошли дальше по ветвящемуся коридору, где когда-то лес и стены соединялись так, что границу между ними различить было невозможно. Теперь же тянулись и тянулись оштукатуренные стены с нарисованными выцветшими листьями. Коридор выводил на наллевуатскую рыночную площадь. Торговые ряды были поломаны, местами сгорели. Шедевры труда ремесленников — наряды, ювелирные украшения, меха, резные фигурки из клыков гнолингов, десятки других полезных и прекрасных вещей валялись в беспорядке — обугленные, мокрые, вперемешку с гниющими овощами и фруктами. У входа на рынок пришедших остановил часовой, нацелившийся из винтовки в голову Картера.
— Назовите себя, — потребовал он.
— Это Хозяин Андерсон, — сказал Грегори.
— Ни с места, господа, если вам дорога ваша жизнь, — заявил часовой, негромко свистнул, и тут же появился второй солдат.
— Капрал Купер, — обрадовался Даскин и шагнул к старому знакомцу.
— Назад! — вскричал Купер, выхватил пистолет и, не раздумывая, нацелил его на Даскина. — Говорите, откуда вы и куда идёте.
— Но… Ты же меня знаешь! Я Даскин, а это лорд Андерсон!
— Выполняйте приказ, — упрямо проговорил капрал. Вид у него был самый что ни на есть напуганный.
— Мы пришли из Внутренних Покоев, — ответил Картер. — С остановкой в гостинице на полпути. Нам нужно поговорить с капитаном Глисом. Сержант Седжер, сопровождающий нас, встал лагерем со своей ротой позади нас.
Капрал глянул на часового.
— Ну что скажешь, рядовой?
— Говорят складно, сэр. Другие так не говорили. Купер опустил пистолет, но в кобуру не убрал.
— Прошу прощения, лорд Андерсон, у вас и ваших спутников. Просто вы — уже второй Хозяин за сегодняшний вечер.
— Что? — воскликнул Картер. — Появился самозванец?
— Гнолинг, сэр. Мы его прикончили. Были и другие, двойники наших людей, и распознавать их мы научились только после того, как четверо из моего отряда были убиты. К счастью, вычислить этих подонков довольно просто — они двух слов связать толком не могут. Рядовой Грин сегодня двоих пристрелил на этом самом посту.
— Наши враги становятся все более изобретательны, — проворчал Грегори.
Купер провёл их по рынку. Солдаты грелись у сложенных из кирпичей очагов, разбросанных по залу. Среди них можно было заметить воинов в перламутровой броне из гвардии Белого Круга, китинтимцев в голубых мундирах, солдат из Вета в серых кольчугах. Царила суета — по всей видимости, многие только что прибыли. Повсюду сновали отдающие распоряжения офицеры.
Купер подвёл Картера, Даскина и Грегори к двери за торговыми рядами. За ней оказалась узкая комната, где вокруг колченогого обшарпанного стола расположились пятеро людей и тигр. Они рассматривали карту Наллевуата. При появлении Хозяина встали все, кроме тигра. Тот сидел на низкой кушетке, перевязанный бинтами, — судя по всему, он был ранен. Картер улыбнулся, радуясь встрече со старыми товарищами. Капитан Глис невесело усмехнулся и поспешил к Картеру, чтобы пожать ему руку. Его правая щека была рассечена, на коже алел свежий рубец. Кроме Глиса, на военный совет собрались герцогиня Мелузина из Вета, прозванная «Фарфоровой герцогиней» — миниатюрная женщина в голубом платье, с миловидным лицом и ясным взглядом голубых глаз, барон Спрайдель из Китинтима — невысокий, плотный, в темно-синих штанах и куртке и фуражке гильдии Уборщиков (невзирая на преклонный возраст, он все ещё держался с военной выправкой), капитан Нунт, представлявший пожарных из Уза, одетый в плотную серую куртку и высокие чёрные сапоги (его красный шлем лежал на столе, а его лицо было обветренным и закопчённым, как всегда). Состарившийся, но при этом не поддающийся течению лет, он отвесил низкий поклон Хозяину. Кроме них, здесь был также Дункан, глава Союза Фермеров Наллевуата — номинальный правитель этой страны.
А тигр — тигр был не кто иной, как Меводин, предводитель наллевуатских тигров — измученный, слабый. Бинты на его левом плече были испачканы запёкшейся кровью, на месте правого глаза чернел жуткий провал. Лорд Андерсон подошёл к нему, и тигр неуклюже привстал на задних лапах, а передние положил на протянутые к нему руки Хозяина.
— Меводин, дружище. Я не знал, что ты ранен.
— Ерунда, царапины, — отозвался тигр, но голос его прозвучал еле слышно, и он снова опустился на кушетку с мучительным стоном. — На этот раз они уж слишком обнаглели.
— Они получат по заслугам, — сказал Картер. — Я сожалею о гибели твоих сородичей.
Малахитовые глаза тигра сверкнули — можно было не сомневаться, какие чувства владеют Меводином.
— Наллевуатские тигры не боятся смерти — она всего лишь хитрый охотник. Гораздо страшнее гибель страны. Леса исчезли, волшебство пропало — волшебство тигров.
— Почему так случилось? — спросил Картер.
— Мы — всего лишь проводники волшебства, но не само волшебство. Там, где обитают тигры, всегда были джунгли. Как может быть иначе — этого я не знаю. Но я чую, что в этом повинны анархисты.
В этот миг в комнату провели маршала Рила, высокого, подтянутого, педантичного Чарльза Инклинга, сводного брата принца нианарского Клайва. За тонкими стёклами его очков прятались честные глаза, лицо его было необычайно утончённым, взгляд обнаруживал недюжинный ум. Глис особенно обрадовался его появлению.
— Очень приятно, — сказал Картер, будучи представленным Инклингу. — Сожалею, что не был знаком с вами раньше. Я читал вашу книгу «История войн в Эвенмере». Блестящая работа.
— Вы слишком добры. Боюсь, книга чересчур длинна, — отозвался Инклинг. — А здесь дела плохи. Ополченцев у меня немного, человек пятьдесят, но мы сразу пришли, как только узнали, что тут происходит. Хотим помочь чем сможем.
Картер обернулся к капитану Глису. Тот указал на разложенную на столе карту и сказал:
— В данный момент наши войска в смятении. Эти гнолингские шпионы заставили всех нас грызть ногти от отчаяния. Несметные их полчища вырвались из Головоломных Покоев два дня назад, без предупреждения. Первой целью врагов стали логова тигров.
— Они явились в человеческом обличье, их было множество, — сказал Меводин. — В противном случае мы бы их ни за что не подпустили так близко. У них даже винтовки были. Трое моих сородичей погибли и двое ранены, включая меня. Нас выгнали из наших логовищ на Террасы! — Меводин свирепо зарычал.
— До сегодняшнего дня гнолинги удерживали проход от Головоломных Покоев к логовам тигров, — сообщил Глис. — Герцогиня Мелузина и барон Спрайдель привели свои войска вчера поздно вечером.