Стоун Джин. Грехи юности

   Но Пи Джей не могла. Когда она не мечтала о своей будущей жизни с Питером, думала о Фрэнке. Представляла, что было бы, если бы он понял свою ошибку. Наверное, отыскал бы ее, примчался бы в Ларчвуд-Холл, попросил бы прощения за то, что так жестоко с ней обошелся, и предложил бы выйти за него замуж.
   — Мне все время кажется, что произошла ужасная ошибка, что он вовсе не думал меня бросать.
   — Правильно, ошибка и в самом деле произошла, но только совершил ее он сам.
   «Иногда мне кажется, что он вернется ко мне», — хотелось сказать Пи Джей, но как-то не хотелось делиться своими переживаниями с кем бы то ни было, даже со Сьюзен, это сугубо личное. Она все чаще чувствовала себя не взрослой женщиной, а совсем маленькой девчонкой, как Джесс.
   — Может, тебе стоит перестать думать о счастливых днях, проведенных вместе, и вспомнить, каким непорядочным он оказался, когда узнал о ребенке? — предложила Сьюзен. — Неужели ты забыла, как вышла из машины и побрела под дождем домой, а ему даже в голову не пришло остановить тебя. Ведь он тогда просто наплевал на тебя!
   — Ты права…
   — Так что не стоит мечтать о нем.
   — А я и не мечтаю, навязываться не собираюсь.
   — Правильно. Ты слишком горда, чтобы навязываться кому бы то ни было.
   Но Пи Джей понимала, что дело тут не в гордости. Она не звонила Фрэнку по одной простой причине — боялась, что он опять ее оттолкнет, в чем она не сомневалась. Вот Питер никогда бы так не поступил. Впрочем, почему она так уверена? Станет ли он смотреть на нее таким же пожирающим взглядом, если узнает, что она ждет ребенка? Однако ни говорить, ни думать о своих сомнениях не хотелось.
   Пи Джей посмотрела на выпирающий живот Сьюзен.
   — Ты решила оставить ребенка? Что ты собираешься для этого предпринять?
   — Пока не знаю, — ответила Сьюзен. — У меня еще несколько месяцев на обдумывание.
   — А они тебе позволят?
   — Кто это «они»?
   — Не знаю… — Пи Джей на секунду задумалась. — Мисс Тейлор, наверное… Интересно, есть ли здесь какие-то правила?
   — В Ларчвуде? Милая моя, это место вроде тюрьмы.
   Пока наши родители щедро платят за наше содержание, здесь плевать хотели на то, что мы будем делать с нашими детьми.
   — А мисс Тейлор разве не получит еще какую-то сумму от тех, кто возьмет ребенка на воспитание?
   — Вот уж о чем никогда не задумывалась!
   — Но вообще усыновление считается частным делом?
   — Кто тебе это сказал?
   — Один знакомый.
   — Вроде да. Впрочем, не знаю. Вот приедут в субботу твои родители, их и спросишь.
   Пи Джей лишь горестно застонала.
   — Тебе настолько неприятно, что они приезжают? — удивилась Сьюзен.
   Пи Джей кивнула.
   — Самое трудное для меня — это встречаться с отцом, с матерью тоже не сахар, однако гораздо проще. Она всегда считала, что я должна быть образцово-показательной девочкой, а я всегда доказывала ей обратное. Время от времени она шпыняла меня, и я к этому привыкла. А вот отец…
   Всякий раз, когда я о нем думаю, я чувствую себя такой дрянью. Он прекрасный человек, добрый, чуткий. А я так с ним поступила… — Голос ее прервался, на глаза навернулись слезы. — Он этого не заслуживает.
   — Он сильно рассердился на тебя?
   — Да нет. Я вообще ни разу в жизни не видела его сердитым, просто ему очень больно и стыдно за меня.
   — Понятно, непомерное чувство жалости к самому себе, — заметила Сьюзен.
   — Что?
   — Понимаешь, родителям почему-то очень хочется взвалить всю вину за случившееся на себя. Они с радостью это делают, а потом начинают заниматься самобичеванием.
   Интересно, их родители тоже с ними так же поступали?
   Если я решусь оставить ребенка, буду стараться во что бы то ни стало поступать по-другому. Ну почему никто не задумывается о твоих правах? Ведь это твое тело, твой ребенок, твоя ошибка, в конце концов. Наши родители заняты тем, что упиваются жалостью к себе. Им и дела нет до нас.
   — А твой отец тоже дает тебе почувствовать, что ты виновата? — спросила Ни Джей.
   — Отец — нет. Мать.
   — Что ж, им и вправду приходится нелегко. Они старались, растили меня, а я, выходит, ответила им черной неблагодарностью. Моя мать мечтала, чтобы я стала учительницей, а мне хотелось быть дизайнером, и отец меня поддержал. Мать хотела, чтобы я жила дома, поступила в колледж и так далее, а я при поддержке отца решила поступать в Бостонский университет. «Дети, которые, повзрослев, остаются жить с родителями, никогда ничего не добиваются в жизни, — заявил он маме. — У них просто нет таких возможностей, как у покинувших отчий дом» И мать наконец поддалась на его уговоры, предварительно закатив отцу пару скандальчиков. А теперь, я уверена, во всем случившемся винит лишь его одного.
   — Ты прямо папина дочка, замученная комплексом виновности.
   «Чувство вины… — печально подумала Пи Джей. — А ведь она права, я и впрямь всегда его испытывала».
   — Но я им и в самом деле всем обязана, Сьюзен! И когда все это кончится, постараюсь сделать все, чтобы оправдать их ожидания.
   — Чьи ожидания? Отца или матери?
   — Обоих.
   — А о себе ты подумала?
   — О чем ты?
   Сьюзен встала и порывисто вскинула вверх руки.
   — О Господи! Да забудь ты хоть на минуту о своих родителях! Подумай о себе. Девять месяцев кромешного ада, а впереди вся жизнь, в течение которой ты постоянно будешь думать об этом ребенке. Готова ли ты к этому, Пи Джей? Ведь это произойдет, хочешь ты этого или нет.
   Умом-то Пи Джей понимала, о чем говорит Сьюзен, однако в душе была с ней не согласна.
   — С тобой, может, и произойдет, а вот со мной — нег.
   Ну, так или иначе, сейчас мне нужно думать о своих родителях.
   Они приехали в субботу перед самым обедом. Пи Джей стояла и смотрела на них из окна своей комнаты. Мама, выйдя из машины, тут же выпрямилась, секунду помешкала и глубоко вздохнула. Пи Джей был хорошо знаком этот вздох — мать настраивалась на неприятный разговор с дочерью. Они направились к лестнице, и Пи Джей обратила внимание, что мама хромает. Гипс уже сняли, но она все еще ходила с палочкой. Хлопнула входная дверь, 1, и только тут Пи Джей поняла, что даже не взглянула в сторону отца. А может, она вообще никогда не осмелится посмотреть ему в глаза?
   — Пи Джей! Твои родители приехали! — донесся до нее голос Джесс, и она поморщилась.
   — Иду! — крикнула она, взглянув на себя в зеркало.
   Как бы ей хотелось, чтобы на улице не было так жарко.
   Тогда она смогла бы надеть побольше одежды, чтобы спрятать свой выпирающий живот. Но, увы… Хлопковое платье без рукавов, которое она приобрела в городе, когда ездила туда со Сьюзен, казалось, лишь подчеркивало его! Сегодня впервые ее родителям предстоит видеть ее беременность.
   Как же ей не хотелось спускаться вниз и встречаться с ними!
   Раздался стук в дверь.
   — Пи Джей, мы приехали, — донесся до нее мамин голос.
   О Господи! Как только она умудрилась забраться с палочкой по лестнице? Впрочем, что тут удивительного, мать всегда была готова на подвиг.
   Пи Джей глубоко вздохнула, собрав в кулак все свое мужество. В чем-то она иногда походила на мать. Шагнув к двери, она секунду помедлила, потом решительно взялась за ручку.
   — Привет, дорогая. — Мать торопливо поцеловала ее в щеку. — Ты отлично выглядишь. — При этом она смотрела на что угодно — на стены, на дверь, на пол, — только не на дочь.
   — Привет, мам.
   «Откуда ты знаешь, как я выгляжу! — хотелось крикнуть ей. — Ты ведь даже на меня не взглянула! Посмотри на меня, мама! Взгляни на мой живот! Ради Бога, взгляни на меня!»
   Мать повернулась к Пи Джей спиной и начала спускаться по лестнице.
   — Папа не стал подниматься. Мы решили вместе с тобой куда-нибудь прокатиться.
   — Но, мама, вы же ехали сюда целых два часа!
   Мать лишь отмахнулась своей изящной палочкой.
   — Ты же знаешь, Пи Джей, отец обожает водить машину, это его успокаивает.
   Он стоял у подножия лестницы, не глядя на входную дверь. Заслышав голос жены, повернулся, и Пи Джей ужаснулась — как он постарел за этот месяц! Раньше он, конечно, тоже молодым не выглядел, но сейчас казался просто стариком. Господи, неужели это она довела его до такого состояния?
   — Привет, папа, — прошептала она.
   — Привет, малышка.
   Он чмокнул ее в щеку, равно как и мама, делая вид, что не замечает ее живота.
   В это время к ним подошла Джесс, крепко сжимая в руках бледно-голубой конверт.
   — Вы, кажется, собираетесь прокатиться? Я не ошиблась?
   Пи Джей вопросительно взглянула на отца. Тот кивнул.
   — Да.
   — Не могли бы вы опустить это письмо в почтовый ящик на почте?
   — Разумеется, — поспешно сказал отец и взял у Джесс письмо. — Пи Джей, полагаю, знает, где она находится.
   Он вопросительно глянул на дочь.
   — Конечно, папа. Пока, Джесс, увидимся позже.
   Пи Джей, отец и прихрамывающая мама направились к машине. Когда они сели в салон, мать повернулась к Пи Джей.
   — Какая молоденькая… — заметила она, намекая на Джесс, но Пи Джей понимала — ей хотелось сказать совершенно о другом.
   — Да, — подтвердила она и показала дорогу к почте.
   Бросив письмо в почтовый ящик, они несколько минут ехали в никуда. В машине была полнейшая тишина. Мать первой нарушила ее:
   — Какие здесь чудесные места!
   Пи Джей глянула в заднее стекло, скользнув взглядом по багажнику «кадиллака», купленного отцом шесть лет назад.
   — Я больше не могу так ехать, — проговорила она.
   Мать обернулась к ней:
   — Как это — так?
   — Когда вы оба сидите ко мне спиной. Может, остановимся где-нибудь и повернемся лицом друг к другу?
   — Конечно. Куда бы нам поехать, Гарольд?
   «Секунду отец молчал.
   — Когда мы ехали сюда, я заметил парк. Скоро мы до него доберемся и там остановимся.
   В парке постоянно попадались покореженные столики, усеянные птичьим пометом. В тени высоких, раскидистых деревьев было прохладно. Они облюбовали местечко подальше от семей, выехавших в этот чудесный денек на пикник и уже готовивших какую-то снедь на открытых мангалах. Пи Джей села напротив родителей.
   — Какая жара, — заметил отец, стирая со лба пот тщательно отутюженным носовым платком.
   — Да, — подтвердила Пи Джей.
   — А тебе не слишком жарко в… — Он замялся, не зная, как потактичнее назвать пансионат. — В доме?
   — Нет, папа, — солгала она. — Там прохладно.
   — Ну хватит! Мы приехали говорить не о погоде, — вмешалась мама Пи Джей взглянула на отца, он промолчал.
   — Я решила рассказать обо всем родителям мальчика, — заявила мать.
   Пи Джей словно окаменела.
   — Флора… — предостерегающе протянул отец.
   — Нет, Гарольд, Пи Джей должна знать.
   — Мама, о чем ты говоришь?
   Начало разговора ей не понравилось, она никак не могла понять намеков матери.
   — О твоем дружке, отце ребенка. Я собираюсь рассказать обо всем его родителям, по крайней мере его матери.
   — Нет!
   — Да! Почему я одна должна пройти через это унижение? Он во всем виноват, так пусть его родители не остаются в неведении.
   Пи Джей сидела, не сводя глаз с грязных столов, усеянных птичьим пометом, потом перевела взгляд на валявшуюся в траве ржавую банку из-под машинного масла, на смятый пакетик из-под чипсов, на забытую кем-то детскую игрушку.
   — Мама, не надо!
   Но мать продолжала:
   — Может быть, если узнают его родители, этот мальчишка женится на тебе.
   — Не женится.
   — Ты уверена?
   — Мама, ведь он меня бросил. Если захочет вернуться, то сделает это по собственной воле.
   «Господи, как было бы хорошо, если бы он вернулся!» — пронеслось в голове.
   — Я столько думала об этом. — Голос матери прервал ее размышления.
   «Не сомневаюсь», — усмехнулась про себя Пи Джей.
   — Как было бы хорошо, — продолжала мама. — Ты бы поехала в Бостон, там вышла замуж, а мы всем сказали бы, что вы поженились еще в прошлом году, но держали это в секрете, потому что не хотели бросать учебу. Вышло бы очень правдоподобно, и никто бы никогда не узнал…
   — Что не узнал? Правду?
   Внезапно припомнились слова Сьюзен о том, что родителям и дела нет до ее переживаний.
   — Почему тебе так хочется, чтобы мы поженились?» Из-за меня? Или из-за тебя?
   — Ради нас, моя милая! Ради нас всех.
   — Папа! — воскликнула Пи Джей, поворачиваясь к отцу, и в голосе ее прозвучала мольба о помощи.
   — Нет! — Мать сорвалась на крик. — На этот раз отец тебя не спасет! Я — твоя мать! Как сказала, так и будет!
   Вскочив со скамейки, Пи Джей помчалась к лесу.
   — Пи Джей, вернись! — крикнула ей вдогонку мать.
   Отец тоже что-то сказал, но у нее было одно желание — убежать от них подальше. Она бежала, не разбирая дороги, спотыкаясь о корни деревьев и не обращая внимания на то, что ветки деревьев больно хлещут ее по рукам и ногам.
   Слезы текли по лицу, но она их не замечала. Пробежав несколько метров, Пи Джей увидела маленький ручеек.
   Опустившись на камень, она сбросила шлепанцы и опустила ноги в прохладную воду.
   — Будьте вы прокляты! — задыхаясь от слез, пробормотала она.
   Сьюзен была права — на нее им наплевать. Но ведь и у нее есть свои права. Почему они не считаются с ними?
   — Малышка!
   Подняв голову, она увидела перед собой отца.
   — Малыш, с тобой все в порядке?
   — Ой, папочка! — зарыдала она. — Прости меня, папочка! Прости за то, что я натворила.
   Опустившись рядом на корточки, отец обнял ее за плечи и притянул к себе.
   — Ну что ты, моя дорогая, не плачь, все будет хорошо.
   — Папочка, пожалуйста, уговори ее не делать этого!
   — Хорошо, малышка, не беспокойся, она не сделает этого.
   Прильнув к его сильной груди, Пи Джей плакала и никак не могла остановиться. Как она могла? Ведь он ее так любит!
   Они долго сидели у ручья, обнявшись, не проронив ни слова. Отец и дочь…
   Вечером, когда родители уехали, Пи Джей вспомнила холодную и неприступную мать, которая восседала на переднем сиденье рядом с отцом. Затем она пошла к себе в комнату, достала из ящика стола смятый клочок бумаги, спустилась вниз, в библиотеку, и позвонила Питеру.
   Пи Джей стояла перед магазинчиком металлических изделий и ждала, пока тот закроется. Она предупредила Сьюзен, что собирается пойти в город, и попросила прикрыть ее на случай, если кто-то обнаружит ее отсутствие.
   Она понятия не имела, что та станет говорить, но знала — что-нибудь придумает. Сьюзен не задала ни единого вопроса, лишь заметила:
   — Если ты этого хочешь, давай действуй.
   Пи Джей взглянула на часы: девять, скоро выйдет Питер. Она не знала, что будет ему говорить, да это и не имело значения. Знала только одно — сейчас ей нужны положительные эмоции, а в общении с Питером она их получит.
   Раздался звон дверного колокольчика. Пи Джей обернулась — он направлялся прямо к ней.
   — Ну и денек! — вздохнул он, подходя.
   — Суматошный?
   — Ага, по субботам всегда так: народ просто валом валит.
   Он взглянул на нее, и глаза их встретились — по телу Пи Джей пошло тепло.
   — Я рад, что ты позвонила, — наконец сказал он. — Может, пойдем куда-нибудь выпьем?
   — Я не любитель выпивать, Питер, — улыбнулась Пи Джей. — Да и молоды мы с тобой еще для этого.
   — А вот в «Капле росы» так не считают. Мне там с шестнадцати лет подавали спиртное. Но если ты не хочешь, не пойдем. Займемся чем-нибудь другим. Как скажешь, так и будет.
   У Пи Джей потеплело на душе от его слов.
   — Мне бы хотелось выпить кофе и поговорить.
   Питер на секунду задумался, а потом предложил:
   — Давай я зайду в пончиковую, попрошу налить нам в термос кофе, а потом поедем на озеро и будем болтать сколько душе угодно.
   Он лукаво подмигнул ей, отчего Пи Джей почувствовала, как по телу пробежала сладкая дрожь.
   «Смотри, будь осторожнее», — воззвал к ней голос разума, но она, отмахнувшись от него, поспешно проговорила:
   — Вот и отлично.
   На озере царил мир и покой: над водой блестела полная серебристая луна, слышались пронзительные крики чаек, Питер налил горячий кофе в бумажные стаканчики и включил автомагнитолу. Тишину нарушили чарующие звуки музыки.
   — Я рад, что ты наконец-то позвонила, — сказал Питер. — Я уже и не надеялся.
   Пи Джей улыбнулась и отхлебнула кофе.
   — Как поживает твоя тетушка? — последовал неожиданный вопрос.
   О Господи! Что же ей делать? Может, сказать ему правду? Пи Джей погладила свой живот. Платье надежно скрывало его, но он был тут, никуда не делся.
   — Питер, — прошептала она. — Питер, поцелуй меня.
   — О Боже! — простонал он и поставил свой и ее стаканчики с кофе на приборную доску. Обхватив Пи Джей за шею своей сильной, мускулистой рукой, притянул к себе. — О Боже, как долго я мечтал об этом!
   Он осторожно запрокинул ей голову и нежно коснулся ее губ.
   Последовал долгий, сладкий поцелуй, суливший надежду на еще более восхитительное продолжение. Все мысли о ребенке, родителях, о Фрэнке вылетели у Пи Джей из головы. Какое ей до всего этого дело, если у нее есть Питер…
   Луна, чайки и Питер…

Глава седьмая

ДЖЕСС

   Вечерами по воскресеньям мясе Тейлор обычно куда-то уезжала. Ее забирала одна и та же темная машина, водителя никогда не было видно. Джесс подозревала, что у хозяйки пансионата есть любовник, однако делиться своими домыслами ни с кем не стала — чего доброго, поднимут ее на смех и обзовут выдумщицей.
   — Однажды она сидела на веранде после ужина. Солнце уже село, на землю спустились сумерки, и лужайка перед домом была окутана тусклым светом. Было начало августа.
   Прошло уже шесть недель с момента, когда она чуть не потеряла ребенка. Если бы это случилось, она бы не пережила — после смерти матери это было бы слишком большой для нее утратой. Джесс частенько задумывалась над своей дальнейшей судьбой: раньше будущее после рождения ребенка казалось ей в розовом свете, теперь ее все чаще стал мучить страх — от Ричарда не было вестей. Она пыталась убедить себя, что отец здесь ни при чем, однако это мало помогало.
   Хлопнула входная дверь, и Джесс обернулась — к ней направлялась мисс Тейлор.
   — Какой чудесный вечер, — сказала она, усаживаясь рядом с Джесс в плетеное кресло.
   — Да, — согласилась Джесс. — Хорошо сегодня провели время?
   — А я сегодня никуда не уезжала, — заметила хозяйка пансионата. — У моего друга внезапно изменились планы.
   — Наверное, расстроились, — заметила Джесс, взглянув на мисс Тейлор.
   Ей было уже под пятьдесят, но, несмотря на солидный возраст, она была довольно привлекательной особой. Желтые волосы всегда аккуратно причесаны, платья — чистые и отутюженные, тонкие губы неизменно накрашены ярко-красной помадой. Джесс никак не могла понять, почему мисс Тейлор не замужем.
   Углубиться в размышления на эту тему ей не дали.
   — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — поинтересовалась пожилая дама.
   — Очень хорошо, мисс Тейлор, просто отлично. Уже две недели по утрам нет тошноты.
   Хозяйка пансионата ласково потрепала Джесс по руке.
   — Хорошо. Скажи-ка мне, дорогая, ты разговаривала с отцом?
   Джесс напряглась.
   — Ага! — Мисс Тейлор тихонько прищелкнула пальцами. — Так я и думала. Он очень на тебя сердится, правда, дорогая?
   Джесс почувствовала, как ее охватывает злоба. «Это все из-за него! — хотелось крикнуть ей. — Если бы по его милости мама не покончила с собой, со мной ничего не случилось бы». Но говорить об этом не стала, лишь заметила:
   — Да, очень.
   — Насколько я знаю мужчин, он сердится вовсе не на тебя, а на твоего дружка — отца ребенка. Мне частенько приходилось видеть, что в подобных ситуациях родители винят во всем случившемся не свою дочь, а ее приятеля.
   Джесс повертела кольцо.
   — А ты, дорогая, винишь своего мальчика в том, что произошло?
   У Джесс на глаза навернулись слезы. Ее маленькое тельце внезапно показалось в огромном плетеном кресле совсем крошечным. Поставив ноги на сиденье, она обхватила колени руками, свернувшись в маленький клубочек.
   Мисс Тейлор ласково обняла ее за плечи.
   — Извини, дорогая. Я вовсе не хотела тебя расстроить.
   — Я любила Ричарда, — призналась Джесс, — но я не собиралась отдаваться ему. Раньше у меня ничего подобного не было, это в первый раз, — с трудом проговорила она.
   Мисс Тейлор притянула ее к себе, и Джесс тихонько заплакала на ее теплой груди.
   — Ну не плачь, не плачь, моя хорошая, — ласково проговорила она. — Я уверена, отец злится вовсе не на тебя.
   Да как вообще можно сердиться на такого очаровательного ребенка, как ты.
   Сумерки сменила густая тьма, а они все сидели на крыльце, и впервые Джесс почувствовала себя не такой одинокой.
   Ей показалось, что наконец-то она обрела подругу.
   На следующее утро Джесс проснулась от стука в дверь.
   — Мисс Джессика! — послышался хриплый шепот миссис Хайнс. — Мисс Джессика, быстрее спускайтесь вниз!
   Джесс потерла глаза, пытаясь стряхнуть с себя остатки сладкого сна, в котором они с Ричардом целовались.
   Стук повторился.
   Что понадобилось миссис Хайнс? Может, она в чем-то провинилась?
   — Что случилось, миссис Хайнс?
   — Спускайтесь вниз, да побыстрее.
   Джесс проворно вскочила с кровати, натянула на себя длинный шелковый халат, быстро прошлась щеткой по вьющимся волосам и, сунув ноги в шлепанцы, стрелой вылетела из комнаты. Что такое произошло, если миссис Хайнс понадобилось ее будить? Может, приехал отец? Или Ричард? Сердце ее радостно забилось.
   Внизу из кухни доносились голоса. Распахнув высокую дверь, Джесс увидела, что мисс Тейлор и миссис Хайнс стоят у дубового стола. На столе — большая плетеная корзина. Женщины взглянули на Джесс и улыбнулись.
   Значит, ни отец, ни Ричард к ней не приехали. Джесс с трудом подавила вздох разочарования.
   — Доброе утро, — поздоровалась она.
   — Доброе утро, дорогая, — ответила мисс Тейлор.
   Даже в такой ранний час она, как обычно, была одета безукоризненно.
   — Джесс, — проговорила она. — Сегодня утром к нам в пансионат поступило кое-что, «что могло бы тебя заинтересовать.
   — Что же?
   Мисс Тейлор снова улыбнулась и, взяв корзинку, протянула ее Джесс.
   — Взгляни.
   Джесс откинула стеганую ткань, которой та была покрыта. На нее глянули крошечные голубые глазки в обрамлении белого пушистого меха. Очаровательное создание зевнуло, высунув свой маленький розовый язычок.
   — Котенок! — воскликнула Джесс. — Чей он?
   — Твой, моя дорогая, — отозвалась мисс Тейлор. — Если, конечно, согласишься за ним ухаживать, пока будешь жить в Ларчвуде.
   — Мой? — все еще не верила Джесс. Она никогда не видела таких очаровательных котят. — Ну конечно! Я буду ухаживать за ним. Но откуда он взялся?
   — Шериф мистер Уилсон принес, — подала голос миссис Хайнс. — Он нашел его за почтой. Он ведь работает почтальоном по совместительству.
   Джесс припомнился мужчина с носом-картошкой.
   — Он решил, что вам, девушкам, будет приятно иметь в пансионате котенка, — подхватила мисс Тейлор. — Вот и принес его сюда…
   При воспоминании о том, как она когда-то отнеслась к этому человеку, Джесс почувствовала угрызения совести.
   — Как хорошо, что он его принес, — заметила она.
   — Да, — сказала мисс Тейлор. — Он замечательный человек.
   — А как мы назовем котенка? — спросила Джесс.
   — Как пожелаешь.
   — Интересно, это мальчик или девочка?
   — Да какая разница! — проворчала миссис Хайнс. — Мальчик, девочка… Разве сейчас определишь? Называйте как хотите. Но если вы возьмете его, будете сами за ним убирать. Я и не подумаю! И так топчусь на кухне целыми днями! Не хватало еще мыть за кошками!
   Джесс вытащила из корзины крохотное существо и крепко прижала к груди, стараясь не обращать внимания на резкие слова кухарки.
   — Нужно назвать его кличкой, которая подходила бы и мальчику, и девочке, — спокойно сказала она. Внезапно ее осенило:
   — Придумала! Назовем его Ларчвуд.
   — Прекрасное имя! — восхитилась мисс Тейлор. — А сейчас, я думаю, Ларчвуд не откажется от блюдечка молока.
   Джесс заглянула в голубые глаза котенка. «Милый Ларчвуд, — подумала она. — Ты такой красавец. Мы с тобой будем добрыми друзьями, я буду любить тебя и заботиться о тебе, а когда за мной приедет Ричард, я возьму тебя с собой и ты будешь жить с нами».
   Она высоко подняла котенка, чтобы получше разглядеть его.
   В течение дня Джесс повсюду таскала за собой Ларчвуда в плетеной корзинке и при удобном случае вытаскивала его и принималась с ним играть. Миссис Хайнс, ворча по обыкновению, дала Джесс клубок старой пряжи, который пришелся котенку по душе, — он тут же принялся катать его по полу, пока не размотал весь, до конца. Ночью котенок мирно спал в корзинке, которую Джесс поставила в своей комнате. А утром она вытащила из нее котенка и, гладя его по мягкой шерстке, шепотом принялась поверять ему свои секреты и делиться планами на будущее. Она рассказала ему о Ричарде и о том, какая у них будет замечательная семья. Котенок молча слушал и ласково лизал ей руку. А Джесс, уже успевшая привязаться к нему, готова была на все для своего любимца.
   Однажды августовским днем Джесс сидела с котенком на веранде. Она купила ему крошечный розовый ошейник с искусственными бриллиантиками и теперь пыталась надеть его. Котенку эта процедура не нравилась, и он вырывался изо всех сил. В этот момент на веранду вышла Пи Джей.
   — Ну, как себя сегодня чувствует маленький Ларчвуд? — спросила она.
   — Помоги мне, пожалуйста, Пи Джей. Мне нужно, чтобы он хоть минутку посидел спокойно, чтобы я смогла надеть на него ошейник.