Страница:
Боль переполняла ее. Казалось, она сочится даже из ее набухшей груди. Пи Джей потерла глаза — черная тушь потекла по рукам грязными струйками. Она вытянула ладони вперед и стала смотреть, как вода смывает с них грязь и та уходит… Уходит в никуда. Только что тушь была здесь, и вот ее уже нет… как и папы — его тоже нет и никогда не будет…
Пи Джей продолжала стоять под душем — голая, несчастная и такая одинокая. В душевой было тихо, лишь рыдания нарушали тишину, да и те заглушались глухим шумом льющейся воды.
— Думаю, нам следует поехать всем, — заявила Джесс.
Она сидела в комнате Пи Джей за столом, остальные примостились на кровати.
Пи Джей вышла из душевой и швырнула в угол мокрое полотенце.
— Пи Джей, прими наши самые искренние соболезнования, — сказала Сьюзен.
Остальные молча закивали.
— Спасибо, — ответила она.
Ну почему умерли не они, а папа, самый лучший человек на свете! Единственный, кто любил ее! Какое они вообще имеют право быть живыми и зачем пришли сюда?
— Куда это вы собрались? — спросила она, стараясь как-то разрядить гнетущую атмосферу.
Девочки переглянулись. Ответила Джесс:
— На похороны. Вместе с тобой.
У Пи Джей вырвался нервный смешок.
— Ну если вы собираетесь на похороны, то поедете без меня.
— Если ты не хочешь, чтобы мы ехали…
— Да нет же, черт подери! Поезжайте, если хотите. А вот мне это категорически воспрещено.
В комнате воцарилась тишина.
— Тебе нельзя поехать? — спросила Сьюзен.
Пи Джей, опустившись на пол, натянула на ноги подол своего вельветового сарафана.
— Мама не разрешает. — И, снова хохотнув, она ткнула пальцем в свой живот. — Что скажут соседи?
Девочки молча уставились на Пи Джей. Та горько разрыдалась.
Сьюзен быстро подошла к ней, обняла за плечи.
— Но ведь ты хочешь поехать, правда?
Пи Джей, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Вытерев слезы, сказала прерывающимся голосом:
— Дело тут не в моем желании.
— Да пошли ты ее к черту! Она не имеет никакого права тебе запретить! — воскликнула Джинни, вскочив с кровати.
— Если она ослушается, будут неприятности, — заметила Джесс.
— Ну и что! — бросила Джинни и вдруг застыла на месте. — А что, если… — Лицо ее отразило напряженную работу мысли. Густо накрашенные глаза превратились в узенькие щелочки. — А что, если она не узнает, что ты приезжала на похороны?
— Это будет трудновато скрыть, — усмехнулась Пи Джей невесело.
— Вовсе нет, если ты будешь похожа на кого-то постарше'. — Резко повернувшись, она принялась ходить взад-вперед по комнате. — Например, на мисс Тейлор. Я могла бы тебя загримировать, — проговорила она. — Потом взять у нее платье…
— Мисс Тейлор меня не отпустит, — охладила ее пыл Пи Джей. — Наверняка мама ее уже настроила.
— Вот черт! — пробормотала Сьюзен.
— А кто говорит, что нужно обязательно докладывать мисс Тейлор? — ласковым голоском прощебетала Джинни.
Пи Джей ни разу не слышала, чтобы она говорила таким доброжелательным тоном.
— Что-то не пойму, что ты хочешь сказать, — заметила Джесс.
— Все очень просто. Я могла бы забраться к ней в комнату и… одолжить у нее платье.
Джесс укоризненно взглянула на нее.
— Ты хочешь сказать — украсть?
Джинни пожала плечами:
— Если тебе так больше нравится. А ты, Джесс, — продолжала она, вращая глазами, — пойдешь к Попу и попросишь его отвезти Пи Джей в Массачусетс.
— Ой, Джинни! — заохала Джесс. — А если он расскажет мисс Тейлор?
— Скажешь, чтобы и думать не смел. Он для тебя все сделает, ты это отлично знаешь.
— Что ж, может быть…
— Правильно, — подхватила Сьюзен. — Джинни добудет платье и загримирует тебя, а у меня где-то завалялись отличные старушечьи туфли. Они, правда, здоровые, но можно затолкать чего-нибудь в носки.
— Отлично, — обрадовалась Джинни. — Когда придет время, Джесс займет чем-нибудь мисс Тейлор, чтобы Пи Джей без проблем выскользнула из дома.
Пи Джей взглянула на каждую девушку поочередно — подруги, самые настоящие подруги, верные и надежные.
— А мы с ней разве не поедем? — спросила Джесс.
— Ну конечно, поедем, — отозвалась Сьюзен.
— Подождите-ка, — вмешалась Пи Джей. — Я вам благодарна за то, что вы хотите для меня сделать, но не кажется ли вам, что четыре беременные женщины на похоронах — это уж чересчур?
Сьюзен призадумалась.
— Это точно. И потом, как мы объясним наше отсутствие мисс Тейлор? Но я поеду. Мы с Попом.
— А зачем вообще брать Попа? — спросила Джинни. — Он ведь дал тебе машину съездить в Бостон. Значит, и сейчас даст.
— А откуда ты знаешь, что я ездила в Бостон? — удивилась Сьюзен.
Джинни улыбнулась и промолчала.
— Так или иначе, — продолжала Сьюзен, бросив насмешливый взгляд на Джинни, — мне будет спокойнее, если Поп поедет с нами. Мало ли что может случиться.
— Мне тоже, — добавила Пи Джей.
На следующий день Джесс влетела в комнату Пи Джей.
— Поп согласен! — радостно крикнула она.
Джинни в это время гримировала подругу. Посыпала рыжеватые волосы Пи Джей пудрой, отчего они стали белоснежными, щедро намазала лицо гримом и провела по нему кисточкой. Получились глубокие морщинки. Конечно, до преклонного возраста мисс Тейлор было далеко, но нужного эффекта Джинни добилась. Пи Джей стала казаться старше, и намного.
— Сначала он никак не соглашался, — затараторила Джесс. — Сказал, что если узнает мисс Тейлор, не миновать скандала. Но я рассказала ему, как много это значит для Пи Джей, да и для всех нас. И он сдался.
Пи Джей прикрыла глаза. Господи! Будь ты проклят за то, что отнял у меня отца, и спасибо тебе за то, что ты дал мне друзей.
Джинни принялась придирчиво рассматривать лицо Пи Джей.
— Молодец, Джесс! Я так и знала, что у тебя все получится. Гм… Так! Все понятно! Нужны очки. Возьмешь у Сьюзен.
— Да я в них и шагу ступить не смогу! — воскликнула Пи Джей.
— Наденешь их только перед тем, как входить в церковь. Все равно тебе придется ждать, пока все туда войдут. Сядешь на самую дальнюю скамейку — никто тебя не заметит.
Пи Джей только удивилась: как это Джинни умудрилась все предусмотреть!
— Джинни… — проговорила она.
— Что?
— Спасибо тебе.
— Да ладно, — бросила та, пожав плечами.
Ночью, лежа в кровати, Пи Джей старалась выбросить из головы мысли о матери. Обняла подушку, представив, что обнимает отца, и зарыдала. Так она провела всю ночь — в полудреме, между сном и бодрствованием.
Горе не отпускало ее от себя. Она понятия не имела, который час. Когда умирает человек, которого любишь, кажется, что время останавливается.
Когда наконец-то настал рассвет, Пи Джей оторвалась от подушки и заставила себя подняться. Сегодня она едет на похороны папы.
— Мне очень хочется, чтобы ты, мама, узнала меня, — вслух сказала она. — Чтобы увидела, что нет силы, способной меня остановить.
— Что-то вы, девочки, сегодня слишком смирные, — заметила за завтраком мисс Тейлор.
Все промолчали, взглянув понимающе друг на друга.
— Ну ладно, пойду позанимаюсь, — проговорила Джинни и первой вышла из столовой.
От Пи Джей не укрылось выражение крайнего удивления, появившееся на лице мисс Тейлор.
Все было готово к предстоящей операции. Джинни стащила у мисс Тейлор платье и пару толстых чулок. Пи Джей предпочла не спрашивать, как ей это удалось. Джесс принесла белые перчатки и маленькую кожаную сумочку.
— Да ни одна старушенция такую сумку и в руки не возьмет! — фыркнула Джинни, и Джесс обиделась.
У Пи Джей, однако, было другое мнение — ей казалось, что это как раз то, что нужно.
Когда с гримированием было покончено, Джесс помогла Пи Джей влезть в платье мисс Тейлор, и она сразу же стала походить на кругленькую, пухленькую женщину средних лет. Беременность лишь подчеркивала сходство.
— Нужно еще прикрыть грудь кружевным платочком, — заметила Джинни.
Когда с одеванием было покончено, в комнату вошла Сьюзен.
— Ну что, готовы? — спросила она.
Джесс, Джинни и Пи Джей с удивлением посмотрели на нее. Неужели это и вправду Сьюзен? Длинные, обычно распущенные по плечам волосы теперь убраны в аккуратный пучок, на лице ни грамма косметики, на ногах лакированные лодочки на низком каблуке, на теле простенький свитерок и белая блузочка. Благонравная беременная дамочка.
— О Господи! — первой пришла в себя Пи Джей. — Что это с тобой?
Сьюзен расхохоталась.
— Я подумала, что меньше всего тебе хотелось бы видеть на похоронах папы какую-то хиппушку. И вообще, — тихо добавила она, — по-моему, время для демократических выступлений прошло.
Пи Джей подошла к ней, тронула за плечо.
— Спасибо, Сьюзен, Спасибо тебе, что едешь со мной. — И, чувствуя, что на глаза начинают наворачиваться слезы, обратилась ко всем остальным:
— Спасибо вам всем, девочки. Вы даже не представляете, что для меня все это значит.
— Желаем тебе удачи, — ободряюще улыбнулась Джесс.
— Ну давай выметайся отсюда поскорее, да смотри, на мисс Тейлор не напорись, — подхватила Джинни. — А я пойду к Попу. Когда Джесс начнет вешать мисс Тейлор лапшу на уши, я вам тотчас подам знак.
Джесс с Джинни ушли, а Пи Джей со Сьюзен остались ждать сигнала.
— Она просто молодец! — заметила Пи Джей.
— Кто, Джинни?
— Да. Как будто каждый день этим занимается.
Сьюзен кивнула.
— Улица и не тому научит.
Пи Джей выглянула в окно — Поп стоял, прислонившись к машине. Ей вдруг стало не по себе. С чего бы это?
Боится, что мать узнает ее? Что мисс Тейлор каким-то образом проведает об их намерениях и запретит ей ехать?
А может, пустота, охватившая душу, — следствие глубокого горя?
К Попу подошла Джинни. Взглянув на окно в комнате Пи Джей, она подала девочкам знак.
— Пора, — сказала Сьюзен.
Спускаясь по лестнице, они старались ступать тихо как мышки. Пи Джей, прижимая к груди сумочку, прилагала все усилия, чтобы туфли Сьюзен, которые были ей намного велики, не стучали по ступенькам. Проходя мимо двери в кабинет мисс Тейлор, Пи Джей услышала приглушенные голоса. Они на цыпочках пробежали по кухне и выскочили через заднюю дверь. Поп уже сидел за рулем, мотор тихонько работал. Джинни распахнула дверцу.
— Ну, удачи вам, девочки, — шепотом пожелала она.
В этот момент из дверей донесся пронзительный голос мисс Тейлор:
— Пи Джей!
У Пи Джей внутри все оборвалось. Внезапно она почувствовала, насколько нелепо, по-дурацки одета — ну точь-в-точь карикатура на почтенную мать семейства. Мисс Тейлор с сумкой в одной руке и с перчатками в другой решительно направлялась к машине.
— Если ты твердо решила ехать, не буду тебя останавливать, дорогая, — ласково проговорила она. — Лучше поеду с тобой. Садитесь со Сьюзен на заднее сиденье.
От удивления Пи Джей не проронила ни слова. Они забрались в машину. Когда Поп вырулил на подъездную аллею, она увидела у заднего крыльца Джесс и Джинни.
Джесс улыбнулась и помахала ей рукой, а Джинни повернулась и вошла в дом.
Улица, на которой стояла белая церковь с колокольней, была запружена машинами. Пи Джей сидела в фургоне и молча смотрела, как в церковь один за другим входят люди, пришедшие проводить отца в последний путь: мистер Браун — владелец ресторана, в котором папа любил обедать, Глэдис и Джордж Прайор — давнишние соседи, Тим Дэвю — партнер по гольфу, Мэвис и Марла Томпсон — партнерши матери по бриджу. Пи Джей была абсолютно спокойна, только озноб пробирал ее слегка, она дрожала, никак не могла согреться.
Когда перед церковью уже никого не осталось, мисс Тейлор обратилась к Пи Джей:
— Ну, пора. Как ты себя чувствуешь?
Пи Джей глубоко вздохнула.
— Отлично, мисс Тейлор, — проговорила она и, распахнув дверцу, вышла из машины.
Остальные последовали за ней. Они поднялись по ступенькам. Сьюзен легонько поддерживала Пи Джей под локоток. Поп открыл дверь церкви, и они вошли. Народу было Видимо-невидимо.
К ним тут же подошел Уолтер Кнадсон. Он был другом их семьи, сколько Пи Джей себя помнила, а теперь, очевидно, выступал в роли распорядителя, показывающего пришедшим на похороны людям их места. Пи Джей испугалась: вдруг он ее узнает?
Мисс Тейлор тут же пришла на выручку. Она отвлекла внимание Уолтера на себя, сказав, что они будут сидеть на откидных стульях, располагавшихся вдоль задней стены.
Он кивнул и отвернулся. Не узнал…
Пи Джей села у самого прохода — так ей лучше был виден гроб из красного дерева, покрытый белоснежным покрывалом с кистями по краям, расшитым розами. За гробом стояла огромная корзина белых цветов. К ней была прикреплена белая лента с надписью золотыми буквами — «Папе». Рядом с гробом сидела мать. Пи Джей была видна ее голова под черной вуалью, высоко вскинутая и неподвижная.
Отпевание шло долго, но Пи Джей не слышала ни слова ни из панихиды, ни из панегирика, произнесенного Смитти, самым близким другом отца и его верным помощником. Она не могла глаз отвести от гроба. Неужели и в самом деле в нем лежит ее отец? Неужели останется там навсегда?
При этой мысли Пи Джей стало не по себе, она закрыла глаза и тут же почувствовала теплую руку мисс Тейлор.
Пи Джей с трудом подавила уже готовый было вырваться горестный стон.
Голоса стихли. Орган заиграл любимый гимн отца. Пи Джей тихонько заплакала.
После того как отзвучали последние аккорды, все встали. Органист заиграл «Верую в Господа, Отца нашего».
Сквозь слезы Пи Джей смотрела, как гроб повезли по проходу. Уолтер Кнадсон подошел к матери и помог ей подняться. Пи Джей похолодела. Господи, сейчас она пройдет прямо рядом с ней! Она почувствовала, как Сьюзен ободряюще дотронулась до ее руки.
Гроб приближался все ближе, ближе, вот он уже рядом с ней. Пи Джей протянула руку и легонько коснулась края.
— Я люблю тебя, папочка, — тихонько прошептала она.
Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд.
Мама! Сухие — ни слезинки — глаза матери в упор смотрели на нее. Мать узнала ее, вне всякого сомнения. Пи Джей на секунду показалось, что у нее перестало биться сердце. Потом ясный взор матери перешел на мисс Тейлор, и в сопровождении ничего не подозревающего Джуниора мать вышла вслед за гробом на залитый солнцем церковный двор.
Глава десятая
Захлопнув календарь, Джесс сунула его в стол. Через несколько недель все будет кончено. Рождество она будет отмечать дома — первое Рождество без мамы… Потом скорее всего вернется в Лондон или в другой какой-нибудь пансионат, который выберет для нее отец, возможно, еще дальше от дома. В животе шевельнулся ребенок.
— Когда-нибудь я найду тебя, — прошептала Джесс. — Обещаю.
Завтрак прошел в напряженной атмосфере, ставшей обычной после того, как Сьюзен узнала о без вести пропавшем Дэвиде, а у Пи Джей умер отец. В батареях шумела вода — время шло к зиме, и отопление уже включили.
Только этот приглушенный звук нарушал царившую в столовой гнетущую тишину да время от времени стук вилок о тарелки. Джесс оглядела сидящих за столом девушек и подумала о том, что не так-то много завтраков осталось провести им вместе.
— У меня есть идея, — сказала она, и слова ее прозвучали особенно громко в тишине.
Все молча посмотрели на нее.
— Завтра День благодарения, — продолжала Джесс. — И скоро все мы уедем отсюда.
— Ну и что? — пробурчала Джинни.
— Миссис Хайнс собирается приготовить индейку. — Она пожала плечами. — Вот я и подумала, а что, если нам украсить дом?
— Украсить? — удивилась Джинни.
— Ну да, ведь скоро Рождество. Мы могли бы пойти в лес, наломать сосновых веток и…
— У меня, между прочим, большой опыт в этом деле, — перебила ее Сьюзен. — Я обеими руками за.
Джесс по привычке покрутила кольцо. Оно поддалось с трудом — пальцы сильно распухли. Лучше всего было бы его снять, но после истории с пропажей не было никакого желания это делать.
— У меня в этом году далеко не праздничное настроение, — заметила Пи Джей.
— Пи Джей, я понимаю, как тебе тяжело без отца, но и я впервые буду праздновать Рождество без мамы. Может быть, вместе нам с тобой будет легче?
— А ведь ты, Джесс, права, черт подери! — подала голос Джинни. — Отличный способ хоть как-то убить время.
После завтрака все надели теплые куртки, мисс Тейлор снабдила каждую хозяйственной сумкой, и девочки направились к лесу, подгоняемые прохладным ветерком.
— Когда вернетесь, попрошу миссис Хайнс приготовить вам по чашке горячего шоколада! — крикнула она, стоя в дверях черного хода.
Девушки с трудом брели по лесу: под ногами шуршала листва да скрипели сухие сосновые иголки.
— Я знаю отличное местечко, — проговорила Джинни.
— Там что, есть пышные сосновые ветки? — спросила Джесс.
— Ага, я его обнаружила, когда только приехала сюда.
Кажется, сто лет прошло с тех пор.
К обеду руки у всех были липкими от смолы, спины разламывались от постоянных наклонов, да и животы, надо признаться, изрядно мешали, но щеки полыхали румянцем и настроение было отличным.
— Ну хватит! — весело крикнула Пи Джей. — И так восемь сумок набрали. Весь город можно украсить, а не только Ларчвуд-Холл!
Когда они вернулись домой, миссис Хайнс напоила их горячим шоколадом. Джесс даже показалось, что она заметила на ее обычно суровом лице тень улыбки. Мисс Тейлор принесла проволоку и большие красные бархатные банты.
— Пока вы бродили по лесу, мы с Попом тоже времени даром не теряли — сходили за покупками.
И скоро Ларчвуд стал неузнаваемым. В гостиной, в музыкальной комнате и в столовой — повсюду были подвешены на проволоке сосновые ветки и банты. Мисс Тейлор откопала где-то старенький сборник рождественских гимнов, однако девочкам было не до песен, да их никто и не услышал бы из-за царившей вокруг суматохи. Отовсюду только и слышалось:
— Нет, нет! Туда не вешай! Лучше над дверью…
— Подержи конец, я привяжу…
— Сюда нужен еще один бант…
— Сьюзен, повесь это над дверью, а то я не достаю…
Джесс весело улыбалась от царящей вокруг радостной суеты. Наверное, так готовятся в семье к празднованию Рождества. У них же дома они с мамой только елку наряжали, всем остальным занимались слуги.
Когда все было почти сделано, с черного хода раздался голос Попа:
— Эй, а мне кто-нибудь поможет?
Девочки ринулись на кухню. Поп затаскивал в дом огромную голубую ель.
— Ой, Поп! — воскликнула Пи Джей. — Ты принес нам елочку! Вот здорово!
Джесс не могла и слова сказать — слезы застилали глаза. Она знала: когда настанет Рождество, она будет дома, в Манхэттене, в окружении разряженных гостей, за праздничным столом, среди множества подарков, купленных Маргарет по поручению отца, и никогда больше не испытает атмосферу теплоты и дружеского участия ее подруг из Ларчвуд-Холла…
Когда с украшением жилища было покончено, появилась миссис Хайнс с большой коробкой, которую достала откуда-то из безграничных недр стенного шкафа.
Джесс заглянула в нее — на дне лежала гирлянда лампочек да кучка елочных игрушек, а под ними аккуратно сложенный кусок красного фетра. Девочки дружно принялись украшать елку. Джесс пришла в голову отличная, на ее взгляд, мысль. Она попросила миссис Хайнс дать ей ножницы и спросила разрешения взять красный фетр.
Если каждая из девочек получит к Рождеству по маленькому красному чулочку, подвешенному к камину, то-то будет радости!
Когда елку нарядили, Джесс, прихватив с собой ножницы и материю, отправилась в свою комнату. Вытянув из-под кровати чемодан, она вытащила из него белый кашемировый свитер, расшитый блестками и жемчугами — для украшения чулочков в самый раз. И тут она заметила в углу чемодана какой-то предмет — шарик, завернутый в папиросную бумагу. Развернула его. Внутри оказалась красная головка Санта-Клауса с пышной белой бородой, которую она купила на ярмарке для первого Рождества своего малыша. Несколько секунд подержав ее в руке, Джесс спустилась вниз, осторожно ступая по темной лестнице, и повесила игрушку на елку.
— Это тебе, мой маленький, — прошептала она. — Счастливого Рождества. , И, сдерживая уже готовые брызнуть слезы, Джесс вернулась в комнату и принялась за работу. Она собиралась утром пораньше — миссис Хайнс наверняка будет еще возиться с индейкой — спуститься вниз и, пока девочки не проснулись, повесить чулочки над камином. Это будет ее рождественский подарок верным подругам, ее единственной семье.
Джинни повернулась на бок и закрыла глаза. Она и теперь сидела на мели. Кольцо и сто долларов вернула Джесс.
Сорок долларов, которые она украла у миссис Хайнс, давно ушли на сигареты и еще на что-то. Теперь ей не увезти маму от отчима, не добраться до Лос-Анджелеса. Можно, конечно, попробовать доехать автостопом, но это значит оставить мать в Бостоне, с этим…
Если, конечно, она не примет предложение Джесс…
Джинни незаметно задремала.
Проснулась она оттого, что почувствовала на своих губах чью-то руку. Еще не открыв глаза, поняла — это ей не снится. Сна как не бывало. Она открыла глаза — в темноте» мелькнула чья-то тень.
— Только пикни, и тебе крышка! — послышался мужской голос.
О Господи! Это он! Джинни забилась изо всех сил. Раздался тихий треск — от рулона оторвали кусок клейкой ленты. Руку убрали со рта и тут же залепили его скотчем. О Боже! Боже милостивый!
— Ах ты, сучка! — Он хрипло расхохотался. — Сбежать от меня хотела?
Она со всего размаху ударила его по лицу.
Схватив ее за запястья, он рванул ее за руки и прижал к кровати.
— Знаю, как ты любишь, мерзавка, — грубо, и чем грубее, тем лучше.
Отмотав свободной рукой еще один кусок скотча, он зубами перекусил его и быстро замотал им запястья крепко-накрепко. Пальцы тут же онемели. Джинни заметалась по кровати, но он с силой швырнул ее на подушку.
— Скажи-ка, это мой ребенок?
Расхохотавшись, он подтянулся на руках, приблизив нижнюю часть тела к ее лицу, предварительно расстегнув ширинку.
— Помнишь его? Ты ведь скучала по нему, признавайся!
И он ткнул напряженный пенис ей в лицо. Даже сквозь клейкую ленту Джинни ощутила запах — мерзкий, тошнотворный. В голове билась одна-единственная мысль:
«Если меня сейчас вырвет, я задохнусь!» Она попыталась не думать об этом, переключившись на что-нибудь другое, чтобы справиться с охватившим ее отчаянием.
«Он не такой уж плохой», — вспомнила она слова матери. Эх, мама, мама…
А он все не отходил от нее. Внезапно он снова хрипло захохотал и, ухватившись за подол ее ночной рубашки, задрал ее. Джинни поняла: он смотрит на ее живот. Тело ее покрылось липким потом от ужаса.
— Это ведь мой ребенок, верно? — прорычал он. — Ну, тогда тебе это совсем не помешает!
Он наклонился так низко, что она почувствовала неприятный запах у него изо рта. «Убирайся к чертовой матери!» — хотелось закричать ей, но она не могла этого сделать — рот был залеплен.
Не обращая внимания на отчаяние Джинни, он грубо вошел в нее. Джинни почувствовала острую боль, такую же, как в детстве, когда много лет назад на нее набросился незнакомый мужчина, мамин дружок. Такую же, какую ощущала всякий раз, когда к ней в постель забирался отчим. Она закрыла глаза, решив подчиниться неизбежному.
Но внезапно она вспомнила о ребенке. Нет, она не позволит причинить ему боль! Перед глазами почему-то возник образ котенка — беленького, окровавленного, мертвого…
Плевать ей на то, что это нежеланный ребенок! Обидеть его она никому не позволит!
С силой, которую она от себя не ожидала, Джинни согнула ноги в коленях и пнула своего мучителя в пах. Тот завопил во весь голос и рухнул с кровати на пол, потянула ее за собой. Она продолжала наносить ему удары куда придется. Внезапно дверь распахнулась. На пороге возникла фигура в ночной рубашке, заслонив льющийся из холла свет. Джинни еще раз саданула отчима в пах, тот опять завопил как резаный.
Не дав ему опомниться, она резко развела руки в разные стороны, пытаясь избавиться от проклятой клейкой ленты. Ей это удалось.
Пи Джей продолжала стоять под душем — голая, несчастная и такая одинокая. В душевой было тихо, лишь рыдания нарушали тишину, да и те заглушались глухим шумом льющейся воды.
— Думаю, нам следует поехать всем, — заявила Джесс.
Она сидела в комнате Пи Джей за столом, остальные примостились на кровати.
Пи Джей вышла из душевой и швырнула в угол мокрое полотенце.
— Пи Джей, прими наши самые искренние соболезнования, — сказала Сьюзен.
Остальные молча закивали.
— Спасибо, — ответила она.
Ну почему умерли не они, а папа, самый лучший человек на свете! Единственный, кто любил ее! Какое они вообще имеют право быть живыми и зачем пришли сюда?
— Куда это вы собрались? — спросила она, стараясь как-то разрядить гнетущую атмосферу.
Девочки переглянулись. Ответила Джесс:
— На похороны. Вместе с тобой.
У Пи Джей вырвался нервный смешок.
— Ну если вы собираетесь на похороны, то поедете без меня.
— Если ты не хочешь, чтобы мы ехали…
— Да нет же, черт подери! Поезжайте, если хотите. А вот мне это категорически воспрещено.
В комнате воцарилась тишина.
— Тебе нельзя поехать? — спросила Сьюзен.
Пи Джей, опустившись на пол, натянула на ноги подол своего вельветового сарафана.
— Мама не разрешает. — И, снова хохотнув, она ткнула пальцем в свой живот. — Что скажут соседи?
Девочки молча уставились на Пи Джей. Та горько разрыдалась.
Сьюзен быстро подошла к ней, обняла за плечи.
— Но ведь ты хочешь поехать, правда?
Пи Джей, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Вытерев слезы, сказала прерывающимся голосом:
— Дело тут не в моем желании.
— Да пошли ты ее к черту! Она не имеет никакого права тебе запретить! — воскликнула Джинни, вскочив с кровати.
— Если она ослушается, будут неприятности, — заметила Джесс.
— Ну и что! — бросила Джинни и вдруг застыла на месте. — А что, если… — Лицо ее отразило напряженную работу мысли. Густо накрашенные глаза превратились в узенькие щелочки. — А что, если она не узнает, что ты приезжала на похороны?
— Это будет трудновато скрыть, — усмехнулась Пи Джей невесело.
— Вовсе нет, если ты будешь похожа на кого-то постарше'. — Резко повернувшись, она принялась ходить взад-вперед по комнате. — Например, на мисс Тейлор. Я могла бы тебя загримировать, — проговорила она. — Потом взять у нее платье…
— Мисс Тейлор меня не отпустит, — охладила ее пыл Пи Джей. — Наверняка мама ее уже настроила.
— Вот черт! — пробормотала Сьюзен.
— А кто говорит, что нужно обязательно докладывать мисс Тейлор? — ласковым голоском прощебетала Джинни.
Пи Джей ни разу не слышала, чтобы она говорила таким доброжелательным тоном.
— Что-то не пойму, что ты хочешь сказать, — заметила Джесс.
— Все очень просто. Я могла бы забраться к ней в комнату и… одолжить у нее платье.
Джесс укоризненно взглянула на нее.
— Ты хочешь сказать — украсть?
Джинни пожала плечами:
— Если тебе так больше нравится. А ты, Джесс, — продолжала она, вращая глазами, — пойдешь к Попу и попросишь его отвезти Пи Джей в Массачусетс.
— Ой, Джинни! — заохала Джесс. — А если он расскажет мисс Тейлор?
— Скажешь, чтобы и думать не смел. Он для тебя все сделает, ты это отлично знаешь.
— Что ж, может быть…
— Правильно, — подхватила Сьюзен. — Джинни добудет платье и загримирует тебя, а у меня где-то завалялись отличные старушечьи туфли. Они, правда, здоровые, но можно затолкать чего-нибудь в носки.
— Отлично, — обрадовалась Джинни. — Когда придет время, Джесс займет чем-нибудь мисс Тейлор, чтобы Пи Джей без проблем выскользнула из дома.
Пи Джей взглянула на каждую девушку поочередно — подруги, самые настоящие подруги, верные и надежные.
— А мы с ней разве не поедем? — спросила Джесс.
— Ну конечно, поедем, — отозвалась Сьюзен.
— Подождите-ка, — вмешалась Пи Джей. — Я вам благодарна за то, что вы хотите для меня сделать, но не кажется ли вам, что четыре беременные женщины на похоронах — это уж чересчур?
Сьюзен призадумалась.
— Это точно. И потом, как мы объясним наше отсутствие мисс Тейлор? Но я поеду. Мы с Попом.
— А зачем вообще брать Попа? — спросила Джинни. — Он ведь дал тебе машину съездить в Бостон. Значит, и сейчас даст.
— А откуда ты знаешь, что я ездила в Бостон? — удивилась Сьюзен.
Джинни улыбнулась и промолчала.
— Так или иначе, — продолжала Сьюзен, бросив насмешливый взгляд на Джинни, — мне будет спокойнее, если Поп поедет с нами. Мало ли что может случиться.
— Мне тоже, — добавила Пи Джей.
На следующий день Джесс влетела в комнату Пи Джей.
— Поп согласен! — радостно крикнула она.
Джинни в это время гримировала подругу. Посыпала рыжеватые волосы Пи Джей пудрой, отчего они стали белоснежными, щедро намазала лицо гримом и провела по нему кисточкой. Получились глубокие морщинки. Конечно, до преклонного возраста мисс Тейлор было далеко, но нужного эффекта Джинни добилась. Пи Джей стала казаться старше, и намного.
— Сначала он никак не соглашался, — затараторила Джесс. — Сказал, что если узнает мисс Тейлор, не миновать скандала. Но я рассказала ему, как много это значит для Пи Джей, да и для всех нас. И он сдался.
Пи Джей прикрыла глаза. Господи! Будь ты проклят за то, что отнял у меня отца, и спасибо тебе за то, что ты дал мне друзей.
Джинни принялась придирчиво рассматривать лицо Пи Джей.
— Молодец, Джесс! Я так и знала, что у тебя все получится. Гм… Так! Все понятно! Нужны очки. Возьмешь у Сьюзен.
— Да я в них и шагу ступить не смогу! — воскликнула Пи Джей.
— Наденешь их только перед тем, как входить в церковь. Все равно тебе придется ждать, пока все туда войдут. Сядешь на самую дальнюю скамейку — никто тебя не заметит.
Пи Джей только удивилась: как это Джинни умудрилась все предусмотреть!
— Джинни… — проговорила она.
— Что?
— Спасибо тебе.
— Да ладно, — бросила та, пожав плечами.
Ночью, лежа в кровати, Пи Джей старалась выбросить из головы мысли о матери. Обняла подушку, представив, что обнимает отца, и зарыдала. Так она провела всю ночь — в полудреме, между сном и бодрствованием.
Горе не отпускало ее от себя. Она понятия не имела, который час. Когда умирает человек, которого любишь, кажется, что время останавливается.
Когда наконец-то настал рассвет, Пи Джей оторвалась от подушки и заставила себя подняться. Сегодня она едет на похороны папы.
— Мне очень хочется, чтобы ты, мама, узнала меня, — вслух сказала она. — Чтобы увидела, что нет силы, способной меня остановить.
— Что-то вы, девочки, сегодня слишком смирные, — заметила за завтраком мисс Тейлор.
Все промолчали, взглянув понимающе друг на друга.
— Ну ладно, пойду позанимаюсь, — проговорила Джинни и первой вышла из столовой.
От Пи Джей не укрылось выражение крайнего удивления, появившееся на лице мисс Тейлор.
Все было готово к предстоящей операции. Джинни стащила у мисс Тейлор платье и пару толстых чулок. Пи Джей предпочла не спрашивать, как ей это удалось. Джесс принесла белые перчатки и маленькую кожаную сумочку.
— Да ни одна старушенция такую сумку и в руки не возьмет! — фыркнула Джинни, и Джесс обиделась.
У Пи Джей, однако, было другое мнение — ей казалось, что это как раз то, что нужно.
Когда с гримированием было покончено, Джесс помогла Пи Джей влезть в платье мисс Тейлор, и она сразу же стала походить на кругленькую, пухленькую женщину средних лет. Беременность лишь подчеркивала сходство.
— Нужно еще прикрыть грудь кружевным платочком, — заметила Джинни.
Когда с одеванием было покончено, в комнату вошла Сьюзен.
— Ну что, готовы? — спросила она.
Джесс, Джинни и Пи Джей с удивлением посмотрели на нее. Неужели это и вправду Сьюзен? Длинные, обычно распущенные по плечам волосы теперь убраны в аккуратный пучок, на лице ни грамма косметики, на ногах лакированные лодочки на низком каблуке, на теле простенький свитерок и белая блузочка. Благонравная беременная дамочка.
— О Господи! — первой пришла в себя Пи Джей. — Что это с тобой?
Сьюзен расхохоталась.
— Я подумала, что меньше всего тебе хотелось бы видеть на похоронах папы какую-то хиппушку. И вообще, — тихо добавила она, — по-моему, время для демократических выступлений прошло.
Пи Джей подошла к ней, тронула за плечо.
— Спасибо, Сьюзен, Спасибо тебе, что едешь со мной. — И, чувствуя, что на глаза начинают наворачиваться слезы, обратилась ко всем остальным:
— Спасибо вам всем, девочки. Вы даже не представляете, что для меня все это значит.
— Желаем тебе удачи, — ободряюще улыбнулась Джесс.
— Ну давай выметайся отсюда поскорее, да смотри, на мисс Тейлор не напорись, — подхватила Джинни. — А я пойду к Попу. Когда Джесс начнет вешать мисс Тейлор лапшу на уши, я вам тотчас подам знак.
Джесс с Джинни ушли, а Пи Джей со Сьюзен остались ждать сигнала.
— Она просто молодец! — заметила Пи Джей.
— Кто, Джинни?
— Да. Как будто каждый день этим занимается.
Сьюзен кивнула.
— Улица и не тому научит.
Пи Джей выглянула в окно — Поп стоял, прислонившись к машине. Ей вдруг стало не по себе. С чего бы это?
Боится, что мать узнает ее? Что мисс Тейлор каким-то образом проведает об их намерениях и запретит ей ехать?
А может, пустота, охватившая душу, — следствие глубокого горя?
К Попу подошла Джинни. Взглянув на окно в комнате Пи Джей, она подала девочкам знак.
— Пора, — сказала Сьюзен.
Спускаясь по лестнице, они старались ступать тихо как мышки. Пи Джей, прижимая к груди сумочку, прилагала все усилия, чтобы туфли Сьюзен, которые были ей намного велики, не стучали по ступенькам. Проходя мимо двери в кабинет мисс Тейлор, Пи Джей услышала приглушенные голоса. Они на цыпочках пробежали по кухне и выскочили через заднюю дверь. Поп уже сидел за рулем, мотор тихонько работал. Джинни распахнула дверцу.
— Ну, удачи вам, девочки, — шепотом пожелала она.
В этот момент из дверей донесся пронзительный голос мисс Тейлор:
— Пи Джей!
У Пи Джей внутри все оборвалось. Внезапно она почувствовала, насколько нелепо, по-дурацки одета — ну точь-в-точь карикатура на почтенную мать семейства. Мисс Тейлор с сумкой в одной руке и с перчатками в другой решительно направлялась к машине.
— Если ты твердо решила ехать, не буду тебя останавливать, дорогая, — ласково проговорила она. — Лучше поеду с тобой. Садитесь со Сьюзен на заднее сиденье.
От удивления Пи Джей не проронила ни слова. Они забрались в машину. Когда Поп вырулил на подъездную аллею, она увидела у заднего крыльца Джесс и Джинни.
Джесс улыбнулась и помахала ей рукой, а Джинни повернулась и вошла в дом.
Улица, на которой стояла белая церковь с колокольней, была запружена машинами. Пи Джей сидела в фургоне и молча смотрела, как в церковь один за другим входят люди, пришедшие проводить отца в последний путь: мистер Браун — владелец ресторана, в котором папа любил обедать, Глэдис и Джордж Прайор — давнишние соседи, Тим Дэвю — партнер по гольфу, Мэвис и Марла Томпсон — партнерши матери по бриджу. Пи Джей была абсолютно спокойна, только озноб пробирал ее слегка, она дрожала, никак не могла согреться.
Когда перед церковью уже никого не осталось, мисс Тейлор обратилась к Пи Джей:
— Ну, пора. Как ты себя чувствуешь?
Пи Джей глубоко вздохнула.
— Отлично, мисс Тейлор, — проговорила она и, распахнув дверцу, вышла из машины.
Остальные последовали за ней. Они поднялись по ступенькам. Сьюзен легонько поддерживала Пи Джей под локоток. Поп открыл дверь церкви, и они вошли. Народу было Видимо-невидимо.
К ним тут же подошел Уолтер Кнадсон. Он был другом их семьи, сколько Пи Джей себя помнила, а теперь, очевидно, выступал в роли распорядителя, показывающего пришедшим на похороны людям их места. Пи Джей испугалась: вдруг он ее узнает?
Мисс Тейлор тут же пришла на выручку. Она отвлекла внимание Уолтера на себя, сказав, что они будут сидеть на откидных стульях, располагавшихся вдоль задней стены.
Он кивнул и отвернулся. Не узнал…
Пи Джей села у самого прохода — так ей лучше был виден гроб из красного дерева, покрытый белоснежным покрывалом с кистями по краям, расшитым розами. За гробом стояла огромная корзина белых цветов. К ней была прикреплена белая лента с надписью золотыми буквами — «Папе». Рядом с гробом сидела мать. Пи Джей была видна ее голова под черной вуалью, высоко вскинутая и неподвижная.
Отпевание шло долго, но Пи Джей не слышала ни слова ни из панихиды, ни из панегирика, произнесенного Смитти, самым близким другом отца и его верным помощником. Она не могла глаз отвести от гроба. Неужели и в самом деле в нем лежит ее отец? Неужели останется там навсегда?
При этой мысли Пи Джей стало не по себе, она закрыла глаза и тут же почувствовала теплую руку мисс Тейлор.
Пи Джей с трудом подавила уже готовый было вырваться горестный стон.
Голоса стихли. Орган заиграл любимый гимн отца. Пи Джей тихонько заплакала.
После того как отзвучали последние аккорды, все встали. Органист заиграл «Верую в Господа, Отца нашего».
Сквозь слезы Пи Джей смотрела, как гроб повезли по проходу. Уолтер Кнадсон подошел к матери и помог ей подняться. Пи Джей похолодела. Господи, сейчас она пройдет прямо рядом с ней! Она почувствовала, как Сьюзен ободряюще дотронулась до ее руки.
Гроб приближался все ближе, ближе, вот он уже рядом с ней. Пи Джей протянула руку и легонько коснулась края.
— Я люблю тебя, папочка, — тихонько прошептала она.
Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд.
Мама! Сухие — ни слезинки — глаза матери в упор смотрели на нее. Мать узнала ее, вне всякого сомнения. Пи Джей на секунду показалось, что у нее перестало биться сердце. Потом ясный взор матери перешел на мисс Тейлор, и в сопровождении ничего не подозревающего Джуниора мать вышла вслед за гробом на залитый солнцем церковный двор.
Глава десятая
ДЖЕСС
Утром перед Днем благодарения Джесс сидела в своей комнате, глядя на календарь. До 14 декабря оставалось семнадцать дней — семнадцать дней до рождения ребенка. Она принялась листать календарные страницы назад. Каждый день был зачеркнут крест-накрест черным фломастером. Вот они — дни, недели, месяцы, когда она считала, что этот ребенок принадлежит им с Ричардом. И снова почувствовала боль, еще более острую от сознания того, что отец оказался прав: Ричард встречался с ней только из-за денег.Захлопнув календарь, Джесс сунула его в стол. Через несколько недель все будет кончено. Рождество она будет отмечать дома — первое Рождество без мамы… Потом скорее всего вернется в Лондон или в другой какой-нибудь пансионат, который выберет для нее отец, возможно, еще дальше от дома. В животе шевельнулся ребенок.
— Когда-нибудь я найду тебя, — прошептала Джесс. — Обещаю.
Завтрак прошел в напряженной атмосфере, ставшей обычной после того, как Сьюзен узнала о без вести пропавшем Дэвиде, а у Пи Джей умер отец. В батареях шумела вода — время шло к зиме, и отопление уже включили.
Только этот приглушенный звук нарушал царившую в столовой гнетущую тишину да время от времени стук вилок о тарелки. Джесс оглядела сидящих за столом девушек и подумала о том, что не так-то много завтраков осталось провести им вместе.
— У меня есть идея, — сказала она, и слова ее прозвучали особенно громко в тишине.
Все молча посмотрели на нее.
— Завтра День благодарения, — продолжала Джесс. — И скоро все мы уедем отсюда.
— Ну и что? — пробурчала Джинни.
— Миссис Хайнс собирается приготовить индейку. — Она пожала плечами. — Вот я и подумала, а что, если нам украсить дом?
— Украсить? — удивилась Джинни.
— Ну да, ведь скоро Рождество. Мы могли бы пойти в лес, наломать сосновых веток и…
— У меня, между прочим, большой опыт в этом деле, — перебила ее Сьюзен. — Я обеими руками за.
Джесс по привычке покрутила кольцо. Оно поддалось с трудом — пальцы сильно распухли. Лучше всего было бы его снять, но после истории с пропажей не было никакого желания это делать.
— У меня в этом году далеко не праздничное настроение, — заметила Пи Джей.
— Пи Джей, я понимаю, как тебе тяжело без отца, но и я впервые буду праздновать Рождество без мамы. Может быть, вместе нам с тобой будет легче?
— А ведь ты, Джесс, права, черт подери! — подала голос Джинни. — Отличный способ хоть как-то убить время.
После завтрака все надели теплые куртки, мисс Тейлор снабдила каждую хозяйственной сумкой, и девочки направились к лесу, подгоняемые прохладным ветерком.
— Когда вернетесь, попрошу миссис Хайнс приготовить вам по чашке горячего шоколада! — крикнула она, стоя в дверях черного хода.
Девушки с трудом брели по лесу: под ногами шуршала листва да скрипели сухие сосновые иголки.
— Я знаю отличное местечко, — проговорила Джинни.
— Там что, есть пышные сосновые ветки? — спросила Джесс.
— Ага, я его обнаружила, когда только приехала сюда.
Кажется, сто лет прошло с тех пор.
К обеду руки у всех были липкими от смолы, спины разламывались от постоянных наклонов, да и животы, надо признаться, изрядно мешали, но щеки полыхали румянцем и настроение было отличным.
— Ну хватит! — весело крикнула Пи Джей. — И так восемь сумок набрали. Весь город можно украсить, а не только Ларчвуд-Холл!
Когда они вернулись домой, миссис Хайнс напоила их горячим шоколадом. Джесс даже показалось, что она заметила на ее обычно суровом лице тень улыбки. Мисс Тейлор принесла проволоку и большие красные бархатные банты.
— Пока вы бродили по лесу, мы с Попом тоже времени даром не теряли — сходили за покупками.
И скоро Ларчвуд стал неузнаваемым. В гостиной, в музыкальной комнате и в столовой — повсюду были подвешены на проволоке сосновые ветки и банты. Мисс Тейлор откопала где-то старенький сборник рождественских гимнов, однако девочкам было не до песен, да их никто и не услышал бы из-за царившей вокруг суматохи. Отовсюду только и слышалось:
— Нет, нет! Туда не вешай! Лучше над дверью…
— Подержи конец, я привяжу…
— Сюда нужен еще один бант…
— Сьюзен, повесь это над дверью, а то я не достаю…
Джесс весело улыбалась от царящей вокруг радостной суеты. Наверное, так готовятся в семье к празднованию Рождества. У них же дома они с мамой только елку наряжали, всем остальным занимались слуги.
Когда все было почти сделано, с черного хода раздался голос Попа:
— Эй, а мне кто-нибудь поможет?
Девочки ринулись на кухню. Поп затаскивал в дом огромную голубую ель.
— Ой, Поп! — воскликнула Пи Джей. — Ты принес нам елочку! Вот здорово!
Джесс не могла и слова сказать — слезы застилали глаза. Она знала: когда настанет Рождество, она будет дома, в Манхэттене, в окружении разряженных гостей, за праздничным столом, среди множества подарков, купленных Маргарет по поручению отца, и никогда больше не испытает атмосферу теплоты и дружеского участия ее подруг из Ларчвуд-Холла…
Когда с украшением жилища было покончено, появилась миссис Хайнс с большой коробкой, которую достала откуда-то из безграничных недр стенного шкафа.
Джесс заглянула в нее — на дне лежала гирлянда лампочек да кучка елочных игрушек, а под ними аккуратно сложенный кусок красного фетра. Девочки дружно принялись украшать елку. Джесс пришла в голову отличная, на ее взгляд, мысль. Она попросила миссис Хайнс дать ей ножницы и спросила разрешения взять красный фетр.
Если каждая из девочек получит к Рождеству по маленькому красному чулочку, подвешенному к камину, то-то будет радости!
Когда елку нарядили, Джесс, прихватив с собой ножницы и материю, отправилась в свою комнату. Вытянув из-под кровати чемодан, она вытащила из него белый кашемировый свитер, расшитый блестками и жемчугами — для украшения чулочков в самый раз. И тут она заметила в углу чемодана какой-то предмет — шарик, завернутый в папиросную бумагу. Развернула его. Внутри оказалась красная головка Санта-Клауса с пышной белой бородой, которую она купила на ярмарке для первого Рождества своего малыша. Несколько секунд подержав ее в руке, Джесс спустилась вниз, осторожно ступая по темной лестнице, и повесила игрушку на елку.
— Это тебе, мой маленький, — прошептала она. — Счастливого Рождества. , И, сдерживая уже готовые брызнуть слезы, Джесс вернулась в комнату и принялась за работу. Она собиралась утром пораньше — миссис Хайнс наверняка будет еще возиться с индейкой — спуститься вниз и, пока девочки не проснулись, повесить чулочки над камином. Это будет ее рождественский подарок верным подругам, ее единственной семье.
ДЖИННИ
Джинни лежала на кровати в своей комнате, не зажигая света, задумчиво глядя в потолок. Ну и денек сегодня выдался! Странный какой-то… А в общем-то, что врать себе, здорово было! И по лесу вдоволь погуляли, и комнаты украсили, и елку нарядили — все успели. У них с мамой тоже была елка. Правда, всего один раз. Они тогда жили в квартирке размером с чулан. Общипанное такое деревце, но ей тогда казалось, что лучшей рождественской елки на свете не бывает. Они украсили ее поп-корном и клюквой, да еще вырезками из журналов. Никаких гирлянд, естественно, не было — они с мамой, как всегда, сидели на мели, — но мама помогла ей вырезать из алюминиевой фольги звезду, и когда вечером они задернули штору, свет от неоновой вывески из бара напротив упал на звезду, и она засияла…Джинни повернулась на бок и закрыла глаза. Она и теперь сидела на мели. Кольцо и сто долларов вернула Джесс.
Сорок долларов, которые она украла у миссис Хайнс, давно ушли на сигареты и еще на что-то. Теперь ей не увезти маму от отчима, не добраться до Лос-Анджелеса. Можно, конечно, попробовать доехать автостопом, но это значит оставить мать в Бостоне, с этим…
Если, конечно, она не примет предложение Джесс…
Джинни незаметно задремала.
Проснулась она оттого, что почувствовала на своих губах чью-то руку. Еще не открыв глаза, поняла — это ей не снится. Сна как не бывало. Она открыла глаза — в темноте» мелькнула чья-то тень.
— Только пикни, и тебе крышка! — послышался мужской голос.
О Господи! Это он! Джинни забилась изо всех сил. Раздался тихий треск — от рулона оторвали кусок клейкой ленты. Руку убрали со рта и тут же залепили его скотчем. О Боже! Боже милостивый!
— Ах ты, сучка! — Он хрипло расхохотался. — Сбежать от меня хотела?
Она со всего размаху ударила его по лицу.
Схватив ее за запястья, он рванул ее за руки и прижал к кровати.
— Знаю, как ты любишь, мерзавка, — грубо, и чем грубее, тем лучше.
Отмотав свободной рукой еще один кусок скотча, он зубами перекусил его и быстро замотал им запястья крепко-накрепко. Пальцы тут же онемели. Джинни заметалась по кровати, но он с силой швырнул ее на подушку.
— Скажи-ка, это мой ребенок?
Расхохотавшись, он подтянулся на руках, приблизив нижнюю часть тела к ее лицу, предварительно расстегнув ширинку.
— Помнишь его? Ты ведь скучала по нему, признавайся!
И он ткнул напряженный пенис ей в лицо. Даже сквозь клейкую ленту Джинни ощутила запах — мерзкий, тошнотворный. В голове билась одна-единственная мысль:
«Если меня сейчас вырвет, я задохнусь!» Она попыталась не думать об этом, переключившись на что-нибудь другое, чтобы справиться с охватившим ее отчаянием.
«Он не такой уж плохой», — вспомнила она слова матери. Эх, мама, мама…
А он все не отходил от нее. Внезапно он снова хрипло захохотал и, ухватившись за подол ее ночной рубашки, задрал ее. Джинни поняла: он смотрит на ее живот. Тело ее покрылось липким потом от ужаса.
— Это ведь мой ребенок, верно? — прорычал он. — Ну, тогда тебе это совсем не помешает!
Он наклонился так низко, что она почувствовала неприятный запах у него изо рта. «Убирайся к чертовой матери!» — хотелось закричать ей, но она не могла этого сделать — рот был залеплен.
Не обращая внимания на отчаяние Джинни, он грубо вошел в нее. Джинни почувствовала острую боль, такую же, как в детстве, когда много лет назад на нее набросился незнакомый мужчина, мамин дружок. Такую же, какую ощущала всякий раз, когда к ней в постель забирался отчим. Она закрыла глаза, решив подчиниться неизбежному.
Но внезапно она вспомнила о ребенке. Нет, она не позволит причинить ему боль! Перед глазами почему-то возник образ котенка — беленького, окровавленного, мертвого…
Плевать ей на то, что это нежеланный ребенок! Обидеть его она никому не позволит!
С силой, которую она от себя не ожидала, Джинни согнула ноги в коленях и пнула своего мучителя в пах. Тот завопил во весь голос и рухнул с кровати на пол, потянула ее за собой. Она продолжала наносить ему удары куда придется. Внезапно дверь распахнулась. На пороге возникла фигура в ночной рубашке, заслонив льющийся из холла свет. Джинни еще раз саданула отчима в пах, тот опять завопил как резаный.
Не дав ему опомниться, она резко развела руки в разные стороны, пытаясь избавиться от проклятой клейкой ленты. Ей это удалось.