Стоун Джин. Грехи юности

   Она стояла у дубового кухонного стола и складывала в стопку белье, когда услышала стук в заднюю дверь Не оглядываясь, Сьюзен поняла, кто это. Глубоко вздохнув, она на секунду задержала дыхание и спокойно закончила складывать полотенце. Потом аккуратно положила его сверху и не спеша пошла к двери.
   За дверью стояла Джесс и сквозь занавески с оборочками пыталась что-то разглядеть. С годами она стала еще изящнее, совсем воздушная.
   Сьюзен открыла дверь.
   — Здравствуй, Сьюзен, — сказала Джесс.
   — Здравствуй, Джесс.
   В течение нескольких секунд они рассматривали друг друга, не двигаясь с места. Сьюзен почти физически ощущала, насколько она высокая и крупная по сравнению с миниатюрной Джесс.
   — Как давно мы не виделись, — проговорила та. — Рада, что тебя отыскала.
   Сьюзен глянула поверх головы Джесс — на подъездной дорожке за ее старенькой «вольво» стоял серебристый «ягуар». В машине никого не было. Значит, Джесс приехала одна.
   — Что тебе нужно, Джесс? — спросила Сьюзен, откинув волосы с лица.
   Незваная гостья поправила ремешок кожаной сумки, висевшей через плечо.
   — Можно войти?
   — Ах да, конечно, заходи, присаживайся, — поспешно проговорила Сьюзен, распахивая дверь.
   Джесс вошла на кухню, обошла переполненную корзину для бумаг и присела к столу.
   — Устроила постирушку? — спросила она Сьюзен.
   Та рассмеялась.
   — Хочу немного прибраться. С понедельника начинаются занятия.
   — Ты преподаешь?
   — Да, английскую литературу.
   — Ты всегда любила читать.
   Сьюзен переложила стопку белья на стойку.
   — У меня нет кофе, я его не пью. Чай будешь?
   — С удовольствием.
   Сьюзен налила в чайник воды, радуясь, что нашлось хоть какое-то занятие, одновременно спрашивая себя, что понадобилось от нее Джесс. Затем сняла с полки две кружки и коробку с чаем.
   — Скоро закипит, — сказала она.
   — Ты одна? — спросила Джесс.
   Сьюзен подошла к раковине и глянула в окно.
   — Что ты имеешь в виду? Одна сейчас или одна вообще?
   — Прости, пожалуйста, если тебе неприятно отвечать…
   Сьюзен вздохнула.
   — У меня есть сын, Марк, ему шестнадцать лет, сейчас он в школе. Мужа нет, развелись двенадцать лет назад.
   — Значит, кроме тебя, в доме сейчас никого нет?
   Резко обернувшись, Сьюзен взглянула в лицо Джесс.
   — Кроме меня и тебя, — проговорила она.
   Засвистел чайник. Сьюзен, повернувшись к Джесс спиной, опустила пакетики с чаем в кружки, залила кипятком.
   — Это хорошо, — заметила Джесс, — мне нужно с тобой поговорить.
   Сьюзен взяла пакетики за веревочку и принялась болтать ими. «Ну давай же, заваривайся быстрее», — хотелось крикнуть. Ей хотелось наконец сесть, выслушать причину приезда этой особы, а затем выпроводить ее из дома.
   — Наверное, ты удивилась, услышав на автоответчике мое имя.
   Отрицать было глупо.
   — Да, — призналась Сьюзен и искоса взглянула на Джесс.
   Та повернула на пальце кольцо. Сьюзен вспомнилось, что эта привычка у нее была и раньше, двадцать пять лет назад.
   Сколько же ей тогда было? Пятнадцать или шестнадцать, что-то вроде этого. Во всяком случае, Сьюзен в то время казалось, что она годится Джесс в матери. И сейчас, глядя, как нервничает эта женщина, почувствовала тоже самое.
   Наконец Сьюзен решила, что чай уже заварился, и вытащила из кружек пакетики.
   — С сахаром? — спросила она.
   — Нет, спасибо.
   Взяв со стойки кружки, Сьюзен переставила их на стол и села напротив Джесс, подальше.
   — Я хочу отыскать своего ребенка, — внезапно проговорила Джесс.
   Чайной ложечкой Сьюзен зачерпнула сахар. Обычно она тоже пила несладкий чай, но сейчас ей необходимо было занять хоть чем-то руки. Она не могла сейчас брать в руки кружку — обязательно уронит от волнения.
   — А какое это имеет отношение ко мне?
   Джесс, сделав маленький глоток, быстро поставила кружку на стол. «Наверное, слишком горячо, — подумала Сьюзен. — И она обожглась».
   — Я… — Избегая смотреть Сьюзен в глаза, Джесс спросила:
   — Скажи, тебе никогда не приходило в голову отыскать своего сына?
   У Сьюзен больно сжалось сердце.
   — У меня есть сын.
   — У меня тоже, — заметила Джесс, глядя в кружку. — Даже два, еще дочь и… — она взяла кружку со стола и поднесла ее к губам, — и муж.
   Сьюзен откинула со лба волосы. «Мой ребенок… — вихрем пронеслось в голове. — Ребенок Дэвида…» Закрыв глаза, она попыталась представить себе его. Наверное, совсем взрослый мужчина, даже старше Дэвида, когда…
   Как рассказать Джесс, что 1968 год был самым трагичным в ее жизни? Как поведать, что поступки, совершенные в то время, сделали всю ее дальнейшую жизнь пустой и бессмысленной? Если бы не Марк, можно было бы лишиться разума. Но много лет назад Сьюзен уяснила важную истину — прошлого не вернешь.
   — Зачем тебе это нужно? — спросила она Джесс.
   — Просто настало время, — ответила та, взглянув в глаза Сьюзен.
   Поколебавшись, Сьюзен спросила:
   — А что ты хочешь от меня?
   Джесс поставила кружку на стол и снова принялась вращать кольцо.
   — Неужели ты никогда не вспоминала своего ребенка. не думала, где он, что с ним? — ответила она вопросом на вопрос.
   «Да тысячу раз! — хотелось крикнуть Сьюзен. — Каждый вечер, ложась спать. Каждый день, видя, как Марк растет и взрослеет!»
   Но вместо этого спросила:
   — Что ты задумала?
   — Я хочу собрать всех вместе, нас и наших детей. Я встречалась с мисс Тейлор. Она обещала помочь. У нее есть адреса всех.
   — Неужели всех?
   — Да. Твой, мой. Ни Джей и Джинни. Я собираюсь повидаться с ними и с их детьми. А потом пусть каждый решит для себя, приехать или нет.
   Сьюзен показалось, будто она стоит под перекрестным артиллерийским огнем. Сидеть она больше не могла — вскочила, заметалась по кухне, поправила и без того ровную стопку белья.
   — Мне кажется, ты сошла с ума, — наконец вымолвила она.
   — Встречу мы наметили на шестнадцатое октября, в субботу, в Ларчвуде, — не обращая внимания на слова Сьюзен, сказала Джесс.
   — В Ларчвуде? Бог ты мой! Неужели эта богадельня еще не развалилась?
   — Ну что ты, Сьюзен. Никакая это не богадельня, а старый, добротный, вполне приличный дом. Правда, сейчас половину его отдали под приют для наркоманов.
   — Здорово! Они тоже примут участие в нашей встрече?
   — Да нет же! Их куда-нибудь отправят на это время.
   Мы с мисс Тейлор решили так: мы вчетвером приедем к двенадцати, а дети — к часу.
   — Если захотят, — заметила Сьюзен.
   — Да, если захотят, — повторила Джесс.
   Сьюзен подошла к раковине, повернула голову. Взгляд ее упал на подоконник, на поверхности которого была надпись, сделанная Марком много лет назад в День Восьмого марта, — «Я люблю тебя, мамочка». Буквы были печатные, но украшены розовыми и желтыми лепестками.
   — Мне это не интересно, — отрезала она и сама удивилась, что ее обычно низкий голос превратился почти в бас.
   — Я не прошу тебя решить сегодня, — сказала Джесс. — Подумай, время есть. Только запомни: в субботу, шестнадцатого октября, в двенадцать часов дня в Ларчвуд-Холле.
   — Ты меня не уговоришь.
   — Я не собираюсь тебя уговаривать. Я поняла, что пришло время разобраться в своем прошлом, и подумала, может, у вас тоже есть такая потребность.
   — Даже у Джинни? — усмехнулась Сьюзен.
   Секунду Джесс молчала.
   — Что ж, — наконец сказала она, — нужно и ей дать шанс.
   — По-моему, ты все-таки сошла с ума, — повторила Сьюзен, но голос ее прозвучал гораздо мягче.
   Скрипнул деревянный стул. Обернувшись, Сьюзен увидела, что Джесс встала.
   — Может быть, — ответила она. — И все-таки я сделаю то, что задумала. Если ты приедешь, я буду очень рада. И твой сын, если я не ошибаюсь, тоже.
   Сьюзен удивленно посмотрела на Джесс.
   — Другой твой сын, — пояснила она. — Старший.
   — Мне нужно время подумать.
   — Оно у тебя есть, целый месяц.
   — А если я не приеду?
   — Послушай, — сказала Джесс, коснувшись ее руки, — я делаю это не только ради нас, но и ради наших детей.
   Они ведь имеют право знать, кто их мать, правда?

Глава третья
Пятница, 17 сентября
ПИ ДЖЕЙ

   Пи Джей Дэвис собрала свои эскизы моделей, подготовленные для компании «Хуберт», и положила их в большой конверт.
   — Кончил дело — гуляй смело, — проговорила она и, расхохотавшись, откинула прядь густых каштановых волос с тщательно накрашенного лица.
   Пи Джей затолкнула конверт в папку для бумаг, но, видимо, сделала это неаккуратно — он тут же вылетел и упал на пол. Глянув на рассыпавшиеся по полу бумаги, она снова рассмеялась. Настроение у нее было отличное. А как же иначе? Ведь жизнь ей улыбалась. Вчера она сидела до полуночи над важнейшим рекламным проектом, который собиралась представить на комиссию. И труд ее не пропал даром: сегодня руководство компании «Хуберт» ассигновало на выпуск рекламной продукции 4, 5 миллиона долларов, взяв на себя при этом расходы на издержки производства, предварительно оцененные в 300 тысяч долларов. Теперь Пи Джей была уверена, что наконец-то станет полноправным членом совета директоров.
   Она кинула фломастеры на стоявшую у чертежной доски крутящуюся этажерку, подошла к окну и глянула вдаль.
   Вид с сорок восьмого этажа небоскреба, расположенного в Манхэттене, всегда восхищал ее. Пи Джей было сорок пять, хотя все ей давали на десять лет меньше. А сегодня она чувствовала себя еще моложе, потому что наконец-то достигла цели всей своей жизни.
   Пи Джей удовлетворенно вздохнула и улыбнулась. Двадцать лет назад, когда она приехала в Манхэттен, с работой для дизайнера не было проблем. О каких проблемах можно говорить, если ты в полной мере владеешь искусством преподнести себя — небрежно откинуть назад густые волосы, изумленно распахнуть изумрудные глаза, улыбнуться обольстительной улыбкой. А каким мощнейшим инструментом в достижении поставленной цели может быть молодое, красивое тело, говорить не приходится. Она и впрямь тогда была хороша: длинные стройные ноги, высокая грудь — великолепная фигура. В результате задуманное выполнено. А сегодня осуществилась ее заветная мечта — она стала полноправным партнером в одном из наиболее престижных рекламных агентств на Мэдисон-авеню.
   — Да! — крикнула Пи Джей в пространство. — Я завоевала этот город!
   За ее спиной открылась дверь — на пороге стоял Боб Джаффи.
   — Ну как, пойдет сегодня обедать новоиспеченный руководитель фирмы?
   Он вошел в комнату и захлопнул дверь.
   Пи Джей обернулась.
   — Как ты меня назвал?
   — Я думал, ты знаешь, — улыбнулся Боб.
   Пи Джей пошла к нему навстречу. Сердце ее учащенно забилось.
   — Они что-нибудь сказали?
   — Нет, только улыбнулись друг другу и кивнули.
   Пи Джей бросилась к нему на шею.
   — Ой, Боб! Ты и вправду думаешь…
   Она прекрасно знала его ответ, но все равно задала ему вопрос: никогда не помешает дать мужчине почувствовать свое превосходство. Уже в течение двух десятков лет она пользовалась этим приемом, который никогда ее не подводил. Именно ему она обязана своей карьерой.
   Не подвел он и на сей раз. Боб поцеловал ее в шею и, хмыкнув, заметил:
   — Они пошли обедать вместе. Это происходит только в тех случаях, когда предстоит обсудить важные служебные дела.
   Пи Джей, откинув голову, заглянула в его пронзительно-голубые — благодаря контактным линзам — глаза.
   — А почему ты не с ними?
   Руки его, скользнув по ее спине, задержались на бедрах и начали нежно поглаживать их.
   — Думаю, они расценили бы это как столкновение интересов.
   Пи Джей взглянула на жалюзи, висевшие на стеклянной перегородке, отделяющей ее комнату от соседней. Слава Богу, опущены. Никто не должен видеть, чем они здесь занимаются.
   — Но ты ведь тоже партнер, — поддела она его.
   — И заинтересованная сторона.
   И, взяв в руки горсть ее волос, он поцеловал их.
   Они были любовниками три года. Шесть лет назад Боб развелся, а Пи Джей никогда не выходила замуж. Они не клялись друг другу в вечной любви. Им это было ни к чему.
   Когда хорошо вместе, обязательства не нужны. Необходимо отметить, что по мере продвижения Пи Джей вверх по служебной лестнице их взаимная привязанность только усиливалась.
   Слегка отстранившись от него, Пи Джей заглянула ему в глаза — в них она увидела гордость за любовницу: молодец, сумела достичь таких высот!
   — А когда они решат?
   Боб задумчиво почесал тщательно подстриженный седеющий висок.
   — Терпение, моя радость, терпение.
   — Ну, Боб, скажи, — захныкала Пи Джей, подыгрывая ему.
   Он подошел к книжному шкафу, прошелся пальцем по корешкам книг.
   — Думаю, сегодня, но тебе не сообщат до понедельника.
   Разочарованно простонав, Пи Джей подошла к нему и встала за спиной. Сунув руки в карманы его серых шелковых брюк, игриво провела по интимному месту.
   — А когда скажут тебе? Ведь без твоего одобрения им не обойтись, правда? — прошептала она.
   Боб, живо обернувшись, заключил ее в объятия.
   — Вы давным-давно получили мое одобрение, мисс Дэвис. К сожалению, мне они тоже ничего не скажут раньше понедельника. Хансен и Хобарт не дураки.
   «Что верно, то верно», — подумала Пи Джей. Джордж Хансен и Дэниел Хобарт создали свое агентство тридцать лет назад совершенно на пустом месте. И правила игры им были хорошо известны.
   — Значит, они решили меня немного помучить, ведь так?
   Боб откинул с ее лица прядь волос.
   — Они хотят показать, что действуют не под влиянием сиюминутного порыва.
   — Нет, хотят помучить!
   Боб улыбнулся.
   — И это тоже, решили, что не помешает. — Он нежно поцеловал ее, потом провел кончиком языка по ее губам. — Как насчет такого обеда?
   Пи Джей рассмеялась.
   — Где?
   — Мы могли бы закрыться здесь…
   — Мистер Джаффи! За кого вы меня принимаете?
   Нежно лаская ее под синей короткой юбочкой. Боб, возбудившись, проговорил:
   — За женщину, которая сводит меня с ума.
   Зазвонил телефон. Подняв глаза к потолку, Боб застонал. Пи Джей, коснувшись рукой его губ, улыбнулась.
   — Возьму трубку. — Одергивая на ходу юбку, она направилась к столу. — Алло!
   — Мисс Дэвис?
   Боб, не отрывая рук от ее интимных мест, следовал за ней.
   — Да, это я. Чем могу служить? — вежливо спросила она, стараясь подавить в себе возникшее желание.
   — Положи трубку, — прошептал он, но Пи Джей лишь улыбнулась.
   — Мисс Дэвис, с вами говорят из приемной доктора Рейнольдса.
   Боб коснулся губами мочки ее уха, и ей удалось с усилием сконцентрироваться на разговоре. Доктор Рейнольдс — ее гинеколог.
   — Слушаю вас.
   — Мисс Дэвис, вы были во вторник на осмотре?
   Пи Джей сняла руку Боба со своей груди.
   — Да.
   — Доктор хотел бы с вами встретиться сегодня.
   — Зачем?
   — Ознакомить с результатами осмотра.
   Странно… Сказали, что результаты мазка из соска будут готовы только через две недели. Она взглянула на притулившегося к ней Боба.
   — Во сколько?
   — Вы сможете быть у нас в два часа?
   Пи Джей взглянула на часы. Было без четверти час.
   — Да.
   — Вот и отлично, — проговорила медсестра и положила трубку.
   — Только не говори, что тебе предстоит деловое свидание, — заметил Боб, когда Пи Джей осторожно положила трубку на рычаг.
   — Похоже…
   Боб заскрежетал зубами.
   — С кем?
   — Со звукооператором, — солгала она. — Помнишь, приезжал снимать видеоклип?
   — Но ведь сегодня пятница! Конец рабочей недели.
   — Пока меня не утвердили в новой должности, я должна выполнять свои прежние обязанности, — заметила Пи Джей. — Следовательно, дело прежде всего. А ты иди, мне нужно подготовиться к встрече.
   — А как же обед?
   — Перехвачу по дороге гамбургер.
   — Твое роскошное тело не заслуживает подобного обращения.
   — Позволь мне самой позаботиться о роскошном теле.
   Боб зашагал к двери, но на пороге обернулся.
   — Но на Лонг-Айленд мы, надеюсь, поедем на выходные?
   Они собирались провести выходные дни в его загородном доме на Ойстер-Бей. Туда же собирались приехать две дочери Боба со своими семьями. Пи Джей ничего не имела против подобного времяпрепровождения. Ей даже нравилась царившая в доме домашняя спокойная атмосфера. Возможно, больше двух дней она бы ее не выдержала. Как знать…
   — Посмотрим, как пойдут дела, — ответила она. — Я тебе перезвоню.
   — Договорились.
   Помахав ей на прощание, Боб вышел.
   Пи Джей бессильно опустилась на стул. Доктор Рейнольдс…
   Что ему от нее понадобилось? Она только что прошла обычное медицинское обследование: сдала кровь на анализ, мазок из соска, сделала маммограмму.
   А может, маммограмма показала какие-нибудь отклонения? Пи Джей коснулась своей полной груди. Да нет, не может быть: грудь как у молодой девушки — высокая, налитая, можно ходить без бюстгальтера, хотя она предпочитает этого не делать — обычно носит шелковые бюстгальтеры с изящными кружевами. Нет, с грудью должно быть все в порядке. Наверное, плохой анализ крови: может, анемия или еще что-нибудь… Пи Джей вздохнула и пришла к выводу, что поводов для беспокойства не должно быть. Любят же врачи паниковать! Ведь не рак же у нее, откуда ему взяться: курить она бросила три года назад.
   Давненько Пи Джей так не волновалась: от страха у нее вспотели ладони. Она сидела в приемной доктора Рейнольдса за маленьким журнальным столиком, на котором лежало несколько потрепанных журналов. Всего четыре дня назад она сидела в том же кресле совершенно спокойная и довольная тем, что наконец-то выкроила время для медицинского осмотра. Она здесь не была почти год, ее дважды приглашали за это время. Из-за дел не находилось времени. Она успокаивала себя тем, что многие женщины вообще не бывают у гинеколога годами.
   — Мисс Дэвис? Прошу вас, идите за мной.
   В дверях стояла секретарь врача. Пи Джей встала и пошла вслед за ней по коридору. Идя позади, она разглядывала казавшуюся несуразной, на ее взгляд, женщину — высокая и плоская, как герой мультфильма, которого только что переехал грузовик. Только следов шин не хватает.
   — Посидите здесь, доктор сейчас выйдет.
   Пи Джей вошла в кабинет доктора Рейнольдса и села на неудобный диванчик старинной работы. Кабинет был обставлен исключительно антикварной мебелью, резко контрастирующей со стерильно белыми стенами и развешанными на них дипломами в серебристых рамках. Пи Джей ерзала на жестком диване, спрашивая себя, сколько ей придется пробыть здесь. Новая должность (в том, что она ее получит, Пи Джей не сомневалась ни капельки) не позволяла тратить попусту время в приемных.
   Дверь открылась, доктор Рейнольдс вошел и сел за дубовый стол, сделанный, видимо, в прошлом столетии, а может быть, и раньше. Скрестив руки, он взглянул на Пи Джей.
   — Рад, что вы пришли, мисс Дэвис.
   — Полагаю, доктор, вы нашли у меня какие-то отклонения.
   Пи Джей хотела побыстрее закончить с этим неприятным делом, вернуться в офис, закончить свои дела, а потом отправиться домой и готовиться к отъезду.
   Доктор облокотился на стол и положил на руки подбородок.
   — Не буду ходить вокруг да около, — сказал он. — Маммограмма показала у вас опухоль в правой груди.
   Пи Джей уставилась на него, уверенная в том, что это ошибка.
   — ..и я думаю, ее нужно обследовать, — закончил он.
   Подавшись вперед, Пи Джей заглянула ему в глаза. Зрачки за стеклами очков казались не правдоподобно огромными.
   — Я чего-то не понимаю… Ведь вы меня недавно обследовали. Ни о каких опухолях тогда и речи не шло.
   Он моргнул.
   — Я говорил вам, что они не всегда прощупываются.
   Прошу вас, мисс Дэвис, не пугайтесь. Возможно, ничего страшного нет. Но мне хотелось бы, чтобы вы сходили к доктору Сент-Джермену, он хирург.»
   — Хирург?
   — Он наверняка назначит биопсию — простая формальность. Никакого повода для беспокойства нет.
   — Биопсию?!
   — Сестра сейчас вас к нему проводит. Его кабинет прямо по коридору.
   Пи Джей смотрела на врача не мигая. Ее вдруг охватил сильный озноб, как будто забыли закрыть дверь кабинета и из коридора потянуло леденящим холодом.
   — Доктор Рейнольдс, вы подозреваете у меня рак?
   Он улыбнулся.
   — Повторяю, не волнуйтесь. Восемьдесят процентов всех опухолей, выявленных маммограммой, — доброкачественные.
   Пи Джей опустила глаза и взглянула на свои руки.
   — Зачем же тогда делать биопсию? Может, лучше подождать, пока я что-то почувствую? У меня совсем нет времени…
   Доктор Рейнольдс слегка наклонился вперед.
   — Мисс Дэвис, вы же умная женщина и понимаете, что самый эффективный способ лечения рака груди — это удаление опухоли на ранней стадии болезни.
   — Но вы же сказали, что восемьдесят процентов опухолей — доброкачественные.
   — Верно, а двадцать процентов — нет.
   Пи Джей взглянула на край дубового стола. Она не знала, что сказать еще.
   — Сестра проводит вас к доктору Сент-Джермену.
   Пи Джей встала, ноги стали тяжелыми.
   — Спасибо, доктор, — сказала она и вышла из кабинета.
   Сестра предложила ей расстегнуть накрахмаленную хлопчатобумажную рубашку. Пи Джей подчинилась. Она сидела на жесткой медицинской кушетке, и всякий раз, когда пыталась устроиться поудобнее, чувствовала липнущую к ногам холодную клеенку. Пи Джей никак не могла понять, что вообще она здесь делает, никакого рака у нее нет и быть не может. В их семье никто не страдал этой ужасной болезнью, а она читала, что рак груди — наследственное заболевание. Ее явно раздражала здешняя обстановка! Пи Джей было наплевать на высказывания доктора.
   Понимала она лишь одно — ее сегодня замучили этими обследованиями. Столько нервов, денег!.. И ради чего? Для профилактики. И зачем она только пошла к гинекологу?!
   Послала бы его к черту, как делают многие женщины, и была бы спокойна. Она снова заерзала. Клеенка в очередной раз прилипла к ногам. Ну и холодище здесь!
   Дверь открылась.
   — Вы мисс Дэвис?
   — Да.
   Он подошел к ней с папкой в левой руке. Правую протянул Пи Джей.
   — Я — доктор Сент-Джерман.
   — Очень приятно.
   Вдруг Пи Джей поняла, что ее слова прозвучали нелепо. Ей неприятно было его видеть. Доктор был высокий, тощий, в очках с толстыми стеклами. Но больше всего ее огорчило, что он оказался молодым, моложе ее. И рука у него холодная как лед.
   — Вы наблюдаетесь у доктора Рейнольдса?
   — Да.
   — Я хотел бы осмотреть вас, если не возражаете.
   Она и рада бы возразить, но тогда возникает вопрос. зачем она вообще сюда пришла.
   — Конечно.
   Он положил папку на стол и начал ощупывать ее шею.
   — Почему вы пошли на прием к доктору Рейнольдсу?
   — Я всегда показываюсь ему раз в год.
   — Понятно. Лягте на спину, пожалуйста. — Клеенка опять издала этот мерзкий хлюпающий звук. — Вас что-нибудь беспокоит?
   — Нет. Я вообще не понимаю, к чему вся эта суматоха.
   — Поднимите руку. Вы впервые делали маммограмму?
   Он принялся ощупывать ее грудь небольшими круговыми движениями.
   — Да.
   — Сколько вам лет?
   — Сорок пять. Раньше никак не могла собраться.
   — Угу.
   Он отвел ее руку в сторону.
   — Послушайте, доктор, я не понимаю, что вы хотите найти. Доктор Рейнольдс ничего не смог прощупать.
   Не отвечая, он отвел в сторону другую руку и занялся другой грудью, потом опять вернулся к правой и начал нажимать ближе к подмышке. Пи Джей показалось, что сейчас он проткнет ее насквозь своими пальцами. Глядя в потолок, она попыталась объяснить себе, почему чувствует себя унизительно. Ее мучил вопрос, есть ли у нее рак.
   Врач нажал в последний раз и сказал:
   — Пока все, мисс Дэвис, одевайтесь. Жду вас в своем кабинете.
   Пи Джей продолжала неподвижно лежать на спине. Она была уверена, что никакой опухоли у нее нет. Почему этот тощий докторишка не хочет сознаться в этом? О Господи, куда только подевались старые, добрые доктора, которые умели обращаться с пациентами и которым безоговорочно доверяли? В уголках глаз появились слезы, которые затем потекли по вискам, падая на злосчастную клеенку. Неужели у нее и вправду рак? О Боже! Неужели отнимут грудь?
   Когда Пи Джей вошла в кабинет, доктор Сент-Джермен что-то писал, а на столе лежала раскрытая папка. Он жестом пригласил ее сесть, заканчивая свои записи. Пи Джей глянула на лист. На нем был странный рисунок, внутри которого доктор старательно вырисовывал красный кружок. Пи Джей догадалась — это две груди, а красным фломастером справа от соска изображена опухоль. Она вдруг поняла, что это ее грудь… ее опухоль.
   — Считаю, что на нее следует взглянуть как можно скорее, — сказал доктор Сент-Джермен и поставил под рисунком большую печать.
   Еще в самом начале трудовой деятельности каких только шрифтов не доводилось видеть Пи Джей. А сколько надписей было прочитано вверх ногами! Сделать это сейчас для нее было пустяком. Надпись гласила: «Патологический статус». Под ней шли три пункта: размер опухоли, уплотнение, тип опухоли.
   — Значит, биопсия? — спросила Пи Джей.
   Она знала только одного человека, которому делали биопсию. Это был Старый Мак из соседнего отдела. Он страдал раком легких, умер два года назад.