Страница:
– Меня не было в городе в тот вечер, когда играли в карты, – сказал я.
Роули ухватил мой взгляд:
– Нэд, я на твоей стороне. И я знаю, как было дело. – Он хлопнул ладонью по столу. – Откуда ни возьмись появился парень с бейсбольной битой и кинулся на тебя. Все остальное произошло за пару секунд. Ты действовал как заправский морпех. И, скорее всего, даже не знал, что он покойник, я прав? – Роули развел руки в стороны. – В свои двадцать два года и я был на такое способен, ты здорово постоял за себя. Так скажи правду, как было дело, и никто ничего на тебя не навесит. Давай оформим показания и отправим тебя домой, а?
– Я не выигрывал никаких денег в карты в «Спидвее», – повторил я. – В среду вечером водитель грузовика фирмы «Нэшнл Пейпер» по имени Боб Мимс подобрал меня в Огайо и высадил у мотеля «Комфорт». В баре я познакомился с помощником окружного прокурора из Луисвилля, которая сказала, что могла бы завтра подвезти меня сюда. Ее зовут Эшли Эштон, она живет в отеле «Мерчантс». В четверг утром она высадила меня у больницы Святой Анны. Вчера вечером я случайно встретился с миссис Эштон и миссис Хэтч в «Лё Мадригале», и они пригласили меня к своему столику поужинать. После этого я отправился навестить Тоби Крафта. Там я выпил лишнего. По дороге домой я случайно забрел в Мерчантс-парк, прилег на скамейку и вырубился. Я вернулся в дом моей тети примерно в четверть или половину первого.
– А может, минут на двадцать позже? Свидетель заявляет, что видел тебя в двенадцать двадцать шесть.
– Почему бы вам не позвонить миссис Эштон и не спросить ее, где я провел ночь со среды на четверг?
– Позвоним, обязательно позвоним, – кивнул Роули. – Поговорим с миссис Эштон и послушаем, что она может нам рассказать о среде. Это не будет иметь отношения к тому, что произошло в двенадцать двадцать шесть этой ночью, однако мы все же проверим. А пока что я очень рекомендую тебе поразмыслить над моими словами.
– Я не могу сознаться в убийстве, которого не совершал.
Роули отвел меня вниз в камеру. Вытянувшись на койке, я, к своему удивлению, уснул.
Лязг двери разбудил меня. Седоволосый мужчина с румяным усталым лицом вошел в камеру. Он был в белой рубашке, живот заметно выпирал, рукава были закатаны, и галстук под расстегнутым воротом был заметно ослаблен. За его спиной грозным изваянием вытянулся Роули.
– Подъем, мистер Данстэн, – подал голос седоволосый. – Мы выпускаем вас.
Я потер ладонями лицо.
– Капитан Мьюллен, – представился он. – На текущий момент вам не будет предъявлено никаких обвинений. Можете взять свои вещи и возвращаться в дом вашей тети. Прошу вас не покидать пределов Эджертона в течение последующих сорока восьми часов и сообщать нам обо всех изменениях адреса вашего проживания. Я хочу побеседовать с тем водителем грузовика, Бобом Мимсом, прежде чем мы выдадим вам чистое карантинное свидетельство.
– В среду похороны моей матери, – ответил я. – Раньше мне в любом случае не уехать.
Мьюллен сунул руки в карманы.
– Вы, наверное, старомодный джентльмен, мистер Данстэн. – Из-за его плеча на меня мрачно глядел Роули, и это предполагало, что он уже больше не был моим лучшим другом.
– А что?
– Миссис Эштон подтвердила, что познакомилась с вами в мотеле «Комфорт» в среду вечером и на следующий день привезла вас сюда. Она также рассказала нам, что вы никак не могли вступить в схватку с мистером Кийесом в двенадцать двадцать шесть этой ночью, поскольку примерно в одиннадцать вы пришли к ней в номер и не покидали его до двенадцати двадцати пяти. Дежурный по этажу подтверждает ее показания.
Мьюллен улыбнулся мне. Он выглядел так, словно опрокинул не одну кружечку «Гиннеса» в ирландском пабе на Третьей авеню.
Роули добавил, что у дежурного на выходе я могу забрать почти все свои вещи.
– А деньги мы придержим – до тех пор, пока не побеседуем с Мимсом. – Лицо его было каменным.
Аркада из ребристых колонн тянулась перед входом в большой каменный дом, соседствующий с Главным полицейским управлением. Я подумал, что это, наверное, здание мэрии. Внизу, у начала длинного пролета лестницы, полицейские в форме курили и переговаривались перед полудюжиной припаркованных патрульных машин. На той стороне улицы в центре покрытой травой лужайки бросал игристые струи фонтан.
Полицейские подошли друг к другу поближе. Один из них щелчком отбросил полудюймовый окурок к подножию лестницы. Я сошел на тротуар и понял, что нахожусь на Грейс-стрит. В двух кварталах отсюда украшенный колоннами вход, наверное, принадлежал библиотеке, здание которой выглядывало из-за вереницы магазинов и офисов. Полицейские чуть разошлись, но на небольшое расстояние друг от друга.
42
43
44
Роули ухватил мой взгляд:
– Нэд, я на твоей стороне. И я знаю, как было дело. – Он хлопнул ладонью по столу. – Откуда ни возьмись появился парень с бейсбольной битой и кинулся на тебя. Все остальное произошло за пару секунд. Ты действовал как заправский морпех. И, скорее всего, даже не знал, что он покойник, я прав? – Роули развел руки в стороны. – В свои двадцать два года и я был на такое способен, ты здорово постоял за себя. Так скажи правду, как было дело, и никто ничего на тебя не навесит. Давай оформим показания и отправим тебя домой, а?
– Я не выигрывал никаких денег в карты в «Спидвее», – повторил я. – В среду вечером водитель грузовика фирмы «Нэшнл Пейпер» по имени Боб Мимс подобрал меня в Огайо и высадил у мотеля «Комфорт». В баре я познакомился с помощником окружного прокурора из Луисвилля, которая сказала, что могла бы завтра подвезти меня сюда. Ее зовут Эшли Эштон, она живет в отеле «Мерчантс». В четверг утром она высадила меня у больницы Святой Анны. Вчера вечером я случайно встретился с миссис Эштон и миссис Хэтч в «Лё Мадригале», и они пригласили меня к своему столику поужинать. После этого я отправился навестить Тоби Крафта. Там я выпил лишнего. По дороге домой я случайно забрел в Мерчантс-парк, прилег на скамейку и вырубился. Я вернулся в дом моей тети примерно в четверть или половину первого.
– А может, минут на двадцать позже? Свидетель заявляет, что видел тебя в двенадцать двадцать шесть.
– Почему бы вам не позвонить миссис Эштон и не спросить ее, где я провел ночь со среды на четверг?
– Позвоним, обязательно позвоним, – кивнул Роули. – Поговорим с миссис Эштон и послушаем, что она может нам рассказать о среде. Это не будет иметь отношения к тому, что произошло в двенадцать двадцать шесть этой ночью, однако мы все же проверим. А пока что я очень рекомендую тебе поразмыслить над моими словами.
– Я не могу сознаться в убийстве, которого не совершал.
Роули отвел меня вниз в камеру. Вытянувшись на койке, я, к своему удивлению, уснул.
Лязг двери разбудил меня. Седоволосый мужчина с румяным усталым лицом вошел в камеру. Он был в белой рубашке, живот заметно выпирал, рукава были закатаны, и галстук под расстегнутым воротом был заметно ослаблен. За его спиной грозным изваянием вытянулся Роули.
– Подъем, мистер Данстэн, – подал голос седоволосый. – Мы выпускаем вас.
Я потер ладонями лицо.
– Капитан Мьюллен, – представился он. – На текущий момент вам не будет предъявлено никаких обвинений. Можете взять свои вещи и возвращаться в дом вашей тети. Прошу вас не покидать пределов Эджертона в течение последующих сорока восьми часов и сообщать нам обо всех изменениях адреса вашего проживания. Я хочу побеседовать с тем водителем грузовика, Бобом Мимсом, прежде чем мы выдадим вам чистое карантинное свидетельство.
– В среду похороны моей матери, – ответил я. – Раньше мне в любом случае не уехать.
Мьюллен сунул руки в карманы.
– Вы, наверное, старомодный джентльмен, мистер Данстэн. – Из-за его плеча на меня мрачно глядел Роули, и это предполагало, что он уже больше не был моим лучшим другом.
– А что?
– Миссис Эштон подтвердила, что познакомилась с вами в мотеле «Комфорт» в среду вечером и на следующий день привезла вас сюда. Она также рассказала нам, что вы никак не могли вступить в схватку с мистером Кийесом в двенадцать двадцать шесть этой ночью, поскольку примерно в одиннадцать вы пришли к ней в номер и не покидали его до двенадцати двадцати пяти. Дежурный по этажу подтверждает ее показания.
Мьюллен улыбнулся мне. Он выглядел так, словно опрокинул не одну кружечку «Гиннеса» в ирландском пабе на Третьей авеню.
Роули добавил, что у дежурного на выходе я могу забрать почти все свои вещи.
– А деньги мы придержим – до тех пор, пока не побеседуем с Мимсом. – Лицо его было каменным.
Аркада из ребристых колонн тянулась перед входом в большой каменный дом, соседствующий с Главным полицейским управлением. Я подумал, что это, наверное, здание мэрии. Внизу, у начала длинного пролета лестницы, полицейские в форме курили и переговаривались перед полудюжиной припаркованных патрульных машин. На той стороне улицы в центре покрытой травой лужайки бросал игристые струи фонтан.
Полицейские подошли друг к другу поближе. Один из них щелчком отбросил полудюймовый окурок к подножию лестницы. Я сошел на тротуар и понял, что нахожусь на Грейс-стрит. В двух кварталах отсюда украшенный колоннами вход, наверное, принадлежал библиотеке, здание которой выглядывало из-за вереницы магазинов и офисов. Полицейские чуть разошлись, но на небольшое расстояние друг от друга.
42
Кларк открыл дверь и, обернувшись, прокричал куда-то в глубь дома:
– Если его и поколотили, то совсем чуть-чуть!
– Если уж на то пошло, меня совсем не колотили, – уточнил я.
Нетти поднялась с дивана, схватила меня за руки выше локтей и заглянула прямо в глаза:
– За всю свою жизнь я никогда так не волновалась.
– Простите меня, – сказал я. – Теперь волноваться уже не о чем, но ради вашего спокойствия мне следует переехать куда-нибудь.
Нетти обратилась в грозовую тучу.
– Не исключено, что Джо Стэджерс будет искать меня и придет сюда. Я не хочу подвергать опасности вас и Кларка.
– Любой из маунтровских болванов сунет сюда нос и тут же очень пожалеет об этом. Пойду позову Мэй, и мы с ней сочиним что-нибудь на завтрак.
Нетти и Мэй знакомились с моей отредактированной версией ночных событий, пока жадно поглощали содержимое тарелок. Кларк копался в своей порции единственно правильной для этого времени суток еды и согласился с тем, что совета у Тоби Крафта мне спросить следовало:
– Парни из Маунтри один тупее другого, но они упертые. Лучше собери-ка вещички и позвони Тоби. Когда они к нам заявятся, мы скажем, ты уехал, а куда – не знаем.
Я поставил коробку на кровать и сложил одежду в рюкзак, даже не глядя на него. Тут взгляд мой упал на наклейку с адресом отправителя, надписанным косым почерком Стар, – и горе, нет, что-то еще горше, чем самое страшное горе, плеснуло на меня с этих строчек. Немного постояв и придя в себя, я рывком поставил коробку себе на колени и резко раскрыл.
Я вытащил несколько старых книг в бумажных обложках и одну – в твердом переплете, рассмотрел тридцать или сорок компакт-дисков, которые Стар отправила домой, – Билли, Элла, Луис, Нэт, Синатра, куча записей Дюка Эллингтона, Лестера Янга, Пола Дезмонда и других любимых ею музыкантов. Все это я переправил в свою сумку, отложив в сторону броши, браслеты, пару золотых ожерелий и три шелковых шарфика – для тетушек.
На дне коробки лежала фотография размером с бумажник и конверт, на котором была надпись рукой Стар: «Нэду». Я взял фотографию, поначалу разглядел лишь маленького мальчика в полосатом костюмчике, затем понял, что этим мальчиком был я и фотография сделана в утро моего третьего дня рождения. Я невольно содрогнулся, положил фотографию в свой бумажник и вскрыл конверт. Содержимое его очень напоминало ключ от сейфа депозитов, прилепленный к учетной карточке над словами: «Провидент-банк, штат Иллинойс, Грейс-стрит».
От мысли о том, что Стар хотела передать мне нечто, тайно хранившееся в депозитном сейфе, мне стало не по себе, но я опустил ключ в нагрудный карман своей рубашки. Повернувшись к стопке книг, я расставил те, что были в бумажных обложках – «Анна Каренина», «Мадам Бовари», «Человек-невидимка», «Их глаза смотрели на Бога»[32], «Сын Америки»[33], – на пустовавшую полку и взял в руки том в твердом переплете.
Темно-зеленые половинки его обложки на ощупь показались мне более грубыми, чем переплеты обычных книг. Название «Потустороннее» было вытеснено золотом на корешке и обложке. Я раскрыл заглавный лист:
Тщательно выбритый, в рубашке, голубом блейзере и джинсах, я спустился вниз и нечаянно услышал разглагольствования Кларка по поводу различий между убийством, совершенным с заранее обдуманным злым умыслом, и непредумышленным убийством. Я бросил свои пожитки у дверей и выложил драгоценности и шарфики на кофейный столик.
– Дамы, – сказал я. – Стар хотела раздать вам вещи, которые прислала, но, пожалуйста, сделайте это сами.
Пока Нетти и Мэй ахали над сокровищами, я тихонько удалился в кухню и позвонил Тоби Крафту. Он посоветовал мне снять комнату в доме на Честер-стрит.
– Хозяйка дома моя старая приятельница, зовут ее Хелен Джанетт. Минут через пять я с ней переговорю, чтоб сделала тебе скидку.
– Если его и поколотили, то совсем чуть-чуть!
– Если уж на то пошло, меня совсем не колотили, – уточнил я.
Нетти поднялась с дивана, схватила меня за руки выше локтей и заглянула прямо в глаза:
– За всю свою жизнь я никогда так не волновалась.
– Простите меня, – сказал я. – Теперь волноваться уже не о чем, но ради вашего спокойствия мне следует переехать куда-нибудь.
Нетти обратилась в грозовую тучу.
– Не исключено, что Джо Стэджерс будет искать меня и придет сюда. Я не хочу подвергать опасности вас и Кларка.
– Любой из маунтровских болванов сунет сюда нос и тут же очень пожалеет об этом. Пойду позову Мэй, и мы с ней сочиним что-нибудь на завтрак.
Нетти и Мэй знакомились с моей отредактированной версией ночных событий, пока жадно поглощали содержимое тарелок. Кларк копался в своей порции единственно правильной для этого времени суток еды и согласился с тем, что совета у Тоби Крафта мне спросить следовало:
– Парни из Маунтри один тупее другого, но они упертые. Лучше собери-ка вещички и позвони Тоби. Когда они к нам заявятся, мы скажем, ты уехал, а куда – не знаем.
Я поставил коробку на кровать и сложил одежду в рюкзак, даже не глядя на него. Тут взгляд мой упал на наклейку с адресом отправителя, надписанным косым почерком Стар, – и горе, нет, что-то еще горше, чем самое страшное горе, плеснуло на меня с этих строчек. Немного постояв и придя в себя, я рывком поставил коробку себе на колени и резко раскрыл.
Я вытащил несколько старых книг в бумажных обложках и одну – в твердом переплете, рассмотрел тридцать или сорок компакт-дисков, которые Стар отправила домой, – Билли, Элла, Луис, Нэт, Синатра, куча записей Дюка Эллингтона, Лестера Янга, Пола Дезмонда и других любимых ею музыкантов. Все это я переправил в свою сумку, отложив в сторону броши, браслеты, пару золотых ожерелий и три шелковых шарфика – для тетушек.
На дне коробки лежала фотография размером с бумажник и конверт, на котором была надпись рукой Стар: «Нэду». Я взял фотографию, поначалу разглядел лишь маленького мальчика в полосатом костюмчике, затем понял, что этим мальчиком был я и фотография сделана в утро моего третьего дня рождения. Я невольно содрогнулся, положил фотографию в свой бумажник и вскрыл конверт. Содержимое его очень напоминало ключ от сейфа депозитов, прилепленный к учетной карточке над словами: «Провидент-банк, штат Иллинойс, Грейс-стрит».
От мысли о том, что Стар хотела передать мне нечто, тайно хранившееся в депозитном сейфе, мне стало не по себе, но я опустил ключ в нагрудный карман своей рубашки. Повернувшись к стопке книг, я расставил те, что были в бумажных обложках – «Анна Каренина», «Мадам Бовари», «Человек-невидимка», «Их глаза смотрели на Бога»[32], «Сын Америки»[33], – на пустовавшую полку и взял в руки том в твердом переплете.
Темно-зеленые половинки его обложки на ощупь показались мне более грубыми, чем переплеты обычных книг. Название «Потустороннее» было вытеснено золотом на корешке и обложке. Я раскрыл заглавный лист:
ПОТУСТОРОННЕЕЯ оторвал от книги невидящий взгляд. И будто со стороны услышал свой голос: «Эдвард Райнхарт?» Когда я опустил глаза, книга по-прежнему лежала у меня в руках. Я перевернул страницу и увидел:
Рассказы неизвестного
Эдвард Райнхарт
© 1957 Эдвард РайнхартНа титульном листе красовалось посвящение:
Мастеру из Провиденса и Моим Великим ПрародителямВ содержании значились десять-двенадцать рассказов. Перед глазами поплыли слова «изгой», «склеп» и «ужасный», вне всякой связи с тем, что предшествовало им либо следовало за ними. Мой ошеломленный глаз выхватил слово «голубое», и я концентрировался на нем достаточно долго, чтобы понять – слово было составной частью названия рассказа «Голубое пламя». Я пробормотал что-то вроде: «О нет!» С силой захлопнув книгу, я какое-то время оцепенело смотрел на обложку. Я понадеялся отыскать параграф об авторе, однако Эдвард Райнхарт предпочел хранить молчание о своем прошлом. Я втиснул книгу в свой рюкзак, пошел в душ и долго стоял под обжигающими струями.
Тщательно выбритый, в рубашке, голубом блейзере и джинсах, я спустился вниз и нечаянно услышал разглагольствования Кларка по поводу различий между убийством, совершенным с заранее обдуманным злым умыслом, и непредумышленным убийством. Я бросил свои пожитки у дверей и выложил драгоценности и шарфики на кофейный столик.
– Дамы, – сказал я. – Стар хотела раздать вам вещи, которые прислала, но, пожалуйста, сделайте это сами.
Пока Нетти и Мэй ахали над сокровищами, я тихонько удалился в кухню и позвонил Тоби Крафту. Он посоветовал мне снять комнату в доме на Честер-стрит.
– Хозяйка дома моя старая приятельница, зовут ее Хелен Джанетт. Минут через пять я с ней переговорю, чтоб сделала тебе скидку.
43
Такси высадило меня напротив здания, напоминавшего картонную коробку, увенчанную остроконечной шляпой. Его первоначальная бледно-коричневая окраска выцвела, стала желто-песочной. Две горизонтальные кладки цементного фундамента, перемежающиеся подвальными оконцами, поднимались из земли, и разбитая пешеходная дорожка вела к простенькой входной двери. Поднявшись по ступеням, я прочитал имена на табличках рядом с вертикальным рядом кнопок звонков: Джанетт, Тайт, Карпентер и Бержесс, Фельдман, потом пустая табличка, которая, подумал я, соответствовала моей комнате, Бремен, Редман и Шалли, Роулз и Маккенна. Я нажал кнопку напротив «Джанетт», и металлическое жужжание донеслось из окна слева от меня. Открылась внутренняя дверь, звуки легких шагов полетели мне навстречу. Деловитая седоволосая женщина в курточке сафари с короткими рукавами – глаза-буравчики просверлили меня, а лицо было такое, что по сравнению с ним лицо лейтенанта Роули походило на пуховку для пудры.
– Вы от Тоби Крафта?
– Да, – кивнул я.
Хелен Джанетт попятилась и проследила за тем, как я вошел. Что бы она ни увидела, это не изменило ее настроения.
– Значит, так. Я предоставляю вам отличную удобную комнату на втором этаже. У вас и мистера Бремена будет свой вход в ванную и туалет на вашей половине этажа, но ими также будут пользоваться и девушки с другой половины.
За моей спиной со щелчком открылась дверь. Я глянул через плечо. Мрачный костлявый старик с челюстью неандертальца, в сетчатой футболке, в коричневой фетровой шляпе привалился плечом к косяку двери, ведущей в затемненную комнату. Шторы в ней были задернуты; по экрану телевизора метались мультяшные герои.
– Это мистер Тайт, – представила она.
Я повернулся и протянул руку – он проигнорировал ее.
– Комната вам обойдется в тридцать долларов за ночь, сто восемьдесят в неделю. Если привезете свой телевизор – антенна в комнату подведена. За дополнительные десять долларов в неделю – чистое белье через день и уборка пылесосом по четвергам В комнатах готовить запрещено, едой не обеспечиваем, шуметь запрещено тоже. Если вести себя не умеете – скатертью дорожка, осложнения мне не нужны.
Я сказал, что с удовольствием заплачу за пару недель вперед плюс уборка, если она согласится принять кредитку. Хелен Джанетт протянула руку и поманила пальцами. Я вытащил свою карту «Виза», опустил ей в ладонь и последовал за хозяйкой в ее комнату. Мистер Тайт маячил в дверном проеме и пристально следил за мной из-под полей шляпы. Когда я подписал бланк, она сказала:
– Я провожу джентльмена в его комнату, мистер Тайт.
Тайт выпрямился, тяжело взглянул на меня и убрался к себе.
– В другом конце дома есть еще две комнаты, – сообщила она. – Мисс Карпентер и мисс Бержесс живут в большой, а миссис Фельдман – во второй. Мисс Карпентер и мисс Бержесс снимают у меня уже пятнадцать лет. С миссис Фельдман у меня никогда не было и намека на сложности.
Мы начали подниматься по ступеням.
– Ваша комната выходит на улицу, над комнатой мистера Тайта. – Она полуобернулась и понизила голос. – Мистер Бремен живет напротив вас. Он дежурный на переезде, и вы, конечно, понимаете, что это за человек. – Она прижала палец к губам, а потом указала им наверх. – Алкаш.
Завершив подъем, она направилась к белой двери в дальнем конце коридора. Почтенный малый с внушительным животиком и внушительными седыми усами, сидевший в своей комнате перед телевизором, посмотрел на нас через открытую дверь и поднял руку-шлагбаум, будто призывая остановиться. Широкий желтый транспарант тянулся через заднюю стену его комнаты.
– Привет! – окликнул нас он. – Новый жилец?
– Мне некогда, мистер Бремен. – Джанетт с силой вогнала ключ в замочную скважину.
Я последовал за хозяйкой внутрь.
– Кровать. Шкаф. Стол. Комод. Ваша раковина. Полотенца и мочалку я меняю через день. Если захотите переставить телефон на стол – розетка за столом. Коммунальные услуги оплачиваете самостоятельно. Никаких электроплиток чтобы здесь не было, но кофеварку разрешаю. Миссис Фрам оставила свои радиочасы – это обойдется вам бесплатно.
Я взглянул на цифры, светящиеся на дисплее черной коробки подле телефона; восемь часов тридцать одна минута.
– В том крыле живут мисс Редман и мисс Шалли. Они милашки, однако, если вы джентльмен, вы будете вести себя достойно. Мистер Роулз и мистер Маккенна в комнате напротив них. Мистер Роулз и мистер Маккенна – пианисты и большую часть времени в отъезде. Вы планируете пробыть здесь дольше, чем неделю?
Я отмел шаловливую мысль о том, что мог бы составить порочный альянс с мисс Редман и мисс Шалли.
Хелен Джанетт положила ключ на комод:
– Постарайтесь придерживаться разумного распорядка. Приходы-уходы после полуночи нежелательны.
Я развесил одежду, рассовал вещи по ящикам комода и позвонил Сьюки Титер. После трех гудков включился автоответчик и голосом Сьюки предложил мне оставить свое имя и номер телефона, а Сьюки, возможно, перезвонит мне – если только я не звоню попросить денег. Сьюки еще спала. Я набрал номер отеля «Мерчантс» и попросил соединить с миссис Эштон.
– О господи, с тобой все в порядке? – ахнула Эшли.
– Твоими молитвами.
– У меня в голове не укладывалось то, о чем они мне говорили. Особенно этот жуткий лейтенант Роули. Тебе, кстати, тоже верю с трудом. Почему ты им не сказал, что был у меня? – Она хихикнула. – Лейтенант Роули просто мерзкий тип. Я сказала, мы болтали, как старые приятели, пока ты не протрезвел настолько, чтобы самостоятельно дойти до своей тетушки, но уверена, он знал наверняка, чем мы с тобой на самом деле занимались. Знаешь что? Ты был таким же, как тогда, в Чикаго, – ты будто источал опасность. Не опасность пьяного, это было бы отвратительно, а – непредсказуемую опасность.
Мои внутренности свернулись в оригами.
– Я порой сам себе удивляюсь.
– Слава богу, они тебя отпустили.
– Примерно в шесть тридцать утра.
Я сказал ей, что переехал из дома тети, сообщил новый адрес и номер телефона.
– Я сегодня тебя увижу?
– Не знаю. Мне один человек обещал помочь добыть кое-какую информацию. Я позвоню тебе, если смогу.
– Так мне и надо, – вздохнула Эшли. – Ну, ладно, проехали.
– О чем ты?
– Помощником в твоих поисках будет Лори Хэтч?
– Она знает парня из мэрии, у которого могут быть нужные мне сведения, – сказал я. – Это долгая история, но в двух словах: я пытаюсь разыскать своего отца, и она вызвалась мне помочь.
– Вот как… – Эшли помедлила. – Извини, я не хотела тебя обидеть. И все же давай как-нибудь еще встретимся, хорошо?
Когда мы закончили разговор, я набрал номер управления полиции и попросил дежурного сержанта сообщить капитану Мьюллену мой новый адрес и телефон.
Я вышел в коридор. Мистер Бремен поймал мой взгляд, и лицо его расплылось в такой широкой улыбке, что кончики великолепных усов едва не коснулись ушей. Он ткнул пухлым указательным пальцем себе в грудь. Глубоким, густым голосом, вызывающим ассоциации с бивачными кострами под черным, усыпанным звездами небом прерий, он прогудел:
– Отто Бремен.
Моя жизнь словно перетекла в иное измерение, став частью кинофильма, в сюжет которого мне приходилось вносить свои линии по ходу действия. Я показал на себя и назвался:
– Нэд Данстэн.
– Заходи в любое время, Нэд, – сказал Отто. – Дверь всегда открыта.
Миновав два квартала на запад от отеля «Мерчантс», я свернул на Грэйс-стрит и пошел на юг в сторону библиотеки. Стайка воробьев, галдевших на тротуаре, взмыла вверх и, трепеща крыльями, описала дугу в чистом утреннем воздухе. Витрины магазина отбрасывали косые солнечные лучи. Я все еще был или уже не был в этом фильме. Юноша с золотыми глазами и блестящими волосами до плеч смотрел вниз с витрины парикмахерской на втором этаже. Прямо напротив библиотеки, на той стороне Гринвилл-стрит, возвышалось квадратное кирпичное здание Провидент-банка, штат Иллинойс.
Банковский служащий лет восьмидесяти удостоверился, что я, наряду со Стар Данстэн, являюсь арендатором одной из ячеек, проводил меня вниз и попросил записаться в журнале регистрации и поставить время. Затем привел меня в комнату, вдоль стен которой тянулись ряды ячеек с номерами, и указал на ту, которой соответствовал мой ключ. Открыв ячейку, я вытянул широкий стальной контейнер, опустил его на полированный стол и открыл крышку. Внутри оказался пакет, завернутый в толстый пергамент. По его размерам и весу я решил, что это фотоальбом. Я бы тут же раскрыл его, если б не опаздывал на встречу с Лори Хэтч. Подписав бланк и захватив пакет, я поднялся наверх и вышел на улицу.
Лори стояла перед колоннадой на противоположной стороне Гринвилл-стрит. На ней были темно-зеленая шелковая блузка и светлые коричневые брюки, и ее совершенство превращало залитую солнцем улицу и изгибающуюся колоннаду в декорацию на сцене театра. На долю секунды эта картина передо мной застыла в капле времени – будто афиша на журнальной обложке. Лицо Лори осветилось улыбкой, и я почувствовал, что фильм окончен.
– Вы от Тоби Крафта?
– Да, – кивнул я.
Хелен Джанетт попятилась и проследила за тем, как я вошел. Что бы она ни увидела, это не изменило ее настроения.
– Значит, так. Я предоставляю вам отличную удобную комнату на втором этаже. У вас и мистера Бремена будет свой вход в ванную и туалет на вашей половине этажа, но ими также будут пользоваться и девушки с другой половины.
За моей спиной со щелчком открылась дверь. Я глянул через плечо. Мрачный костлявый старик с челюстью неандертальца, в сетчатой футболке, в коричневой фетровой шляпе привалился плечом к косяку двери, ведущей в затемненную комнату. Шторы в ней были задернуты; по экрану телевизора метались мультяшные герои.
– Это мистер Тайт, – представила она.
Я повернулся и протянул руку – он проигнорировал ее.
– Комната вам обойдется в тридцать долларов за ночь, сто восемьдесят в неделю. Если привезете свой телевизор – антенна в комнату подведена. За дополнительные десять долларов в неделю – чистое белье через день и уборка пылесосом по четвергам В комнатах готовить запрещено, едой не обеспечиваем, шуметь запрещено тоже. Если вести себя не умеете – скатертью дорожка, осложнения мне не нужны.
Я сказал, что с удовольствием заплачу за пару недель вперед плюс уборка, если она согласится принять кредитку. Хелен Джанетт протянула руку и поманила пальцами. Я вытащил свою карту «Виза», опустил ей в ладонь и последовал за хозяйкой в ее комнату. Мистер Тайт маячил в дверном проеме и пристально следил за мной из-под полей шляпы. Когда я подписал бланк, она сказала:
– Я провожу джентльмена в его комнату, мистер Тайт.
Тайт выпрямился, тяжело взглянул на меня и убрался к себе.
– В другом конце дома есть еще две комнаты, – сообщила она. – Мисс Карпентер и мисс Бержесс живут в большой, а миссис Фельдман – во второй. Мисс Карпентер и мисс Бержесс снимают у меня уже пятнадцать лет. С миссис Фельдман у меня никогда не было и намека на сложности.
Мы начали подниматься по ступеням.
– Ваша комната выходит на улицу, над комнатой мистера Тайта. – Она полуобернулась и понизила голос. – Мистер Бремен живет напротив вас. Он дежурный на переезде, и вы, конечно, понимаете, что это за человек. – Она прижала палец к губам, а потом указала им наверх. – Алкаш.
Завершив подъем, она направилась к белой двери в дальнем конце коридора. Почтенный малый с внушительным животиком и внушительными седыми усами, сидевший в своей комнате перед телевизором, посмотрел на нас через открытую дверь и поднял руку-шлагбаум, будто призывая остановиться. Широкий желтый транспарант тянулся через заднюю стену его комнаты.
– Привет! – окликнул нас он. – Новый жилец?
– Мне некогда, мистер Бремен. – Джанетт с силой вогнала ключ в замочную скважину.
Я последовал за хозяйкой внутрь.
– Кровать. Шкаф. Стол. Комод. Ваша раковина. Полотенца и мочалку я меняю через день. Если захотите переставить телефон на стол – розетка за столом. Коммунальные услуги оплачиваете самостоятельно. Никаких электроплиток чтобы здесь не было, но кофеварку разрешаю. Миссис Фрам оставила свои радиочасы – это обойдется вам бесплатно.
Я взглянул на цифры, светящиеся на дисплее черной коробки подле телефона; восемь часов тридцать одна минута.
– В том крыле живут мисс Редман и мисс Шалли. Они милашки, однако, если вы джентльмен, вы будете вести себя достойно. Мистер Роулз и мистер Маккенна в комнате напротив них. Мистер Роулз и мистер Маккенна – пианисты и большую часть времени в отъезде. Вы планируете пробыть здесь дольше, чем неделю?
Я отмел шаловливую мысль о том, что мог бы составить порочный альянс с мисс Редман и мисс Шалли.
Хелен Джанетт положила ключ на комод:
– Постарайтесь придерживаться разумного распорядка. Приходы-уходы после полуночи нежелательны.
Я развесил одежду, рассовал вещи по ящикам комода и позвонил Сьюки Титер. После трех гудков включился автоответчик и голосом Сьюки предложил мне оставить свое имя и номер телефона, а Сьюки, возможно, перезвонит мне – если только я не звоню попросить денег. Сьюки еще спала. Я набрал номер отеля «Мерчантс» и попросил соединить с миссис Эштон.
– О господи, с тобой все в порядке? – ахнула Эшли.
– Твоими молитвами.
– У меня в голове не укладывалось то, о чем они мне говорили. Особенно этот жуткий лейтенант Роули. Тебе, кстати, тоже верю с трудом. Почему ты им не сказал, что был у меня? – Она хихикнула. – Лейтенант Роули просто мерзкий тип. Я сказала, мы болтали, как старые приятели, пока ты не протрезвел настолько, чтобы самостоятельно дойти до своей тетушки, но уверена, он знал наверняка, чем мы с тобой на самом деле занимались. Знаешь что? Ты был таким же, как тогда, в Чикаго, – ты будто источал опасность. Не опасность пьяного, это было бы отвратительно, а – непредсказуемую опасность.
Мои внутренности свернулись в оригами.
– Я порой сам себе удивляюсь.
– Слава богу, они тебя отпустили.
– Примерно в шесть тридцать утра.
Я сказал ей, что переехал из дома тети, сообщил новый адрес и номер телефона.
– Я сегодня тебя увижу?
– Не знаю. Мне один человек обещал помочь добыть кое-какую информацию. Я позвоню тебе, если смогу.
– Так мне и надо, – вздохнула Эшли. – Ну, ладно, проехали.
– О чем ты?
– Помощником в твоих поисках будет Лори Хэтч?
– Она знает парня из мэрии, у которого могут быть нужные мне сведения, – сказал я. – Это долгая история, но в двух словах: я пытаюсь разыскать своего отца, и она вызвалась мне помочь.
– Вот как… – Эшли помедлила. – Извини, я не хотела тебя обидеть. И все же давай как-нибудь еще встретимся, хорошо?
Когда мы закончили разговор, я набрал номер управления полиции и попросил дежурного сержанта сообщить капитану Мьюллену мой новый адрес и телефон.
Я вышел в коридор. Мистер Бремен поймал мой взгляд, и лицо его расплылось в такой широкой улыбке, что кончики великолепных усов едва не коснулись ушей. Он ткнул пухлым указательным пальцем себе в грудь. Глубоким, густым голосом, вызывающим ассоциации с бивачными кострами под черным, усыпанным звездами небом прерий, он прогудел:
– Отто Бремен.
Моя жизнь словно перетекла в иное измерение, став частью кинофильма, в сюжет которого мне приходилось вносить свои линии по ходу действия. Я показал на себя и назвался:
– Нэд Данстэн.
– Заходи в любое время, Нэд, – сказал Отто. – Дверь всегда открыта.
Миновав два квартала на запад от отеля «Мерчантс», я свернул на Грэйс-стрит и пошел на юг в сторону библиотеки. Стайка воробьев, галдевших на тротуаре, взмыла вверх и, трепеща крыльями, описала дугу в чистом утреннем воздухе. Витрины магазина отбрасывали косые солнечные лучи. Я все еще был или уже не был в этом фильме. Юноша с золотыми глазами и блестящими волосами до плеч смотрел вниз с витрины парикмахерской на втором этаже. Прямо напротив библиотеки, на той стороне Гринвилл-стрит, возвышалось квадратное кирпичное здание Провидент-банка, штат Иллинойс.
Банковский служащий лет восьмидесяти удостоверился, что я, наряду со Стар Данстэн, являюсь арендатором одной из ячеек, проводил меня вниз и попросил записаться в журнале регистрации и поставить время. Затем привел меня в комнату, вдоль стен которой тянулись ряды ячеек с номерами, и указал на ту, которой соответствовал мой ключ. Открыв ячейку, я вытянул широкий стальной контейнер, опустил его на полированный стол и открыл крышку. Внутри оказался пакет, завернутый в толстый пергамент. По его размерам и весу я решил, что это фотоальбом. Я бы тут же раскрыл его, если б не опаздывал на встречу с Лори Хэтч. Подписав бланк и захватив пакет, я поднялся наверх и вышел на улицу.
Лори стояла перед колоннадой на противоположной стороне Гринвилл-стрит. На ней были темно-зеленая шелковая блузка и светлые коричневые брюки, и ее совершенство превращало залитую солнцем улицу и изгибающуюся колоннаду в декорацию на сцене театра. На долю секунды эта картина передо мной застыла в капле времени – будто афиша на журнальной обложке. Лицо Лори осветилось улыбкой, и я почувствовал, что фильм окончен.
44
– Как хорошо, что ты пришел раньше, – сказала она. – Стюарт выкинул очередной номер и сбил все мои планы. Ему придется привезти Кобби часам к трем. А что в пакете? Ты ограбил банк?
Я рассказал ей о ключе в конверте и о банковской ячейке.
– Это как русская кукла – матрешка. В коробке конверт. В конверте – ключ, который открывает коробочку с еще одной коробочкой внутри, в которой лежит еще одна коробочка, в которой спрятан пакет, завернутый в коричневую бумагу. Возможно, битком набитый сотенными купюрами. – Она взяла у меня пакет и взвесила на руке. – Нет, больше похоже на фотоальбом.
– Если это окажется наследством в пачках сотенных бумажек, я разделю его пополам с тобой.
– Я бы довольствовалась хорошим завтраком. Давай положим твое сокровище в мою машину. Я оставила ее на той стороне улице.
Лори спрятала пакет под задним сиденьем «монтаньяра».
– Отличная машина, – похвалил я. – Тебе на ней вполне можно возить охотников на львов по африканским степям.
– Подобными вещами занимался мой отец, но я – увольте. Стюарт решил, что провинциальной мамаше именно такая машина под стать, вот я ее и получила. – Лори взяла меня под руку. – Пойдем навестим Хью. Он будет жутко заинтригован.
– Что же это все-таки за тип – Хью Ковентри?
– Ну… Для начала его краткая биография. – Она вздернула подбородок. – Хью Ковентри, родом из Новой Англии, получил диплом по историческим наукам в Йеле, следом – аспирантура на Северо-Западе. Когда он открыл для себя, что большинство докторов философии ездят на такси, он перевелся на библиотечное дело.
– Странное решение, – сказал я.
– Ты так думаешь? Хью обожает библиотеки. Тема его магистерской диссертации появилась после лета, которое он провел среди записей церковноприходской книги семейной церкви в Марблхеде, Массачусетс Он компьютерный гений, любит работать по ночам и выходным и никогда ни на кого не сердится. С того самого момента, как он заступил на должность, эджертонская библиотека работает, как швейцарские часы. Хью Ковентри почти святой!
Как-то раз, рассказала Лори, Ковентри отправился из библиотеки по Грув-стрит в мэрию, а потом – в городской архив, чтобы поинтересоваться, не нужен ли им добровольный помощник – на общественных началах. Архив раскрыл ему горячие официальные объятия: добро пожаловать, мистер Ковентри. Не позднее чем через год менеджеры буквально каждого отделения в здании архива уже были не в состоянии обойтись без помощи Хью Ковентри. На другой год его волонтерства консультации с командой мэра привели к тому, что его честь открыл Хью постоянный доступ к сведениям о результатах голосования, количестве арестованных, осужденных и отбывающих наказание по конкретным обвинениям, статистике по социальному обеспечению и многим другим вопросам, находящимся в ведении властных структур. Впоследствии Ковентри получил доступ во все помещения архива.
Два года назад, когда по случаю грядущего стопятидесятилетия Эджертона готовилось празднование, новые сопредседатели юбилейного комитета Стюарт Хэтч и Гринвилл Милтон попросили у Ковентри помощи в подготовке экспозиции по истории города. Работа соответствовала его интересу к местной истории, взывала к его организаторским талантам, ну и конечно, давала ему еще большие возможности вписать свою личность в анналы его приемного города. Лори познакомилась с ним, когда Рэчел Милтон ввела ее в комитет, которому Рэчел отдавала по три неполных дня в неделю. Так продолжалось до тех пор, пока Лори не пришлось покинуть комитет в связи с разводом.
– Я бы все равно не осталась – Рэчел просто замучила меня, каждый раз встречая с распятиями и связками чеснока. Ты еще не видел Городской площади? Она очень мила, по-моему.
Взявшись за руки, мы перешли улицу неподалеку от Управления полиции. Площадь с фонтаном была от нас слева. На одной из скамеек бродяга с длинными золотисто-рыжими волосами лежал, завернувшись в рваную шинель, рядом с гитарным футляром. Полдюжины полицейских стояли, курили и болтали на тротуаре.
– В точности такую же картину я наблюдал сегодня утром, когда выходил из управления.
Полицейские прекратили разговаривать и посмотрели на нас так, как могут смотреть только копы.
– Ты был в полиции? – удивилась она. – Зачем?
Мой рассказ об аресте за убийство очень напоминал описание экскурсии учеников начальной школы в Управление полиции в сопровождении Дяденьки Полицейского.
– Как долго тебя продержали? – спросила Лори.
– Пару часов.
Когда до ближайшего полицейского оставалась пара ярдов, Лори обратила внимание на каменные выражения их физиономий. Она бросила ответный взгляд, и они расступились и отвернулись. Когда еще шесть футов тротуара осталось позади, Лори процедила: «Уроды».
– Они просто не воспринимают рядом с тобой такого, как я.
– Ну и черт с ними! Они понятия не имеют, кто ты. – Лори покачала головой. – Выходит, все дело в ошибочном опознании?
– Совершенно верно.
– А те, что на тебя напали, они это знают или все еще хотят найти тебя?
Я сказал, что, если избежать Стэджерса и его приятелей, все будет хорошо, рассказал о переезде и дал новый адрес.
– Твоя жизнь полна приключений, – сказала она, отпустила мою руку и вспорхнула по ступенькам с легкостью балерины.
Мы прошли сквозь анфиладу колонн. Потянув на себя, Лори открыла огромную дверь из бронированного стекла и повела меня за собой в тускло освещенный вестибюль с мраморным полом, размером с каток. Пустой стол дежурного стоял на полпути к центру. Не было света за окнами рифленого стекла с табличками «Секретарь округа» и «Представитель государственного технадзора за строительством». В самом дальнем конце вестибюля две мраморные лестницы, изгибаясь, уходили вверх.
– Странно – двери открыты… – удивился я.
– По субботам они не закрывают, чтобы не нанимать вахтера. Вопрос в другом – где нам искать полезного мистера Ковентри? Пойдем наверх.
Звуки моих шагов были такими звонкими, словно ноги были обуты в туфли для чечетки. Мгновенно всплыл в памяти мой бег по узким улочкам Хэтчтауна, а следом – запах лаванды. Мы дошли до конца коридора второго этажа и увидели единственную дверь, освещенную изнутри золотистым светом.
Я рассказал ей о ключе в конверте и о банковской ячейке.
– Это как русская кукла – матрешка. В коробке конверт. В конверте – ключ, который открывает коробочку с еще одной коробочкой внутри, в которой лежит еще одна коробочка, в которой спрятан пакет, завернутый в коричневую бумагу. Возможно, битком набитый сотенными купюрами. – Она взяла у меня пакет и взвесила на руке. – Нет, больше похоже на фотоальбом.
– Если это окажется наследством в пачках сотенных бумажек, я разделю его пополам с тобой.
– Я бы довольствовалась хорошим завтраком. Давай положим твое сокровище в мою машину. Я оставила ее на той стороне улице.
Лори спрятала пакет под задним сиденьем «монтаньяра».
– Отличная машина, – похвалил я. – Тебе на ней вполне можно возить охотников на львов по африканским степям.
– Подобными вещами занимался мой отец, но я – увольте. Стюарт решил, что провинциальной мамаше именно такая машина под стать, вот я ее и получила. – Лори взяла меня под руку. – Пойдем навестим Хью. Он будет жутко заинтригован.
– Что же это все-таки за тип – Хью Ковентри?
– Ну… Для начала его краткая биография. – Она вздернула подбородок. – Хью Ковентри, родом из Новой Англии, получил диплом по историческим наукам в Йеле, следом – аспирантура на Северо-Западе. Когда он открыл для себя, что большинство докторов философии ездят на такси, он перевелся на библиотечное дело.
– Странное решение, – сказал я.
– Ты так думаешь? Хью обожает библиотеки. Тема его магистерской диссертации появилась после лета, которое он провел среди записей церковноприходской книги семейной церкви в Марблхеде, Массачусетс Он компьютерный гений, любит работать по ночам и выходным и никогда ни на кого не сердится. С того самого момента, как он заступил на должность, эджертонская библиотека работает, как швейцарские часы. Хью Ковентри почти святой!
Как-то раз, рассказала Лори, Ковентри отправился из библиотеки по Грув-стрит в мэрию, а потом – в городской архив, чтобы поинтересоваться, не нужен ли им добровольный помощник – на общественных началах. Архив раскрыл ему горячие официальные объятия: добро пожаловать, мистер Ковентри. Не позднее чем через год менеджеры буквально каждого отделения в здании архива уже были не в состоянии обойтись без помощи Хью Ковентри. На другой год его волонтерства консультации с командой мэра привели к тому, что его честь открыл Хью постоянный доступ к сведениям о результатах голосования, количестве арестованных, осужденных и отбывающих наказание по конкретным обвинениям, статистике по социальному обеспечению и многим другим вопросам, находящимся в ведении властных структур. Впоследствии Ковентри получил доступ во все помещения архива.
Два года назад, когда по случаю грядущего стопятидесятилетия Эджертона готовилось празднование, новые сопредседатели юбилейного комитета Стюарт Хэтч и Гринвилл Милтон попросили у Ковентри помощи в подготовке экспозиции по истории города. Работа соответствовала его интересу к местной истории, взывала к его организаторским талантам, ну и конечно, давала ему еще большие возможности вписать свою личность в анналы его приемного города. Лори познакомилась с ним, когда Рэчел Милтон ввела ее в комитет, которому Рэчел отдавала по три неполных дня в неделю. Так продолжалось до тех пор, пока Лори не пришлось покинуть комитет в связи с разводом.
– Я бы все равно не осталась – Рэчел просто замучила меня, каждый раз встречая с распятиями и связками чеснока. Ты еще не видел Городской площади? Она очень мила, по-моему.
Взявшись за руки, мы перешли улицу неподалеку от Управления полиции. Площадь с фонтаном была от нас слева. На одной из скамеек бродяга с длинными золотисто-рыжими волосами лежал, завернувшись в рваную шинель, рядом с гитарным футляром. Полдюжины полицейских стояли, курили и болтали на тротуаре.
– В точности такую же картину я наблюдал сегодня утром, когда выходил из управления.
Полицейские прекратили разговаривать и посмотрели на нас так, как могут смотреть только копы.
– Ты был в полиции? – удивилась она. – Зачем?
Мой рассказ об аресте за убийство очень напоминал описание экскурсии учеников начальной школы в Управление полиции в сопровождении Дяденьки Полицейского.
– Как долго тебя продержали? – спросила Лори.
– Пару часов.
Когда до ближайшего полицейского оставалась пара ярдов, Лори обратила внимание на каменные выражения их физиономий. Она бросила ответный взгляд, и они расступились и отвернулись. Когда еще шесть футов тротуара осталось позади, Лори процедила: «Уроды».
– Они просто не воспринимают рядом с тобой такого, как я.
– Ну и черт с ними! Они понятия не имеют, кто ты. – Лори покачала головой. – Выходит, все дело в ошибочном опознании?
– Совершенно верно.
– А те, что на тебя напали, они это знают или все еще хотят найти тебя?
Я сказал, что, если избежать Стэджерса и его приятелей, все будет хорошо, рассказал о переезде и дал новый адрес.
– Твоя жизнь полна приключений, – сказала она, отпустила мою руку и вспорхнула по ступенькам с легкостью балерины.
Мы прошли сквозь анфиладу колонн. Потянув на себя, Лори открыла огромную дверь из бронированного стекла и повела меня за собой в тускло освещенный вестибюль с мраморным полом, размером с каток. Пустой стол дежурного стоял на полпути к центру. Не было света за окнами рифленого стекла с табличками «Секретарь округа» и «Представитель государственного технадзора за строительством». В самом дальнем конце вестибюля две мраморные лестницы, изгибаясь, уходили вверх.
– Странно – двери открыты… – удивился я.
– По субботам они не закрывают, чтобы не нанимать вахтера. Вопрос в другом – где нам искать полезного мистера Ковентри? Пойдем наверх.
Звуки моих шагов были такими звонкими, словно ноги были обуты в туфли для чечетки. Мгновенно всплыл в памяти мой бег по узким улочкам Хэтчтауна, а следом – запах лаванды. Мы дошли до конца коридора второго этажа и увидели единственную дверь, освещенную изнутри золотистым светом.