Страница:
Ковентри снова скрылся за шкафами и вернулся с подшивкой гроссбухов высотой в два фута и шириной в ярд.
– Раритет… – Он бухнул подшивку на конторку, развернул так, чтобы нам обоим было удобно рассматривать страницы, и раскрыл ее. Нарисованная от руки схема четырех-пяти улиц, разделенных вдоль границ собственности, занимала правую страницу. На левой же были записи продаж зданий и земельных участков с присвоенными им номерами, перенесенными на карту.
– Великолепный памятник материальной культуры! – воскликнул Ковентри. – Рука не поднимется заменить этот шедевр записями в компьютерной базе данных.
Я спросил его, как отыскать Бакстон-плейс в этом великолепном памятнике.
– Если повезет, мы найдем алфавитный указатель. – Он открыл последние страницы. – Ох, все-таки его творцами были великие люди. Так, Бакстон-плейс… – Его палец заскользил вниз по колонке рукописного текста, затем перескочил на вторую страницу. – Есть! – Ковентри сощурился и ткнул пальцем в крошечный проулок. – Тупичок. Что там могло быть? В те времена, по обыкновению, – конюшня. И, скорее всего, парочка домов для конюхов и их помощников. Так, теперь взглянем на список владельцев земельных участков за номерами 60448 и 60449.
Он пробежал глазами список на титульном листе.
– Вот, 60448, – сказал Ковентри. – Первоначально принадлежал «Ярмарке братьев Хэтч», во всяком случае в тысяча восемьсот восемьдесят втором. И как вам это нравится? – Он начал смеяться. – В тысяча девятьсот втором году был продан Просперу Хайтауэру, М. Д.
Я поднял глаза на него.
– Хайтауэр. Доктор-торговец снадобьями, помните? Так, что дальше… Приобретен эджертонской городской общиной в девятьсот двадцать втором. В девятьсот пятидесятом продан Чарльзу Декстеру Варду. А как насчет его соседа? Участок 60449. «Ярмарка братьев Хэтч». В девятьсот третьем куплен Коулмэном Дрирсом. Невероятно! Это ж наш подпольный акушер. Они жили бок о бок! Догадываюсь почему – Бакстон-плейс ведь был тупиком, а не улочкой. Никаких тебе любопытных соседей, разглядывающих приходящих-уходящих пациентов. Что же было дальше, когда не стало Дрирса? Приобретен городской общиной в тысяча девятьсот двадцать четвертом, продан Уилбору Уотли в тысяча девятьсот пятидесятом. – Ковентри резко выпрямился. – Помните, мы только что говорили о Г. Ф. Лавкрафте?
Я кивнул.
Ковентри хихикнул и покачал головой, словно не веря своим глазам.
– Что такое?
– Лавкрафт написал рассказ под названием «История Чарльза Декстера Варда», а Уилбур Уотли – действующее лицо «Ужаса в Данвиче», одного из его рассказов. Здорово, просто здорово! Надо будет отметить этот день в своем календаре. Ни разу еще за все время работы в мэрии я не наталкивался на литературную аллюзию.
– Вас не затруднит посмотреть кое-что еще?
– После всего этого? Ну конечно нет!
Я назвал ему адрес пансионата на Честер-стрит. Менее чем через минуту Ковентри вернулся с манильским конвертом[46].
– Что вы хотели бы узнать?
– Кто настоящий владелец.
Ковентри вытянул последний лист из конверта и пустил его по столу конторки ко мне. Дом Хелен Джанетт был приобретен компанией, расположенной на Лэньярд-стрит, в августе шестьдесят седьмого.
– «Т. К. Холдинговая компания». Вам это что-нибудь говорит?
– Говорит. То, что мне следовало бы понять самому, – ответил я.
Тоби приобрел меблированные комнаты за месяц до того, как должна была выйти на свободу Хэйзел Янски. По нынешним меркам, двадцать семь тысяч долларов была не бог весть какая сумма с оплатой в рассрочку, однако и двадцать шесть лет спустя она все еще казалась впечатляющим подарком.
Огромная дверь закрылась за моей спиной. Спускаясь по длинным ступеням, я остановился взглянуть через Грейс-стрит на площадь. Старушка крошила хлеб суетящимся у ее ног голубям. Золотоволосый изгой, которого мне приходилось уже встречать, качался вперед-назад, склонившись над гитарой. За фонтаном, прислонившись к стволу клена, замерла элегантная мужская фигура. В свободно опущенной вдоль тела руке – прямоугольный портфель.
Дыхание у меня перехватило. Мужчина на той стороне площади был Робертом. Несмотря на то что тень клена укрывала его лицо, я знал: он улыбался мне. Роберт оттолкнулся от дерева и вышел на солнечный свет, чуть покачивая портфелем.
72
Часть 5
73
74
75
76
– Раритет… – Он бухнул подшивку на конторку, развернул так, чтобы нам обоим было удобно рассматривать страницы, и раскрыл ее. Нарисованная от руки схема четырех-пяти улиц, разделенных вдоль границ собственности, занимала правую страницу. На левой же были записи продаж зданий и земельных участков с присвоенными им номерами, перенесенными на карту.
– Великолепный памятник материальной культуры! – воскликнул Ковентри. – Рука не поднимется заменить этот шедевр записями в компьютерной базе данных.
Я спросил его, как отыскать Бакстон-плейс в этом великолепном памятнике.
– Если повезет, мы найдем алфавитный указатель. – Он открыл последние страницы. – Ох, все-таки его творцами были великие люди. Так, Бакстон-плейс… – Его палец заскользил вниз по колонке рукописного текста, затем перескочил на вторую страницу. – Есть! – Ковентри сощурился и ткнул пальцем в крошечный проулок. – Тупичок. Что там могло быть? В те времена, по обыкновению, – конюшня. И, скорее всего, парочка домов для конюхов и их помощников. Так, теперь взглянем на список владельцев земельных участков за номерами 60448 и 60449.
Он пробежал глазами список на титульном листе.
– Вот, 60448, – сказал Ковентри. – Первоначально принадлежал «Ярмарке братьев Хэтч», во всяком случае в тысяча восемьсот восемьдесят втором. И как вам это нравится? – Он начал смеяться. – В тысяча девятьсот втором году был продан Просперу Хайтауэру, М. Д.
Я поднял глаза на него.
– Хайтауэр. Доктор-торговец снадобьями, помните? Так, что дальше… Приобретен эджертонской городской общиной в девятьсот двадцать втором. В девятьсот пятидесятом продан Чарльзу Декстеру Варду. А как насчет его соседа? Участок 60449. «Ярмарка братьев Хэтч». В девятьсот третьем куплен Коулмэном Дрирсом. Невероятно! Это ж наш подпольный акушер. Они жили бок о бок! Догадываюсь почему – Бакстон-плейс ведь был тупиком, а не улочкой. Никаких тебе любопытных соседей, разглядывающих приходящих-уходящих пациентов. Что же было дальше, когда не стало Дрирса? Приобретен городской общиной в тысяча девятьсот двадцать четвертом, продан Уилбору Уотли в тысяча девятьсот пятидесятом. – Ковентри резко выпрямился. – Помните, мы только что говорили о Г. Ф. Лавкрафте?
Я кивнул.
Ковентри хихикнул и покачал головой, словно не веря своим глазам.
– Что такое?
– Лавкрафт написал рассказ под названием «История Чарльза Декстера Варда», а Уилбур Уотли – действующее лицо «Ужаса в Данвиче», одного из его рассказов. Здорово, просто здорово! Надо будет отметить этот день в своем календаре. Ни разу еще за все время работы в мэрии я не наталкивался на литературную аллюзию.
– Вас не затруднит посмотреть кое-что еще?
– После всего этого? Ну конечно нет!
Я назвал ему адрес пансионата на Честер-стрит. Менее чем через минуту Ковентри вернулся с манильским конвертом[46].
– Что вы хотели бы узнать?
– Кто настоящий владелец.
Ковентри вытянул последний лист из конверта и пустил его по столу конторки ко мне. Дом Хелен Джанетт был приобретен компанией, расположенной на Лэньярд-стрит, в августе шестьдесят седьмого.
– «Т. К. Холдинговая компания». Вам это что-нибудь говорит?
– Говорит. То, что мне следовало бы понять самому, – ответил я.
Тоби приобрел меблированные комнаты за месяц до того, как должна была выйти на свободу Хэйзел Янски. По нынешним меркам, двадцать семь тысяч долларов была не бог весть какая сумма с оплатой в рассрочку, однако и двадцать шесть лет спустя она все еще казалась впечатляющим подарком.
Огромная дверь закрылась за моей спиной. Спускаясь по длинным ступеням, я остановился взглянуть через Грейс-стрит на площадь. Старушка крошила хлеб суетящимся у ее ног голубям. Золотоволосый изгой, которого мне приходилось уже встречать, качался вперед-назад, склонившись над гитарой. За фонтаном, прислонившись к стволу клена, замерла элегантная мужская фигура. В свободно опущенной вдоль тела руке – прямоугольный портфель.
Дыхание у меня перехватило. Мужчина на той стороне площади был Робертом. Несмотря на то что тень клена укрывала его лицо, я знал: он улыбался мне. Роберт оттолкнулся от дерева и вышел на солнечный свет, чуть покачивая портфелем.
72
Я побежал по ступеням, через тротуар и далее – на проезжую часть, едва обращая внимание на машины. Заверещали гудки, завизжали тормоза. Я добрался до разделительной линии невредимым и увернулся от идущего на юг потока транспорта, затем прыгнул на тротуар и бросился по длинной дорожке, ведущей к фонтану. Устроившие междоусобицу над хлебными крошками голуби сыпанули в стороны при моем приближении. Золотоволосый бродяга съежился, прижав к груди гитару. Я посмотрел на пожилую пару на другой стороне площади и в группе пешеходов, поджидавших зеленого света на перекрестке в конце квартала, заметил голову и плечи Роберта.
Когда группа двинулась вперед, Роберт на несколько шагов отстал от всех. Его блейзер и джинсы были точной копией моих. Бродяга взял несколько аккордов, и я узнал песню, которую он начал: «Keys to the Highway» – одна из музыкальных заставок Гридвелла. Он варьировал мелодию и растягивал ноты, и, приблизившись футов на шесть, я оторвал взгляд от Роберта и глянул на музыканта. С разбитого, сильно расцарапанного лица на меня с веселой осведомленностью смотрели ярко-зеленые глаза. Испытав ощущение, будто со всего маху налетел на силовое поле, я едва не споткнулся.
Гридвелл притягивал мой взгляд до тех пор, пока я не миновал его. В последующие мгновения, набирая скорость и удаляясь от площади, я чувствовал, как он смотрит мне в спину.
Роберт прошел половину следующего, квартала, когда я обогнул фонтан и направился по дорожке к восточной части Городской площади. Он двигался быстрым, легким шагом. Дойдя до конца дорожки, я увидел, как он свернул за угол направо. Я бросился вперед. Роберт сознательно приглашал меня следовать за ним, но я не верил, что выдержки ему хватит надолго.
Пробежав два квартала, я повернул направо. Пола голубого блейзера и сумка карамельного цвета мелькнули и исчезли за углом дома впереди.
Похоже, Роберт направлялся в сторону Торговой. Я мог запросто опередить его на пути туда, рванув с места, где сейчас стоял, однако мне пришло в голову, что он, возможно, показывает мне путь к какому-то другому месту. Сделав два глубоких вздоха, я добежал до конца улицы, миновал перекресток и выскочил на Гринвилл-стрит. Блейзер и элегантная сумка сворачивали налево на Торговую.
– Черт бы тебя побрал, – прошипел я и припустил по Гринвилл. Сквозь зеркальное окно пиццерии я заметил Хелен Джанетт, склонившуюся над столом. Она что-то выговаривала Тоби Крафту и грозила ему пальцем. Я прибавил шагу и выбрался на Торговую.
В тридцати ярдах впереди и совсем невдалеке от входа в отель «Мерчантс» на тротуаре стоял Роберт и глядел прямо на меня. А потом исчез. Я пошел вперед по тротуару. Когда я добрался до того места, где он только что стоял, вращающаяся дверь отеля выпустила бледного как мел старикашку. Швейцар, бывший свидетелем моего столкновения с Гринвиллом Милтоном, проводил своего подопечного и помог забраться на заднее сиденье поджидавшей машины, кивнул мне и широким жестом указал на вход. Получив указание, что надо делать, я вошел в вестибюль. Симпатичная дежурная улыбнулась мне из-за конторки. Я улыбнулся ей в ответ. Благодаря Роберту я, похоже, становлюсь постоянным клиентом. Наверху, в самом конце лестницы, в правой части вестибюля на незанятом подиуме Винсента над затемненными пространствами «Лё Мадригаля» стоял охранник. Я повернулся к мраморным ступеням лестницы в левой части вестибюля. Сверху, из бельэтажа, выглянул Роберт, бросил взгляд на меня и скрылся вновь.
Я поднялся по лестнице и вошел в мужской туалет. Прислоняясь спиной к одной из раковин и обеими руками сжимая сумку, там стоял Роберт. Зеркало за его спиной отражало только ряд писсуаров и кафель стены.
Роберт широко улыбался:
– Ну, наконец-то.
Когда группа двинулась вперед, Роберт на несколько шагов отстал от всех. Его блейзер и джинсы были точной копией моих. Бродяга взял несколько аккордов, и я узнал песню, которую он начал: «Keys to the Highway» – одна из музыкальных заставок Гридвелла. Он варьировал мелодию и растягивал ноты, и, приблизившись футов на шесть, я оторвал взгляд от Роберта и глянул на музыканта. С разбитого, сильно расцарапанного лица на меня с веселой осведомленностью смотрели ярко-зеленые глаза. Испытав ощущение, будто со всего маху налетел на силовое поле, я едва не споткнулся.
Гридвелл притягивал мой взгляд до тех пор, пока я не миновал его. В последующие мгновения, набирая скорость и удаляясь от площади, я чувствовал, как он смотрит мне в спину.
Роберт прошел половину следующего, квартала, когда я обогнул фонтан и направился по дорожке к восточной части Городской площади. Он двигался быстрым, легким шагом. Дойдя до конца дорожки, я увидел, как он свернул за угол направо. Я бросился вперед. Роберт сознательно приглашал меня следовать за ним, но я не верил, что выдержки ему хватит надолго.
Пробежав два квартала, я повернул направо. Пола голубого блейзера и сумка карамельного цвета мелькнули и исчезли за углом дома впереди.
Похоже, Роберт направлялся в сторону Торговой. Я мог запросто опередить его на пути туда, рванув с места, где сейчас стоял, однако мне пришло в голову, что он, возможно, показывает мне путь к какому-то другому месту. Сделав два глубоких вздоха, я добежал до конца улицы, миновал перекресток и выскочил на Гринвилл-стрит. Блейзер и элегантная сумка сворачивали налево на Торговую.
– Черт бы тебя побрал, – прошипел я и припустил по Гринвилл. Сквозь зеркальное окно пиццерии я заметил Хелен Джанетт, склонившуюся над столом. Она что-то выговаривала Тоби Крафту и грозила ему пальцем. Я прибавил шагу и выбрался на Торговую.
В тридцати ярдах впереди и совсем невдалеке от входа в отель «Мерчантс» на тротуаре стоял Роберт и глядел прямо на меня. А потом исчез. Я пошел вперед по тротуару. Когда я добрался до того места, где он только что стоял, вращающаяся дверь отеля выпустила бледного как мел старикашку. Швейцар, бывший свидетелем моего столкновения с Гринвиллом Милтоном, проводил своего подопечного и помог забраться на заднее сиденье поджидавшей машины, кивнул мне и широким жестом указал на вход. Получив указание, что надо делать, я вошел в вестибюль. Симпатичная дежурная улыбнулась мне из-за конторки. Я улыбнулся ей в ответ. Благодаря Роберту я, похоже, становлюсь постоянным клиентом. Наверху, в самом конце лестницы, в правой части вестибюля на незанятом подиуме Винсента над затемненными пространствами «Лё Мадригаля» стоял охранник. Я повернулся к мраморным ступеням лестницы в левой части вестибюля. Сверху, из бельэтажа, выглянул Роберт, бросил взгляд на меня и скрылся вновь.
Я поднялся по лестнице и вошел в мужской туалет. Прислоняясь спиной к одной из раковин и обеими руками сжимая сумку, там стоял Роберт. Зеркало за его спиной отражало только ряд писсуаров и кафель стены.
Роберт широко улыбался:
– Ну, наконец-то.
Часть 5
КАК Я НАУЧИЛСЯ ПОГЛОЩАТЬ ВРЕМЯ
73
С тех пор всякий раз, когда рядом со мной был Роберт, я по-разному видел наше сходство, но всякий раз меня поражало, насколько мы разные. Я не понимал, как нас с ним можно спутать: несмотря на внешнее подобие, жестокость, впечатавшаяся в каждую черточку лица брата, стирала всякую схожесть. И то, что зеркала не всегда отражают его, мне казалось очень даже правильным – им вообще не следовало бы этого делать.
И тут я перевел взгляд на зеркало и увидел в нем отражение затылка Роберта. Словно он набрался материальности за мой счет. Когда я вновь взглянул на лицо брата, я увидел, что оно было точной копией моего.
– Ты кто, черт тебя возьми? – спросил я.
– Будто не знаешь. – Роберт протянул мне сумку. – Поднимись в пятьсот пятьдесят четвертый и отдай это Эшли. Она будет так благодарна, что тут же начнет срывать с тебя одежду.
– Что там? – Уже начав спрашивать, я знал ответ.
– Не будь идиотом. – Он сунул сумку мне в руки. – Сегодня утром некто, отказавшийся назвать свое имя, позвонил в «Медную голову» и сообщил, что ему известно о том, что ты ужинал с Эшли и Лори Хэтч в прошлую пятницу. Он предположил, что тебе, возможно, захочется помочь в деле против Стюарта Хэтча. Эти документы дадут Эшли все, что ей требуется для проведения успешного расследования. Хэтч понятия не имеет, что документы пропали.
– Ага, значит, это ты вломился в «Дом Кобдена». – Роберт в ответ пожал плечами. – Хэтч наверняка проверил, на месте ли документы. Почему ж ты решил, что он не знает о пропаже?
– Да потому что после налета никакой пропажи еще не было. Я вернулся в «Дом Кобдена» прошлой ночью. К тому времени, когда Стюарту захочется еще раз проверить, они уже будут на месте. Скажи Эшли, чтоб сняла копии и вернула оригиналы.
– И каким же образом этот некто неизвестный заполучил их?
– Да влез в дом, каким же еще? У этого парня с давних пор зуб на Хэтча. В процессе разгрома офиса он наткнулся на эти бумаги. Велел тебе отправляться на Городскую площадь, там сесть на скамейку, ты пошел туда, нашел сумку и теперь несешь ей. Вот и сказке конец. – Оттолкнувшись от раковины, Роберт направился к выходу, затем повернулся ко мне. – Очень кстати тебя вытурили из этого пансионата.
Он сделал шаг назад и прошел сквозь дверь. В буквальном смысле слова. Не открывая двери мужского туалета, Роберт прошел сквозь нее, продолжая улыбаться, в то время как его тело таяло на белой деревянной панели, и, как Чеширский кот, исчез из виду.
И тут я перевел взгляд на зеркало и увидел в нем отражение затылка Роберта. Словно он набрался материальности за мой счет. Когда я вновь взглянул на лицо брата, я увидел, что оно было точной копией моего.
– Ты кто, черт тебя возьми? – спросил я.
– Будто не знаешь. – Роберт протянул мне сумку. – Поднимись в пятьсот пятьдесят четвертый и отдай это Эшли. Она будет так благодарна, что тут же начнет срывать с тебя одежду.
– Что там? – Уже начав спрашивать, я знал ответ.
– Не будь идиотом. – Он сунул сумку мне в руки. – Сегодня утром некто, отказавшийся назвать свое имя, позвонил в «Медную голову» и сообщил, что ему известно о том, что ты ужинал с Эшли и Лори Хэтч в прошлую пятницу. Он предположил, что тебе, возможно, захочется помочь в деле против Стюарта Хэтча. Эти документы дадут Эшли все, что ей требуется для проведения успешного расследования. Хэтч понятия не имеет, что документы пропали.
– Ага, значит, это ты вломился в «Дом Кобдена». – Роберт в ответ пожал плечами. – Хэтч наверняка проверил, на месте ли документы. Почему ж ты решил, что он не знает о пропаже?
– Да потому что после налета никакой пропажи еще не было. Я вернулся в «Дом Кобдена» прошлой ночью. К тому времени, когда Стюарту захочется еще раз проверить, они уже будут на месте. Скажи Эшли, чтоб сняла копии и вернула оригиналы.
– И каким же образом этот некто неизвестный заполучил их?
– Да влез в дом, каким же еще? У этого парня с давних пор зуб на Хэтча. В процессе разгрома офиса он наткнулся на эти бумаги. Велел тебе отправляться на Городскую площадь, там сесть на скамейку, ты пошел туда, нашел сумку и теперь несешь ей. Вот и сказке конец. – Оттолкнувшись от раковины, Роберт направился к выходу, затем повернулся ко мне. – Очень кстати тебя вытурили из этого пансионата.
Он сделал шаг назад и прошел сквозь дверь. В буквальном смысле слова. Не открывая двери мужского туалета, Роберт прошел сквозь нее, продолжая улыбаться, в то время как его тело таяло на белой деревянной панели, и, как Чеширский кот, исчез из виду.
74
Я заперся в кабинке и открыл сумку. Она была наполнена пухлыми конвертами: балансовые отчеты банка на Виргинских островах; документы о регистрации компаний под названиями «Глиттермакс Инк.», «Игл Пропертиз» и «Дельта Мад Холдинге»; акты о передаче зданий в Луисвилле и Цинциннати; письма из адвокатских фирм. Я просмотрел партнерские соглашения, подписанные Хэтчем и Гринвиллом Милтоном. Две стопки компьютерных дисков были засунуты в боковые кармашки.
Эшли обвила меня руками и звонко поцеловала.
– Непредсказуемый Нэд Данстэн. Что в этой симпатичной сумочке?
Я положил сумку на стол и сел лицом к Эшли:
– Тебе виднее.
Эшли кокетливо закусила зубками нижнюю губу.
– Интересный ответ. – Пара секунд молчания. – Как насчет ланча?
– Интересный вопрос, – сказал я.
– Я заказала в номер пару клубных сэндвичей. А как насчет бутылочки «Пино Гриньо», которое так тебе понравилось?
– О доброе старое «Пино Гриньо», – сказал я.
Она сделала заказ по телефону, затем села, раскрыла сумку, заглянула внутрь. И подняла на меня глаза. Я пожал плечами. Эшли вытащила одну из папок и бегло просмотрела содержимое. Хмурая сосредоточенность ее лица растаяла, преобразившись в выражение изумления. Эшли просмотрела следующую папку:
– Где ты взял все это?
Я поведал ей сказку о человеке, который оставил документы на скамейке на Городской площади.
– Он хочет, чтобы ты сняла копии. Похоже, он собирается вернуть оригиналы туда, где взял.
– Ты видел его?
– Нет. Если этот парень может запросто вломиться в «Дом Кобдена», от него надо держаться подальше.
– Этот парень сделал гораздо больше, чем вломился. – Эшли просматривала следующую пачку документов. – Он нашел тайник с секретными документами Стюарта. Можешь представить, как надежно он был спрятан?
– Они тебе пригодятся?
– Пригодятся? Да это же бомба! Хэтч разместил фиктивные компании за границей, прикупил кучку ночных клубов и снимал жирнющие сливки! Наличные он отправлял в банки на Виргинских островах и отмывал их посредством фиктивных компаний, в виде ссуд. – Она вытащила диски. – А здесь, наверное, все заключенные им сделки до единой. Каждый жулик делает когда-то фатальную ошибку, но Стюарт – просто образцовый чудак. Понимаешь, что это все значит?
– Объясни.
– Нет на земле уголка, где я бы проиграла это дело. И я бы с удовольствием использовала эти материалы в суде, однако не буду – нет нужды. Как только мы заденем вторичные структуры, Стюарт будет раздавлен, а с ним и Милтон. – Выражение ее глаз изменилось. – Это Лори Хэтч тебе устроила документы?
– Нет. Не она.
Эшли откинулась на спинку кресла:
– А я ведь едва не отправилась домой с пустыми руками. Босс встретил бы меня сочувственно и снисходительно. Коллеги бы маскировали свое счастье от того, как я облажалась, а я бы следующие года два болталась, как дерьмо в проруби, занимаясь грошовыми делами. Ну а теперь босс навесит мне на грудь золотую медаль, а второму помощнику прокурора придется делать вид, что он вне себя от радости.
– А тебе удастся объяснить…
– Как я раздобыла этот материал? Приобщу к делу нашего старого доброго друга, анонимного информатора.
Эшли продолжала болтать о своем расследовании до тех пор, пока не пришел официант. Когда он выкрутил пробку из бутылки с вином и удалился, она вгрызлась в свой сэндвич, как портовый грузчик:
– Господи, все прошло так гладко, словно было спланировано.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал я.
– А еще должна тебе сказать, Нэд, – когда ты в таком настроении, какое у тебя было в пятницу вечером, ты просто подарок для женщин.
Я сполз в своем кресле, и она покраснела.
– Давай спустимся в бизнес-центр и отксерим все это.
Эшли обвила меня руками и звонко поцеловала.
– Непредсказуемый Нэд Данстэн. Что в этой симпатичной сумочке?
Я положил сумку на стол и сел лицом к Эшли:
– Тебе виднее.
Эшли кокетливо закусила зубками нижнюю губу.
– Интересный ответ. – Пара секунд молчания. – Как насчет ланча?
– Интересный вопрос, – сказал я.
– Я заказала в номер пару клубных сэндвичей. А как насчет бутылочки «Пино Гриньо», которое так тебе понравилось?
– О доброе старое «Пино Гриньо», – сказал я.
Она сделала заказ по телефону, затем села, раскрыла сумку, заглянула внутрь. И подняла на меня глаза. Я пожал плечами. Эшли вытащила одну из папок и бегло просмотрела содержимое. Хмурая сосредоточенность ее лица растаяла, преобразившись в выражение изумления. Эшли просмотрела следующую папку:
– Где ты взял все это?
Я поведал ей сказку о человеке, который оставил документы на скамейке на Городской площади.
– Он хочет, чтобы ты сняла копии. Похоже, он собирается вернуть оригиналы туда, где взял.
– Ты видел его?
– Нет. Если этот парень может запросто вломиться в «Дом Кобдена», от него надо держаться подальше.
– Этот парень сделал гораздо больше, чем вломился. – Эшли просматривала следующую пачку документов. – Он нашел тайник с секретными документами Стюарта. Можешь представить, как надежно он был спрятан?
– Они тебе пригодятся?
– Пригодятся? Да это же бомба! Хэтч разместил фиктивные компании за границей, прикупил кучку ночных клубов и снимал жирнющие сливки! Наличные он отправлял в банки на Виргинских островах и отмывал их посредством фиктивных компаний, в виде ссуд. – Она вытащила диски. – А здесь, наверное, все заключенные им сделки до единой. Каждый жулик делает когда-то фатальную ошибку, но Стюарт – просто образцовый чудак. Понимаешь, что это все значит?
– Объясни.
– Нет на земле уголка, где я бы проиграла это дело. И я бы с удовольствием использовала эти материалы в суде, однако не буду – нет нужды. Как только мы заденем вторичные структуры, Стюарт будет раздавлен, а с ним и Милтон. – Выражение ее глаз изменилось. – Это Лори Хэтч тебе устроила документы?
– Нет. Не она.
Эшли откинулась на спинку кресла:
– А я ведь едва не отправилась домой с пустыми руками. Босс встретил бы меня сочувственно и снисходительно. Коллеги бы маскировали свое счастье от того, как я облажалась, а я бы следующие года два болталась, как дерьмо в проруби, занимаясь грошовыми делами. Ну а теперь босс навесит мне на грудь золотую медаль, а второму помощнику прокурора придется делать вид, что он вне себя от радости.
– А тебе удастся объяснить…
– Как я раздобыла этот материал? Приобщу к делу нашего старого доброго друга, анонимного информатора.
Эшли продолжала болтать о своем расследовании до тех пор, пока не пришел официант. Когда он выкрутил пробку из бутылки с вином и удалился, она вгрызлась в свой сэндвич, как портовый грузчик:
– Господи, все прошло так гладко, словно было спланировано.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал я.
– А еще должна тебе сказать, Нэд, – когда ты в таком настроении, какое у тебя было в пятницу вечером, ты просто подарок для женщин.
Я сполз в своем кресле, и она покраснела.
– Давай спустимся в бизнес-центр и отксерим все это.
75
Когда мы вернулись в номер, мы посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, разделись. Позже Эшли рассказала мне о своем детстве в Лексингтоне, штат Кентукки, о своем браке с Майклом Эштоном, соблазнившим официантку из отеля, в котором они остановились во время медового месяца. Я ей рассказал кое-что о Стар, Филе и Лауре Грант и о том, чем я занимался с тех пор, как уехал из Напервилля.
– Почему ты оставил Мидлмонт?
– Душа больше была не в силах выносить математику и естественные науки.
– А разве не труднее было потом учиться программированию, чем интегральному исчислению, или как там его?
– Ну, да… Если разобраться, – кивнул я.
– Тебе нравится твоя работа?
– Больше всего, чем приходилось когда-либо заниматься, – ответил я. – Каждый раз, получая зарплату, поражаюсь.
– Деньги для тебя имеют большое значение?
– Нет, – сказал я. – Оттого и поражаюсь.
– У тебя есть близкие друзья?
– Более-менее близкие. А еще есть полублизкие, полудалекие и очень далекие, за исключением притворного товарищества. Как у всех.
– А как насчет подруг?
– Время от времени.
– А Лори Хэтч?
– А что Лори Хэтч?
– Ты жутко нравишься Лори. И по-моему, взаимно.
– Это немножко соответствует истине, – сказал я.
– И что ты собираешься с этим делать?
– А что, по-твоему, я должен делать?
Эшли ухватила мою руку и затрясла ее, как молодое деревце:
– Почему ты спрашиваешь меня? Приведись мне допрашивать Лори в суде в качестве свидетеля, мне, наверное, будет казаться, что я допрашиваю сфинкса. Однако, принимая во внимание то, что ты к ней неравнодушен, тебе надо дать себе передохнуть. Господи, неужели это говорю я?
– А ведь ты не любишь ее, – сказал я. – Или не доверяешь ей.
Уголки ее рта чуть загнулись кверху:
– Ты уже с ней переспал?
Я засомневался, удастся ли мне отмолчаться, дабы избежать обмана. Лгать Эшли я не хотел, да и она сразу же почувствует это по любой моей попытке уклониться от ответа. К тому моменту, когда я все это продумал, ответ был очевиден.
– Да, – сказал я.
– Так я и знала!
– Тогда зачем спросила?
– Знала, что это случится, но не знала, как скоро. Как ты думаешь, почему она позволила тебе это? Лори – вовсе не девка, стремящаяся извлечь выгоду таким способом, она… Слушай, давай сейчас не будем о Лори Хэтч? Мне жутко хочется еще на какое-то время сосредоточиться на Нэде Данстэне.
– Почему ты оставил Мидлмонт?
– Душа больше была не в силах выносить математику и естественные науки.
– А разве не труднее было потом учиться программированию, чем интегральному исчислению, или как там его?
– Ну, да… Если разобраться, – кивнул я.
– Тебе нравится твоя работа?
– Больше всего, чем приходилось когда-либо заниматься, – ответил я. – Каждый раз, получая зарплату, поражаюсь.
– Деньги для тебя имеют большое значение?
– Нет, – сказал я. – Оттого и поражаюсь.
– У тебя есть близкие друзья?
– Более-менее близкие. А еще есть полублизкие, полудалекие и очень далекие, за исключением притворного товарищества. Как у всех.
– А как насчет подруг?
– Время от времени.
– А Лори Хэтч?
– А что Лори Хэтч?
– Ты жутко нравишься Лори. И по-моему, взаимно.
– Это немножко соответствует истине, – сказал я.
– И что ты собираешься с этим делать?
– А что, по-твоему, я должен делать?
Эшли ухватила мою руку и затрясла ее, как молодое деревце:
– Почему ты спрашиваешь меня? Приведись мне допрашивать Лори в суде в качестве свидетеля, мне, наверное, будет казаться, что я допрашиваю сфинкса. Однако, принимая во внимание то, что ты к ней неравнодушен, тебе надо дать себе передохнуть. Господи, неужели это говорю я?
– А ведь ты не любишь ее, – сказал я. – Или не доверяешь ей.
Уголки ее рта чуть загнулись кверху:
– Ты уже с ней переспал?
Я засомневался, удастся ли мне отмолчаться, дабы избежать обмана. Лгать Эшли я не хотел, да и она сразу же почувствует это по любой моей попытке уклониться от ответа. К тому моменту, когда я все это продумал, ответ был очевиден.
– Да, – сказал я.
– Так я и знала!
– Тогда зачем спросила?
– Знала, что это случится, но не знала, как скоро. Как ты думаешь, почему она позволила тебе это? Лори – вовсе не девка, стремящаяся извлечь выгоду таким способом, она… Слушай, давай сейчас не будем о Лори Хэтч? Мне жутко хочется еще на какое-то время сосредоточиться на Нэде Данстэне.
76
Я проснулся примерно в половине второго ночи – слишком поздно как для визита к Тоби Крафту, так и для обзорной экскурсии в Бакстон-плейс. Осторожно обойдя тележку для обслуживания номеров, я прошел в душ. Затем оделся, сел рядом с Эшли и тихонько погладил ее спину – она проснулась.
– Кто был тот человек в маске? – спросила она. – Позвони мне завтра утром, хорошо?
Сумку я оставил в ее номере – здесь безопаснее, чем в «Медной голове», к тому же записи грешков Стюарта Хэтча должны быть припрятаны до того момента, когда Роберт заберет их. Идеальное для этого место пришло мне в голову, когда я смотрел на панель над дверью лифта, засветившуюся на букве «L».
Одинокая машина прошла мимо Мерчантс-парка Я вышел на пустынный проспект и увидел красное зарево над кварталами вдоль Ферримэн-роуд. Когда я проходил мимо центра парка, я почувствовал отчетливый запах дыма.
Вернувшись на Честер-стрит, я посмотрел на север. Серебристые дуги водяных струй окрашивались красным, падая на горящее здание. Небольшая кучка людей стояла позади шеренги пожарных машин. Тут до меня дошло, что пожар был в том самом квартале, где находился пансионат Хелен Джанетт, и я поспешил вперед.
Пламя било через окна фронтона обоих этажей пансионата. Столб темно-серого дыма валил от крыши. Хелен Джанетт в розовом купальном халате стояла, крепко прижав руки к груди, а голова мистера Тайта в фетровой шляпе возвышалась над ней, как башка истукана с острова Пасхи. Из-под брюк его пижамы нездорово белели голые ноги.
Мисс Рэдманн и мисс Шалли повисли на руках очарованного ими молодого пожарного. Рокси и Мунбим были в блестящих атласных комбинациях, неотличимых от их нарядов на вечеринке. Как и Фрэнк Тайт, девушки были босы, однако чувствовали себя, похоже, гораздо увереннее и спокойнее, чем он. Полицейские и пожарные двигались между машинами пожарными и патрульными. Группа зевак, многие – в купальных халатах, столпилась посреди проезжей части.
Широкий язык пламени рванулся к небу и окрасил дым в кроваво-красный цвет. Крыша рухнула вниз с едва слышным треском. Мне не приходилось в жизни ни видеть серьезного пожара, ни слышать, как алчно гудит огонь, празднуя разрушение. Хелен Джанетт закричала:
– Это он! Это он спалил мой дом!
Морщась, Фрэнк Тайт тяжело двинулся ко мне. Рокси и Мунбим подались вперед. Двое мужчин в купальных халатах выросли у меня с боков. Один из них схватил мою руку и выкрутил ее за спину.
– Если вы сейчас же не отпустите мою руку, я отверну вам башку.
– Это он! – взвизгнула Хелен Джанетт.
В державшем мою руку мужчине было фунтов сорок лишку. Келоиды заметно пятнали его физиономию, и пот буквально градом катил из каждой поры.
– Простите меня, – сказал я ему. – Я вспылил и наговорил вам глупостей. Насколько хорошо вы знаете Хелен Джанетт?
Он отпустил мою руку:
– Миссис Джанетт скорее будет слизывать плевки с тротуара, чем обратит на меня внимание.
Тут подал голос мистер Тайт:
– Ну-ка, прихвати его еще разок.
– Сам прихватывай. С чего это я должен верить твоей подружке или тебе, Фрэнк?
Вслед за медведеподобным мужчиной с желтой табличкой «капитан» на груди резинового плаща рядом с мистером Тайтом засуетилась Хелен Джанетт:
– Это он. Держите его, в тюрьму его! Стоявшие по бокам от меня мужчины отступили.
– Что скажете на это, сэр?
– То, что я шел себе спокойно домой из отеля «Мерчантс», – сказал я. – Увидел зарево пожара, побежал сюда, надеясь, что горит не дом миссис Джанетт.
– Он врет! – крикнула Хелен.
– Неужели вы думаете, я готов был спалить ваш дом только из-за того, что вы выставили меня вон?
– Нет! – заорала она. – Ты знаешь, почему ты это сделал!
– Хелен, – спросил я, – Отто успел выскочить?
Она захлопнула рот.
Капитан пожарных спросил мое имя и добавил:
– Нам не удалось спасти жильца, который не вышел вместе со всеми. – Он заглянул мне в глаза. – Погибший был вашим другом?
– Отто был хорошим человеком, – ответил я. – И иногда засыпал с сигаретой в руке.
– Ну что вы стоите просто так?! – закричала Хелен Джанетт.
Окутанная вспышками мигалки, из-за угла Ферримэн-роуд вырулила полицейская машина.
– Мы поступим так, – сказал капитан. – Я попрошу мистера Данстэна сесть в патрульную машину и побеседовать с офицером. Миссис Джанетт будет предоставлена возможность высказаться, и она это сделает спокойным тоном. А вы, сэр, пожалуйста, отойдите и постойте на тротуаре.
Хелен кивнула Тайту. Он гордо удалился, а она покрепче запахнулась в халат, готовая к новой схватке.
Из машины выбрались Трехэфт и капитан Мьюллен. Хелен обратилась к ним:
– Я хочу, чтобы вы арестовали этого человека по обвинению в поджоге и убийстве.
Мьюллен проследил взглядом за направлением ее вытянутого пальца:
– Только не вы.
– Хотите верьте, хотите – нет, – развел руками я.
– Мистер Данстэн, вы сеете радость всюду, где только появляетесь.
– Приблизительно до половины второго ночи я находился в отеле «Мерчантс». Ночной портье видел, как я уходил, однако все только что сказанное может подтвердить Помощник прокурора района Эштон.
– Как же радуют мой слух эти старые песни. – Мьюллен подошел к Хелен Джанетт. – Вы обвиняете этого человека в поджоге?
Поясок стягивал ее халат, как нитка – оболочку сардельки.
– Возможно, вы помните мои беды в ту пору, когда меня звали Хэйзел Янски. Я была наказана за то, что пыталась сделать доброе дело для нескольких беспомощных малышей.
Мьюллен не проявлял никакого оживления:
– Я помню это имя.
– Мистеру Данстэну грязную ложь наплел про меня Тоби Крафт. Я назвала это грязной ложью, потому что так оно и есть, и Тоби Крафт прекрасно это знает. – Хелен содрогнулась. – Послушаешь некоторых, так можно подумать, что я закоренелая преступница, а я всего лишь хотела помочь малышам найти хороших родителей.
Мьюллен устало взглянул на меня:
– Вы не поможете мне здесь разобраться?
– Моя мать думала, что Хэйзел Янски похитила одного из ее детей. Но даже если бы я считал так же, я бы никогда этого не сделал.
Мьюллен прикрыл глаза, открыл заднюю дверь патрульной машины и дал мне знак садиться. Сам он и Трехэфт сели спереди.
– Отель «Мерчантс», – сказал Мьюллен. – Данстэн, зачем вы тратите время, мотаетесь туда-сюда: взяли бы да перебрались жить в «Мерчантс».
– А мне в «Медной голове» хорошо.
– Вам следовало бы знать кое-что о ночном портье, – сказал Мьюллен.
Трехэфт издал зловещий смешок.
Когда мы подъехали к отелю и остановились перед входом, Мьюллен велел Трехэфту спросить, видел ли он после часу ночи мужчину с моими приметами, а если видел – то когда примерно это было.
– Как же мне надоело будить помощника прокурора района Эштон и доставать ее вопросами о местонахождении мистера Данстэна. Если портье не видел его, мы продолжим по привычной схеме.
Мьюллен откинулся затылком на подголовник сиденья.
– Ну, как бы там ни было, это ведь не вы подожгли дом, а?
– Когда я вышел из номера Эшли, там уже вовсю полыхало, – ответил я. – Постоялец, что жил в соседнем номере, частенько засыпал в кресле с непогашенной сигаретой. Вчера он едва не спалил свою комнату.
– Этот пожар не был случайным, – сказал Мьюллен. – Сначала нам позвонили и сообщили, что в задней части здания разбили подвальное окно. Кто-то влез и облил горючей жидкостью все, что там увидел. Затем вылез и поджег. Результаты расследования подготовят позже, но именно это будет написано в протоколе.
– Джо Стэджерс?
– Я его проверю. Да только Джо Стэджерсу сейчас ни до чего, кроме вас, дела нет. Вы случаем не видели, никто там поблизости не околачивался?
– В тот вечер, когда взломали «Дом Кобдена», Френчи Ля Шапель, похоже, шел за мной до самого пансионата.
Вернулся Трехэфт, забрался на водительское сиденье, и машина чуть осела под его весом.
– Портье утверждает, что мистер Данстэн ушел примерно без четверти два.
Мьюллен кивнул:
– Каким, интересно, образом редкий гость нашего города познакомился с самым главным местным бомжом Френчи Ля Шапелем?
Трехэфт резко повернул голову к капитану Мьюллену.
– Кто был тот человек в маске? – спросила она. – Позвони мне завтра утром, хорошо?
Сумку я оставил в ее номере – здесь безопаснее, чем в «Медной голове», к тому же записи грешков Стюарта Хэтча должны быть припрятаны до того момента, когда Роберт заберет их. Идеальное для этого место пришло мне в голову, когда я смотрел на панель над дверью лифта, засветившуюся на букве «L».
Одинокая машина прошла мимо Мерчантс-парка Я вышел на пустынный проспект и увидел красное зарево над кварталами вдоль Ферримэн-роуд. Когда я проходил мимо центра парка, я почувствовал отчетливый запах дыма.
Вернувшись на Честер-стрит, я посмотрел на север. Серебристые дуги водяных струй окрашивались красным, падая на горящее здание. Небольшая кучка людей стояла позади шеренги пожарных машин. Тут до меня дошло, что пожар был в том самом квартале, где находился пансионат Хелен Джанетт, и я поспешил вперед.
Пламя било через окна фронтона обоих этажей пансионата. Столб темно-серого дыма валил от крыши. Хелен Джанетт в розовом купальном халате стояла, крепко прижав руки к груди, а голова мистера Тайта в фетровой шляпе возвышалась над ней, как башка истукана с острова Пасхи. Из-под брюк его пижамы нездорово белели голые ноги.
Мисс Рэдманн и мисс Шалли повисли на руках очарованного ими молодого пожарного. Рокси и Мунбим были в блестящих атласных комбинациях, неотличимых от их нарядов на вечеринке. Как и Фрэнк Тайт, девушки были босы, однако чувствовали себя, похоже, гораздо увереннее и спокойнее, чем он. Полицейские и пожарные двигались между машинами пожарными и патрульными. Группа зевак, многие – в купальных халатах, столпилась посреди проезжей части.
Широкий язык пламени рванулся к небу и окрасил дым в кроваво-красный цвет. Крыша рухнула вниз с едва слышным треском. Мне не приходилось в жизни ни видеть серьезного пожара, ни слышать, как алчно гудит огонь, празднуя разрушение. Хелен Джанетт закричала:
– Это он! Это он спалил мой дом!
Морщась, Фрэнк Тайт тяжело двинулся ко мне. Рокси и Мунбим подались вперед. Двое мужчин в купальных халатах выросли у меня с боков. Один из них схватил мою руку и выкрутил ее за спину.
– Если вы сейчас же не отпустите мою руку, я отверну вам башку.
– Это он! – взвизгнула Хелен Джанетт.
В державшем мою руку мужчине было фунтов сорок лишку. Келоиды заметно пятнали его физиономию, и пот буквально градом катил из каждой поры.
– Простите меня, – сказал я ему. – Я вспылил и наговорил вам глупостей. Насколько хорошо вы знаете Хелен Джанетт?
Он отпустил мою руку:
– Миссис Джанетт скорее будет слизывать плевки с тротуара, чем обратит на меня внимание.
Тут подал голос мистер Тайт:
– Ну-ка, прихвати его еще разок.
– Сам прихватывай. С чего это я должен верить твоей подружке или тебе, Фрэнк?
Вслед за медведеподобным мужчиной с желтой табличкой «капитан» на груди резинового плаща рядом с мистером Тайтом засуетилась Хелен Джанетт:
– Это он. Держите его, в тюрьму его! Стоявшие по бокам от меня мужчины отступили.
– Что скажете на это, сэр?
– То, что я шел себе спокойно домой из отеля «Мерчантс», – сказал я. – Увидел зарево пожара, побежал сюда, надеясь, что горит не дом миссис Джанетт.
– Он врет! – крикнула Хелен.
– Неужели вы думаете, я готов был спалить ваш дом только из-за того, что вы выставили меня вон?
– Нет! – заорала она. – Ты знаешь, почему ты это сделал!
– Хелен, – спросил я, – Отто успел выскочить?
Она захлопнула рот.
Капитан пожарных спросил мое имя и добавил:
– Нам не удалось спасти жильца, который не вышел вместе со всеми. – Он заглянул мне в глаза. – Погибший был вашим другом?
– Отто был хорошим человеком, – ответил я. – И иногда засыпал с сигаретой в руке.
– Ну что вы стоите просто так?! – закричала Хелен Джанетт.
Окутанная вспышками мигалки, из-за угла Ферримэн-роуд вырулила полицейская машина.
– Мы поступим так, – сказал капитан. – Я попрошу мистера Данстэна сесть в патрульную машину и побеседовать с офицером. Миссис Джанетт будет предоставлена возможность высказаться, и она это сделает спокойным тоном. А вы, сэр, пожалуйста, отойдите и постойте на тротуаре.
Хелен кивнула Тайту. Он гордо удалился, а она покрепче запахнулась в халат, готовая к новой схватке.
Из машины выбрались Трехэфт и капитан Мьюллен. Хелен обратилась к ним:
– Я хочу, чтобы вы арестовали этого человека по обвинению в поджоге и убийстве.
Мьюллен проследил взглядом за направлением ее вытянутого пальца:
– Только не вы.
– Хотите верьте, хотите – нет, – развел руками я.
– Мистер Данстэн, вы сеете радость всюду, где только появляетесь.
– Приблизительно до половины второго ночи я находился в отеле «Мерчантс». Ночной портье видел, как я уходил, однако все только что сказанное может подтвердить Помощник прокурора района Эштон.
– Как же радуют мой слух эти старые песни. – Мьюллен подошел к Хелен Джанетт. – Вы обвиняете этого человека в поджоге?
Поясок стягивал ее халат, как нитка – оболочку сардельки.
– Возможно, вы помните мои беды в ту пору, когда меня звали Хэйзел Янски. Я была наказана за то, что пыталась сделать доброе дело для нескольких беспомощных малышей.
Мьюллен не проявлял никакого оживления:
– Я помню это имя.
– Мистеру Данстэну грязную ложь наплел про меня Тоби Крафт. Я назвала это грязной ложью, потому что так оно и есть, и Тоби Крафт прекрасно это знает. – Хелен содрогнулась. – Послушаешь некоторых, так можно подумать, что я закоренелая преступница, а я всего лишь хотела помочь малышам найти хороших родителей.
Мьюллен устало взглянул на меня:
– Вы не поможете мне здесь разобраться?
– Моя мать думала, что Хэйзел Янски похитила одного из ее детей. Но даже если бы я считал так же, я бы никогда этого не сделал.
Мьюллен прикрыл глаза, открыл заднюю дверь патрульной машины и дал мне знак садиться. Сам он и Трехэфт сели спереди.
– Отель «Мерчантс», – сказал Мьюллен. – Данстэн, зачем вы тратите время, мотаетесь туда-сюда: взяли бы да перебрались жить в «Мерчантс».
– А мне в «Медной голове» хорошо.
– Вам следовало бы знать кое-что о ночном портье, – сказал Мьюллен.
Трехэфт издал зловещий смешок.
Когда мы подъехали к отелю и остановились перед входом, Мьюллен велел Трехэфту спросить, видел ли он после часу ночи мужчину с моими приметами, а если видел – то когда примерно это было.
– Как же мне надоело будить помощника прокурора района Эштон и доставать ее вопросами о местонахождении мистера Данстэна. Если портье не видел его, мы продолжим по привычной схеме.
Мьюллен откинулся затылком на подголовник сиденья.
– Ну, как бы там ни было, это ведь не вы подожгли дом, а?
– Когда я вышел из номера Эшли, там уже вовсю полыхало, – ответил я. – Постоялец, что жил в соседнем номере, частенько засыпал в кресле с непогашенной сигаретой. Вчера он едва не спалил свою комнату.
– Этот пожар не был случайным, – сказал Мьюллен. – Сначала нам позвонили и сообщили, что в задней части здания разбили подвальное окно. Кто-то влез и облил горючей жидкостью все, что там увидел. Затем вылез и поджег. Результаты расследования подготовят позже, но именно это будет написано в протоколе.
– Джо Стэджерс?
– Я его проверю. Да только Джо Стэджерсу сейчас ни до чего, кроме вас, дела нет. Вы случаем не видели, никто там поблизости не околачивался?
– В тот вечер, когда взломали «Дом Кобдена», Френчи Ля Шапель, похоже, шел за мной до самого пансионата.
Вернулся Трехэфт, забрался на водительское сиденье, и машина чуть осела под его весом.
– Портье утверждает, что мистер Данстэн ушел примерно без четверти два.
Мьюллен кивнул:
– Каким, интересно, образом редкий гость нашего города познакомился с самым главным местным бомжом Френчи Ля Шапелем?
Трехэфт резко повернул голову к капитану Мьюллену.