Страница:
– Наверное, вас удивляет, почему выбрали археолога. Честно говоря, мы тоже не хотели. Но археология – наука на стыке многих дисциплин, к тому же изучение канувших в Лету цивилизаций имеет много общего с нашей проблемой, поскольку Земля вынуждена вступить в контакт с цивилизацией чужаков. И как дополнительное очко в вашу пользу – специалист по расшифровке древних памятников письменности сможет помочь лингвистам овладеть языком чужаков. Всех прельстили ваши организационные способности и мировое признание. Чарльз, вы необходимы человечеству!
Чарльз подавил мимолетную улыбку.
– Питер, это для меня величайшая… честь.
Хотя в голове в этот момент крутилась единственная мысль: он-то, Чарльз Дэнсмур, в человечестве необходимости не испытывает.
Двенадцать лет – не слишком большой срок, чтобы подготовиться к столкновению с кометой, особенно если лучшее, что могли придумать правительства Земли, так это попросить гипотетических хулиганов с Юпитера изменить свои намерения.
Грядущая катастрофа сотворила с международным сотрудничеством настоящее чудо.
Нашлись, конечно, проповедники из религиозных фундаменталистов, чья вера не позволяла принять явные материальные доказательства, и группы политического влияния, которые почувствовали благоприятную возможность использовать ситуацию в своих интересах, но большинство из них все же решило переждать в надежде, что вскоре наступят лучшие времена. Кроме этих отщепенцев, в распоряжении сэра Чарльза и его набирающей силу империи, оказались все ресурсы планеты. Даже нео-Дзэн буддисты Пути к Целостности словно пробудились от своего непостижимого самообмана разной степени одержимости.
Только Демократическая Республика Свободный Китай осталась в стороне. Правительство Китая – если оно там было – настолько запуталось в собственных интригах, что не смогло отреагировать на неумолимое приближение космического палача.
Сэру Чарльзу потребовалось значительное время, чтобы собрать экспедицию. Он предпочел бы и более длительный срок, однако астрономическая механика диктовала свою волю. Иисус Навин мог скомандовать солнцу остановиться; дикая комета Эммануила Великовского, порожденная Юпитером, могла подвергнуться изменению личности и поселиться на спокойной Венере, но той части Вселенной, где проживал Чарльз, подобные трюки были несвойственны. В течение первых нескольких недель в Вашингтоне он все время разгуливал по своему новому кабинету, смотрел поверх крон парковых деревьев на заросшие плющом руины Старого Капитолия, пытаясь составить собственное мнение по основным стратегическим направлениям. Нужно ли отправлять одну экспедицию или несколько? Одиночный корабль невиданных ранее размеров и формы или флотилия из типовых космических блоков?
Самую серьезную головную боль вызвала невозможность предугадать, с чем земляне встретятся в системе Юпитера и какое оборудование и персонал могут понадобиться. Все планы должны были обладать запасом прочности. Советники сэра Чарльза, представляющие каждый уголок земного шара (за исключением Китая), сплели в один клубок воображение и деловую сметку, что свойственно истинным новациям, густо замешанным на компромиссе. Одиночная экспедиция могла быть собрана быстро, но не слишком; предпочтительнее стрелять, тщательно прицелившись, по одной мишени, а не распылять ресурсы на серию экспедиций. Небольшие дополнительные миссии могут понадобиться позже, и туда сразу же будут переброшены дополнительные людские резервы и финансовые средства. Впервые для организации одиночного полета в ход пустили ресурсы целой планеты.
Средоточием экспедиции стал корабль, большой, однако не сверхамбициозный. Собранное на орбите с помощью Ремешков, это с виду разваливающееся судно походило на плавучую мусорную свалку – модули различных форм и размеров, прилепленные и нанизанные на костяк из сверхтонких углеродных волокон, соединялись между собой переходными туннелями из алюминия и пластика, покрытого фольгой. Земля заплатила нео-Дзэн буддистам за помощь, назвав космолет «Жаворонком».
В манускрипте «БАЙА ЧАОС» о вкладе жаворонка говорилось следующее: «Для тех, кто охвачен горем, даже удовольствие отдает кислинкой». Дальнейшее погружение в глубины отчаяния достигает кульминации во вдохновляющей фразе: «Видя погребенных в земле покойников, удовольствие от гордости за цитадель тела оборачивается кислятиной». Все это заканчивается мрачным комментарием, ограниченным десятью строками свободного стиха, каждая из которых начинается с зачина «В чем польза…» Поочередно примененные к сыновьям, друзьям, имуществу, религиозным беседам и моральным правилам, они все завершаются рефреном: «Какая польза, если все это на самом деле бесполезно!»
По никому не понятным причинам Путь к Целостности считал речь жаворонка абсолютно соответствующей миссии экспедиции и настоял на том, чтобы на корпусе корабля буквами величиной в фут было написано данное изречение. Большинство комментаторов соглашались, что менее легкомысленное название и не столь странное изречение окажутся более приемлемыми; но у буддистов было немного птиц легкомысленнее печального жаворонка, да и ничего странного в ситуации монахи Дзэн не видели. Поскольку тот, кто платит, тот и музыку заказывает, название корабля приняли без особых возражений.
«Жаворонок» должна была сопровождать дюжина судов поменьше, лучших из тех, которые удалось отыскать среди потрепанного и достаточно куцего межпланетного флота Земли. Все суда несли по крайней мере по два ОС-модуля, флагман же был снаряжен целыми девятью. На «Жаворонке» имелись лаборатории, механические цеха, лазеры, связь всех видов, компьютерные банки данных… Его загружали множеством предметов, от клубка ниток до портативных ядерных реакторов.
Кораблю предстояло стать чем-то средним между первоклассным университетом и оптовым магазином аппаратуры.
Но на нем не было ни стриптизерш, ни военных. Против последних сэр Чарльз ничего не имел, многие из них обладали полезными навыками, однако у него возникло опасение, что при малейшем просчете с его стороны они тут же захватят бразды правления. И даже если просчета не будет. Так что он дрался не на жизнь, а на смерть, чтобы исключить военных из списков, и выиграл при поддержке Ремешков. Ульрих-Бенгтсен вынужден был дать согласие. В частной беседе он признался, что существуют иные способы обеспечить надлежащую безопасность корабля.
Сэр Чарльз стал заложником собственной хитрости. Его бы не поняли, если бы он не отдавал экспедиционным делам каждую частицу своего тела и каждую пикосекунду своего времени. Превосходный организатор, он не мог не понимать своего значения в реализации проекта: в ближайшее время ему, как главе экспедиции, не было альтернативы. С самого начала он с нарастающим ужасом все яснее понимал: дела складываются таким образом, что его роль не закончится даже тогда, когда «Жаворонок» снимется с земной орбиты и отправится на свидание с судьбой.
Да, когда «Жаворонок» полетит к Юпитеру, он понесет в себе сэра Чарльза Дэнсмура.
К счастью, организация собственной гибели занимала все время; у него просто не оставалось свободной минуты, чтобы переживать по этому поводу.
Глава 10
Чарльз подавил мимолетную улыбку.
– Питер, это для меня величайшая… честь.
Хотя в голове в этот момент крутилась единственная мысль: он-то, Чарльз Дэнсмур, в человечестве необходимости не испытывает.
Двенадцать лет – не слишком большой срок, чтобы подготовиться к столкновению с кометой, особенно если лучшее, что могли придумать правительства Земли, так это попросить гипотетических хулиганов с Юпитера изменить свои намерения.
Грядущая катастрофа сотворила с международным сотрудничеством настоящее чудо.
Нашлись, конечно, проповедники из религиозных фундаменталистов, чья вера не позволяла принять явные материальные доказательства, и группы политического влияния, которые почувствовали благоприятную возможность использовать ситуацию в своих интересах, но большинство из них все же решило переждать в надежде, что вскоре наступят лучшие времена. Кроме этих отщепенцев, в распоряжении сэра Чарльза и его набирающей силу империи, оказались все ресурсы планеты. Даже нео-Дзэн буддисты Пути к Целостности словно пробудились от своего непостижимого самообмана разной степени одержимости.
Только Демократическая Республика Свободный Китай осталась в стороне. Правительство Китая – если оно там было – настолько запуталось в собственных интригах, что не смогло отреагировать на неумолимое приближение космического палача.
Сэру Чарльзу потребовалось значительное время, чтобы собрать экспедицию. Он предпочел бы и более длительный срок, однако астрономическая механика диктовала свою волю. Иисус Навин мог скомандовать солнцу остановиться; дикая комета Эммануила Великовского, порожденная Юпитером, могла подвергнуться изменению личности и поселиться на спокойной Венере, но той части Вселенной, где проживал Чарльз, подобные трюки были несвойственны. В течение первых нескольких недель в Вашингтоне он все время разгуливал по своему новому кабинету, смотрел поверх крон парковых деревьев на заросшие плющом руины Старого Капитолия, пытаясь составить собственное мнение по основным стратегическим направлениям. Нужно ли отправлять одну экспедицию или несколько? Одиночный корабль невиданных ранее размеров и формы или флотилия из типовых космических блоков?
Самую серьезную головную боль вызвала невозможность предугадать, с чем земляне встретятся в системе Юпитера и какое оборудование и персонал могут понадобиться. Все планы должны были обладать запасом прочности. Советники сэра Чарльза, представляющие каждый уголок земного шара (за исключением Китая), сплели в один клубок воображение и деловую сметку, что свойственно истинным новациям, густо замешанным на компромиссе. Одиночная экспедиция могла быть собрана быстро, но не слишком; предпочтительнее стрелять, тщательно прицелившись, по одной мишени, а не распылять ресурсы на серию экспедиций. Небольшие дополнительные миссии могут понадобиться позже, и туда сразу же будут переброшены дополнительные людские резервы и финансовые средства. Впервые для организации одиночного полета в ход пустили ресурсы целой планеты.
Средоточием экспедиции стал корабль, большой, однако не сверхамбициозный. Собранное на орбите с помощью Ремешков, это с виду разваливающееся судно походило на плавучую мусорную свалку – модули различных форм и размеров, прилепленные и нанизанные на костяк из сверхтонких углеродных волокон, соединялись между собой переходными туннелями из алюминия и пластика, покрытого фольгой. Земля заплатила нео-Дзэн буддистам за помощь, назвав космолет «Жаворонком».
В манускрипте «БАЙА ЧАОС» о вкладе жаворонка говорилось следующее: «Для тех, кто охвачен горем, даже удовольствие отдает кислинкой». Дальнейшее погружение в глубины отчаяния достигает кульминации во вдохновляющей фразе: «Видя погребенных в земле покойников, удовольствие от гордости за цитадель тела оборачивается кислятиной». Все это заканчивается мрачным комментарием, ограниченным десятью строками свободного стиха, каждая из которых начинается с зачина «В чем польза…» Поочередно примененные к сыновьям, друзьям, имуществу, религиозным беседам и моральным правилам, они все завершаются рефреном: «Какая польза, если все это на самом деле бесполезно!»
По никому не понятным причинам Путь к Целостности считал речь жаворонка абсолютно соответствующей миссии экспедиции и настоял на том, чтобы на корпусе корабля буквами величиной в фут было написано данное изречение. Большинство комментаторов соглашались, что менее легкомысленное название и не столь странное изречение окажутся более приемлемыми; но у буддистов было немного птиц легкомысленнее печального жаворонка, да и ничего странного в ситуации монахи Дзэн не видели. Поскольку тот, кто платит, тот и музыку заказывает, название корабля приняли без особых возражений.
«Жаворонок» должна была сопровождать дюжина судов поменьше, лучших из тех, которые удалось отыскать среди потрепанного и достаточно куцего межпланетного флота Земли. Все суда несли по крайней мере по два ОС-модуля, флагман же был снаряжен целыми девятью. На «Жаворонке» имелись лаборатории, механические цеха, лазеры, связь всех видов, компьютерные банки данных… Его загружали множеством предметов, от клубка ниток до портативных ядерных реакторов.
Кораблю предстояло стать чем-то средним между первоклассным университетом и оптовым магазином аппаратуры.
Но на нем не было ни стриптизерш, ни военных. Против последних сэр Чарльз ничего не имел, многие из них обладали полезными навыками, однако у него возникло опасение, что при малейшем просчете с его стороны они тут же захватят бразды правления. И даже если просчета не будет. Так что он дрался не на жизнь, а на смерть, чтобы исключить военных из списков, и выиграл при поддержке Ремешков. Ульрих-Бенгтсен вынужден был дать согласие. В частной беседе он признался, что существуют иные способы обеспечить надлежащую безопасность корабля.
Сэр Чарльз стал заложником собственной хитрости. Его бы не поняли, если бы он не отдавал экспедиционным делам каждую частицу своего тела и каждую пикосекунду своего времени. Превосходный организатор, он не мог не понимать своего значения в реализации проекта: в ближайшее время ему, как главе экспедиции, не было альтернативы. С самого начала он с нарастающим ужасом все яснее понимал: дела складываются таким образом, что его роль не закончится даже тогда, когда «Жаворонок» снимется с земной орбиты и отправится на свидание с судьбой.
Да, когда «Жаворонок» полетит к Юпитеру, он понесет в себе сэра Чарльза Дэнсмура.
К счастью, организация собственной гибели занимала все время; у него просто не оставалось свободной минуты, чтобы переживать по этому поводу.
Глава 10
Калигула Хаос, 2213-й
Носки. Рубашки. Нижнее белье.
Музыкальный чип – все от Джорджа Энхелла (классический композитор двадцатого столетия) до «Зу-Зум Зеро» (ропса XXII века).
Маленький, низкого разрешения плоскопленочный экран.
Потрепанная колода карт.
Мелочи жизни, банальное соединение необходимого и тривиального – что люди берут с собой в длительное путешествие, когда объем багажа ограничен?.. Одежда, средства развлечения. Показательно, что никаких семейных голографии, снимков друзей или возлюбленных, нет даже любимой кошки или хомяка.
Сэр Чарльз Дэнсмур распаковал чемоданы. У него болели ноги, несмотря на то, что сила тяжести на Европе составляла одну седьмую земной, и он добросовестно на протяжении двух лет тренировался по четыре часа в сутки. Он не хотел больше видеть велотренажер и усиленно пытался не думать про обратный рейс.
Все повеселели, когда впереди, наконец, обрисовался гладкий бильярдный шар Европы, покрытый серо-голубым льдом в желтовато-коричневых разводах, которые при более тщательном осмотре оказались глубокими трещинами. Сэр Чарльз, как и большинство членов экспедиции, положительно был рад ощутить под ногами твердь, даже если ею является замороженный ландшафт чужого спутника. Все лучше, чем рутина межпланетного перелета. Время от времени он мечтал, чтобы «Жаворонок» взорвался или столкнулся с метеоритом – хоть что-то нарушило бы скуку.
И теперь экспедиция, благодарение Господу, прибыла на место. По сравнению со спартанской обстановкой тесных кают «Жаворонка» база на Европе представлялась роскошным отелем, несмотря на то что в свое время осталась недостроенной. Ее в качестве начального этапа дерзкой программы поиска инопланетной жизни основала экспедиция 2145 года во время одной из первых научных вылазок Постпаузы, которая в известной мере стала и последней. Цель экспедиции заключалась в том, чтобы просверлить многомильную толщу твердого льда вплоть до жидкого океана.
Подобно тому, как гравитация Юпитера неуклонно сжимает Ио, нагревая ее нутро и заставляя извергаться серные вулканы, так и кремниевое ядро Европы плавилось под воздействием приливно-отливного эффекта, создаваемого гигантской планетой. Хотя оно составляло всего одну десятую часть от такого же на Ио, ядро нагрелось достаточно, чтобы создать толстый подледный слой воды. Поверхность луны продолжала оставаться замерзшей, поскольку отдавала внутреннее тепло в вакуум пространства – сумасшедшая оранжево-бурая скорлупа космического яйца с желтком из расплавленного камня. Между желтком и скорлупой плавал белок – сравнительно теплый океан, в котором содержалось не меньше воды, чем во всех океанах Земли.
Ни одного лучика света не проникло сюда за четыре миллиарда лет существования, зато хватало теплоты и времени для эволюции. Поэтому Европу давно отмечали как наиболее вероятного кандидата – в пределах Солнечной системы – для возникновения жизни. Возможно, на огромных глубинах, где вода расступалась перед расплавленным камнем, и тонкий слой силикатной магмы, растекаясь, застывал в фантастических формах, вокруг горячих источников собирались колонии теплолюбивых бактерий… Возможно, в средних слоях тропических морей скользили косяки теплолюбивых неземных рыб…
Экспедиция 2145 года связывала свои надежды с сомнительной зоной из полузамерзшей слякоти, образовавшейся на стыке между океаном и хрупкой скорлупой из пакового льда, потому что исследовать глубже у них руки были коротки. Грязная вода, как известно, богата солями и растворенной органикой, поэтому даже пессимистично настроенные экзобиологи надеялись найти в ней бактерии. Другие размышляли о бесформенных тварях, у которых окажутся в наличии зубы, когти, спинные хребты и светящиеся глаза, и тем не менее не представляющих опасности для человека, поскольку их длина, в соответствии с прогнозами, составит не больше пары дюймов.
Экспедиции на Европу дали кодовое название «Челленджер» в честь исследовательского судна, которое бороздило земные моря и бурило скважины на суше, хотя многие из посетителей Экстра-файлов считали, что это имя литературного персонажа, неугомонного профессора, который просверлил глубокую шахту в коре Земли и обнаружил, что наша планета – живое существо.
Попытку «просверлить» оболочку Европы из грязного льда, используя ядерную установку для нагрева, тщательно спланировали. Считалось, что, несмотря на адский мороз, узкая скважина останется свободной от льда, и через этот канал удастся пропустить оптоволоконные кабели, подключенные к батарее исследовательских голографических камер и других приборов на поверхности. Проникнув через твердый лед и слой слякоти, зонд включит подсветку, и начнется охота на европианские формы жизни. Таким был план…
Целая флотилия космических челноков доставляла легкие стройматериалы на отдаленную луну, где на относительно ровной площадке, расположенной на стыке Калигула Хаос – скопища расколотых пластов льда, трещин и торосов – и гигантского разлома Адонис Линеа, члены экспедиции собирали пригодную для жилья базу. Место, образцово подходившее геофизикам, было выбрано еще на начальной стадии проекта. Тому имелись две причины. Благодаря синхронному вращению Европы, с него можно было изучать газовый гигант без перерыва, поскольку Юпитер всегда висел в одной и той же части небосвода. Но более важной была вторая причина. Уродовавшие ландшафт овраги и расселины являлись, скорее всего, верхней частью трещин древней ледовой толщи, которая, когда-то пройдя весь океан через то место, где под действием приливно-отливных сил фонтанировала полужидкая слякоть, снесла вышележащие слои льда и бесцеремонно сместила их в сторону. В затвердевшей поверхностной слякоти могли сохраниться следы жизни, а трещины – стать слабым звеном в корке льда и хорошим «местом для сверления».
Из прибывающего космолета Калигула Хаос выглядела путаницей из морозных узоров на оконном стекле. В некоторых местах наблюдались небольшие кратеры, созданные метеоритными взрывами, а в низинах куски пакового льда напоминали разломанную яичную скорлупу, из которой слеплены некие подобия стиральных досок, выпирающих крутыми зубчатыми утесами в сотни ярдов высотой.
Подвохов ожидали и от самой Европы, и от рейса к системе Юпитера, но удар нанесла группа активистов защиты окружающей среды. Их последний иск был удовлетворен и расширил действие Акта защиты биосферы океана от 2130 года на всю Солнечную систему. Трудно было предполагать, что этим правом воспользуются для какого-нибудь небесного тела… Руководители проекта «Челленджер» понимали опасность загрязнения гипотетической экологии Европы земными организмами. И хотя такое загрязнение выглядело весьма маловероятно – земная жизнь развивалась не для того, чтобы пакостить биосфере Европы, – отнеслись к потенциальной опасности очень серьезно. Если чужая форма жизни, типа земных бактерий, каким-то образом проникнет на Европу, то станет распространяться неизвестно где, неизвестно с каким эффектом, и неизвестно как потом от нее избавиться. Так что руководители проекта приняли соответствующие меры предосторожности, в частности, строго определили процедуры стерилизации зонда.
Обеспокоенность вызвала и возможность нанесения вреда европианским формам жизни радиоактивной начинкой зонда. «Сверление» льда юпитерианской луны являлось достаточно серьезной задачей – вернуть зонд на поверхность через скважину, по существу, было невозможно. Поэтому реактор использовал недолговечные радиоактивные изотопы, которые распадутся на устойчивые элементы прежде, чем попадут в Океан. Изотопы эти обладали также малой радиоактивностью, чтобы ущерб, нанесенный ими, был ограничен и незначителен. Возможно, несколько европианских микробов и погибнут от излучения, но это не шло ни в какое сравнение с внесением земных микроорганизмов и созданием необратимых изменений в экосистеме Европы.
Поскольку такое уже случалось, Акт о защите биосферы океана включал в себя ряд законов, которые запрещали любой сброс ядерных отходов – даже незначительный или единичный – в земные океаны. Законодатели, принявшие Акт, понимали, что отдельные факты затопления мелких порций радиоактивных отходов в море не нанесут серьезного вреда, но они также знали, что многократное повторение подобных инцидентов в разных местах может привести к глобальным последствиям. Они рассудили, что если оставить в законе хоть крошечную лазейку, то ею будут безбожно пользоваться все кому не лень, и поэтому предусмотрели все, чтобы устранить любой мыслимый обход закона. Настолько все, что активисты общественной организации «Сохраним нашу Солнечную систему!» убедили международный суд – условия действия Акта ЗБО не должны ограничиваться одной лишь Землей. Представители истца фактически требовали, чтобы его действие распространялось на всю Вселенную, но суд отмел подобные заявления, посчитав их сомнительными с точки зрения земной юрисдикции. Потерпев неудачу со Вселенной, «Сохраним нашу Солнечную систему!» потребовала справедливости Акта хотя бы для Солнечной системы.
В конечном счете, и это предложение не прошло, но только после рассмотрения в многочисленных инстанциях, с исками и апелляциями, когда армии опытнейших экспертов с обеих сторон изучили каждый аспект проблемы в мельчайших и противоречивых подробностях. В итоге суд счел, что его юрисдикция заканчивается в точке Лагранжа L1, расположенной между Землей и Луной, там, где их гравитационные силы уравновешивают друг друга. За эти границы власть земных законов, как и сила земного притяжения, не распространяется.
К тому времени, когда на пути к Европе дорогостоящие, но недолговечные изотопы распались, а основные детали зонда и систем обеспечения вышли из строя, большая часть средств проекта уже ушла на судебные баталии. Попытка получения новых кредитов потерпела неудачу, и почти законченная база на Европе была законсервирована и брошена вместе со всеми устройствами среди субарктических просторов спутника Юпитера.
Когда создали Силы Решения Юпитерианской Проблемы, а сэра Чарльза Дэнсмура назначили их главой, база на Европе была утверждена в качестве очевидного прибежища для землян.
Несмотря на все ее недостатки, Чарльз чувствовал, что база обладает большим преимуществом по сравнению с единственной альтернативой – оставаться на борту «Жаворонка», вращающегося вокруг Европы. Здесь, на поверхности, присутствовала сила тяжести. Ко всему прочему, теперь у него было достаточно пространства, чтобы распаковать свои вещи. У него была узкая, но удобная койка достаточной длины, чтобы вытянуть ноги. У него…
У него было не намного меньше пространства, чем у осужденного серийного убийцы-маньяка, помещенного в камеру земной тюрьмы, но гораздо менее комфортабельный образ жизни.
Чтобы улучшить настроение, сэр Чарльз попытался все происшедшее с ним рассматривать как благословение небес, но кончил тем, что впал в жуткую депрессию. Такое не входило в его планы. Вместо того чтобы торчать в заброшенном скопище надувных куполов и узких туннелей, ему следовало бы укреплять свой президентский пост в Федерации египтологов, обедая каждый вечер за счет налогоплательщиков в шикарных ресторанах и перетасовывая за столом поступающие предложения прибыльных консультаций.
Он лежал на спине, бесцельно уставившись в прозрачный пластик, странно изогнутый на потолке, и жалел себя со страшной силой. Сквозь пластик просматривался зыбкий лик Юпитера, бело-коричневый полосатый диск диаметром двенадцать дуговых градусов – в двадцать раз больше Луны, видимой с Земли. Однако не это впечатляло его; сэр Чарльз был зачарован величием задачи, которая перед ним стояла, и с трудом воспринимал ужасающее расстояние, отделяющее от удобств собственного дома.
По истечении часа он пришел к нескольким более утешительным выводам относительно юпитерианской проблемы. Ни одному из людей никогда не поручали более важного задания. В случае успеха триумф его возвращения превзойдет самые безумные мечты. Он мог бы…
Он мог бы впрячься в работу и прекратить думать о том, что решение проблемы значит лично для него.
Это была свежая мысль, новый тип мышления, хотя у него возникло смутное чувство, что давным-давно, в молодости, он развлекался подобными рассуждениями и даже использовал их для упорядочения своей жизни. Он обеспечивал себе исследовательские гранты, чтобы проводить исследования. Он проводил исследования, чтобы что-то выяснить. Однако в какой-то момент простота мотивации утратилась, и продвижение карьеры для него стало важнее, чем продвижение человеческого познания…
Чарльз Дэнсмур стал политиканом. Деградация приближалась к нему настолько постепенно, что он даже не заметил, когда это произошло. Теперь возникло тревожное ощущение, что где-то по дороге он потерял ориентиры. Два года, проведенные в жестянке, летящей сквозь одну из самых не гостеприимных для человека сред, сказались на его мышлении. Любопытный эффект – как будто облезла защитная краска под жестким излучением от неэкранированного светила. Сэр Чарльз рассмотрел свою научную карьеру с новой точки зрения и обнаружил, что в целом жил неправедно: шагал по чужим головам, добивался цели где обманом, где угождением, а где и взятками. Еще не так давно он гордился виртуозным умением наносить булавочные уколы оппонентам, наивно полагающим, будто честность – лучшая политика… То, что входило в его привычный образ жизни – непосредственное окружение, узкий круг людей и игр, в которые они играли, – внезапно показалось сэру Чарльзу безнадежно пустым. Когда целый мир становится не больше пылинки, все оказывается абсолютно ничтожным. Он больше не клял того, кто занял освободившееся место президента Федерации египтологов. Разве это скажется на траектории кометы?
Самое удивительное, что, впервые пройдя через тяжелейший приступ самоанализа, вызванный напряжением перелета и разочарованием от его завершения, сэр Чарльз почувствовал себя намного лучше. Человечность могла ничего не значить в масштабах мироздания, но она многое значила для него. Была Проблема, которую нужно решить, самое важное задание, которое только мог получить человек. Отныне для него не имело значения, что станет с Дэнсмуром. Имело значение, что станет со всеми остальными.
У Пин Юй-ву, младшего клерка Четвертого Гражданского отдела Предотвращения преступлений и вынесения наказаний Юханьской экономической зоны провинции Жуангжу, выдался неудачный день. Идиот-чиновник отправил докладную об усилении активности беспризорников. Кто-то объединил малолетних шакалов в организованную банду, которая совершает набеги на окраинные высотные здания и крадет съестное с рынков – под руководством харизматического лидера.
Ерунда, конечно. Беспризорники – анархисты в чистом виде. Пин Юй-ву никогда не понимал, как они вообще выживают. Хотя, по правде говоря, биологический век беспризорника недолог. Лишь за счет трущоб их ряды постоянно пополняются.
К сожалению, раз докладная пошла по инстанциям, на нее следовало отреагировать, и в результате крайним оказался он – Пин. Отсюда вполне понятное раздражение. Если бы только дурак-чиновник сначала послал неофициальный запрос, его можно было бы просто отложить. А теперь…
Вздыхая по поводу трудностей жизни, младший клерк уставился на незаполненную графу на бланке, куда требовалось вписать рекомендации о принятии дальнейших мер. Если они будут приняты. Менее опытный служащий мог бы поставить штамп с резолюцией «мер не требуется» и положить злополучную докладную под сукно. Однако Пин знал, что поспешно отклоненные дела имеют тенденцию всплывать, когда их ждешь меньше всего, и не только всплывать, но и сопровождаться грозными требованиями объяснить свои рекомендации, уже оцененные начальством как проявление несоответствия занимаемой должности. Главная задача бюрократа любого ранга – прикрыть собственную задницу.
Необходимо завернуть дурацкую бумагу таким манером, чтобы наверху ее не восприняли всерьез, или дать такое заключение, которое не требовало принятия мер. Ни в том, ни в другом случае она не должна привлекать внимания при прохождении снизу доверху.
Пин Юй-ву поступил как обычно: зарегистрировал докладную для дальнейшей отправки на рассмотрение высшего иерархического чина, только добавил малюсенькое примечание, указывая на очевидные неточности сообщения, и предложил (ни в коем разе не рекомендовать!) направить независимого расследователя – если, конечно, мудрое руководство посчитает полученные сведения достойным такого действия.
Наверняка докладную примут за порождение мозга, залитого крепким спиртным напитком, хотя Пин слыл трезвенником… Бредовое сообщение о дисциплинированной стае одичавших собак явно не имело никакого смысла. Как и цвет кожи предполагаемого вожака. Скорее всего, он просто никогда не умывался.
«Жаворонок», как известно, был оснащен комплектом из девяти ОС-модулей – маломощных и маломестных челноков, способных на перелет между лунами Юпитера. В течение рейса они использовались в качестве кают для экипажа. Космолет – слишком изящное название для бесформенной связки нанофиберных распорок и деформированных отсеков – нес оборудование и материалы. Сопровождающая флотилия, главным образом, предназначалась для жизнеобеспечения команды.
Каждый из модулей «Жаворонка» служил и в качестве дополнительного склада. Сэр Чарльз и его СРЮП боялись, что забудут взять в дорогу что-нибудь жизненно необходимое.
Никто не знал, что их ждет впереди; никто не знал, в чем возникнет нужда. Проблема была и с чужаками: чужаки есть чужаки. Зато понятно, что, если какого-нибудь специфического элемента не окажется на борту или если его нельзя будет изготовить подручными средствами, тогда экспедицию можно смело похоронить. Во время двухлетнего путешествия СРЮП могли рассчитывать только на собственные силы.
Высший приоритет проблемы – определить местоположение чужаков, затем – контакт с ними. В списке значилось и выявление активных колесников, поскольку они могут привести к обитателям системы Юпитера. Так что экспедиции следовало контролировать весь диапазон электромагнитных волн. На «Жаворонке» не было места, чтобы развернуть соответствующую аппаратуру, зато база на Европе соответствовала задаче идеально.
Музыкальный чип – все от Джорджа Энхелла (классический композитор двадцатого столетия) до «Зу-Зум Зеро» (ропса XXII века).
Маленький, низкого разрешения плоскопленочный экран.
Потрепанная колода карт.
Мелочи жизни, банальное соединение необходимого и тривиального – что люди берут с собой в длительное путешествие, когда объем багажа ограничен?.. Одежда, средства развлечения. Показательно, что никаких семейных голографии, снимков друзей или возлюбленных, нет даже любимой кошки или хомяка.
Сэр Чарльз Дэнсмур распаковал чемоданы. У него болели ноги, несмотря на то, что сила тяжести на Европе составляла одну седьмую земной, и он добросовестно на протяжении двух лет тренировался по четыре часа в сутки. Он не хотел больше видеть велотренажер и усиленно пытался не думать про обратный рейс.
Все повеселели, когда впереди, наконец, обрисовался гладкий бильярдный шар Европы, покрытый серо-голубым льдом в желтовато-коричневых разводах, которые при более тщательном осмотре оказались глубокими трещинами. Сэр Чарльз, как и большинство членов экспедиции, положительно был рад ощутить под ногами твердь, даже если ею является замороженный ландшафт чужого спутника. Все лучше, чем рутина межпланетного перелета. Время от времени он мечтал, чтобы «Жаворонок» взорвался или столкнулся с метеоритом – хоть что-то нарушило бы скуку.
И теперь экспедиция, благодарение Господу, прибыла на место. По сравнению со спартанской обстановкой тесных кают «Жаворонка» база на Европе представлялась роскошным отелем, несмотря на то что в свое время осталась недостроенной. Ее в качестве начального этапа дерзкой программы поиска инопланетной жизни основала экспедиция 2145 года во время одной из первых научных вылазок Постпаузы, которая в известной мере стала и последней. Цель экспедиции заключалась в том, чтобы просверлить многомильную толщу твердого льда вплоть до жидкого океана.
Подобно тому, как гравитация Юпитера неуклонно сжимает Ио, нагревая ее нутро и заставляя извергаться серные вулканы, так и кремниевое ядро Европы плавилось под воздействием приливно-отливного эффекта, создаваемого гигантской планетой. Хотя оно составляло всего одну десятую часть от такого же на Ио, ядро нагрелось достаточно, чтобы создать толстый подледный слой воды. Поверхность луны продолжала оставаться замерзшей, поскольку отдавала внутреннее тепло в вакуум пространства – сумасшедшая оранжево-бурая скорлупа космического яйца с желтком из расплавленного камня. Между желтком и скорлупой плавал белок – сравнительно теплый океан, в котором содержалось не меньше воды, чем во всех океанах Земли.
Ни одного лучика света не проникло сюда за четыре миллиарда лет существования, зато хватало теплоты и времени для эволюции. Поэтому Европу давно отмечали как наиболее вероятного кандидата – в пределах Солнечной системы – для возникновения жизни. Возможно, на огромных глубинах, где вода расступалась перед расплавленным камнем, и тонкий слой силикатной магмы, растекаясь, застывал в фантастических формах, вокруг горячих источников собирались колонии теплолюбивых бактерий… Возможно, в средних слоях тропических морей скользили косяки теплолюбивых неземных рыб…
Экспедиция 2145 года связывала свои надежды с сомнительной зоной из полузамерзшей слякоти, образовавшейся на стыке между океаном и хрупкой скорлупой из пакового льда, потому что исследовать глубже у них руки были коротки. Грязная вода, как известно, богата солями и растворенной органикой, поэтому даже пессимистично настроенные экзобиологи надеялись найти в ней бактерии. Другие размышляли о бесформенных тварях, у которых окажутся в наличии зубы, когти, спинные хребты и светящиеся глаза, и тем не менее не представляющих опасности для человека, поскольку их длина, в соответствии с прогнозами, составит не больше пары дюймов.
Экспедиции на Европу дали кодовое название «Челленджер» в честь исследовательского судна, которое бороздило земные моря и бурило скважины на суше, хотя многие из посетителей Экстра-файлов считали, что это имя литературного персонажа, неугомонного профессора, который просверлил глубокую шахту в коре Земли и обнаружил, что наша планета – живое существо.
Попытку «просверлить» оболочку Европы из грязного льда, используя ядерную установку для нагрева, тщательно спланировали. Считалось, что, несмотря на адский мороз, узкая скважина останется свободной от льда, и через этот канал удастся пропустить оптоволоконные кабели, подключенные к батарее исследовательских голографических камер и других приборов на поверхности. Проникнув через твердый лед и слой слякоти, зонд включит подсветку, и начнется охота на европианские формы жизни. Таким был план…
Целая флотилия космических челноков доставляла легкие стройматериалы на отдаленную луну, где на относительно ровной площадке, расположенной на стыке Калигула Хаос – скопища расколотых пластов льда, трещин и торосов – и гигантского разлома Адонис Линеа, члены экспедиции собирали пригодную для жилья базу. Место, образцово подходившее геофизикам, было выбрано еще на начальной стадии проекта. Тому имелись две причины. Благодаря синхронному вращению Европы, с него можно было изучать газовый гигант без перерыва, поскольку Юпитер всегда висел в одной и той же части небосвода. Но более важной была вторая причина. Уродовавшие ландшафт овраги и расселины являлись, скорее всего, верхней частью трещин древней ледовой толщи, которая, когда-то пройдя весь океан через то место, где под действием приливно-отливных сил фонтанировала полужидкая слякоть, снесла вышележащие слои льда и бесцеремонно сместила их в сторону. В затвердевшей поверхностной слякоти могли сохраниться следы жизни, а трещины – стать слабым звеном в корке льда и хорошим «местом для сверления».
Из прибывающего космолета Калигула Хаос выглядела путаницей из морозных узоров на оконном стекле. В некоторых местах наблюдались небольшие кратеры, созданные метеоритными взрывами, а в низинах куски пакового льда напоминали разломанную яичную скорлупу, из которой слеплены некие подобия стиральных досок, выпирающих крутыми зубчатыми утесами в сотни ярдов высотой.
Подвохов ожидали и от самой Европы, и от рейса к системе Юпитера, но удар нанесла группа активистов защиты окружающей среды. Их последний иск был удовлетворен и расширил действие Акта защиты биосферы океана от 2130 года на всю Солнечную систему. Трудно было предполагать, что этим правом воспользуются для какого-нибудь небесного тела… Руководители проекта «Челленджер» понимали опасность загрязнения гипотетической экологии Европы земными организмами. И хотя такое загрязнение выглядело весьма маловероятно – земная жизнь развивалась не для того, чтобы пакостить биосфере Европы, – отнеслись к потенциальной опасности очень серьезно. Если чужая форма жизни, типа земных бактерий, каким-то образом проникнет на Европу, то станет распространяться неизвестно где, неизвестно с каким эффектом, и неизвестно как потом от нее избавиться. Так что руководители проекта приняли соответствующие меры предосторожности, в частности, строго определили процедуры стерилизации зонда.
Обеспокоенность вызвала и возможность нанесения вреда европианским формам жизни радиоактивной начинкой зонда. «Сверление» льда юпитерианской луны являлось достаточно серьезной задачей – вернуть зонд на поверхность через скважину, по существу, было невозможно. Поэтому реактор использовал недолговечные радиоактивные изотопы, которые распадутся на устойчивые элементы прежде, чем попадут в Океан. Изотопы эти обладали также малой радиоактивностью, чтобы ущерб, нанесенный ими, был ограничен и незначителен. Возможно, несколько европианских микробов и погибнут от излучения, но это не шло ни в какое сравнение с внесением земных микроорганизмов и созданием необратимых изменений в экосистеме Европы.
Поскольку такое уже случалось, Акт о защите биосферы океана включал в себя ряд законов, которые запрещали любой сброс ядерных отходов – даже незначительный или единичный – в земные океаны. Законодатели, принявшие Акт, понимали, что отдельные факты затопления мелких порций радиоактивных отходов в море не нанесут серьезного вреда, но они также знали, что многократное повторение подобных инцидентов в разных местах может привести к глобальным последствиям. Они рассудили, что если оставить в законе хоть крошечную лазейку, то ею будут безбожно пользоваться все кому не лень, и поэтому предусмотрели все, чтобы устранить любой мыслимый обход закона. Настолько все, что активисты общественной организации «Сохраним нашу Солнечную систему!» убедили международный суд – условия действия Акта ЗБО не должны ограничиваться одной лишь Землей. Представители истца фактически требовали, чтобы его действие распространялось на всю Вселенную, но суд отмел подобные заявления, посчитав их сомнительными с точки зрения земной юрисдикции. Потерпев неудачу со Вселенной, «Сохраним нашу Солнечную систему!» потребовала справедливости Акта хотя бы для Солнечной системы.
В конечном счете, и это предложение не прошло, но только после рассмотрения в многочисленных инстанциях, с исками и апелляциями, когда армии опытнейших экспертов с обеих сторон изучили каждый аспект проблемы в мельчайших и противоречивых подробностях. В итоге суд счел, что его юрисдикция заканчивается в точке Лагранжа L1, расположенной между Землей и Луной, там, где их гравитационные силы уравновешивают друг друга. За эти границы власть земных законов, как и сила земного притяжения, не распространяется.
К тому времени, когда на пути к Европе дорогостоящие, но недолговечные изотопы распались, а основные детали зонда и систем обеспечения вышли из строя, большая часть средств проекта уже ушла на судебные баталии. Попытка получения новых кредитов потерпела неудачу, и почти законченная база на Европе была законсервирована и брошена вместе со всеми устройствами среди субарктических просторов спутника Юпитера.
Когда создали Силы Решения Юпитерианской Проблемы, а сэра Чарльза Дэнсмура назначили их главой, база на Европе была утверждена в качестве очевидного прибежища для землян.
Несмотря на все ее недостатки, Чарльз чувствовал, что база обладает большим преимуществом по сравнению с единственной альтернативой – оставаться на борту «Жаворонка», вращающегося вокруг Европы. Здесь, на поверхности, присутствовала сила тяжести. Ко всему прочему, теперь у него было достаточно пространства, чтобы распаковать свои вещи. У него была узкая, но удобная койка достаточной длины, чтобы вытянуть ноги. У него…
У него было не намного меньше пространства, чем у осужденного серийного убийцы-маньяка, помещенного в камеру земной тюрьмы, но гораздо менее комфортабельный образ жизни.
Чтобы улучшить настроение, сэр Чарльз попытался все происшедшее с ним рассматривать как благословение небес, но кончил тем, что впал в жуткую депрессию. Такое не входило в его планы. Вместо того чтобы торчать в заброшенном скопище надувных куполов и узких туннелей, ему следовало бы укреплять свой президентский пост в Федерации египтологов, обедая каждый вечер за счет налогоплательщиков в шикарных ресторанах и перетасовывая за столом поступающие предложения прибыльных консультаций.
Он лежал на спине, бесцельно уставившись в прозрачный пластик, странно изогнутый на потолке, и жалел себя со страшной силой. Сквозь пластик просматривался зыбкий лик Юпитера, бело-коричневый полосатый диск диаметром двенадцать дуговых градусов – в двадцать раз больше Луны, видимой с Земли. Однако не это впечатляло его; сэр Чарльз был зачарован величием задачи, которая перед ним стояла, и с трудом воспринимал ужасающее расстояние, отделяющее от удобств собственного дома.
По истечении часа он пришел к нескольким более утешительным выводам относительно юпитерианской проблемы. Ни одному из людей никогда не поручали более важного задания. В случае успеха триумф его возвращения превзойдет самые безумные мечты. Он мог бы…
Он мог бы впрячься в работу и прекратить думать о том, что решение проблемы значит лично для него.
Это была свежая мысль, новый тип мышления, хотя у него возникло смутное чувство, что давным-давно, в молодости, он развлекался подобными рассуждениями и даже использовал их для упорядочения своей жизни. Он обеспечивал себе исследовательские гранты, чтобы проводить исследования. Он проводил исследования, чтобы что-то выяснить. Однако в какой-то момент простота мотивации утратилась, и продвижение карьеры для него стало важнее, чем продвижение человеческого познания…
Чарльз Дэнсмур стал политиканом. Деградация приближалась к нему настолько постепенно, что он даже не заметил, когда это произошло. Теперь возникло тревожное ощущение, что где-то по дороге он потерял ориентиры. Два года, проведенные в жестянке, летящей сквозь одну из самых не гостеприимных для человека сред, сказались на его мышлении. Любопытный эффект – как будто облезла защитная краска под жестким излучением от неэкранированного светила. Сэр Чарльз рассмотрел свою научную карьеру с новой точки зрения и обнаружил, что в целом жил неправедно: шагал по чужим головам, добивался цели где обманом, где угождением, а где и взятками. Еще не так давно он гордился виртуозным умением наносить булавочные уколы оппонентам, наивно полагающим, будто честность – лучшая политика… То, что входило в его привычный образ жизни – непосредственное окружение, узкий круг людей и игр, в которые они играли, – внезапно показалось сэру Чарльзу безнадежно пустым. Когда целый мир становится не больше пылинки, все оказывается абсолютно ничтожным. Он больше не клял того, кто занял освободившееся место президента Федерации египтологов. Разве это скажется на траектории кометы?
Самое удивительное, что, впервые пройдя через тяжелейший приступ самоанализа, вызванный напряжением перелета и разочарованием от его завершения, сэр Чарльз почувствовал себя намного лучше. Человечность могла ничего не значить в масштабах мироздания, но она многое значила для него. Была Проблема, которую нужно решить, самое важное задание, которое только мог получить человек. Отныне для него не имело значения, что станет с Дэнсмуром. Имело значение, что станет со всеми остальными.
У Пин Юй-ву, младшего клерка Четвертого Гражданского отдела Предотвращения преступлений и вынесения наказаний Юханьской экономической зоны провинции Жуангжу, выдался неудачный день. Идиот-чиновник отправил докладную об усилении активности беспризорников. Кто-то объединил малолетних шакалов в организованную банду, которая совершает набеги на окраинные высотные здания и крадет съестное с рынков – под руководством харизматического лидера.
Ерунда, конечно. Беспризорники – анархисты в чистом виде. Пин Юй-ву никогда не понимал, как они вообще выживают. Хотя, по правде говоря, биологический век беспризорника недолог. Лишь за счет трущоб их ряды постоянно пополняются.
К сожалению, раз докладная пошла по инстанциям, на нее следовало отреагировать, и в результате крайним оказался он – Пин. Отсюда вполне понятное раздражение. Если бы только дурак-чиновник сначала послал неофициальный запрос, его можно было бы просто отложить. А теперь…
Вздыхая по поводу трудностей жизни, младший клерк уставился на незаполненную графу на бланке, куда требовалось вписать рекомендации о принятии дальнейших мер. Если они будут приняты. Менее опытный служащий мог бы поставить штамп с резолюцией «мер не требуется» и положить злополучную докладную под сукно. Однако Пин знал, что поспешно отклоненные дела имеют тенденцию всплывать, когда их ждешь меньше всего, и не только всплывать, но и сопровождаться грозными требованиями объяснить свои рекомендации, уже оцененные начальством как проявление несоответствия занимаемой должности. Главная задача бюрократа любого ранга – прикрыть собственную задницу.
Необходимо завернуть дурацкую бумагу таким манером, чтобы наверху ее не восприняли всерьез, или дать такое заключение, которое не требовало принятия мер. Ни в том, ни в другом случае она не должна привлекать внимания при прохождении снизу доверху.
Пин Юй-ву поступил как обычно: зарегистрировал докладную для дальнейшей отправки на рассмотрение высшего иерархического чина, только добавил малюсенькое примечание, указывая на очевидные неточности сообщения, и предложил (ни в коем разе не рекомендовать!) направить независимого расследователя – если, конечно, мудрое руководство посчитает полученные сведения достойным такого действия.
Наверняка докладную примут за порождение мозга, залитого крепким спиртным напитком, хотя Пин слыл трезвенником… Бредовое сообщение о дисциплинированной стае одичавших собак явно не имело никакого смысла. Как и цвет кожи предполагаемого вожака. Скорее всего, он просто никогда не умывался.
«Жаворонок», как известно, был оснащен комплектом из девяти ОС-модулей – маломощных и маломестных челноков, способных на перелет между лунами Юпитера. В течение рейса они использовались в качестве кают для экипажа. Космолет – слишком изящное название для бесформенной связки нанофиберных распорок и деформированных отсеков – нес оборудование и материалы. Сопровождающая флотилия, главным образом, предназначалась для жизнеобеспечения команды.
Каждый из модулей «Жаворонка» служил и в качестве дополнительного склада. Сэр Чарльз и его СРЮП боялись, что забудут взять в дорогу что-нибудь жизненно необходимое.
Никто не знал, что их ждет впереди; никто не знал, в чем возникнет нужда. Проблема была и с чужаками: чужаки есть чужаки. Зато понятно, что, если какого-нибудь специфического элемента не окажется на борту или если его нельзя будет изготовить подручными средствами, тогда экспедицию можно смело похоронить. Во время двухлетнего путешествия СРЮП могли рассчитывать только на собственные силы.
Высший приоритет проблемы – определить местоположение чужаков, затем – контакт с ними. В списке значилось и выявление активных колесников, поскольку они могут привести к обитателям системы Юпитера. Так что экспедиции следовало контролировать весь диапазон электромагнитных волн. На «Жаворонке» не было места, чтобы развернуть соответствующую аппаратуру, зато база на Европе соответствовала задаче идеально.