Стюарт Йэн. Колесники

   Мозес знал: уникомп – нечто большее, нежели волшебный талисман; он давал реальные знания и силу. Именно поэтому мальчик не побоялся вернуться в ущелье и забрать то, в чем другие дети видели принадлежность Ведьмы, приносящую неудачу.
   Поскольку Мозес считался сиротой, никого из жителей Деревни особо не волновало, что он встал перед восходом и отправился к скалистым предгорьям. Мальчик залез на маленький труднодостижимый скальный уступ, с которого можно было легко засечь любого, кто захочет приблизиться. Вынул из кармана уникомп Охотника и попытался разобраться.
   Мозес не знал, что если активный уникомп отсоединен от тепла человеческого тела, то включались внутренние батареи, способные снабжать прибор энергией лишь в течение шести часов. Данный экземпляр провалялся сутки в пыли и целую ночь провел в темноте. Мальчуган не знал также, что для работы уникомпов с банками персональных записей и каналами связи необходим пароль – голос пользователя. Но так как засада застала Охотника врасплох, его уникомп все еще находился в режиме открытого доступа и дневной свет, заливающий расположенную Снизу плоскость, перезаряжал батареи благодаря гелиоэлементам, из которых был собран браслет. Так что прибор находился в рабочем состоянии; фильтр распознавания голоса отсоединил его не от каналов связи, а только от персональных файлов Охотника, о существовании которых Мозес пока не имел понятия.
   И когда мальчуган заглянул в овальное, прозрачное «лицо» и заговорил с ним, как делал это Охотник, оно ответило. Заметив пристальное к себе внимание, лицо спроектировало виртуальный голографический экран в фиксированной позиции относительно глаз собеседника. Обнаружив себя внезапно перенесенным совсем в иную действительность, Мозес выронил уникомп. Иллюзия исчезла.
   Предварительное исследование убедило мальчугана, что эта странная вещь не опасна, и он защелкнул браслет на запястье.
   Технология уникомпа была усовершенствована до такой степени, что прибор стал обладать некой интуицией, был прост в использовании, а в случае необходимости мог стать полезным – и все это без приближения к Интеллектуальной Технологии Предпаузы. Для создания подобного устройства конструкторы воспользовались некоторыми достижениями культуры, которые ни в коем случае не представлялись естественными для ребенка, оторванного от цивилизации в четырехлетнем возрасте, потом три года своей юной жизни проведшего среди диких собак и беспризорников и еще три – в качестве приемыша главаря банды, а затем бесцеремонно выброшенного для преднамеренного погружения как бы в предыдущее тысячелетие.
   Не суетясь, то и дело возвращаясь к началу, Мозес шаг за шагом постигал, как работать с сетью Экстранет. Его целью было вступить в контакт с Внешним Миром. Терпеливо и целеустремленно он пытался сделать все, что только мог придумать, и когда что-то получалось, он это запоминал. Он нашел массу сведений о совершенно непостижимых вещах – интеллектуальных газонокосилках, туристических агентствах для глухонемых, ежечасных диаграммах, демонстрирующих появление тех или иных аллергенов в Севмерике, и даже рекламу справочника-путеводителя для каких-то «голубых». Ни одна из этих тем не была для него жизненно важной, зато обучала навыкам поиска.
   Заметив, что солнце приблизилось к зениту, мальчик спрятал уникомп в глубокой скальной трещине, этом природном сейфе, от непогоды и прикрыл сверху камнем, чтобы туда ненароком не влезла какая-нибудь живность. Ему отчаянно хотелось продолжить исследования замечательных возможностей уникомпа, однако долгое отсутствие в Деревне непременно заметят.
   Он вернется сюда завтра.
   Батареи уникомпов садились за ночь, но под солнечными лучами быстро восстанавливали номинальное напряжение. Мозес не имел представления, как поддерживать батареи; собственно, он и не понял, что в приборе вообще есть источник питания. Зато запросто нашел в Экстранете каталог заказов по почте.
   Вы могли покупать через уникомп! Удивительно, но вы могли купить даже другой уникомп. Или автоматизированного Винни Пуха, полную коллекцию концертов «Семи одиноких звезд», массажные услуги Сексуальной Школьницы… И вы получали все, что хотели, сообщив уникомпу кое-какие цифры. Мозес попробовал случайные цифровые комбинации, пришедшие ему в голову, однако ничего интересного не произошло.
   В конечном счете, он наткнулся на сайт генеалогии мормонов в горах штата Юта. Где-то в Севмерике компьютер засек обращение и выполнил давно заложенные инструкции.
   – Иффи!
   Скучающая девушка-оператор очнулась от грез по своему последнему дружку. Ее уникомп что-то сказал. Она протерла глаза, затем рассеянно вытерла ладошки о зеленый комбинезон с эмблемой «Телекоммуникации Карвер».
   – Валяй, Крошка.
   – Помните, какое распоряжение поступило одиннадцать лет назад?
   – Нет. А почему я должна помнить?
   – Вы, белковые мозги, всегда все забываете. А ведь оно исходило непосредственно от босса.
   Ифигения зевнула.
   – Как и сотня других. Напомни мне, Крошка, о чем речь?
   – Ребенок Одинго. Имя Мозес. Исчез из Африки. Решили, что он погиб, но подтверждения не было. Его мать – подруга босса – никогда факта смерти не признавала, так что был установлен приоритет первостепенной важности для любых вероятных запросов о нем, с немедленным ответом.
   – Ах, да… – Девушка малость поразмышляла над тем, будет ли ее череп выглядеть лучше бритым или все же оставить косички и вплести в них морские ракушки… И что понравится Марчелло больше?
   – Так вот, кто-то пытается влезть в файл исчезнувших детей в базе данных Солт-Лейк-Сити.
   – Такое время от времени случается. Вероятно, какой-то чайник пытается отыскать давно утерянную тетушку-девственницу.
   – Очень может быть. Но стандартная инструкция велит, что монитор телесвязи обязан проверять любые запросы, и если какой-то из них входит в перечень, составленный боссом, надо немедленно доложить. Я могу ответить, но вы должны дать разрешение.
   – Вот же вляпалась в дерьмо!.. Крошка, ну почему этот запрос не поступил автоматически на собственный уникомп старой суки?
   Компьютер проанализировал восклицание Ифигении и понял его буквально. Крошка не была сильна в риторике.
   – Согласно справочному файлу, у старой суки и без того полно забот. А ваша задача – действовать как фильтр.
   – Проклятие, – ругнулась Ифигения уныло. – Давай забудем про запрос. Скорее всего, ложная тревога.
   – Расценивать ваши слова как официальное распоряжение?
   – Да.
   – Согласно инструкции, я обязана сообщить начальству…
   – Вот же сволочная ИТ-электронка! Ты точно родом не из Предпаузы? Хорошо, хорошо, сообщи, что нашла, раздолбанная интегральная жестянка, моя дорогая Крошка.
   Машина сообщила.
   Ифигения ознакомилась с лицевым отпечатком и спектрограммой голоса… Все еще скучая, она дала задание центральному маршрутизатору скачать медицинские записи исчезнувшего ребенка и сравнить с полученными данными запроса. Результат возвратился меньше чем через секунду.
   При данных обстоятельствах она выругалась удивительно мягко. Все романтические мысли, связанные с Марчелло, выветрились напрочь.
   – Крошка, допуск первостепенной важности, подтвержденный и зарегистрированный. Сейчас же давай босса!
   Ха-ха, а ведь грозит продвижение по службе…
   Звонок одного из сотрудников Эйнджи Карвер разбудил Черити ранним утром.
   – Откуда вы?.. Кто-кто? Мозес?! Полагаете, что нашли Мозеса? Но он же… я думала, что его… это не глупая шутка?
   Подключился новый голос – она тут же узнала лицо. Уникомп показал значок, гарантирующий идентичность пользователя.
   – О Эйнджи, правда? С ним все в порядке? Где он?.. Эйнджи ее успокоила и рассказала, как все произошло, что должна делать Черити и почему необходимо действовать энергично.
   До матери Мозеса доходило с трудом. Конечно, Эйнджи была взбудоражена, ибо, если она обнаружила мальчика, другие тоже могут его найти. Под другими подразумевались те, у кого были причины преследовать сына Черити.
   – Я готова на все, – сказала Черити.
   – Отлично. Мы понятия не имеем, где он и как туда попал, но дело сдвинулось с мертвой точки. Мы послали ему письмо по Экстранету; пока ответа нет. Обстановка вокруг его уникомпа показывает, что запрос сделан утром.
   Черити прекрасно разбиралась в часовых поясах.
   – И где же сейчас утро? Эйнджи объяснила.
   – В Деревне? Подразумевается, что все годы он жил в Деревне? Но ведь это меньше чем в тысяче миль отсюда! Почему – никто мне не сообщил? Почему… о, извини, ты только что сама выяснила и никак не могла…
   – Насколько следует из официальных документов, он родился в Деревне. Я только что получила уведомление, из которого предположительно вытекает, что метрика была подделана в Свободном Китае, но прямых доказательств нет и ни одна бюрократическая машина не примет наших доводов. Сие означает, если мы обратимся к властям, чтобы они передали нам Мозеса, то возникнут серьезные осложнения. Нет, нет, даже если все физиологические характеристики совпадут, бюрократы сочтут это подделкой, понятно? Ты знаешь, насколько предвзято они относятся к Деревне, и если не сохранить все в тайне, у нас вряд ли получится что-нибудь путное. Стоит пустить это дело по официальным каналам, и мы получим решение минимум через полгода… Даже если я воспользуюсь своими каналами. А так долго ждать нельзя. Если мы нашли его, другие тоже смогут. Мои аналитики обнаружили связь с войной банд в Свободном Китае и лекарственными препаратами из подвергнутых угрозе уничтожения видов животных… У Мозеса вполне могут оказаться враги из Свободного Китая.
   Мысли Черити смешались. Ее давно покинула надежда – во всяком случае, так ей казалось до сих пор.
   – Эйнджи! Эти люди – они могут травмировать мальчика!
   «Скорее всего они попытаются его убить, – подумала Эйнджи. – Если мы не доберемся туда раньше».
   – Итак, дорогуша, у меня есть план. Я прямо сейчас пошлю за ним опытных охранников на вертолете. Но приземляться непосредственно в Деревне нельзя – придется заплатить бешеный штраф. Как только уникомп Мозеса перешлет Экстрапочту, тебе надо будет поговорить с сыном и убедить его выйти встретить вертолет достаточно далеко от Деревни, чтобы никто не увидел.
   Черити испытывала одновременно и дикую усталость, и безмерное счастье.
   – Конечно, я поговорю! А еще я хочу, чтобы меня взяли на этот вертолет, плевать, что будет опасно, я должна быть там!
   Эйнджи с экрана горько усмехнулась.
   – А я-то думала, как тебя уговорить… Вряд ли Мозес сумел бы пережить то, что он, наверное, пережил, если бы не был сообразительным парнем. Надо добиться его доверия; без тебя это невозможно. Итак, сердце мое, ты полетишь не как доброволец, а как мобилизованная.
 
   Мозес знал про вертолеты. Один из них лишил его всего, что он любил, переправив в анархический мир беспризорников. Дьен По-жу избавил его от этого ужаса и был добр, – но тоже отослал в чужую Деревню и в конечном итоге отказался от своего приемыша. В Деревне он вырос и теперь думал о ней, как о своей второй семье, если первой считать жизнь в доме Дьена.
   Внезапно мир перевернулся. Оказывается, и перед Дьеном у него была семья… Мозес знал, что Биншаба ему не мать, да и Драгоценная Нефрит тоже, поскольку она не черная. Две «матери», и обе ненастоящие… Теперь уникомп Охотника свел его лицом к лицу с настоящей матерью.
   Сначала он не мог ее узнать. До тех пор пока Черити не показала забавную игрушку, которая могла превращаться в разных зверушек – найденную полицией, возвращенную матери, бережно хранимую. Ой!.. Нахлынули болезненные воспоминания, которые, казалось, давно похоронены. Он вспомнил все.
   Мозес сомневался, что хочет встречи. И все же пришел к скале, в десяти милях от Деревни, куда односельчане редко заглядывали. Она сказала, что ее вертолет маленький и желтый… Он прекрасно понимал, что это снова должно изменить его жизнь. Вертолет вернет ему Внешний Мир, оградит от тупого прозябания в Деревне, позволит воссоединиться с миром, в котором можно получить уникомп, перечислив лишь несколько цифр, вместо того чтобы убить и украсть его у гниющей, расчлененной плоти Охотника. Второй способ представлялся Мозесу более простым, и не без оснований, но ему отчаянно хотелось испробовать первый. Поэтому он поступил, как велел уникомп, и прокрался к месту, где два каменных столба тянулись к небу, разделенные мутным ручьем. Единственное, что он захватил с собой, были шорты и уникомп.
   Небо было почти безоблачно, и поднявшееся солнце разбрасывало повсюду отчетливые тени. Красота вельда расстилалась вокруг Мозеса. Может, это последняя возможность погрузиться в поток жизни зверей… Он был счастлив здесь.
   Мимо пролетела пчела. Мозес вытянул руку, и крошечное создание село на ладонь. Другая пчела присоединилась к первой. Проследив, откуда они прилетели, мальчик заметил пчелиный рой, гудевший в кроне высокого дерева над ручьем. Пчелы на его руке были Разведчиками, работниками, которые прокладывали курс для основного роя. Сам рой представлял собой бесформенную массу, зависшую на ветке. Очертания роя были зыбки, поскольку одни пчелы с его поверхности взлетали, а другие приземлялись. Доносилось басовитое гудение.
   В нескольких ярдах от Мозеса прятались две пятифутовые, толщиной с человеческую ногу африканские гадюки. Он никогда не видел, как питаются змеи и сейчас смотрел, как похожие на шланг тела с каждым глотком раздаются вширь. Поодаль в нескольких сотнях ярдов белый носорог опустил тяжелую голову в ручей с намерением утолить жажду. Мозес его узнал. Это был самец; судя по языку телодвижений, у него выдался не самый удачный день. Между кормящими матерями возникла конкуренция за охапку свежей зелени; вряд ли отлучение от грудного молока обоих телят пройдет успешно. Но не только это беспокоило «носи». Возможно, замешана и склока с крокодилом. Старина «крок» ничему не учится…
   Мозес услышал шум винтов, и из-за пригорка показался вертолет. Когда он собрался приземляться, откуда ни возьмись появилась вторая «стрекоза».
   Мальчик насторожился. Летательные аппараты различались защитной окраской: один был черный, другой – тусклого зелено-бежевого цвета. В появлении черного чувствовалось что то зловещее. Потом Мозес высоко в небе заметил крошечное пятнышко – третий вертолет. На таком расстоянии цвет не различался, но предыдущие два, конечно, желтыми не назовешь.
   Черный вертолет сел, высадив полдюжины китайцев. Перед внутренним зрением Мозеса предстало кровопролитие, то самое, когда его силой вырвали из мира беспризорников. Он распознал, что у всех китайцев оружие, о котором жители Деревни, предположительно, ничего не знают, и которое он видел в действии раньше. Из зелено-бежевого вертолета, сжимая в руках аналогичные стволы, высыпало еще больше узкоглазых лиц.
   Первая шестерка не мешкая устремилась к противнику. Один из них споткнулся о черепаху…
 
   На борту желтого вертолета пришли в замешательство. Они разглядели два других вертолета и поняли, что прибыли слишком поздно. Черити ломала руки в отчаянии.
   – Наверняка это китайцы! Эйнджи права, они узнали о наших планах! И доберутся до него раньше! О, мой бедный, бедный малыш Мо!
   Командир, он же пилот, оглядел своих людей. Служащие Карвер тоже не на увеселительную прогулку собрались и теперь готовили автоматы к бою. Предстояла очень грязная работа.
   Впереди по курсу вертолета раздался сильный взрыв, к небу взвился огненный шар, вслед за ним – клубы густого черного дыма.
   Когда охранники подлетели ближе, стало очевидно, что один из китайских аппаратов уничтожен полностью, другой выглядел просто искореженным. Установить, что произошло на земле, было трудно, однако внизу все застыло. Пилот взвесил возможный риск – никто в них не стрелял, вообще ничто живое не шевелилось – и совершил посадку.
   То, что они нашли, поставило их в затруднение.
   Один вертолет еще горел, почерневшие тела его пассажиров периодически можно было рассмотреть в дыму и пламени. На безопасном расстоянии над ним кружило облако пчел. Обугленные пчелы усыпали всю землю вокруг.
   Фюзеляж другой машины был изуродован огромными вмятинами и сквозными отверстиями, через которые можно было просунуть кулак. Стекла были выбиты, а посадочный винт изогнут и обломан. Повсюду валялись трупы.
   На песке виднелись следы диких животных, эдакая мешанина ямок и борозд. Несколько трупов были раздавлены, другие представляли собой немногим больше, чем груду окровавленного тряпья, приложенную к выпущенным кишкам. Над некоторыми все еще копошился живой ковер из пчел. Двое, как выяснилось при осмотре, были явно укушены ядовитой змеей: у них уже раздулись и стали фиолетовыми лодыжки. Мертвая гадюка, разрезанная пополам автоматной очередью, валялась поблизости. У очень многих бойцов были сломаны шеи.
   В эпицентре погрома, на вершине плоской скалы сидел Подросток, умиротворенно взирающий на все это с высоты.
   Когда спасательный отряд приблизился, Мозес слез вниз и пошел навстречу. Он разрешил охранникам проводить себя к Маленькому желтому вертолету, где женщина, в которой он признал свою настоящую мать, зарыдала и запричитала столь эмоционально, что впервые за все утро мальчик испугался.
   Поскольку вертолет уже оторвался от земли, один из сопровождавших взял Мозеса за плечо, в то время как другой успокаивал женщину.
   – Что здесь произошло?
   Мозес ответил ему непроницаемым взглядом.
   – За любым движением скрыт контекст истинных побуждений.

Глава 14
Траектория Каллисто, 2220-й

   Джонас на собственной шкуре познал, чем космисты заполняют бесконечные рейсы между звездами. Пруденс была отличным преподавателем, и поначалу это даже забавляло. Но два года длились ужасно долго, и к концу срока учеба порядком утомила. Подобно другим, он испробовал множество различных развлечений – как легальных на Земле, так и нет. Одно из правил гласило: что бы ни произошло в течение рейса, никогда не вспоминайте об этом вслух после того, как рейс закончен. Таким образом, вы можете спокойно сходить с ума, потворствуя своим любимым извращениям, и до тех пор, пока ваше безумие не причиняет вреда окружающим, никто не попытается вас остановить. В ограниченном пространстве корабля споров избегают любой ценой. И все равно во время рейса нередки акты нанесения увечий, беспробудное пьянство и депрессия. Представьте себе передвижной театр-шоу, бродящий по долам и весям, и себя в компании друзей-приятелей, проводящих бок о бок двадцать четыре часа в сутки, привязанных друг к другу эмоционально и вынужденных находить общий язык, потому что иначе или повесишься сам, или – все скопом. Рейс к Юпитеру нельзя было назвать путешествием, которое медики посоветовали бы для улучшения здоровья, но и беспрецедентным по стандартам космистов полетом он не стал.
   Вот и финиш. Пруденс подгоняла «Тиглас-Пильсер» к светлой стороне Каллисто, а Джонас и остальные члены ВидиВи-команды снимали свое прибытие. Космистка знала, что Силы Решения Юпитерианской Проблемы обосновались на Европе, на той ее стороне, где приливно-отливные силы зависели от гигантской полосатой планеты. Глупо воображать, что они не засекли их прибытие, ведь сэру Чарльзу наверняка докладывают о каждом перемещении Пруденс Одинго и он знает, что она знает об этом… Ее план состоял в том, чтобы посадить ОС-модуль достаточно далеко от места захоронения колесников, чтобы не дать никаких полезные подсказок, даже если зонд СРЮП случайно наткнется на ее посадочную площадку. А закамуфлировать модуль сеткой раз плюнуть. Конечно, сэр Чарльз в конце концов все равно обнаружит их местоположение, но к тому времени остальная часть колесников будет на борту. Да сопутствует им удача.
 
   Эйнджи и Черити сидели на веранде зоологического факультета Гума и наблюдали за прайдом львиц, преследующих стадо газелей Томпсона. Зебры и жирафы были перемешаны с веретенообразными, коричнево-красными белохвостыми антилопами. Львицам эта мешанина травоядных напоминала, наверное, кондитерскую распродажу – свежая помадка, полосатые мятные ириски, леденцы на палочке… Но у этих конфеток были ноги, которые они использовали с удивительной эффективностью, чтобы не угодить в чужой рот. В бинокль женщины могли рассмотреть расстроенную львицу, уставившуюся на полдюжины молодых газелей, что прыгали беспорядочно в воздух на всех четырех ногах – тип движения, известный как «гребенка», дезориентировал хищника.
   – Все дети, когда вырастают, меняются, милочка, – сказала Эйнджи. – Не вини себя. У Мозеса был трудный период, неудивительно, что бедное дитя не желает говорить об этом. Подожди, все придет в норму.
   – Я знаю, что придет, – вздохнула Черити. – Да только ждать тяжело. Он вырос, а я все это пропустила! Меня не было рядом, когда он больше всего нуждался во мне… Никого не было там с ним! Можешь вообразить, каково ему пришлось?
   Эйнджи могла вообразить все, даже очень четко. Она наняла частных детективов, и они кусок за куском сложили из фрагментов более или менее полную картину того, что произошло с Мозесом с момента его исчезновения. Смерть мальчика сфальсифицировали; на самом деле его похитили. Сыщики узнали, что он попал к беспризорникам в Свободном Китае, потому что некоторые из женщин Деревни им рассказали об этом, а китайский след вывел на предполагаемого Охотника. Эйнджи имела довольно точное представление о том, в какой переплет угодил мальчик. Она поведала Черити немногое, да и то с помощью эвфемизмов. И без того бедная женщина достаточно настрадалась, чтобы услышать о полном ужасов раннем детстве Мозеса. Вряд ли перечень убийств, болезней, голода и людоедства, которыми характеризовался анархический мир беспризорников, улучшит ей настроение.
   Детективы узнали также о Дьене и Молчаливой Снежинке. Но даже все богатство Эйнджи не помогло выявить Кхи Минг-Куо или историю убитого Охотника, а Мозес как будто в рот воды набрал.
   Сегодня, как и в предыдущие дни, он помогал близнецам Нтули. Черити поразилась, как расцвел рано проявившийся талант Мозеса по общению с дикой природой. Теперь он мог утихомирить обеспокоенное, раненое животное за несколько минут. Даже наиболее буйные и непокорные звери, вроде старого быка, охромевшего в результате давнего сражения с крокодилом, берут корм из его рук. Он потратил долгие часы, скармливая муравьеду муравьев, и возникало впечатление, что насекомые выстраивались для этого в очередь. Надо признать, муравьеды просто обожали мальчика.
   С людьми же все было иначе. Мозес в основном предпочитал водиться с самим собой. Ему исполнилось пятнадцать, но он редко вел себя соответственно возрасту, и Черити быстро оставила попытки вынудить его общаться с одногодками. Он снисходил только до братьев Нтули, Джомо и Джамбе, которые были на десять лет старше – потому что благодаря им получал доступ к вольерам. Наверняка мальчик все еще нуждался в матери и даже в какой-то степени испытывал привязанность к ней… но если и так, он ничего не делал и не говорил, чтобы это показать. Черити часто спрашивала себя: а не обманывается ли она, не атрофировались ли у Мозеса все чувства? И лишь иногда краешком глаза она ловила сына на том, что тот задумчиво смотрел на мать – и всегда отворачивался, когда замечал, что за ним наблюдают.
   – Эйнджи, знаешь, это было очень трудно. – Черити опустила бинокль. Львицы только что поймали молодую газель и перегрызли ей горло; раньше она воспринимала это как самый обычный эпизод в безостановочной мыльной опере саванны, однако сегодня зримо ощутила различие между победителями и проигравшими. – Я всегда верила, что Мозес жив, хотя все свидетельствовало об обратном. Матери всегда так думают, когда у них пропадает ребенок, и всегда надеются на лучшее, даже если не правы… Мне нужно было оставить надежду, но я не смела допускать такого даже в мыслях.
   Эйнджи кивнула с сочувствием, но ничего не сказала – Черити хотела, чтобы ее выслушали, а не утешали банальностями. Единственное, что Эйнджи могла сделать, – побыть рядом с подругой.
   – Когда мне сказали, что он не только жив, но и в течение последних семи лет находился меньше чем в тысяче миль от дома, не могу описать, что я почувствовала. Счастье и злость на то, как близко от меня был сын все это время… Я ощущала себя обманутой и ликующей одновременно!
   – Милочка, я все понимаю, – сказала Эйнджи. – Я, конечно, не могу себя чувствовать, как ты, но догадаться в моих силах. Жизнь главным образом тащит людей в противоположных направлениях, я наблюдала это не раз и не два. Нельзя допустить, чтобы вас с Мозесом растащило в разные стороны.
   – Да, теперь все хорошо, но «разочарование» – неподходящее слово… Когда я увидела сына снова, он был красивым молодым человеком, на голову выше, чем был когда-то его отец… Я рассказывала тебе о Джерри?
   – Нет.
   – Полное имя моего мужа Джереми. У него тоже была тяга к животным, Мозес, наверное, унаследовал это от него, только в большей степени… Заболел один из носорогов, и мы держали его в отдельном загоне. Джерри имел обыкновение чесать своему любимцу спину метлой. Однажды он случайно очутился между ним и стенкой, а носорог возьми да и прислонись. Всего лишь дружеский тычок локтем… Джерри умер в больнице через неделю. Я была на седьмом месяце беременности.