Страница:
Следовательно, у полиции не было причин подозревать, что инцидент с перестрелкой вызван чем-то иным, нежели разногласиями между двумя группами китайских нелегалов, вероятно, прибывшими за сырьем для снадобий или редкими животными. У Экотопии, естественно, были шпионы в Свободном Китае – точно так же, как у китайцев – в Экотопии, – и они вовсю рыли землю, но могли пройти годы и годы прежде, чем выплывет наружу какая-нибудь полезная информация. Все выглядело так, словно была затеяна кровопролитная бойня, в которой никого не осталось в живых. По-видимому, в гущу схватки попал носорог и, прежде чем сбежать, успел натворить множество бед, как бы осуществив некое аллегорическое возмездие. Однако списать все на носорога, найденного, кстати, недалеко от места событий, было невозможно, и это стало сенсацией в Экстранете.
Если бы дело касалось любой нации, кроме «свободных китайцев», происшествие переросло бы в серьезный дипломатический инцидент, но так как Свободный Китай и Экотопия не имели дипломатических отношений, этого не случилось. Экотопийское правительство давно было приучено к китайскому изоляционизму и понимало, что нет никакого способа удовлетворить свое недовольство, тем не менее, оно потребовало усиления предупредительных мер, которые приняли вид дополнительного военного присутствия в восточноафриканском воздушном пространстве и спутникового наблюдения за китайскими границами. Эти акции сыграли на руку Эйнджи, ибо вряд ли в течение нескольких недель Мозеса попытаются похитить или убить. Однако экотопийская бюрократия скоро посчитает инцидент, один из обширного ряда китайских нарушений, исчерпанным и отменит меры.
Но даже раньше, чем это случится, юноша станет уязвим для хорошо организованного удара – например, со стороны Охотников или наемников. Хотя он проявил удивительную способность к выживанию, ему вряд ли удастся устоять против управляемой лазером ракеты, выпущенной снайпером с расстояния нескольких миль. Один фактор говорил против подобного хода событий: чтобы организовать такую операцию, потребуется время. Так или иначе, Мозеса следовало убрать отсюда в кратчайший срок. Карвер считала, что китайцы не станут беспокоить зоологический факультет Гума, если юноши там не будет, но до тех пор, пока он в питомнике, Черити в опасности. Поскольку пытается выяснить правду.
Черити не беспокоила собственная безопасность, безопасность Мозеса – другое дело, так что, в конце концов, она согласилась. Правда, это не помогло ей обрести мир в своей душе. С тех пор как они поссорились с Пруденс, она чувствовала себя виноватой. Ну почему бы сестре не поохотиться на колесников, если она захотела? Между ними не было никакой связи, даже на пути к Юпитеру, хотя это могло скрасить скуку старшей из двойняшек. В принципе, возвращение Мозеса должно все изменить – Пруденс оставалась ближайшей родственницей юноши. Не было причин, заставляющих Черити скрывать радостную весть от собственной сестры, однако их отношения были далеки от идеальных. К тому же она знала, что события заставят ее так или иначе войти в контакт с Пруденс, а это подразумевало, что ей придется извиниться – несмотря на то что она по-прежнему считала Пруденс неправой.
Эйнджи узнала об этом.
– Милочка, Пруденс ваша сестра. Вы не можете вырвать ее из своей жизни, хотя во многом не согласны с тем, что она делает. Бьюсь об заклад, Пру чувствует себя так же, как и вы. И я знаю, что она такая же упрямая.
Эйнджи умела вести переговоры. Прежде чем Черити поняла, что происходит, она дала согласие, чтобы ее сын выступил в качестве посредника между близнецами Одинго.
В итоге примирение прошло гораздо проще, чем Черити ожидала. Трудно аргументировать свои доводы, если задержка между обвинением и защитой составляет девяносто минут. Сестры значительно изменились после того, как встречались последний раз. На обеих лежал груз вины, и обе втайне были счастливы снова пообщаться. Кроме того, выяснилось, что Пруденс вовсе и не собиралась выкапывать дорогостоящих колесников. По каналу, защищенному от прослушивания, Черити выяснила, что старшая сестра увлечена куда более интересным и гораздо более похвальным делом: попыткой спасти человечество. Поскольку Пруденс объяснила, почему исчерпано доверие к СРЮП, возглавляемым Чарльзом Дэнсмуром, и почему было решено взять дело в свои руки, Черити одобрила поступок экипажа «Тиглас-Пильсера». В конце концов, у них имелись серьезные основания, чтобы презирать этого человека.
Эйнджи привела Мозеса в комнату, чтобы тетушка могла увидеть племянника. Несмотря на подсказки, юноша говорил очень немногословно, но Черити успокоила себя мыслью, что трудно разговаривать с безразличным уникомпом. Мозес был молчалив даже в обычных разговорах, а уж с полуторачасовой задержкой тем паче. При таких длинных перерывах нормальные двухсторонние разговоры становятся бессмысленными. Вместо этого одна сторона передает длинный монолог. Получатель записывает текст, по пути вставляет электронные примечания, планирует ответ и передает в ответ собственный монолог. Однако Черити умело привлекла сына к членораздельному разговору про животных в питомнике Гума, который и пересказала Пру.
Пришедший ответ произвел замечательный эффект на юношу. Пруденс начала с рассказа о том, что в атмосфере Юпитера они нашли новый вид животных. Черити и Эйнджи не могли не обратить внимания на интерес Мозеса, как только его тетя сказала об этом, и когда был продемонстрирован сопровождаемый ВидиВи-фильм. Юноша был просто очарован. Пруденс ограничивала свое сообщение любопытной плавающей фауной юпитерианского слоя облаков, но тем самым подготавливала почву для кульминационного момента.
– Прошу пообещать никому не говорить о том, что я собираюсь вам показать, хорошо? Нет времени ждать от вас ответа, поэтому дайте обещание друг другу. Сделали?.. Черити, Эйнджи, Мозес, мы вступили в контакт с разумным чужаком! Откуда мы это знаем? Кого-то из Сил Решения Юпитерианской Проблемы озарило, что, если люди сумеют вручить один из своих коммуникаторов тому, кто может оказаться разумным чужаком, это будет хорошим испытанием его на интеллект. А еще большим испытанием станет коммуникатор в выключенном состоянии. Вероятно, такая постановка задачи была правомерной, потому что наш чужак сообразил, как включить переданное ему устройство. Браво! К сожалению, у него хватило интеллекта и на то, чтобы его выключить. Мы не знаем почему… Возможно, ему надоело. В то время, когда была связь, существо почему-то не отвечало на наши послания. Я не перестаю спрашивать себя, правильно ли мы поступили, посылая простые комбинаторные картинки: квадраты, прямоугольники, числовые последовательности… Возможно, все это настолько ему чуждо, что не находит отклика? Хотя любой философский трактат упорно утверждает, что математика – универсальный язык, и почти все контактные группы по чужакам с этим согласны… Так или иначе, хватит разговоров, смотрите сами. Разрешите представить… чужак!
Экран замерцал, и сразу же появилось устойчивое изображение. Черити задохнулась. Эйнджи в удивлении покачала головой. Мозес подпрыгнул на кресле.
– Ма! Смотри, смотри, тетушка Пру нашла чужака! – Казалось, сын вернулся в детство, и Черити увидела, как загорелись его глаза.
Эйнджи и Черити не говорили, словно онемели, зато Мозес комментировал увиденное с воодушевлением. Сначала Пруденс показала фильм Джонаса о первом появлении существа, парящего подобно отдельной снежинке в гуще каких-то хищных тварей. Все уловили назначение поясного кошелька животного. Уничтожение хищников с помощью взрыва только подтвердило предварительное заключение. Потом чужак беспомощно повис на манипуляторе зонда. Зрители подробно рассмотрели куполообразное тело, кольцо глаз, юбку из повисших, напоминающих стебли щупалец…
Теперь демонстрировались внутренности садка-пузыря, как это виделось камере переносного коммуникатора и слышалось его микрофонам. Отсутствие ответной реакции существа на переданные картинки было ощутимо неутешительно.
– На мой взгляд, создание выглядит не очень-то разумным, – наконец сказала Эйнджи.
– Я бы сказала, еще и немым, – согласилась с ней Черити. – Не уверена даже в том, что оно наблюдает…
– Нет! – завопил Мозес. – Нет, Ма, она наблюдает! Сначала она смотрела на нас некоторыми из своих глаз, четырьмя передними, которые лучше различают детали вблизи! Затем стала настраивать те, которые лучше видят в темноте!
Он запрыгал на пневмокресле, оживленный и возбужденный, как никогда раньше. Черити и Эйнджи не спускали с него глаз, спрашивая себя, не сошел ли юноша с ума или просто он гений.
В конце концов, Эйнджи не выдержала:
– Мозес, о чем ты говоришь? Откуда ты взял…
– Разве не ясно? Это очевидно любому! Смотрите, как она вертит свой купол, как ее глаза снуют внутрь и наружу!
– Мозес, почему ты говоришь «она»? Ты можешь определенно сказать, что это существо женского пола?
– Ах, пол не имеет никакого значения! Секс у чужаков… социальный! Ролевые игры! Просто мне удобнее называть этого чужака чужиней и наблюдать, как она…
Женщины посмотрели друг на друга. Произошло нечто беспрецедентное. Эйнджи ощутила мурашки. Внезапно ее озарило, как Мозес сумел пережить перестрелку и что случилось с китайскими вояками. Шансов у них не было.
– Боже мой, – воскликнула Эйнджи. – Черити, он ничего не выдумал. Правильно, Мозес?
– Конечно, ничего! Неужели вы не видите? Смотрите, она… горда собой, но испугана. Она считала, что украла коммуникатор, но теперь начинает беспокоиться, что это коммуникатор украл ее.
Теперь и до Черити дошло:
– У него всегда был удивительный подход к животным. Это была Недооценка Года.
– Мозес, действительно ли оно… она разумна? – спросила Эйнджи.
– У нее возникают мысли, – ответил Мозес, – которые не похожи на наши, однако она понимает то, о чем думает.
Мгновение на размышление…
– Тогда почему она не отвечает на картинки?
– Картинки сменяются слишком быстро, – сказал Мозес. – Она более медлительна, чем человек. Тетя Пру должна замедлить и сохранять картинки в течение нескольких секунд, если хочет, чтобы чужиня их поняла.
Экран стал черным, после чего вновь появилось лицо Пруденс.
– И тут оно выключило коммуникатор. Мы понятия не имеем почему.
«Да, не имеем понятия, но мы, конечно, выясним», – подумала Черити.
– Черити, мне очень жаль.
– Ничего не поделаешь, Эйнджи. Как ты и говорила, питомник Гума не место для Мозеса.
– Да уж. Ему куда безопаснее жить где-нибудь в Севмерике, где мои люди смогут присмотреть за ним, – вот что я имела в виду.
Черити поймала себя на том, что способна улыбаться. Фактически она ощущала гордость за Мозеса и за себя. Иногда не так трудно сделать правильный выбор, как это кажется на первый взгляд.
– Черити, ты выглядишь почти счастливой.
Улыбка погасла.
– Что-то подсказывает мне, что я должна поступить именно так, и внутри меня нет никакого гнева и никакой боли.
– Хотелось бы и мне быть такой фаталисткой. Думаю, судьба зло подшутила над бедным маленьким мальчуганом.
– Отнюдь, Эйнджи, – не согласилась с подругой Черити, – Мозес обрел мужественность. Пришло время, чтобы применить его изумительный дар. И место…
– … которое не на Земле. Да, знаю, он единственный человек на планете, который может понять, о чем говорит и что делает чужак, но это не даст эффекта, поскольку существует девяностоминутное запаздывание. Вот если бы чужаки проживали на Луне…
– Его место рядом с Пруденс, Эйнджи. В гуще событий. Эйнджи кивнула и помрачнела:
– Ты хоть понимаешь, что возникает проблема? Комета подойдет к системе Юпитера через девять месяцев. А ведь нужно каким-то образом переправить Мозеса туда задолго до этого момента. Обычный полет занимает два года. Ужасно, но мы заявимся слишком поздно.
Черити покачала головой.
– Эйнджи, понятия не имею, откуда я это знаю, но Мозес рожден для того, чтобы выполнить миссию. Выход найдется.
Эйнджи не стала возражать: любящие матери «знают» про своих детей много чего, но почти все из этого оказывается ерундой. И все же не исключено, что Черити права. Перед Паузой ученые, инженеры и пилоты обсуждали множество самых различных методов путешествий сквозь пространство… Не сохранилось ли что-нибудь с тех времен? Стоит выяснить. У «Корпорации Карвер» великое множество ниточек, ведущих к тем, кто мог знать о секретном прототипе необычного космического корабля или методах перемещения, полностью отличных от современного.
Фактически она уже наметила организацию, которая могла бы помочь в этом деле.
Кукушке все это ужасно не нравилось. Черт бы побрал Анжелу Карвер! И Пруденс Одинго! Это было неэтично, безнравственно и несправедливо. Однако необходимо.
Он взял надписанную пластинку, лежавшую среди бумаг на столе, – покрытая камедью отливка. Только самые старшие ламы знали о существовании драгоценного реликта. Он пробежал взглядом по протоиероглифам… Один перевод стоил дороже, чем подержанный крейсер. Что ж, Пруденс Одинго проделала замечательную работу и заслужила награду. Но ей сказали только то, что она должна была знать…
Поток мыслей прервался, как только в помещение вошел Нагарджуна Дрозд, голова склонена в почтительном поклоне, скромная поза. Монах был озабочен лишь тем, чтобы услужить верховному ламе и надлежащим образом справиться с заданием.
Кукушка какое-то время безмолвствовал. Но взгляд опытного Нагарджуны выявил в поведении Учителя беспокойство. Затем Верховный Лама заговорил, и дыхание его было стеснено. Как всегда начал он издалека:
– Я вспоминаю одно из многих высказываний Большой Птицы.
Нагарджуна продолжал пребывать в поклоне.
– К Вам вернется радость, если… Продолжи, пожалуйста, Нагарджуна!
– С удовольствием, итак… если Вы действуете во имя других. Распространите слово…
– Правильно. Хотя в данном случае это слово не Дхарма, которое мы должны распространять. Много раз я действовал во имя других, Нагарджуна, и много раз ко мне возвращалась радость. Но иногда – очень редко – я почти сомневался в совете Большой Птицы.
Заявление привело Нагарджуну в замешательство: Кукушка не мог сомневаться в Источнике Всеобщей Мудрости!
– В нескольких случаях, мой Дрозд, мне приходилось действовать во имя других – а радость ко мне не возвращалась. Как такое могло быть?
Монах огляделся по сторонам в отчаянии, будто подбирая слова.
– Ну, наверное, потому что радость была временно недоступна вам, гуру?
– Ты сказал хорошо, и пусть будет так. Хотя, возможно ли, что священные заповеди толкуют об общих местах и опускают исключения… Пусть будет так, время пришло, чтобы действовать от имени других, и я спрашиваю, готов ли ты действовать от имени других?
– Каково бы ни было задание, гуру, я к нему готов.
– Нет сомнений, что моя радость должна в конечном счете вернуться ко мне. – Старый лама шагнул к молодому монаху и возложил руки ему на плечи, поскольку тот опустился на колени перед Учителем. – Задание жизненно важное и опасное. Столь опасное, сын мой, что, боюсь, ты не сможешь вернуться, даже если тебе будет сопутствовать удача. Ты все еще рвешься выполнить задание?
Нагарджуна не колебался ни секунды. Он посвятил всю жизнь надежде свершить что-либо подобное.
– Рождение – всего лишь рождение мечты, так же как и смерть – всего лишь смерть мечты. Гуру, что бы мне ни предстояло, я выполню это с радостью.
– А вот я с большой печалью воспринимаю твое согласие. Однако не могу ничего поделать, у меня нет выбора. Требуется доброволец, который преуспел в пилотировании маленьких крейсеров. Мне говорили, что ты лучший пилот из всех, кто у нас есть. Это верно?
Джарамарана! Комета Смерти!.. Нагарджуна знал, что самовосхваление не лучшая добродетель, и подбирал слова с осторожностью. И лучший из лучших может дать осечку.
– Гуру, каждый пилот думает, что он лучший, так необходимо для самоуспокоения. И я – не исключение.
– Белая Куропатка высоко оценивает твое мастерство. – Это была новость для Нагарджуны, которого все время критиковал едкий, пожилой лама, известный под именем, упомянутым Кукушкой.
Верховный Лама стал цитировать:
– Я хочу выполнить задачу, – сказал молодой монах, и его голос дрогнул на мгновение, – но лишь из чувства смирения и уважения.
– Возможно, – произнес Кукушка. – Мне остается только поставить задачу. Должен предупредить, что это займет некоторое время, особенно, когда будешь задавать вопросы, так как ты должен…
: После того, как он закончил речь, а монах ушел, Кукушка еще раз взял пластинку с камедью.
Одинго перевела причудливый, искаженный рассказ, миф о богах, демонах и мстительных солнцах, похожий на тот, который она будто бы нашла внутри Сфинкса, и позднее украденный презренным человеком по имени Дэнсмур… Оба рассказа пересекались, дополняли друг друга и все же частенько противоречили друг другу.
Кукушка думал, что знает почему. Пруденс не видела изображения, которое вырезано рядом с текстом. Возможно, это предшественник солнечного диска с рогами – символа египетской богини Хатор, которая охраняла проход между этим миром и следующим. Но в иероглифе рога были перевернуты, чтобы образовать поверхностную дугу, а диск не был солнечным, это поясняли слабые веретенообразные строки, нацарапанные рядом. На первый взгляд они казались бессмысленными, но если их вернуть в исходное положение, нетрудно интерпретировать их как грубые очертания… побережья Западной Африки – справа. И убедительное представление обеих Америк – Северной и Южной – слева.
Этого уже достаточно, чтобы прибавить к археологии минимум пять столетий. А что еще более замечательно, так это место, где нашли пластинку. И снова Одинго ничего об этом не сказали. Прервав воспоминания, Кукушка спрятал реликт в ящик. Возможно, позже он найдет время для предположений. Сначала нужно подготовить все для Нагарджуны.
Путь к Целостности занимался бизнесом больше сотни лет и весьма в этом преуспел. Камни, которыми они торговали, добывались на астероидах. Дробление астероидов было достаточно опасной процедурой, к тому же осколки, которые при этом разлетались, могли стать помехой общепринятым маршрутам космических кораблей. Путь к Целостности торговал с Землей и разбогател безмерно. Монастырь эксплуатировал ресурсы, превышающие запасы целой планеты; и они были сравнительно доступны и перемещаемы. Например, почти все железо на Земле хранится в мантии в виде силиката и в расплавленном ядре – в виде окисла. А Путь к Целостности владел колоссальным запасом чистого железа, которое плавало в Поясе целыми глыбами. Подходящую глыбу оставалось лишь выловить.
Технология добычи руды в Поясе Астероидов была чрезвычайно дорогостоящей. Ее основу составляли шестьдесять шесть масс-драйверов, новейшие из которых создавались в Новой Тибетской Обители. Эти циклопические устройства, приводимые в движение магнитными асинхронными двигателями, по сути, являлись гигантскими потомками средневековых осадных машин с длинным узким коромыслом, которые могли метать большие глыбы очень-очень быстро и очень-очень точно. На лунной и земной орбитах кружилась дюжина масс-драйверов для поставок крупных партий товара основному заказчику монахов нео-Дзэн. Несколько аналогичных устройств вращалось и около Марса, поддерживая возрождение того, что в долгосрочной перспективе обещало стать вторым главным рынком – Марсианской Колонии, с разрушения которой началась Пауза. Остальные были сосредоточены в Троянских точках Марса – шестьдесят градусов перед и позади планеты на одной и той же орбите, где астрономы на простейших моделях мироздания предсказали нулевую силу тяжести и где предсказание воплощалось в реальность хитроумными системами управления. Однако большинство масс-драйверов было развернуто в пределах Пояса Астероидов. Некоторые искусственные астероиды свободно плавали вокруг Солнца, которое и поддерживало устойчивость резонансных орбит, не позволяя Юпитеру влиять своим притяжением на их позиции; другие двигались по орбитам вокруг больших естественных астероидов типа Цереры, Паллады, Весты, Евфросиньи…
Солнце с Евфросиньи казалось почти точкой, зато острый глаз мог заметить блики, вспыхивающие на поверхности масс-драйвера. Это специфическое устройство, в просторечье называемое Анузафигачка, было одним из самых мощных масс-драйверов, развернутых в Поясе, гордостью мастерских Тибетской Обители. В сущности – гигантское нарезное ружье с семнадцатимильным стволом и коротким прикладом, в котором размещались батареи электроконденсаторов. Вокруг длинной полой трубы, образованной рельсами, инженеры сплели запутанную структуру активных распорок, разработанную так, чтобы предохранить рельсы от прогибания, поскольку толкатель ускоряется по ним. Уродливые электромагнитные катушки предназначались для того, чтобы передавать наиболее сильный импульс при использовании наименьшего количества электрической мощности.
Анузафигачка была не только достаточно мощна для решения деликатной задачи, для которой потребовалась ее помощь, но также оказалась в нужном месте в нужное время. Значительный запас каменных глыб, готовых к дроблению и подаче в ожидающие челюсти толкателя, был подготовлен возле нее на орбите. Солнечная энергия заряжала электрические аккумуляторы. Дополнительные двигатели выравнивали Анузафигачку с мгновенной точностью.
В настоящее время масс-драйвер был нацелен почти под прямым углом к Юпитеру. В течение следующей недели Анузафигачка повернется, тщательно рассчитав угол поворота, пока газовый гигант не замаячит в прицеле. Но прежде чем она начнет действовать, вспомогательные акции должны разогреть космическую аудиторию. Бесспорно, масс-драйвер близ Евфросиньи был звездой шоу, но без других, менее важных участников представление не состоится.
Увертюрой стал одинокий масс-драйвер на лунной орбите, обычно используемый для перемещения руды из открытых медных рудников в Море Москвы к перерабатывающим заводам Земли. Этот масс-драйвер теперь поворачивался вокруг оси, пока не нацелился на Юпитер. Три буксира совместным хитроумным маневром запихнули большую глыбу внутрь центрального приемника и по параллельным рельсам в Толкатель-4. Эта конкретная глыба представляла собой некое подобие сферы приблизительно в пятьдесят ярдов по диагонали и на двадцать процентов состояла из палладия. Последние три года она потратила на путь к Земле из Пояса Астероидов и на прошлой неделе флотилией буксиров была отклонена к Луне. Стоила она намного больше, чем валовый национальный продукт средней страны.
Электрический ток побежал по электросхемам гигантской машины, и толкатель начал движение, подгоняя глыбу. Оба мчались по прямой рельсовой дорожке.
С каждым последовательным электромагнитным импульсом скорость глыбы увеличивалась. Коромысло масс-драйвера было коротким, длиной всего пять миль, так что скорость отрыва скалы только вдвое превышала скорость крейсера Нагарджуны.
Вообще-то ситуация складывалась трагикомическая. Если до настоящего времени данная методика не испытывалась в направлении Юпитера – хотя она работала в других направлениях, – существовала вероятность, что юпитериане могут подумать, что их атакуют. К сожалению, именно под таким углом зрения рассматривали акцию военные. Устройство было слишком неточным, чтобы стать орудием агрессии… но оно могло стать эффективным орудием мира.
Поскольку скала, богатая палладием, уносилась прочь из системы Земля – Луна, Толкатель-4 затормозился и начал преодолевать крутой отвод, который должен был вернуть его назад, к подбрюшью масс-драйвера. Автоматически, без суеты, Толкатель-5 заскользил на свое место в дальний конец коромысла, готовый к приему следующей глыбы.
Мозес чувствовал себя так, будто его пропустили через мясорубку. Юношу торопливо запихнули в адаптированный для перегрузок костюм, вывели на низкую земную орбиту в стареньком ОС-модуле, потом передали на транспорт нео-Дзэн, обычно используемый в Окололунье для грузовых перевозок, и через вакуум доставили на маленький, гладкий кораблик, к которому было прикреплено то, что для любого обычного человека выглядело как гигантский гроб.
Пилот назвался Нагарджуной. Он утверждал, будто бы был Дроздом, что являлось явной ерундой. И все же, несмотря на свою обычную осторожность в общении с незнакомцами, Мозес ощутил какую-то симпатию к странному большеглазому молодому человеку в голубом противоперегрузочном костюме. В Нагарджуне чувствовалась скрытая сила и основательная честность, которой Мозес прежде в людях не встречал. Так что когда пилот сказал, что шанс остаться в живых у них невелик, юноша безоговорочно поверил – и решил учиться стойкости у Нагарджуны.
Если бы дело касалось любой нации, кроме «свободных китайцев», происшествие переросло бы в серьезный дипломатический инцидент, но так как Свободный Китай и Экотопия не имели дипломатических отношений, этого не случилось. Экотопийское правительство давно было приучено к китайскому изоляционизму и понимало, что нет никакого способа удовлетворить свое недовольство, тем не менее, оно потребовало усиления предупредительных мер, которые приняли вид дополнительного военного присутствия в восточноафриканском воздушном пространстве и спутникового наблюдения за китайскими границами. Эти акции сыграли на руку Эйнджи, ибо вряд ли в течение нескольких недель Мозеса попытаются похитить или убить. Однако экотопийская бюрократия скоро посчитает инцидент, один из обширного ряда китайских нарушений, исчерпанным и отменит меры.
Но даже раньше, чем это случится, юноша станет уязвим для хорошо организованного удара – например, со стороны Охотников или наемников. Хотя он проявил удивительную способность к выживанию, ему вряд ли удастся устоять против управляемой лазером ракеты, выпущенной снайпером с расстояния нескольких миль. Один фактор говорил против подобного хода событий: чтобы организовать такую операцию, потребуется время. Так или иначе, Мозеса следовало убрать отсюда в кратчайший срок. Карвер считала, что китайцы не станут беспокоить зоологический факультет Гума, если юноши там не будет, но до тех пор, пока он в питомнике, Черити в опасности. Поскольку пытается выяснить правду.
Черити не беспокоила собственная безопасность, безопасность Мозеса – другое дело, так что, в конце концов, она согласилась. Правда, это не помогло ей обрести мир в своей душе. С тех пор как они поссорились с Пруденс, она чувствовала себя виноватой. Ну почему бы сестре не поохотиться на колесников, если она захотела? Между ними не было никакой связи, даже на пути к Юпитеру, хотя это могло скрасить скуку старшей из двойняшек. В принципе, возвращение Мозеса должно все изменить – Пруденс оставалась ближайшей родственницей юноши. Не было причин, заставляющих Черити скрывать радостную весть от собственной сестры, однако их отношения были далеки от идеальных. К тому же она знала, что события заставят ее так или иначе войти в контакт с Пруденс, а это подразумевало, что ей придется извиниться – несмотря на то что она по-прежнему считала Пруденс неправой.
Эйнджи узнала об этом.
– Милочка, Пруденс ваша сестра. Вы не можете вырвать ее из своей жизни, хотя во многом не согласны с тем, что она делает. Бьюсь об заклад, Пру чувствует себя так же, как и вы. И я знаю, что она такая же упрямая.
Эйнджи умела вести переговоры. Прежде чем Черити поняла, что происходит, она дала согласие, чтобы ее сын выступил в качестве посредника между близнецами Одинго.
В итоге примирение прошло гораздо проще, чем Черити ожидала. Трудно аргументировать свои доводы, если задержка между обвинением и защитой составляет девяносто минут. Сестры значительно изменились после того, как встречались последний раз. На обеих лежал груз вины, и обе втайне были счастливы снова пообщаться. Кроме того, выяснилось, что Пруденс вовсе и не собиралась выкапывать дорогостоящих колесников. По каналу, защищенному от прослушивания, Черити выяснила, что старшая сестра увлечена куда более интересным и гораздо более похвальным делом: попыткой спасти человечество. Поскольку Пруденс объяснила, почему исчерпано доверие к СРЮП, возглавляемым Чарльзом Дэнсмуром, и почему было решено взять дело в свои руки, Черити одобрила поступок экипажа «Тиглас-Пильсера». В конце концов, у них имелись серьезные основания, чтобы презирать этого человека.
Эйнджи привела Мозеса в комнату, чтобы тетушка могла увидеть племянника. Несмотря на подсказки, юноша говорил очень немногословно, но Черити успокоила себя мыслью, что трудно разговаривать с безразличным уникомпом. Мозес был молчалив даже в обычных разговорах, а уж с полуторачасовой задержкой тем паче. При таких длинных перерывах нормальные двухсторонние разговоры становятся бессмысленными. Вместо этого одна сторона передает длинный монолог. Получатель записывает текст, по пути вставляет электронные примечания, планирует ответ и передает в ответ собственный монолог. Однако Черити умело привлекла сына к членораздельному разговору про животных в питомнике Гума, который и пересказала Пру.
Пришедший ответ произвел замечательный эффект на юношу. Пруденс начала с рассказа о том, что в атмосфере Юпитера они нашли новый вид животных. Черити и Эйнджи не могли не обратить внимания на интерес Мозеса, как только его тетя сказала об этом, и когда был продемонстрирован сопровождаемый ВидиВи-фильм. Юноша был просто очарован. Пруденс ограничивала свое сообщение любопытной плавающей фауной юпитерианского слоя облаков, но тем самым подготавливала почву для кульминационного момента.
– Прошу пообещать никому не говорить о том, что я собираюсь вам показать, хорошо? Нет времени ждать от вас ответа, поэтому дайте обещание друг другу. Сделали?.. Черити, Эйнджи, Мозес, мы вступили в контакт с разумным чужаком! Откуда мы это знаем? Кого-то из Сил Решения Юпитерианской Проблемы озарило, что, если люди сумеют вручить один из своих коммуникаторов тому, кто может оказаться разумным чужаком, это будет хорошим испытанием его на интеллект. А еще большим испытанием станет коммуникатор в выключенном состоянии. Вероятно, такая постановка задачи была правомерной, потому что наш чужак сообразил, как включить переданное ему устройство. Браво! К сожалению, у него хватило интеллекта и на то, чтобы его выключить. Мы не знаем почему… Возможно, ему надоело. В то время, когда была связь, существо почему-то не отвечало на наши послания. Я не перестаю спрашивать себя, правильно ли мы поступили, посылая простые комбинаторные картинки: квадраты, прямоугольники, числовые последовательности… Возможно, все это настолько ему чуждо, что не находит отклика? Хотя любой философский трактат упорно утверждает, что математика – универсальный язык, и почти все контактные группы по чужакам с этим согласны… Так или иначе, хватит разговоров, смотрите сами. Разрешите представить… чужак!
Экран замерцал, и сразу же появилось устойчивое изображение. Черити задохнулась. Эйнджи в удивлении покачала головой. Мозес подпрыгнул на кресле.
– Ма! Смотри, смотри, тетушка Пру нашла чужака! – Казалось, сын вернулся в детство, и Черити увидела, как загорелись его глаза.
Эйнджи и Черити не говорили, словно онемели, зато Мозес комментировал увиденное с воодушевлением. Сначала Пруденс показала фильм Джонаса о первом появлении существа, парящего подобно отдельной снежинке в гуще каких-то хищных тварей. Все уловили назначение поясного кошелька животного. Уничтожение хищников с помощью взрыва только подтвердило предварительное заключение. Потом чужак беспомощно повис на манипуляторе зонда. Зрители подробно рассмотрели куполообразное тело, кольцо глаз, юбку из повисших, напоминающих стебли щупалец…
Теперь демонстрировались внутренности садка-пузыря, как это виделось камере переносного коммуникатора и слышалось его микрофонам. Отсутствие ответной реакции существа на переданные картинки было ощутимо неутешительно.
– На мой взгляд, создание выглядит не очень-то разумным, – наконец сказала Эйнджи.
– Я бы сказала, еще и немым, – согласилась с ней Черити. – Не уверена даже в том, что оно наблюдает…
– Нет! – завопил Мозес. – Нет, Ма, она наблюдает! Сначала она смотрела на нас некоторыми из своих глаз, четырьмя передними, которые лучше различают детали вблизи! Затем стала настраивать те, которые лучше видят в темноте!
Он запрыгал на пневмокресле, оживленный и возбужденный, как никогда раньше. Черити и Эйнджи не спускали с него глаз, спрашивая себя, не сошел ли юноша с ума или просто он гений.
В конце концов, Эйнджи не выдержала:
– Мозес, о чем ты говоришь? Откуда ты взял…
– Разве не ясно? Это очевидно любому! Смотрите, как она вертит свой купол, как ее глаза снуют внутрь и наружу!
– Мозес, почему ты говоришь «она»? Ты можешь определенно сказать, что это существо женского пола?
– Ах, пол не имеет никакого значения! Секс у чужаков… социальный! Ролевые игры! Просто мне удобнее называть этого чужака чужиней и наблюдать, как она…
Женщины посмотрели друг на друга. Произошло нечто беспрецедентное. Эйнджи ощутила мурашки. Внезапно ее озарило, как Мозес сумел пережить перестрелку и что случилось с китайскими вояками. Шансов у них не было.
– Боже мой, – воскликнула Эйнджи. – Черити, он ничего не выдумал. Правильно, Мозес?
– Конечно, ничего! Неужели вы не видите? Смотрите, она… горда собой, но испугана. Она считала, что украла коммуникатор, но теперь начинает беспокоиться, что это коммуникатор украл ее.
Теперь и до Черити дошло:
– У него всегда был удивительный подход к животным. Это была Недооценка Года.
– Мозес, действительно ли оно… она разумна? – спросила Эйнджи.
– У нее возникают мысли, – ответил Мозес, – которые не похожи на наши, однако она понимает то, о чем думает.
Мгновение на размышление…
– Тогда почему она не отвечает на картинки?
– Картинки сменяются слишком быстро, – сказал Мозес. – Она более медлительна, чем человек. Тетя Пру должна замедлить и сохранять картинки в течение нескольких секунд, если хочет, чтобы чужиня их поняла.
Экран стал черным, после чего вновь появилось лицо Пруденс.
– И тут оно выключило коммуникатор. Мы понятия не имеем почему.
«Да, не имеем понятия, но мы, конечно, выясним», – подумала Черити.
– Черити, мне очень жаль.
– Ничего не поделаешь, Эйнджи. Как ты и говорила, питомник Гума не место для Мозеса.
– Да уж. Ему куда безопаснее жить где-нибудь в Севмерике, где мои люди смогут присмотреть за ним, – вот что я имела в виду.
Черити поймала себя на том, что способна улыбаться. Фактически она ощущала гордость за Мозеса и за себя. Иногда не так трудно сделать правильный выбор, как это кажется на первый взгляд.
– Черити, ты выглядишь почти счастливой.
Улыбка погасла.
– Что-то подсказывает мне, что я должна поступить именно так, и внутри меня нет никакого гнева и никакой боли.
– Хотелось бы и мне быть такой фаталисткой. Думаю, судьба зло подшутила над бедным маленьким мальчуганом.
– Отнюдь, Эйнджи, – не согласилась с подругой Черити, – Мозес обрел мужественность. Пришло время, чтобы применить его изумительный дар. И место…
– … которое не на Земле. Да, знаю, он единственный человек на планете, который может понять, о чем говорит и что делает чужак, но это не даст эффекта, поскольку существует девяностоминутное запаздывание. Вот если бы чужаки проживали на Луне…
– Его место рядом с Пруденс, Эйнджи. В гуще событий. Эйнджи кивнула и помрачнела:
– Ты хоть понимаешь, что возникает проблема? Комета подойдет к системе Юпитера через девять месяцев. А ведь нужно каким-то образом переправить Мозеса туда задолго до этого момента. Обычный полет занимает два года. Ужасно, но мы заявимся слишком поздно.
Черити покачала головой.
– Эйнджи, понятия не имею, откуда я это знаю, но Мозес рожден для того, чтобы выполнить миссию. Выход найдется.
Эйнджи не стала возражать: любящие матери «знают» про своих детей много чего, но почти все из этого оказывается ерундой. И все же не исключено, что Черити права. Перед Паузой ученые, инженеры и пилоты обсуждали множество самых различных методов путешествий сквозь пространство… Не сохранилось ли что-нибудь с тех времен? Стоит выяснить. У «Корпорации Карвер» великое множество ниточек, ведущих к тем, кто мог знать о секретном прототипе необычного космического корабля или методах перемещения, полностью отличных от современного.
Фактически она уже наметила организацию, которая могла бы помочь в этом деле.
* * *
Кукушке все это ужасно не нравилось. Черт бы побрал Анжелу Карвер! И Пруденс Одинго! Это было неэтично, безнравственно и несправедливо. Однако необходимо.
Он взял надписанную пластинку, лежавшую среди бумаг на столе, – покрытая камедью отливка. Только самые старшие ламы знали о существовании драгоценного реликта. Он пробежал взглядом по протоиероглифам… Один перевод стоил дороже, чем подержанный крейсер. Что ж, Пруденс Одинго проделала замечательную работу и заслужила награду. Но ей сказали только то, что она должна была знать…
Поток мыслей прервался, как только в помещение вошел Нагарджуна Дрозд, голова склонена в почтительном поклоне, скромная поза. Монах был озабочен лишь тем, чтобы услужить верховному ламе и надлежащим образом справиться с заданием.
Кукушка какое-то время безмолвствовал. Но взгляд опытного Нагарджуны выявил в поведении Учителя беспокойство. Затем Верховный Лама заговорил, и дыхание его было стеснено. Как всегда начал он издалека:
– Я вспоминаю одно из многих высказываний Большой Птицы.
Нагарджуна продолжал пребывать в поклоне.
– К Вам вернется радость, если… Продолжи, пожалуйста, Нагарджуна!
– С удовольствием, итак… если Вы действуете во имя других. Распространите слово…
– Правильно. Хотя в данном случае это слово не Дхарма, которое мы должны распространять. Много раз я действовал во имя других, Нагарджуна, и много раз ко мне возвращалась радость. Но иногда – очень редко – я почти сомневался в совете Большой Птицы.
Заявление привело Нагарджуну в замешательство: Кукушка не мог сомневаться в Источнике Всеобщей Мудрости!
– В нескольких случаях, мой Дрозд, мне приходилось действовать во имя других – а радость ко мне не возвращалась. Как такое могло быть?
Монах огляделся по сторонам в отчаянии, будто подбирая слова.
– Ну, наверное, потому что радость была временно недоступна вам, гуру?
– Ты сказал хорошо, и пусть будет так. Хотя, возможно ли, что священные заповеди толкуют об общих местах и опускают исключения… Пусть будет так, время пришло, чтобы действовать от имени других, и я спрашиваю, готов ли ты действовать от имени других?
– Каково бы ни было задание, гуру, я к нему готов.
– Нет сомнений, что моя радость должна в конечном счете вернуться ко мне. – Старый лама шагнул к молодому монаху и возложил руки ему на плечи, поскольку тот опустился на колени перед Учителем. – Задание жизненно важное и опасное. Столь опасное, сын мой, что, боюсь, ты не сможешь вернуться, даже если тебе будет сопутствовать удача. Ты все еще рвешься выполнить задание?
Нагарджуна не колебался ни секунды. Он посвятил всю жизнь надежде свершить что-либо подобное.
– Рождение – всего лишь рождение мечты, так же как и смерть – всего лишь смерть мечты. Гуру, что бы мне ни предстояло, я выполню это с радостью.
– А вот я с большой печалью воспринимаю твое согласие. Однако не могу ничего поделать, у меня нет выбора. Требуется доброволец, который преуспел в пилотировании маленьких крейсеров. Мне говорили, что ты лучший пилот из всех, кто у нас есть. Это верно?
Джарамарана! Комета Смерти!.. Нагарджуна знал, что самовосхваление не лучшая добродетель, и подбирал слова с осторожностью. И лучший из лучших может дать осечку.
– Гуру, каждый пилот думает, что он лучший, так необходимо для самоуспокоения. И я – не исключение.
– Белая Куропатка высоко оценивает твое мастерство. – Это была новость для Нагарджуны, которого все время критиковал едкий, пожилой лама, известный под именем, упомянутым Кукушкой.
Верховный Лама стал цитировать:
Наши повседневные страсти выпрыгивают из злых дел нашего прошлого, Наши мысли провоцируются разнообразными явлениями, Все – подобны деревьям осенью, облакам в небе. Заблуждение думать, что они постоянны.– Нагарджуна, мой Дрозд, мой сын, мой лучший пилот – твоя задача такова, что выполнишь ли ее или потерпишь неудачу, все равно о ней будут говорить до тех пор, пока люди остаются во Вселенной. Если жаждешь славы, не бери на себя этот груз!
– Я хочу выполнить задачу, – сказал молодой монах, и его голос дрогнул на мгновение, – но лишь из чувства смирения и уважения.
– Возможно, – произнес Кукушка. – Мне остается только поставить задачу. Должен предупредить, что это займет некоторое время, особенно, когда будешь задавать вопросы, так как ты должен…
: После того, как он закончил речь, а монах ушел, Кукушка еще раз взял пластинку с камедью.
Одинго перевела причудливый, искаженный рассказ, миф о богах, демонах и мстительных солнцах, похожий на тот, который она будто бы нашла внутри Сфинкса, и позднее украденный презренным человеком по имени Дэнсмур… Оба рассказа пересекались, дополняли друг друга и все же частенько противоречили друг другу.
Кукушка думал, что знает почему. Пруденс не видела изображения, которое вырезано рядом с текстом. Возможно, это предшественник солнечного диска с рогами – символа египетской богини Хатор, которая охраняла проход между этим миром и следующим. Но в иероглифе рога были перевернуты, чтобы образовать поверхностную дугу, а диск не был солнечным, это поясняли слабые веретенообразные строки, нацарапанные рядом. На первый взгляд они казались бессмысленными, но если их вернуть в исходное положение, нетрудно интерпретировать их как грубые очертания… побережья Западной Африки – справа. И убедительное представление обеих Америк – Северной и Южной – слева.
Этого уже достаточно, чтобы прибавить к археологии минимум пять столетий. А что еще более замечательно, так это место, где нашли пластинку. И снова Одинго ничего об этом не сказали. Прервав воспоминания, Кукушка спрятал реликт в ящик. Возможно, позже он найдет время для предположений. Сначала нужно подготовить все для Нагарджуны.
Путь к Целостности занимался бизнесом больше сотни лет и весьма в этом преуспел. Камни, которыми они торговали, добывались на астероидах. Дробление астероидов было достаточно опасной процедурой, к тому же осколки, которые при этом разлетались, могли стать помехой общепринятым маршрутам космических кораблей. Путь к Целостности торговал с Землей и разбогател безмерно. Монастырь эксплуатировал ресурсы, превышающие запасы целой планеты; и они были сравнительно доступны и перемещаемы. Например, почти все железо на Земле хранится в мантии в виде силиката и в расплавленном ядре – в виде окисла. А Путь к Целостности владел колоссальным запасом чистого железа, которое плавало в Поясе целыми глыбами. Подходящую глыбу оставалось лишь выловить.
Технология добычи руды в Поясе Астероидов была чрезвычайно дорогостоящей. Ее основу составляли шестьдесять шесть масс-драйверов, новейшие из которых создавались в Новой Тибетской Обители. Эти циклопические устройства, приводимые в движение магнитными асинхронными двигателями, по сути, являлись гигантскими потомками средневековых осадных машин с длинным узким коромыслом, которые могли метать большие глыбы очень-очень быстро и очень-очень точно. На лунной и земной орбитах кружилась дюжина масс-драйверов для поставок крупных партий товара основному заказчику монахов нео-Дзэн. Несколько аналогичных устройств вращалось и около Марса, поддерживая возрождение того, что в долгосрочной перспективе обещало стать вторым главным рынком – Марсианской Колонии, с разрушения которой началась Пауза. Остальные были сосредоточены в Троянских точках Марса – шестьдесят градусов перед и позади планеты на одной и той же орбите, где астрономы на простейших моделях мироздания предсказали нулевую силу тяжести и где предсказание воплощалось в реальность хитроумными системами управления. Однако большинство масс-драйверов было развернуто в пределах Пояса Астероидов. Некоторые искусственные астероиды свободно плавали вокруг Солнца, которое и поддерживало устойчивость резонансных орбит, не позволяя Юпитеру влиять своим притяжением на их позиции; другие двигались по орбитам вокруг больших естественных астероидов типа Цереры, Паллады, Весты, Евфросиньи…
Солнце с Евфросиньи казалось почти точкой, зато острый глаз мог заметить блики, вспыхивающие на поверхности масс-драйвера. Это специфическое устройство, в просторечье называемое Анузафигачка, было одним из самых мощных масс-драйверов, развернутых в Поясе, гордостью мастерских Тибетской Обители. В сущности – гигантское нарезное ружье с семнадцатимильным стволом и коротким прикладом, в котором размещались батареи электроконденсаторов. Вокруг длинной полой трубы, образованной рельсами, инженеры сплели запутанную структуру активных распорок, разработанную так, чтобы предохранить рельсы от прогибания, поскольку толкатель ускоряется по ним. Уродливые электромагнитные катушки предназначались для того, чтобы передавать наиболее сильный импульс при использовании наименьшего количества электрической мощности.
Анузафигачка была не только достаточно мощна для решения деликатной задачи, для которой потребовалась ее помощь, но также оказалась в нужном месте в нужное время. Значительный запас каменных глыб, готовых к дроблению и подаче в ожидающие челюсти толкателя, был подготовлен возле нее на орбите. Солнечная энергия заряжала электрические аккумуляторы. Дополнительные двигатели выравнивали Анузафигачку с мгновенной точностью.
В настоящее время масс-драйвер был нацелен почти под прямым углом к Юпитеру. В течение следующей недели Анузафигачка повернется, тщательно рассчитав угол поворота, пока газовый гигант не замаячит в прицеле. Но прежде чем она начнет действовать, вспомогательные акции должны разогреть космическую аудиторию. Бесспорно, масс-драйвер близ Евфросиньи был звездой шоу, но без других, менее важных участников представление не состоится.
Увертюрой стал одинокий масс-драйвер на лунной орбите, обычно используемый для перемещения руды из открытых медных рудников в Море Москвы к перерабатывающим заводам Земли. Этот масс-драйвер теперь поворачивался вокруг оси, пока не нацелился на Юпитер. Три буксира совместным хитроумным маневром запихнули большую глыбу внутрь центрального приемника и по параллельным рельсам в Толкатель-4. Эта конкретная глыба представляла собой некое подобие сферы приблизительно в пятьдесят ярдов по диагонали и на двадцать процентов состояла из палладия. Последние три года она потратила на путь к Земле из Пояса Астероидов и на прошлой неделе флотилией буксиров была отклонена к Луне. Стоила она намного больше, чем валовый национальный продукт средней страны.
Электрический ток побежал по электросхемам гигантской машины, и толкатель начал движение, подгоняя глыбу. Оба мчались по прямой рельсовой дорожке.
С каждым последовательным электромагнитным импульсом скорость глыбы увеличивалась. Коромысло масс-драйвера было коротким, длиной всего пять миль, так что скорость отрыва скалы только вдвое превышала скорость крейсера Нагарджуны.
Вообще-то ситуация складывалась трагикомическая. Если до настоящего времени данная методика не испытывалась в направлении Юпитера – хотя она работала в других направлениях, – существовала вероятность, что юпитериане могут подумать, что их атакуют. К сожалению, именно под таким углом зрения рассматривали акцию военные. Устройство было слишком неточным, чтобы стать орудием агрессии… но оно могло стать эффективным орудием мира.
Поскольку скала, богатая палладием, уносилась прочь из системы Земля – Луна, Толкатель-4 затормозился и начал преодолевать крутой отвод, который должен был вернуть его назад, к подбрюшью масс-драйвера. Автоматически, без суеты, Толкатель-5 заскользил на свое место в дальний конец коромысла, готовый к приему следующей глыбы.
Мозес чувствовал себя так, будто его пропустили через мясорубку. Юношу торопливо запихнули в адаптированный для перегрузок костюм, вывели на низкую земную орбиту в стареньком ОС-модуле, потом передали на транспорт нео-Дзэн, обычно используемый в Окололунье для грузовых перевозок, и через вакуум доставили на маленький, гладкий кораблик, к которому было прикреплено то, что для любого обычного человека выглядело как гигантский гроб.
Пилот назвался Нагарджуной. Он утверждал, будто бы был Дроздом, что являлось явной ерундой. И все же, несмотря на свою обычную осторожность в общении с незнакомцами, Мозес ощутил какую-то симпатию к странному большеглазому молодому человеку в голубом противоперегрузочном костюме. В Нагарджуне чувствовалась скрытая сила и основательная честность, которой Мозес прежде в людях не встречал. Так что когда пилот сказал, что шанс остаться в живых у них невелик, юноша безоговорочно поверил – и решил учиться стойкости у Нагарджуны.