Страница:
Итак, первым делом стали перемещение оборудования на расконсервированную станцию и организация системного поиска и контроля. Ожидалось, что чужаки обитают на одной (или нескольких) луне (лунах) – очевидное негостеприимство Юпитера, конечно, не могло способствовать зарождению разума. Однако небольшая, но влиятельная группа инакомыслящих советников сэра Чарльза настаивала на тезисе, что родиной чужаков все же окажется газовый гигант, поэтому «Жаворонок» нес на борту несколько зондов, приспособленных для исследования глубин ядовитой атмосферы Юпитера.
Сэр Чарльз полагал, что эта точка зрения граничит с безумием. Поверхность Юпитера, если она существует, представляет собой маленькое, невероятно плотное ядро из металлического водорода, находящееся под давлением в две трети миллиона тонн на квадратный дюйм и нагретое до температуры свыше тридцати тысяч градусов по Цельсию. Никто не в состоянии выжить в такой среде.
В первую очередь необходимо провести исследование лун Юпитера, даже если это полностью истощит ресурсы экспедиции. Юпитерианским зондам грозила участь остаться нераспакованными.
Дебаты бушевали. Являлись ли колесники машинами или беспрецедентной формой жизни? Их структуру не в состоянии воссоздать земная технология – скрепленная в трех измерениях головоломка-загадка, собранная из отдельных атомов, мономолекулярные кристаллы, невозможно точные допуски… Подструктура была более запутана, чем любой созданный человеком наномеханизм, соответствовать ей на Земле могла только жизнь. Несмотря на тщательность проведенных анализов, ученые не сумели найти ничего похожего на гены. Они согласились бы даже на длинные цепочки из металлоидов – никто не ожидал обнаружить ДНК в колесниках, – но не было ничего, что могло передать следующим поколениям информацию о строении тела и прочих признаках. Удивительнее всего, что у колесников не имелось даже следов репродуктивных блоков. Итак, ученые окончательно запутались. Одна группа упорно доказывала, что колесники являются формой жизни в силу своей структуры, другая – биоинформатики – утверждала, что это не так, поскольку у них отсутствует аппарат наследственности.
В то время как ученые и философы спорили, «Жаворонок» поддерживал станцию на Европе из космоса. Периодически запускались ионные двигатели, поскольку капитан Хьюго Гринберг приказал сопровождающим судам производить стандартную коррекцию курса.
Зонды, управляемые непосредственно с базы на Европе, исследовали три первичных адресата – Ганимед, Каллисто и особенно Европу – в поисках признаков наличия чужаков или колесников.
Прошло три месяца.
Шесть.
Десять.
Ничего.
А ведь как все хорошо начиналось!.. Но уже в первые месяцы настроение экипажа «Жаворонка» и команды на Европе начало меняться от возбужденного ожидания до всплесков отчаяния.
Антенны были установлены и готовы к прослушиванию всего диапазона радиоволн, на которых чужаки, конечно же, должны посылать сообщения друг другу. Зонды для систематического поиска командных пунктов чужаков периодически отправлялись к спутникам Юпитера. После возвращения их подготавливали для повторного использования, системы проверялись и, если возникала необходимость, ремонтировались и перепрограммировались. День за днем зонды вылетали из брюха «Жаворонка» подобно арбузным семечкам – этот к Ганимеду, тот – к близлежащей Европе, но подавляющее большинство – к Каллисто, потому что там нашли колесники.
Ио в расчет не брали, считая ее слишком нестабильной для высокотехнологической установки, обладающей достаточной мощностью, чтобы перемещать небесные тела диаметром в три тысячи миль. Еще до того, как экспедиция отправилась к Юпитеру, матфизики вычислили, что количество энергии, израсходованной чужаками за один-единственный маневр, было равно 2x1028 эргов – грубо говоря, тысяча лет непрерывного промышленного получения электроэнергии на Земле. Агрегат, способный выплеснуть такую порцию энергии, наверняка легко обнаружить…
Как же!
Может, не там ищут?
Или не то, что нужно искать?
Сэр Чарльз не мог не припомнить дискуссию по ВидиВи, в которой он согласился принять участие незадолго до отлета с Земли, дабы разъяснить общественности кое-какие детали научного обоснования миссии и выбора стратегических приоритетов. Режиссеры передачи набрались наглости и пригласили также парочку науфан-писателей в качестве эдаких «адвокатов дьявола». Все прошло не так уж плохо, Дэнсмур подкреплял свои доводы вескими аргументами и, как обычно, одерживал в дискуссии верх. Тогда он рассматривал своих оппонентов как типов, не склонных к серьезной самокритике. Писатели не сомневались, что у него напрочь отсутствует воображение, а это было несправедливо: ему приходилось решать, что делать, а не сотрясать воздух гипотезами. Глава СРЮП начал с объяснения, почему они не берут в расчет Ио…
– … это, конечно, в духе рационального мышления сэра Чарльза, – ехидно заметила Валери Клементайн, автор более дюжины бестселлеров ВидиВи-романов о планете с высокой гравитацией, которая вращается настолько быстро, что все, что находится на ее экваторе, балансирует на грани соскока в космос. – Но не следует забывать: мы имеем дело с чужаками. Нельзя опираться на человеческий тип мышления. Слишком это мелкотравчато.
– Вэли слиж взволно, Чарли, – влез второй скептик, с виду рубаха-парень и уже изрядно поддавший Элвин Харрис из Австралии, чей сильной стороной был юмористический показ причуд далекого будущего, причем широкоэкранно. – Эти чужи типы, вероятно, считат, что Ио обалденное место для гры в Юп-волибол на серных берегах, а потом мылить свои чешуйки на заду под ласковым кап-капом из хлещущих влканов.
– Да, – согласилась Клементайн с коллегой, экономившим на суффиксах и окончаниях, считая подобную манеру речи дополнительной развлекаловкой, – а еще мы знаем, что установки, сдвигающие луны, могут быть размером с чемодан.
Кирус Фейзер, ведущий передачи, решил, что настало время и ему вступить в дискуссию.
– Сэр Чарльз, неужели это правда?
– Отнюдь. С научной точки зрения невозможно упаковать столько энергии в чемодан, какая необходима для поддержания нашей цивилизации в течение целого тысячелетия.
– Не согласи, – сказал Харрис. – А что вы ска про кус нейтрон-звезды или черной дыры размером с тыкву? Кета, на-парниша, две сотни лет назад мы запросто могли упаковать симпатич вродную бомбу в рюкзак!
– Верно. И все же водородная бомба – мелочь по сравнению с тем, что сумели сделать чужаки. И нет фактов, свидетельствующих, что они владеют технологией сверхплотного вещества, – терпеливо втолковывал Чарльз. – Мы знаем одно: они могут перемещать совершенно обычную луну.
– Bay! Обычную луну! – Задачей Фейзера было поддерживать дискуссию и вовлекать в нее присутствующих. – Вал, у вас есть что-нибудь добавить?
Почему эта женщина так застенчива? Не могли, что ли, ассистенты подобрать кого-нибудь побойчее?
– Ну… ладно. Сэр Чарльз, я почти созрела, чтобы принять вашу гипотезу о наличии у чужаков некой циклопической машины. Но откуда вы знаете, что она не спрятана в надежном месте? Или невидима? Или работает с расстояния тридцати световых лет?
Чарльз съел зубы на подобных спорах.
– У вас есть доказательства того, о чем вы говорите, Вал? Если нет, то и суда нет. Вообразить можно все что угодно. Способность к воображению вовсе не подразумевает, что продукт воображения существует на самом деле. Я могу вообразить единорога размером с гору, который питается исключительно лимонным шербетом и расписывает своим рогом небосвод виршами на этрусском – но это вовсе не означает, что такая зверюга действительно существует.
Он гордился развернутой метафорой, видя, что выбил почву из-под ног у фантастов. Фейзер сменил тему:
– Элвин, у вас был вопрос про телескопы Ремешков?
– Вер. Портупы использовали бол-телепы для наблюдения лун Юпа и после того, как заметили комету. Не увидели здровенную установку, крую вы собираетесь найти?
О Господи, стандартное заблуждение, распространенное Даже среди маститых ученых. Он слышал подобное сотню раз…
– На таком расстоянии, Элвин, приборы Ремешков способны различать детали размером до сотни ярдов.
Поверженный Харрис решил подобрать аргумент посолиднее:
– А как насчет ново интерферо…
– Интерферометра?
– Ага, этой штуко…
– Пока что новый интерферометр проверил только четыре процента поверхности Ганимеда. К тому времени, когда «Жаворонок» достигнет Юпитера, прибор сумеет просмотреть уже двадцать пять процентов. Ремешки надеются на удачу, я тоже, но пока, увы… Кроме того, на отображениях, полученных интерферометром, гипотетическая установка может оказаться размером не больше пятнышка. Мы уже собрали каталог таких пятен. Пока в нем 12942 ПТО – потенциальных целевых объектов. Они распределены по приоритетам командой опытных специалистов, которая и решит, какую стратегию использовать, как только мы будем готовы к запуску поисковых зондов.
Сэр Чарльз взглянул на часы в студии и начал подготовленный заранее спич:
– Основательная подготовка к непредвиденным трудностям в обозримом будущем принесет больше пользы, чем дикие предположения. Например, в течение рейса мы будем прослушивать весь диапазон радиоволн и, вероятно, установим связь с чужаками раньше, чем даже получим…
– А что, если чу не использ радио? – прервал Харрис. – Мы знаем, что они запро управляются с гравитацией, поче не использовать для связи гравиволны?
Дилетантизм.
– Мы рассматривали такую возможность в течение полугода. Целая команда космологов. И пришли к выводу: гравитационная связь не будет работать. Полоса частот слишком узка. Потребуется антенна размером с Солнечную систему.
Харрис пошел красными пятнами и даже перестал коверкать язык. Зато не выдержал его уникомп.
– Да как вы можете [БЛИП] быть уверены, когда понятия не имеете, каких высот технологии [БЛИП] достигли чужаки?
Возьми веревку и повесься, красавчик.
– Элвин, пожалуйста, успокойтесь, я согласен с вами. Именно поэтому «Жаворонок» должен провести соответствующие исследования. Люди вашей профессии ставят все с ног на голову. Я же – серьезный ученый и не делаю безумных выводов без достаточных на то оснований.
Часы показали, что до конца передачи несколько секунд.
– Но так поступает [БЛИП] Вселенная, Дэнсмор! С тех пор, как последний раз в физике сместился тип постановки пробле…
Микрофон Харриса отключили, и ведущий плавно перешел к следующему пункту, оставив сэра Чарльза Дэнсмура бесспорным победителем.
Критика приветствовала триумф рационализма над прожектерством почти так же, как и споры вокруг самых последних совершенно очаровательных суждений, типа каким образом Нострадамусу удалось напророчить прибытие кометы и похожа ли рефлексология чужаков на нашу собственную…
Сэр Чарльз не находил себе места от злости: вбухано пять триллионов долларов, затрачено два года на утомительное путешествие к самой большой планете Солнечной системы, большая часть года прошла впустую – чтобы в результате выяснять, что Клементайн и Харрис были правы.
Ульрих-Бенгстен раздраженно хмурился. Несмотря на тщательную подготовку, миссия неотвратимо приближалась к той стадии, когда все планы могут полететь к чертям и придется Начинать сначала. Политика просиживания штанов… как он это ненавидел!
Поток сообщений с Европы некоторое время служил эффективной дымовой завесой – настолько эффективной, что Даже политическое руководство было одурачено, – но дым быстро рассеялся, и все больше и больше стало заметно уязвимое место экспедиции: комета летела по прежней траектории, а контакт с чужаками не продвинулся ни на йоту. Не нужно быть гением, чтобы увидеть, что сотни технических подробностей относительно аномалий в радиодиапазоне Юпитера не стоили выеденного яйца.
В дополнение ко всему какой-то идиот из Багдада поднял на высоту пяти сотен футов Часы Судного Дня, отсчитывавшие в обратном порядке время до Нулевой Отметки… Проклятые СМИ показывали их ежевечерне перед основным блоком последних известий.
Пришло время переоценки ценностей. Согласно последнему сеансу видеосвязи, специалисты «Жаворонка» спешно готовили зонды для запуска к лунам Юпитера, даже самым маленьким. Вдруг любовным гнездышком чужаков окажется одна из скальных глыб?
Заместитель генсекретаря ненавидел импровизировать. Ему стал ненавистен даже собственный офис. Повсюду валялись документы. Те, кто предсказывал, будто появление компьютеров устранит бумажную волокиту, уподобились троглодиту, который с умным видом рассуждал, что огонь опасен и никогда не будет использован. Экстранет был настолько непредсказуем, что каждый важный документ подготавливался на изолированном от сети компьютере и распечатывался на бумаге. Сохранялась старая надежная бумага дольше, чем магнитные носители, к тому же ее проще и безопаснее складировать.
Чтобы не множить информацию попусту, следовало определить, какая информация важна. Без знания современной теории информации можно оценить количество информации, но отнюдь не ее качество. В данный момент Ульрих-Бенгтсен просматривал материалы для доклада на тему «Отсутствие ответа на стимуляцию отраженным светом от артефактов». Документы были подобраны коллективом из… Господи, трех десятков специалистов из так называемого Макнамаровского института прикладных знаний ксенотехнологии.
Вот и резюме…
Насколько он смог продраться сквозь мудреную тарабарщину, исследователями было установлено, что колесник среагировал на световые сигналы – факт, ставший очевидным в ходе расследования деятельности Пруденс Одинго не без помощи лазерной указки сэра Чарльза. Целая дюжина команд пыталась декодировать оптический «язык» колесников… Безуспешно. Правда, они выяснили, что, если лазерный луч отражался от обычного стеклянного зеркала, колесники не отвечали вообще, зато если использовалось зеркало, поверхность которого представляла собой идеально отполированную поверхность из платины, они реагировали.
Как это, черт побери, поможет миссии СРЮП?!
Выйдя из себя, Ульрих-Бенгтсен разодрал резюме пополам и швырнул в мусорную корзину. Проклятые яйцеголовые, не способны здраво взглянуть на мир!.. Потом успокоился, достал из корзины клочки и соединил их. Ладно, посмотрим, стоит ли продолжать финансирование, или лучше поддержать тех, кто умнее распорядится средствами.
По заведенному для себя правилу сэр Чарльз держался в стороне от повседневной рутины, но распределять работу среди подчиненных становилось все труднее и труднее. Его постоянно мучил вопрос, а не пропустил ли он что-то важное? А еще он прекрасно понимал, чья голова полетит первой, если начнут рубить головы; правда, теперь это не имело значения. Если доблестные СРЮП не справятся с заданием, то от любимой Федерации египтологии не останется и мокрого места.
К своему удивлению, маститый археолог нашел, что отставка не слишком его заботит даже в том случае, если проблема кометы будет успешно решена. Тогда сэр Чарльз спросил себя, что же его заботит на самом деле. Не получив ясного ответа, он проследовал в Операционный Центр, где на него никто не обратил внимания. Насколько можно было судить со стороны, каждый выполнял поставленную задачу со знанием дела и с энтузиазмом, которого и следовало ожидать в данных обстоятельствах. Хотя радиомониторы были настроены на непрерывный поиск малейших признаков искусственного сигнала уже больше года – как перед прибытием экспедиции на Европу, так и после, – компьютеры по-прежнему внимательно просматривали по десять тысяч частот ежесекундно.
В состоянии, близком к нервному истощению, Чарльз Дэнсмур, набродившись по накрытому пластиком полу, обосновался на пневмостуле перед маленьким плоскопленочным экраном и притворился, будто размышляет о своем. Трюк не сработал, но смена оценила сам факт появления шефа. Старик явно размагнитился. Большинство людей в его положении забились бы в свою нору. Но старина Чарльз не из таковских, чего уж там говорить!..
День был похож на любой другой. Судорожная активность и ноль результатов. Множество попыток прослушивания и никаких сигналов.
Подвел даже Юпитер, хотя гигант излучал радиоволны более интенсивно, чем любая планета Солнечной системы, за исключением разве что Земли. Отличие между ним и родиной человечества заключалось в том, что радиоизлучение Юпитера было естественным – пережиток неудачной попытки стать звездой, – в то время, как Земля на всех частотах транслировала, главным образом, модулированные сигналы, которые при подробном анализе оказывались показом ток-шоу, новостей, порнографии и спортивных состязаний. Сигналы же, испускаемые Юпитером, при подробном анализе оказывались помехами. Если чужаки и использовали радиосвязь, то они разговаривали на хаотичном языке кристаллов и вероятностей. Не просматривалось никакой структуры, никакой корреляции, никакого семантического содержания.
Земные ученые узнали много нового о физике мезосферы Юпитера, о тончайших, почти невидимых кольцах и плазменном торе, который связывал ее с Ио, но о чужаках – ничего. Единственным признаком органической жизни, который все же нашли ученые, была половина оболочки диатомеи. Фредди Санессон обнаружила ее на камне, который она исследовала под электронным микроскопом. Микроводоросль являлась точной копией земной диатомеи – в том не было никаких сомнений, и все потому, что оттуда она и проникла в мезосферу. Санессон клялась и божилась, что крохотная частичка флоры не могла быть захвачена экипажем с Земли, но это не укладывалось ни в какие рамки. Наверняка кто-то пронес эту кремнийорганическую водоросль на «Жаворонок» на костюме или с багажом; конечно же, подобный промах не стали афишировать.
Сэр Чарльз включил уникомп и решил поразвлечься с анализаторами спектра и наборами программ дифференциальных уравнений для фазовых траекторий. Он извлек несколько красноречивых сегментов шума типа 1/f и опубликованное доказательство броуновского движения статистически вычисленного эффекта Зеемана для ионов кальция в магнитном поле полюса Юпитера, однако никакого эквивалента местных Н-лошников не обнаружил.
«Сейчас я мог бы нежиться под солнцем на лоне девственной природы Виргинских островов в компании откровенно недевственных островитянок. Или потягивать шампанское на воздушном шаре, огибающем пик Нанга Парбат. Или наблюдать крикет по спортивному каналу с банкой охлажденного пива на подлокотнике… Вместо этого мне чудовищно повезло, и теперь я по уши погряз в самом безумном, самом отчаянном проекте, когда-либо предпринятом человечеством, и до настоящего времени большинство неудач…»
Его вернул в реальность гвалт, внезапно начавшийся в Операционном Центре. Люди тыкали пальцами в экраны, показывая что-то друг другу.
Сэр Чарльз посмотрел на свой собственный экран, пытаясь понять, что привлекло их внимание. Ему не хотелось спрашивать, чтобы не выглядеть дураком. Вроде все как обычно. Но у него не хватало опыта. Он поднялся со стула, вытянул ноги так, чтобы носки башмаков на липучках сцепились с ковровым покрытием, покачиваясь и издавая шорох разрыва при каждом Шаге, подошел к ближайшему терминалу.
– Сдаюсь, Бетан, вы разбираетесь в этом много лучше меня. Мы что, наконец нашли что-то важное?
– Может, и нет, сэр Чарльз. Один из внешних датчиков, кажется, отказал, хотя приборная диагностика этого не подтверждает.
Ага. Теперь начальник экспедиции знал, что искать. Он определил соответствующую иконку и развернул на весь экран.
– Насколько я понимаю, с датчиком все в порядке.
«Я и не подозревала, что Старик так сообразителен», – подумала его собеседница, разговорчивая молодая женщина родом из Аргентины.
– Верно. Мы получаем невообразимые параметры считывания, но контроль уверяет, что никаких поломок нет.
Мысли Чарльза вернулись к его пирровой победе над фантастами во время ток-шоу на ВидиВи… Ожидайте неожиданного.
– Бетан, уделите мне минутку, ответьте на глупый вопрос. Давайте предположим, несмотря на противоречащие факты, что никакого сбоя действительно нет. Что в таком случае сообщают датчики?
На какое-то мгновение ей показалось, что это дурацкая проверка ее компетентности.
– Ну… могу предположить, что результаты считывания мы интерпретировали бы как наружное движение. – На этом она не остановилась и воскликнула: – Но, сэр Чарльз, за куполом ничего нет!
– Может быть, зонд?
– Нет, ближайший зонд на расстоянии сотен миль от базы.
– А если кто-то отправился на несанкционированную прогулку по лунной поверхности, потому что устал и решил снять таким нетрадиционным способом напряжение?
– В таком случае, зачем ему передвигаться ползком? Если отмеченное датчиком перемещение – не результат сбоя, то оно происходит на уровне грунта.
– А у нас есть визуальный сенсор, который способен увидеть, что там, за куполом?
– Постойте… конечно же! Мобильная ВидиВи-камера на дальней окраине базы. Она обходит вокруг и буквально через мину… – От неожиданности Бетан оборвала себя на полуслове.
Застыла не только одна она.
В наступившей тишине что-то постучалось в дверь основного воздушного тамбура.
Следуя извилистыми дорожками, докладная записка с рекомендациями Пин Юй-ву относительно беспризорника со странным цветом кожи угодила в конце концов в руки Кхи Минг-Куо. В течение многих недель миллиардер собирал слухи о чем-то подобном, но лишь скомканный бумажный обрывок подсказал ему, что ребенок все еще жив.
Перед Кхи встала дилемма. Беззащитному, наивному мальчонке никак не выжить в окружении шаек опустившихся подростков и стай одичавших псов анархических джунглей буферной зоны… Тем не менее он выжил.
Куда же смотрели силы Вселенной, соизволившие наконец поставить своего избранника в известность? Неужто он совершил ошибку?
Обеспокоенный до предела, Кхи потребовал услуг от своей советчицы по фэнг-шуй.
Утонченное Цветенье была молода, стройна и поразительно красива.
В былые времена древнее искусство фэнг-шуй касалось размещения будущих построек, поскольку каждый понимал: нельзя возводить жилище над хвостом похороненного дракона, а только приобщенный к фэнг-шуй знаток мог сообщить, где дракон захоронен, и потому таких специалистов всячески привечали. К концу двадцать второго столетия практика фэнг-шуй расширила свои границы, сначала – на расстановку мебели, потом – на художественное оформление, еще позже – на выбор невесты, жениха, тещи (свекрови) или породистого кота, и наконец – на любое решение, в принятии которого требовалась некая доля интуиции. Фэнг-шуй хорош тем, что пользоваться его советами мог даже исключительно рациональный человек. Вина за ошибочное решение всегда возлагалась на советчика.
Правда, никто в здравом уме не обвинял советчика впрямую, ибо куда мудрее не оскорблять специалистов по захоронениям драконов.
В свойственной ему иносказательной манере, в которой содержалось немного подлинной информации, Кхи попросил, чтобы Утонченное Цветенье предупредила его о зарытых драконах, метафорических и реальных. Как всегда, ее ответ был аргументирован, тщательно выверен и столь же невнятен, как его вопрос. Женщина была хороша, чего уж тут говорить, но выбранному ею призванию явно не соответствовала.
– Значит, вы советуете мне быть крайне осмотрительным? – спросил Кхи, пытаясь зачерпнуть хотя бы пригоршню ясности из туманного озера намеков и неоднозначности.
– Осмотрительность еще никому не повредила, – подчеркнула дева. – Однако истинная мудрость заключена в знании; нужно остерегаться чрезмерной осторожности и время от времени предпринимать решительные действия. Робость и безрассудство одинаково губительны.
– Ах, ну да. Э-э… а как мудрецу узнать, наступило ли время действовать?
Утонченное Цветенье улыбнулась.
– Будьте мудрым, Ваше превосходительство. – Она наклонилась ближе и, обдав ароматом своих мускусных духов, интимно прошептала: – Полагаю, что в глубине своей души вы уже определили план действий. Несомненно, вы обладаете достаточной храбростью, чтобы учесть совет глубины своей души.
Кхи деликатно кашлянул. Несомненно.
Он отпустил советчицу волнообразным мановением длани.
Подсказка была очевидна. Храбрость.
Убить ребенка, пусть даже косвенно, никогда не считалось доблестью, поэтому попытка потерпела неудачу. А какое безрассудство – оставить мальчишку среди опустившихся подростков!.. Все для того, чтобы он набрался опыта, возмужал и стал источником растущей с каждым днем опасности? Причем не для беспризорников – пусть выкручиваются сами, – а для него, Кхи Минг-Куо!
Он ощущал беспокойство с того момента, когда впервые увидел в подвале черного ребенка. Мириться с неблагоприятными обстоятельствами из-за иррационального страха перед силами (упорядочивают они Вселенную или нет, дело пятое) – храбростью не назовешь. А вот рискнуть навлечь на себя гнев этих сил (если они действительно существуют), отважившись на расчетливую азартную игру, будет по-настоящему храбро.
Сэр Чарльз полагал, что эта точка зрения граничит с безумием. Поверхность Юпитера, если она существует, представляет собой маленькое, невероятно плотное ядро из металлического водорода, находящееся под давлением в две трети миллиона тонн на квадратный дюйм и нагретое до температуры свыше тридцати тысяч градусов по Цельсию. Никто не в состоянии выжить в такой среде.
В первую очередь необходимо провести исследование лун Юпитера, даже если это полностью истощит ресурсы экспедиции. Юпитерианским зондам грозила участь остаться нераспакованными.
Дебаты бушевали. Являлись ли колесники машинами или беспрецедентной формой жизни? Их структуру не в состоянии воссоздать земная технология – скрепленная в трех измерениях головоломка-загадка, собранная из отдельных атомов, мономолекулярные кристаллы, невозможно точные допуски… Подструктура была более запутана, чем любой созданный человеком наномеханизм, соответствовать ей на Земле могла только жизнь. Несмотря на тщательность проведенных анализов, ученые не сумели найти ничего похожего на гены. Они согласились бы даже на длинные цепочки из металлоидов – никто не ожидал обнаружить ДНК в колесниках, – но не было ничего, что могло передать следующим поколениям информацию о строении тела и прочих признаках. Удивительнее всего, что у колесников не имелось даже следов репродуктивных блоков. Итак, ученые окончательно запутались. Одна группа упорно доказывала, что колесники являются формой жизни в силу своей структуры, другая – биоинформатики – утверждала, что это не так, поскольку у них отсутствует аппарат наследственности.
В то время как ученые и философы спорили, «Жаворонок» поддерживал станцию на Европе из космоса. Периодически запускались ионные двигатели, поскольку капитан Хьюго Гринберг приказал сопровождающим судам производить стандартную коррекцию курса.
Зонды, управляемые непосредственно с базы на Европе, исследовали три первичных адресата – Ганимед, Каллисто и особенно Европу – в поисках признаков наличия чужаков или колесников.
Прошло три месяца.
Шесть.
Десять.
Ничего.
А ведь как все хорошо начиналось!.. Но уже в первые месяцы настроение экипажа «Жаворонка» и команды на Европе начало меняться от возбужденного ожидания до всплесков отчаяния.
Антенны были установлены и готовы к прослушиванию всего диапазона радиоволн, на которых чужаки, конечно же, должны посылать сообщения друг другу. Зонды для систематического поиска командных пунктов чужаков периодически отправлялись к спутникам Юпитера. После возвращения их подготавливали для повторного использования, системы проверялись и, если возникала необходимость, ремонтировались и перепрограммировались. День за днем зонды вылетали из брюха «Жаворонка» подобно арбузным семечкам – этот к Ганимеду, тот – к близлежащей Европе, но подавляющее большинство – к Каллисто, потому что там нашли колесники.
Ио в расчет не брали, считая ее слишком нестабильной для высокотехнологической установки, обладающей достаточной мощностью, чтобы перемещать небесные тела диаметром в три тысячи миль. Еще до того, как экспедиция отправилась к Юпитеру, матфизики вычислили, что количество энергии, израсходованной чужаками за один-единственный маневр, было равно 2x1028 эргов – грубо говоря, тысяча лет непрерывного промышленного получения электроэнергии на Земле. Агрегат, способный выплеснуть такую порцию энергии, наверняка легко обнаружить…
Как же!
Может, не там ищут?
Или не то, что нужно искать?
Сэр Чарльз не мог не припомнить дискуссию по ВидиВи, в которой он согласился принять участие незадолго до отлета с Земли, дабы разъяснить общественности кое-какие детали научного обоснования миссии и выбора стратегических приоритетов. Режиссеры передачи набрались наглости и пригласили также парочку науфан-писателей в качестве эдаких «адвокатов дьявола». Все прошло не так уж плохо, Дэнсмур подкреплял свои доводы вескими аргументами и, как обычно, одерживал в дискуссии верх. Тогда он рассматривал своих оппонентов как типов, не склонных к серьезной самокритике. Писатели не сомневались, что у него напрочь отсутствует воображение, а это было несправедливо: ему приходилось решать, что делать, а не сотрясать воздух гипотезами. Глава СРЮП начал с объяснения, почему они не берут в расчет Ио…
– … это, конечно, в духе рационального мышления сэра Чарльза, – ехидно заметила Валери Клементайн, автор более дюжины бестселлеров ВидиВи-романов о планете с высокой гравитацией, которая вращается настолько быстро, что все, что находится на ее экваторе, балансирует на грани соскока в космос. – Но не следует забывать: мы имеем дело с чужаками. Нельзя опираться на человеческий тип мышления. Слишком это мелкотравчато.
– Вэли слиж взволно, Чарли, – влез второй скептик, с виду рубаха-парень и уже изрядно поддавший Элвин Харрис из Австралии, чей сильной стороной был юмористический показ причуд далекого будущего, причем широкоэкранно. – Эти чужи типы, вероятно, считат, что Ио обалденное место для гры в Юп-волибол на серных берегах, а потом мылить свои чешуйки на заду под ласковым кап-капом из хлещущих влканов.
– Да, – согласилась Клементайн с коллегой, экономившим на суффиксах и окончаниях, считая подобную манеру речи дополнительной развлекаловкой, – а еще мы знаем, что установки, сдвигающие луны, могут быть размером с чемодан.
Кирус Фейзер, ведущий передачи, решил, что настало время и ему вступить в дискуссию.
– Сэр Чарльз, неужели это правда?
– Отнюдь. С научной точки зрения невозможно упаковать столько энергии в чемодан, какая необходима для поддержания нашей цивилизации в течение целого тысячелетия.
– Не согласи, – сказал Харрис. – А что вы ска про кус нейтрон-звезды или черной дыры размером с тыкву? Кета, на-парниша, две сотни лет назад мы запросто могли упаковать симпатич вродную бомбу в рюкзак!
– Верно. И все же водородная бомба – мелочь по сравнению с тем, что сумели сделать чужаки. И нет фактов, свидетельствующих, что они владеют технологией сверхплотного вещества, – терпеливо втолковывал Чарльз. – Мы знаем одно: они могут перемещать совершенно обычную луну.
– Bay! Обычную луну! – Задачей Фейзера было поддерживать дискуссию и вовлекать в нее присутствующих. – Вал, у вас есть что-нибудь добавить?
Почему эта женщина так застенчива? Не могли, что ли, ассистенты подобрать кого-нибудь побойчее?
– Ну… ладно. Сэр Чарльз, я почти созрела, чтобы принять вашу гипотезу о наличии у чужаков некой циклопической машины. Но откуда вы знаете, что она не спрятана в надежном месте? Или невидима? Или работает с расстояния тридцати световых лет?
Чарльз съел зубы на подобных спорах.
– У вас есть доказательства того, о чем вы говорите, Вал? Если нет, то и суда нет. Вообразить можно все что угодно. Способность к воображению вовсе не подразумевает, что продукт воображения существует на самом деле. Я могу вообразить единорога размером с гору, который питается исключительно лимонным шербетом и расписывает своим рогом небосвод виршами на этрусском – но это вовсе не означает, что такая зверюга действительно существует.
Он гордился развернутой метафорой, видя, что выбил почву из-под ног у фантастов. Фейзер сменил тему:
– Элвин, у вас был вопрос про телескопы Ремешков?
– Вер. Портупы использовали бол-телепы для наблюдения лун Юпа и после того, как заметили комету. Не увидели здровенную установку, крую вы собираетесь найти?
О Господи, стандартное заблуждение, распространенное Даже среди маститых ученых. Он слышал подобное сотню раз…
– На таком расстоянии, Элвин, приборы Ремешков способны различать детали размером до сотни ярдов.
Поверженный Харрис решил подобрать аргумент посолиднее:
– А как насчет ново интерферо…
– Интерферометра?
– Ага, этой штуко…
– Пока что новый интерферометр проверил только четыре процента поверхности Ганимеда. К тому времени, когда «Жаворонок» достигнет Юпитера, прибор сумеет просмотреть уже двадцать пять процентов. Ремешки надеются на удачу, я тоже, но пока, увы… Кроме того, на отображениях, полученных интерферометром, гипотетическая установка может оказаться размером не больше пятнышка. Мы уже собрали каталог таких пятен. Пока в нем 12942 ПТО – потенциальных целевых объектов. Они распределены по приоритетам командой опытных специалистов, которая и решит, какую стратегию использовать, как только мы будем готовы к запуску поисковых зондов.
Сэр Чарльз взглянул на часы в студии и начал подготовленный заранее спич:
– Основательная подготовка к непредвиденным трудностям в обозримом будущем принесет больше пользы, чем дикие предположения. Например, в течение рейса мы будем прослушивать весь диапазон радиоволн и, вероятно, установим связь с чужаками раньше, чем даже получим…
– А что, если чу не использ радио? – прервал Харрис. – Мы знаем, что они запро управляются с гравитацией, поче не использовать для связи гравиволны?
Дилетантизм.
– Мы рассматривали такую возможность в течение полугода. Целая команда космологов. И пришли к выводу: гравитационная связь не будет работать. Полоса частот слишком узка. Потребуется антенна размером с Солнечную систему.
Харрис пошел красными пятнами и даже перестал коверкать язык. Зато не выдержал его уникомп.
– Да как вы можете [БЛИП] быть уверены, когда понятия не имеете, каких высот технологии [БЛИП] достигли чужаки?
Возьми веревку и повесься, красавчик.
– Элвин, пожалуйста, успокойтесь, я согласен с вами. Именно поэтому «Жаворонок» должен провести соответствующие исследования. Люди вашей профессии ставят все с ног на голову. Я же – серьезный ученый и не делаю безумных выводов без достаточных на то оснований.
Часы показали, что до конца передачи несколько секунд.
– Но так поступает [БЛИП] Вселенная, Дэнсмор! С тех пор, как последний раз в физике сместился тип постановки пробле…
Микрофон Харриса отключили, и ведущий плавно перешел к следующему пункту, оставив сэра Чарльза Дэнсмура бесспорным победителем.
Критика приветствовала триумф рационализма над прожектерством почти так же, как и споры вокруг самых последних совершенно очаровательных суждений, типа каким образом Нострадамусу удалось напророчить прибытие кометы и похожа ли рефлексология чужаков на нашу собственную…
Сэр Чарльз не находил себе места от злости: вбухано пять триллионов долларов, затрачено два года на утомительное путешествие к самой большой планете Солнечной системы, большая часть года прошла впустую – чтобы в результате выяснять, что Клементайн и Харрис были правы.
Ульрих-Бенгстен раздраженно хмурился. Несмотря на тщательную подготовку, миссия неотвратимо приближалась к той стадии, когда все планы могут полететь к чертям и придется Начинать сначала. Политика просиживания штанов… как он это ненавидел!
Поток сообщений с Европы некоторое время служил эффективной дымовой завесой – настолько эффективной, что Даже политическое руководство было одурачено, – но дым быстро рассеялся, и все больше и больше стало заметно уязвимое место экспедиции: комета летела по прежней траектории, а контакт с чужаками не продвинулся ни на йоту. Не нужно быть гением, чтобы увидеть, что сотни технических подробностей относительно аномалий в радиодиапазоне Юпитера не стоили выеденного яйца.
В дополнение ко всему какой-то идиот из Багдада поднял на высоту пяти сотен футов Часы Судного Дня, отсчитывавшие в обратном порядке время до Нулевой Отметки… Проклятые СМИ показывали их ежевечерне перед основным блоком последних известий.
Пришло время переоценки ценностей. Согласно последнему сеансу видеосвязи, специалисты «Жаворонка» спешно готовили зонды для запуска к лунам Юпитера, даже самым маленьким. Вдруг любовным гнездышком чужаков окажется одна из скальных глыб?
Заместитель генсекретаря ненавидел импровизировать. Ему стал ненавистен даже собственный офис. Повсюду валялись документы. Те, кто предсказывал, будто появление компьютеров устранит бумажную волокиту, уподобились троглодиту, который с умным видом рассуждал, что огонь опасен и никогда не будет использован. Экстранет был настолько непредсказуем, что каждый важный документ подготавливался на изолированном от сети компьютере и распечатывался на бумаге. Сохранялась старая надежная бумага дольше, чем магнитные носители, к тому же ее проще и безопаснее складировать.
Чтобы не множить информацию попусту, следовало определить, какая информация важна. Без знания современной теории информации можно оценить количество информации, но отнюдь не ее качество. В данный момент Ульрих-Бенгтсен просматривал материалы для доклада на тему «Отсутствие ответа на стимуляцию отраженным светом от артефактов». Документы были подобраны коллективом из… Господи, трех десятков специалистов из так называемого Макнамаровского института прикладных знаний ксенотехнологии.
Вот и резюме…
Насколько он смог продраться сквозь мудреную тарабарщину, исследователями было установлено, что колесник среагировал на световые сигналы – факт, ставший очевидным в ходе расследования деятельности Пруденс Одинго не без помощи лазерной указки сэра Чарльза. Целая дюжина команд пыталась декодировать оптический «язык» колесников… Безуспешно. Правда, они выяснили, что, если лазерный луч отражался от обычного стеклянного зеркала, колесники не отвечали вообще, зато если использовалось зеркало, поверхность которого представляла собой идеально отполированную поверхность из платины, они реагировали.
Как это, черт побери, поможет миссии СРЮП?!
Выйдя из себя, Ульрих-Бенгтсен разодрал резюме пополам и швырнул в мусорную корзину. Проклятые яйцеголовые, не способны здраво взглянуть на мир!.. Потом успокоился, достал из корзины клочки и соединил их. Ладно, посмотрим, стоит ли продолжать финансирование, или лучше поддержать тех, кто умнее распорядится средствами.
По заведенному для себя правилу сэр Чарльз держался в стороне от повседневной рутины, но распределять работу среди подчиненных становилось все труднее и труднее. Его постоянно мучил вопрос, а не пропустил ли он что-то важное? А еще он прекрасно понимал, чья голова полетит первой, если начнут рубить головы; правда, теперь это не имело значения. Если доблестные СРЮП не справятся с заданием, то от любимой Федерации египтологии не останется и мокрого места.
К своему удивлению, маститый археолог нашел, что отставка не слишком его заботит даже в том случае, если проблема кометы будет успешно решена. Тогда сэр Чарльз спросил себя, что же его заботит на самом деле. Не получив ясного ответа, он проследовал в Операционный Центр, где на него никто не обратил внимания. Насколько можно было судить со стороны, каждый выполнял поставленную задачу со знанием дела и с энтузиазмом, которого и следовало ожидать в данных обстоятельствах. Хотя радиомониторы были настроены на непрерывный поиск малейших признаков искусственного сигнала уже больше года – как перед прибытием экспедиции на Европу, так и после, – компьютеры по-прежнему внимательно просматривали по десять тысяч частот ежесекундно.
В состоянии, близком к нервному истощению, Чарльз Дэнсмур, набродившись по накрытому пластиком полу, обосновался на пневмостуле перед маленьким плоскопленочным экраном и притворился, будто размышляет о своем. Трюк не сработал, но смена оценила сам факт появления шефа. Старик явно размагнитился. Большинство людей в его положении забились бы в свою нору. Но старина Чарльз не из таковских, чего уж там говорить!..
День был похож на любой другой. Судорожная активность и ноль результатов. Множество попыток прослушивания и никаких сигналов.
Подвел даже Юпитер, хотя гигант излучал радиоволны более интенсивно, чем любая планета Солнечной системы, за исключением разве что Земли. Отличие между ним и родиной человечества заключалось в том, что радиоизлучение Юпитера было естественным – пережиток неудачной попытки стать звездой, – в то время, как Земля на всех частотах транслировала, главным образом, модулированные сигналы, которые при подробном анализе оказывались показом ток-шоу, новостей, порнографии и спортивных состязаний. Сигналы же, испускаемые Юпитером, при подробном анализе оказывались помехами. Если чужаки и использовали радиосвязь, то они разговаривали на хаотичном языке кристаллов и вероятностей. Не просматривалось никакой структуры, никакой корреляции, никакого семантического содержания.
Земные ученые узнали много нового о физике мезосферы Юпитера, о тончайших, почти невидимых кольцах и плазменном торе, который связывал ее с Ио, но о чужаках – ничего. Единственным признаком органической жизни, который все же нашли ученые, была половина оболочки диатомеи. Фредди Санессон обнаружила ее на камне, который она исследовала под электронным микроскопом. Микроводоросль являлась точной копией земной диатомеи – в том не было никаких сомнений, и все потому, что оттуда она и проникла в мезосферу. Санессон клялась и божилась, что крохотная частичка флоры не могла быть захвачена экипажем с Земли, но это не укладывалось ни в какие рамки. Наверняка кто-то пронес эту кремнийорганическую водоросль на «Жаворонок» на костюме или с багажом; конечно же, подобный промах не стали афишировать.
Сэр Чарльз включил уникомп и решил поразвлечься с анализаторами спектра и наборами программ дифференциальных уравнений для фазовых траекторий. Он извлек несколько красноречивых сегментов шума типа 1/f и опубликованное доказательство броуновского движения статистически вычисленного эффекта Зеемана для ионов кальция в магнитном поле полюса Юпитера, однако никакого эквивалента местных Н-лошников не обнаружил.
«Сейчас я мог бы нежиться под солнцем на лоне девственной природы Виргинских островов в компании откровенно недевственных островитянок. Или потягивать шампанское на воздушном шаре, огибающем пик Нанга Парбат. Или наблюдать крикет по спортивному каналу с банкой охлажденного пива на подлокотнике… Вместо этого мне чудовищно повезло, и теперь я по уши погряз в самом безумном, самом отчаянном проекте, когда-либо предпринятом человечеством, и до настоящего времени большинство неудач…»
Его вернул в реальность гвалт, внезапно начавшийся в Операционном Центре. Люди тыкали пальцами в экраны, показывая что-то друг другу.
Сэр Чарльз посмотрел на свой собственный экран, пытаясь понять, что привлекло их внимание. Ему не хотелось спрашивать, чтобы не выглядеть дураком. Вроде все как обычно. Но у него не хватало опыта. Он поднялся со стула, вытянул ноги так, чтобы носки башмаков на липучках сцепились с ковровым покрытием, покачиваясь и издавая шорох разрыва при каждом Шаге, подошел к ближайшему терминалу.
– Сдаюсь, Бетан, вы разбираетесь в этом много лучше меня. Мы что, наконец нашли что-то важное?
– Может, и нет, сэр Чарльз. Один из внешних датчиков, кажется, отказал, хотя приборная диагностика этого не подтверждает.
Ага. Теперь начальник экспедиции знал, что искать. Он определил соответствующую иконку и развернул на весь экран.
– Насколько я понимаю, с датчиком все в порядке.
«Я и не подозревала, что Старик так сообразителен», – подумала его собеседница, разговорчивая молодая женщина родом из Аргентины.
– Верно. Мы получаем невообразимые параметры считывания, но контроль уверяет, что никаких поломок нет.
Мысли Чарльза вернулись к его пирровой победе над фантастами во время ток-шоу на ВидиВи… Ожидайте неожиданного.
– Бетан, уделите мне минутку, ответьте на глупый вопрос. Давайте предположим, несмотря на противоречащие факты, что никакого сбоя действительно нет. Что в таком случае сообщают датчики?
На какое-то мгновение ей показалось, что это дурацкая проверка ее компетентности.
– Ну… могу предположить, что результаты считывания мы интерпретировали бы как наружное движение. – На этом она не остановилась и воскликнула: – Но, сэр Чарльз, за куполом ничего нет!
– Может быть, зонд?
– Нет, ближайший зонд на расстоянии сотен миль от базы.
– А если кто-то отправился на несанкционированную прогулку по лунной поверхности, потому что устал и решил снять таким нетрадиционным способом напряжение?
– В таком случае, зачем ему передвигаться ползком? Если отмеченное датчиком перемещение – не результат сбоя, то оно происходит на уровне грунта.
– А у нас есть визуальный сенсор, который способен увидеть, что там, за куполом?
– Постойте… конечно же! Мобильная ВидиВи-камера на дальней окраине базы. Она обходит вокруг и буквально через мину… – От неожиданности Бетан оборвала себя на полуслове.
Застыла не только одна она.
В наступившей тишине что-то постучалось в дверь основного воздушного тамбура.
Следуя извилистыми дорожками, докладная записка с рекомендациями Пин Юй-ву относительно беспризорника со странным цветом кожи угодила в конце концов в руки Кхи Минг-Куо. В течение многих недель миллиардер собирал слухи о чем-то подобном, но лишь скомканный бумажный обрывок подсказал ему, что ребенок все еще жив.
Перед Кхи встала дилемма. Беззащитному, наивному мальчонке никак не выжить в окружении шаек опустившихся подростков и стай одичавших псов анархических джунглей буферной зоны… Тем не менее он выжил.
Куда же смотрели силы Вселенной, соизволившие наконец поставить своего избранника в известность? Неужто он совершил ошибку?
Обеспокоенный до предела, Кхи потребовал услуг от своей советчицы по фэнг-шуй.
Утонченное Цветенье была молода, стройна и поразительно красива.
В былые времена древнее искусство фэнг-шуй касалось размещения будущих построек, поскольку каждый понимал: нельзя возводить жилище над хвостом похороненного дракона, а только приобщенный к фэнг-шуй знаток мог сообщить, где дракон захоронен, и потому таких специалистов всячески привечали. К концу двадцать второго столетия практика фэнг-шуй расширила свои границы, сначала – на расстановку мебели, потом – на художественное оформление, еще позже – на выбор невесты, жениха, тещи (свекрови) или породистого кота, и наконец – на любое решение, в принятии которого требовалась некая доля интуиции. Фэнг-шуй хорош тем, что пользоваться его советами мог даже исключительно рациональный человек. Вина за ошибочное решение всегда возлагалась на советчика.
Правда, никто в здравом уме не обвинял советчика впрямую, ибо куда мудрее не оскорблять специалистов по захоронениям драконов.
В свойственной ему иносказательной манере, в которой содержалось немного подлинной информации, Кхи попросил, чтобы Утонченное Цветенье предупредила его о зарытых драконах, метафорических и реальных. Как всегда, ее ответ был аргументирован, тщательно выверен и столь же невнятен, как его вопрос. Женщина была хороша, чего уж тут говорить, но выбранному ею призванию явно не соответствовала.
– Значит, вы советуете мне быть крайне осмотрительным? – спросил Кхи, пытаясь зачерпнуть хотя бы пригоршню ясности из туманного озера намеков и неоднозначности.
– Осмотрительность еще никому не повредила, – подчеркнула дева. – Однако истинная мудрость заключена в знании; нужно остерегаться чрезмерной осторожности и время от времени предпринимать решительные действия. Робость и безрассудство одинаково губительны.
– Ах, ну да. Э-э… а как мудрецу узнать, наступило ли время действовать?
Утонченное Цветенье улыбнулась.
– Будьте мудрым, Ваше превосходительство. – Она наклонилась ближе и, обдав ароматом своих мускусных духов, интимно прошептала: – Полагаю, что в глубине своей души вы уже определили план действий. Несомненно, вы обладаете достаточной храбростью, чтобы учесть совет глубины своей души.
Кхи деликатно кашлянул. Несомненно.
Он отпустил советчицу волнообразным мановением длани.
Подсказка была очевидна. Храбрость.
Убить ребенка, пусть даже косвенно, никогда не считалось доблестью, поэтому попытка потерпела неудачу. А какое безрассудство – оставить мальчишку среди опустившихся подростков!.. Все для того, чтобы он набрался опыта, возмужал и стал источником растущей с каждым днем опасности? Причем не для беспризорников – пусть выкручиваются сами, – а для него, Кхи Минг-Куо!
Он ощущал беспокойство с того момента, когда впервые увидел в подвале черного ребенка. Мириться с неблагоприятными обстоятельствами из-за иррационального страха перед силами (упорядочивают они Вселенную или нет, дело пятое) – храбростью не назовешь. А вот рискнуть навлечь на себя гнев этих сил (если они действительно существуют), отважившись на расчетливую азартную игру, будет по-настоящему храбро.