Мальчик продолжал орать благим матом. Он крутился и пытался вырваться. До него, наконец, дошло, что промывание желудка – штука, которая во сто крат хуже клизмы.
На секунду медики спасовали. Они растерянно смотрели на кричащего ребенка и не знали, что делать. Но это продолжалось только одно мгновение. Они собрались с силами и снова начали операцию. Большая санитарка вновь подступила к Димке, в этот раз она наивно спрятала зонд за спиной. Но Димка разгадал ее маневр и сразу перестал орать. Он понял, что именно это чуть не погубило его в первый раз, и с силой сжал зубы. Взрослые поняли, что они проиграли.
– Открой рот, – неуверенно попросила его большая санитарка, – и проглоти шланг. Это совсем не больно.
Димка ей не поверил. Он испугано смотрел на врачей и все крепче сжимал зубы. Он был уже весь мокрый от пота и воды, и растрепанный. Ничего кроме жалости он не вызывал. Сергей его, конечно, пожалел, но больше всего он пожалел себя. За то, что попал в эту скверную историю. От больничного воздуха и всего, что его окружало, его стало мутить. Белые халаты врачей даже на мгновение расплылись в его глазах пятнами.
Валя поняла, что в этой ситуации только она одна может что-либо изменить, чтобы продолжить лечение. Она набрала в легкие побольше воздуха и посмотрела на племянника таким взглядом, от которого тот сразу съежился и сник.
– Если ты сейчас же не проглотишь этот проклятый шланг, – тихим, но полным самых жутких угроз, голосом произнесла она, – я тебя оставлю здесь, а сама уйду домой. Понял?
Она говорила это на полном серьезе. Не поверить ее словам было нельзя. И Димка поверил. Слезы обильно полились по его и так заплаканному лицу, но он усиленно закивал головой в знак того, что ради нее он готов на любые мучения.
– Ну, вот и хорошо, – сказала Марья Семеновна.
Димка посмотрел на нее с осуждением, словно она была в чем-то виновна, и открыл рот. Большая санитарка ловко сунула туда конец шланга. Проглотить его Димка сумел не с первого раза. Он подавился и закашлялся. Пришлось шланг вынуть.
– Я не могу! – мальчик заплакал.
Сергей почувствовал, что у него подкосились ноги. Это случилось, когда Димка пытался проглотить зонд. Сергею показалось, что это в него заталкивают этот ужасный инструмент средневековой пытки. Он даже подавился от подступившего к горлу комка. Оказывается он совершенно не приспособлен к подобного рода зрелищам.
– Попробуй еще раз, – все тем же металлическим голосом потребовала Валя.
Сергей первый раз в жизни видел ее такой. Он неожиданно вспомнил, что дети в школе ее очень боятся, и она слывет очень строгой и вредной училкой. Но и с племянником она разговаривала так впервые. Во всяком случае, при нем.
Но Димке видимо доводилось общаться с тетушкой подобным образом. Он смотрел на нее с тоской и болью, но сопротивления оказать не смел. В конце концов, ему все-таки удалось проглотить эту чертову штуковину. Санитарка стала всовывать ее еще дальше. Она проталкивала ее и проталкивала, так что Сергею стало казаться, что она всунула в Димку уже метров десять.
«Это какой-то фильм ужасов», – подумал он про себя.
Зрелище было действительно не для слабонервных. Мальчик напоминал голую розовую рыбину, которую поймали на крючок. Глаза его были выпучены, дыхание прерывистое с тихим присвистом, руки раскинуты в стороны. Марья Семеновна повернула его на левый бок, а другая ее помощница начала лить воду.
Через несколько секунд из Димки полилось. Сергей не смог этого вынести. Он разжал ноги мальчика, которые до этого крепко держал, и отступил чуть назад. Руки его вцепились в железную спинку кровати. Ему надо было бы отвернуться. Просто отвернуться. Но он почему-то не мог оторвать взгляда от мальчика, которому делали промывание желудка. Сергей покачнулся. Ему захотелось вырвать. Но вырвал не он.
Сначала из Димки лилась вода. Она лилась на клеенку и стекала по ней прямо в таз. Марья Семеновна подвинула ребенка ближе к краю, чтобы он поменьше пачкался. И как раз вовремя. Потому что из него пошло то, что он съел за весь этот злополучный день. И без того неприятный воздух палаты наполнился горько-кислым ароматом желудочного сока. На поверхность розовой воды в желтом тазу полилась бледно-желтая жижа. Вместе с нею с всплеском стали падать куски не до конца прожеванной пищи.
Сначала в одном из кусков Сергей узнал салат Оливье, и понял, что он никогда в жизни уже не сможет есть это блюдо. Он уже вспомнил, что и в нем самом немало этого вещества и уже готов был тоже расстаться с ним, как внимание его привлек следующий кусок.
Кажется, это был пирожок с зеленым луком и яйцом. Этого Сергей вынести не смог. Он разжал руки и почувствовал, как уходит куда-то в сторону и вниз пол под ногами. Все, что было перед ним, вдруг расплылось и превратилось в цветной туман с белыми пятнами. Последнее, о чем он подумал, была мысль о том, что все люди в белых халатах похожи друг на друга.
4
Сергей открыл глаза, но долго ничего не мог разглядеть. Все вокруг плыло, и было за какой-то дымкой. Тела своего он не чувствовал, но все равно понимал, что лежит на полу.
Его очень удивило, что все остальные не обращают на него никакого внимания. Словно с ним ничего не случилось. Они, как ни в чем не бывало, продолжали колдовать над Димкой, а в его сторону даже не смотрели. Сергею стало обидно. Неужели его до такой степени ни во что не ставят, что даже его обморок не заставил их отвлечься от их мерзкого занятия. Но он тут же подумал и о том, что наверно с Димкой или совсем плохо или случилось еще что-то страшное.
Сергей захотел встать и даже приподнялся на ноги, но тут у него снова закружилась голова, и он опустился на пол. Все, на что он оказался способен, это оглядеться вокруг.
Ничего в палате не изменилось. Все было по-прежнему. Все также раскачивался на кровати отравившийся газом парень. Валя, врач и санитарки возились с Димкой. На постелях валялись отравившиеся граждане. Они были все в себе. Ничто происходящее их не волновало.
«Хорошенькая вышла история», – подумал Сергей. Он захотел окликнуть Валю, но голос его не послушался. Нет, крикнуть то он, конечно, крикнул, но Валя почему-то его не услышала. Это было странно. Ведь голос его был достаточно громким. Он эхом пронесся по палате. Но Валя его не услышала. И тут вдруг Сергей обнаружил, что и он ничего не слышит из того, что говорили между собой Валя, санитарки и Марья Семеновна. А они что-то говорили. Сергей это видел. Он видел, как шевелились их губы, но они были словно отделены от него толстой стеклянной перегородкой. Он слышал лишь невнятное тихое бормотание. Оно доносилось словно издалека, и поэтому слов невозможно было разобрать. Молодой человек заволновался.
«Может быть, я ударился обо что-нибудь головой, и у меня просто контузия?» – подумал он. В фильмах про войну Сергей часто видел, как солдаты после взрыва ничего не могли расслышать. Может, с ним произошло то же самое? Сергей крикнул еще раз. И снова голос его прозвучал достаточно громко и звонко. Достаточно для того, чтобы он сам мог слышать его.
Но Валя его так и не услышала. Сергей решил, что обязательно отомстит ей за это.
– Валя! – крикнул он последний раз.
Только одни человек в помещении отозвался на его крик. На самой дальней койке, которая стояла у окна, кто-то зашевелился. Худая длинная фигура сбросила с себя одеяло и села, свесив ноги. Пациент. Он воззрился на Сергея, потом поднялся и побрел в его сторону. Лица его Сергей рассмотреть не мог, но его удивило то, что на мужчине были не больничные халат или пижама, а самый настоящий костюм и голубая рубашка. И на ногах у него вместо тапочек были ботинки.
Мужик встал и пошел к Марье Семеновне и тем, кто ее окружал. Он подошел к ним и стал внимательно смотреть, что они делают. Сергей видел их всех. Он почему-то был на солидном от них расстоянии и поэтому видел всю картину, которую можно было бы назвать «Промывание желудка».
Странно. Как это он смог оказаться так далеко от них? И что это все-таки за мужик? Ему никак не удавалось рассмотреть его как следует. Но что-то в нем было знакомое.
Очень знакомое.
Мужчина тем временем продолжал смотреть на оставленную Сергеем группу. Он был среднего роста и достаточно худощав, чтобы костюм смотрелся на нем несколько нелепо.
Что-то в нем все-таки было знакомое. Мужчина попал в полосу света и стало возможным, наконец, рассмотреть его лицо. К тому же он смотрел теперь прямо на Сергея.
Сергей узнал его. Это был его отец. Он смотрел на Сергея, и на губах его играла знакомая усмешка. Хитрая и веселая. Глаза его тоже блестели хитрыми бесенятами. Сергей очень хорошо помнил этот взгляд.
– Интересное занятие? – отец кивнул на людей, которые занимались Димкой. – Правда оно не всегда помогает.
– Что ты тут делаешь? – Сергей не смог скрыть своего удивления.
– Да ничего не делаю, – ответил отец. – Я тут все время теперь. А ты меня узнал, сынок?
– Конечно, папа, я тебя узнал. Но ты не должен быть здесь.
– А где же я могу, по-твоему, быть?
– Ну не знаю, – замялся Сергей, – Где угодно. Но почему здесь?
– Глупышка, – отец бросил компанию Сергея и подошел к нему поближе. Да, теперь сомнений не было, это был отец, а не кто-нибудь другой. – Меня же отправили в эту больницу, после того… Ну ты понимаешь. Здесь же единственное отделение в городе, где могут спасти после отравления.
– Но тебя ведь не спасли.
– Не спасли. – Согласился отец. – Тут не всегда спасают. Но этого парнишку, я думаю, спасут. Что с ним случилось?
– Он сделал пару глотков из бутылки.
– Уксуса?
– Нет, водки.
Отец рассмеялся.
– Ну это ерунда! От этого еще никто не умирал! Хотя… Я ведь тоже тогда выпил водки. А это твоя девушка? – он кивнул на Валю.
– Да, – Сергей самодовольно улыбнулся. – Как она тебе?
Отец оглядел Валю с ног до головы оценивающим взглядом.
– Ничего девчонка. Но твоя мать в свое время была куда лучше.
– Поэтому ты сбежал от нее? – Сергей не удержался от сарказма. Он секунду подумал и добавил: – И от меня?
Этот вопрос был отцу явно не по душе. Он сморщился как от зубной боли.
– Тебе меня не понять, сын.
– Да нет, от чего же, мне кажется, что я тебя прекрасно понимаю.
– Я ведь не сам от тебя ушел.
– Что же тогда произошло?
– Так, маленькая нелепость. Мне помогли.
– Кто?
– Нашлись добрые люди.
– Ты хочешь сказать, что тебя убили?
Отец не ответил. Он улыбнулся, в этот раз несколько грустновато. Сергей поймал себя на мысли, что он бредит. Только бред был уж больно ощутимый. Слишком все походило на реальность.
– Ты думаешь, что у тебя галлюцинация? – отец словно прочитал его мысли.
– Да, – признался Сергей.
– Правильно. Я не буду с тобой спорить. У меня тоже в свое время были галлюцинации. Очень интересные образы. Но это было только один раз. Теперь я вижу все, что видят они, – он кивнул на лежащих на койках больных. – Хочешь узнать, что видит, ну вот хотя бы, например этот старик?
– Нет. Я ничего не хочу видеть.
– Хорошо. Не буду. Однако каким ты стал взрослым, Сережа. И ты очень симпатичный.
– Все говорят, что я похож на тебя.
– Я тоже это вижу. Значит, ты не хочешь посмотреть, что видят эти люди?
– Не хочу. – Сергей встал на ноги. В этот раз он сделал это очень легко. – Ты знаешь, честно говоря, я и тебя то не очень хочу видеть.
– Это твое право, – отец сунул руки в карманы, и Сергей увидел, что он действительно очень похож на него. Сколько раз он видел себя таким в зеркале. – Ты вообще меня никогда не любил. Такой был всегда недоступный и противный.
– Кого, ты думаешь, я копировал?
– Ладно, ты опять ерепенишься. Неужели через столько лет у нас будет все по-прежнему?
– У нас? Почему ты так сказал? Ты хочешь сказать, что я теперь как ты?
– Нет. С тобой все нормально. Не волнуйся.
Сергей облегченно вздохнул:
– Вообще-то после того, как тебя похоронили, мне очень часто снилось, что я умер. Знаешь, одни раз я даже видел свой собственный памятник. Он был такой маленький, бедный и жалкий. Почему-то мне больше всего не понравился тогда памятник, а не то, что я не живой больше.
– Ты очень тщеславный. Всегда таким был. Но мы отвлеклись. Неужели ты думаешь, что я пришел к тебе, чтобы болтать о пустяках?
– Ты прав, папа.
Сергею было очень трудно выговорить последнее слово. Он совершенно отвык от него. Когда не употребляешь его столько лет, трудно потом проговаривать даже самые простые звуки.
– Но у меня нет больше времени, – сказал отец. – Я и так слишком долго с тобой разговариваю. А так много всего надо сказать. У меня ведь к тебе просьба.
– Просьба?
– Да. Ты должен найти тех, кто меня сюда привел. Найти и привести их сюда, ко мне.
– Я тебе что, Гамлет? – кривая усмешка появилась на лице Сергея.
– Это твой долг. Но если ты не хочешь, я тебя больше беспокоить не буду, – отец обижено поджал губы. Они у него даже слегка, но очень заметно задрожали.
Сергею стало не по себе. Впервые за весь этот разговор у него по спине пробежали мурашки. Снова стала кружиться голова.
– Я тебе все равно сейчас ничего не скажу. Если хочешь узнать, почему я ушел, приходи сюда еще раз. Только приноси с собой подарок. Так просто я уже к тебе не приду.
– Что за подарок?
– Подумай. Раз ты так хорошо знаешь Шекспира, то обратись к его старшему брату. Он тебе подскажет.
– Какой брат? У Шекспира не было брата. Почему ты несешь всякую ересь вместо того, чтобы все сразу рассказать?
– Так нельзя. Я ведь все-таки не из твоего мира. У меня тоже есть свои тайны. За них ты должен платить кровью. Не своей, не бойся! Но подарок не забудь. Только я сомневаюсь, что ты придешь.
– Конечно, не приду.
– Ладно, мне пора, – отец двинулся опять к той кровати, с которой он встал. – Если все-таки надумаешь, то приходи на то место, где тебя встретил вербовщик.
– Какой вербовщик? Я никакого вербовщика не видел! Постой, папа! Куда ты? Ты еще не все сказал.
– До свидания, Сережа. Очень рад был тебя видеть. Мне так надоели незнакомые и чужие люди.
Сказав эти слова, отец пошел к кровати. Сергей попытался остановить его, но его руки прошли сквозь воздух. Только в эту секунду он понял, что с ним происходит невероятная мистификация. Но даже теперь он не испугался, хотя никогда до этого не имел дела с духами умерших людей. Ему все это казалось просто сном. Во сне обычно подобных вещей не боишься. Страшно бывает только, когда проснешься.
– Папа! – Серей не хотел кричать это, но слово вырвалось само собой.
Отец оглянулся. Сергей хотел броситься к нему, но как это обычно бывает во сне, не смог сдвинуться с места. Отец еще раз улыбнулся, но не остановился. Он подошел к кровати и опять на нее улегся. Отвернулся к стене.
У Сергея от такого к нему пренебрежения вдруг защемило обидой сердце. Он чуть не заплакал. А потом он разозлился и в свою очередь, отвернувшись от родителя, пошел к подруге и остальным. Подошел к койке, на которой все еще изрыгал фонтаны воды Димка, и снова вцепился в холодную металлическую спинку. И снова ему захотелось вырвать, потому что он опять увидел Димку, а под ним огромный таз всякого дерьма. Люди рядом почему-то шевелились медленно как в кино, когда показывают замедленные кадры. И что они говорят, Сергей тоже не мог до сих пор расслышать. И вообще вокруг было так сумрачно, словно на него одели темные очки. Но лампочки все горели исправно.
Дурной сон наяву. Только почему он все прекрасно видит и даже лучше чем как обычно. В глаза бросаются самые мельчайшие детали. И в нос бьет аромат выблеванного зимнего салата.
Сергей закрыл глаза и перестал дышать, чтобы хоть немного не ощущать этих противных и одуряющих запахов.
* * *
Когда он вновь открыл глаза, то увидел, что в палате, где он находился, стало светлее. Через секунду он явственно услышал человеческие голоса. Димкин вопль. Из него вытащили зонд, и он захлебывался от остатков воды, рыданий и слез. В тон ему подвывал парень с соседней койки.
Сергей посмотрел на свои руки. Они побелели, так крепко он вцепился в спинку кровати. Он встретил недоуменный взгляд Вали.
– Что с тобой? – спросила она. – Тебе плохо? Ты чуть не упал.
– Ты уверена, что я не падал?
– Да нет, ты все время стоял здесь. Только побледнел сильно, когда из Димки пошло, да еще закрыл глаза. Не надо было тебе идти с нами.
Сергей ей не ответил. Он оторвался от спинки, за которую все еще держался, и пошел к той кровати, на которой спал его отец.
Тот там и находился, но когда Сергей с силой стянул с него одеяло, он увидел совершенно незнакомого седого мужчину в полосатой больничной пижаме. Тот спал и на бесцеремонные действия Сергея даже не пошевелился. Молодой человек растерянно замер на месте.
– Чертовщина какая-то! – пробормотал он сам себе.
Мужик в пижаме открыл один глаз и посмотрел на Сергея. Сергей на него. Глаз был голубой. Он смотрел на Сергея, и тому показалось, что мужик смотрит на него с хитрецой, словно ему было что-то известно. Он даже подумал, что этот больной сейчас тоже будет над ним смеяться, как тот умирающий старик.
Сергей повернулся и медленно отошел прочь.
Димка был весь мокрый и без трусов, и Валя вытирала его простыней, которую сняла с кровати, на которой его промывали. Сергей подошел к ней. Ему было плохо. Ноги почти не слушались его, хотелось присесть. Но он не дал себе расслабиться и стал помогать Вале одевать мальчика. Тот уже немного успокоился, перестал плакать и только всхлипывал и вздрагивал. Когда он был одет и встал на ноги, то не смог сделать и шага, так его трясло и пошатывало. Пришлось Сергею взять ребенка на руки и понести его словно младенца через всю больницу к выходу.
* * *
Улица встретила их вечерней прохладой. Сергей несколько раз глубоко вздохнул и сразу почувствовал себя лучше. Все, что случилось с ним только что в больнице, показалось ему простым бредом выпившего человека, который попал в обстановку невероятной духоты, да еще одаренного буйной фантазией и развитым образным мышлением.
От троллейбусной остановки Больницу Скорой Помощи отделяла лесополоса. Когда они ступили на тропинку, усыпанную прошлогодними листьями, Сергею послышался чей-то смех. Нехороший такой смех. Словно кто-то чему-то радовался. Чему-то очень нехорошему. Точно также смеялся тот мерзкий старик.
– Ты слышишь? – спросил он Валю.
– Что?
– Ты ничего не слышала?
– Нет. Я ничего не слышала.
– Значит, мне показалось.
Валя посмотрела на него с удивлением, к которому примешивалось беспокойство.
– Ты сегодня какой-то странный.
– Сегодня весь день странный. Не так ли? – Валя промолчала. – Ты и сейчас ничего не слышишь?
– Ты мне хотя бы скажи, что я должна слышать?
Сергей не ответил. Крепко прижимая к себе уже заснувшего Димку, он встал на месте и завертелся, внимательно всматриваясь в темноту.
– Ты что хочешь напугать меня? – В голосе девушки появились истерические нотки. – Это такие шутки, да?
Сергей опять ей ничего не сказал. Но в глазах у него Валя увидела что-то незнакомое, чего она у него никогда не замечала. Зрачки Сергея расширились так, что всего остального в его глазах почти не было видно. А мальчика он так сильно прижал к груди, что тот проснулся и захныкал. Но Сергей словно и не заметил этого.
– Что с тобой, Сережа?!! – закричала Валя.
И опять она не получила ответа. А Сергей в это мгновение не видел и не слышал ее. В его ушах все громче и громче звучал смех. Смех был такой торжествующий и пронзительный, что хотелось закрыть уши руками и куда-нибудь спрятаться. Вдруг Валя куда-то исчезла, и он остался один. Сергей почувствовал, что-то холодное у себя на груди. Он скользнул взглядом вниз, и увидел, что вместо Димки у него в руках сидит какой-то совершенно другой ребенок с очень неприятным лицом. Сергей присмотрелся к нему и понял, что это вовсе даже и не ребенок, а лилипут. Карлик. Он посмотрел на Сергея и тоже засмеялся. Сергей с омерзением оторвал его от себя и отбросил в сторону. Карлик жалобно запищал и убежал в лес. Неприятное ощущение от прикосновения к нему, так и осталось вместе с Сергеем. Лес неодобрительно зашумел, увидев, как Сергей обошелся с карликом. Это был теперь не безобидный вечерний летний лес, а бесконечное пространство, засаженное голыми и погибшими деревьями. Дороги не было видно, этот мертвый лес был бесконечен. Между деревьями мелькают какие-то тени.
Сергей закрыл глаза, крепко сжал веки и постарался подумать о чем-то, что могло бы отвлечь его от жутких видений.
Это помогло. Когда он снова открыл глаза, все было по-прежнему. Валя опять была рядом с ним. Только теперь рядом с ней стоял Димка, он прижался к Вале и испуганно смотрел на Сергея.
Сергей тоже уставился на него. Потом на Валю. Девушка смотрела на него уже не с удивлением, а с обидой.
– Ребенка то зачем бросать? – недовольным голосом буркнула она. – Что он тебе сделал?
– Что ты такое говоришь? – не понял ее Сергей.
– Я говорю, что если тебе что-то не нравится, скажи словами, а не срывай свою злость на ребенке!
Сергею вдруг стало обидно. Так! Он, значит, возится тут с ними целый день, чуть с ума не сошел, видит какие-то галлюцинации, а с ним еще и обращаются как с последним идиотом. Злость стала рождаться откуда-то изнутри. Сначала было просто обидно, потом захотелось в свою очередь обидеть Валю.
– Слушай, – сказал Сергей злым голосом, – если тебе надо от меня избавиться, то я и сам могу уйти.
– Не говори глупостей. Тебя никто не прогоняет. Просто не надо так поступать.
– Как поступать? – Сергей уже чуть не кричал.
– Ты его бросил как собаку какую-то. Он же еще маленький. А если бы он ударился головой? Или что-нибудь сломал?
Сергей задумался. Он явно чего-то недопонимал.
– Постой, постой. Ты мне скажи, что произошло. У меня какое-то помутнение просто было. Наверно от всего этого. Больница, эти придурки все, врачи. Ничего не помню, что сейчас было. Как я его бросил?
Валя посмотрела на него с жалостью.
– Бедный Сережа! – Наконец-то она его пожалела. – Я как-то о тебе и не подумала. Ты наверно слишком близко принял все к сердцу. Но ведь ты сам захотел.
Сергей начал оттаивать. Пора было мириться. На улице уже ночь, а они все еще не дошли до остановки.
– Не знаю, что на меня нашло, – он снова захотел взять Димку на руки, но тот прижался к Вале. – Ты не обижайся. Я этого не хотел сделать. Как-то само собой получилось.
Валя что-то ему ответила, и они пошли к остановке. Настроение было подавленным, разговаривать не хотелось. Молча, они дошли до дороги, и сели в троллейбус. Также молча, ехали. Димка держался за поручни и смотрел в окно. Он уже не обижался на Сергея, но тот чувствовал к мальчику маленькую неприязнь. Из-за него он еще ни разу не ссорился с Валей.
Также почти без слов они попрощались у подъезда. Заходить к Вале домой Сергей категорически отказался. Он никого не хотел видеть, а уж тем более ее родственников.
5
В ту ночь Сергей очень сильно напился. Он не выдержал одиночества. Совершенно невозможно было остаться наедине со своими мыслями. Он так и не понял, что произошло между ним и Валей. Поссорились они или нет? И вообще, что с ним сегодня творилось такое? Галиматья, которую не хотелось даже вспоминать, упорно лезла в голову. Старик, призрак отца, этот лес с карликом. Может он сходит с ума?
Лучше всего было убежать от всего этого, забыть этот неприятный день и дождаться утра. Там все будет по-другому.
Сергей пошел к своему старому приятелю Аркадию Залетову, потому что знал, что этот парень никогда не отказывается, когда ему предлагают выпить.
Выпивка оказалась лучшим лекарством против дурного настроения и грязных мыслей. Аркадий был из тех людей, которые лечат от меланхолии лучше докторов и психотерапевтов. Он к тому же был не жаден и легко расставался с деньгами, поэтому со спиртным у них проблем не было. К трем часам ночи они оба были уже в стельку пьяными и еле-еле добрели до квартиры Сергея. С трудом открыли дверь и вошли внутрь. На кухне выпили еще одну бутылку вина. Это была «Черная смородина». Сергей упал уже после первого стакана. Аркадий допил бутылку в одиночестве.
Утром, когда Сергей проснулся, Аркадия уже не было. Он ушел. Сергей протер глаза и вдруг обнаружил, что он чувствует себя превосходно. Это было необычно. Особенно, если учесть, сколько они выпили. Сергей до пьянок был не крепок и всегда мучился сильным похмельем, даже если и пил не очень много. Сейчас он, как правило, не должен и головы поднять, но он чувствовал себя превосходно. Это было удивительно.
Он встал, совершил все необходимые утренние действия и вновь остался наедине со своими мыслями. Ничего из того, что было с ним вчера, не забылось. Наоборот, память сохранила все до мельчайших деталей. Но не злополучный день рождения вспоминался Сергею, а то, что с ним случилось, или лучше пока сказать, показалось в Больнице Скорой помощи. Перед глазами стоял образ отца.
* * *
Тринадцать лет назад, в июле Сережа был в деревне. Его увезли туда мамины двоюродные сестры. Они были тогда молодые, незамужние и веселые. Сережа с радостью согласился покинуть на пару недель душный и скучный город, тем более дома была тяжелая обстановка. Папа был в очередном запое, и жить с ним в одной квартире было почти невыносимо. Правда, его не было дома уже несколько дней, но это никого не волновало, потому что было в порядке вещей. Но вместо него в дверь звонили его коллеги по работе и спрашивали, когда он соизволит все-таки явиться на работу. Сергей, ему тогда было тринадцать лет, отвечал им, что понятия не имеет, и что ему глубоко на это наплевать. Правда последние слова он говорил, когда дверь за такими посетителями была уже закрыта. Ему и вправду было тогда все равно. Его не волновала жизнь родителей. Он был занят только самим собой и своими проблемами. А их было не мало. Как у большинства подростков его возраста. Отдых в деревне был отличной возможностью отдохнуть и нравственно и физически.