Дмитрий Суслин

Больница скорой помощи

роман

ПЕРВОЕ ПОСЕЩЕНИЕ

1

– Кажется это здесь, – сказал Сергей.

Валя и Димка промолчали.

– Да, это здесь, – еще раз, более уверенным голосом сказал Сергей и взялся за ручку двери.

Это была уже седьмая дверь, через которую они пытались попасть внутрь. Над ней, как и над предыдущими, была все та же, ничего не говорящая, надпись:

«БОЛЬНИЦА СКОРОЙ ПОМОЩИ»

И все.

Больше ничего.

Только вот добраться до этой самой помощи здесь было не так уж и просто. Больница была невероятно громоздкая и располагалась не в одном здании, а почти в полутора десятках помещениях, связанных друг с другом узкими одноэтажными коридорами, в которых даже не было окон. Попасть сюда в это время дня, можно было только через приемный покой. В поисках этого самого приемного покоя Сергею, Вале и шестилетнему Димке и пришлось проплутать вокруг больницы и битый час тыкаться в закрытые двери. На дверях были потускневшие от времени вывески, которые ничего не говорили, лишь раздражали названиями: хирургическое отделение, терапевтическое, неврологическое, инфекционное, проктологическое, детское и еще десяток других, таких же непонятных. В конце концов, Сергею это так надоело, что он сказал себе, что если и эта дверь не откроется, то он пошлет все к чертовой матери и уведет Валю и ее ненавистного племянника обратно домой, и пусть они там делают, что хотят. Ему на все это глубоко плевать. Правда Валя обидится. Ничего. Подуется денек, потом сама прибежит.

Дверь открылась. Ее держала такая тугая пружина, что Сергею пришлось навалиться на нее всем телом, чтобы дать пройти своим спутникам. Когда Валя и ее племянник оказались внутри, проклятая дверь буквально втолкнула Сергея вслед за ними. Они оказались в длинном узком коридоре, который освещала такая тусклая лампа, что лучше бы ее и вовсе не было. Впрочем, то, что здесь горела даже такая лампочка, само по себе было чудом.

Маленький Димка впервые за все это время остановился и нерешительно затоптался на месте.

– Ты что это встал? – язвительным и полным мстительного удовлетворения голосом спросил его Сергей. – Давай иди!

Мальчик шмыгнул носом и подталкиваемый безжалостной рукой Сергея поплелся вперед. Он жалобно посмотрел на свою тетушку, как бы ища у нее поддержки или хотя бы сострадания, но не нашел в ее глазах ни того, ни другого. Валя иногда могла быть ужасно суровой и непреклонной. А сейчас она действительно на него рассердилась.

Коридор кончился и превратился в довольно просторное помещение, заставленное рядами стульев обитых темно-синим дерматином. Здесь уже горели лампы поярче. Правда, на их плафонах было слишком много пыли; на крайнем даже виднелись отпечатки пальцев человека, который последний раз менял лампы. Однако и тут вновь прибывшим посетителям явно нечего было делать. Помощь здесь вряд ли окажут, даже если ты ляжешь на пол, и будешь тихо умирать.

Сергей огляделся и увидел еще одну дверь.

– За мной, – скомандовал он.

Они оказались еще в одном коридоре и, наконец, увидели то, что так долго искали. Приемный покой был прямо перед ними. Осталось сделать только несколько шагов, пересечь коридор, и две молоденькие медсестры, сбросив сонливое оцепенение, которое всегда охватывает их на подобных дежурствах, прекратили свой бестолковый и монотонный разговор и вопросительно уставились на пришедших. В глазах у них было такое удивление, словно они увидели что-то необычное и загадочное.

– Это приемный покой? – на всякий случай спросил Сергей.

– Да, – ответила медсестра, которая сидела с правой стороны стола. У нее были огромные черные глаза, покрытые какой-то невидимой поволокой, от чего взгляд девушки был маслянистым, словно нефтяное пятно на поверхности воды. – Что случилось?

Что случилось? Этот, на первый взгляд, простой вопрос всегда ставит в тупик, особенно если дело касается врачей или милиционеров. Нет ничего трудней, чем отвечать на сей вопрос людям этих профессий. Всегда хочется начать с самого главного и существенного, но обязательно все напутаешь и, в конце концов, несешь всякую чушь, а потом замечаешь снисходительный и все понимающий взгляд и совершенно теряешься, после чего остается только одно желание – послать все к черту.

То, что случилось, не расскажешь двумя словами.

* * *

…День рождения начался как обычно. Гости, всего пять человек, собирались почти час, и Сергей от нечего делать играл с Валиным племянником, на день рождения, матери которого он пришел. Мальчик два года уже жил без отца, тот ушел от семьи с диким скандалом, бранью и даже один раз подрался с Мариной, своей женой, на глазах у сына, и Димка после этого долго бросался на каждого взрослого мужчину в надежде обрести в нем нового отца. Поэтому он очень быстро привязался к Сергею, когда тот появился в их доме, вначале даже несколько раз назвал его папой, и всегда охотно играл с ним. Он так радовался общению с Сергеем, что даже не замечал, как сильно раздражает его, и тот играет с ним, только чтобы не выглядеть перед Валей совсем уж черствым человеком. Сергей же еле-еле терпел присутствие мальчика, очень часто раздражался и намекал Вале, что он был бы вдвое более счастлив, если бы у нее вообще не было племянника.

Но племянник был. И Валя его очень любила. Так любила, как племянников любить даже не полагается. И Сергею волей-неволей приходилось с этим мириться. Впрочем, нельзя сказать, что он так уж ненавидел Димку. Совсем нет. Иногда он был очень добр и внимателен к нему и даже делал подарки, которые сразу становились Димкиными любимыми вещами. Именно вещами. Сергей никогда не дарил ему игрушек. Только полезные и нужные в жизни предметы. Например, фонарик или рыбацкий нож. Но Димка был очень впечатлительным и нервным ребенком. У него часто менялось настроение, без причины могла начаться истерика. И это Сергею, привыкшему к спокойной размеренной жизни, очень не нравилось. Это его бесило. И испорченное настроение он всегда срывал на Вале. Как бы в отместку за ее племянника. Девушка понимала, что мальчик не ангел, и покорно сносила все нудные отповеди кавалера. Вернее было сказать, что она не сносила его недовольство, она просто не обращала на него внимания. Она была счастлива, потому что почти год была влюблена в Сергея, и он был ей мил даже, когда ворчал.

К тому моменту, когда застолье все-таки началось, и первые рюмки стали наполняться Столичной, мальчик уже был так возбужден, что Марине пришлось несколько раз на Димку прикрикнуть, что, однако на него никакого впечатления не произвело, и он продолжал беситься и привлекать к себе внимание гостей. Он никак не мог понять, что это не его день рождения, а мамин, и вел себя как хозяин.

Впрочем, ни гости, ни Марина не обращали на Димку особого внимания. Маринины друзья давно уже привыкли к тому, что от ее сына можно ожидать любой проделки, и их это мало трогало. А меньше всех это трогало саму Марину. Она была из тех матерей, которых самих надо было воспитывать, потому что они не вышли из детского возраста, так как в свое время не нагулялись, как следует, а сразу поспешили выскочить замуж и родить ребенка. Теперь этот ребенок тоже не обращал на мать внимания и наслаждался жизнью во взрослой компании.

Больше всех по поводу поведения чада волновались бабушка и тетушка. Они беспрестанно делали ему замечания и не взрывались гневом только потому, что перед гостями культурным людям делать этого просто не полагается. Бабушка Настасья Филипповна, наконец, обиделась на внука и сидела надутая, как Карлсон в Димкиной книжке. У них с внуком были довольно панибратские отношения, так что мальчик ни сколько не опасался мести с ее стороны, зато на Валю, он изредка бросал опасливые взгляды, прекрасно понимая, что перед ней ему потом придется отвечать по всей строгости закона. Но и это не могло его остановить.

Валя бросала на Сергея виноватые взгляды и умоляла его не сердиться на Диму. Сергей и не сердился, но по его лицу было видно, что он очередной раз жалеет, что нашел себе девушку с таким утомительным и раздражающим хвостом.

Когда была выпита уже третья рюмка водки и кончилось шампанское, на мальчика уже никто никакого внимания не обращал, что бы тот не вытворял, а если на детей и их шалости перестают обращать внимания, то, как правило, кончаются и сами шалости. Димка наконец стал вести себя как нормальный ребенок, и даже был момент, когда он чуть было не ушел в детскую комнату и не занялся своими игрушками.

Еды было не так уж и много, но часа через полтора все почувствовали, что необходимо потанцевать, иначе больше ничего не влезет. Кассету с песнями Ободзинского сменили на «Комбинацию», и веселье началось. Катя Верещагина и Ольга Спицына, которую никто не приглашал, но которая пришла сама с бутылкой какого-то сивушного вина, особы довольно разбитные, а когда выпьют, и вовсе вульгарные, стали задирать ноги выше головы, а там, где танцы, там и дети, прискакал Димка и тоже включился в дискотеку.

Настасья Филипповна не могла смотреть на это слишком долго. Настал тот момент, когда ее нервы не выдержали, и она ушла прогуляться с соседкой. Когда она ушла, участники сборища включили музыку на полную мощность, как это полагается в доме, который заселен людьми, любящими повеселиться, и оторвались от души.

Снова сели за стол. Выпили, закусили, поговорили о пустяках, причем Катя и Оля, Маринины подруги чуть из кожи не вылезли, хвастаясь друг перед другом, как кто из них провел отпуск. Оля проиграла в этом споре. Хоть ее муж и занимался коммерцией, до Катиного мужа, который был набит долларами как пункт обмена валюты, ему было далеко. Сережка Карпухин и Вова Балденков, Маринины приятели, (когда-то они были друзьями ее мужа, но когда тот изменил Марине, они перестали с ним общаться), смеялись над девчонками, потому что никогда не имели таких денег, о которых вещали жены бизнесменов, и делали вид, что не понимают элементарных вещей. Потом Катя добила всех, рассказав, как она была в только что открывшемся ресторане, и официант с лицом, на котором отпечатались многочисленные пороки его характера и профессии, лично своими тонкими пальчиками с холеными ногтями чистил посетителям апельсин, а потом уносил кожуру и оставлял на столе только сам плод.

По этому поводу Сергей сострил, что был в ресторане, где официант, даже не успев очистить апельсин, относил его обратно, откуда принес. Шутка, конечно, была глупой, но парни смеялись от души. Потом снова пошли танцевать.

Сергей не был большим любителем танцев и поэтому утащил Валю в ее комнату, чтобы насладиться ее обществом в одиночку. Набитые желудки уложили обоих на кровать, а хмель в голове создал прекрасную почву для романтического настроя. Но только губы влюбленных встретились в сладостном поцелуе, как вошел, нет, ворвался подобно оккупанту Димка и стал умолять Сергея сходить с ним в ванную, чтобы попускать кораблики. Меньше всего сейчас хотелось Сергею заниматься подобным делом. Так он и сказал племяннику своей девушки и без церемоний вытолкал его из комнаты. Но целоваться больше не хотелось, и Валя с Сергеем решили просто поболтать. Они очень любили сплетничать, как и все влюбленные, и стали мыть кости тем, кто сейчас прыгал в зале. Шум оттуда даже здесь заставлял морщиться, словно от зубной боли.

– Они кричат так, словно занимаются флагелляцией, – сказал Сергей девушке, стараясь вложить в свои слова как можно больше пренебрежения.

Валя хотя и имела высшее техническое образование, не была настолько эрудированна, чтобы понимать все умные словечки друга.

– А что это такое? – спросила она.

– О, это интереснейшее занятие! – протянул Сергей, словно старый капитан, который вспоминает свои приключения. – Ты знаешь, что такое групповуха?

– Конечно, знаю.

– Гм, откуда это, интересно знать? Ты что занималась этим?

Валя даже не стала отвечать на подобный вздор. Она просто засмеялась. Сергей тоже весело улыбнулся и покрепче прижал подругу к себе, устраиваясь в кровати поудобнее.

– Так вот, это почти то же самое, но на более высоком интеллектуальном уровне. Чтобы возбудить свою угасшую в вечных совокуплениях плоть, флагеллянты бьют друг друга розгами или ремнями, после чего занимаются любовью с удесятеренной силой. В прошлом веке это было дьявольски популярно – сечь своих любовников или любовниц розгами.

Валя с обожанием смотрела на Сергея. Она очень любила, когда он напускал на себя умный вид и с учительской интонацией рассказывал ей что-то очень интересное и умное. Она никогда не считала себя глупой и невежественной особой, но рядом с Сергеем она понимала, что ей никогда не обладать таким огромным количеством знаний, как он, и нисколько не стеснялась говорить об этом. «Я по сравнению с Сережей – Здравствуй, дерево», – говорила она своим подругам, и сердце ее сжималось в груди от счастья. Несколько парней, с которыми она дружила до встречи с Сергеем, были невероятно глупы, и это было главной причиной, по которой она расставалась с ними без особого сожаления.

Это было сенсацией, когда они познакомились. Она уже целый год проработала в школе набитой вздорными старухами, старыми девами и неврастеничками, которыми руководил пьяница директор, толстый, похожий на таракана и с большими рыжими усами. И вдруг появился Сергей. Он пришел сразу после института, красивый и молодой. Слишком даже молодой. Похожий на десятиклассника. Валя и в самом деле вначале приняла его за десятиклассника, потом увидела в его руке диплом и поняла, что это новый учитель.

Их роман развивался бурно и на глазах у всей школы. Сергей не обращал внимания ни на детей, ни на учителей, поэтому проработал в школе только полгода, и за эти полгода поругался с каждым человеком в школе. Но самый сильный конфликт вышел у Сергея с директором. Он сразу понял, что это самое весомое лицо в школе не обладает большим умом, и совершенно не смог скрыть своего открытия от директора. Они ругались полгода. Чудо, что дело не обернулось дракой. Директор к счастью оказался трусоват, и к тому же всегда находил путь к отступлению. Валя еще вначале поняла, что Сергею с его характером не место в школе. И этим именно все и кончилось. Сергей нашел работу в институте и ушел из школы. В школе все облегченно вздохнули. Но с Валей Сергей продолжал встречаться и любил ее с каждым днем все сильнее и сильнее…

– Флагелляция имеет значительное место в сексуальной культуре европейцев и азиатов, – продолжал умничать Сергей. – Другое дело, что в последние десятилетия прошлого века она была признана сексуальным извращением, и заниматься ею стало постыдно.

Докончить мысль ему опять не дал Димка. Когда он вошел в комнату, Валя и Сергей увидели, что и без того большие синие глаза мальчика были каждый величиной с чайное блюдце.

– Вааля, – протянул он вечно канючим голосом, который Сергей особенно не любил, – а что будет, если ребенок выпьет водку?

– Что будет? – недовольным голосом сказала Валя. Она уже была готова рассердиться, что ей опять помешали. – Ничего не будет. Дети от водки помирают. Достаточно чайной ложки. Я знаю один случай… Постой, постой, а почему ты спрашиваешь?

Глаза мальчика вдруг наполнились слезами. Он заморгал и стал громко всхлипывать.

– Дима, что с тобой? – Валя привлекла ребенка к себе. Димка уже плакал навзрыд, пытаясь сквозь слезы объяснить, что произошло.

– Я, я – прорыдал он, – я думал, что в бутылке лимонад, а там кажется, там кажется, я выпил много. Я хотел пить, я пить хотел, а мама не давала, «Погоди – говорит, – не видишь, я танцую!» Тогда я сам… Я пить хотел, а там, там… Уу!

Валя и Сергей с улыбками переглянулись.

– Ну, все, – сказал с тихим удовлетворением, словно дождался чего-то важного, Сергей, – теперь тебя уже ничего не спасет.

Димка стал белым как мел. Он задрожал.

– Надо вырвать, – сказала Валя с такими же трагическими нотками в голосе, – и вызвать скорую.

– Ну, скорую, – не согласился Сергей. – Вырвать, конечно, надо, а скорую необязательно.

– А если я умру? – с ужасом произнес мальчик.

– Попробуем тебя спасти, – сказала Валя. – А впрочем, стоит ли? Ты так плохо себя вел, а теперь еще испортил маме день рождения. Вот когда бабушка придет, будет жуткий скандал. Марине влетит. Не уследила за ребенком. Может быть все-таки скорую вызовем, а Сереж?

– Сначала пусть вырвет, а потом посмотрим. Как ты себя чувствуешь? – Последние слова были предназначены племяннику.

Дима выглядел так, словно смерть уже расправила крылья у него за спиной. Он тихо плакал и прощался с жизнью.

– У тебя что-нибудь болит? – спросила Валя. – Голова кружится?

– Кружится.

– Пойдем в ванную.

И Валя потащила мальчика, чтобы заставить его вырвать все, что он проглотил в этот день. День рождения был испорчен. Веселье прекратилось. Прискакала Димкина мамаша, за ней остальные гости, и Сергей со скорбным лицом сообщил им, что произошло. Парни засмеялись, Марина удивилась, а ее подруги стали возмущаться Димкой и говорить, что на взрослом дне рождения детям вообще делать нечего, и что Марина дура, а ее сын исчадие ада.

Валя привела мальчика из ванной и уложила его в постель. Димка лег на спину и закрыл глаза. Сергею захотелось расхохотаться, но он сдержался.

– Его надо укрыть потеплее, – сказала Валя и стала закутывать племянника в плед. Затем она сбегала на кухню и вернулась с намоченным в холодной воде полотенцем. Полотенце она положила Димке на лоб, и тот еще больше стал похож на умирающего, да еще при этом сделал такое лицо, которое сделало бы честь старому опытному актеру.

Все понимали комичность ситуации, но не смеялись из педагогических соображений, и стояли с грустными лицами вокруг больного и наперебой обсуждали, что надо предпринять. Единственным человеком, который не принимал участия в беседе, была Марина. Она стояла, и выражение ее лица было наполнено нетерпением. Видно было, что ей больше всего на свете в данную минуту хочется продолжить танцы, а не возиться с ребенком. Ведь это ее день рождения! Валю это даже возмутило, и она набросилась на сестру с упреками, почему та не дала ребенку попить, когда он попросил. Они чуть не поругались. Старшая сестра не чувствовала себя виноватой, но ее лицо заметно побледнело, когда Валя пригрозила ей матерью Настасьей Филипповной.

Наконец все набросились на главного виновника, ему не досталось на орехи только благодаря его умирающему виду. Димка так горько и обреченно вздохнул после первого же слова произнесенного против него, что добивать его не стали и сразу вспомнили, что его надо не ругать, а спасать. Впрочем, от чего спасать?

В дверь позвонили. В доме сразу запахло грозой. Если дело касалось безопасности внука, Настасья Филипповна становилась опасней шаровой молнии. Она поднимала крик даже тогда, когда видела внука со стаканчиком мороженного в руке. Что будет теперь, никто не знал. Но всем заранее стало плохо. Хуже всех стало Марине, но она приготовилась к атаке. В битвах с матерью она никогда не оборонялась, как делают все нормальные люди, она нападала. Теряла самообладание, нападала и конечно проигрывала. Дело кончалось истерикой, а торжествующая мать без жалости добивала дочь своими неопровержимыми аргументами и обвинениями.

Когда бабушка узнала, что произошло, ее и без того не светившееся радостью лицо исказилось прямо-таки сатанинским гневом. Буря началась. Она продолжалась недолго. Первые же порывы ветра заставили замолчать всех участников злополучного дня рождения, естественно кроме Марины и Димки. Первая не собиралась так быстро сдаваться и складывать оружие, а второй пронзал воздушное пространство комнаты и сердца окружающих жалобными стонами, умоляя их не спорить между собой, а заняться непосредственно его Димкиной жизнью. Валя попыталась примирить две непримиримые стихии – сестру и мать, но ничего у нее не получилось.

Сергей со спокойствием сфинкса наблюдал эту сцену. Накал страстей и переизбыток эмоций напомнили ему романы Достоевского. Тут дело может зайти слишком далеко. Подобные ситуации кончаются либо инфарктом, либо самоубийством, в лучшем случае кто-нибудь сходит с ума. Сергей решил взять все в свои руки.

– Заканчивайте спорить, – сказал он бабушке и маме Валиного племянника. – Сейчас мы с Валей отведем Диму в больницу, и там ему сделают промывание желудка, раз вы так уверены, что в домашних условиях это сделать невозможно.

– Конечно, невозможно, – всхлипнула Настасья Филипповна. Нотки гнева в ее голосе тут же стихли, а интонации, обращенные к Сергею, которого она считала очень серьезным и порядочным молодым человеком, наполнились мольбой и надеждой. – Алкоголь сразу проникает в кровь. Ребенку достаточно одной чайной ложки, чтобы наступил летальный исход. Я знаю один такой случай…

– Тогда нельзя терять ни минуты, – твердым голосом перебил ее Сергей, и хотя он был абсолютно уверен, что опасности для жизни Димки не существует, и женщины все невероятно преувеличивают, но раз они так хотят, то пусть он даст им успокоение и промоет желудок племяннику. Он знал, что это очень неприятная процедура, и сердце его заранее наполнилось в предчувствии наслаждения, которое он испытает, когда врачи затолкают в противного мальчишку роковой зонд. – В какой больнице у нас есть токсикологическое отделение?

– В «БСП». В Больнице Скорой Помощи.

Потом Сергей уже не вспомнит, кто сказал эти слова. Впрочем, это действительно мало что изменило бы. Токсикологическое отделение города находилось только в одной больнице – в БСП. Она была не так уж и далеко, всего в нескольких остановках на троллейбусе. Не долго думая, Сергей потащил Валю и ее несносного племянника из дома. Во время поездки молодые люди всласть отыгрались на Димке за испорченную вечеринку, описывая какие неприятности ждут его в больнице. Но мальчик слушал их не особенно внимательно. Он был целиком углублен в свое состояние.

– Ему год назад делали клизму, – сказала Валя, – он думает, что это и есть промывание желудка. Нет, дорогуша, это совсем не то, что ты думаешь. Это намного страшнее!

Дима ей не поверил. Вряд ли на свете есть что-либо неприятнее клизмы. Он всю дорогу молчал и был глубоко задумчив.

– Одно меня радует, – сказала Валя. – Вряд ли после этого он когда-нибудь будет пить водку.

– Ты так думаешь? – усмехнулся Сергей.

Ответить Валя не успела. Водитель объявил нужную им остановку, и они устремились к выходу.

* * *

Вот, что произошло за эти последние часы с теми, кто сейчас обратился за помощью в Больницу Скорой Помощи. Но как расскажешь обо всем этом медсестре с томным и равнодушным взглядом? Врачам и милиционерам надо говорить все только по существу. Сергей рассказал, что во время семейного праздника мальчик перепутал бутылку водки, с бутылкой лимонада, и сделал из нее хороший глоток. Медики – народ привычный ко всему, в отличие от простых смертных, поэтому рассказ Сергея не произвел на девушек никакого впечатления. Они только с ног до головы осмотрели юного пьяницу и поинтересовались, что, собственно говоря, требуется от них.

– Ему надо сделать промывание желудка, – твердым голосом, в котором появились учительские нотки, сказал Сергей.

Девушки еще раз посмотрели на Димку и поняли, что им предлагают вступить против него в педагогический сговор. Усмешка пробежала по их лицам, и девушка с томными глазами сняла трубку телефонного аппарата.

2

– Марья Семеновна? – спросила она через несколько секунд, после того как набрала нужный номер. – Спуститесь, пожалуйста, в приемный. Тут у нас отравление.

Другая девушка тем временем начала допрос:

– Фамилия?

– Венский.

– Кто отец? Вы? – Этот вопрос был предназначен Сергею.

– Нет, я не отец.

– Кто мать?

– Мать осталась дома, – ответила Валя. – Оформляйте на мою фамилию. Вот его страховой полис.

Пока шло оформление документов, Дима не сказал ни слова. Он молчал, и Сергей не увидел на его лице ни тени сомнения или страха. Это его даже слегка разочаровало.

В коридоре зашаркали о каменный пол дерматиновые тапочки. В приемный покой вошла женщина с добрым, редко встречающимся у врачей, лицом.

– Где отравление? – спросила она и воззрилась на мальчика, потому что по виду троих посетителей можно было сразу понять, что отравлен именно он.

Ей навстречу Сергей и Валя вытолкнули несчастную жертву оргий взрослых.

Марья Семеновна внимательно на него посмотрела, и, не говоря ни слова, повела его в соседнюю комнату. Сергей и Валя поплелись за ней. Женщина уложила мальчика на медицинскую кушетку и задрала ему рубашку. Димка вздрогнул, когда холодный металл фонендоскопа коснулся его живота, но потом сразу послушно засопел носом. Пока ничего страшного для него не произошло. Врач посмотрела его глаза, пощупала живот, потрогала лоб. Похоже она не знала что ей еще предпринять. Тем временем молодые люди во всех подробностях рассказали ей, что случилось.

– Вы думаете, что нужно сделать промывание? – с сомнением в голосе спросила она, когда Сергей и Валя замолчали.

– Да! – в один голос, словно сговорились, воскликнули молодые люди.

Марья Семеновна еще раз помяла Димкин живот. Видно было, что ей не больно-то хотелось выполнять свой профессиональный долг, только для того, чтобы отучить малыша от спиртных напитков на всю его будущую жизнь. Но взгляды парня и девушки говорили, что они не примут никаких разумных доводов против необходимости сделать то, что они просят. Женщина вздохнула и сдалась.

– Ну, что ж, пойдемте.