Светлова Татьяна. Место смерти изменить нельзя

Глава 11

   День выдался по-летнему жаркий и, хотя уже смеркалось, тепло все еще плыло над влажными газонами, парясь легким туманом.
   — Вы предупредили, что мы тоже приедем? — спросил Вадим, заводя мотор.
   — Мне было бы неудобно оказаться незваным гостем.
   — Предупредил Пьера, — кивнул Реми. — Я полагаю, что он сообщил своей жене.
   — Он обещал быть дома к шести?
   — Нет.
   — Тогда почему мы едем к шести?
   — Чтобы приехать до его прихода. Я хочу задать пару вопросов Соне без него.
   — А наше присутствие обязательно? Почему бы вам не поговорить с Соней наедине? — недовольно проговорил Вадим.
   — Я бы предпочел — пока — говорить со всеми вместе. Если понадобится, поговорю наедине — успеется.
   — Я не любитель допросов, — буркнул Вадим.
   — А я вам и не предлагаю их вести.
   — Я хочу, чтобы вы поняли, Реми: мы давние друзья с Соней, я бы даже сказал — близкие друзья, хотя мы редко видимся. И поэтому я чувствую себя в ложном…
   — Именно поэтому, — перебил его Реми, — я бы хотел, чтобы вы присутствовали при нашей беседе.
   Максим не принимал участия в разговоре, погруженный в свои мысли.
   Предстоящая встреча с Соней волновала его больше, чем ему бы хотелось, больше, чем мог позволить себе… Вчерашний сон не отпускал его: легкое тело, прижатое к его груди. Он словно до сих пор ощущал всей кожей отпечаток этого прикосновения.
   Его это беспокоило, ему это не нравилось. Он совершенно не имел в виду роман с замужней женщиной, да еще и живущей в другой стране, да еще и его дальней родственницей, да еще и… С такой женщиной, как Соня. Такой странной и такой безразличной к нему.
   Прогнать! Прогнать это ощущение прикосновения, прогнать этот длящийся сон! Он потер рукой грудь, но ощущение осталось.
   — У тебя что, сердце болит? — Вадим глянул на него в зеркало.
   — Нет.
   — Нет, серьезно? Я вижу, ты все грудь потираешь.
   — Это так… Невралгия.
   Реми понимающе покивал и пустился в рассуждения о стрессах.
   — Что-нибудь новое есть? — вежливо вклинился Вадим в его словесный поток, не слишком заинтересовавшись идеями здорового образа жизни.
   — Да так, кое-что, — уклончиво ответил Реми. — Работаю. Ищу.
   — Ну и как, нашли что-нибудь?
   — Пока мелочи… А у вас какие новости?
   — Какие у нас новости могут быть, — пожал плечами Вадим. — У меня куча неприятностей, но это уже пять дней как не новость…
   — У меня новость есть, — сообщил жизнерадостно Максим. — Я сегодня утром чуть под машину не попал.
   — Хорошенькая новость! — угрюмо заметил Вадим. — И чему ты так радуешься?
   — Что не попал.
   — Как это случилось? — насторожился Реми.
   — Как? Я сегодня отправился по магазинам, давно уже собирался сделать покупки. Ну и переходил улицу. А она ехала быстро.
   — Ну?
   — Что «ну»? Чуть не сбила меня.
   — Поподробнее, Максим. — Реми полуобернулся к нему. — В каком месте вы переходили улицу? Какую улицу?
   — Да прямо возле дома… Вы что, господин детектив, подозреваете, что на мою драгоценную жизнь кто-то покушался? Я польщен.
   — Не будьте так легкомысленны, месье Дорин. Отвечайте на мои вопросы.
   — Господи, я вышел из дома и направился к метро. И, когда я переходил через дорогу, метрах в пятидесяти от входа метро, из-за поворота на большой скорости выскочила машина. Я буквально подпрыгнул и заскочил на тротуар. И крикнул вдогонку, что он мудак.
   — За рулем был мужчина?
   — Я не рассмотрел. Когда машина мчалась на меня, я ничего не успел рассмотреть, а когда я уже поставил ноги на тротуар и обернулся, машина была уже далеко.
   — Тогда почему говорите «он»? Почему «мудак»?
   — Не знаю, женщины так не ездят.
   — Логично. Но не обязательно.
   — Вы в самом деле думаете, что меня кто-то хотел раздавить?
   — Номера не запомнили?
   — Как-то мне не до того было…
   — Какого цвета машина? Какой марки?
   — Серая. Вернее, немного бежевая. Серо-бежевая такая. А марка…
   По-моему, «Пежо»… Не возьмусь сказать, какой модели. Я не очень силен во французских марках.
   — Большая машина?
   — Да.
   — Новая?
   — Вряд ли.
   — Так вот, — отвернулся от Максима Реми, — у меня свой метод снятия стрессов. Могу поделиться, если хотите: нужно прилечь на пять минут — согласитесь, пять минут всегда можно найти, — и сосредоточиться…
   — Вы серьезно думаете, что кто-то пытался меня сбить? — не давал детективу ускользнуть от темы Максим.
   — А вы как думаете?
   — Я думаю, что это был какой-то кретин.
   — Вот и хорошо.
   — А что думаете вы?
   — Меня не было на месте, я ничего не видел, знаю все с ваших слов, и вы полагаете, что я что-то могу думать?
   — Вы же детектив, — подтрунивал Максим.
   — Детектив! Вот именно, детектив. А не экстрасенс. Вот, раз вам так хочется: это могла быть попытка наезда. А мог быть кретин. Вуаля. Нравится логика?
   — Ничего, сойдет для начала. А зачем кому-то на меня наезжать?
   — Чтобы вам столик не достался по наследству; чтобы устранить вас из квартиры и столик выкрасть или чтобы забрать из этой квартиры без помех нечто.
   — Какое еще «нечто»?
   — За которым приходила таинственная дама.
   — Я вижу, возможны варианты.
   — Возможны, — кивнул Реми. — Вот вам еще: чтобы устранить вас как свидетеля.
   — Чего свидетеля?
   — Вы можете сами не знать, чего. Так тоже бывает.
   — Здорово… И какой же вывод?
   — Никакого. Если вас еще раз попытаются сбить на машине — тогда мы и будем делать выводы.
   — А если-таки собьют?
   — Тогда выводы будем делать не мы, а я один, мрачно заключил детектив.
   — Хорошенькая перспектива… — пробормотал Максим. Больше он не проронил ни слова до самого дома Сони.
   Если Соня и удивилась их раннему приезду, то ничем не выдала своего удивления. Она спокойно оглядела гостей, чуть дольше задержав взгляд на Максиме, которому странным образом вдруг почудилось, что она тоже помнит его сон.
   Он пошел за нею по лестнице, не в силах отвести взгляда от ее круглившейся под коротеньким белым платьем в обтяжку попкой и от смуглых тонких щиколоток. Хотелось поймать за щиколотку и подержать, просто подержать в своей руке, а потом медленно заскользить по гладкой золотистой коже вверх… Теперь он понял, что называется «маленьким французским платьем», о, теперь он понял!..
   Соня провела их в гостиную, в которой уже торчал кудрявый Жерар.
   «Поселился он здесь, что ли?» — неприязненно подумал Максим.
   Дверь на террасу была распахнута, и молочный туман плавал в саду, поглощая лучи света из гостиной. Максим вышел на террасу, вдыхая свежий остывающий воздух. Легкий, детский, яблочный запах утонченно оттенялся запахом лимона и мяты — что-то еще росло, что-то еще цвело и зрело в этом сыром тумане, в этой октябрьской ночи…
   — Я как-то не удосужился полюбопытствовать, — сказал Реми, пожимая мягкую Жерарову руку, — хотя профессия меня обязывает быть любопытным: вы каким родом деятельности занимаетесь?
   Жерар пошарил у себя под пиджаком и протянул детективу визитную карточку, на которой старинным готическим шрифтом с множеством завитушек было написано: «Жерар де Вильпре. Экспертиза произведений искусства».
   — О! — сказал Реми, крутя в руках карточку. — Это очень любезно с вашей стороны. Красиво сделана. Сама как произведение искусства.
   Соня предложила напитки. Реми выбрал джин-тоник с лимоном и комфортно расположился на диване.
   — Максим, — позвала Соня, — вы что будете пить? Максим шагнул с террасы в гостиную, и Соня, поежившись, закрыла за ним дверь в сад.
   — Виски, — сказал Максим, усаживаясь. Остальные тоже расселись — Вадим с мартини, а Жерар уже до их прихода держал в руках бокал с кирoм (Кир — это смесь белого вина (или шампанского — королевский кир) с некрепким, чаще всего смородиновым ликером.), который и продолжал попивать маленькими глотками.
   — Я хотел бы спросить у вас, Соня, — нежнейше заговорил детектив, — вы вчера как провели вечер? Соня окинула взглядом всех присутствующих.
   — Что-нибудь случилось?
   — Ничего не случилось. Я только хотел бы узнать, где вы вчера были. Мы вам звонили домой, вас не застали.
   — И что, Пьер вам не сказал? Вадим бросил взгляд на Максима. Соня перехватила его взгляд и несколько растерянно улыбнулась:
   — Я не понимаю, что вы…
   — Ответьте мне, пожалуйста, на мой вопрос, — ворковал Реми, — я потом обязательно отвечу на ваши, ладно?
   — Я была в ресторане, — пожала плечами Соня.
   — Не с мужем, значит, как я понимаю?
   — Нет. А… что он вам сказал?
   — Осмелюсь вас спросить, с кем вы были? Соня снова оглядела всех. Жерар смотрел на нее сочувственно, Вадим ерзал и от неловкости отводил глаза, Максим и Реми были непроницаемы, каждый по своим причинам.
   — С подругой.
   — Имя вашей подруги.
   — Мишель Бунье. Послушайте…
   — Где она живет?
   — В Париже. Двадцать семь, бульвар Вольтера. Можете проверить. Что еще?
   — Название ресторана.
   — «Фукет» на Елисейских полях.
   — Еще — во что вы были одеты?
   — Я не понимаю, почему…
   — Сейчас я вам все объясню. Так во что вы были одеты?
   — В шелковый костюм.
   — Какого цвета?
   — Серый.
   — Светло-серый или темно-серый?
   — Средне-серый, — отрезала Соня.
   — Юбка какой длины?
   — Это брючный костюм. Какого цвета белье рассказать?
   — Длинные? Брюки, я имею в виду, — невозмутимо продолжал Реми.
   — Длинные. Все?
   — Нет, не все, еще шляпка. Шляпка — была на вас?
   — Нет.
   — А туфли — на каблуках?
   — Разумеется. Вы видели женщину, которая ходит в ресторан без каблуков?
   — Видел, — ответил Реми несколько ехидно.
   — Видимо, мы с вами ходим в разные рестораны, — также ехидно ответила Соня.
   — Очко, — сказал Реми, почесав затылок. — А каблуки у вас высокие?
   — Средние.
   — А-а… что такое средние? Можно на них посмотреть?
   — Смотрите.
   — Где? — не понял Реми.
   — На моих ногах.
   — Это те же туфли?
   — Нет, но у меня каблуки все примерно одной высоты: средней. Маленькие женщины, как я, смотрятся смешно на слишком высоких каблуках. Хотя и склонны их носить. Но не я.
   Реми уважительно покивал, оценивая глубину Сониных рассуждений.
   — Тогда все, — сказал он. — У вас хороший вкус.
   — Вам понадобилось много времени, чтобы это заметить, — съязвила Соня.
   — Теперь — почему эти вопросы?
   — Вчера какая-то женщина пыталась войти в квартиру вашего отца, полагая, что там никого нет..„Но там на самом деле был Максим, и, когда женщина услышала его голос, она убежала.
   — И вы думаете, что это была я?
   — Это могли быть вы.
   — Ну и как, моя одежда подходит под описание этой женщины?
   — В некоторой степени.
   — Понятно. И что я там, по-вашему, собиралась делать?
   — Не знаю, — искренне удивился Реми, — откуда мне знать! Если это были вы, так расскажите!
   — Это была не я.
   — У вас ведь есть ключи от квартиры вашего отца?
   — Есть.
   — У кого еще есть?
   — У соседки, мадам Вансан.
   — И все? У Мадлен нет?
   — Я не знаю. Кстати, она мне звонила сегодня. Я взяла ее телефон, я вам дам. Я ей сказала, что, возможно, вы ей позвоните.
   — Превосходно, спасибо. Правда, я уже нашел ее телефон и адрес, но это очень удачно, что она сама позвонила… Что хотела Мадлен?
   — Расспрашивала про папу. Куда он делся, почему, что я думаю и так далее. Она волнуется. Ну а мне нечем было ее утешить, я ей рассказала все как есть.
   — Вы говорили ей о звонках-розыгрышах?
   — Нет. Я ей вкратце все описала, без подробностей.
   — Вот и хорошо… Вам не показалось, что она уже знает, что месье Дор пропал?
   — Нет вроде… Она сказала, что никак не может застать Арно дома и что он ей тоже не звонит и она начала волноваться.
   — Она звонила в квартиру Арно? — повернулся к Максиму Реми.
   — Нет. Ни при мне, ни на автоответчике.
   — Значит, это точно была она.
   — Где? — спросила Соня.
   — За дверью, у Ксавье. Мы слышали женский голос. Реми описал Соне их вчерашний безрезультатный поход к Ксавье. Соня некоторое время сидела в задумчивости.
   — Вы полагаете, что Мадлен узнала о пропаже Арно из вашего разговора с Ксавье? — вежливо уточнил Жерар.
   — Именно. Она вряд ли звонила в квартиру Арно. Я думаю, что Арно предупредил о приезде племянника и о том, что все эти три недели, которые Максим должен провести у него, он будет занят. Потому что практически никто не звонит по его домашнему телефону, никто его не спрашивает.
   — Я хотела вас спросить… — заговорила Соня неуверенно. — Так что вам сказал Пьер? О том, где я, я имею в виду…
   — Ничего.
   — То есть?..
   — Его тоже не было дома.
   — Не было дома? — Соня вскинула голову, мазнув беглым, но многозначительным взглядом по лицу Жерара, и у Максима ревниво сжалось сердце.
   — По крайней мере, к телефону он не подошел.
   — Вот как… Вам добавить виски, Максим?
   — Да. Спасибо, — буркнул тот не глядя.
   — Вы не знали, что ваш муж собирался куда-то выйти вчера вечером?
   — Нет, — помолчав, ответила Соня. — Но, как я понимаю, это отношения к делу не имеет, не так ли? Мы ведь ищем женщину, как всегда, «шерше ля фам»…
   — Ага, вы уже собрались, — сказал с порога приветливо Пьер. — Что нового? Удалось что-нибудь узнать?
   — Не совсем. Пока все еще домыслы. Я вас попросил собраться не столько, чтобы вам дать информацию, сколько, чтобы ее получить.
   — Да? — Пьер повесил плащ и прошел в гостиную. — И что же вы хотите узнать?
   — Где вы были вчера вечером.
   — А какое это имеет значение?
   — Пока не знаю.
   — Тогда почему вы спрашиваете?
   — Потому что я нахожу загадочным ваше вчерашнее отсутствие дома. А в этой истории и так слишком много загадок. Мне не нравится, когда они плодятся.
   — Мое вчерашнее отсутствие? Кто вам сказал, что я отсутствовал?
   — Мы звонили. Никто не ответил.
   — Ну и что? Я спал. Я не подхожу к телефону, когда я сплю.
   — В самом деле? — иронично спросил Реми. Максим с Вадимом взглянули на него, не совсем понимая причины этой иронии. Но Пьер невозмутимо ответил:
   — В самом деле. Теперь я желаю услышать ваши объяснения.
   — И в котором часу вы отправились спать? Пьер задумался.
   — В полдесятого, — наконец сообщил он. — Я вчера очень устал и решил лечь пораньше.
   — Мимо, — съязвил Реми. — Мы звонили в девять, .в самом начале десятого.
   — Значит, я был в душе. И не слышал. Вот и все. Реми посмотрел на него с сомнением.
   — В чем дело, я желаю знать? — в голосе Пьера прозвучали требовательные нотки.
   Реми снова рассказал вчерашний эпизод с таинственной незнакомкой.
   — Это была не Соня, — убежденно сказал Пьер. — Соня обедала в ресторане в это время. С подругой.
   — Откуда вы знаете? — спросил Реми. — Вы тоже там были?
   — Нет… Но… — замялся Пьер, — я доверяю своей жене.
   — А где же были вы? — упрямо стоял на своем Реми.
   — Я же вам сказал: дома, здесь, спал! Уж не думаете вы, в самом деле, что я переоделся в женщину и пытался проникнуть в квартиру моего тестя?
   — Если это не так, то я не вижу, почему бы вам не сказать правду…
   — Да вы что, в самом деле! — возмутился Пьер. — Что вы себе позволяете?
   Вместо того чтобы искать месье Дорана, вы ищете какую-то женщину да еще строите нелепые предположения!
   — Послушайте, Пьер… — медленно заговорил Реми. — Вы, наверное, уже отдаете себе отчет в том, что исчезновение Арно не укладывается в рамки розыгрыша? Сроки для розыгрыша прошли. Хотя я с самого начала счел подобный вариант маловероятным… Сроки для киднеппинга — тоже прошли. Вымогатели уже бы позвонили, пять дней — запас достаточный, даже если бы возникли непредвиденные осложнения… Поиск нотариусов еще продолжается, но среди всех, с кем я уже переговорил, никто не видел месье Дорана в субботу. Версия о происках конкурентов Вадима также не имеет под собой оснований, я ее проработал достаточно, чтобы сделать такое заключение… Все говорит о том, что… — Реми глянул Соне прямо в глаза, следует ожидать худшего.
   Соня не шелохнулась, только прикусила губу.
   — Так как у нас нет ни места, ни орудия преступления, ни тела, — Реми снова устремил суровый взгляд на Соню, — то остаются только гипотезы. И в первую очередь гипотезы о мотивах преступления.
   — Я с самого начала знала, что папы нет в живых, — вдруг произнесла Соня.
   Она резко поднялась и вышла из гостиной. Реми испытал видимое облегчение, да и все остальные тоже. Взглядом проводив Соню, Реми продолжил:
   — Все, что я пока могу сделать, это искать мотивы. И я их ищу. На виду лежат два: месть и столик. Месть ведет к Ксавье, столик — к вам, Пьер, к коллекционеру. Так как у меня нет прав, которыми обладает полиция, то я не могу ни обыскать квартиру Ксавье, ни заставить его отвечать на вопросы. Вы же — другое дело. Вы меня наняли, и вы не можете уклониться от ответов…
   — Вот именно, я вас нанял! Я! Неужели вы думаете, что я нанял бы детектива расследовать преступление, которое я сам совершил?
   — Мы вместе наняли, прошу заметить, — вставил Вадим. — Но мне больше повезло, меня, кажется, исключили из списка подозреваемых…
   Но на его реплику никто не обратил внимания.
   — А что вам оставалось делать? — спокойно возразил Реми. — В глазах вашей жены, в глазах Вадима вы не могли повести себя иначе. В моей практике были случаи, когда убийца…
   — Довольно! — прикрикнул Пьер, и его ноздря заплясала темпераментный африканский танец. Максиму послышались звуки тамтама. — Вы несете чушь!
   — Тогда почему вы скрываете правду?
   В гостиной воцарилась абсолютная тишина. Реми обвел глазами невольных свидетелей этого допроса, которые со всей очевидностью недоумевали, видя подобную настойчивость со стороны детектива. Реми немного смягчил тон.
   — Хотите поговорить со мной наедине? — спросил он Пьера почти участливо.
   — Мне нечего скрывать, — со своей вновь обретенной холодной высокомерностью ответил тот.
   — Хорошо. Тогда скажите мне, где вы были вчера вечером.
   — Спал.
   — Пьер, Пьер! — укоризненно проговорил Реми. — Я ведь не из упрямства настаиваю. Вчера, когда я узнал, что некая дама хотела посетить квартиру Арно и что в вашем доме телефон не отвечает, я приехал сюда, к вашему дому. — Реми многозначительно посмотрел на обоих режиссеров, словно подготавливая эффект своих последующих слов. — В доме не было никого. Ни вашей жены, ни вас. Я ждал вашего возвращения и видел…
   — Хватит! Я вас нанял не для того, чтобы вы следили за мной! Это мои личные дела и нечего совать в них нос! Никакого отношения к исчезновению Арно это не имеет!
   — Позвольте мне самому судить об этом.
   — Не позволю! Я вам запрещаю за мной шпионить! За мной и за моей женой!
   — Тогда вам придется отказаться от расследования с моим участием. Но до тех пор, пока вы мне платите, я буду действовать так, как считаю нужным. И я настаиваю на правдивом ответе. Хотите поговорить со мной наедине?
   Пьер молчал.
   — Меня не было дома, — наконец сказал он. — Но где я был, вас не касается. Во всяком случае, я не пытался проникнуть в квартиру моего тестя под видом женщины. Остановимся на этом.
   — Хорошо, — согласился Реми. — Остановимся на этом. Пока.
   — Может, Максим вообще выдумал всю эту историю! — никак не мог успокоиться Пьер. — И никто и не пытался войти в квартиру Арно!
   — Зачем мне выдумывать?! — возмутился Максим.
   — Вы говорите, месье Реми, что столик ведет ко мне, — не удостоив Максима ответом, продолжал Пьер, — потому что я коллекционирую антиквариат. Но ведь он в той же степени ведет и к Максиму! У Максима такой же мотив, раз уж вы ищете мотивы! Это он наследует столик в случае смерти Арно! Он тоже под подозрением!
   — У меня нет оснований подозревать Максима, — заявил Реми.
   — Это почему же?
   — Во-первых, Максим, судя по всему, не мог точно знать, сделал ли Арно завещание на его имя. И какой же может быть интерес у Максима устранить того, кто должен ему передать столик? Без дяди он не сумеет его ни взять, ни вывезти из Франции…
   — Я тоже не знал, сделал ли Арно завещание! Но меня вы почему-то подозреваете!
   — Вы не знали, правильно. Вы рассчитывали, что бумаги не подготовлены, и ваш прямой интерес — устранить Арно до того, как он оформил официально принадлежность столика Максиму. Вы до такой степени рассчитывали, что Арно не подготовил бумаги на имя Максима, что вас чуть инфаркт не хватил, когда Соня вам сказала обратное…
   — Если я, следуя вашей логике, рассчитывал на то, что Арно не отдаст столик русскому, то зачем мне было его убивать?
   — Именно поэтому, мой дорогой Пьер, я имею полное право вас подозревать: вы могли просто догадаться, что Арно бросится в последний момент «выполнять свой долг чести», как вы сами выразились в прошлый раз, и у вас оставалась последняя возможность помешать ему это сделать в прошлую субботу…
   В то время как вы, по вашим словам, искали «одну вещицу», вы могли спокойно встретиться с Арно или выследить его после съемок — вы ведь знали, где будет сниматься сцена, не так ли?
   Максим невольно улыбнулся, наблюдая за шоковыми методами Реми, примененными детективом к нему самому в прошлый понедельник при осмотре квартиры Арно. Это напомнило режиссерские приемы провокации в работе с актерами — нередко удавалось выжать из актера нужную интонацию только после скандала с последующей истерикой. Должно быть, детектив интуитивно нащупал эффективность этого метода.
   Пьер остолбенело глядел на детектива. Поймав легкую улыбку Максима, он взорвался.
   — А что доказывает, что Максим не знал о завещании? Что доказывает, что он не мог рассудить точно так же?
   — Я читал его письма, я разговаривал с гримершей, которая присутствовала при разговоре Арно с Максимом… Ни слова о завещании…
   — Он мог сказать ему по телефону! И Максим в таком случае имел прямой интерес устранить Арно — он тогда становится немедленно владельцем!
   — На этот случай у меня есть «во-вторых», — устало произнес Реми.
   — Какое еще «во-вторых»?
   — Арно где-то прячут. Живого или мертвого, как я вам уже говорил…
   Прошло пять дней — у нас никакой информации, никакой зацепки. В полиции, в отделе происшествий, тоже никаких сведений… Нужно быть человеком очень расчетливым и предусмотрительным, чтобы спланировать это похищение, даже зная обстоятельства, в которых придется действовать! А Максим первый раз в Париже, первый раз встретился со своим дядей, первый раз попал в его квартиру. Он не мог предвидеть ни обстоятельства, ни места, в которых необходимо будет действовать, и не смог бы спланировать…
   — Он даже не знал, что у нас съемки назначены на день его приезда, — встрял Вадим.
   — Вот видите. К тому же Максим — человек беспечный, как метко выразился месье Арсен. Он не тянет на такое преступление.
   — Я должен это принять за комплимент? — поинтересовался Максим.
   — За правду, — отрезал Реми без улыбки.
   — Хорошо, допустим. Максим такой… вызывающий доверие тип, — не унимался Пьер. — Но ведь есть и другие коллекционеры, которые мечтали бы приобрести столик!
   — Полагаю, что есть. Более того, я как раз собираюсь у вас попросить список всех известных вам коллекционеров, которые могли бы им интересоваться.
   Но, подумайте сами, Пьер, продавца не убивают и не похищают до сделки.
   Случается, что убивают после, чтобы завладеть и вещью, и деньгами. Но после, а не до. Другое дело, когда в случае смерти можно унаследовать…
   — Тогда зачем вам список?
   — У меня не выходит из ума тот араб, который пытался вынести столик.
   Кто его нанял? Допустим, вы…
   — Вы с ума сошли!
   — Я говорю «допустим», я просто рассуждаю вслух… Вы наняли человека выкрасть столик и… Вы не смогли бы поставить краденый столик у себя дома, не так ли? А продать — не ваш стиль, тут я вам полностью верю, вы бы такую вещь не продали… Значит, кто-то другой. Хотя…
   — По-вашему, эта несостоявшаяся кража имеет отношение к исчезновению папы? — раздался Сонин голос. Она незаметно вошла в гостиную и остановилась в дверях.
   — Может оказаться, что да.
   — Вы что, серьезно подозреваете моего мужа? — спокойно спросила Соня и, пройдя между мужчинами, села в кресло.
   Реми молча проводил ее глазами.
   — Я бы подозревал и папу римского, если бы у него был мотив, — проговорил он наконец.
   — А почему вы не подумали, Реми, о той женщине, которая ходит к Арно? О которой говорила мадам Вансан? — спросил вдруг Вадим. — Ведь она могла точно так же попробовать войти в квартиру дяди, полагая, что там никого нет…
   — Она шляпку носит, между прочим, — добавил Максим. — Помните, нам соседка говорила.
   — Как же не подумал? Подумал, конечно. Не исключено, что это была она.
   Завтра я это выясню… Надеюсь.
   — Вы что, нашли ее? Вы знаете, кто эта женщина?
   — Ну, в принципе да…
   — И кто же это?
   — Я вам скажу после встречи с ней. Пока я не уверен, это только предположение.
   — У вас одни предположения, — язвительно заметил Пьер. — Но вы ухитряетесь ими попортить людям кровь. Надо же, подозревать меня в убийстве отца моей жены!
   — Вы мне список составите? — как ни в чем не бывало поинтересовался Реми.