Страница:
Но и явиться к Султану простым посредником, по существу – просителем, тоже было не ахти что. Нужно бы так, как повернул дело Тимур: «Ты помогаешь не нам. Ты помогаешь себе». Нужно-то нужно, только как?
И еще одна мысль, прежняя, тревожащая, не оставляла Ису. Слишком сложным путем пошли Тимур и майор, чтобы заручиться его согласием. Уголовное дело, ордер, слежка, это задержание, похожее на бандитское. Зачем? Напрашивалось только одно объяснение: они хотят вернуть мальчишку, а платить не хотят. Как-то не слишком уверенно ответил Тимур на вопрос, готов ли Алихан заплатить за сына. Но это не укладывалось в голове. Какой же отец не отдаст все до последней копейки, чтобы вернуть сына? Нет таких отцов. Особенно на Кавказе. Сын – это сын. И не о последней копейке речь. Алихан Хаджаев человек очень не бедный, ворочает миллионами долларов, у него единственный сын. Нет, тут что-то не так.
Иса помял пальцами набрякшую щеку, посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Ну и морда! Как у хомяка, набившего защечный мешок кормом. И легкая синева появилась. Будет фингал. Теперь придется ходить в темных очках и объяснять всем, что немножко выпил, наткнулся в темноте на столб. Не говорить же, что фингал ему поставили в осетинской ментовке…
Иса тормознул так, что машину занесло. Потом съехал на обочину и заглушил двигатель.
А почему не говорить? Как раз говорить! Не всем, конечно, а только одному человеку – Султану Хамхоеву. Вот – решение, вот как можно из жалкого просителя превратиться в друга, который пришел спасти делового партнера от смертельной опасности! «Ты помогаешь не нам, ты помогаешь себе». А я, твой деловой партнер, подсказываю тебе, как это сделать. И весь предстоящий разговор выстроился в сознании Исы с такой отчетливостью, словно был написан на бумаге.
Встретиться нужно в безлюдном месте, лучше вечером. Вызвать Султана из дома или из шашлычной, где он часто бывает, и отвести в сторону. Он удивится:
– Ты почему все время оглядываешься, будто за тобой следят? Кого боишься? Ты со мной, тебе некого бояться.
Иса скажет:
– Не нужно, чтобы нас видели вместе.
Султан скажет:
– Раньше ты такого не говорил.
Иса скажет:
– То было раньше. Сейчас все изменилось.
Султан спросит:
– В чем дело?
Тут он сам увидит фингал или Иса ему покажет. Он скажет:
– Кто это тебя?
Иса ответит:
– Прессовали в ментовке.
– В нашей? – спросит Султан недоверчиво.
– В осетинской, в Чермене, – ответит Иса.
Султан насторожится, прикажет:
– Рассказывай.
Иса расскажет. Все как было. Как ехал после совещания, как его задержали на блок-посту на черменском круге, как привели в кабинет, как милицейский подполковник суетливо вышел. Тут и придумывать ничего не придется. Опишет майора, подробно опишет штатского со шрамом на губе. Только превратит Тимура в фээсбэшника в высоком чине, не ниже полковника. Почему в высоком чине? Потому что милицейский подполковник вел себя перед ним, как шестерка.
Султан помрачнеет, раздраженно бросит:
– Короче! Чего от тебя хотели?
– А вот это самое главное, – ответит Иса, – Почему я к тебе и пришел.
В его версии все будет выглядеть так. После взрыва на центральном рынке Владикавказа осетинскую милицию и спецслужбы подняли на ноги, активизировали всю агентуру, ищут хоть какую-нибудь зацепку. Зацепку нашли пока только одну. Экспертиза показала, что рванул пластид, примерно четыреста граммов. Откуда пластид? Может, из Чечни. Может, из Ингушетии.
– Понимаешь, о чем я говорю? – прервется Иса.
– Нет, – ответит Султан. – Это не мои дела.
– Мы-то знаем, что не твои, – согласится Иса. – Но они думают, что твои. У них была информация, что через тебя идет взрывчатка, какая-то сука стукнула. Только не говори, что среди ингушей нет предателей. Везде есть. Может, тут и не предательство. Просто кто-то что-то заметил, кому-то что-то сказал, так и пошло. А ты знаешь, как в гэбухе собирают информацию – по крошке. А потом анализируют. Про себя точно могу сказать – кто-то из беженцев сболтнул, что я помогаю сбывать ковры. А где ковры, там может быть и другое. Поэтому за меня и уцепились.
– А я-то при чем? – может спросить Султан.
– Все знают, что мы знакомы.
Он все-таки заподозрит неладное:
– И они все это тебе так сразу и выложили?
– Сразу! – обидится Иса. – Ничего они не выкладывали. Сам догадался по их вопросам. Было время подумать – часа три со мной майор работал. Опытный, сволочь. Все по почкам бил, чтобы следов не осталось. Знал бы ты, что сейчас после меня в унитазе. Вместо мочи – кровь!
– А фингал откуда? – может спросить он.
– Промахнулся! – не без вызова ответит Иса.
Султан задумается, потом скажет:
– Херня все это. На меня у них ничего нет.
– Не въезжаешь, – укорит Иса. – Да им без разницы, есть что-нибудь на тебя или нет. Им нужно на кого-то повесить теракт. И ты вполне подходишь. Сидел? Сидел. Ингуш? Ингуш. И в Пригородном районе, небось, успел пострелять. Чего еще надо? А доказательства найдут. И свидетели будут. Ты что, не знаешь, как они работают?
– Знаю, – вынужден будет признать Султан. На всякий случай спросит: – Ты хочешь сказать, что за три часа меня не заложил?
– Тебя когда-нибудь по почкам херачили? – огрызнется Иса. – Тут не тебя, отца родного заложишь. Заложил бы, если бы мог так, чтобы себя не замазать. Как-то не светит мне получить пожизненное за соучастие в теракте.
В этом месте нужно будет помолчать, будто переживая обиду за недоверие, подождать, пока Султан скажет что-нибудь вроде:
– Ладно, проехали. Это все?
– Нет, не все, – со вздохом ответит Иса.
– Что еще?! Что, твою мать, еще?! – закричит Султан. Именно что закричит, завопит, потому что ему тоже не улыбается получить пожизненное или даже вышку за терроризм, а в такую возможность, в реальность угрозы, он уже должен поверить.
К продолжению разговора Иса был готов.
– Не дергайся, – скажет он. – Есть вариант.
Дальше дело было так, приступит Иса. Когда стало ясно, что Иса не расколется, штатский со шрамом на губе приказал майору пойти погулять, проветриться, а то он совсем вспотел, а сам подсел к Исе.
– Подсел, значит, и говорит, вежливо так и будто бы по-товарищески: «Все не так безнадежно, Мальсагов, у твоего друга есть выход. Но это единственный выход, который у него есть». Друг – это он про тебя. Я не стал спорить, хотя какой я тебе друг. Ты серьезный сильный человек, а кто я? Так, мелкая сошка…
– Не тяни! – рявкнет Султан. – Какой выход?
– Скажу, – пообещает Иса. – Только ты не перебивай. Он спрашивает, знаю ли я, что три недели назад у одного большого человека из Владикавказа украли сына. Нет, говорю, откуда мне знать? Осетинских газет не читаю, телевизор ваш не смотрю, радио не слушаю, разве что случайно наткнешься на волну, в машине. Украли, говорит. У Алихана Хаджаева, водочного короля. Сына зовут Алан, ему двенадцать лет. Да вы что, кричу я, хотите и это на моего друга повесить? Мало вам теракта? Совесть у вас есть? Мой друг такими делами не занимается, он солидный человек, занимается нефтью, другими делами. Красть детей – это не его бизнес! Нет, говорит, не хотим. Мы знаем, кто украл мальчишку. И говорит кто. Какой-то Касаев, местный, из Владикавказа. А потом этот Касаев продал его Султан-гирею Хамхоеву. То есть, тебе. За десять штук баксов…
Тут друг Султан или молча набычится с налитыми кровью глазами, а скорее всего разорется, что все это полная херня, и он больше не желает ее слушать. Но ему придется выслушать все до конца.
– Султан, – скажет Иса. – Я говорю только то, что мне сказали. Стараюсь даже теми же словами. Я пришел к тебе, потому что для тебя это может очень плохо кончиться. Не хочешь слушать? Как скажешь, молчу.
– Выкладывай, – скажет он.
– Потом штатский мне говорит, – продолжит Иса. – Этот Алихан Хаджаев, говорит, очень влиятельный человек, мы обязаны ему помочь. Мы, говорит, предложили ему свой план. План такой: напрячь нашу ингушскую агентуру, найти, где ты мальчишку держишь, и провести спецоперацию. И тебе конец.
– Мне конец?! – взревет Султан. – Руки у них коротки!
И тогда Иса повторит то, что сказал майор:
– То, чего нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги. То, чего нельзя сделать за большие деньги, можно сделать за очень большие деньги.
– Дальше, – скажет Султан, потому что ни один разумный человек спорить с этим не будет.
– Такой план они ему предложили. Но Алихан отказался. Он не хочет рисковать жизнью сына. Он хочет кончить дело без шума. Штатский сказал, что теперь все зависит от тебя. Если ты поведешь себя правильно, теракт повесят на кого-нибудь другого, им все равно. А если нет… Ну, ты понимаешь, что будет.
Вот это ему и скажет Иса. Как отреагирует Султан? Да как бы ни отреагировал, Иса свое дело сделал. Он в порядке. А это самое главное.
Да, все правильно.
Иса завел машину и поехал домой, время от времени поглядывая на себя в зеркало и с удовольствием отмечая, как фингал наливается красивым фиолетовым цветом. Он уже не боялся предстоящего разговора с Султаном.
Но разговор сложился совсем по-другому. Жизнь всегда ломает все планы, даже самые безупречные. Потому что жизнь состоит из случайностей, которых не может предусмотреть никто.
IV
V
В брошюре о борьбе с организованной преступностью, предназначенной для курсантов милицейских школ, рассказывалось об институте воров в законе. Возник он еще в начале прошлого века не среди бандитов, как думал Тимур, а в тогдашней криминальной элите – в среде воров-карманников и карточных шулеров. Бандиты приняли законы «воровского братства» много позже.
И еще одна мысль, прежняя, тревожащая, не оставляла Ису. Слишком сложным путем пошли Тимур и майор, чтобы заручиться его согласием. Уголовное дело, ордер, слежка, это задержание, похожее на бандитское. Зачем? Напрашивалось только одно объяснение: они хотят вернуть мальчишку, а платить не хотят. Как-то не слишком уверенно ответил Тимур на вопрос, готов ли Алихан заплатить за сына. Но это не укладывалось в голове. Какой же отец не отдаст все до последней копейки, чтобы вернуть сына? Нет таких отцов. Особенно на Кавказе. Сын – это сын. И не о последней копейке речь. Алихан Хаджаев человек очень не бедный, ворочает миллионами долларов, у него единственный сын. Нет, тут что-то не так.
Иса помял пальцами набрякшую щеку, посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Ну и морда! Как у хомяка, набившего защечный мешок кормом. И легкая синева появилась. Будет фингал. Теперь придется ходить в темных очках и объяснять всем, что немножко выпил, наткнулся в темноте на столб. Не говорить же, что фингал ему поставили в осетинской ментовке…
Иса тормознул так, что машину занесло. Потом съехал на обочину и заглушил двигатель.
А почему не говорить? Как раз говорить! Не всем, конечно, а только одному человеку – Султану Хамхоеву. Вот – решение, вот как можно из жалкого просителя превратиться в друга, который пришел спасти делового партнера от смертельной опасности! «Ты помогаешь не нам, ты помогаешь себе». А я, твой деловой партнер, подсказываю тебе, как это сделать. И весь предстоящий разговор выстроился в сознании Исы с такой отчетливостью, словно был написан на бумаге.
Встретиться нужно в безлюдном месте, лучше вечером. Вызвать Султана из дома или из шашлычной, где он часто бывает, и отвести в сторону. Он удивится:
– Ты почему все время оглядываешься, будто за тобой следят? Кого боишься? Ты со мной, тебе некого бояться.
Иса скажет:
– Не нужно, чтобы нас видели вместе.
Султан скажет:
– Раньше ты такого не говорил.
Иса скажет:
– То было раньше. Сейчас все изменилось.
Султан спросит:
– В чем дело?
Тут он сам увидит фингал или Иса ему покажет. Он скажет:
– Кто это тебя?
Иса ответит:
– Прессовали в ментовке.
– В нашей? – спросит Султан недоверчиво.
– В осетинской, в Чермене, – ответит Иса.
Султан насторожится, прикажет:
– Рассказывай.
Иса расскажет. Все как было. Как ехал после совещания, как его задержали на блок-посту на черменском круге, как привели в кабинет, как милицейский подполковник суетливо вышел. Тут и придумывать ничего не придется. Опишет майора, подробно опишет штатского со шрамом на губе. Только превратит Тимура в фээсбэшника в высоком чине, не ниже полковника. Почему в высоком чине? Потому что милицейский подполковник вел себя перед ним, как шестерка.
Султан помрачнеет, раздраженно бросит:
– Короче! Чего от тебя хотели?
– А вот это самое главное, – ответит Иса, – Почему я к тебе и пришел.
В его версии все будет выглядеть так. После взрыва на центральном рынке Владикавказа осетинскую милицию и спецслужбы подняли на ноги, активизировали всю агентуру, ищут хоть какую-нибудь зацепку. Зацепку нашли пока только одну. Экспертиза показала, что рванул пластид, примерно четыреста граммов. Откуда пластид? Может, из Чечни. Может, из Ингушетии.
– Понимаешь, о чем я говорю? – прервется Иса.
– Нет, – ответит Султан. – Это не мои дела.
– Мы-то знаем, что не твои, – согласится Иса. – Но они думают, что твои. У них была информация, что через тебя идет взрывчатка, какая-то сука стукнула. Только не говори, что среди ингушей нет предателей. Везде есть. Может, тут и не предательство. Просто кто-то что-то заметил, кому-то что-то сказал, так и пошло. А ты знаешь, как в гэбухе собирают информацию – по крошке. А потом анализируют. Про себя точно могу сказать – кто-то из беженцев сболтнул, что я помогаю сбывать ковры. А где ковры, там может быть и другое. Поэтому за меня и уцепились.
– А я-то при чем? – может спросить Султан.
– Все знают, что мы знакомы.
Он все-таки заподозрит неладное:
– И они все это тебе так сразу и выложили?
– Сразу! – обидится Иса. – Ничего они не выкладывали. Сам догадался по их вопросам. Было время подумать – часа три со мной майор работал. Опытный, сволочь. Все по почкам бил, чтобы следов не осталось. Знал бы ты, что сейчас после меня в унитазе. Вместо мочи – кровь!
– А фингал откуда? – может спросить он.
– Промахнулся! – не без вызова ответит Иса.
Султан задумается, потом скажет:
– Херня все это. На меня у них ничего нет.
– Не въезжаешь, – укорит Иса. – Да им без разницы, есть что-нибудь на тебя или нет. Им нужно на кого-то повесить теракт. И ты вполне подходишь. Сидел? Сидел. Ингуш? Ингуш. И в Пригородном районе, небось, успел пострелять. Чего еще надо? А доказательства найдут. И свидетели будут. Ты что, не знаешь, как они работают?
– Знаю, – вынужден будет признать Султан. На всякий случай спросит: – Ты хочешь сказать, что за три часа меня не заложил?
– Тебя когда-нибудь по почкам херачили? – огрызнется Иса. – Тут не тебя, отца родного заложишь. Заложил бы, если бы мог так, чтобы себя не замазать. Как-то не светит мне получить пожизненное за соучастие в теракте.
В этом месте нужно будет помолчать, будто переживая обиду за недоверие, подождать, пока Султан скажет что-нибудь вроде:
– Ладно, проехали. Это все?
– Нет, не все, – со вздохом ответит Иса.
– Что еще?! Что, твою мать, еще?! – закричит Султан. Именно что закричит, завопит, потому что ему тоже не улыбается получить пожизненное или даже вышку за терроризм, а в такую возможность, в реальность угрозы, он уже должен поверить.
К продолжению разговора Иса был готов.
– Не дергайся, – скажет он. – Есть вариант.
Дальше дело было так, приступит Иса. Когда стало ясно, что Иса не расколется, штатский со шрамом на губе приказал майору пойти погулять, проветриться, а то он совсем вспотел, а сам подсел к Исе.
– Подсел, значит, и говорит, вежливо так и будто бы по-товарищески: «Все не так безнадежно, Мальсагов, у твоего друга есть выход. Но это единственный выход, который у него есть». Друг – это он про тебя. Я не стал спорить, хотя какой я тебе друг. Ты серьезный сильный человек, а кто я? Так, мелкая сошка…
– Не тяни! – рявкнет Султан. – Какой выход?
– Скажу, – пообещает Иса. – Только ты не перебивай. Он спрашивает, знаю ли я, что три недели назад у одного большого человека из Владикавказа украли сына. Нет, говорю, откуда мне знать? Осетинских газет не читаю, телевизор ваш не смотрю, радио не слушаю, разве что случайно наткнешься на волну, в машине. Украли, говорит. У Алихана Хаджаева, водочного короля. Сына зовут Алан, ему двенадцать лет. Да вы что, кричу я, хотите и это на моего друга повесить? Мало вам теракта? Совесть у вас есть? Мой друг такими делами не занимается, он солидный человек, занимается нефтью, другими делами. Красть детей – это не его бизнес! Нет, говорит, не хотим. Мы знаем, кто украл мальчишку. И говорит кто. Какой-то Касаев, местный, из Владикавказа. А потом этот Касаев продал его Султан-гирею Хамхоеву. То есть, тебе. За десять штук баксов…
Тут друг Султан или молча набычится с налитыми кровью глазами, а скорее всего разорется, что все это полная херня, и он больше не желает ее слушать. Но ему придется выслушать все до конца.
– Султан, – скажет Иса. – Я говорю только то, что мне сказали. Стараюсь даже теми же словами. Я пришел к тебе, потому что для тебя это может очень плохо кончиться. Не хочешь слушать? Как скажешь, молчу.
– Выкладывай, – скажет он.
– Потом штатский мне говорит, – продолжит Иса. – Этот Алихан Хаджаев, говорит, очень влиятельный человек, мы обязаны ему помочь. Мы, говорит, предложили ему свой план. План такой: напрячь нашу ингушскую агентуру, найти, где ты мальчишку держишь, и провести спецоперацию. И тебе конец.
– Мне конец?! – взревет Султан. – Руки у них коротки!
И тогда Иса повторит то, что сказал майор:
– То, чего нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги. То, чего нельзя сделать за большие деньги, можно сделать за очень большие деньги.
– Дальше, – скажет Султан, потому что ни один разумный человек спорить с этим не будет.
– Такой план они ему предложили. Но Алихан отказался. Он не хочет рисковать жизнью сына. Он хочет кончить дело без шума. Штатский сказал, что теперь все зависит от тебя. Если ты поведешь себя правильно, теракт повесят на кого-нибудь другого, им все равно. А если нет… Ну, ты понимаешь, что будет.
Вот это ему и скажет Иса. Как отреагирует Султан? Да как бы ни отреагировал, Иса свое дело сделал. Он в порядке. А это самое главное.
Да, все правильно.
Иса завел машину и поехал домой, время от времени поглядывая на себя в зеркало и с удовольствием отмечая, как фингал наливается красивым фиолетовым цветом. Он уже не боялся предстоящего разговора с Султаном.
Но разговор сложился совсем по-другому. Жизнь всегда ломает все планы, даже самые безупречные. Потому что жизнь состоит из случайностей, которых не может предусмотреть никто.
IV
Иса Мальсагов правильно оценил неуверенность, с которой Тимур ответил на вопрос, готов ли Алихан заплатить выкуп за сына. Разговор о выкупе зашел после того, как все было подготовлено для встречи с Исой: возбуждено уголовное дело, получен у знакомого прокурора ордер. Милицию на этом этапе привлекать не имело смысла, поэтому роль злобного мента решил взять на себя Теймураз, воспользовавшись парадным милицейским мундиром, сохранившимся со времен его службы.
Тимур не сомневался, что Алихан не захочет спорить о сумме выкупа. Сколько нужно, столько и заплатим. Так на его месте сказал бы сам Тимур. Но до суммы разговор не дошел.
– Я уже сказал, кому и за что заплачу, – холодно и даже словно бы враждебно заявил Алихан.
– Голову похитителя ты уже получил, – напомнил Тимур. – Для Султана это просто бизнес. Да, грязный. Но ничего личного. Такая жизнь. Не нам ее исправлять.
– Нет, – бросил Алихан так же резко, враждебно. – Как я сказал, так и будет.
Он произнес это с такой внутренней убежденностью, что Тимур не нашелся, что ответить.
С того дня, как украли Алана, внешне в поведении и характере Алихана мало что изменилось. Разве что стал суше, строже, редко улыбался, никогда не смеялся так, как он умел – громко, заразительно. Много занимался стройкой, поставками американского спирта, переложив на Тимура торговлю спиртом и продажу водки Бесланского завода. С утра ненадолго приезжал в офис, потом до конца дня пропадал на спиртзаводе, где заканчивался монтаж технологического оборудования. Он как будто специально перегружал себя делами, чтобы не оставалось времени для посторонних мыслей.
Иногда по вечерам Алихан исчезал, никого не предупредив, где его искать, если срочно понадобится. Его водитель сказал Тимуру по секрету, где он бывает – в православном храме. Однажды Тимур зашел в церковь. Шла вечерняя служба. Алихан стоял у дальней темной стены, в стороне от толпы молящихся, – прямо, молча, ни разу не перекрестившись. Тимур чувствовал, что в душе друга происходит какая-то мучительно трудная внутренняя работа.
И вот теперь он понял, к чему это работа привела. Нет, не знал Тимур, что противопоставить его внутренней убежденности.
Они разговаривали поздно вечером в кабинете Алихана в его доме, притихшем, как если бы в нем лежал смертельно больной ребенок.
– Ты когда-нибудь думал, для чего мы работаем? – после долгого молчания спросил Алихан.
Тимур молча пожал плечами.
– Деньги? Денег мы заработали, на жизнь хватит, – продолжал Алихан, не дождавшись ответа. – А что еще? Зачем мы тратим время жизни черт знает на что? Вместо того, чтобы играть с детьми, радовать близких, радоваться вместе с ними? Зачем? Знаешь?
– Ну, интересно, кураж, – неуверенно сказал Тимур и признался: – Нет, не знаю.
– А я знаю. Последнее время я много об этом думал. Мы строим новую жизнь, вот зачем. В которой будут жить наши дети. Строим, как умеем. Она не будет совсем другой. Но будет немного лучше, немного чище. В ней не будут воровать наших детей и детей наших детей. В этом она будет другой. Если же нет… если мы не сумеем такую жизнь построить, лучше ей не быть вообще. А нашим детям лучше в ней не жить. Им вообще лучше не жить.
– Ты твердо решил? – спросил Тимур, хотя спрашивать было не нужно. У него появилось ощущение, что Алихан уже не здесь, а где-то в другой жизни, за границей обыденности, где, как на страшной горной высоте, нет полутонов, где не имеет никакого значения житейская логика с привычным, помогающим жить смешением добра и зла, правды и лжи.
– Да, – сказал Алихан и повторил: – Да!
Это «да» лишало смысла комбинацию, задуманную Тимуром и Таймуразом. Но они все-таки решили довести ее до конца в расчете на то, что по ходу дела найдется устраивающих всех компромисс.
Иса Мальсагов позвонил через три дня после разговора на блок-посту в Чермене и назначил встречу на нейтральной территории.
– Только без майора, – предупредил он. – При нем говорить не буду. Ты и я, больше никто.
Местом встречи выбрали тот же черменский круг. Иса оставил свою «Волгу» перед ингушским постом, пересек ничейную полосу и влез в «мерседес» Тимура. Он был в солнцезащитных очках, закрывающих пол лица, но не скрывающих фингал грязного синевато-желтого цвета.
– Ты почему мне ничего не сказал? – сразу набросился он на Тимура. – В какое положение ты меня поставил?
– Чего я тебе не сказал? – не понял Тимур.
– Он спрашивает! Он еще спрашивает! И не усмехайся, ничего тут смешного нет! Султан чуть меня не убил! Он решил, что я его подставляю!
– Я не усмехаюсь. Успокойся и говори по делу. Ты встретился с Султаном?
– А о чем я тебе толкую?! Я говорил с ним полтора часа! И был уверен, что он сейчас вытащит пистолет и пристрелит меня, как собаку! Даже не знаю, как я сумел отболтаться! Не ожидал я от тебя такой подлянки. Не ожидал! Если вы поручаете мне роль посредника, нужно же предупреждать!
– Стоп, – перебил Тимур. – Давай с начала. Все по порядку. Предупреждать – о чем?
– Об условии твоего друга Алихана. О том, что он объявил. Что заплатит два миллиона баксов не за сына, а за голову похитителя. Вот о чем!
– Но Султан не похититель. Он всего лишь купил Алана. Это немного меняет дело. Разве нет?
– Ты за кого его принимаешь? По-твоему, он совсем тупой? Ошибаешься. Он не самый умный человек, которых я знаю. Но не настолько тупой, чтобы связываться с сумасшедшим, который ставит такие условия!
– Откуда он узнал об условии? В газетах об этом не писали. Тем более в ингушских.
– Узнал! Начал прощупывать почву и сразу узнал. Во Владикавказе все только об этом и говорят! Мудрено не узнать! Была бы охота. А у него, сам понимаешь, была.
– И что? – поторопил Тимур.
– Ну, что? Что сделал бы нормальный человек на его месте?
– Нормальный человек не стал бы покупать чужого ребенка.
– Это понятно. Ну, нормальный уголовник. Он подумал бы: а на хрена мне эта головная боль? Если Алихан сумасшедший, он во всем сумасшедший. Доказывай потом, что ты не воровал мальчишку, а всего только купил. Может, докажешь. А может, и не докажешь – не успеешь. Заработать два миллиона охотников ой как много! Так Султан и подумал. Он решил вернуть мальчишку и забрать свои десять штук. А вот когда узнал, что Касаеву перерезали горло, тут и понял, что очень крупно попал. Прикинь, что ему было делать?
– Что?
– Избавиться от парня. Как можно быстрей. Он и избавился.
Тимур похолодел:
– Как?
– Успокойся. Не так, как ты подумал. Он же не зверь. Перепродал Алана. Правда, всего за три штуки.
– Кому?
– Одному чеченцу из Ножай-Юрта. Из боевиков. Приезжал к своим подлечиться. В Сурхахи, там у него какая-то дальняя родня. Он и увез мальчишку.
– Как зовут чеченца?
– Не знаю. Да это уже не имеет значения. Убило его. Когда возвращался в отряд, попал под обстрел. В клочья.
– Где же сейчас Алан?
– Кто знает! Но где-то живой. Не потащил же чеченец его с собой в горы. Где-то, значит, оставил.
Поворот был ошеломляюще неожиданным. Тимуру понадобилось время, чтобы освоиться в новой ситуации. Иса угадал причину его молчания.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Как найти мальчишку. Правильно?
– Догадливый ты, Иса.
– Алихану со всему его бабками это не под силу. Тебе и твоему майору тоже. Но есть человек, который может попробовать это сделать.
– Я сейчас поставлю тебе второй фингал, если будешь тянуть резину! – хмуро пообещал Тимур. – Кто?
– А ты не понял?
– Нет.
– Султан, – сказал Иса и откинулся в кресле, наслаждаясь произведенным эффектом. – Да, Тимур, Султан-гирей Хамхоев.
– С какой стати ему на это подписываться? За бабки?
– Нет-нет! Ни за какие бабки он связываться с Алиханом не будет. Тут дело совсем в другом.
– Опять тянешь? Дождешься!
– Вот ты, Тимур, считаешь меня мелким жуликом, ни на что не годным. Считаешь, считаешь! А я не такой. Ну, не совсем такой. Могу очень даже неплохо соображать. Особенно когда припрет. Я тебе скажу, почему Султан согласится вам помочь. Но сначала вопрос. Это уголовное дело… Я уже сделал, что вы просили. Даже больше того, много больше, сейчас поймешь. Можно будет считать, что дело закрыто? Что никакого дела вообще нет?
– Ну, допустим.
– Нет, ты скажи твердо: «Да». Да?
– Да.
– Тогда слушай. Я запугал Султана.
– Чем ты мог его запугать?
– Я сказал, что менты и гэбисты хотят повесить на него взрыв на владикавказском рынке.
– Он имеет к нему отношение?
– Не знаю. Скорее всего нет. Но может иметь. Он продавал взрывчатку. Такую же, как подложили на рынке, пластид.
– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался Тимур. – Отсюда подробней!
Закончив рассказ о том, как ловко он сумел до смерти перепугать Султана, Иса заключил:
– Теперь ты понял, почему он будет помогать вам без всяких бабок?
– Понял. Я тебя недооценивал. Что ж, могу повторить: про уголовное дело забудь.
– А про пятьдесят штук? – осторожно поинтересовался Иса. – Ну, которые я получил в банке?
– Ладно, тоже забудь. Хоть ты и не из тех, кто сделает завтрашнюю жизнь лучше.
– Слово?
– Слово.
– Я верю твоему слову, – не без торжественности произнес Иса и немного замялся. – Тут еще вот какое дело… Султан, конечно, сделает все, что сможет. Но у него есть просьба. Не условие, просто просьба. Если бы ему помочь…
– Какая просьба?
– Понимаешь, он авторитет в Ингушетии. Но не вор в законе. А хочет быть настоящим вором. Кавказские не хотят его короновать, считают – еще не заслужил. Вот если бы за него поручился кто-нибудь из Москвы…
Тимур удивился:
– Ты считаешь, что я каждый день пью с московскими ворами в законе?
– Нет. Но у вас большой бизнес, мало ли с кем приходится иметь дело…
– У меня в Москве есть только один знакомый крупный вор в законе, – припомнил Тимур недавнюю встречу в Поти с Ревазом Гудавой.
– А больше и не надо, – обрадовался Иса. – Одного хватит. Так я скажу Султану, что ты сделаешь?
– Постараюсь, – неопределенно пообещал Тимур.
Вернувшись в офис, он отдал Теймуразу диктофон, на который записал весь разговор с Исой, и позвонил в Москву заведующему торговой базой, через которую реализовалась бесланская водка.
– Грузины у нас водку берут? От Реваза Гудавы?
– Берут.
– Много?
– Примерно по две фуры в неделю. Вот вчера заказали две фуры.
– В деньги?
– Нет, на реализацию. Вы же сами сказали.
– Задержи отгрузку, – распорядился Тимур.
– Почему?
– Так надо.
– Реваз спросит.
– Скажи, я приказал. Сам ему объясню. Завтра вылетаю в Москву первым утренним рейсом.
– Машину прислать?
– Не нужно, сам доберусь. Закажи гостиницу.
– Все сделаю, – уверил заведующий.
– Дослушал? – обернулся Тимур к Теймуразу, который сидел в углу кабинета с наушником диктофона. Тот отмахнулся: не мешай, и переключил звук на динамик. Дослушав до конца, перемотал пленку. В том месте, где Иса заговорил про взрыв на рынке, остановил запись.
– Очень интересно. Нужно будет подсказать ребятам.
– Не раньше, чем найдем Алана, – предупредил Тимур.
– Само собой, – кивнул Теймураз. Помолчав, спросил: – Алихану скажем?
– А что делать? Он должен знать правду.
– Тяжело.
– Тяжело, – согласился Тимур. – Но хоть какая-то ясность.
– А мы, значит, будем плодить воров в законе?
– Будем. Мы будем делать все, что можем. Кстати, чем отличается авторитет от вора? Ты должен знать, столько лет проработал в милиции.
– Тем же, чем полковник от генерала.
– Расскажи-ка мне, что это за публика, – попросил Тимур. – Чтобы я знал, с кем имею дело…
Тимур не сомневался, что Алихан не захочет спорить о сумме выкупа. Сколько нужно, столько и заплатим. Так на его месте сказал бы сам Тимур. Но до суммы разговор не дошел.
– Я уже сказал, кому и за что заплачу, – холодно и даже словно бы враждебно заявил Алихан.
– Голову похитителя ты уже получил, – напомнил Тимур. – Для Султана это просто бизнес. Да, грязный. Но ничего личного. Такая жизнь. Не нам ее исправлять.
– Нет, – бросил Алихан так же резко, враждебно. – Как я сказал, так и будет.
Он произнес это с такой внутренней убежденностью, что Тимур не нашелся, что ответить.
С того дня, как украли Алана, внешне в поведении и характере Алихана мало что изменилось. Разве что стал суше, строже, редко улыбался, никогда не смеялся так, как он умел – громко, заразительно. Много занимался стройкой, поставками американского спирта, переложив на Тимура торговлю спиртом и продажу водки Бесланского завода. С утра ненадолго приезжал в офис, потом до конца дня пропадал на спиртзаводе, где заканчивался монтаж технологического оборудования. Он как будто специально перегружал себя делами, чтобы не оставалось времени для посторонних мыслей.
Иногда по вечерам Алихан исчезал, никого не предупредив, где его искать, если срочно понадобится. Его водитель сказал Тимуру по секрету, где он бывает – в православном храме. Однажды Тимур зашел в церковь. Шла вечерняя служба. Алихан стоял у дальней темной стены, в стороне от толпы молящихся, – прямо, молча, ни разу не перекрестившись. Тимур чувствовал, что в душе друга происходит какая-то мучительно трудная внутренняя работа.
И вот теперь он понял, к чему это работа привела. Нет, не знал Тимур, что противопоставить его внутренней убежденности.
Они разговаривали поздно вечером в кабинете Алихана в его доме, притихшем, как если бы в нем лежал смертельно больной ребенок.
– Ты когда-нибудь думал, для чего мы работаем? – после долгого молчания спросил Алихан.
Тимур молча пожал плечами.
– Деньги? Денег мы заработали, на жизнь хватит, – продолжал Алихан, не дождавшись ответа. – А что еще? Зачем мы тратим время жизни черт знает на что? Вместо того, чтобы играть с детьми, радовать близких, радоваться вместе с ними? Зачем? Знаешь?
– Ну, интересно, кураж, – неуверенно сказал Тимур и признался: – Нет, не знаю.
– А я знаю. Последнее время я много об этом думал. Мы строим новую жизнь, вот зачем. В которой будут жить наши дети. Строим, как умеем. Она не будет совсем другой. Но будет немного лучше, немного чище. В ней не будут воровать наших детей и детей наших детей. В этом она будет другой. Если же нет… если мы не сумеем такую жизнь построить, лучше ей не быть вообще. А нашим детям лучше в ней не жить. Им вообще лучше не жить.
– Ты твердо решил? – спросил Тимур, хотя спрашивать было не нужно. У него появилось ощущение, что Алихан уже не здесь, а где-то в другой жизни, за границей обыденности, где, как на страшной горной высоте, нет полутонов, где не имеет никакого значения житейская логика с привычным, помогающим жить смешением добра и зла, правды и лжи.
– Да, – сказал Алихан и повторил: – Да!
Это «да» лишало смысла комбинацию, задуманную Тимуром и Таймуразом. Но они все-таки решили довести ее до конца в расчете на то, что по ходу дела найдется устраивающих всех компромисс.
Иса Мальсагов позвонил через три дня после разговора на блок-посту в Чермене и назначил встречу на нейтральной территории.
– Только без майора, – предупредил он. – При нем говорить не буду. Ты и я, больше никто.
Местом встречи выбрали тот же черменский круг. Иса оставил свою «Волгу» перед ингушским постом, пересек ничейную полосу и влез в «мерседес» Тимура. Он был в солнцезащитных очках, закрывающих пол лица, но не скрывающих фингал грязного синевато-желтого цвета.
– Ты почему мне ничего не сказал? – сразу набросился он на Тимура. – В какое положение ты меня поставил?
– Чего я тебе не сказал? – не понял Тимур.
– Он спрашивает! Он еще спрашивает! И не усмехайся, ничего тут смешного нет! Султан чуть меня не убил! Он решил, что я его подставляю!
– Я не усмехаюсь. Успокойся и говори по делу. Ты встретился с Султаном?
– А о чем я тебе толкую?! Я говорил с ним полтора часа! И был уверен, что он сейчас вытащит пистолет и пристрелит меня, как собаку! Даже не знаю, как я сумел отболтаться! Не ожидал я от тебя такой подлянки. Не ожидал! Если вы поручаете мне роль посредника, нужно же предупреждать!
– Стоп, – перебил Тимур. – Давай с начала. Все по порядку. Предупреждать – о чем?
– Об условии твоего друга Алихана. О том, что он объявил. Что заплатит два миллиона баксов не за сына, а за голову похитителя. Вот о чем!
– Но Султан не похититель. Он всего лишь купил Алана. Это немного меняет дело. Разве нет?
– Ты за кого его принимаешь? По-твоему, он совсем тупой? Ошибаешься. Он не самый умный человек, которых я знаю. Но не настолько тупой, чтобы связываться с сумасшедшим, который ставит такие условия!
– Откуда он узнал об условии? В газетах об этом не писали. Тем более в ингушских.
– Узнал! Начал прощупывать почву и сразу узнал. Во Владикавказе все только об этом и говорят! Мудрено не узнать! Была бы охота. А у него, сам понимаешь, была.
– И что? – поторопил Тимур.
– Ну, что? Что сделал бы нормальный человек на его месте?
– Нормальный человек не стал бы покупать чужого ребенка.
– Это понятно. Ну, нормальный уголовник. Он подумал бы: а на хрена мне эта головная боль? Если Алихан сумасшедший, он во всем сумасшедший. Доказывай потом, что ты не воровал мальчишку, а всего только купил. Может, докажешь. А может, и не докажешь – не успеешь. Заработать два миллиона охотников ой как много! Так Султан и подумал. Он решил вернуть мальчишку и забрать свои десять штук. А вот когда узнал, что Касаеву перерезали горло, тут и понял, что очень крупно попал. Прикинь, что ему было делать?
– Что?
– Избавиться от парня. Как можно быстрей. Он и избавился.
Тимур похолодел:
– Как?
– Успокойся. Не так, как ты подумал. Он же не зверь. Перепродал Алана. Правда, всего за три штуки.
– Кому?
– Одному чеченцу из Ножай-Юрта. Из боевиков. Приезжал к своим подлечиться. В Сурхахи, там у него какая-то дальняя родня. Он и увез мальчишку.
– Как зовут чеченца?
– Не знаю. Да это уже не имеет значения. Убило его. Когда возвращался в отряд, попал под обстрел. В клочья.
– Где же сейчас Алан?
– Кто знает! Но где-то живой. Не потащил же чеченец его с собой в горы. Где-то, значит, оставил.
Поворот был ошеломляюще неожиданным. Тимуру понадобилось время, чтобы освоиться в новой ситуации. Иса угадал причину его молчания.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Как найти мальчишку. Правильно?
– Догадливый ты, Иса.
– Алихану со всему его бабками это не под силу. Тебе и твоему майору тоже. Но есть человек, который может попробовать это сделать.
– Я сейчас поставлю тебе второй фингал, если будешь тянуть резину! – хмуро пообещал Тимур. – Кто?
– А ты не понял?
– Нет.
– Султан, – сказал Иса и откинулся в кресле, наслаждаясь произведенным эффектом. – Да, Тимур, Султан-гирей Хамхоев.
– С какой стати ему на это подписываться? За бабки?
– Нет-нет! Ни за какие бабки он связываться с Алиханом не будет. Тут дело совсем в другом.
– Опять тянешь? Дождешься!
– Вот ты, Тимур, считаешь меня мелким жуликом, ни на что не годным. Считаешь, считаешь! А я не такой. Ну, не совсем такой. Могу очень даже неплохо соображать. Особенно когда припрет. Я тебе скажу, почему Султан согласится вам помочь. Но сначала вопрос. Это уголовное дело… Я уже сделал, что вы просили. Даже больше того, много больше, сейчас поймешь. Можно будет считать, что дело закрыто? Что никакого дела вообще нет?
– Ну, допустим.
– Нет, ты скажи твердо: «Да». Да?
– Да.
– Тогда слушай. Я запугал Султана.
– Чем ты мог его запугать?
– Я сказал, что менты и гэбисты хотят повесить на него взрыв на владикавказском рынке.
– Он имеет к нему отношение?
– Не знаю. Скорее всего нет. Но может иметь. Он продавал взрывчатку. Такую же, как подложили на рынке, пластид.
– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался Тимур. – Отсюда подробней!
Закончив рассказ о том, как ловко он сумел до смерти перепугать Султана, Иса заключил:
– Теперь ты понял, почему он будет помогать вам без всяких бабок?
– Понял. Я тебя недооценивал. Что ж, могу повторить: про уголовное дело забудь.
– А про пятьдесят штук? – осторожно поинтересовался Иса. – Ну, которые я получил в банке?
– Ладно, тоже забудь. Хоть ты и не из тех, кто сделает завтрашнюю жизнь лучше.
– Слово?
– Слово.
– Я верю твоему слову, – не без торжественности произнес Иса и немного замялся. – Тут еще вот какое дело… Султан, конечно, сделает все, что сможет. Но у него есть просьба. Не условие, просто просьба. Если бы ему помочь…
– Какая просьба?
– Понимаешь, он авторитет в Ингушетии. Но не вор в законе. А хочет быть настоящим вором. Кавказские не хотят его короновать, считают – еще не заслужил. Вот если бы за него поручился кто-нибудь из Москвы…
Тимур удивился:
– Ты считаешь, что я каждый день пью с московскими ворами в законе?
– Нет. Но у вас большой бизнес, мало ли с кем приходится иметь дело…
– У меня в Москве есть только один знакомый крупный вор в законе, – припомнил Тимур недавнюю встречу в Поти с Ревазом Гудавой.
– А больше и не надо, – обрадовался Иса. – Одного хватит. Так я скажу Султану, что ты сделаешь?
– Постараюсь, – неопределенно пообещал Тимур.
Вернувшись в офис, он отдал Теймуразу диктофон, на который записал весь разговор с Исой, и позвонил в Москву заведующему торговой базой, через которую реализовалась бесланская водка.
– Грузины у нас водку берут? От Реваза Гудавы?
– Берут.
– Много?
– Примерно по две фуры в неделю. Вот вчера заказали две фуры.
– В деньги?
– Нет, на реализацию. Вы же сами сказали.
– Задержи отгрузку, – распорядился Тимур.
– Почему?
– Так надо.
– Реваз спросит.
– Скажи, я приказал. Сам ему объясню. Завтра вылетаю в Москву первым утренним рейсом.
– Машину прислать?
– Не нужно, сам доберусь. Закажи гостиницу.
– Все сделаю, – уверил заведующий.
– Дослушал? – обернулся Тимур к Теймуразу, который сидел в углу кабинета с наушником диктофона. Тот отмахнулся: не мешай, и переключил звук на динамик. Дослушав до конца, перемотал пленку. В том месте, где Иса заговорил про взрыв на рынке, остановил запись.
– Очень интересно. Нужно будет подсказать ребятам.
– Не раньше, чем найдем Алана, – предупредил Тимур.
– Само собой, – кивнул Теймураз. Помолчав, спросил: – Алихану скажем?
– А что делать? Он должен знать правду.
– Тяжело.
– Тяжело, – согласился Тимур. – Но хоть какая-то ясность.
– А мы, значит, будем плодить воров в законе?
– Будем. Мы будем делать все, что можем. Кстати, чем отличается авторитет от вора? Ты должен знать, столько лет проработал в милиции.
– Тем же, чем полковник от генерала.
– Расскажи-ка мне, что это за публика, – попросил Тимур. – Чтобы я знал, с кем имею дело…
V
«В зону Кержач. Здорово! В вашем лице ко всем достойным адресую. По выезду с крытой Альбея ему Ворами дана общая ксива для вашей зоны, а также Наказ, ознакомьте всех, кому небезразлична кровно людская здоровая постановка как в зоне, так и за пределами зоны. Копия общей ксивы Наказ направляется Альбеем вместе с этой малявой…»
«Общаковая ксива во Владимирскую зону. Наказ. Доброго здоровья и пожелания всем близким по жизни! С этой ксивой на вашу зону писался Наказ, который надо понимать таким, как он есть. Время сказало, что распространенный блуд необходимо искоренить немедленно. Поступать с распространителями конкретно, вплоть до уничтожения. Никакого хода этой бешеной или затаившейся публике не может быть. Национализм расшатывает элементарное Арестантское, он является чуждым и вредным. Вся нечисть и покрывающая ее публика, а тем более шагающая в упряжке с нею, должны быть искоренены.
Оздоровление зоны в ваших возможностях и правах. Нужно проявлять интерес к тем, кто приезжает с крытых: где они были, не было ли вреда общему от их пребыванию в тюрьме. При намеке порочанья или зубоскальства о Воровском – спрашивать незамедлительно. Можем вам сказать: все находящиеся здесь Вороватые люди вашей области в основной массе целиком и полностью ведут здоровый образ жизни и находятся большей частью на спецу. А те, переступающие грань и наворачивающие, от своего нажитого не уйдут. За всех их все практически знается, не дотянуться до них здесь, значит сполна спросится по прибытию на зону. Понимают они свои пагубные действия или нет – подлежат спросу. Ибо, способствуя этим сукам и гадью, сами уподобляются в нелюдей этой копошащейся толпе, которая идет по прямому замыслу лягавых. Воры и Воровской люд всегда противостояли и будут противостоять. В нашем доме не должно быть места этим цепным псам и разным мерзостям, которых подкалывают, а затем за это же поощряют лягавые…»
От этих «маляв», процитированных в брошюре с грифом «Для служебного пользования», которую Тимуру дал Теймураз, подвозя его в аэропорт, так явственно несло застарелой грязью и вонью тюремной параши, что Тимур только головой покачал. Есть же, оказывается, и такая жизнь, существующая параллельно нормальной жизни с удобными быстрыми машинами, сверкающими аэровокзалами, самолетными салонами с молоденькими приветливыми стюардессами. Не то чтобы Тимур о ней не знал, но она казалась нереальной, выдуманной, тяжелым сном. Как, наверное, в «крытках» и на зонах, где пишут малявы и передают их на волю, кажется сном обычная жизнь. И вот поди ж ты, и там проблемы национализма. Все как везде. У них-то в чем они проявляются?
«Воровскому люду Владимирской области. Здорово! Ставим вас в известность: в данное время во Владимирской крытой находятся семь Воров. В настоящее время Ворами повсеместно пресекается распространение грязи и порочанье Воров, как покойных, так и ныне здравствующих, со стороны лиц, преследующих националистические интересы, в частности – следующих в Россию с Юга. Это прямое блядское проявление и гадские помыслы. Воры дают Вороватому люду Наказ: пресекать в корне подобную грязь и порочанье Воров. Также вам Наказ: пояснять происходящее всему порядочному люду и молодежи.
Всего вам доброго в жизни.
Данную маляву размножить и оповестить: зону, Следственную тюрьму и Свободу…»
В брошюре о борьбе с организованной преступностью, предназначенной для курсантов милицейских школ, рассказывалось об институте воров в законе. Возник он еще в начале прошлого века не среди бандитов, как думал Тимур, а в тогдашней криминальной элите – в среде воров-карманников и карточных шулеров. Бандиты приняли законы «воровского братства» много позже.
«В период с 1926 по 1940 год НКВД СССР утвердил ряд закрытых документов, регламентирующих работу правоохранительных органов по ведению наружной и внутренней разведки в преступных организациях, бандформированиях, воровских шайках, на притонах и малинах, порядок работы с негласным аппаратом. В тот период взаимоконтактов между бандформированиями зафиксировано не было. Элементы организованности просматривались лишь среди профессиональных картежных шулеров и воров-карманников: обмен опытом, распределение сфер деятельности и т д. Именно в этой среде зародилось т н. „воровское братство“, а позже появились первые т н. „воры в законе“. Взаимовыручка, материальная поддержка из общей кассы („общак“), совместная конспирация помогали им эффективно противостоять давлению государства как в условиях свободы, так и в местах заключения…»