Талалаев Владимир. Рагнарек

цвиринькнул и живой молнией полетел дальше.
За синим домиком открылась новая улица, такая же тихая и спокойная. В
конце ее высился небоскреб: целых пять этажей! Кирпичное здание выглядело
чуть вызывающе среди деревянных собратьев, но все-таки не походило на
современные городские "коробки". Узоры, выложенные рельефом кирпича,
оплетали венками окошки, рисовали вдоль стен ажурные полуколонны и арки.
Домик дышал тем же уютом, что и деревянные его собратья, и казалось
почему-то, что он улыбается...

Приятно бродить просто так и впитывать летний зной, а город касается
твоих щек тополиными пуховыми ладонями. И в целом мире нет ни тревог, ни
слез. Сказка, ставшая внезапно явью. Жаль, что не попал в этот воистину
благословенный край Том, друг по многочисленным сновидениям, этим снам с
продолжением... Ведь окажись он тут -- и Мишель с ним наверняка бы
встретился... "Тут -- все возможно?" "Это -- Рай?" Шепот травы, звон цикад,
радость солнечного света...

И отдохнет усталый странник
На перекрестке двух дорог...
Окошко за спиной желанно,
А впереди друзей порог...

Город диктовал свои рифмы, и они с радостью превращались в легкие
строки, которые проказник-ветерок уносил бумажными голубями под задумчивый
изумрудный сумрак деревьев.
Вековые тополя размеренно качали ветвями, внимая словам пацана, и
Майклу захотелось просто подойти и обнять тополь, погладить его шершавую
кору, прижаться щекой!..
В ушах зазвенело, мир подернулся рябью, но мальчик встряхнул головой --
и наваждение прошло, звон стих, остались только город, тополь и солнце. Да
неутомимые цикады разрезали тишину.
Мудрым был старый тополь, и спокойной мудростью своею поделился он с
обнявшим его мальчишкой. Спокоен был тополь, и не боялся он людей с топором
и пилой, ибо знал, что не тронут его в этом городе, и еще не родившиеся дети
нынешних ребятишек будут приводить своих правнуков под сень старого доброго
дерева. И в этом дивном городе это действительно было правдой.
-- Ты почему такой грустный? -- тонкий мальчишеский голос вывел Мишеля
из задумчивости.
-- Я не грустный, я задумчивый, -- Майкл повернулся на голос и невольно
улыбнулся, видя курносое веснушчатое круглое лицо пацана, окаймленное давно
не стрижеными льняными лохмами. -- Тебя как зовут?
-- Санька. А тебя?
-- Майкл. Можно -- Мишель.
-- Мишка?
-- Можно и так.
-- А ты новенький. К кому-то в гости приехал?
-- Скорее -- просто приехал. Ни к кому.
-- И остановиться негде? -- и, получив утвердительный кивок, -- Так
пошли ко мне.
-- Родители ж заругают! Скажут: "Ну вот, привел с улицы неизвестно
кого. Обормота."
-- Что они, психованные, что ли?! Пойдем, хватит стесняться, как
девчонка!

Родители действительно ничего не сказали, приняли радушно, словно
родного. И с расспросами тоже не торопились. Ограничились Санькиным
объяснением: "Это -- Миша. Прибыл издалека, а остановиться негде, родичи
поразъезжались."
Первым делом Санькина мама усадила обоих мальчишек за стол. "Надеюсь,
молодые люди не побрезгуют домашним борщом?"
Саня с некоторым скрытым удивлением поглядывал на Майкла, который
впервые в своей жизни попробовал настоящий домашний борщ, и блюдо это ему
так понравилось, что уплетал он за обе щеки. Сам же Санька деликатно
"поклевал" и скорей потянулся к компоту...
Несмотря на круглолицесть, Саня был худеньким стройным мальчишкой.
Пожалуй, даже слишком худым. Но это ни капли не убавляло его
жизнерадостность, и сразу после обеда он потащил своего нового друга на
речку, купаться. Вода была теплой, словно парное молоко.
-- Ты хорошо плаваешь?
-- Не жалуюсь.
-- Тогда давай до пристани! Наперегонки!
Дощатая пристань темнела вниз по течению, и крохотные отсюда лодочки
прыгали на волнах у причала. Раз в неделю туда приставал пароход,
привозивший почту, газеты и кого-нибудь из пассажиров. И тогда смотритель
пристани -- симпатичный такой дедушка -- гонял купающихся ребят подальше:
как бы под гребные колеса не угодили! В остальное же время мальчишки
плескались прямо между темных мокрых свай причала, наслаждаясь летом и
прекрасной волной.
Мишель старался изо всех сил, но Саня оказался проворней и сразу же
вырвался вперед. Он летел, как торпеда, рассекая невысокие волны, и вскоре
уже хлопнул ладонями по борту ближайшей лодки. Секунду спустя хлопнули о
борт лодки ладони Майкла.
Не было ни капли печали у проигравшего, не было и тени зазнайства у
победителя...

Позже Саня познакомил Мишеля со своими друзьями -- и они теперь днями
то пропадали на речке, то запускали воздушных змеев или собирались вечером
дома у Сани, в том самом лазурно-синем домике с белым резным узором, и
рассказывали друг другу удивительные истории. И часто, когда была его
очередь, Мишель то пересказывал истории Артагорта, то начинал вспоминать
свои приключения, порой смешные, но чаще-таки грустные, и мальчишки сидели,
разинув рты, и затаив дыхание слушали о Воинах Сновидений, Живом Доме и
коварном демиурге, назвавшем себя Единым. И перед их глазами проплывали
битвы и войны, снова и вновь люди до последнего боролись за свободу
постаревшего и утратившего силы свои Учителя, снова голгофа ждала
Золотоглазого, вновь нуменорский король хитростью в тонко продуманном плане
свергал власть валар, снова Абадонна дергал за тонкую ткань мира, сокрушая
колонны и храмы, перемешивая маяки и дома. И никто не считал это выдумкой!
Ребята негодовали, слушая о предательстве Курумо, смеялись над нашествием
Королевы Кошек, представляя себе этот скандал на благословенной земле...
И только раз Илья -- тот мальчишка в оранжевых трусиках, что в первый
день лихо так мчал на велосипеде -- спросил у Мишки: "А шрамы еще болят,
Золотоокий?"
Мишель хотел отшутиться, но не посмел, понял страшное: ВИДИТ! И ответил
честно:
-- И не только на погоду. Как на небе бардак -- сразу Единый напоминает
о своем существовании. Правда, когда очутился здесь -- почти не дергают...
-- Но "почти" -- не значит "совсем"...
Илья приложил свою горячую ладошку к рубцам на животе Мишеля и зашептал
что-то под нос. Мишель не стал прислушиваться, он просто лежал и наслаждался
теплом, ласковым прикосновением и -- друзьями вокруг. Ночью снились сады
Ирмо, не раздавленные еще злым роком, не испепеленные в мести Пришедшего. А
наутро с изумлением увидел, что от шрамов не осталось и следа!
-- Это Илюшка! Он и не такое умеет! -- радостно пояснил Санька. -- А
еще он так же вылечил когда-то Лата, когда тот сломал ногу!
От таких слов сновидящий просто обалдел: среди всех знакомых ребят
Майкл не мог припомнить ни одного Лата. А поверить в то, что Илька лечил
ногу Изначальному -- тут уж пардон! Да вообще -- знают ли в этом мире, что
где-то в дебрях Вселенной есть Отряд "Звездный Ветер" и его командор, бывший
Лорд Ночи Лат?.. И, почти не стесняясь, мальчишка сообщил первую часть своих
сомнений другу.
-- А ты и не мог бы его знать! -- ответил Санька. -- Он в этом году к
нам еще не приезжал. Но -- скоро будет! Вот тогда мы накатаемся на шлюпках!



Глава 10

Славику понравилось бродить с новыми друзьями. В конце-концов, рядом с
двумя рыцарями и их клинками можно не применять магию для собственной
безопасности. А магичить юный контрабандист теперь опасался всерьез: он
никак не мог забыть неприятностей под дождем... Да еще -- можно часами
слушать рассказы Эльрика, потихоньку перенося их на кристаллы... А эта
информация палантирами не добывается: ну не находят они никакого Мельнибонэ!
То ли далеко оно слишком, то ли название произносится не так... Вон, За Гад
Дум палантир тоже разыскивать не желает... А "Обитель Лориена" -- сразу
показывает...
Жаль, что Эрхон не делится воспоминаниями. Говорит -- злые и
неинтересные они... Действительно, любопытно было б узнать, что ж за
воспоминания это такие, что злыми кажутся даже после рассказов
мельнибонийца? Ладно, сейчас не хочет -- когда-нибудь к слову
проговорится... Или будет занесен в список "неперспективных источников
информации" -- его Славик давно подумывал завести, да все надобность
отпадала...
И еще было у странствующих рыцарей одно полезное свойство: они имели
при себе множество звонких монет, и щедро угощали странствующего с ним
мальчишку, стоило лишь заглянуть в трактир. О, а вот и очередной трактир,
легок на помине!

На этот раз рыцари, кажется, решили пройти мимо. Действительно, не
всякого привлечет трактир, если на его стене реклама игровых автоматов,
"расположенных в фойе". Но с другой стороны -- когда еще следующий
подвернется? И Славик демонстративно вздохнул:
-- Эх, и чего это я Мерлина не послушался! Хоть и гад он, но на этот
раз был прав! И на фиг мне было те палантиры распродавать?! Теперь все знают
все, а я без работы остался! Во, последние остались, -- и с этими словами он
достал новенькие однокупонники, оставшиеся в его кармане со времен Великого
Помешательства, когда Директ-Коммендатура нашлепала этого бумажного добра
пачками: -- С этим только в туалет ходить!
Эльрик щелкнул пальцем по желто-коричневым бумажкам:
-- Да, бедняга, за что ж ты теперь пить будешь?
-- Да вы че?! -- праведным гневом разразился контрабандист: -- Денег
нет -- и я бросил! Да и пил я -- чтоб забыть одно... один инцидент... И
почти забыл... Тут другое: долгоните пару золотых, я тут одному задолжал,
давненько уже...
Ничтоже сумняшеся, мельнибониец достал кошелек:
-- На, держи...
-- Оу! А пять можно?
-- Ладно...
-- Ну ладно -- так ладно, давайте эти десять!
-- А полетать?.. -- и сопроводительный пинок направил юного нахала
прямиком в двери трактира...
Открывая головой двери, паренек прокричал:
-- Да вы что, мужики, ХИБА Ж ЦЭ ГРОШИ?!
-- Будем ждать? -- Эрхон посмотрел на Эльрика.
-- Не-а. Не стоит. Сам нас найдет... О ведь все мечтает раскрутить тебя
на информацию.
-- Информацию?
-- Ага... Твои воспоминания... Мои вон все рассказы позаписывал. И
вслушивался-то как внимательно, ну прям как Муркок... А ты ему так ничего и
не поведал...
-- И не буду... -- холодно отрезал Эрхон. -- Мои воспоминания о работе
наемником в войсках Валинора -- не для него...

Влетая в кабак, Славик метнул два золотых прямо в трактирщика. И,
прежде чем коснуться земли, выпалил:
-- На все, пожал-ста! Выпивки и закуски на всех!
Стоит ли говорить, что его заказ был выполнен практически мгновенно.
Спустя полчаса среди всеобщего хмельного духа и воплей "Класный
мужик!", Славик вновь встал, сжимая в руке кубок с багровым вином:
-- Ща, ребяты, я толкну реч-ч-чЬ. В стихах! Вместо тоста!

Однажды был я весел и богат,
Но продал я свое богатство,
Тому, кому ОНИ благоволят,
С кем эти боги безусловно в братстве,
И тут же я остался без работы, обалдуй,
И денег у меня в кармане больше...

Последнее слово он так и не произнес, покачнувшись и смачно вписавшись
носом в салат. Где и заснул.

В этот-то момент и вошел в трактир Том. После того, как он вместе со
своими спутниками вывалился из зеркальной стены прямиком во двор нового
жилища Мельтора, он отправился "немного постранствовать-повспоминать", как
сказал он друзьям. Реально он просто почувствовал себя лишним, "не ко
двору", и поэтому даже не стал заходить внутрь, распрощался на улице. Ну в
самом-то деле: Феникс останется поболтать с хозяином замка: крылатые всегда
найдут общую тему для беседы. Иэрнэ наконец-то встретится со своим Учителем,
словно воскресшим из мертвых... Женька с Темой -- они вообще домой
вернулись, можно сказать... Ну и что делать на этом празднике жизни
бессмертному, потерявшему отца неведомо сколько тысячелетий назад, помнящему
лишь голос мамы да множество приемных родителей -- много их было за эти
четыре с половиною тысячи лет... Как много было и сиротских приютов, и
детских домов, и даже концлагерей... Не стоило портить праздник Лассаре и
эльфенышу. Можно просто побродить по городам и весям, да подумать, что
делать, когда золоторожий вернется. Ведь не будешь же каждый раз от него по
зеркалам да порталам скрываться! Когда-нибудь он все же доубьет
прогневившего его бессмертного мальчишку... Эх, как все было бы проще, если
б за выигранным или проигранным боем не тянулся шлейф интриг и мести, а все
завершалось бы надписью "Game Over", как в этих вот игровых автоматах в
углу.

Томми скептически ухмыльнулся и подошел к автомату. Игры что надо, и на
Земле не всегда встретишь такие реликты! Например -- вот эта. Том кинул
жетон в щель, и на экране монитора вспыхнуло название: "Мортал Комбат 47".
Руки сжали рукоять джойстика, и в этот момент на экране двое встали в
стойки. Был полный облом читать над ними их имена, но стойки бойцов вызывали
уважение. И вдруг в сознании засвистело, и из недр памяти выплыл образ: двое
в точно таких же стойках. На одном черный плащ с капюшоном на глаза, на
другом -- орочьи доспехи из кожи и стальных пластин, с оскаленной мордой
какого-то чудища на груди... Фон, правда, другой -- вместо сумрачного
догорающего города из компьютерной игры раскинулся прекрасный лесной пейзаж.
И шикарный пенек посреди полянки не нарушал гармонии жизни. Вот только бойцы
были не слишком уж миролюбивы.
И все-таки это были бойцы, а не убийцы. Это кто угодно заметил бы: у
"капюшона" на поясе болтался узкий стальной клинок, но он был надежно
зачехлен в ножнах; у "кожано-стального" в траве рядом валялся отброшенный
тяжелый меч. Но никто не притрагивался к оружию: куда интереснее испытать
силу своих рук и ловкость.
Но никто не смог бы сделать таких выводов: в лесу вокруг них просто
никого не было. Бой начался внезапно. Точные удары и блоки, но никто даже не
успел всерьез разогреться, как раздался шум медведя, ломящегося по сучьям и
сухой хвое. Быстро обернувшись на звук, воители увидели не царя леса и
хозяина тайги, а человеческие силуэты. Не стоило искушать судьбу -- эти
подходящие могли оказаться не столь тонкими ценителями единоборств, и им
ничего не стоило потянуться за мечами, а то и арбалетом... Опять же, если
начнется бой, то прийдется защищаться, и не руками, а мечом... А к чему
бессмысленное кровопролитие?..
И двое бойцов нырнули в кусты по две стороны от тропы, чтобы не давать
и повода для конфликта.
Громкошумящие приблизились: младший -- мальчишка с почти белыми
локонами, в дворянском костюмчике и белом плаще. На поясе болтается узенький
эспадрон. На голове -- золотая корона со звездочкой, синей эмалью и
серебряным тополиным листком. Та самая, что через множество лет увенчает
голову другого мальчишки, того, что вызовет на бой Абадонну, Принца Мрака. И
-- даже победит, хотя брат его Мерлин и не поверит в это... Почувствует
какую-то фальшь в событиях... Но -- когда это еще будет?..
Второй же, сопровождающий Принца -- высокое человекоподобное существо в
черной монашеской хламиде, с огромным черным крестом на поясе и черным
рунным мечом на плече. Но не это бросалось в глаза в первую очередь, а
стальная, набранная из подвижных пластин механическая правая рука, сжимающая
меч, да шлем с костлявой лапой на затылке и перепончатыми крыльями на лбу.
Лицо закрывалось частой решеткой сетчатого забрала, а по бокам от него
торчали черные клыки-бивни...
Принц и его спутник прошли мимо пенька, даже не заметив попрятавшихся
поединщиков. А может -- заметив, но не желая портить им настроение? Поняв их
философское миролюбие?
А вот мимо стоящего дальше пройти не получилось. С виду -- юноша лет
девятнадцати, но из под плаща -- светящийся металлический доспех, в руке --
Светлый Меч (сейчас такие только в Валиноре и встретишь!). Незнакомец
недвижно стоял посреди тропы и уступать дорогу не собирался. А когда Принц и
его спутник остановились -- шагнул к ним. Не доходя шагов трех, вытянул
вперед руку с мечом, указав ею на рослого.
-- Наемник, твоя работа окончена! Мне нужен ОН! -- и палец неизвестного
воина уперся в грудь Принца. Малыш непроизвольно отшатнулся. Но обладатель
клыкасто-костлявого шлема даже не двинулся с места. Незнакомец почувствовал
на себе пренебрежительно-хмурый взгляд нечеловеческих глаз, хотя частая
решетка забрала не давала увидеть глаза. Рычащий рокот из-под сетки сложился
в слова:
-- Сам наемник! А его, -- кивок в сторону парнишки, -- ты получишь
только через мой труп!
-- Да?! Это легко исправить... -- с глумливым тоном фыркнул незнакомец
и тут же перешел в атаку. Но и Монстр-монах был не лыком шит. Его меч
спорхнул с плеча и принял на себя клинок противника. Два полновесных
полутораручника со звоном столкнулись и разлетелись вновь, выискивая места
для прорыва. Молнией мелькало светлое лезвие клинка незнакомца, и черными
сполохами отвечало ему широкое черное лезвие с горящими серебром насеченными
рунами. Узкая тропинка -- не лучшее место для побоищ, и поэтому от
внушительных взмахов веером взлетали срубленные стебли крапивы и ветви
деревьев. Но друг другу воины не причиняли ни малейшего вреда. Один лишь раз
удар Светлого Меча попал по кисти Монаха, но клинок срикошетил от стальных
пластин механической руки и не оставил даже царапинки.
Монстр атаковал, оттесняя незнакомца все дальше и дальше от Принца. И
если сперва посланец валар был уверен в легкой победе, то теперь, отступая
под натиском чудовищного монаха, пришлось срочно пересмотреть свои взгляды
на "низших". И все же майяр не был бы майяром, если бы не привык, что цели
надо добиваться любым путем, и что не всегда этот путь честен. Так и теперь,
едва убедившись в том, что в честном бою Черного Монаха не одолеть -- он
применил магию, и после эффектного пасса рукой монах застыл в неестественной
позе, так и не завершив удар, направленный прямо в живот противнику.
Эрхон посмотрел на замершего врага и повернулся к принцу. В мозгу
промелькнуло: "Обратиться к Томасо по имени или... Нет, пусть лучше не
знает, что я знаю, как его зовут. Иначе он поймет, кто послал меня. А Эру
приказал не раскрываться..."
Ленивой походочкой уличного гопника Посланец подошел к принцу и,
приставив меч сбоку к его шее, надменно произнес:
-- Ну вот и настала твоя последняя минута. Есть желание помолиться? --
ну естественно, почему бы не дать повод мальчишке вознести хвалу тому, кто и
обрек его на смерть!
Но малыш, кажется, не разделял настроения Эрхона. Вместо смиренной
молитвы он запальчиво выкрикнул:
-- Есть желание сразиться!
При этом тонюсенький клинок эспадрона выпорхнул из-за пояса и толчком
подбросил вверх меч. Не ожидавший подобного, воин растерялся лишь на
мгновение, достаточно короткое, чтобы дать мальчишке хоть какое-то
преимущество. И в следующий момент массивный Светлый Меч понесся сверху вниз
и наискосок, желая перерубить не только тонкий пруток стали, но и шею
принца. Сколько раз у себя в Валиноре Эрхон на спор перерубал орочьи
ятаганы, сложенные втрое! Но принц, вопреки ожиданию, не стал принимать
атакующее лезвие на свой клинок, а, чуть уклонившись вбок, толкнул меч
совершенно с другой стороны, ускоряя, а не тормозя его! Эта абсурдная, на
первый взгляд, выходка дала неожиданный результат -- меч пролетел дальше, со
свистом разорвав воздух, и при этом его занесло так, что он чуть не
выпорхнул из руки валинорского воителя, словно испуганная птица. Так мало
этого: словно в насмешку, мальчишка принялся цитировать фразу из недавно
написанной каким-то хоббитом-эсквайром "Алой Книги Западного Крома":
-- "Но Черный Воин уже стоял перед нею, огромный и грозный. Со злобным
криком, нестерпимым для слуха, он нанес удар палицей. Щит Эовин разлетелся,
рука, державшая его, переломилась, а сама она зашаталась и упала на колени.
Тогда Воин навис над ней как туча и вновь взмахнул палицей, чтобы нанести
последний удар..."
При этом малыш снова отвел в сторону клинок противника и снова
уклонился от смерти. А вслед за этим вновь процитировал:
-- "Но вдруг он отпрянул, вскрикнув от страшной боли, и удар палицы, не
повредив Эовин, обрушился на землю. Это Мэрри собрался с силами..."
А затем принцу удалось на мгновение прижать своим эспадроном Меч
противника к земле, но тот взметнулся вновь. И тогда мальчишка закрутил меч
воителя так, что Эрхон завертелся вокруг своей оси, открыв куцую кормовую
часть доспеха. И в тот же момент, словно нарочно дожидаясь этого, Томасо
воскликнул, завершая фразу:
-- "... И воткнул меч ему в щель пониже доспехов!" -- после чего
действительно воткнул узенький четырехгранный сабельный клинок эспадрона в
означенное место, про себя с ехидством добавив: "На своей лошади он сегодня
домой не уедет! Да и на чужой тоже!.."
Но этот удар имел и еще одно последствие: болевой шок ослабил
концентрацию мысли Эрхона и его заклятие пало. Освобожденный Монстр,
продолжив движение, срубил целый ворох крапивы, после чего лишь сообразил,
что перед ним никого нет. Повертев головой, он увидел презабавную картину:
обалдело напрягшегося и выпучившего глаза противника и Принца, сзади
вонзившего клинок чуть пониже спины. И все же подобное равновесие было
хрупким, ненадолго. И чтобы упрочить его, надо было что-то срочно
предпринять. Отбросив на ходу меч в траву, Черный Монах подошел к
пострадавшему, вынимая из-за пояса огромный черный крест. Поднес его к лицу
валинорца. Пророкотал:
-- Помолись, сын мой! -- при этих словах стальная рука дернула крест за
верхнюю часть, и та превратилась в нож, немедленно направленный в лицо
Эрхона, а голос зарычал страшней прежнего: -- ИЛИ Я ВСПОМНЮ, ЧТО У ЭТОЙ
ЦИТАТЫ ЕСТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ!
Надо отдать должное -- реакция у Посланца самого Эру оказалась
отменная: он вскинул руки, отбросив по ходу меч, и быстро заявил:
-- Я наемник, а не самоубийца!
Чья-то рука опустилась на плечо Принца. Он вздрогнул и обернулся, на
ходу соображая, что шпаги в руке нет. Как, впрочем, нету ни загадочного
напавшего воина, ни дружественного Черного Монаха со стальной рукой и
клыкастым шлемом. Только плащ за спиной -- прежний. Или показалось?
За спиной стоял Макс Первый -- когда-то один из лучших контрабандистов,
а теперь -- провинциальный киношник-документалист.
-- Ну что, вспоминаешь прошлое? -- спросил Макс.
За его спиной по булыжному шоссе проносились авто. Память Тома
услужливо подсказала: современность, с момента битвы прошло четыре с
половиной тысячи лет...
Макс тем временем продолжал:
-- Слушай, Том, у меня тут явилась идея! Возьмем кое-что из твоих
воспоминаний и по ним такое кино снимем!..
Разговаривая, Макс повел Тома по той самой тропе, что за сотни лет ни
капли не изменилась. Только пенек протрухлел насквозь да пол-леса постройки
и дороги слизали. Теперь наваждение воспоминаний сошло полностью, и Том
сознавал, что на нем не плащ и камзол, а красно-серая футболка, синие шорты
почти до колен и черная косынка, завязанная на пиратский манер...
По каменной тропе прошли трое. Один -- Славик-контрабандист, не
обративший на Тома ни малейшего внимания, другой -- высокий статный рыцарь,
а третий сильно похож на валинорского наемника Эрхона, вот только одет
победнее... Навстречу им прошагали Лат с Севкой, и из сумки Лата высовывался
синей гардой спортивный эспадрон... Севка что-то оживленно рассказывал
Командору, и тот улыбался в ответ... Похоже -- в этом году "Звездный Ветер"
будет проводить парусную практику на Риадане... Неплохо...
Макс тащил Тома вперед, на ходу разглагольствуя о тонкостях сюжета,
который они будут снимать, и в этот момент привычный озноб пробежал по
спине. Кажется, это уже стало походить на дурную привычку: навстречу топал,
блистая очками, Володька. А с ним рядом -- Ли Бао младший.
Том машинально рванулся к катане, но Макс придержал руку товарища.
Володька же выхватил свой клинок, но Том красноречиво покрутил ладонью у
виска, и тот с досадой констатировал:
-- Ладно, как-нибудь в другой раз...
Ли Бао посмотрел на друга и ухмыльнулся: уж он-то не стал бы стесняться
из-за каких-то условностей типа присутствия свидетелей...
Том прошел между Володькой и его китайским другом, и очкастый вечный
повернул голову вслед проходящему. А затем -- досадливо махнул рукой и пошел
дальше.
И только какая-то птица высоко с небес наблюдала эту сцену, зависнув
почти неподвижно в воздухе. Поглядела, как разошлись двое Полувечных, как
Макс догнал Тома, как скрыла их лесная листва...
И -- только шепот листьев... Впрочем -- это тоже воспоминание, пусть
даже и вчерашнее. А сейчас шепчут не листья.
Шептались несколько захмелевших "ловцов удачи", поглядывая на спящего
пьяного паренька.
-- Не советовал бы... -- многозначительно изрек Том. -- Не советовал
бы...



Глава 11

-- Не советовал бы... -- свистящий шепот давил на нервы, а от
воспаленной кожи под белесыми шерстинками отчетливо несло трупом...
Вепрь прижал отобранный когда-то у мальчишек клинок к щеке Ингвальда и
довольно рычал:
-- Что, думал, что избавился от меня насовсем? А я вернулся. По твою
душу. И живым ты от меня не уйдешь. А умирать будешь медленно...
Постепенно...
С наслаждением кабаноголовый мрачник полоснул клинком, надрезая щеку
Джино. Юноша и не думал сопротивляться. Во-первых, у него не было никакого
оружия, а во-вторых, ведь он же ясно помнил, как убил Вепря, назвав его
Подлинное Имя! И вот -- опять это исчадие ада здесь! Живое и, к сожалению,
здоровое. Только пахнет не очень...
Ингвальд схватился за вспыхнувший огнем порез, когда от недалекого дома
прозвучал резкий окрик в тембре волынки:
-- Эй, Вепрь! На того ли ты тратишь свою силу?!