Тертлдав Гарри. Легион Видесса (Хроники пропавшего легиона - 3)

   - Расскажи мне об этом побольше, - попросил Расс.
   Гай Филипп улыбнулся.
   Двумя днями позднее старший центурион глядел куда как более мрачно. Ранним утром, поднимаясь вместе с легионом на холмы, он оглянулся назад, на поместье Зонары.
   - Надо было поджечь дом, - сказал он Марку. - Это поместье - отличный укрепленный пункт. Не стоило оставлять его Драксу.
   - Знаю, - отозвался трибун. - Но если бы мы подожгли его, то что подумали бы об этом местные землевладельцы? Если мы жжем их дома, то что, спрашивается, они выигрывают, присоединившись к нам? Мы должны оставлять их дома в неприкосновенности. Иначе они станут смотреть на нас как на еще один отряд варваров, таких же скверных, как намдалени.
   - Может, и так, - сказал Гай Филипп. - Да только не слишком мы им понадобимся, если открыто покажем свою слабость.
   Скавр только хмыкнул. К сожалению, в этих словах было слишком много правды. Разрушить поместье Зонаров и восстановить против себя землевладельцев? Или подарить это поместье Драксу в качестве отличной базы? Что принесет больше вреда? Вопрос был обоюдоострым. Хотелось бы Марку найти точный ответ в этой ситуации, когда тактика должна перевесить стратегию.
   - Ничего, время от времени на ошибках учатся, - утешил Гай Филипп, когда Скавр поделился с ним своими сомнениями. Затем добавил: - Конечно, если ты сделаешь слишком большую ошибку, она убьет тебя, и после этого ты уже немногому сможешь научиться.
   - Ты всегда умел снять тяжесть с моего сердца, - сухо сказал Марк.
   На севере, в горле долины, которая принадлежала Зонару, Скавр заметил движение.
   - Мы вовремя унесли ноги. Намдалени тут как тут. Как ты думаешь, нас хорошо прикроют?
   - Арьергард Тарасия? Исключено. Он не выдержит фронтальной атаки. - В голосе старшего центуриона звучали твердая убежденность и вместе с тем искреннее сожаление. Гай Филипп подозвал к себе солдата: - Эй, Флор, приведи-ка сюда этого пастуха Расса. Я хочу, чтобы он кое-что увидел.
   Римлянин отдал честь и побежал выполнять приказание.
   Юный Тарасий Зонар отказался присоединиться к легионерам, когда те отходили к холмам.
   - Нет, - сказал он еле слышным от волнения голосом. Болезнь оставила красные пятна на его скулах. - Я останусь и буду сражаться здесь. Моей жизни и без того отмерен короткий срок. Погибнуть за свою землю - это славный и быстрый конец. Куда лучше, чем угаснуть в постели от скучной хворобы.
   Родные не сумели отговорить его, а Скавр даже и не пытался: согласно учению стоиков, человек решает сам, когда и как ему лучше расстаться с жизнью.
   Десяток солдат из дружины Зонара решили остаться с Тарасием.
   Расс Симокатта вернулся вместе с легионером.
   - В чем дело? - спросил он старшего центуриона.
   - Просто стой здесь и смотри, - сказал ему Гай Филипп.
   Входя в долину, солдаты Княжества, опытные воины, выстроились в атакующую боевую линию. Они не хотели рисковать понапрасну и попасть в засаду. Затем они увидели, что лагерь легионеров пуст, и ускорили продвижение. На холмах они, несомненно, уже заметили отступающих римлян.
   Захватчики подошли к поместью Зонара почти вплотную, когда Тарасий и его солдаты выскочили из яблоневого сада и бросились в атаку. Сабли сверкали на солнце, лошади неслись вперед под ударами шпор.
   На большом расстоянии все казалось крошечным и безмолвным: картина с натуры, на которой каким-то образом передвигались изображения. Вот один островитянин упал с коня, за ним другой... После мгновенного замешательства намдалени вступили в бой.
   Все больше и больше латников окружали маленький отряд Тарасия кольцом сверкающих клинков. Симокатта смотрел то на юного Зонара, то на его родных. Лицо Ситты было, казалось, высечено из камня, прорезанного глубокими скорбными трещинами. Старый землевладелец пристально наблюдал за неравным боем. Время от времени его руки сжимали узду, как бы повторяя удар сабли. Его жена и дочь безмолвно обнялись. Эритро горько плакала. В бессильной ярости старший пастух стискивал кулаки.
   Битва у поместья уже почти закончилась...
   - Что ты видишь? - спросил Гай Филипп.
   - Отважного человека, - тихо ответил Симокатта.
   - Вероятно. Но кроме того, ты увидел дурака.
   В гневе Симокатта повернулся к своему собеседнику, но старший центурион говорил с таким возбуждением, на какое только был способен. Марк никогда еще не видел своего флегматичного старшего офицера в таком волнении.
   - Подумай об этом, Расс, крепко подумай. Скоро ты сам возглавишь своих людей в битвах против намдалени. У них не будет ни опыта, ни хорошего оружия, какое было у солдат Тарасия. Что сделал Зонар? Он выскочил из укрытия, вместо того чтобы сражаться под его защитой. Он атаковал отряд, превышающий его по численности во много раз. А следовало бы - наоборот. Он отважен? И что хорошего принесла ему отвага в этом последнем бою?
   Конных видессиан в долине больше не было...
   - Наша задача - жалить противника и причинять ему всевозможный вред. В наши задачи не входит попусту терять своих людей.
   Старший пастух долго молчал, прежде чем ответить:
   - Ты очень жестокий человек, римлянин.
   - Возможно. Я занимаюсь этим грязным ремеслом вот уже тридцать трудных лет. Поверь мне, я знаю, что к чему. Я показываю тебе то, чем ты займешься завтра. Ты будешь это делать. Делать, а не говорить красивые слова насчет того, что, мол, собираешься поднимать на чужаков долину. Если у тебя не хватит духа на такое, то лучше уж сразу убирайся к своим коровам.
   Симокатта замахнулся кулаком, больше от отчаяния, чем от злости. Гай Филипп увернулся и шагнул вперед, точным и аккуратным движением сжав руку пастуха и завернув ее у него за спиной. Симокатта раскрыл рот от боли. Старший центурион тут же выпустил его и хлопнул ладонью по спине.
   - То, что ты думаешь обо мне сейчас, - это твое личное дело. Послушай доброго совета. Он поможет тебе когда-нибудь спасти шкуру.
   Симокатта коротко кивнул и ушел.
   - Он нам подходят, - сказал Гай Филипп, глядя в спину удаляющегося Расса.
   - Неужели тебе нужно было обойтись с ним так грубо? - спросил трибун.
   - Думаю, да. Новички всегда приходят в солдатскую науку с ворохом глупых идей в глупой голове.
   Горький опыт последних трех лет заставил Марка добавить:
   - Здесь не слишком много места остается для сердечности и мягкости,
   - Знаешь, что я думаю о сердечности и мягкости? - Старший центурион сплюнул в пыль. - Вот что я об этом думаю. В конце концов, не Ахилл взял штурмом Трою.
   Скавр изумленно воззрился на старшего центуриона. Если Гай Филипп, который едва умел писать по буквам собственное имя, привел в пример сюжет из Илиады, то старый Гомер и впрямь был величайшим поэтом!
   * * *
   Неплохо изучив обычную тактику Дракса, трибун полагал, что барон постарается захлопнуть все проходы на юг, но не станет серьезно думать о нападении на холмы. Однако барон - возможно, считая победу совсем близкой, проявил куда больше агрессивности, нежели рассчитывал Скавр. Дракс не только возвел на склонах холмов и в горле долины деревянные укрепления (которые к тому же могли служить и наблюдательными пунктами), но и одновременно с тем разослал по всей холмистой возвышенности разъезды своих конников.
   Островитяне грабили и сжигали все на своем пути. Они буквально дышали легиону Скавра в затылок. Марк и без недовольных взглядов, которые то и дело бросал на него Ситта Зонар, понимал: с захватчиками нужно кончать как можно скорее. Если небольшие конные отряды намдалени могут преспокойно грабить и убивать крестьян - то какой смысл видессианам поддерживать легионеров? Все равно от римлян никакого толку...
   Уделив этой безотрадной теме несколько минут неприятных размышлений, Скавр отправился на поиски Лаона Пакимера.
   Хатриш только что выстроил небольшую крепость из земли и палочек и теперь разрушал ее, бросаясь большими спелыми виноградинами.
   - Хорошо бы настоящие крепости намдалени падали так же легко, - заговорил Марк. Игрушечная катапульта Пакимера уже почти довершила разрушение.
   - Да, куда проще работать, когда в тебя не летят копья и стрелы, согласился Пакимер, прицеливаясь более тщательно. Он коснулся ремешка, и маленькая катапульта выстрелила большой ягодой. На насыпь упала щепочка.
   Марк ждал. Нетерпение его росло. А хатриш снова заряжал свою игрушку. Наконец он поднял на Марка глаза, и на рябом лице Пакимера появилась хитрая улыбка.
   - Ты вот-вот лопнешь?
   При виде такой наглости трибун рассмеялся:
   - Еще нет.
   - Я боюсь услышать то, что ты хочешь сказать. Моим ребятам настала пора отработать взятое в Кизике, так? Да, да, не отпирайся. По глазам вижу. Ну, какую пакость для меня ты изобрел на этот раз?
   Марк принялся объяснять. Слушая, хатриш пощипывал свою неровную бородку, размышлял.
   - Пожалуй, можно попробовать. Нужен хороший проводник.
   - Симокатта даст тебе опытного человека.
   - Договорились. Через три дня?
   Скавр кивнул.
   - Вся трудность в том, - заметил хатриш, - чтобы не откусить слишком большой кусок.
   - Именно.
   Как обычно, Пакимер прекрасно понял, что от него требовалось. И, как водится, не слишком рвался следовать приказу.
   Заложив в катапульту еще одну ягоду, хатриш покачал головой:
   - Недостаточно круглая. Хочешь винограда, Скавр?
   Он засмеялся, когда Марк сделал вид, что не слышит.
   Скавра угораздило спрятаться за диким укропом. Маленькие бледно-желтые цветочки, покрывавшие куст, оказались такими пахучими, что глаза у Марка стали слезиться, как от рубленого лука. Трибун сильно прикусил губу, чтобы не чихнуть. Пока что еще ничего не происходило. Но раз чихнув, уже не остановишься, а это было бы, мягко говоря, нежелательно. Особенно когда сидишь в засаде. Нос чесался уже нестерпимо.
   Полдюжины конных хатришей ворвались в долину, изо всех сил подгоняя своих низкорослых степных лошадок. Время от времени то один, то другой привставал на стременах и пускал стрелу в намдалени - островитяне гнались за маленькими наглецами по пятам.
   Во главе конного отряда намдалени мчался молодой человек плотного сложения. Его звали Грас. Хоть он и был молод, но осторожности не чуждался. У входа в долину он остановил своих людей, остановился, сторожко оглядывая стены узкого ущелья.
   Однако Расс Симокатта и Гай Филипп выбрали удачное место для засады. Манипула Юния Блеза давно уже лежала в укрытии, ожидая приближения врага, но ни блеск оружия, ни неосторожное движение не выдавали присутствия солдат. Наконец Грас гикнул и махнул рукой.
   Сжимая меч, Марк ждал, пока все намдалени войдут в долину, а после кивнул буккинатору. Резко прозвучал громкий сигнал. С криком "Гавр!" легионеры выскочили из-за кустов и понеслись с крутых склонов прямо на опешивших островитян.
   Двое латников в арьергарде повернули коней и попытались выскочить из долины. Это была не трусость: они хотели привести с собой подкрепление. Копье впилось в живот одного из коней. Животное рухнуло на землю, дико заржав и подминая под себя всадника. Второй намдалени был уже у самого горла ущелья, когда три легионера сдернули его с седла.
   Проклиная все на свете, Грас попытался построить своих людей кольцом.
   Но вот один из римлян бросился к ним наперерез, далеко опередив своих товарищей. Это был Тит Пуллион. Он крикнул:
   - За мной, Ворен! Посмотрим, кто из нас лучше!
   Из строя выскочил второй легионер. Луций Ворен помчался за своим давнишним соперником, ругаясь во все горло. Пуллион метнул копье с очень большого расстояния. Бросок был метким - копье вонзилось в бедро стоящего рядом с Грасом намдалени. Раненый закричал от боли и рухнул с лошади. Пуллион бросился вперед, чтобы прикончить его, но двое намдалени прикрыли собой раненого товарища.
   Тяжелое копье пробило толстое дерево римского щита. Острый железный наконечник ударил в металлическую пряжку перевязи и отбросил меч вправо. Когда Пуллион привычно потянулся за гладием, его рука встретила пустоту. Намдалени замахнулся на римлянина мечом. Пуллион перекатился на спину, прикрываясь своим поврежденным щитом.
   Осатанев, как берсерк, Луций Ворен бросился на островитян.
   - Не трогайте его, ублюдки, кровавые грифы, вонючие гиены! Пусть он и дерьмо, но римское дерьмо лучше всей вашей вшивой банды!
   Ворен убил намдалени, который бросил копье в Пуллиона, отшвырнув легкий щит островитянина своим тяжелым пехотным щитом и пронзив бок врага мечом.
   Еще двое врагов решили, вероятно, что Пуллион мертв, и набросились на Ворена. Тот был более чем жив и яростно отбивался. Сейчас Ворену мог бы позавидовать сам Виридовикс.
   Однако и Пуллион оказался далеко не трупом. Достав из ножен меч, он отбросил бесполезный щит и вскочил на ноги. Римский гладий впился в бок лошади. Обливаясь кровью, животное покачнулось. Всадник обхватил коня за шею, желая удержать его на месте, однако это было уже бесполезно.
   - Ублюдок! - пропыхтел Ворен.
   - Отродье шлюхи! - рявкнул Пуллион.
   Они отбивались спина к спине, то и дело осыпая друг друга ругательствами.
   В этот момент остальные римляне уже подбежали к отряду Граса. Давление на спорщиков ослабло. Окруженные превосходящими силами легиона, падая один за другим под ударами копий и мечей, островитяне стали сдаваться.
   Грас, изнемогая от ужаса и стыда оттого, что попался в такую простую ловушку, пешим бросился на Марка. Лошадь намдалени пала.
   - Сдавайся! - крикнул трибун.
   - Провались ты под лед! - ответил Грас, едва не плача.
   Трибун поднял щит, сдерживая бешеную атаку. Граса как будто поддерживала та же ярость, что кипела в Пуллионе и Ворене. Он наносил удар за ударом, как заведенный.
   В своем гневе Грас почти забыл о защите. Несколько раз он открывался, однако Марк только теснил его. Трибун не хотел убивать командира намдалени. Маленькое сражение в долине было уже выиграно. Грас нужен был Скавру живым и в плену, а не мертвым и на свободе.
   Гай Филипп наклонился, подобрал увесистый камень и с близкого расстояния метнул его в противника Скавра. Камень со звоном отскочил от конического шлема намдалени. Грас покачнулся и чуть не упал на землю. Марк и старший центурион подхватили его, завернули ему руки за спину, повалили и обезоружили.
   - Хорошо кидаешь, - сказал трибун Гаю Филиппу.
   - Я понял, что не хочешь убивать его.
   Расс Симокатта переводил удивленный взгляд с трибуна и старшего центуриона на Пуллиона с Вореном. Те, сияя, принимали поздравления своих товарищей.
   - Кто вы такие, чужеземцы? - спросил пастух Скавра. - Вы оба сделали все, чтобы не убивать этого парня... - Он коснулся Граса носком сапога. - А те двое - настоящие сумасшедшие.
   Трибун бросил беглый взгляд на спорщиков-легионеров. Юний Блез как раз поздравлял их. Марк нахмурился. Младший центурион, казалось, не замечал очевидного.
   Скавр повернулся к Симокатте:
   - Сейчас ты увидишь, Расс, кто мы такие. - И крикнул, обращаясь к своим солдатам: - Пуллион, Ворен, подойдите-ка сюда.
   Солдаты обменялись понимающими взглядами. Подбежали к Скавру, замерли.
   - Надеюсь, ваши распри позади, - заметил трибун. - Сегодня вы спасли друг другу жизнь. Этого довольно, чтобы прекратить споры навсегда.
   Трибун говорил по-видессиански, чтобы старший пастух тоже мог его понять.
   - Да, - ответили легионеры в голос. На этот раз они говорили искренне.
   - Нет смысла долго разглагольствовать о том, что вы действовали мужественно и умело. Я рад, что вы оба целы.
   - Спасибо, - отозвался Пуллион, улыбаясь. Ворен тоже усмехнулся, глядя на своего старого соперника.
   - Никто не давал команды "вольно", паршивцы! - рявкнул Гай Филипп.
   Легионеры вытянулись. Напряженное выражение вернулось на их лица.
   - Вы оба наказаны вычетом недельного жалованья за то, что вышли из строя во время атаки, - продолжал Скавр. На этот раз в его голосе не было мягкости. - Вы не только подвергли опасности друг друга, посмев перенести свои распри на сражение. Вы подвергли опасности своих товарищей. Чтобы этого больше никогда не повторялось, понятно?
   - Да, - тихо ответили оба солдата.
   - Что за игры вы тут затеяли? - обратился к ним Гай Филипп. - По мне, вы были не лучше двух бесноватых галлов, насосавшихся пива.
   Более сильного оскорбления для нарушителей дисциплины старший центурион просто не ведал. Ворен густо покраснел, а Пуллион переступил с ноги на ногу, как провинившийся мальчишка. Сейчас оба совсем не были похожи на яростных бойцов, которые неистовствовали на поле боя несколько минут назад.
   - Ну так что, Расс, - спросил трибун у Симокатты, - кто мы такие, а?
   - Стадо ублюдков, если вам так уж хочется, - с земли проговорил связанный Грас.
   - Эй ты там, заткнись! - сказал Гай Филипп беззлобно.
   Не веря собственным глазам, Симокатта смотрел, как римляне покорно принимают наказание. Старший пастух еще никогда не видел такого повиновения от солдат. Расс почесал голову, поскреб бороду.
   - Будь я проклят за эти слова, но я чертовски рад, что вы не сражаетесь против меня.
   * * *
   Отрезанный от юго-востока, Марк с нетерпением ждал новостей с "большой земли". Когда трибун уже потерял надежду что-либо узнать о событиях в столице, через намдаленские заставы пробился императорский гонец - усталый, оборванный невысокий человечек с лисьим лицом. Патрули хатришей обнаружили его и привели к трибуну.
   - Меня зовут Карбей Антакин. - Острые глаза гонца быстро и цепко обежали лагерь легионеров, не упустив, казалось, ни одной мелочи.
   - Рад тебя видеть, - сказал Марк, крепко пожимая его руку. - Очень рад.
   - Я тоже счастлив, что нашел вас, - ответил гонец. В его речи звучало быстрое стаккато столичного выговора. - Скачка была просто дьявольской. Проклятые игроки шарят по всей долине.
   Он назвал людей Княжества "игроками", оскорбительным прозвищем, намекающим на их азартную религию. Намдалени отвечали имперцам, впрочем, таким же презрением, именуя их - за напыщенность - "индюками".
   Римлянин подавил вздох. Он терпеть не мог всех этих религиозных разногласий, подчас кровавых. Помнил он и о том, что барон Дракс был чрезвычайно одаренной личностью во всем, что касалось подстав и двойной игры.
   - Позволь мне получить некоторое подтверждение тому, что ты действительно послан к нам Императором, - сказал он Антакину.
   - Ах да. Конечно. - Видессианин потер ладони. - Итак, какого мнения Его Императорское Величество Автократор Видессиан о вспыльчивых и страстных женщинах?
   Скавр сразу успокоился. Только Туризин мог воспользоваться таким "паролем". Молодой Гавр делал это не в первый раз.
   - Горячие подруги приносят много удовольствия, но ужасно утомляют.
   - Похоже на правду, - усмехнулся Антакин. Смех у него был хороший. - Помню одну девушку по имени Пантия... Впрочем, это не имеет отношения к делу. Вернемся к главному. Как дела?
   - Замерли на мертвой точке. Намдалени больше носу не кажут в эти холмы. Особенно после того, как мы пару раз качественно надавали им по зубам. Но и я отсюда выбраться тоже не могу. Слишком много их внизу, в долине. А как Гавр? Не мог бы он прогнать их отсюда?
   Гонец сморщился.
   - Исключено. Автократор только что вышел из столицы во главе двух больших отрядов и отправился в Опсикион. Намдалени высадились там.
   - Проклятие. Великолепно! - сказал Гай Филипп. - Мы должны были догадаться...
   - Благодарение Фосу, это всего лишь пираты, а не сам князь Томонд, сказал Антакин. - Кстати, к слову о пиратах... Они появились также и на побережье западных провинций. За три дня до того, как я отправился в путь, Леймокер вернулся из погони за корсарами. Четырех он отогнал, один корабль потопил. Держу пари на что угодно, их и тут рыскает парочка.
   - Милосердные боги... - огорченно проговорил Скавр по-латыни. Затем он снова перешел на видессианский. - В таком случае наши силы примерно сопоставимы со всей армией Автократора.
   - В общем, да, - ответил гонец. - По правде говоря, я буду счастлив доложить ему о том, насколько вы сильны. После... м-м... неудачи при Сангарии он всерьез опасался, что армия Зигабена разбита вся... Или вся предала его во главе с военачальником.
   Будь трижды проклят Дракс, подумал Марк.
   Антакин заключил:
   - Но вы не похожи на людей, потерпевших поражение.
   - Надеюсь, - фыркнул Гай Филипп презрительно.
   В этот момент в офицерскую палатку вошел Лаон Пакимер. Он как раз успел услышать последнюю фразу.
   - Вот уж точно, - сказал хатриш. В его глазах сверкнули веселые искорки. Потому что тебя твои солдаты боятся больше, чем Дракса. Барон может всего-навсего убить их, а ты... О, ты можешь их отругать.
   Старший центурион снова фыркнул, но без неудовольствия.
   - Ты ехал по землям, занятым намдалени, - обратился Марк к Антакину. - Как относится к ним местное население?
   - Любопытный вопрос. - Антакин посмотрел на трибуна с уважением. - Думаешь поднять восстание? Его Величество говорил, что у тебя довольно ума и хитрости. Ну что ж. Крестьяне и многие землевладельцы готовы поджарить игроков на медленном огне. Крестьяне ненавидят их за грабежи, а знать - за отнятые поместья. Дракс отбирает у магнатов земли и передает угодья своим людям. Гонец плотно сжал губы. - Но вот в городах, боюсь, происходит нечто противоположное. Дракс, конечно же, берет налоги и с горожан. Но куда меньше, чем те платили Видессу. Горожане рассчитывают, кроме того, что намдалени защитят их от йездов.
   При этих словах Лаон Пакимер еле заметно покачал головой. Уловив это движение, Антакин удивленно поднял бровь. К большому облегчению Скавра, хатриш не стал объяснять значение своего жеста. И все же трибун легко догадался, что к чему, и волосы на голове встали у него дыбом.
   - Ладно, а если врагов придет больше, чем мы думали, когда устраивали засаду? - Этот вопрос задал высокий тощий крестьянин в штанах из грубого домотканого полотна и толстой кожаной куртке. Он неуверенно сжимал в руках рогатину, с которой в мирное время хаживал на медведя.
   Гай Филипп призвал на помощь все свое терпение. Эти видессианские новобранцы не обладали ни римской дисциплиной, ни горячим желанием драться подобно иберийцам, сплоченным Серторием в могучую и опасную партизанскую армию. И все же эти две сотни человек, сгрудившихся сейчас около старшего центуриона, были добровольцами. Они пришли из долин или с гор, предпочитая взять в руки оружие.
   Старший центурион ответил:
   - Чтобы объяснить, что в таком случае нужно сделать, не нужен я. Кто скажет?
   С десяток рук взметнулись вверх. Первым поднял руку Расс Симокатта. Гай Филипп сделал вид, что не замечает старшего пастуха Зонара.
   - Ну, давай, ты. Да, ты, седой.
   Седовласый мужчина встал, сжал руки за спиной и наклонил голову, словно отвечая учителю - как делал это в далеком, уже забытом детстве. У его ног лежал легкий охотничий лук.
   - Если их будет слишком много, мы останемся в укрытии и не выдадим себя, сказал он застенчиво.
   - Именно! - одобрил Гай Филипп. - И нечего стыдиться. Если счет не в вашу пользу, если врагов слишком много, не вздумайте шутить с намдалени. У них отличные доспехи и оружие, и они отлично знают, как с ними обращаться. Совсем как я. - И лениво усмехнулся.
   Марк, наблюдавший за уроком, увидел, как будущие партизаны помрачнели: вспомнили небольшую "демонстрацию силы", учиненную Гаем Филиппом несколько дней назад. В полной экипировке и вооружении старший центурион пригласил четверых добровольцев напасть на него с оружием. Любых, на выбор.
   Схватка длилась недолго. Развернув копье, Гай Филипп древком ударил в солнечное сплетение одного из нападавших (тот согнулся пополам), увернулся от другого, норовившего достать серпом, и обрушил древко на его голову. Копье переломилось пополам.
   Извернувшись, как змея, старший центурион позволил третьему видессианину ударить дубинкой по своему щиту, а затем стукнул "врага" краем окованного бронзой щита в подбородок.
   Нападающий еще оседал на землю, а Гай Филипп с мечом в руке уже встречал четвертого противника. Видессианин нападал с коротким копьем. Парень был достаточно отважен, чтобы замахнуться, но Гай Филипп грациозно, словно танцуя, отбил удар щитом и легонько кольнул крестьянина мечом в грудь.
   Двое видессиан лежали без сознания, еще один беспомощно простерся на земле. Четвертый, бледный, как мел, трясся мелкой дрожью. Недурной результат для одной минуты боя.
   В ту ночь из лагеря удрало около дюжины добровольцев. Но для тех, кто остался, старший центурион оказался куда лучшим учителем, чем надеялся Скавр. Гай Филипп обучал будущих партизан с таким рвением, какое далеко не всегда вносил в свои повседневные обязанности. За долгие годы служба стала привычной и немного прискучила, как любая работа. Новая роль учителя словно возвращала его назад, в юность. Старший центурион погрузился в эту деятельность с невиданным энтузиазмом. Во всяком случае, с того дня, как Марк познакомился с Гаем Филиппом в легионе, Скавру еще не доводилось видеть своего старшего офицера таким увлеченным.
   Между тем ветеран объяснял своим ученикам:
   - Нападайте первыми. Вносите как можно больше паники. Разрушайте все, до чего дотягиваетесь. И уносите ноги как можно скорее. Иногда не так уж плохо бросить по дороге оружие. Безоружными удирать легче.
   Боги! Святотатственный совет - попробовал бы римский легионер бросить оружие отступая... Однако для партизан это имело смысл.
   - Если вы будете безоружны, то кто, спрашивается, разберет, кто вы такие на самом деле: партизаны или мирные крестьяне?
   - А если нас будут преследовать? - спросил кто-то.
   - Рассыпайтесь в разные стороны. Как только окажетесь вне поля зрения, сразу останавливайтесь. Ходите по полю, срывайте колосья. Делайте вид, что заняты этим уже целый день. Враги промчатся мимо, не обратив на вас внимания. - Гай Филипп весело улыбался. Эта улыбка была совсем не похожа на его обычную циничную усмешку. - Вы получите большое удовольствие.