Тертлдав Гарри. Легион Видесса (Хроники пропавшего легиона - 3)

   - Ненавидеть тебя? - переспросил Скавр. - Я только что говорил, что ни в чем тебя не виню. Ты сделала все, чтобы мне помочь. Ты действительно помогла мне. При чем тут ненависть? Но... - Он выдержал паузу, собираясь с мыслями. Но мне так тяжело встречаться с тобой, так тяжело стоять столбом и не знать, что говорить, как поступать... после того, как я обнажил себя перед тобой.
   Она нежно коснулась его руки своими тонкими пальцами и медленно опустила голову. Разглядывая скатерть и не поднимая глаз, Алипия напомнила:
   - Марк, но ведь ты тоже видел меня совсем раздетой.
   Да, он помнил ее в руках Вардана Сфранцеза. Вардан держал кинжал у ее горла, а она стояла неподвижная и спокойная. Марк помнил ее худенькое тело, едва прикрытое прозрачной шелковой тканью.
   Он крепко сжал ее ладонь:
   - Это не твоя вина. Во всем виноват Вардан.
   - А что, Дракс и его дружки бежали по твоему разрешению? - спросила Алипия, взглянув ему прямо в лицо.
   Она не ждала, что он заговорит. Глаза ее блуждали далеко... Она не забыла своего позора.
   - Странно, - сказала она задумчиво, - что я должна благодарить Авшара за его злобу: ведь это он избавил меня от моего палача.
   - Он не слишком думал о последствиях. Вардан не заслужил такой легкой и быстрой смерти.
   Алипия вздрогнула, но потом попыталась улыбнуться:
   - Прости, что я заговорила об этом.
   Но ее рука осталась лежать в его ладони. Он коснулся маленькой мозоли на среднем пальце - примете всех писцов, писателей и историков. Сейчас Марк боялся вымолвить даже слово. Возможно, он видит лишь то, что хочет видеть, как это было с Неврат...
   Подходя к ним, Сафав тихонько улыбнулся. Марк почти не заметил слуги, когда тот поставил на стол блюдо с грушами, после чего исчез. В памяти Марка мелькнуло мгновение, когда Алипия оказалась в его объятиях. Он вспомнил ее теплые губы. Это длилось всего миг, а потом она испугалась и отшатнулась от него. Неужели все это случилось лишь прошлой весной?
   - Так много прошло между тем днем и сегодняшним, - прошептала она. Казалось, она читала его мысли. Такое случалось уже не раз. Алипия снова замолчала, а потом медленно вздохнула, словно приняв решение. - Оно и к лучшему, что из этого ничего не получилось, правда? Я не была готова к тому, чтобы...
   И неловко замолчала. Марк кивнул - он понял. Ее глаза безмолвно поблагодарили его.
   Потом она заговорила снова:
   - У тебя были тогда обязательства, которые ты не мог... не должен был...
   - Не должен? - горько переспросил он.
   К счастью, она не обратила на это внимания - она спорила не с ним, а с собой. Ее решимости мог бы позавидовать воин. Она словно пробивалась вперед с боями, выбрасывая фразу за фразой, как стрелу за стрелой.
   - Но сейчас для тебя больше нет препятствий. А я... - Ее голос снова прервался. Наконец она спросила очень тихо: - А ты хотел бы снова увидеть меня обнаженной?
   - Да, с радостью, - горячо ответил он. И спустя миг добавил осторожно: Если ты можешь...
   - Честно говоря, не знаю. - Она смахнула набежавшие слезы. - Но если бы ты не сказал этого сейчас, то вряд ли я бы даже решилась...
   Ее рука задрожала в его ладони. Марк вопросительно посмотрел на Алипию. Она кивнула - коротко и почти яростно.
   Сафав возник у их стола за секунду до того, как трибун собрался позвать его. Слуга наклонился и прошептал Скавру на ухо:
   - Наверху имеется хорошая комната, если она вам нужна.
   - Проклятие, - сказал римлянин. - Должно быть, у меня не череп, а прозрачный горшок, если все вокруг читают мои мысли, как сквозь стекло. - Он полез в кошель и сунул в руку Сафава несколько монет. Тот уставился на Скавра удивленно.
   - Мой господин, - сказал он, запинаясь, - это слишком много...
   - Бери, - отмахнулся Марк. Золотым больше, золотым меньше - сегодня ему это казалось мелочью.
   Сафав отвесил низкий поклон, согнувшись чуть ли не пополам.
   - Вторая дверь направо на втором этаже. Там есть маленькая лампа, жаровня с углем у окна, в матрасе свежая солома, одеяла и простыни чистые. Мы подготовили все заранее к сегодняшнему празднику.
   Марк и Алипия поднялись из-за стола. Она обошла стол и встала рядом с трибуном. Марк обнял ее за плечи, и ему показалось, что он сделал самую естественную вещь на свете. Сафав снова поклонился и тут же вскинул голову кто-то окликнул его. Слуга комически пожал плечами и удалился.
   Когда Скавр и Алипия поднимались по лестнице, один макуранин вдруг весело заорал. Он явно ничего не соображал вследствие обильных возлияний, но принцесса вздрогнула. Марк готов был наброситься на пьяницу. Алипия только с вызовом вздернула подбородок и слабо улыбнулась. Скавр поднял вверх большой палец - одобрительный жест, который принцесса хорошо знала. Марк хотел снова обнять ее, но не стал этого делать, решив, что это может ее испугать.
   Комната оказалась не такой уж маленькой. Марк осветил ее небольшой лампой, стоящей на стуле возле кровати. Плотные ставни закрывали окно от пронизывающего ветра. Марк поспешил разжечь жаровню.
   Пока он зажигал огонь, Алипия неподвижно стояла посреди комнаты. Когда он шагнул к ней, она снова вздрогнула - с таким страхом, что он замер на месте.
   - Если ты не хочешь, ничего не произойдет, - обещал он. И с римской практичностью добавил: - Согрей руки, здесь очень холодно.
   Он отошел в сторону, чтобы она могла подойти к жаровне. Алипия послушно наклонилась над раскаленными углями. Спустя некоторое время она сказала, не поворачивая головы:
   - Потуши лампу.
   Скавр подчинился. Мерцающие угли отбрасывали на стены тусклые кровавые отблески. Марк ждал.
   Алипия приблизилась к нему медленно, с вызовом; казалось, ей стоило больших усилий обуздать непокорное тело. Когда он положил руки ей на плечи, она подняла к нему лицо. Это был странный поцелуй: ее губы жадно коснулись его губ, но тело девушки было так напряжено, что Марк не осмелился заключить ее в объятия. Она отступила на шаг, пристально глядя на него в темноте.
   - Ты ведь солдат, Скавр. Как тебе удается быть таким нежным и внимательным?
   Марк вовсе не считал себя нежным и внимательным, но он знал, что она спрашивает серьезно. Пожав плечами, он ответил:
   - Ты же знаешь, я не собирался навсегда посвятить себя армии. К тому же, добавил он мягко, - я не воюю с тобой.
   Когда он прижал ее к себе, она с готовностью прильнула к нему. Марк нежно погладил ее шею, отбросил прядь ее волос, коснулся уха. Она опять вздрогнула Марк подумал, что это скорее от страха, чем от возбуждения.
   Отступив на несколько шагов, она глянула на постель.
   - Иди первым, - сказала она Скавру, поворачиваясь к нему спиной. - Я приду через минуту.
   Как и обещал Сафав, солома под муслиновым покрывалом была свежей и ароматной, шерстяное одеяло - тонким и чистым. Марк лежал лицом к стене. Кто-то написал на белой штукатурке углем несколько слов, но они были смазаны, и он не смог разобрать их в тусклом отблеске углей.
   За его спиной Алипия сказала:
   - И к тому же терпеливый.
   В ее тоне прозвучало нечто, весьма напоминающее ее обычную иронию.
   Несколько секунд стояла тишина, прерываемая только раздраженным фырканьем, когда застежки на платье отказывались повиноваться пальцам. Трибун услышал шуршание одежды. Матрас сдвинулся. Алипия опустилась на постель.
   Когда его губы коснулись ее, она прошептала:
   - Я так хочу, чтобы ты во мне не разочаровался.
   Спустя некоторое время он заглянул ей в глаза: в темноте они были неразличимы, как и надпись на стене.
   - Я - разочаровался? - шепнул он, все еще ослепленный наслаждением. - Ты, должно быть, сошла с ума.
   К его удивлению, она гневно вывернулась из его рук:
   - Ты очень добр, милый Марк. Но не нужно притворяться передо мной. Я знаю свою неуклюжесть.
   - Клянусь богами!.. - От удивления Марк заговорил по-латыни, а затем, опомнившись, перешел на видессианский. - Если это - неуклюжесть, то сомневаюсь, что я останусь жив после того, как ты наберешься опыта.
   Он положил ее руку себе на грудь. Сердце бешено стучало. Алипия смотрела в темноту. Ее голос звучал ровно, без интонаций:
   - Он сказал, что я безнадежна. Я никогда не смогу научиться таким вещам. Но он все равно будет обучать меня. Из милости.
   Она не смогла назвать "его" имени, но Скавр хорошо знал, кого она имеет в виду. Его пальцы сжались в кулаки. Алипия не заметила этого; сейчас для нее не существовало никого.
   - Поначалу я сопротивлялась ему. О, как я сопротивлялась! Однажды он дал мне понять, что наслаждается моим сопротивлением. После этого он начал дрессировать меня, как собаку или лошадь. Он бывал снисходителен, когда у меня что-то получалось. Но если я допускала ошибку...
   Голос ее прервался; она содрогнулась.
   - Все позади, - проговорил трибун и почувствовал пустоту этих слов. Он грязно выругался на всех известных ему языках, но и это не помогло.
   Спустя минуту Алипия заговорила снова:
   - Когда он заканчивал, он кривил рот. Как будто съел протухшую рыбу. Он до самого конца презирал меня - свою наложницу. Однажды я набралась смелости и спросила, зачем он возвращается ко мне, если я его не удовлетворяю.
   Марк беспомощно ждал, пока она молчала, вспоминая тот день.
   - Единственный раз тогда я видела на его лице улыбку. Он сказал: "Потому что ты в полной моей власти".
   Теперь и проклятия бы не помогли. Марк крепко обнял Алипию и прижал к себе.
   - Послушай, - сказал он, - послушай, Алипия... Вардан, чтоб его взял Скотос, смаковал твои страдания.
   - Самое точное слово, - сказала она, прильнув к нему. - Он был гурманом. Он умел наслаждаться многими вещами. Пытка - не последняя из его радостей.
   - Тогда почему ты веришь всему, что он говорил о тебе? Это была ложь. Он хотел добавить тебе страданий.
   Марк нежно провел пальцами по ее шелковистой коже, ласково поцеловал в губы.
   - Ведь это была ложь, не более. Просто ложь.
   - Я что... доставила тебе удовольствие? - прошептала она, все еще сомневаясь. - Правда?
   - Снег холодный. Вода мокрая. Ты доставила мне удовольствие.
   Она судорожно засмеялась, а потом уткнулась ему в плечо и долго, долго плакала. Марк просто держал ее в объятиях, позволяя ей выплакать горе. Наконец она затихла. Марк взял ее лицо в ладони. Ему хотелось поцеловать ее, больше в знак понимания, чем от страсти. Но она ответила ему поцелуем таким горячим, что он показался знаком полного отчаяния. В голове Марка мелькнула пословица, которую он слышал, кажется, от намдалени: "Соленые слезы делают сладкими губы". Мысль мелькнула и исчезла. Алипия прижалась к нему снова, уже настойчиво и страстно. Их дыхание стало тяжелым, нежность была забыта. Марк целовал Алипию снова и снова, ее ногти впивались ему в спину. На миг она оторвалась от него и всхлипнула:
   - Какое же это наслаждение - желать любимого!
   Некоторое время они лежали неподвижно. Наконец Алипия сказала:
   - Ты меня задавишь.
   - Прости.
   Марк приподнялся. Хлюпнула мокрая от пота кожа. Оба рассмеялись.
   - Кто бы мог подумать, что можно вспотеть в этом леднике?
   - Да, кто бы мог подумать... - Алипия оборвала фразу и положила руку Марку на плечо.
   - Что, любимая?
   - Ничего.
   Это была настолько очевидная неправда, что она повисла между ними почти осязаемо.
   Алипия поправилась:
   - Ничего - в том смысле, что я не знаю, как выразить это словами.
   Марк в недоумении взъерошил волосы. Алипия скорчила ему гримаску.
   - Не смеши меня. - Но он увидел, что она стала серьезной. - Все, что я знала о мужчинах и женщинах, было жестоким. Но ты, Марк, ты... заслуживаешь лучшего. Когда ты и... - Она остановилась, махнула рукой: - В любовных историях говорится, что никогда нельзя сравнивать.
   Любовные истории, подумал Марк, знают, что к чему. Он вдруг сообразил, что почти не думал о Хелвис с той минуты, как сбежал из Амфитеатра. Но больше этой темы избегать нельзя.
   Алипия пошевелилась у него за спиной. Он понял, что его молчание пугает ее.
   Скавр медленно проговорил:
   - Единственное сравнение, которое возможно, заключается в том, что ты здесь, со мной, и хочешь быть со мной, в то время как она сейчас, я думаю, уже в Намдалене. Все остальное просто не имеет значения.
   Она вздохнула и еле слышно шепнула: "Спасибо".
   Но, вспомнив о Хелвис, Марк вспомнил и о детях: о ребенке Хемонда, которого он любил как родного, о своем сыне и о том малыше, которого Хелвис носила под сердцем... Они тоже были потеряны для него.
   - Еще одно, последнее, - сказал он. - Если ты хочешь что-нибудь предпринять против меня - не используй для этого свое тело.
   Она стиснула его руку так крепко, что ему стало больно.
   - Никогда.
   Приподнявшись на локтях, Алипия села. Мерцающий свет жаровни смягчил черты ее лица, смазал сходство с отцом, но не лишил прямоты, унаследованной от Гавров.
   - Как мы будем жить теперь? - спросила она Марка. - Если после восхода солнца ты забудешь ночное приключение, я пойму... Это будет самое безопасное.
   Трибун резко тряхнул головой. Эти слова испугали его. Его жизнь перевернулась. Все, на чем он стоял, все, чему верил, было вырвано с корнем. А теперь она предлагает уничтожить последнюю, такую неожиданную радость. Мысль об этом наполнила его душу ужасом. Этот страх был куда сильнее того, что Марк испытывал на полях сражений.
   Алипия и Скавр знали друг друга почти с первого дня появления римлян в Видессе. Они были странно близки все это время. То, что произошло нынче ночью, нельзя считать обычной забавой, которую лучше забыть.
   Запинаясь, Марк принялся объяснять ей это, но она отмахнулась, едва лишь поняла, о чем речь, и наклонилась, желая поцеловать его.
   - Если ты не захочешь быть со мной, я не стану тебя принуждать. Но мне было бы очень тяжело, если бы наши отношения внезапно оборвались. - Неожиданно она обрела свою обычную практичность. - Это будет нелегко. Ты знаешь, я связана этикетом. На шее у меня висят слуги. Возможностей встречаться будет не много. Ты ни в коем случае не должен рисковать из-за меня. Если дядя узнает, он погонится за тобой не с плетью, а с топором палача.
   - Клянусь богами, не могу винить его за это, - серьезно сказал Скавр.
   Офицер-наемник, да еще столь подозрительный, как римлянин, - и вдруг возлюбленный принцессы? Туризин не мог позволить себе закрыть на такое глаза. Где-нибудь в другом месте подобное еще могло бы остаться без последствий. Но только не в Видессе. Интриги и заговоры были здесь национальной страстью наравне с теологией. Марк вспомнил гарсавранского палача с раскаленными прутьями в руке... Может быть, еще придется умолять Туризина о смерти. Но эта мысль мелькнула и исчезла, смытая волной счастья. Он засмеялся и пощекотал плечо Алипии.
   - Что это, мой изумительный, мой желанный? - спросила она в легком замешательстве от непривычной для нее нежности.
   - Вспомнил, как ровно год назад, в это же самое время, ругал на все корки Виридовикса за то, что тот загулял с Комиттой Рангаве. И вот я сам, похоже, погрузился в то же безумство.
   - Виридовикс?.. Ах да, тот великан с медными волосами... Он находился на службе у римлян... Кажется, он называл себя "кельт", да?
   Уже в который раз Марк поразился ее памяти и вниманию к деталям. Несомненно, эти качества отточила работа над историческим сочинением. Любопытно, что сказал бы Виридовикс по поводу того, что он "находится на службе у римлян". Что-нибудь запоминающееся, никаких сомнений.
   Алипия внезапно засмеялась - она уловила связь между двумя событиями.
   - Так вот почему он исчез из Видесса и так неожиданно отправился в степи с Гуделином и этим аршаумом... Как его зовут? Кажется, Ариг. - Она все-таки вспомнила имя.
   - Да. Виридовикс сцепился с Комиттой, и та побежала к Туризину с воплями, что ее, бедную, изнасиловали. Виридовикс решил не дожидаться, чтобы узнать, поверил ли ей Туризин.
   Алипия презрительно раздула ноздри.
   - Комитта начнет склочничать с самим Фосом, когда тот востребует ее душу. Едва ли твой друг был первым, кто задрал ей юбку. И уж точно не последним. Я думаю, мой дядя был только рад, когда она стала слишком неосторожной со своими любовниками и дала ему повод избавиться от нее. - Принцесса тихонько засмеялась. - Без этого у него не хватило бы духу вышвырнуть ее из дворца.
   Скавр видел Комитту в гневе и вполне мог поверить последним словам Алипии.
   - Кстати, что случилось после того, как из ее постели вытащили халогая? спросил Марк, вспомнив сценку, виденную им сегодня в Амфитеатре.
   - Туризин отправил ее в монастырь за пределы города. Он сопроводил свою "посылку" кругленькой суммой для настоятельницы, чтобы та приняла Комитту. Скандальная репутация скакала впереди бедной шлюхи слишком быстро. Халогай его звали Вальджос Намазанный Маслом - спешно отплыл на родину. Считалось, что он удаляется в немилости, опозоренный с головы до ног. Однако он увез с собой позолоченный боевой топор и осыпанные драгоценностями ножны с очень дорогим мечом. Всего этого у него не было, когда он прибыл в Видесс.
   Грубоватое и скорое правосудие. Очень похоже на Туризина. Марк с мрачной уверенностью подумал о том, что сам он так легко не отделается, когда их с Алипией обнаружат. Алипия не была любовницей, осточертевшей своему царственному возлюбленному; пока у Туризина не родился наследник, только Алипия могла продолжить род Гавров.
   Принцесса думала о том же.
   - Мы должны сделать все, чтобы нас не раскрыли, - сказала она.
   Поднявшись с постели, она направилась к своему платью, которое лежало на полу. Грудь Алипии поднялась и затвердела от холода. Тепло жаровни так и не смогло победить ледяного сквозняка, тянувшего из всех щелей. Скавр любовался красотой Алипии, ее быстрыми, уверенными движениями. Когда она оделась, Марк отбросил одеяло и стал одеваться сам.
   - Подожди, - остановила его Алипия. - Будет лучше, если я уйду одна. Заметив, что он опять помрачнел, она добавила: - Если меня заметят, я просто скажу, что заснула над бумагами в архиве. Этому поверят. Еще и пожалеют бедняжку. А если я вернусь во дворец вместе с тобой, на это сразу обратят внимание - независимо от того, виновны мы с тобой или нет.
   Он развел руками, показывая, что сдается.
   - Ты опять права. Ты всегда права.
   - Я не уверена, что мне это нравится, - отозвалась она, расчесывая волосы. - В любом случае ты ничего не теряешь. Постель такая теплая...
   - Даже вполовину не такая теплая, когда в ней нет тебя.
   - Да ты рожден придворным. - Она улыбнулась, в уголках ее рта появились ямочки. - А что сказал бы Виридовикс, если бы узнал, что ты спишь с дочерью Императора?
   - Он? Поздравил бы меня, не сомневаюсь.
   - Молодец. - Алипия обняла трибуна и быстро поцеловала его. - Приятных сновидений и думай обо мне.
   Они вместе подошли к двери. Уже взявшись за ручку, она взглянула на него:
   - Это только начало, обещаю.
   - Знаю. - Он открыл было рот, но тут же захлопнул его и только покачал головой: - Похоже, мне просто нечего больше сказать.
   Алипия кивнула и выскользнула из комнаты. Марк тихо затворил за ней дверь.
   Конец третьей летописи
   ГЛОССАРИЙ
   латинских и видессианских слов, встречающихся в книге
   АГДЕР - старинное королевство, расположенное к северо-востоку от Видесса; одна из провинций Империи.
   АКВИЛА - римский боевой штандарт в виде орла с распростертыми крыльями в венке из дубовых листьев, укрепленный на длинном древке.
   АМОРИОН - город, расположенный на западе Империи Видесс, оплот религиозной диктатуры жреца-фанатика Земарка, проповедовавшего непримиримую борьбу со всеми еретиками, в первую очередь - с васпураканами.
   АНАНКЕ - судьба, рок; "жизнь - самый суровый властитель".
   АНТЕЙ - в древнегреческой мифологии великан, сын бога морей Посейдона и богини земли Геи. Он жил в Ливии, где вызывал на бой чужеземцев. Славился неуязвимостью. Однако он оставался неуязвим только до тех пор, пока прикасался к своей матери-земле. Геракл одолел Антея, оторвав его от земли и задушив в воздухе.
   АРАНД - большая равнинная река, главная водная магистраль западных плато Империи.
   АРШАУМЫ - кочевой народ, живущий в степях Шаумкиила, за рекой Шаум.
   АСТРИС - пограничная река, отделяющая Империю Видесс от Хатриша и земель хаморов.
   АХИЛЛ - один из главных героев Илиады. Образцом великодушия считалось его поведение по отношению к троянскому царю Приаму, которому Ахилл отдал тело Гектара, дабы отец мог предать убитого достойному погребению. Ахилл не дожил до победы - был убит предательским выстрелом, и, таким образом, благородство не спасло героя.
   БОГ ИЗ МАШИНЫ. - В греческом театре применялись специальные подъемные машины, необходимые для появления на сцене богов. Как правило, внезапное появление бога помогало разрешить ситуацию в драме, которая к тому моменту запутывалась окончательно и становилась безнадежной.
   БУККИНАТОР - трубач в римском легионе (буккина, букцина - труба).
   ВАРВАРЫ - изначально - наименование любого народа, находящегося вне сферы влияния греко-римской культуры. Презрительное обозначение грубого и некультурного человека.
   ВАСПУР - легендарный прародитель народа васпуракан, "первое и самое знатное порождение Фоса". Поэтому все васпуракане называют себя "принцами". С точки зрения ортодоксальной видессианской веры Фоса это ересь.
   ВАСПУРАКАН - небольшая горная страна, зажатая между великими державами Видессом и Йездом. Войны привели к утрате ее независимости.
   ВЕСОВЩИКИ, ересь весовщиков, ересь Равновесия. - Согласно религиозному учению хатришей, борьба Добра (Фоса) и Зла (Скотоса) находится в постоянном равновесии и исход ее неизвестен, хотя лучше для человечества считать, что Добро победит. Намдалени, "подбадривая" Добро, ставят на кон свои души. Фаталисты-хатриши не делают даже этого.
   ВИА ПРИНЦИПАЛИС, via principalis - "главная улица" в римском легионном лагере. Посередине ее отводилось место для палатки командующего (в данном случае - военного трибуна).
   ГАРСАВРА - провинциальный город на западе Видесса. Расположенная в месте слияния рек Эриза и Аранд, Гарсавра - ключ к этим плодородным землям.
   ГЕРОДОТ (ок. 480 - 426 г. до н. э.) - "отец истории". Сторонник афинской демократии. Геродот написал историю победоносной для греков войны с персами. По композиции это эпическая поэма в прозе; основная нить (война с персами) осложняется вставными рассказами (описаниями Египта, Скифии). Геродот часто пользуется мифами, легендами, анекдотами, иногда сказками. Это снижало научную ценность его труда, но вносило в повествование живой драматический элемент.
   ГИППОКРАТ (460 - 370 г. до н.э.) - греческий врач, "отец медицины". Он заложил основы научно обоснованной медицины и отделил его от суеверий и философии. Так называемая "клятва Гиппократа", приносимая при вступлении в звание врача, не может быть непосредственно связана с ним, поскольку появилась значительно позднее.
   ГЛАДИЙ - короткий римский меч, предназначенный для нанесения колющего удара в ходе сражения плотно сомкнутыми рядами и на очень близком расстоянии от противника.
   ДРУНГАРИЙ ФЛОТА - адмирал в Видессе.
   "ИГРОКИ" - в Видессе презрительное прозвище намдалени, связанное с их учением о борьбе между Фосом и Скотосом как об азартной игре, ставками в которой являются души людей.
   ЙЕЗД - государство, основанное на месте древнего царства Макуран и уничтожившее его культуру. Столица Йезда - Машиз. Между Иездом и Видессом ведутся непрерывные войны, символическое отражение бесконечного противостояния Скотоса и Фоса. Йезды поклоняются олицетворению Зла - Скотосу, широко применяют черную магию, прибегают к кровавым ритуалам и человеческим жертвоприношениям.
   КАГАН, хаган - "не король или император, а выбранный пожизненно военный вождь, по совместительству выполняющий обряды почитания предков" (Л. Н. Гумилев).
   КАЛОКИР, Миндий - видессианский военный теоретик, автор "Искусства ведения войны". Трудами Калокира руководствовался горе-полководец Ортайяс Сфранцез. Можно предположить, что своеобразным "аналогом" Калокира в нашем мире служит византийский историк Феофилакт Симокатта (нач. VII в.) В частности, в его "Истории" находим почти дословно знаменитую речь Ортайяса Сфранцеза перед битвой при Марагхе: "Пусть сердца ваши раньше вступят в бой, чем ваши руки. Пожелайте подвергаться опасности один перед другим, и вы спасены. Мужи-философы (я скорее называю вас философами, чем воинами: ведь только солдаты и философы постоянно исследуют одну проблему - смерть), покажите варварам вашу бессмертную отвагу... Для героев-бойцов нет ничего страшного. Меч - защита для них, а раны от стрел воспламеняют у них желание подвергнуться еще большим опасностям..." - и так на четыре страницы убористого текста. Ничего удивительного, что Гай Филипп скептически относится к наследию этого теоретика.
   КОТТАБ - веселая игра, которой развлекались на попойках. Вино надо было выплеснуть, не разбрызгивая, из одной чаши в другую. При этом играющий произносил имя своего возлюбленного или возлюбленной, которому и дарил "выигравшую" чашу. Фраза "дарю эту каплю моему ненаглядному..." содержит в себе намек на интимные отношения, иногда непристойный.
   ЛАСКАРЬ - легендарный император Видесса, знаменитый тем, что взял штурмом Машиз - столицу Макурана - и обратил в веру Фоса весь Макуран. Нечто вроде национального героя.