Тертлдав Гарри. Ответный удар (Вторжение - 2)

   * * *
   - Благородный адмирал, вот отчет, который вас порадует, - сказал капитан корабля Кирел, вызывая на мониторе новый документ.
   Атвар внимательно прочитал несколько строк, а потом перевел взгляд на Кирела.
   - Крупный выброс радиоактивности у дойче? - сказал Атвар. - И я должен обрадоваться? Неужели вы не понимаете, что Большие Уроды находятся всего в нескольких шагах от создания ядерной бомбы!
   - Но они не знают, как сделать следующий шаг, - ответил Кирел. Благородный адмирал, не желаете ли взглянуть на анализ.
   Атвар последовал совету своего заместителя. Чем внимательнее он читал, тем шире открывался его рот - адмирал весело смеялся.
   - Идиоты, глупцы, придурки! Неужели они создали ядерный реактор без соответствующей защиты?
   - Судя по утечке радиоактивности, именно так они и поступили, радостно ответил Кирел. - Началась неуправляемая реакция, они заразили всю близлежащую территорию - к тому же, складывается впечатление, что погибли их лучшие ученые.
   - Ну, если лучшие... - удивленно прошипел Атвар. - Они причинили себе вреда почти столько же, сколько мы им, когда сбросили атомную бомбу на Берлин.
   - Вы, несомненно, правы, благородный адмирал, - сказал Кирел. - Одно из основных качеств тосевитов заключается в том, что они готовы хвататься за любую технологию, которая кажется им доступной. Вместо того чтобы сначала оценить возможные последствия, они бросаются вперед. Именно поэтому они так быстро превратились из дикарей с копьями в...
   - В дикарей, вооруженных техникой, - перебил его Атвар.
   - Совершенно верно, - согласился Кирел. - Однако на сей раз, они свернут себе шею. Далеко не все эксперименты с новыми технологиями заканчиваются успешно.
   - Наконец-то нам повезло! - радостно заявил Атвар. - С тех самых пор, как мы прибыли на Тосев-3, нас преследовали неудачи: два корабля погибли одновременно, мы потеряли пять танков в одном сражении, нас обманули дипломаты Больших Уродов, наши союзники нас предали...
   - Самец из Польши, который нанес нам немалый урон, отказавшись от нашей дружбы, снова попал к нам в когти, - заметил Кирел.
   - Верно, я и забыл, - задумчиво проговорил Атвар. - Нам еще предстоит решить, как мы его накажем: нужно найти возможность напомнить тосевитам, которые к нам присоединились, кто их кормит. Здесь не следует торопиться. Он никуда от нас не денется.
   - Вы правы, благородный адмирал, - вновь согласился Кирел. - Нам также следует подумать об усилении давления на дойче, в свете их неудачи с ядерным ректором. Вероятно, они сейчас деморализованы. Компьютерный анализ показывает, что так должно быть.
   - Сейчас посмотрим, - Атвар нажал на кнопку, и на экране появилась северо-западная часть самого большого континента Тосева-3. - Партизаны в Италии тревожат нас не меньше, чем регулярные армии в других местах... и, хотя местный король и его самцы постоянно твердят о верности Империи, они помогают повстанцам. Наши атаки в восточной Франции снова отбиты - вряд ли стоит удивляться: половина экипажей танков предпочитает имбирь сражениям. Мы до сих пор не завершили перегруппировку наших войск. Впрочем, на востоке можно кое-что сделать.
   - Я позволил себе проанализировать наши резервы, а также войска, которые могут выставить против нас дойче, - сказал Кирел. - Я считаю, что у нас появилась надежда существенно продвинуться вперед. Более того, впервые за всю кампанию мы можем заставить дойче прекратить сопротивление.
   - Замечательно, - ответил Атвар. - Если они капитулируют, то наша война с Британией и СССР перейдет в новую фазу. Они представляют для нас серьезную опасность. Их ракеты, реактивные самолеты и новые танки - вот переменные, которые я предпочел бы исключить из уравнения.
   - Они очень опасны, благородный адмирал, - тихо проговорил Кирел. Мало того, что они убили своего императора, они сделали из убийства настоящий конвейер. Если мы с ними покончим, на планете станет легче дышать.
   Атвар вспомнил донесения и записи из лагеря смерти Треблинка, а также из еще одного - Аушвица, который Раса захватила вскоре после того, как он начал работать. Раса никогда не осуществляла подобных проектов. Обитатели Халесси и Работева тоже. Удивительный мир этот Тосев-3! До самого обрубка хвоста Кирелу хотелось бы забыть о том, что он видел в тех чудовищных лагерях.
   - Когда мы с ними покончим, тосевиты больше не смогут уничтожать друг друга с такой звериной жестокостью. Мы научим их вести себя как полагается: ведь они будут нашими подданными. В знак покорности Императору мы должны это сделать.
   Кирел вслед за Атваром опустил глаза.
   - Так и будет, благородный адмирал. Я рассчитываю, что остальные Большие Уроды совершат такую же ошибку, что и дойче - в результате их ядерная программа будет уничтожена Мне бы совсем не хотелось, чтобы тосевиты овладели ядерным оружием - их жестокость не знает предела.
   - Тут я с тобой согласен, - сказал Атвар.
   Глава XIV
   Гейнрих Егер окинул человека, который его допрашивал, сердитым взглядом.
   - Я уже много раз вам повторял, майор, что ничего не смыслю в ядерной физике и находился в сотне километров от Хайгерлоха, когда случилось то, что случилось. А раз так, я понятия не имею, чего вы от меня пытаетесь добиться.
   Офицер гестапо ответил:
   - То, что произошло в Хайгерлохе, какая-то загадка, полковник Егер. Мы разговариваем со всеми, кто имел отношение к проекту, с целью выяснить, что там на самом деле случилось. Вы ведь не станете отрицать, что принимали участие в работе над проектом. - Он показал на награду на груди Егера.
   Егер надел аляповато уродливую медаль, когда его вызвали в Берктесгаден, чтобы напомнить типам, вроде этой длинноносой ищейки, что награду вручил ему сам фюрер - из рук в руки. А тот, кто решит, что он предал интересы Германии, пусть лучше держит свои идиотские подозрения при себе. Теперь же Егер отчаянно жалел, что не оставил медаль там, где ей и полагалось находиться - в футляре.
   - Я принесу Рейху гораздо больше пользы, если меня пошлют в мой полк, - сказал он. - Профессор Гейзенберг со мной совершенно согласен и поддержал мое прошение о переводе из Хайгерлоха за несколько месяцев до несчастного случая.
   - Профессор Гейзенберг мертв, - ровным голосом сообщил гестаповец. Егер поморщился, ему никто не сказал, что физик погиб. Увидев его реакцию, человек, сидевший напротив, кивнул. - Теперь вы, кажется, начинаете понимать размеры... проблемы?
   - Возможно, - ответил Егер.
   Если его догадка верна, офицер гестапо собирался сказать что-нибудь вроде "катастрофы", но в последнюю минуту заменил слово на более нейтральное - "проблема". Ну, тут он прав. Если Гейзенберг мертв, претворение проекта в жизнь находится под угрозой.
   - Вы все понимаете, но почему-то не хотите нам помочь? - спросил гестаповец.
   Мимолетное сочувствие, которое Егер испытал к нему, растаяло, словно ударный батальон, раздавленный русскими танками в середине зимы.
   - Вы понимаете по-немецки? - спросил он. - Я ничего не знаю. Разве я могу сообщить вам то, что мне неизвестно?
   Офицер тайной полиции отнесся к его вспышке совершенно спокойно.
   "Интересно, кого он обычно допрашивает?" - подумал Егер. - "Сколько раз ему приходилось слышать отчаянные мольбы о справедливости - правдивые и лживые?"
   Иногда невиновность хуже вины. Если ты совершил преступление, тебе, по крайней мере, есть, в чем признаться, чтобы положить конец своим мучениям. А вот если перед законом и совестью ты чист, тебя никогда не оставят в покое.
   Поскольку Егер был полковником Вермахта, участвовал в войне и получил не одну боевую награду, специалисты из гестапо не применяли к нему особых мер воздействия, к которым непременно прибегли бы, если бы им пришлось допрашивать русского офицера или еврея. Егер примерно знал, что представляют собой "особые меры воздействия", и радовался тому, что ему не довелось познакомиться с ними поближе.
   - Ну, хорошо, полковник Егер, - вздохнув, заявил майор гестапо; может быть, он сожалел, что лишен возможности привести более веские доводы, которые заставили бы несговорчивого полковника сотрудничать с тайной полицией. Или решил, что оказался не на высоте и не справился с заданием командования. - Можете идти. Однако вам еще не позволено вернуться в полк. У нас могут возникнуть новые вопросы, когда мы продвинемся в нашем расследовании.
   - Большое спасибо, - сказал Егер и встал.
   Он не мог отказать себе в таком удовольствии, хотя и сомневался, что гестаповец в состоянии уловить иронию в его голосе. Майор производил впечатление человека, который с удовольствием орудует дубинкой. Представить его со шпагой в руке просто невозможно.
   "Дубинка для русских", - подумал Егер.
   В прихожей перед кабинетом - словно гестаповец был зубным врачом, а не головорезом - сидел профессор Курт Дибнер и листал журнал "Сигнал", такой старый, что в нем не упоминалось об инопланетянах, речь шла лишь об обычных врагах Германии. Профессор кивнул Егеру.
   - Что, вас тоже тут полощут, полковник?
   - И не говорите. - Егер с интересом взглянул на Дибнера. - Вот уж не ожидал, что вы... - Он замолчал не в силах придумать, как бы потактичнее закончить фразу.
   - Остался в живых? - Видимо, профессора вопросы такта не особенно занимали. - Счастливая случайность, которая иногда заставляет человека задуматься. Гейзенберг решил вывести показатели за критическую отметку как раз в тот момент, когда я отправился навестить сестру. Если честно, я подозреваю, что везение тут не при чем, просто ему не хотелось делиться со мной славой.
   Егер не сомневался, что Дибнер прав. Гейзенберг держался с ним демонстративно высокомерно, хотя по мнению полковника (следует заметить, исключительно непрофессиональному в данном вопросе) Дибнер добился не менее значительных результатов, чем все остальные ученые, а иных и опередил.
   - Ящеры, по-видимому, знают, что нужно делать, чтобы избежать неприятностей во время производства взрывного металла, - сказал Егер.
   Дибнер провел рукой по редеющим, зачесанным назад волосам.
   - К тому же, они занимаются исследованиями в данной области значительно дольше нас, полковник. Спешка - вот в чем заключалась наша ошибка. Вам известно, что означает высказывание "festina lente"?
   - Торопись не спеша - В гимназии Егер, как и все, изучал латынь.
   - Вот именно. В общем, очень даже неплохой совет, но на данном этапе войны мы не можем ему следовать. Нам необходимы эти бомбы, чтобы победить ящеров. Мы рассчитывали, что если реакция выйдет из-под контроля, мы бросим кусок кадмия в тяжелую воду, и сможем снова управлять атомным котлом. Наши надежды не оправдались. Кроме того, если я не ошибаюсь, на инженерных чертежах нет пробки, которая открывала бы путь тяжелой воде из котла. Следовательно, остановить реакцию таким способом не представляется возможным. Нам не повезло.
   - В особенности, тем, кто в тот момент находился рядом с котлом, заметил Егер. - Если вам известны причины катастрофы, доктор Дибнер, и вы все рассказали представителям властей, почему же они продолжают вести свои бесконечные допросы и не оставят, наконец, нас всех в покое?
   - Во-первых, полагаю, затем, чтобы подтвердить мои слова... кроме того, мне известны не все факты, приведшие к катастрофе, меня же не было в городе. Ну и, конечно же, они хотят найти человека, которого можно обвинить в случившемся.
   С точки зрения Егера это звучало разумно. В конце концов, он как раз и старался избежать того, чтобы стать козлом отпущения. Вермахт славился тем, что умел ловко возлагать ответственность за общие неудачи на отдельных людей. Ему в голову пришла другая поговорка: "У победы много отцов, поражение всегда сирота". Впрочем, сейчас это тоже не совсем верно, поскольку представители властей пытаются найти родителей и для неудачи. Результат не всегда получался справедливым, но Егер подозревал, что правда в данном случае мало кого волнует.
   На пороге кабинета появился майор гестапо, скорее всего, для того, чтобы выяснить, почему не заходит Дибнер. Увидев, что двое подозреваемых беседуют в приемной, он нахмурился. Егер смутился, но в следующую секунду разозлился на офицера тайной полиции, который пытался его запугать. Развернувшись, он молча направился к двери, где столкнулся с крупным высоким человеком.
   - Скорцени! - вскричал он.
   - А, они и тебя затащили в свои сети, - весело проговорил офицер СС. Меня собираются заживо поджарить на раскаленных углях, хотя я находился в сотне километров от вонючего городка, где у них все полетело в тартарары. Какой-то майор должен заняться мной через пять минут.
   - Он немного припозднился, - сообщил Егер. - Только что закончил со мной и принялся за одного физика. Хочешь, пойдем куда-нибудь, выпьем шнапса? Больше здесь делать нечего.
   Скорцени с удовольствием треснул его спине.
   - Первая разумная мысль с тех пор, как меня сюда приволокли, клянусь Богом! Идем, даже если у шнапса теперь вкус, будто его сделали из картофельных очистков, он нас отлично согреет. Кстати, я рассчитывал тебя тут встретить. Я работаю над одним планом, и мне кажется, ты мне пригодишься.
   - Правда? - Егер удивленно приподнял брови. - Как благородно со стороны СС проявить интерес к бедному, но честному представителю Вермахта...
   - Да брось ты это дерьмо, - скривился Скорцени. - Твои знания могут оказаться мне полезными. Пойдем и правда чего-нибудь выпьем. Сначала я накачаю тебя спиртным, а потом попытаюсь соблазнить.
   - Понятно, тебе нужно мое тело, - заметил танкист.
   - Нет, только голова, - поправил его Скорцени.
   Весело хохоча, они нашли маленький кабачок неподалеку от здания, где располагался штаб гестапо. Официант за стойкой был в военной форме, как, впрочем, практически все в Берктесгадене.
   - Сейчас даже шлюхи носят серенькие штанишки, - проворчал Скорцени, усаживаясь за столик в полутемном подвале. Подняв стакан, он отсалютовал Егеру, залпом его осушил и поморщился. - Ну и гадость!
   Егер сделал большой глоток.
   - Не стану с тобой спорить. - Но приятное тепло действительно разлилось по всему телу, немного успокаивая нервы. - Зато в состав входит старый добрый антифриз. - Он немного наклонился вперед и проговорил: Прежде чем ты на меня набросишься, я попытаюсь тебя расколоть: что нашли в танке, который ты угнал у ящеров? Я все еще делаю вид, что остался танкистом, а не физиком, или бандитом, как ты.
   - Неприкрытая лесть не поможет, - фыркнул Скорцени. - Но я отвечу на твой вопрос - почему бы и нет? Все равно я не понимаю и половины того, о чем идет речь. Другая половина остается загадкой для остальных - вот в чем проблема. Ящеры делают машины, которые умнее людей, пытающихся в них разобраться. Но скоро мы начнем выпускать новые боеприпасы и новую броню несколько слоев стали и керамики... уж не знаю, как они собираются соединить их вместе.
   - Ты же воевал на русском фронте, - сказал Егер. - Новая амуниция, новая броня - прекрасно. Может быть, даже наступит день, когда мне удастся их испробовать. Похоже, не скоро, верно?
   Скорцени кивнул, соглашаясь. Егер грустно вздохнул, допил свой стакан, сходил за добавкой и снова уселся за стол. Скорцени набросился на новую порцию выпивки, словно оголодавший тигр.
   - Ну, и как ты намерен меня использовать? - поинтересовался Егер.
   - Ах, да. Ты собирался стать археологом перед тем, как тебя засосала военная трясина, так?
   - Значит, изучал мое досье, - довольно миролюбиво заметил Егер и подкрепил свои слова хорошим глотком шнапса. Теперь он уже не казался таким отвратительным - наверное, первый стакан притупил все вкусовые ощущения. Причем тут археология?
   - Тебе ведь известно, что ящеры захватили Италию, - сказал Скорцени. Им там не так хорошо, как было в начале, да и итальянцы не особенно их жалуют. Я им немного помог - нам удалось вывезти Муссолини из замка, в котором ящеры его прятали.
   Вид у него сделался чрезвычайно довольный, впрочем, он имел на это право.
   - Ты снова собираешься туда отправиться и хочешь, чтобы я составил тебе компанию? - спросил Егер. - Я буду там, как бельмо на глазу. Не из-за внешности, как ты, наверное, догадался, а потому, что не знаю ни слова по-итальянски.
   - Не в Италию, - покачав головой, сказал Скорцени. - Ящеры черт знает что творят на восточном берегу Адриатики, в Хорватии. Я с трудом переношу Анте Павелича <Хорватский фашистский деятель>, но он наш союзник, а нам совсем не нужно, чтобы ящеры закрепились в том регионе. Тебе понятно, что я имею в виду?
   - Со стратегической точки зрения, понятно, - ответил Егер, умолчав о том, что представитель СС вообще с трудом кого-то переносит. До него доходили слухи, что хорватские союзники, или марионетки - называйте их, как хотите - относятся к идеям фашизма (кстати, и к кровной вражде тоже) чрезвычайно серьезно. Наверное, слова Скорцени являются подтверждением слухов. - Знаешь, я все равно не понимаю, при чем тут я? - проговорил он.
   Скорцени стал похож на рыбака, решившего испробовать новую наживку.
   - Предположим, я скажу тебе, что главная база ящеров в Хорватии находится неподалеку от Сплита. Это тебе что-нибудь говорит?
   - Дворец Диоклетиана, - мгновенно ответил Егер. - Я даже там один раз был, во время каникул, лет восемь или десять назад. Очень впечатляющее сооружение, а ведь ему тысяча шестьсот лет.
   - Я знаю. Твой отчет, по-видимому, использован во время планирования операции "Возмездие". Мы примерно наказали югославов за то, что они нарушили договор с нами. Однако это не имеет отношения к делу. Важно, что ты знаком с местностью - ты ведь не только там побывал, ты интересовался дворцом Диоклетиана, верно? Вот почему я сказал, что ты можешь оказаться мне полезным.
   - Неужели ты собираешься его взорвать? - взволнованно спросил Егер.
   Конечно, когда идет война страдают исторические памятники, и тут ничего не сделаешь. Во время наступления на Россию Егер видел множество горящих русских церквей, но они значили для него гораздо меньше, чем дворец римского императора.
   - Если возникнет необходимость, я его взорву, - сказал Скорцени. - Я понимаю, что ты имеешь в виду, Егер, но если ты придерживаешься таких взглядов, значит, я ошибся и сделал неверный выбор.
   - Может, и так. Ты не забыл, что к югу от Бельфора меня ждет мой полк?
   - Ты отличный танкист, Егер, но не гений, - проговорил Скорцени. Твой полк прекрасно справится со своими обязанностями, если им будет командовать кто-нибудь другой. А вот для меня твои знания могут оказаться исключительно полезными. Я тебя соблазнил или нет?
   Егер почесал подбородок. Он не сомневался, что Скорцени сумеет добиться, чтобы его отправили в Хорватию. Он совершил такое количество героических поступков, что командование непременно пойдет ему навстречу. Вопрос заключался в другом: хочет ли он, Егер, попробовать что-то новенькое, или предпочитает вернуться в свой полк и заняться привычным делом?
   - Купи-ка мне еще стаканчик шнапса, - попросил он Скорцени.
   - Хочешь, чтобы я сначала тебя напоил, а потом ты заявишь, будто не понимал, о чем идет речь, когда согласился на мое предложение, ухмыльнувшись, сказал Скорцени. - Ладно, Егер, будь по-твоему.
   * * *
   Генерал-лейтенант Курт Чилл насмешливо посмотрел на своих советских собеседников.
   "Может, мне просто показалось", - подумал Джордж Бэгнолл, - "и во всем виноват пляшущий свет факелов?"
   Но нет, голос генерала тоже звучал насмешливо:
   - Надеюсь, господа, нам удастся создать объединенный фронт для обороны Плескау? Мы и раньше к этому стремились, однако, к сожалению, наше сотрудничество носит весьма ограниченный характер.
   Командиры двух партизанских отрядов, Николай Васильев и Александр Герман с трудом сохраняли спокойствие. Герман, который знал не только русский, но и идиш, понял слова генерала.
   - Называйте наш город его настоящим именем, а не тем, которое вы, нацисты, ему дали - потребовал он. - Сотрудничество! Ха! По крайней мере, раньше вы соблюдали приличия.
   Бэгнолл, знакомый с немецким весьма приблизительно, нахмурился, пытаясь понять, что говорит партизан. Васильев, который не знал никакого иностранного языка, подождал, когда переводчик закончит шептать ему в ухо.
   - Да! - прорычал он, а потом добавил что-то непонятное по-русски.
   - Товарищ Васильев возражает против термина "объединенный фронт", который следует употреблять, только если речь идет о союзах прогрессивных сил, нам с реакционерами не по пути, - сообщил переводчик.
   Сидевший рядом с Бэгноллом Джером Джонс тихонько присвистнул.
   - Он смягчил перевод. Васильев назвал немцев "фашистскими шакалами".
   - И почему я нисколько не удивлен? - прошептал в ответ Бэгнолл. По-моему, уже хорошо, что вместо того, чтобы сразу прикончить друг друга, они всего лишь мерзко ругаются.
   - В этом что-то есть, - согласился Джонс.
   Он собрался еще что-то сказать, но тут снова заговорил Чилл:
   - Если мы сейчас не объединим усилия, причем мне наплевать, какое имя вы дадите нашему союзу, ящеры придумают вашему любимому городу свое собственное название.
   - Ну и как же мы им помешаем? - Герман снова понял слова генерала на несколько мгновений раньше Васильева. Русский партизан несколько изменил вопрос:
   - Да, разве мы можем отправить своих солдат сражаться вместе с вашими, не опасаясь выстрелов в спину?
   - Можете, потому что я тоже отправляю своих солдат сражаться рядом с вашими, - заявил Чилл. - Не следует забывать, что у нас общий страшный враг. А насчет выстрелов в спину... Сколько отрядов Красной армии шло в бой, зная, что у них за спиной идут офицеры НКВД - для обеспечения необходимой степени героизма?
   - Партизан это не касается - ответил Герман и замолчал. Васильев тоже ничего не сказал, из чего Бэгнолл сделал вывод, что Чилл заработал очко.
   - Кто-нибудь из вас, господа, готов взять на себя организацию обороны Плескау... прошу прощения, Пскова? - сложив руки на груди, спросил Чилл.
   Александр Герман и Николай Васильев переглянулись. Ни тот, ни другой не испытывал энтузиазма по поводу предложения Чилла. На их месте Бэгнолл чувствовал бы себя так же. Устраивать налеты, подготовленные на базе, запрятанной глубоко в лесу, не одно и то же, что сражаться в открытом бою. Партизаны отлично умели доставлять своим врагам мелкие неприятности. Но, вне всякого сомнения, они отдавали себе отчет в том, что их действия не помешали немцам занять Псков.
   - Нет, - сказал по-русски Васильев, а потом продолжил через переводчика: - Вы сможете лучше организовать оборону, если, конечно, будете защищать город, его население и советских солдат, а не станете думать только о своих нацистах.
   - Если я беру на себя оборону какого-то района, я отвечаю за все насколько, конечно, это в моих силах, учитывая количественный состав армии и наличие боеприпасов, - ответил Чилл. - Надеюсь, вы понимаете, что если я отдам приказ одному из ваших подразделений, оно должно будет его выполнить?
   - Разумеется, - сказал Васильев. - Но только если командир и политрук посчитают ваш приказ отвечающим интересам общего дела, а не вашим, личным.
   - Нет, меня такая постановка вопроса не устраивает, - холодно заявил Чилл. - Они должны быть уверены в том, что я действую из соображений общего блага и выполнять мои распоряжения, считают они их правильными или нет. Одна из причин, по которой необходимо иметь человека, отвечающего за проведение всей операции, заключается в том, что он находится в положении, дающем ему возможность увидеть то, что не видно его подчиненным.
   - Нет, - одновременно заявили по-русски Васильев и Герман.
   - Ну вот, начинается, - прошептал Бэгнолл Джерому Джонсу. Тот только молча кивнул. - Нужно что-то сделать, прежде чем они снова пустятся в свои идиотские пререкания. Я еще не забыл, как большевики поцапались с нацистами на прошлой неделе. Не знаю, как ты, но мне не хочется оказаться между двух огней.
   - Мне тоже не хочется, - прошептал в ответ Джонс. - Если так сражаются на земле, благодарение Богу, что есть военно-воздушные силы, вот что я вам скажу.
   - Кто ж тут спорит? - согласился Бэгнолл. - Ты не забыл, мне уже пришлось почувствовать это на собственной шкуре. Ты не участвовали в рейде на базу ящеров, расположенную к югу отсюда.
   "Они не захотели тобой рисковать", - подумал он без особого раздражения. - "Мы с Кеном и бедняга Эл... ну, нас можно и заменить, а вот ты... слишком хорошо разбираешься в своих радарных установках".
   - Я просил, чтобы меня тоже взяли в тот рейд, - словно угадав его мысли, проговорил Джонс. - Но проклятые русские не пустили.
   - Правда? Я не знал.
   Джонс сразу вырос в глазах Бэгнолла. Добровольно пойти под пули мало кто согласится, в особенности, если ты не обязан это делать.
   - Да какая разница! Нам нужно подумать о том, что происходит сейчас, а не вспоминать прошлое. - Он встал и громко сказал по-русски: - Товарищи! Даже Бэгнолл знал это слово. А Джонс, тем временем, продолжал сначала по-русски, а потом по-немецки: - Если вы хотите преподнести Псков ящерам на тарелочке с голубой каемочкой, давайте, продолжайте в том же духе.
   - Так-так! И какое же решение вы предлагаете? - поинтересовался Курт Чилл. - Может быть, выбрать главнокомандующим вас? - Его холодная жесткая улыбка напоминала волчий оскал. Джонс покраснел и быстро сел. - Представляю себе, генералы пляшут под дудку простого солдата, немного разбирающегося в радарных установках. Ничего не выйдет.