Тертлдав Гарри. Ответный удар (Вторжение - 2)

   Фьоре посмотрел на небо.
   - Они просто святые покровители храма, - пробормотал он, обращаясь к католическому Богу, который наверняка взирал на него с небес.
   Однако небеса молчали. И Фьоре на сей раз прошел мимо храма Королевы Небес, хотя заходил туда раньше.
   На улицах и пешеходных дорожках кипела жизнь. Однако лишь машины ящеров, или те, что они конфисковали у людей, проносились по проезжей части. Люди ездили на рикшах, велосипедах и тележках, запряженных гужевыми животными. Повсюду теснились нищие, некоторые писали на тротуарах истории своих бед - Фьоре не мог их прочитать. Они напомнили ему безработных, пытавшихся торговать яблоками в худшие времена Депрессии.
   На рынке Гонгкью на углу Бунд и Вузанг Роудс шумела огромная толпа. Рыбаки с реки Сучоу, крестьяне, мясники - все громко кричали, расхваливая свой товар. Если рынок в лагере, где он жил с Лю Хань, напоминал стадион в Декатуре, то этот рынок Фьоре мог бы сравнить со стадионом "Янки".
   Сюда приходили не только местные жители. Ящеры ловко пробирались от одного прилавка к другому. Они могли бы просто брать все, что им понравится; Най Хо Цин говорил, что сначала они так и делали.
   "Теперь они платят, - рассказывал он. - Ящеры поняли, что если они берут какой-то товар просто так, ничего не заплатив, то в следующий раз его на рынке просто не будет".
   Вот и сейчас, Фьоре заметил, как ящер купил живого омара и заплатил продавцу китайскими серебряными долларами, которые, по причине так и оставшейся для Фьоре тайной, назывались мексиканскими.
   Спутник ящера сказал:
   - Очень вкусные существа. Давай, Яанкс, купим еще пару штук. Приготовим для завтрашнего приема у командующего.
   - Так и будет сделано, недосягаемый господин, - ответил покупатель омара, которого, очевидно, звали Яанкс. Он снова принялся торговаться с продавцом.
   Фьоре наклонился, чтобы получше разглядеть китайца. Поля его конической соломенной шляпы прикрывали нос и слишком круглые глаза; он нарядился в грязновато-коричневое одеяние, напоминающее пижаму - так одевалось большинство местных жителей. Ящеры не замечали, что кожа у него более светлого оттенка, чем у остальных. Они полностью ушли в борьбу с клешнями омаров, норовивших схватить их за пальцы.
   Бобби Фьоре последовал за ними обратно по Садовому мосту. Ящеры не обращали на него ни малейшего внимания. Для них он был всего лишь еще одним Большим Уродом.
   "Интересно, о каком командующем вы говорили?" - беззвучно спрашивал у ящеров Фьоре. Они прошли через Городской сад, находившийся возле южного конца Садового моста, а затем направились в сторону Британского консульства. На лице Фьоре появилась свирепая усмешка, именно здесь находилась штаб-квартира губернатора Шанхая.
   Далеко не все дома европейского квартала являлись роскошными зданиями, в которых раньше жили иностранцы, а теперь ящеры. На аллее Фучу Роуд, между неказистыми строениями, притулился ветхий домик под именем "Любимая"; название было написано на двери по-английски, а рядом, как предположил Фьоре, имелся перевод на китайский. Когда Фьоре вошел, его приветствовали звуки джаза - играл старый патефон. На фоне музыки слышались обрывки фраз на самых разных языках.
   Он рассмеялся. Пай Хо Цин оказался большим ловкачом. Красные всегда считались пуританами. Кому придет в голову мысль, что один из их руководителей откроет публичный дом?
   Бобби знал, что Най никогда не пользовался услугами местных девушек. Впрочем, он не возражал, если Фьоре приходил сюда получить удовольствие некоторые русские девушки, чьи родители после революции оказались на проигравшей стороне и эмигрировали в Китай, были просто великолепны.
   "Интересно", - подумал Фьоре, - "как они теперь относятся к сотрудничеству с красными".
   Он никогда их об этом не спрашивал; Бобби научился держать рот на замке, когда собеседники вызывали у него сомнения или подозрения.
   Он открыл дверь, ведущую в салон. Звуки джаза стали громче. А вот разговоры неожиданно прекратились. Затем девушки его узнали и снова начали болтать между собой.
   Он нетерпеливо осмотрелся по сторонам, совсем как ребенок в кондитерском магазине. Русские, евразийки, китаянки, кореянки - некоторые в европейском нижнем белье, другие в облегающих шелковых платьях с разрезами в самых неожиданных местах...
   - Могу я поговорить с дядей By? - спросил Фьоре; именно этим именем пользовался здесь Най Хо Цин.
   У "Любимой" имелось еще одно замечательное преимущество: здесь он мог разговаривать на родном языке. Почти все девушки понимали по-английски, а две или три свободно им владели.
   Одна из русских девушек, блондинка в шелковом платье с невероятно длинным разрезом, показала на лестницу и ответила:
   - Да, Бобби, он своей комнате.
   - Спасибо, Шура. - Бобби с трудом оторвался от созерцания молочно-белого бедра и направился к лестнице.
   На втором этаже он отсчитал третью дверь налево и постучал. Здесь следовало быть абсолютно точным - он случайно мог помешать кому-то в самый неподходящий момент. В Шанхае многие носили пистолеты.
   Най Хо Цин открыл дверь, держа в руках автомат. Увидев Фьоре, он сразу же опустил оружие. Конечно, Най и не думал расслабляться - иногда Бобби казалось, что китаец вообще всегда начеку.
   - Заходи, - пригласил он и закрыл за Фьоре дверь. - Какие у тебя новости?
   Бобби ненавидел разговаривать на своем невнятном китайском, но прекрасно знал, что собеседник придет в ярость, если он предложит использовать в качестве переводчицы одну из девушек. Красный офицер жестом предложим ему сесть. На противоположной стене множество отражений также уселось в кресло - они все-таки находились в борделе.
   Фьоре рассказал Най Хо Цину о том, что ему удалось услышать на рынке Гонгкью. Най внимательно его выслушал, задал несколько вопросов, а потом кивнул.
   - Так ты говоришь, завтра в Британском консульстве будет ужин для командного состава? - Он немного помолчал. - Может быть, мы сумеем преподнести чешуйчатым дьяволам сюрприз?
   - Да, - кивнул Бобби Фьоре; один из недостатков переговоров на китайском языке состоял в том, что он ничего не мог уточнить.
   "Да", или "нет" - вот и все его возможности.
   Улыбка Най Хо Цина неожиданно оказалась довольно симпатичной.
   - Я поступил мудро, когда решил использовать тебя здесь, а не ликвидировать в провинции. Ты приносишь мне ценную информацию, которую без тебя получить бы не удалось.
   - Это хорошо, - с трудом выдавил из себя улыбку Бобби.
   В обычном разговоре он бы не понял китайское слово ликвидировать, но Най Хо Цин прибегал к нему очень часто. Красные всегда называли вещи своими именами и действовали без особых хитростей Если ты против них, покупай надежный страховой полис.
   Но самым удивительным в Най Хо Цине было то, что, когда он переставал быть революционером или мафиози, то становился невероятно обаятельным человеком. Казалось, он прячет свой смертоносный арсенал в специальный ящик, который повсюду таскает с собой и использует по мере надобности, но когда необходимость в нем отпадает, Най Хо Цин моментально превращался в милейшего симпатягу.
   Теперь его улыбка стала широкой и счастливой, словно мысли о ликвидации ему никогда не приходили в голову.
   - Я собираюсь оказать тебе ответную услугу Уверен, что ты меня правильно поймешь.
   - Да? Какую услугу? - с подозрением спросил Фьоре.
   Слово "услуги" всегда звучало привлекательно. Порой они таковыми и оказывались - как, например, в тех случаях, когда Най Хо Цин разрешал ему порезвиться с девочками. Но иногда...
   Похоже, наступил именно такой случай.
   Продолжая сиять, Най Хо Цин сказал:
   - Я собираюсь выполнить обещание, которое тебе дал: ты войдешь в состав нашей атакующей команды.
   - Хм, спасибо. - На сей раз, Фьоре даже обрадовался тому, что разговор шел на китайском языке.
   Если Най Хо Цин заметил иронию, или отсутствие энтузиазма, то никак этого не показал.
   - Помощь в борьбе против империалистических дьяволов есть долг каждого человеческого существа. Тот, кто отказывается присоединиться к нашей борьбе, превращается в бешеную собаку дьяволов - а ты ведь знаешь, какая судьба ждет бешеных собак?
   - Да, конечно, - пробормотал Бобби Фьоре.
   Вот и попал между молотом и наковальней! Если он станет участника рейда, ящеры его пристрелят. Если откажется, его прикончат красные китайцы. Похоже, ему не суждено узнать, чем закончится сериал в Нанкине на авеню Эдуарда VII.
   - Твой пистолет не слишком подходящие оружие для такой работы, задумчиво проговорил Най Хо Цин. - Мы позаботимся о том, чтобы ты получил автомат. - Он поднял вверх руку. - Только не надо меня благодарить. Это необходимо не только для тебя, но и для удачного исхода миссии.
   Бобби и не собирался его благодарить. Ему захотелось вновь оказаться в лагере вместе с Лю Хань. Как жаль, что он взялся учить китайца по имени Ло бросать мяч.
   Презрительно изогнув губы - китаец, несмотря ни на что, в душе оставался пуританином - Най сказал:
   - Почему бы тебе не спуститься вниз и не поразвлечься, если у тебя нет других планов? Мне нужно выяснить, что мы сможем сделать за такое время, и составить хороший план.
   Фьоре не пришлось долго уговаривать спуститься вниз. Если в самом скором времени в него будут стрелять (он постарался не думать о том, что могут застрелить), то сегодня следует развлечься. Очень скоро он оказался в одной из комнат с зеркальными стенами и с русской светловолосой девушкой по имени Шура. По всем общепринятым стандартам она была красивее и лучше в постели, чем Лю Хань, поэтому Фьоре не понимал, почему не чувствует себя счастливым, когда возвращался домой.
   Единственное объяснение, которое пришло ему в голову, состояло в том, что ему не наплевать на Лю Хань, а ей на него, а Шура лишь производит необходимые действия в определенном порядке - хотя и знает свое дело не хуже, чем Билли Херман вторую базу.
   - Черт побери, - сонно пробормотал он, - наверное, я влюбился.
   А в следующий момент Фьоре обнаружил, что солнце уже взошло.
   Он спустился позавтракать, как приговоренный к смерти на свою последнюю трапезу. Даже щебечущие девушки не вывели его из уныния. Фьоре заканчивал свой чай, когда в дверном проеме кухни показалась голова Най Хо Цина.
   - Иди сюда. Нужно поговорить.
   Бобби вышел из кухни. Най протянул ему плетеный саквояж, довольно тяжелый. Когда Фьоре его открыл, там оказался русский автомат, несколько магазинов с патронами и четыре гранаты с длинными ручками.
   - Ты с нами не пойдешь, - сказал Най. - Будешь околачиваться возле главного входа в Британское консульство. Когда придет время - ты сам поймешь, когда - убьешь часовых, чтобы помочь людям, которые попытаются выйти через двери.
   - О-кэй, - ответил Фьоре по-английски, когда убедился в том, что правильно понял инструкции Най Хо Цина.
   Красный кивнул: он понял слова Фьоре, который вновь переключился на свой паршивый китайский.
   - А как вы войдете в консульство? Как пронесете туда оружие?
   - Я не стану посвящать тебя в наши планы из соображений безопасности. - Однако Най Хо Цин так собой гордился, что не сумел удержаться. - Но кое-что расскажу, - продолжал он. - Сегодня в консульство войдут новые люди: официанты и повара, они принесут уток, которые хорошо сочетаются с омарами.
   Он замолчал - если Бобби не поймет, что он имеет в виду... что ж, его проблемы. Однако Фьоре быстро все сообразил и расхохотался - теперь он знал, чем будут нафаршированы утки. Вот почему Най выглядел таким довольным!
   - Удачи вам, - сказал Фьоре.
   Он протянул руку, но тут же отдернул ее: китайцы не обмениваются рукопожатиями.
   Однако Най Хо Цин сжал его ладонь.
   - У моих советских друзей есть такой обычай; я знаю, что он означает, - заявил он и посмотрел на часы. - Ты должен занять свое место ровно в полдень. Банкет начнется через полчаса и не займет много времени.
   - О-кэй, - сказал Фьоре.
   Если бы Фьоре находился в городе, где говорили на знакомом ему языке, он бы попытался унести ноги вместе со всем арсеналом. Однако он знал, что злить красных гораздо опаснее, чем попытать счастья в борьбе против ящеров.
   У него осталось достаточно времени, чтобы еще раз заняться любовью. Шура охотно последовала за ним на второй этаж. Потом с удивлением взглянула на несколько лишних "мексиканских" долларов, которые протянул ей Бобби: обычно он старался заплатить поменьше.
   - Ты ограбил банк, Бобби? - спросила она.
   - Сразу два, куколка, - невозмутимо ответил он, начиная одеваться.
   Она рассмеялась, решив, что он пошутил.
   С саквояжем в руках Бобби зашагал в сторону Банд. Фьоре знал, что Най Хо Цин и его товарищи сильно рискуют: если ящеры в Британском консульстве проявят осмотрительность, у китайцев нет ни единого шанса спастись.
   Он подошел к дому номер 33 по улице Банд как раз в тот момент, когда часы пробили двенадцать. Най остался бы им доволен. Теперь Бобби следовало дождаться фейерверка, причем так, чтобы не привлечь к себе внимания. Он купил чашку водянистого супа у проходившего мимо торговца, а потом, повинуясь неожиданному импульсу, заплатил и за саму чашку. Затем Бобби уселся на тротуар, поставил рядом с собой чашку и принялся старательно изображать нищего.
   Вскоре кто-то из прохожих бросил в чашку медную монетку, потом появилось серебро. Бобби принялся считать деньги - когда началась стрельба, в чашке набралось больше мексиканского доллара.
   Британское консульство занимало большое, внушительное здание. Но даже толстые каменные стены не заглушили треск автоматных очередей. Стоявшие на посту перед главным входом ящеры повернулись спиной к улице, они явно не верили ушам, которые, впрочем, у них отсутствовали.
   Фьоре не стал тратить время на обдумывание ситуации. Услышав выстрелы, он открыл саквояж, вытащил гранату, вывернул металлический колпачок, утопил головку взрывателя и швырнул ее, словно мяч на базу.
   Если бы он совершил такой бросок во время игры, то его команда определенно заработала бы очки. Граната приземлилась как раз между четырьмя ящерами. Когда через секунду она взорвалась, люди, оказавшиеся в этот момент поблизости, с криками разбежались в разные стороны.
   Однако у Фьоре возникли проблемы: он прикончил не всех ящеров. Двое из них начали стрелять, хотя и не поняли, откуда исходила опасность. Крики на улицы Банд превратились в вопли ужаса. Фьоре нырнул за массивную деревянную скамейку с железными планками и открыл огонь из автомата. Он надеялся, что его пули не попадают в бегущих по улице людей - ведь в его задачу входило уничтожить ящеров. И он с ней справился.
   Из здания консульства продолжала доноситься стрельба, а потом двери главного входа распахнулись. Най и полдюжины китайцев - кое-кто в поварских фартуках, другие, похожие на пингвинов, в роскошных фраках официантов сбежали вниз по ступенькам и помчались по улице.
   Ящеры открыли по ним огонь с крыши и из окон второго этажа. Бегущие люди начали падать и корчиться в пыли, словно мухи, которым не хватило одного удара мухобойки.
   - Черт возьми, ты говорил только об ублюдках, что стояли на посту у главного входа, - пробормотал Бобби, словно Най Хо Цин мог его услышать. И ничего не сказал об остальных.
   Он поднял автомат и палил в ящеров до тех пор, пока магазин не опустел. Затем вставил следующий и снова начал стрелять, когда его грудь прошила автоматная очередь. Оружие выпало из рук; Бобби попытался поднять автомат, но обнаружил, что руки перестали его слушаться. Боль почему-то пришла не сразу. Однако вскоре он уже перестал что-либо чувствовать.
   Навсегда.
   * * *
   Опустив голову, бригадный генерал Лесли Гроувс шагал по университетскому городку Денвера, точно бык, выбирающий себе жертву. Подобное состояние являлось для него инстинктивным до тех пор, пока он его не осознал и не начал культивировать. Во многом именно благодаря этому мало кто попадался на его пути.
   - Физики! - презрительно бормотал он себе под нос.
   Проблема заключалась в том, что они так погрузились в собственный мир, что не обращали внимания на оказываемое на них давление.
   Генерал не обнаружил ничего необычного, пока не подошел к зданию лаборатории и не понял, что не узнает столпившихся в вестибюле солдат. Гроувс нахмурился; Сэма Иджера и остальных пехотинцев, а также техников и ученых из лаборатории он знал, как собственные шнурки.
   Он огляделся по сторонам в поисках старшего офицера.
   - Почему нас оккупировали, майор? - спросил он. Офицер с золотыми дубовыми листьями на плечах отдал ему честь.
   - Будьте так добры, подойдите, пожалуйста, ко мне, генерал... вежливо проговорил он, как и положено младшему по чину.
   Гроувс оказался чрезвычайно добр и подошел к нему; надо заметить, это не заняло у него много времени.
   - Майор, если вы думаете, что я не сумею самостоятельно отыскать собственный кабинет, - прорычал он, - так вы ошибаетесь.
   Майор продолжал молча идти вперед. Гроувс кипел от возмущения, но шагал рядом с майором. Оказалось, что они действительно направляются в сторону его кабинета. Перед ним стояли двое, одетые в гражданское, но очень похожие на военных. Тут Гроувса посетило озарение. Он повернулся к майору и спросил:
   - Разведывательное управление?
   - Да, сэр.
   Один из военных в гражданском, сверившись с маленькой фотографией Гроувса, зажатой в ладони, кивнул другому. Второй открыл дверь, заглянул внутрь кабинета и сказал:
   - Генерал Гроувс здесь, сэр.
   - Ну, тогда ему лучше войти, не так ли? - ответил бесконечно знакомый голос. - Все-таки, это его кабинет.
   - Почему, черт возьми, меня никто не предупредил, что президент Рузвельт приезжает в Денвер? - прошипел Гроувс майору.
   - Безопасность, - прошептал в ответ майор. - Мы предполагаем, что ящеры записывают все наши переговоры, к тому же, у нас пропало несколько курьеров. Чем меньше мы говорим, тем в большей безопасности ФДР <Франклин Делано Рузвельт>. А сейчас проходите, он вас ждет.
   Гроувс вошел. Ему уже приходилось встречаться с Рузвельтом раньше, и он знал, что от Президента не исходит такого мощного потока жизненной энергии, как в кадрах кинохроники: не следовало забывать, что он прикован к инвалидному креслу. За год, прошедший со времени их последнего разговора в Уайт-Салфер-Спрингс, Президент ужасно изменился. Всего за один год Рузвельт постарел на десять лет и стал похож на человека, стоящего на пороге смерти.
   Однако рукопожатие Президента осталось таким же крепким, как и раньше - Гроувс получил возможность убедиться в этом лично. Генерал отдал ФДР честь.
   - А вы похудели, генерал, - заметил Рузвельт, в глазах которого промелькнула улыбка; возможно, его тело и не выдерживало нагрузок, но ум оставался таким же острым.
   - Да, сэр, - ответил Гроувс.
   Рузвельт тоже сильно похудел, но Гроувс не собирался говорить об этом вслух.
   - Садитесь, садитесь. - Президент махнул рукой в сторону вращающегося кресла, стоящего у письменного стола.
   Гроувс послушно сел. Рузвельт повернул свое кресло, чтобы оказаться лицом к генералу. Даже его руки иссохли, лишняя кожа собиралась в складки. Президент вздохнул и сказал:
   - Видит Бог, с каким бы удовольствием я выкурил сигарету, но теперь их нигде нет - тут нам изменила удача. - ФДР снова вздохнул. - Вы знаете, генерал, когда Эйнштейн послал мне свое письмо в 39 году, у меня возникло ощущение, что его разговоры о ядерном оружии и бомбах, способных взорвать мир, самая настоящая фантазия, но я не имел права рисковать и допустить ошибку. Оказалось, что тогда я принял правильное решение - как бы я хотел, чтобы Эйнштейн оказался не прав!
   - Да, сэр, - повторил Гроувс, а потом добавил: - Если бы вы поступили иначе, сейчас мы не могли бы оказать сопротивление ящерам и скопировать то, что сделали они.
   - Вы правы, но я имел в виду совсем другое, - сказал Рузвельт. - Я бы очень хотел, чтобы разговоры о ядерном оружии и атомной энергии, и много еще о чем другом, действительно оказались вздором. Тогда мне пришлось бы беспокоиться лишь о том, чтобы победить Гитлера и Хирохито, ящеры остались бы на второй планете звезды Тау Кита, а люди не узнали бы об их существовании еще миллион лет.
   - Так вот, значит, откуда они, - с интересом проговорил Гроувс. - Мне следовало отдать приказ, чтобы наша контрразведка допросила пленных ящеров.
   ФДР небрежно взмахнул рукой.
   - Как хотите... если у вас будет время; в противном случае, не стоит попусту тратить силы. Однако ящеры являются поразительным источником информации, не так ли?
   - Да, сэр, - воодушевлено ответил генерал. - Те, кого нам удалось захватить, очень охотно идут на сотрудничество.
   - И не только они, генерал. Сведения, которые мы получаем в результате систематических допросов пленных, позволят нам продвинуться вперед на десятки лет, возможно, даже на столетия. - Затем лицо Рузвельта вновь помрачнело. - Если мы одержим победу. Именно об этом я и приехал говорить с вами. Я хочу знать, как скоро у нас будет собственное ядерное оружие, которое мы сможем обратить против ящеров? - Он наклонился вперед, с нетерпением ожидая ответа Гроувса.
   Гроувс кивнул; он ждал такого вопроса.
   - Сэр, мне сказали, что ждать осталось совсем недолго. Англия снабдила нас некоторым количеством плутония - нам необходимо произвести всего несколько килограмм, чтобы сделать первую атомную бомбу. Ученые уверяют меня, что в течение года работы будут закончены.
   - Возможно, так долго мы не продержимся. - На лице у Рузвельта появилась недовольное выражение. - Впрочем, надежда еще остается. А сколько времени пройдет, прежде чем вы сделаете вторую?
   Теперь пришел черед расстраиваться Гроувсу.
   - Видите ли, сэр, тут нам придется все производить самостоятельно. Ядерный реактор - так они его называют - построенный в нашей лаборатории, не слишком подходит для этих целей, хотя нам удается его понемногу улучшать. Один из физиков ищет место, где мы могли бы построить новый ядерный реактор, который производил бы больше плутония.
   "Интересно", - подумал Гроувс, - "как идут дела у Йенса Ларсена".
   - Мне известно про Ханфорд, - нетерпеливо сказал Рузвельт. - Меня не интересуют технические подробности, генерал. Я должен знать, как долго мне придется ждать появления нового оружия, чтобы наша страна все еще продолжала существовать, когда я его получу.
   - Понимаю, - ответил Гроувс. - Если все будет хорошо - иными словами, строительство реактора пойдет в соответствии с расписанием, и если ящеры не захватят Ханфорд, или то место, где мы начнем строительство - у вас будут новые бомбы примерно через шесть месяцев после того, как мы получим первую: приблизительно к концу 1944 года.
   - Слишком долго, - повторил Рузвельт. - Однако у нас положение лучше, чем у остальных. Немцы могли бы идти вровень с нами, но вы слышали об ошибках, которые они допустили со своим реактором. Англичане рассчитывают на нас; мы передали информацию японцам, которые сильно от нас отстают; что же касается русских - тут мне ничего не известно.
   Гроувс не слишком высоко ценил научный потенциал русских. Однако он вспомнил, что русские тоже получили плутоний после удачного рейда на ящеров.
   - Они непредсказуемы, - пожал плечами генерал.
   - Вы правы. - Рузвельт кивнул. Его знаменитая челюсть сохраняла прежнюю твердость. - Я говорил со Сталиным. Он обеспокоен - ящеры решительно наступают на Москву. Если она падет, кто знает, станут ли русские по-прежнему подчиняться своему правительству. Если нет, то война, во многом, будет поиграна.
   - Да, сэр, - ответил Гроувс. Хотя он прекрасно понимал важность сохранения секретности - его должность говорила сама за себя - генерал испытывал острое любопытство. Не часто выпадает возможность задавать вопросы самому Президенту Соединенных Штатов. - У Советского Союза тяжелое положение?
   - Достаточно тяжелое, - ответил ФДР. - Сталин поинтересовался, есть ли у меня людские резервы, и просил прислать на помощь наших солдат. Он готов оставить их под началом американских офицеров - и даже под моим прямым командованием, лишь бы они сражались с ящерами.
   Гроувс беззвучно присвистнул. Да, положение русских близко к безнадежному.
   - Сталин не просто встревожен, сэр, он в отчаянии. Что вы ему ответили?
   - Естественно, отказал, - ответил Рузвельт. - Нам хватает разногласий с ящерами и на своей территории. - И Гроувс услышал высокий смех Президента, так хорошо всем знакомый по его выступлениям по радио и в кинохрониках.
   Настроение Гроувса резко изменилось к лучшему - но только на несколько мгновений. Опасность, грозившая Соединенным Штатам, была слишком велика, чтобы над ней смеяться.
   - К примеру, - продолжал Рузвельт, - ящеры наступает на Чикаго. Вдоль Миссисипи они рассекли наши силы надвое, почти также, как поступил Север с Югом во время Гражданской войны... я уже не говорю о тех районах, которые им удалось захватить. Все это наносит нам огромный военный и экономический ущерб.
   - Поверьте мне, я все понимаю, - сказал Гроувс, вспомнив, как ему пришлось доставлять плутоний в Денвер через Канаду. - Но что мы можем сделать?
   - Сражаться, - ответил Рузвельт. - Если им суждено нас победить, что ж, пусть попробуют. Захваченные в плен ящеры рассказали, что до того, как напасть на Землю, они покорили два мира, которыми управляют вот уже несколько тысяч лет. Если мы проиграем, генерал, если мы сдадимся, то навсегда. Вот почему я приехал сюда, чтобы поговорить об атомной бомбе: если у меня будет новое оружие, и я смогу его использовать против проклятых тварей, я хочу о нем знать.