Тертлдав Гарри. Ответный удар (Вторжение - 2)

   - Угу. - Йенс сделал еще глоток пива и внимательно посмотрел на свою собеседницу. - Могу побиться об заклад, что у вас где-нибудь припрятан пистолет, чтобы отваживать тех из них, кто ведет себя чересчур навязчиво, предлагая свою дружбу.
   Мэри рассмеялась.
   - Как правило, если плеснуть в них чем-нибудь горячим, они довольно быстро умнеют. - Мэри тоже немного отпила из своей кружки и добавила: Конечно, приставания бывают разные.
   Можно ли рассматривать ее слова как приглашение действовать? Звучало очень похоже. Йенс колебался, главным образом, потому, что воспоминание о позоре, который он пережил, когда попытался переспать со шлюхой в Денвере, все еще причиняло ему острую боль. Если он и сейчас потерпит поражение, что тогда делать? Броситься вместе со своим велосипедом с какого-нибудь утеса? У него была масса возможностей, когда он мчался по 40-ому шоссе, петляющему в горах. Впрочем, риск - это тоже проверка мужественности. Йенс вытянул под столом ноги и, будто случайно, коснулся икры Мэри.
   Если она уберет ногу, он встанет из-за стола, чувствуя себя полным кретином, заплатит за жаркое и пиво столько, сколько она скажет, и поедет дальше, на запад. Но Мэри потянулась - медленно, с удовольствием...
   "Интересно", - подумал Йенс, - "это движение она подсмотрела в каком-нибудь фильме, а потом примерила на себя, или оно у нее от природы?"
   Так или иначе, сердце отчаянно забилось у него в груди.
   Ларсен встал, обошел вокруг стола и опустился перед Мэри на одно колено. Именно в таком положении он мог бы сделать ей предложение, хотя на самом деле, в голове у него бродили совсем другие мысли. Почему-то он сомневался, что его новая знакомая сейчас склонна вести светскую беседу.
   Когда он поцеловал Мэри, она схватила его за волосы и притянула к себе с такой силой, что он ударился губами о ее зубы. Йенс на мгновение высвободился - с одной стороны, чтобы сделать вдох, а с другой, коснуться языком мочки ее уха, скользнуть вниз по шее. Мэри выгнула спину, точно большая кошка и чувственно вздохнула.
   Рука Йенса отправилась под юбку, и Мэри тут же раздвинула ноги. Он осторожно поглаживал ее живот под простыми хлопчатобумажными трусиками, когда подумал про огромное стеклянное окно у входа в кафе. Айдахо-Спрингс небольшой городок, однако, любой прохожий может увидеть, чем они тут занимаются.
   - Давай уйдем отсюда, - хрипло предложил он.
   Похоже, его вопрос заставил Мэри тоже вспомнить об окне.
   - Иди за мной на кухню, - сказала она.
   Йенсу очень не хотелось убирать руку, но так она не смогла бы встать. Мэри задержалась на минутку, чтобы достать старое армейское одеяло из-под прилавка, на котором стояла касса. Из-за печки, которую теперь топили дровами, в кухне стояла невыносимая жара, но Йенс этого не заметил. Пот и без того ручьями стекал у него по спине.
   Он расстегнул пуговицы белой блузки Мэри, а затем, ловко справившись с лифчиком, положил ладони ей на грудь, сжал, не слишком сильно. Мэри задрожала, и Йенс принялся искать застежку на юбке, нашел, резко дернул молнию вниз. Юбка соскользнула на пол и стала похожа на темную блестящую лужу. Мэри перешагнула через нее, сбросила туфли и быстро сняла трусики.
   Пока Йенс изо всех сил сражался со своей одеждой в отчаянной попытке стащить ее с себя, ничего не разорвав, Мэри расстелила на полу одеяло. Йенс не сомневался, что сегодня у него все будет хорошо.
   Получилось даже лучше, чем хорошо. Мэри стонала и вскрикивала, и звала его по имени... оргазм они испытали одновременно.
   - Господи! - прошептал Ларсен в полном изнеможении. Мэри улыбнулась, ее лицо - наверное, и его тоже - все еще сохраняло следы только что испытанного удовольствия.
   - Было просто здорово! - сказала она. - А знаешь, ты, оказывается, настоящий джентльмен.
   - В каком смысле? - рассеянно спросил Йенс, который не особенно ее слушал, размышляя о том, сможет ли еще раз повторить свой подвиг - прямо сейчас.
   - Ты опираешься на локти, - ответила Мэри.
   Услышав ее ответ, Йенс рассмеялся и перестал быть джентльменом - по крайней мере, по меркам Мэри. Она взвизгнула и замахала на него руками. Йенс откатился на бок, а потом сел на колени. Мэри же потянулась за своей одеждой... значит, второй раунд ее не интересует.
   Йенс оделся даже быстрее, чем разделся. Если раньше он думал только о своем возрождении из пепла, теперь он вспомнил, что в маленьких городках существуют свои законы - чужаку, развлекающемуся с местными красотками, может очень сильно не поздоровиться.
   И тут он задал себе еще один вопрос: должен ли он заплатить Мэри? Если он спросит, и получит отрицательный ответ, то нанесет ей смертельное оскорбление. Если же не спросит, а ответ будет "да", он тоже обидит ее только совсем в другом смысле. Причем в таких ситуациях обычно возникают серьезные дискуссии, весьма нежелательные, особенно, если вспомнить человека с винтовкой, который прятался за занавеской в доме Харви.
   Немного подумав, Ларсен нашел компромиссное решение.
   - Сколько я тебе должен за обед и все остальное? - спросил он.
   Если она решит, что под "всем остальным" он имел две кружки пива прекрасно. А если посчитает, что речь идет о большем... пожалуйста, Йенс не станет спорить.
   - Купюры? - спросила Мэри, а когда Йенс кивнул, ответила: - Тридцати долларов хватит.
   Учитывая, как подскочили цены после вторжения ящеров, прекрасное жаркое из цыпленка и пара кружек пива, наверное, так и стоили. Неожиданно Йенс обрадовался, что Мэри не проститутка. Он засунул руку в карман, где лежала пачка денег, размеры которой поразили бы его перед войной, вытащил две двадцатки и протянул Мэри.
   - Сейчас принесу сдачу, - сказала она и шагнула в сторону кассы.
   - Не дури, - остановил ее Ларсен.
   - Я же сказала, что ты джентльмен, - улыбнувшись, проговорила Мэри.
   - Послушай, Мэри, когда я вернусь оттуда, куда иду... - начал он, охваченный сентиментальными чувствами, возникшими в его душе благодаря паре кружек пива и испытанному удовольствию.
   - Если мы снова увидимся, - перебила его Мэри, - скажешь то, что собирался. А до тех пор я и слышать ничего не хочу. Из-за войны все сделались какие-то чокнутые.
   - Истинная правда, - согласился с ней Ларсен и подумал про Барбару в первый раз с того самого момента, как решил немного развлечься с Мэри.
   "Получай, сука", - сказал он про себя.
   Затем, повернувшись к Мэри, бодро проговорил:
   - Большое тебе спасибо... за все. Понимаешь, за все. А теперь мне пора.
   - Конечно, - вздохнув, ответила Мэри. - Никто не задерживается в Айдахо-Спрингс... кроме меня. - Она шагнула вперед, чмокнула Йенса в щеку и отошла, прежде чем он успел ее обнять. - Не знаю, куда ты едешь, но будь осторожен, слышишь?
   - Буду.
   Неожиданно ему захотелось остаться в Айдахо-Спрингс, городке, о котором он не слышал до тех пор, пока не начал планировать свою поездку в Ханфорд.
   "Просто поразительно, как полезно иногда поваляться с кем-нибудь на сеновале", - подумал он.
   Но внутренняя дисциплина взяла верх над сиюминутными желаниями. Кроме того, уверенности в том, захочет ли Мэри получить от него еще что-нибудь, кроме секса на полу в кухне, не было.
   Звякнул дверной звонок, когда он вышел из "Кафе на первой улице". Устроившись поудобнее, Йенс, весело насвистывая, налег на педали. В общем, мир совсем не так плох, как ему казалось совсем недавно.
   Его переполняло радостное возбуждение, несмотря на то, что ему потребовался целый день, чтобы добраться до Бертаудского перевала, расположенного всего в двадцати милях от Айдахо-Спрингс. Ларсен переночевал в небольшой шахтерской деревеньке Эмпайр, а на следующее утро штурмовал перевал. Ему казалось, что так он не работал никогда в жизни. Он поднялся на высоту в тысячу футов между Айдахо-Спрингс и Эмпайром. Он не только ехал по круто уходящей вверх дороге, но воздух постепенно становился все более разреженным. Бертаудский перевал находился на высоте более чем одиннадцать тысяч футов: 11, 315 - гласила табличка.
   Йенс остановился на заслуженный отдых. Он был покрыт потом и пылью с головы до ног, а сердце в груди колотилось сильнее, чем когда он занимался любовью с Мэри Кули.
   "Неужели люди, живущие по эту сторону гор, не обращают внимания на разреженный воздух Бертаудского перевала?" - подумал он.
   Однако щиты и знаки на дорогах сообщали, как добраться до того или иного лыжного курорта. Многие приезжали сюда, чтобы получить удовольствие и развлечься. Йенс покачал головой.
   - А я счастлив, что теперь дорога пойдет вниз, - сказал он и сделал большой глоток из фляги, которую наполнил в речушке под названием Барде, протекавшей неподалеку от Эмпайра.
   Добросердечные жители шахтерской деревушки дали ему с собой несколько кусков жареного цыпленка, и теперь, с удовольствием жуя крылышко, Ларсен безуспешно пытался отдышаться.
   Ему казалось, что жидкости в его бедном теле не осталось ни капли вся превратилась в пот. Но, осушив флягу, он понял, что ошибся. Ларсен зашел за большой камень - будто кто-нибудь мог его увидеть, если бы он решил помочиться прямо здесь, посреди 40-ого шоссе - и расстегнул молнию.
   А в следующее мгновение вскрикнул от неожиданной резкой боли; словно кто-то зажег спичку и засунул ему между ног. В моче он заметил густую желтую слизь.
   - Что такое, черт подери? - возмутился он, но тут же все понял. Господи Иисусе, я подцепил триппер!
   Причем не вызывало ни малейших сомнений, в каком месте - в прямом смысле этого слова - он его подцепил. Кто-то занялся любовью с незнакомцем, проезжавшим через Айдахо-Спрингс... Интересно, сколько человек попалось в сети Мэри? Один из них оставил ей подарочек, а она великодушно поделилась с Йенсом Ларсеном.
   - Просто здорово, - пробормотал он. - Чудесно.
   Он думал, что снова стал нормальным человеком, таким, как все - и вот как обернулось! Надеялся, что избавился от черной тоски, в которую медленно погружался с тех пор, как Барбара начала жить с жалким типом по имени Сэм Иджер. И судьба нанесла ему новый удар. Да еще какой!
   Некоторое время Йенс раздумывал, не вернуться ли назад в Айдахо-Спрингс.
   Угостить шлюху пулей из "Спрингфилда". Надо же ее отблагодарить. Дорога назад будет совсем легкой - все вниз и вниз. Я смогу проделать двадцать миль за двадцать минут.
   Ларсен знал, что преувеличивает свои возможности, но не слишком сильно.
   В конце концов, он покачал головой. Нет, хладнокровного убийцы из него не получится - не тот характер. Месть это нечто другое. Ларсену казалось, что все человечество нанесло ему жестокую обиду, и болезнь, которой его наградила Мэри Кули - мелкий тычок по сравнению с несправедливостью судьбы.
   Ну, не совсем мелкий. Когда Ларсен забрался на свой велосипед и покатил вниз по западному склону горы, он с ужасом подумал о следующем разе, когда ему захочется помочиться. Перед войной появились сульфаниламиды, которые легко справляются с болезнями, вроде гонореи. А сейчас... Если у какого-то доктора и есть препараты этой группы, он наверняка хранит их для более серьезного случая.
   - Ханфорд - проворчал Ларсен, изо рта у него вылетело небольшое облако пара, и он налег на педали, чтобы согреться.
   Ну что ж, придется ехать в Ханфорд. Посмотрим, что там у них есть хорошего. Затем он вернется в Денвер и доложит о результатах экспедиции. Ларсен не знал, будет ли от отчета польза и примет ли его к сведению чертов генерал Лесли Гроувс, если ему что-нибудь не понравится. Теперь вообще никто из Металлургической лаборатории не обращает внимания на Йенса Ларсена. Наверное, тратят все силы на то, чтобы подсмеиваться у него за спиной. Уж можно не сомневаться, они еще больше обрадуются, когда он вернется домой с неисправным краном. И Барбара вместе с ними.
   Ларсен много раз задавал себе вопрос, почему он тратит столько сил на чертовых ублюдков - и одну настоящую суку - которые не оценили бы, если бы он взял и в одиночку создал атомную бомбу. Но он обещал съездить в Ханфорд, а потом вернуться. Чувство долга заставляло его держать слово.
   - Проклятье, если бы не долг, я сейчас был бы женатым человеком, вот вам мое слово, сэр, - выкрикнул он.
   Его попросили рассказать о Металлургической лаборатории, находившейся в Чикаго, правительству, тайно перебравшемуся в Западную Виргинию. Он выполнил поручение. Но вернуться назад оказалось совсем не просто, а никому почему-то не пришло в голову объяснить его жене, что не следует спать со всеми подряд, пока муж в отсутствии.
   Итак, Йенс Ларсен сделает то, что ему поручили. Но насчет будущего он не давал никаких обещаний. А почему бы не поехать из Денвера на восток?
   Он прибавил скорость и быстро покатил вниз по склону. Прохладный воздух, дувший в лицо, принес терпкий аромат сосен из Национального заповедника Арапахо.
   - Кто знает, может быть, по дороге в Ханфорд я наткнусь на какого-нибудь ящера, - проговорил он. - Бьюсь об заклад, они меня слушать станут. А ты как думаешь? - спросил он у ветра, который ничего ему не ответил.
   Глава XVII
   Атвар стоял на песчаном пляже и смотрел на море.
   - Здесь самый сносный климат, - заметил адмирал. - Достаточно тепло и сухо... - Налетевший порыв ветра швырнул ему песок в глаза.
   Однако это не доставило Атвару ни малейшего беспокойства: мигательные мембраны тут же смахнули песок.
   Послышались шаги подошедшего Кирела.
   - Даже эта часть Северной Африки не похожа на наш Дом, благородный адмирал, - сказал он. - По ночам зверски холодно - а зима, судя по донесениям разведки, почти такая же ужасная, как и везде на Тосеве-3.
   - Сейчас не зима. - На мгновение Атвар повернул глазной бугорок а сторону звезды, которую Раса называла Тосев. Ее свет казался ему слишком резким и белым, совсем не таким, как мягкое сияние родного солнца. - Я решил, что мне следует спуститься на поверхность планеты, чтобы лично оценить ее достоинства.
   - Да, для нас тут подходящий климат, - признал Кирел. - В донесениях говорится, что тосевиты из Европы, - он показал на север, на бесконечные просторы голубой, голубой воды, - которые сражались здесь, когда появились мы, постоянно жаловались на то, как жарко и сухо в этой части планеты. Даже местные жители не любят здешнее лето.
   - Я уже перестал пытаться понять Больших Уродов, - сказал Атвар. - Я бы назвал их отвратительно невежественными... вот только, если бы они оказались еще более отсталыми, мы бы давно покорили планету.
   - С наступлением хорошей... ну, терпимой погоды на землях наших главных врагов ко мне возвращается оптимизм, который я ощущал в начале компании, - сказал Кирел. - Мы постепенно захватываем территории дойче как на востоке, так и на западе, продвигаемся к столице СССР, а Москва является важным железнодорожным и транспортным центром. Наше положение в Китае упрочилось, несмотря на бандитов в тылу. Американцы несут большие потери.
   - Все так, - согласился Атвар, и в его голосе появился энтузиазм, которого подчиненные адмирала не слышали с начала войны на Тосеве-3. - Я начинаю верить, что наши колонисты прилетят на мирную планету. Зимой я практически потерял надежду на успех.
   - И я тоже, благородный адмирал. Однако боеприпасов и другого военного снаряжения у нас достаточно - пока. Мы завершим покорение планеты, после чего будем ею управлять, а не вести бесконечные сражения.
   Атвар пожалел, что командир корабля добавил последнюю фразу. На самом деле, боеприпасы и другое снаряжение представляли серьезную проблему. Предусмотрительная Раса снабдила свой флот огромными резервами оружия и боеприпасов. По правде говоря, для покорения дикарей, вооруженных мечами и копьями - ведь именно таким оказалось население Тосева-3, когда его посетили разведывательные зонды - этого должно было хватить с избытком.
   Проблема состояла в том, что, хотя Атвар продолжал считать Больших Уродов дикарями, они производили танки, стреляли из автоматического оружия, летали на реактивных самолетах, и у них имелись ракеты. Расе приходилось с осторожностью расходовать боеприпасы. Атвар прекрасно понимал, что подобная стратегия замедляет продвижение вперед, но покончить со всеми индустриальными центрами тосевитов не мог.
   - Да, у нас возникли дополнительные трудности, - сказал Кирел, когда Атвар заговорил о своих тревогах. - Однако я считаю, что преимущество на нашей стороне, и нам нет необходимости широко использовать атомное оружие. Если мы взорвем половину планеты, колонисты не смогут произносить наши имена с должным уважением, и мы не войдем в Анналы Расы.
   Иными словами, имя Атвара не будут вспоминать с любовью и уважением однако, вслух Кирел этого не сказал. В случае успешного исхода кампании вся слава достанется адмиралу. Но и ответственность за неудачу полностью ляжет на его плечи.
   Впрочем, в намерения Атвара это не входило.
   - Некоторые самцы - Страха, к примеру, - заметил он, - ради покорения Тосева-3 готовы его уничтожить. Они так мало заботятся о будущем, что почти не отличаются от Больших Уродов.
   - Вы говорите истинную правду, благородный адмирал, - ответил Кирел; ему тоже не нравился Страха. Однако он был скрупулезным и честным офицером, и поэтому добавил: - Должен признаться, что иногда тосевиты ведут себя так, что у меня появляется желание окончательно их истребить, дабы они не доставляли нам неприятностей в будущем. Взять хотя бы историю с... как звали того Большого Урода? Кажется, Мойше Русси.
   - Ах, вот вы о чем. - Атвар высунул язык, словно ощутил неприятный запах. - Я думал, это очередной подвиг Скорцени, пока разведка не донесла, что Русси принадлежит к одной из групп, которую дойч-тосевиты уничтожали перед тем, как мы появились на Тосеве-3. Компьютерный анализ показал, что дойч-тосевиты не стали бы спасать одного из своих врагов - должен заметить, что на сей раз я согласен с машиной.
   - Как и я, - с шипением вздохнул Кирел. - Но не кажется ли вам, что смещение Золраага с поста губернатора провинции слишком жесткая мера? В остальном он показал себя с самой лучшей стороны.
   - Нам слишком дорого обошлась его ошибка, - возразил Атвар. - Золрааг подал прошение о пересмотре дела, я ему отказал. Мы удерживаем значительную территорию Тосева-3 только потому, что местные жители нас боятся. Если мы будем выглядеть, как идиоты, то перестанем внушать страх - и тогда нам придется отвлечь большие силы с фронтов на поддержание порядка в областях, которые мы уже покорили. Нет, Золрааг понес заслуженное наказание.
   Кирел опустил глаза, показывая, что склоняется перед волей адмирала. К ним подошел еще один самец - его небрежная раскраска контрастировала с безупречным внешним видом двух верховных офицеров.
   - Приветствую вас, благородный адмирал, и вас, капитан флагмана, начал самец.
   Фраза была простроена по всем правилам вежливости, да и в голосе прозвучало необходимое уважение, но Атвар сомневался в его искренности.
   - Я приветствую вас, Дрефсаб, - ответил адмирал, поворачивая глазной бугорок в сторону разведчика.
   Двигался Дрефсаб быстро и несколько судорожно. У другого самца это свидетельствовало бы о пристрастии к имбирю, однако Дрефсаб отличался излишней резвостью еще до того, как стал поклонником диковинного тосевитского растения. В теле представителя Расы был заключен неугомонный дух Большого Урода.
   - Я полагаю, вы пришли доложить о развитии вашего проекта в... как называется не принадлежащая Императору земля, о которой идет речь?
   - Незвишна Држава Хрватска, - ответил Дрефсаб. Его когтистые пальцы нетерпеливо зашевелились - верный признак отвращения. - Знаете ли вы, благородный адмирал, что иногда манипулировать Большими Уродами также просто, как вылупившимися птенцами?
   - Мне бы очень хотелось, чтобы такие ситуации возникали почаще, заметил Кирел.
   - Как и всем нам, - добавил Атвар. - Итак, вам удалось управиться с этими... кажется, они называются хорваты?
   - Как известно, хорваты подчиняются дойч-тосевитам, - ответил Дрефсаб. - Дойч-тосевиты получили их поддержку после того, как снабдили бесплатным оружием для борьбы с местными врагами - иными словами, каждым, кто живет поблизости и не является хорватом. Я пообещал им много хорошего оружия и некоторую свободу действий, после чего они стали охотно с нами сотрудничать.
   Атвар ощутил легкую тошноту. Привезенные из дома руководства по покорению Тосева-3, объемистые тома, написанные тысячи лет назад, где рассказывалось об успешных войнах с работевлянами, а потом с халлессианцами, предлагали натравливать одни группы местного населения на другие. Там все казалось логичным и естественным. В реальности, во всяком случае, на Тосеве-3, теории выглядели отвратительными и кровавыми.
   - Вне всякого сомнения, наш Император считает весь Тосев-3 захолустьем, где живут дикари. Когда мы сравниваем Хорватию с Тосевом-3 в целом, это, так называемое независимое государство не имеет никакого принципиального значения - Хорватию едва разглядишь на карте невооруженным глазом. Однако ее расположение является важным для дойч-тосевитов, которые не хотят, чтобы наше влияние росло за их счет. Мы совершенно сознательно ограничили свое вмешательство, сосредоточив его в прибрежном городе Сплите.
   - Если вы можете нанести урон дойч-тосевитам в Хорватии, то почему бы нам не расширить масштаб операции? - спросил Кирел. - Они ведь принадлежат к одной из самых опасных разновидностей тосевитов.
   - Для нас, капитан флагмана, Хорватия не имеет существенного значения, - ответил Дрефсаб. - Я надеюсь получить определенную реакцию от дойч-тосевитов. Мне совсем не хочется, чтобы в этом районе появились большие отряды их самцов; там гористая местность, и использовать танки и воздушный флот очень трудно. Я рассчитываю на то, что они направят туда своих специалистов по саботажу, а мы устроим им ловушку и уничтожим.
   - Так вот какую приманку вы приготовили для Скорцени, - воскликнул Атвар.
   - Вы правы, Благородный Адмирал, - согласился Дрефсаб. - Как вы уже отмечали, он нанес существенный урон Расе. Очень скоро ему придет конец.
   - Уничтожение Скорцени поможет нам, хотя бы частично, справиться с проблемами, которые мы только что обсуждали, благородный адмирал, взволнованно сказал Кирел. - После того, как мы исключим Скорцени из игры, Большие Уроды получат новый повод нас бояться.
   - Совершенно верно. - Атвар перевел свои глазные бугорки на Дрефсаба. - А как ваши успехи на другом фронте?
   - Вы имеете в виду растение тосевитов? - Дрефсаб даже зашипел. - Я по-прежнему изредка к нему прибегаю; полностью избавиться от пристрастия к имбирю мне не удалось. Он владеет моим телом, но я стараюсь контролировать свой разум.
   - Еще одно сражение, которое вы ведете в одиночестве и в котором демонстрируете отвагу, - сказал Атвар. - Очень многие подчинились имбирю.
   - Я делаю, что могу, - ответил Дрефсаб. Почтительно опустив глаза, он продолжал: - Император свидетель, стремление вновь попробовать имбирь не оставляет меня никогда. Никому не известно, на что, при определенных обстоятельствах, я способен ради наркотика. Именно поэтому я изо всех сил стараюсь в такие обстоятельства не попадать.
   Атвар и Кирел также опустили глаза.
   - Ваша твердость перед лицом врага делает вам честь, - заявил Атвар, отрываясь от созерцания песка. - Вот почему я убежден, что вы сумеете покончить с нашим врагом Скорцени.
   - Благородный адмирал, я приложу все усилия, - заверил его Дрефсаб.
   * * *
   Вячеслав Молотов выглядывал из-за спин Сталина и генералов, которые изучали приколотую к столу карту. По всему выходило, что силы советской армии также эффективно привязаны к своим позициям.
   - Товарищ Генеральный секретарь, если мы хотим удержать Москву, нам необходимы люди, оружие и авиация. Но более всего требуется время для перегруппировки сил, - сказал маршал Георгий Жуков. - В противном случае, мы не сумеем устоять.
   Лишь немногие решались так смело говорить со Сталиным; Жуков завоевал это право своими успехами в Монголии в войне против японцев и успешной обороной Москвы во время наступления немцев. Наконец, в течение всей зимы ему удавалось удерживать ящеров. Сталин посасывал трубку - пустую, даже ему приходилось обходиться без табака.
   - Георгий Константинович, ты уже однажды спас Москву. Сможешь повторить свой успех?
   - Тогда в моем распоряжении были свежие войска из Сибири, а фашисты практически исчерпали свои ударные силы, - ответил Жуков. - Сейчас все иначе. Если не произойдет чуда, мы будем разбиты - а диалектика не позволяет рассчитывать на чудеса.
   Сталин что-то пробормотал.
   - Диалектика исключает чудеса, товарищ маршал, тем не менее, я сумею устроить для тебя чудо.
   Жуков почесал в затылке. Он был коренастым круглоголовым человеком, гораздо более похожим на русского, чем худощавый Молотов.
   - О каком чуде вы говорите? - спросил Жуков. Молотов размышлял о том же самом, но тут он понял, и его охватил страх.
   - Иосиф Виссарионович, мы уже обсуждали причины, по которым нам не следует использовать это оружие, - с неожиданной настойчивостью проговорил он. - Насколько мне известно, ни одна из них не отпала.
   Уже много лет он не подходил так близко к опасной черте - никогда не пытался возражать или критиковать самого Сталина. Генеральный секретарь резко обернулся, и трубка подпрыгнула в углу его рта.
   - Если мы стоим перед выбором между поражением и шансом любыми средствами нанести врагу жестокий урон - я выбираю последнее.
   Жуков промолчал.
   - О каком оружии идет речь? - спросил Иван Конев. - Если у нас есть оружие, которое способно победить ящеров, я за то, чтобы его использовать и к чертовой матери последствия!