Тырин Михаил Юрьевич. Фантомная боль

   Он невольно сделал несколько шагов назад.
   — Спокойно, они идут мимо нас, — попробовал навести порядок Самурай.
   Свист уже перешел в рев. Небесный огонь пролетел стороной и понесся дальше, оставляя на всем свои отблески и дымный, медленно тающий след.
   — Ну, чудеса! — только и сказал Обжора, ошарашенно глядя вслед воющей огненной армаде.
   — Ну что, перепугались? — ухмыльнулся Леденец. — Думали, война началась? Не извольте беспокоиться, это климатологи экспериментируют. Кстати, сейчас снег может пойти или дождь.
   — Все-то ты знаешь, — проворчал Печеный, усаживаясь на свое место.
   В эту ночь Антон напросился дежурить первым. Он поднялся на уцелевший ярус одной из вышек и довольно удобно устроился, подложив под себя сверток строительного утеплителя, найденного неподалеку.
   По-прежнему дул ветер, иногда начинали сыпаться мелкие водяные капли, но Антон уже не мерз. Он надел капюшон, застегнул костюм на все пуговицы и защелки, и одежда постепенно стала теплой и уютной. Обретя уют, Антон даже перестал сочувствовать Сержанту, мерзнущему под кусками мокрого шифера. Казалось, тепло и комфорт передались всему миру.
   Антон взглянул в сторону угасающего неба — туда, откуда сегодня пришла команда. Мысленно прикинув длину пройденного пути, он подумал, что волею Самурая расстояние покрыто достаточно большое.
   Кто-то сказал, что осталось еще меньше. Но это совсем не радовало. Может оказаться, что на том конце пути ничего нет.
   Антон повернулся, вглядываясь в глухую черноту ночи, пытаясь отыскать линию горизонта.
   И вдруг он увидел свет.
   Его тусклое облачко выглядывало из-за горизонта, словно край маленького солнышка. Свет был белым, непохожим на костер. Скорее всего он имел электрическую природу. Как будто там лежал небольшой городок или поселок, а может, изгиб оживленной дороги.
   Антон смотрел довольно долго, но света не становилось ни больше, ни меньше.
   Через два часа пришел на смену Печеный. Он зевал, тер глаза кулаками, двигался медленно и неохотно, как весенняя муха. Антон показал ему на источник таинственного света, но Печеный еще как следует не проснулся и потому не выразил никакого интереса.
   Антон запомнил на всякий случай направление и пошел спать.
   x x x
   Это был дом.
   Такой же обшарпанный, как и все здесь, с забитыми досками и еще черт знает чем окнами, с грудами отбросов по периметру, но обитаемый.
   Это было легко определить по тряпкам, вывешенным на просушку в окнах от первого этажа до пятого. Кроме того, изнутри доносились звуки — кто-то что-то двигал, ронял, говорил, звенел посудой, бросал в окна мусор, готовил пищу.
   Самурай обернулся к остальным и не сдержал довольной улыбки.
   — Кажется, что-то нашли!
   Однако никто пока его удовлетворения не разделял.
   — Нам придется брать этот небоскреб штурмом? — подумал вслух Обжора.
   — Разберемся. Главное, что нашли.
   Из-за угла дома вышла, прихрамывая, пожилая толстая женщина, завернутая в какие-то немыслимые тряпки. В руках у нее находился небольшой ржавый тазик, заполненный непонятно чем. Остановившись возле самой большой мусорной кучи, женщина поставила свою ношу рядом и принялась искать в груде хлама какие-то полезные для себя вещи.
   — Кто пойдет на разведку? — спросил Самурай, прицельно посмотрев на Леденца.
   — А почему я? — мгновенно отреагировал тот.
   — А просто так. Парень ты у нас общительный, за словом в карман не лезешь. Вот и поговори с бабкой — может, узнаешь что-нибудь занимательное.
   — Пошли лучше все вместе, — нехотя предложил Печеный.
   — Вместе она нас испугается.
   — Разве мы такие страшные? — Печеный закинул за спину автомат, чтоб не бросался в глаза, и пошел первым. Через несколько шагов он обернулся. — Ну, пошли же...
   Женщина, увидев бойцов, ничуть не смутилась. Она выпрямилась и стала ждать, когда незнакомцы подойдут ближе.
   — Вы не за золотом? — поинтересовалась она. Бойцы удивленно переглянулись.
   — Может быть, — уклончиво ответил Самурай. — А что, есть?
   — Немного есть, — ответила женщина после краткого раздумья. — Меняю на консервы, на спирт. Еще никель есть, германий...
   — Кто здесь живет? — спросил Самурай. — Много вас?
   — А вам зачем? — сварливо переспросила женщина. — Много нас, и ружья имеются. А места в доме больше нет. И так жмемся по десять душ в комнате.
   — Что ж не разбежитесь? — добродушно усмехнулся Печеный. — Домов-то пустых полно.
   — Домов-то полно, — согласилась женщина. — А свет и тепло только в этом. Мы к себе никого не пускаем, и не надейтесь.
   — Мы и не собирались. Просто так спросили.
   — Ну так берете золото? — нетерпеливо напомнила аборигенка. — У меня настоящее, сами поглядите.
   Она покопалась в недрах своих многослойных одеяний и вытащила грязный тряпичный сверток. Внутри блеснули несколько больших интегральных схем.
   — Дорогие штучки, — обронил Обжора.
   — А я что говорю?! Берете?
   — Где ты, мать, их взяла? — подозрительно спросил Самурай.
   Женщина сощурила глаза и уперла руки в бока.
   — А больше тебе ничего не рассказать? Пришли покупать — покупайте, и нечего тут вынюхивать. И без вас хватает искателей...
   Обжора дернул Самурая за рукав и тихо сказал:
   — Это не то. Это куски навигационных приборов для автоматических тележек. Нам не это искать надо.
   — Можно в дом-то зайти? — мирно спросил Самурай. — Погреться, а?
   — Так вы золота брать не будете?
   — Не будем, мать. Нет у нас спирта и консервов.
   Женщина с досадой вздохнула.
   — Ходят, ходят... — неожиданно она виновато улыбнулась. — Может, дадите хлебушка хоть пожевать?
   Самурай поспешно полез в сумку, достал какой-то обломок.
   — Вот... Только ты его, мать, свари сначала. Так не ешь. В дом-то можно?
   — А идите. Только вас к себе никто не пустит. И так ютимся.
   — Обжора, Антоха — со мной! — скомандовал Самурай. — Остальные ждите.
   — Что искать, знаете? — уточнил он, когда из подъезда в нос ударил запах неухоженного человеческого логова.
   — Разберемся, — проворчал Обжора.
   В коридоре расточительно горели лампы. Их свет подчеркивал убогость грязных полов, стен с давно слетевшей облицовкой, потекших потолков.
   Самурай шел первым, заглядывая во все двери. За ними были ярко освещенные комнаты, в некоторых находились люди: они либо что-то делали, либо спали — на полу, на тряпках, на ящиках, редко на кроватях.
   Вопреки словам женщины, людей было мало. Антон решил, что все ушли на промысел.
   — Долго нам так ходить придется, — заметил Обжора.
   — Надо все проверить, — ответил Самурай.
   — Но может, не будем в каждую дверь нос совать?
   — Будем.
   — Давайте разойдемся по этажам, — предложил Антон.
   Самурай даже остановился, холодно посмотрев на него.
   — Одного Сержанта мало?
   — Тихо! — сказал вдруг Обжора. — Что-то вроде гудит...
   — Да, — согласился через несколько секунд Самурай. — Где-то под ногами.
   Ни слова больше не говоря, он развернулся к лестнице. Вход в подвал искали довольно долго, и наконец он предстал в виде могучей железной двери с полустершимся значком радиации.
   — Там реактор, — разочарованно протянул Обжора. — Вот откуда шум, свет, тепло...
   — А если не реактор? — живо возразил Самурай. — Если это просто декорация?
   — А если у тебя мания? — озабоченно ответил Обжора.
   Самурай присел на корточки, провел рукой по объемным деталям запирающего механизма.
   — Вообще да... — сказал он. — Все в грязи. Этой дверью лет двадцать никто не ходил.
   — Конечно, — охотно согласился Обжора.
   — Но все равно, — объявил Самурай, вставая, — если ничего не найдем, на обратном пути придется вскрывать и проверять.
   Старухи на улице уже не было. Печеный и Леденец уселись прямо на земле и развлекались тем, что бросали камешки в облезлых кошек, ползающих по мусорным горам.
   — Тут ничего нет, — сказал Самурай. — Надо идти дальше.
   — Тут есть нормальная вода, — сообщил в ответ Печеный. — Наберите фляги, у нас почти все кончилось.
   От дома отходило сразу несколько дорог. Одна большая, старая, и еще несколько тропинок, появившихся в последние годы. Каждая тропа имела для жителей какой-то свой смысл, но для команды смысл был лишь в одном направлении — северо-восточном.
   — Зря бабке концентраты дали, — сказал Печеный. — Только вы ушли — то один, то другой... И все пожрать просят.
   — Вы хоть поболтали с ней?
   — Да, немного. Она сказала, что почти все ушли работать. Одни ищут металлы, другие доламывают аппаратуру, третьи демонтируют нефтяные вышки. Иногда — раз в два-три месяца — сюда приезжают старые хозяева за своим барахлом. У местных есть шанс перехватить немного валюты за то, что подготовили все к вывозу. Женщины на огороде работают — тут есть неподалеку.
   — Не понимаю, зачем они тут живут? — с недоумением произнес Обжора.
   — А что еще делать? — вздохнул Леденец.
   — Уехали бы куда-нибудь.
   — А ты никогда не пробовал взять и уехать куда-нибудь?
   — Мне незачем. Но отсюда я бы точно сбежал.
   — Это ты сейчас говоришь, когда у тебя есть дом, друзья и прочее. Эти люди живут здесь давно и знают, что тут они как минимум смогут прокормиться. Пусть плохо. А что там, в другом мире — неизвестно. Совершенно неизвестно, понимаешь? Они здесь привыкли.
   — Как ты романтично описываешь! — ухмыльнулся Обжора. — Будто сам из этих мест родом.
   Антона никак не оставляло ощущение, что кто-то пристально смотрит ему в спину. Как будто невидимый враг крадется за командой и только ждет момента, чтоб напасть.
   Он попробовал резко обернуться, но ничего не заметил. Вокруг были все те же развалины и кучи отходов.
   — Ты чего вертишься? — полюбопытствовал Печеный.
   — Так... Показалось.
   — Хм... Знаешь, мне вот тоже все время что-то кажется. Может, неспроста?
   Впереди показалась крошечная живописная рощица, чудом выжившая под напором агрессивных технологий.
   — Вот и место для обеда! — порадовался Обжора.
   — Рановато еще для обеда, — ответил Самурай.
   — Давайте остановимся, — подключился Печеный. — Место и вправду хорошее, больше такого не будет. Да и есть что-то захотелось.
   При ближайшем рассмотрении роща выглядела не так уж живописно. Деревья были тронуты следами умирания, а под ногами в пушистой желто-зеленой травке хрустели комки слежавшегося белого порошка. И все же это было лучшим вариантом из всех возможных.
   Вскоре на костре задымилась кастрюля из порядком обгоревшей металлоткани, источая довольно приятный по здешним меркам запах. В это время неподалеку появился посторонний.
   Он как-то незаметно появился на фоне березовых стволов и стоял там, ничего не говоря — до тех пор, пока его не заметили все. Только тогда он заговорил:
   — Хлебушка не дадите?
   Антон, который случайно оказался ближе всех к пришельцу, оглянулся на остальных и нерешительно полез в сумку. Но тут рядом возник Печеный и схватил его за руку.
   — Всю Сибирь хочешь прокормить? — тихо спросил он. Затем повернулся к незнакомцу: — Иди отсюда, гражданин. Сами голодаем.
   «Гражданин» уходить не торопился. Внешне он выглядел жалким и слабым — те же лохмотья, та же серая, больная кожа с болячками, что и у других обитателей Немой земли. Но в его поведении было что-то неестественное. Антон понял — он слишком уверенно держался. Как будто он здесь хозяин и за ним какая-то сила.
   — Иди, тебе сказали! — подогнал чужака Самурай, сделав угрожающий шаг вперед.
   — А может, накормить, разговорить? — засомневался Печеный. — Они ж тут все знают, псы помойные...
   В этот момент за деревьями послышался ужасный рев.
   Бойцы растерянно переглянулись. Ни одно из известных им животных не могло так жутко голосить, а из этого напрашивался только один вывод — кричал наверняка человек.
   Все невольно подтянулись к костру, поближе друг к другу. Кто-то щелкнул предохранителем.
   Незнакомец несколько раз обернулся, сделал шаг назад и исчез в зарослях. С противоположной стороны появилась странная процессия. Четверо довольно крупных мужчин тащили на растянутых веревках пятого. Он был на удивление сильным, округлым и совершенно лысым. Две толстые металлические плиты, висящие на груди и животе, были его единственной, если можно так сказать, одеждой.
   Именно он издавал тот рев, который удивил и испугал команду. Он метался, подпрыгивал, рвался из веревок, но поводыри крепко держали их, упираясь изо всех сил. Казалось, что ведут не человека, а обезумевшее животное.
   Впрочем, не исключено, что так оно и было. Человек на веревках уже не был человеком. Это удалось понять, когда стали различимы его глаза — глубоко сидящие, покрытые мутно-белой пеленой. Ни единого следа разума и понимания происходящего нельзя было найти в них.
   — Там еда, Мук! — крикнул вдруг один из чужаков, указав на костер и стоящих вокруг бойцов. — Там хорошая еда. Забери у них ее! Прогони их и возьми еду!
   Обжора процедил что-то сквозь зубы и резко поднял автомат.
   — Обожди малость, — тихо проговорил Печеный и сделал несколько шагов вперед, нащупывая что-то в кармане.
   — Эй, кончай! — кинул ему вдогонку Самурай с заметной тревогой. — В другой раз потренируешься...
   Безумный Мук на мгновение застыл, принюхиваясь и обводя потенциальных врагов своими белесыми, похожими на немытые пузырьки глазами. Затем рыкнул — и кинулся вперед.
   Поводыри мгновенно побросали веревки и спрятались за деревьями. Можно было не сомневаться, что далеко они не убежали и сейчас во все глаза наблюдают, как человек-чудовище будет добывать им пищу.
   Печеный пошел навстречу противнику, швырнув что-то на землю. Антон посмотрел под ноги и увидел, что это пустой спичечный коробок.
   — Во, идиот, — вздохнул Самурай, прикладываясь к автомату. — Надо хоть подстраховать...
   Бой начался немедленно. Мук дико заревел и замахал своими руками-лопатами, стараясь расплющить противника одним ударом. Движения его были бестолковы, но очень угрожающи — в них хорошо была видна безумная, ничем не укротимая мощь. Он казался неуязвимым с броней на животе и спине. Печеный в своей манере прыгал вокруг него, не давая достать себя. Иногда он касался Мука, его рук или шеи, или колена, и после каждого касания тот вздрагивал и ревел с удвоенной яростью.
   — Что он с ним делает? — с недоумением проговорил Леденец.
   — Нравится? — криво усмехнулся Обжора. — Попроси, он и тебя научит. Это зеки придумали — на спичках драться.
   — Что еще за спички?
   — Обычные, только заточенные с одного конца. Если уметь их втыкать и при этом знать, куда, они становятся не хуже ножа.
   Уже было заметно, что противник Печеного перемещается не так резво, как раньше. Ему как будто что-то мешало — движения становились неуклюжими и какими-то незавершенными. При этом он все время орал от боли — так, что начало звенеть в ушах.
   Но и Печеный явно уставал. Поединок затянулся — Печеный не учел, что сумасшедшие малочувствительны к боли.
   — Пристрели его — и дело с концом, — посоветовал Обжора Самураю. — У Печеного скоро спички кончатся.
   — Да никак прицелиться не могу! — с досадой ответил тот. — Они ж бегают, прыгают... Да и железки эти еще...
   Самурай так и не успел прицелиться, потому что случилось непредвиденное. Печеный зацепился за что-то в траве и рухнул прямо под ноги противнику. Тот сразу этим воспользовался и навалился на Печеного с торжествующим ревом. Первый удар по беззащитной спине прозвучал отчетливо, затем все потонуло в криках.
   Самурай моментально оставил попытки дождаться удобного случая. Он в три прыжка достиг места схватки, присел на одно колено и аккуратно, чтоб не задеть Печеного, всадил полмагазина под стальную пластину на теле Мука.
   Мук откатился в сторону, на мгновение замолчал, а затем поднялся и вновь бросился — теперь уже на Самурая. Тот попятился, продолжая стрелять, но мягкие безрикошетные пули плющились о железяку на груди противника, оставаясь на ней неровными серыми бугорками. Буквально через две секунды автомат замолчал, требуя свежего магазина. Безумное чудовище уже размахнулось для последнего удара — и тут начали стрелять Леденец с Обжорой. С некоторым запозданием к ним присоединился и Антон. Мук развернулся в их сторону, но летящий из трех стволов металл сшиб его на землю. Рев быстро сошел на тихое урчание, хотя Мук еще пытался встать. Нескольких десятков отверстий в его могучем теле было недостаточно, чтобы из него вышла вся жизнь.
   Самурай наконец заменил магазин, подошел и хладнокровно выстрелил в висок Муку, оборвав его мучения. Потом врезал шальной очередью по окрестным кустам, чтоб разогнать зевак.
   Подошел Печеный — растрепанный и заметно побледневший.
   — Идиот! — процедил в его адрес Самурай. — У тебя весь обед выкипел.
   Печеный наклонился над телом бывшего врага и брезгливо шевельнул его голову ботинком. Антон тоже подошел, чтоб рассмотреть его получше.
   — Что за хреновина? — скривился Печеный, показав пальцем на лоб убитого чужака. — Это явно не от пули.
   Антон и сам увидел у Мука необычный след на лбу. Точка и полукруг — словно бровь и под ней глаз. Точно такие же, как у того психа с другом Ромкой в железном баллоне.
   Антон решил пока не говорить ничего, чтоб не забивать никому голову новыми загадками.
   Обед и в самом деле выкипел, поэтому пришлось все начинать сначала.
   — Еды осталось на пару дней, — сообщил Печеный, обрабатывая следы недавней схватки мазями из своих медицинских пузырьков. — Воды — на полдня. Хотя воду, может, и найдем, но... Короче, если до вечера ничего не обнаружим, придется возвращаться к «Ящеру» и пополнять запасы.
   — Оно и лучше, — заметил Обжора. — Вернемся сюда на колесах. Надоело ногами грязь месить.
   — Я думаю, помесить еще придется, — отстраненно заметил Самурай.
   Печеный закончил оказывать себе первую помощь, вытащил из сумки свежий коробок спичек и начал аккуратно заострять их своим ножом. Леденец тут же подсел к нему и попросил рассказать, как можно уложить большого и сильного человека с помощью каких-то жалких спичек. Печеный не особенно охотно стал объяснять ему что-то про болевые точки, про защемление нервов и заклинивание суставов.
   Серые тучи безмолвно ползли из неведомых краев. Они многое повидали за время своего неторопливого шествия над землей, но сохранили способность равнодушно смотреть на человеческую суету. Им было все равно, что там внизу — радость или горе, рождение или смерть. И вымри, сгори или перестреляй друг друга хоть половина человечества, это никак не повлияет на их вечный путь...
   Антон вдруг остро почувствовал, что Немая земля будто бы сосет из него жизнь. Уже не было сил терпеть, и вдруг захлестнула волна неудержимого отвращения и к низкому чужому небу, и к химической вони, и к железобетонной плесени, которая расползлась по земле, задавив и задушив ее.
   Он смотрел на редкие кедры, растопырившие неподалеку кривые голые сучья и вспоминающие те времена, когда они здесь были хозяевами, а не жертвами. Появилось ощущение, словно находишься в ограбленном жилище. Будто был раньше богатый и крепкий дом, где жили веселые радушные хозяева, но пришли чужие — и не осталось ни силы, ни радушия, ни веселья — ничего, а ты вынужден смотреть в потухшие глаза хозяев и чувствовать себя виноватым, что пришел не в добрый час.
   x x x
   К вечеру команда снова вышла к реке. За полдня пути дважды удалось встретить собирателей, охотников за цветными металлами и уцелевшим оборудованием, но все они старались скрыться. Одного задержал Обжора и попытался разговорить — нет ли поблизости действующих предприятий, постоянных или временных поселений. Тот растерянно хлопал глазами и говорил, что ходит уже неделю, а ничего годного для продажи или обмена не нашел, а что касается поселений, то он этими вещами не интересуется, потому что не любят здесь слишком любопытных и охочих до чужой жизни.
   Река была втиснута в бетонные парапеты, из которых выходили пучки труб разного диаметра. Из некоторых еще сочилась маслянистая черная гуща. На противоположном берегу стояли на асфальтовой площадке с десяток автопогрузчиков. Они были опутаны транспортировочными тросами и, похоже, ни разу не использовались. Теперь же они стали ни на что не годными — ржавчина проела их, что называется, до печенок.
   Бойцы разбрелись по берегу. Настроение у всех давно уже было скверное. Даже Самурай не пытался пресечь начавшееся разложение боевого духа — ему было не слаще остальных. До бойцов начало доходить, насколько неподготовленной оказалась их экспедиция — они не знали, где искать, как искать, а главное — что искать.
   Один лишь Печеный был верен дисциплине и невозмутимо занимался приготовлением ужина.
   Антон сидел на краю парапета и бросал в воду щебенку, когда его позвал Леденец.
   — Ты не знаешь, что это такое? — спросил он, указывая себе под ноги.
   Антон увидел широкий бетонный желоб со сплошной металлической полосой на дне. Желоб был длинный, ни его начала, ни конца увидеть было нельзя.
   Самурай и Обжора тоже подошли, заинтересовавшись.
   — Мы такую штуку уже видели! — слегка удивился Обжора. — Еще там, в самом начале.
   — Сдается мне, что это не «такая» штука, — сказал Леденец, — а та же самая. Она тянется вдоль реки прямо с исходной точки.
   — Говори яснее! — нетерпеливо потребовал Самурай. — Что это может быть?
   — Я не очень уверен... По-моему, это... Это рельс.
   — Что?!
   — Надо посмотреть в стороне — должен быть еще один, парный.
   — Это что же должен быть за паровоз? — задумался Обжора.
   — Это не паровоз. Насколько я знаю, по таким рельсам передвигаются, например, плавильные печи на заводах, где делают супертурбины. Едет такая печка — и льет металл в формы, которые вдоль колеи. А каждая форма — как трехэтажный дом.
   — Но здесь никаких трехэтажных форм пока не видно.
   — Это не обязательно печь. Может, передвижной цех какой-нибудь. Скорее всего ДОК — деревообрабатывающий комбинат.
   — Пойду посмотрю, как там ужин, — сказал Обжора, зевнув.
   — Подожди! — воскликнул Леденец, и все поняли, что у него какая-то идея. — Помните, нам говорили, что сигнал ловили дважды — и оба раза из разных мест.
   — Ну да, — кивнул Самурай.
   — И что на машине такой передатчик установить нельзя, помните?
   — Мы все помним. Дальше-то что?
   — На машине нельзя, — Леденец почему-то понизил голос, — а на передвижном цехе — очень даже можно.
   — Ты думаешь... — проговорил Самурай.
   — Я думаю, нам нужно плюнуть на маршрут и пойти по этим рельсам, — быстро выпалил Леденец. — Тем более что почти весь маршрут уже прошли.
   — А что? — хмыкнул Самурай. — Мысль интересная, хорошо бы она оказалась правильной. До темноты еще часа три...
   — Так вы сейчас собрались идти? — с ужасом проговорил Обжора. — А ужин?
   — Ужин готов! — раздался отдаленный голос Печеного.
   Самурай разрывался между необходимостью перекусить и желанием поскорее проверить версию Леденца.
   — Ладно, быстренько поедим — и пойдем, — наконец решил он.
   — Эх, была бы сейчас машина! — с досадой проговорил Печеный, узнав, что планы на этот вечер меняются. — Быстренько бы сгоняли туда-сюда и проверили.
   — Быстренько может не получиться, — возразил Леденец.
   «Быстренько» действительно не получилось. В этот вечер не удалось найти почти ничего. Единственным открытием было несколько раздавленных сучьев и размолотых в пыль кусков щебенки, найденных Леденцом на рельсе. Из этого он заключил, что по магистрали недавно проехало что-то очень тяжелое.
   Команда заночевала в относительно целом сарайчике, сбитом из кусков шифера, а на следующее утро продолжила поиск.
   Промышленные пейзажи кончились. Теперь вокруг была только невзрачная равнина, прикрытая молодой порослью, где блестящие пятна болот чередовались со следами вырубки. Редкий кустарник стелился по земле, иногда над ним возвышались ржавые остовы забытых тягачей и тракторов.
   — Мы отклонились от маршрута уже километров на пять-шесть, — сказал Самурай, искоса посмотрев на Леденца.
   Тот резко остановился, вынудив идущего сзади Обжору налететь ему на спину.
   — Давайте вернемся на маршрут, — не колеблясь предложил он. — Я не настаивал идти по магистрали. Я только сказал, что на подвижных зданиях можно установить антенну.
   — Но ты предложил...
   — Вы могли и отказаться! Я вам не командир, я могу только посоветовать.
   — Кончайте! — остановил их Печеный. — Не найдем — обратно вернемся. У нас времени — целый год!
   — Хорошо, — решительно сказал Самурай. — Идем до обеда. Если не находим никаких следов, перекусим и возвращаемся на маршрут.
   — Возвращаемся к «Ящеру», — поправил его Печеный. — Вы уже пожрали все концентраты. Нам, наверно, сегодня без ужина придется...
   — В тайге только круглый идиот может голодным остаться, — отозвался Обжора.
   — Ага! Только где она — тайга?
   — Да вон она! — воскликнул Леденец.
   И действительно, впереди темнела полоса старых деревьев, которые почему-то не пали жертвой тотальной вырубки.
   — Хорошее место для обеденного перерыва, — сразу прикинул Печеный.
   — Может, и хорошее, — проворчал Самурай, — только обедать еще рано.
   Тайга была грязная. В нее даже заходить не хотелось. Печеный пнул ногой железную бочку из-под солярки и разочарованно покачал головой.