Тырин Михаил Юрьевич. Фантомная боль

   — Поднимаемся наверх — и выходим в любое окно, — отозвался Печеный.
   — Тогда бегом...
   Первое попавшееся окошко было узковатым, но никому не хотелось, теряя бесценные минуты, бегать и искать выход достаточной ширины. Самурай высадил стекло ударом приклада и первый протиснулся наружу. Он что-то начал кричать, но никто не обратил внимания — всем не терпелось покинуть здание. Выбравшись последним, Антон увидел группу человек в семь-восемь, которая с большим интересом наблюдала за действиями команды.
   — Поднимайтесь на третий этаж, там нужна помощь, — крикнул им Самурай, пытаясь обмануть и отвлечь внимание.
   Но его номер не удался. Люди закричали, начали звать охрану, двое увязались в погоню, правда, не очень рьяно, так как были без оружия.
   Самурай вел всех к забору. Как он собирался его перескочить, оставалось неясным, но это было единственное направление, где совершенно отсутствовали люди.
   Добежать до забора команда не успела — сзади послышались первые робкие хлопки выстрелов. Похоже, стреляли пока в воздух. Печеный, а за ним и Обжора приостановились и ответили несколькими короткими очередями. Тут же начал стрелять и Самурай, но он целился совершенно в другую сторону.
   — Туда! — крикнул он, указывая за угол здания.
   Под некрашеным железным навесом стоял светло-серый «Рэптор» с разбитым боковым стеклом. Печеный прыгнул за руль, выбросив с водительского места оцепеневшего от ужаса шофера. Двигатель взвыл так, что, казалось, готов был взорваться.
   — Все сели? — громко спросил Печеный, не оборачиваясь, чтоб не терять секунды.
   — Трогай!
   Машина, взвизгнув, рванула с места и понеслась между зданий к воротам, заставив шарахнуться в сторону одинокого безоружного охранника. За ревом мотора не было слышно выстрелов за спиной, и этого оказалось достаточно, чтобы все с облегчением перевели дыхание.
   Однако едва джип преодолел длину здания, наперерез выползли два тяжелых грузовика. Над бортами виднелись несколько чуть высунутых голов, торчали наготове стволы.
   Печеный развернул машину, едва не опрокинув ее.
   — Куда?! — крикнул Самурай. — Давай к воротам!
   — Не проскочим! — заорал в ответ Печеный. — Попробую крутануться вокруг цеха.
   Через секунду разлетелось вдребезги заднее стекло. Обжора с проклятиями развернулся и начал поливать преследователей огнем.
   — Дайте кто-нибудь карабин! — потребовал он уже через несколько секунд. — Патроны улетели все...
   — Экономить надо! — рявкнул Самурай, передавая ему оружие Печеного.
   Леденец тоже перелез на заднее сиденье и присоединился к Обжоре. Оба теперь стреляли аккуратно, стараясь тщательно, насколько возможно, прицелиться и не расходовать зря боеприпасы.
   Неожиданно «Рэптор» подпрыгнул и завертелся на дороге, сбивая поставленные у обочины железные бочки.
   — Убираемся отсюда! — крикнул Печеный. — Нам пробили баллон.
   — Газани, может, проскочим, — простонал Самурай.
   — Ну не едет же машина. — Печеный толкнул дверцу и первым выскочил из кабины. — Автомат мой отдайте!
   Антон увидел, что один грузовик стоит далеко позади, воткнувшись передком в опору трубопровода, зато второй был уже в полусотне метров.
   — Туда, — моментально определил направление Самурай. — Они там не проедут.
   Леденец отставал — ему трудно было бежать с простреленной ногой. Антон поравнялся с ним, но не сообразил, как можно помочь.
   — Беги, беги, — махнул рукой Леденец. — Я не пропаду.
   Самурай неожиданно свернул вправо, потому что впереди показался десяток охранников или рабочих, которым раздали оружие. Уходить было некуда — впереди, за грудой старых позеленевших теплообменников, темнела глухая стена. Обжора перестал бежать и лег под ржавый квадратный бак, словно собирался выдержать здесь осаду армии охранников. Остальные последовали его примеру, кроме безоружного Антона да еще Печеного, чей автомат взял Обжора. Они просто отошли вглубь и сели на землю, прислонившись к бетонному основанию какого-то котла.
   Ненадолго установилась тишина — обе стороны приглядывались друг к другу.
   — Жалко, не получилось, — протяжно вздохнул Печеный.
   Антон не знал, что ответить. Подбадривать товарища и говорить, что все будет нормально, он просто не решился.
   Затрещали карабины, но их яростный диалог продолжался совсем недолго. Через несколько секунд подошел Леденец, бросил рядом свое оружие с пустым магазином.
   — Как нога? — спросил Антон.
   — Да хрен с ней, с ногой, — отмахнулся Леденец. Затем потер ее ладонью и добавил: — Болит чуть-чуть, зато не воспалилась.
   — Повезло, — сказал Печеный. — А у меня вот что есть.
   Он выставил перед собой руку. На ладони лежала, отсвечивая круглым боком, боевая безосколочная граната.
   — Откуда это? — без особого интереса спросил Леденец.
   — Оттуда... В машине нашел.
   — Хорошо. Будет, чем орехи колоть.
   Печеный нахмурился оттого, что его находка не вызвала интереса, и спрятал ее в карман.
   — Пойду посмотрю забор, — сказал Леденец, поднимаясь. — Может, дыру найду.
   Вновь залаяли автоматы и сразу замолчали. Охрана не спешила брать железную баррикаду штурмом, догадываясь, что у беглецов почти нет патронов.
   — Что же будет... — горестно проговорил Печеный.
   — Поменьше думай об этом, — вздохнул Антон.
   — Слушай, — Печеный искоса посмотрел на него. — А о чем вы там за дверью разговаривали?
   — С Джамбулом? Да так... Он по старой дружбе предлагал мне работенку.
   — Вот оно что. А я, выходит, все тебе испортил?
   — Ничего, я не злопамятный.
   Появился Леденец, удивленно хлопая глазами.
   — Слушайте, там действительно дыра!
   — В заборе? — Печеный вскочил.
   — Нет, не в заборе, а... Короче, надо смотреть.
   — Идите, я сбегаю за остальными! — крикнул Печеный, срываясь с места.
   Радость оказалась несколько преждевременной. Ход, который нашел Леденец, вел не на свободу, а в подземелье. Это была просто трещина в кирпичной кладке какого-то подземного сооружения, край которого вымыли из земли сточные воды.
   — Сдаться мы всегда успеем, — быстро проговорил Самурай, не глядя никому в глаза. — А тут — хоть какой-то шанс.
   — Полезли! — присоединился Обжора. — Полезли, нечего тут думать.
   Где-то совсем рядом загремело железо под ногами охранников.
   — Раз так, надо торопиться, — пробормотал Печеный и первым юркнул в темную щель. — Тут справа тонкая труба, — донесся его голос, — держитесь за нее и спускайтесь.
   В подземелье воняло канализацией, но пол оказался твердым и почти сухим. Печеный уже разогнал густой мрак светом спички. Подземный зал представлял собой квадрат метров пять в поперечнике. В самом центре громоздился заросший грязью и плесенью механизм — очевидно, насос или гидравлический вентиль. В скудном свете спички были видны только его очертания.
   — В стенах дырок полно! — прошептал Леденец. — Можно в любую уйти.
   Действительно, в зал выходило сразу несколько тоннелей, из которых драконьими шеями выползали замшелые толстые трубы. Печеный зажег две новые спички.
   — Нет, — проговорил он, — не в любую. Вон в ту пойдем...
   Он указал перед собой, где в стене виднелась приоткрытая дверца из толстого листового железа.
   — Гаси огонь, — велел Самурай. — Слышите, они уже наверху шуршат.
   Печеный бросил спички на пол, наступил ботинком.
   — Идите, — прозвучал в темноте его тихий голос. — Я вас догоню.
   — А ты чего?
   — Дельце одно обделаю — и сразу за вами. Идите...
   Дверца с трудом повернулась на ржавых петлях, простонав тоскливым скрипом. Большую часть тоннеля занимала огромная труба, так что двигаться пришлось едва ли не на четвереньках. Впрочем, труба скоро свернула, уйдя в глухую стену.
   По-прежнему вокруг была непроглядная темнота. Антон шел, касаясь одной рукой влажной кирпичной стены, а другую выставив перед собой, чтоб не налететь на идущего впереди Обжору. Тот шел неровно, постоянно спотыкаясь и, судя по шуршанию одежды, производил какие-то энергичные движения.
   — Что там у тебя? — не выдержал наконец Антон. — Что ты все дергаешься?
   — Да спина что-то... — пробормотал Обжора.
   — Ударился, что ли?
   — Нет. Не знаю, но как-то неудобно идти.
   Антон ничего не понял из этого объяснения, однако уточнять не стал. Сзади послышалось шумное дыхание Печеного.
   — Еле вас догнал, — прошептал он. — Черт, не видно ничего...
   — Что ты там делал?
   — Оставил им на память свою гранату, только и всего.
   — Долго идти еще будем? — раздался вдруг голос Леденца.
   — Спроси у того, кто этот тоннель проделал, — отозвался Самурай.
   — Я говорю, может, остановимся, передохнем? Я себе уже двадцать шишек набил...
   — Давайте, только недолго, — нехотя согласился Самурай.
   Бойцы сбились в тесную кучку, сели на корточки. Стало совсем тихо.
   — А правда, когда этот чертов коридор кончится? — спросил Обжора.
   — Главное не когда, а чем он закончится, — ответил Самурай. — Есть ли там выход?
   — Печеный, спички еще есть? — спросил Леденец.
   — Зачем?
   — Зажег бы одну. Темень на нервы действует.
   — Потерпи. Мало спичек.
   Обжора вновь начал возиться и шуршать одеждой.
   — Да что ж такое! — вздохнул он. — В спине будто гвоздь торчит.
   — Болит? — насторожился Печеный.
   — Нет, не болит, но... Мешает что-то.
   — Наверно, ударился и не заметил. Или мышцу потянул. Может, я посмотрю?
   — Да ну, что ты в темноте посмотришь?
   Вновь стало тихо. Под землей тишина была какая-то особенная — густая, тяжелая, будто сдавленная многими тоннами грунта, нависшего над головой. Печеный все же не выдержал и полез за спичками. Когда огонек осветил низкое сдавленное пространство, все вздохнули свободнее.
   — А ну, поглядите, куда пламя клонится, — сказал Самурай. — Может, сквозняк нас выведет?
   — Да куда он нас выведет? — махнул рукой Обжора. — Тут два пути — вперед или назад. Назад мы точно не пойдем.
   — Тут могут быть и повороты, — сказал Антон. — Наверняка под комбинатом целая сеть тоннелей с трубопроводами. Можно всю жизнь по ним ходить.
   Ему вдруг стало страшно от собственных слов. До последней секунды была подсознательная надежда, что через десять, двадцать, пусть даже сто шагов впереди появится хоть слабое пятнышко света.
   Но вдруг всем стало ясно, что бродить в кромешном мраке придется, может, еще очень долго.
   — Если коридоров много, значит, и выходов должно быть много, — произнес Печеный. — Значит, надо просто запастись терпением и...
   Он недоговорил, потому что из глубины тоннеля ударил раскатистый гром, и волна воздуха задула огонек спички. Звук был долгим, казалось, что после взрыва что-то продолжает ломаться, грохать, скрежетать.
   — Сработала, родимая, — злорадно усмехнулся Печеный. — Эти придурки все-таки полезли за нами.
   Самурай быстро поднялся, словно разбуженный взрывом.
   — Пошли отсюда.
   — Зачем? Думаешь, опять полезут?
   — Полезут не полезут, а все равно надо идти.
   — У меня осталось четыре патрона, — заметил Обжора.
   — Вот именно, — сказал Самурай. — А у меня — шесть.
   Бойцы поднялись и вновь побрели в черную затхлую неизвестность. Иногда Самурай велел всем останавливаться и прислушиваться, но под землей по-прежнему было спокойно.
   Оттого, что идти приходилось медленно, всем казалось, что за спиной уже огромный путь. На самом деле тоннель не вывел даже за пределы заводского забора.
   — Неужели и ночевать здесь придется? — сокрушался Печеный. — Крысаки ведь по мордам бегать будут.
   — Стоять! — тихо проговорил Самурай. — Дверь...
   Ради такого дела Печеный не пожалел еще одной спички. Пламя осветило шершавый от ржавчины лист на больших петлях, перегородивший дорогу. Дверь была открыта, и вела она в маленькое помещение с двумя железными шкафами и распределительным щитом на стене. Прежде чем прогорела спичка, Леденец нашел на стене выключатель и зажег свет.
   Лучи слабенькой грязной лампочки, висящей на голом проводе, показались после долгой темноты сиянием полуденного солнца. Все даже зажмурились.
   — Свет! — тихо воскликнул Печеный. — Счастье-то какое!
   У стены стояли полусгнившая деревянная скамейка и тумбочка с десятком старых газет на крышке.
   — Это каптерка ремонтников, — определил Обжора. — Значит, выход должен быть рядом. Я так думаю.
   — Пошли искать! — воодушевился Леденец, забыв про свои шишки и усталость. — Я иду, кто со мной?
   — Пошли поищем, — согласился Печеный.
   — Мы здесь вас подождем, — сказал Самурай. — Далеко не ходите: осмотритесь — и быстро назад.
   Он сел на скамейку, откинулся, глядя в потолок. Обжора пристроился рядом, бросив карабин на пол. В лампе тихо пел отсыревший контакт, заменяя голос сверчка. Это пыльное помещение с тусклым светом казалось верхом уюта после долгого пути во враждебном тесном тоннеле. Не хотелось думать, что тоннель никуда не исчез, он продолжает существовать прямо за дверью, устремив сам в себя свой единственный темный глаз.
   — Интересно, пойдут они за нами? — проговорил Обжора.
   — Если людей своих берегут, то вряд ли, — покачал головой Самурай. — В коридоре ведь не промахнешься.
   — Но ведь полезли же первый раз, на гранату.
   — Мало ли... Заглянули в дырку, посветили фонариком. Видят — пусто, ну и полезли. Да и откуда им знать, в какой тоннель мы ушли.
   — Могут ведь и собак пустить, — сказал Антон.
   — Могут, — согласился Самурай. — Правда, я у них ни одной не видел.
   За дверью послышался шум. Хотя все знали, что это возвращаются Печеный с Леденцом, все равно напряглись и взялись за карабины.
   Леденец и Печеный выглядели возбужденными; Сразу стало ясно, что они что-то нашли.
   — Там лестница, — с ходу выпалил Печеный, — и люк! Но все закрыто. Мы пробовали поднять — не идет. Может, вдвоем попробуем, свежими силами?
   Самурай моментально слетел со скамейки.
   — Где? Пошли!
   Метров за двадцать от двери было место пересечения двух тоннелей. На уровне глаз висела здоровенная труба, и Печеный сразу предупредил об этом, потому что сам едва не разбил о нее голову.
   — Сквозняк какой, — отметил Самурай. — Надо будет пройтись, посмотреть.
   — Потом посмотрим, — сказал Леденец. — Сначала здесь попробуем.
   — У меня только четыре спички, — предупредил Печеный. — Идите на мой голос, вот лестница.
   Самурай нащупал ступени и быстренько забрался наверх.
   — Слушайте, и правда, люк, — удивленно и обрадованно проговорил он. Стало слышно, как он возится наверху, пытаясь отжать его плечом.
   — Не идет, — с досадой сообщил он через некоторое время. — Давайте кто-нибудь ко мне, кто поздоровей.
   — Я иду, — отозвался Обжора.
   — У тебя ж спина!
   — Ничего, она не болит.
   Он поднялся к Самураю, и они вместе начали кряхтеть и тужиться под потолком.
   — Заржавело все, — вздохнул Обжора. — Надо прикладами выбивать.
   — Ты что?! На шум весь завод сбежится. Давай еще разок надавим.
   — Ну что? — не выдержал Печеный. — Может, посветить?
   Никто не ответил. Наверху продолжались возня и тихое перешептывание вперемежку с ругательствами.
   И вдруг случилось нечто невообразимое. Неожиданно по ушам ударил истошный крик. Никто не успел ничего понять, и никто не заметил, как Обжора сорвался с лестницы. Услышали только, как его тело ударилось об пол.
   Печеный немедленно чиркнул спичкой. Обжора, скорчившись, лежал у ног товарищей, и лицо его выражало такой ужас, такую звериную муку, что всем стало не по себе.
   — Что?! Что такое?! — крикнул сверху Самурай. Он уже спускался, но очень спешил, поэтому никак не попадал ногами на ступени.
   — Спина... Спина... — хрипел Обжора, и всем было видно, каких сил стоят ему эти слова. Лицо его было мокрым от пота.
   Самурай наконец спрыгнул с лестницы.
   — Что у него?
   — Говорит, спина. Что вы там такое делали?
   — Да ничего не делали, просто в люк упирались! Вдруг он заорал — и вниз.
   — Хватит болтать, — оборвал разговор Печеный. — Понесли его на свет, я тут ничего не увижу.
   Когда Самурай и Печеный подняли Обжору на руки, тот снова вскрикнул и, кажется, потерял на несколько секунд сознание.
   В освещенном помещении его уложили на скамейку. Все столпились вокруг, но ничего не могли поделать, поэтому только беспомощно переглядывались. Суетился лишь Печеный — единственный из всех, кто имел какое-то представление о медицине. Впрочем, никто не знал, откуда это представление появилось и насколько можно ему доверять.
   — Спина... — растерянно проговорил Обжора. — Что-то кольнуло — а потом как током прошило. Боль дикая.
   — Сейчас болит?
   — Не очень, если не шевелиться.
   — Мне придется тебя перевернуть.
   — Только осторожно, пожалуйста.
   Когда Обжору переворачивали на живот, он лишь тихо простонал, но вытерпел. Печеный задрал куртку и наклонился, внимательно рассматривая спину. На первый взгляд все было в порядке. Однако, тщательно изучив все бугорки и впадины на спине Обжоры, Печеный посмотрел на товарищей так, что всем стало ясно — случилось что-то серьезное.
   — Смотрите, — негромко проговорил он. — Вот сюда смотрите.
   — Что там? — заволновался Обжора.
   — Да подожди ты.
   Лишь приблизив глаза, можно было заметить, в чем дело. На ребристом объемном позвоночнике, аккурат между лопаток, горела маленькая белая искорка. Ни крови, ни ссадин, а только крошечный огонек — отражение лампочки.
   — У него стекло между позвонками, — сказал Печеный. — Тонюсенький такой осколочек, как иголка.
   — Что там?! — не унимался Обжора. — Какое еще стекло?
   — Молчи. Стекляшка у тебя в позвоночнике торчит.
   — Да откуда она там взялась?! — Обжора едва не плакал.
   — Не знаю... Наверно, когда окно в машине разлетелось, она и воткнулась. Она такая острая, что ты даже не почувствовал. А когда в люк уперся — она сдвинулась и попала в нерв.
   — Черт! — простонал Обжора. — Я же ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу.
   — Вот и не шевели. И прекращай ныть, ничего страшного пока нет.
   — Да выдерните же эту хреновину из меня!
   — С ума сошел? Хочешь полный паралич получить? Это должен врач делать, и не здесь, а в операционной.
   — Ты мне в больницу сбегать предлагаешь?
   — Не ной, тебе сказали. Дай подумать.
   — Действительно ничего нельзя сделать? — осторожно спросил Самурай.
   — Я не возьмусь, — решительно помотал головой Печеный.
   — Может, попробуешь?
   — Не уговаривай. Ты бы здесь взялся у меня аппендицит вырезать? То-то и оно. Заноза в позвонках — это еще хуже.
   — Выдерни ее! — почти крикнул Обжора. — Выдерни, я разрешаю.
   Но Печеный уже не обращал на его слова внимания.
   — Та-ак... — процедил Самурай, сев на корточки и обхватив голову руками. — По-моему, наши приключения окончены. Надо сдаваться. Или кто-то не согласен?
   — Я не согласен, — сказал Антон. — Если мы сдадимся, нас или сразу убьют, или потом в «циклопов» превратят. Я это точно знаю.
   — А если не сдадимся, — продолжил Самурай, — то пропадет только Обжора, а мы, может быть, выкарабкаемся, так? Хорошая логика.
   — Да какая там логика! — вмешался Леденец. — Самое время вызывать подмогу. Нужно как-то выбираться, прорываться к телефонам, компьютерам, радиосвязи — и вызывать оперотряд.
   — Компьютеры не включены в глобальную сеть, — проговорил Антон. — И телефонов я здесь не видел.
   — Послушайте, — подал голос Обжора. — Я прикинул на глаз, по-моему, тут недалеко пункт связи.
   — Недалеко — это сколько?
   — Ну, может, километров тридцать, а то и меньше.
   — Ничего себе, рядом.
   — А что? Сорок минут на машине. Черт, больно... Если кто-то выберется и... и угонит машину, он может успеть. Черт, хочу шевельнуться, а не могу...
   Антон был поражен, как мог крохотный кусочек стекла превратить сильного и быстрого человека в неподвижную стонущую и охающую тушу. Но это было именно так — Обжора стал за эти минуты другим человеком. Ничего от прежнего Обжоры в нем не осталось, изменился даже голос.
   — Боюсь, мы не сможем в героев играть, — вздохнул Самурай. — Был бы ты здоровеньким, мы бы рискнули, а так...
   — Кончай, и так тошно... — простонал Обжора.
   — Тошно, — согласился Самурай. — Сделаем так. Вы вдвоем, — он указал на Антона с Леденцом, — немного погуляйте по пересекающему тоннелю, поищите выход. Печеный останется с Обжорой.
   — А ты?
   — Я вернусь в насосный зал и посмотрю, что там.
   — Хочешь нарваться на засаду?
   — Хочу выяснить, есть ли она там. На случай, если нам придется все-таки сдаваться.
   x x x
   По коридорам Антон с Леденцом ходили долго. «Немного погулять», как просил Самурай, не удалось, потому что обнаружились два новых разветвления, и их тоже следовало изучить.
   Однако время было потрачено не зря. Во-первых, они нашли место, где одна из труб подтекала и из нее капала вода. За полчаса там можно было набрать стакан, правда, добираться до места приходилось по колено в грязи — за долгое время пол совершенно раскис.
   Во-вторых, Антон с Леденцом обнаружили выход. К сожалению, это не был выход в полном смысле этого слова. Это было закрытое решеткой окно в одной из стен на подъеме тоннеля. Толстая решетка, прочно приваренная к железной раме, но сквозь нее видно небо. А если подтянуться, можно разглядеть и участок спутанного кустарника, а за ним — пыльный и раздолбанный колесами пустырь и несколько заброшенных построек. Впрочем, само место не было заброшенным — откуда-то доносились голоса и шум машин.
   Леденец тщательно изучил край решетки, пытаясь найти хоть один изъян или слабое место.
   — Не сломать, — вздохнул он. — Вот бы где граната пригодилась.
   Когда они вернулись, Самурай уже сидел на скамье, рядом с постанывающим Обжорой, и лицо его было еще более хмурым, чем раньше.
   — Нашел что-нибудь? — безжизненно спросил он.
   Антон быстро поведал о результатах поисков. Никакого особого оживления его рассказ не вызвал, да и не могло быть оживления в такой ситуации.
   — Надо искать еще, — проговорил Самурай. — Делать нечего.
   — А ты как сходил?
   — А никак. Не открывается дверца.
   — Как? — оторопел Антон. — Заперли нас, что ли?
   Самурай покачал головой.
   — Похоже, от взрыва там что-то перекосилось или рухнуло. Дверь чуть ходит туда-сюда, но пролезть нельзя. А если там засада, то они сидят наверху. Не докричишься.
   — Подождите! — вмешался Печеный. — Если есть решетка, значит, ее можно сломать.
   — Пробовали, она крепкая, — развел руками Антон.
   — Ну и пусть! Найти какую-нибудь толстую железку, поддеть, навалиться всем вместе...
   — Да где ж ее найти?
   Печеный поднялся и начал открывать дверцы шкафов. Никакого пригодного инструмента там не оказалось. Были только обломки ножовочных полотен, ржавые половинки плоскогубцев, несколько помутневших стаканов, моток тонкого троса и прочий слесарный хлам.
   — Хоть стаканы есть, — кисло улыбнулся Печеный. — Воды нацедить можно.
   — Я бы лучше поел, — сказал Самурай. — Мы все с утра голодные. Интересно, сколько сейчас времени?
   — На улице еще светло, — ответил Антон.
   Печеный еще покопался в шкафах и нашел связку металлических стержней разного размера. Выбрав подходящий, он принялся затачивать его о стену.
   — Если ночью будут бегать крысы, — объяснил он, — я хоть одну-две подколю на заточку.
   — А потом жрать их будешь? — хмыкнул Самурай.
   — Можно и жрать. У меня еще три спички есть, а здесь — газеты и промасленные тряпки. Можно запалить костерчик и обжарить.
   — Больше ни слова, а то у меня слюнки побегут...
   Ночь была ужасной. Обжоре становилось все хуже, он то и дело будил всех своими стонами. Вернее, не будил, а выводил из полузабытья, в которое все время от времени погружались — полноценно заснуть не удавалось. Обжора не отвечал ни на какие вопросы, хотя был в сознании. По всей видимости, даже попытки заговорить вызывали у него боль.
   Здесь, под землей, нельзя было определить, когда наступило утро. Просто все как-то одновременно зашевелились и перестали делать попытки заснуть хотя бы на короткое время. У всех болели головы, всем нестерпимо хотелось есть и пить.
   Леденец взял стаканы и подошел к двери.
   — Пойду, нацежу водички, — вяло произнес он. — Будем считать, что это утренний кофе.
   — Я с тобой, — сказал Антон, поднимаясь.
   — Возьмите это, — Печеный протянул уже готовую заточку. — Может, расковыряете дырку, чтоб лучше текло.
   Прохудившуюся трубу они нашли без труда. Леденец подставил стакан под капли и, подержав немного, попробовал воду на язык.
   — Тухловата, — вздохнул он. — Придется пить.
   — Я пойду к решетке, — сказал Антон.
   — Хочешь на небо посмотреть? — с пониманием усмехнулся Леденец.
   — Хочу, — ответил Антон.
   Снаружи серело хмурое утро. Антон висел на прутьях и задыхался от горечи и обиды. Он видел внешний мир, он мог просунуть руку сквозь прутья и даже сорвать клок травы, но сам он не мог стать частью этого мира. Мешали какие-то ржавые куски арматуры, сваренные вместе. Они были сильней его желания, его воли к свободе и, конечно, его слабых человеческих рук.
   Когда пальцы устали, Антон соскользнул вниз, однако остался стоять, глядя на клочок серого неба, разлинованного решеткой на ровные квадраты.
   Через минуту он услышал шум двигателя. В воздухе появился запах бензинового выхлопа.