Тырин Михаил Юрьевич. Фантомная боль

   Обжора потянулся через салон машины и потряс Джамбула за воротник.
   — Рассказывай!
   — Что?
   — Все! Что тут за охрана, где сидит, сколько человек, чем вооружены?.. Все рассказывай.
   — Не знаю я, сколько их и чем вооружены. Не интересуюсь. А сидят там же, где и мы. Наша ведь фирма комбинат охраняет по договору.
   — И ты молчал!
   — А ты спрашивал?
   — Нехорошо... Знаешь ведь, что мы тут первый раз, а ничего не рассказываешь. А мы тебя пожалели, дурачка, да еще и кататься с собой взяли.
   — Отстань от него, — сказал Самурай. — мы могли бы и сами догадаться, что здесь есть охрана... Там осталось пожрать чего-нибудь?
   — Колбаса с хлебом еще есть, — ответил Печеный. — А пиво кончилось.
   — Давай колбасу.
   Все взяли бутерброды и начали жевать. Не забыли и про пленника, правда, ему достался самый маленький кусочек. К всеобщему удивлению, он съел его с большим аппетитом, не постеснявшись взять пищу из рук мучителей.
   — Рассказывай, куда нам дальше, — приказал Самурай.
   Джам замялся, не зная, с чего начать.
   — Только правду говори, — строго предупредил Обжора. — А не то знаешь что будет?
   — Я бы лучше нарисовал, — неуверенно произнес тот.
   — Рисуй. Есть у кого-нибудь ручка?
   Оказалось, ни у кого нет ни ручки, ни карандаша. Антон, немного помявшись, достал из сумки «Титан», протянул его Джаму.
   — Небось умеешь пользоваться?
   — Умею, — пролепетал тот, с изумлением взглянув на Антона. Сверхдорогой мобильный компьютер во владении у банды налетчиков сильно его озадачил.
   Некоторое время Джам водил лучевым пером по сенс-экрану, рисуя прямые и прямоугольники и вслух комментируя свои рисунки. Самурай внимательно слушал его и подробно переспрашивал.
   Потом «Титан» пошел по рукам. Все разглядывали чертеж и пытались запомнить.
   — Зря мучаемся, — пробормотал Леденец. — Когда выйдем на местность, все окажется по-другому.
   — Почему по-другому? — возразил Обжора. — Тут все элементарно — одни прямые и повороты.
   — Это тебе так кажется. И не забывай, что наш друг мог случайно что-то напутать. Или не случайно...
   — Нужно запоминать главное, — веско сказал Печеный. — А самое главное — ночью там должен гореть свет. Только слепой может не заметить.
   В ожидании вечера все решили подремать. Антону это не удалось — в кабине джипа было тесно, поэтому, поворочавшись, он вышел наружу. Никто этого не заметил.
   Антон пошел по проходу между рядами станков. Его удивляло, что ни единой стружечки не валялось под ногами, ни единого стеклышка не было разбито на шкалах блоков управления. Было такое чувство, что люди только сегодня ушли отсюда, оставив бригаду уборщиц, и, пожалуй, завтра вернутся, чтобы продолжить работу.
   Еще Антону пришла мысль, что над законами ремесла не властно время. Сколько сотен лет прошло, как была придумана первая гайка, и до сих пор не ушли в прошлое гаечные ключи. Ящик с их бронзовыми заготовками стоял рядом с проходом. Обычные гаечные ключи — они ничем не отличались от тех, которыми пользовались сто лет назад. Разве что теперь их изготовление было доверено не рабочему в промасленном халате, а станку-автомату.
   Антон набрел на помещение с прозрачными стенами, за которыми стояли шкафы с документацией, компьютеры, письменные столы. На одном из них лежал раскрытый журнал, а рядом — авторучка. Видимо, какой-то инженер или контролер ушел однажды вечером, намереваясь назавтра закончить работу, но так и не вернулся. Антону захотелось войти и посмотреть на последние записи в журнале, но офис был заперт, а ломать дверь или бить прозрачные стены рука не поднималась. Да и не было в этом никакой необходимости.
   Побродив по цеху еще немного, Антон нашел выход на крышу. Там, на огромной высоте, заброшенность чувствовалась еще острее. Антон смотрел на столбы ректификационных колонн, коробки еще целых, но уже начинающих ветшать зданий, скопления почерневших резервуаров с мазутом, паутину дорог, эстакад... Казалось, эта железная черная громада, выросшая среди болот и тайги, не сможет существовать отдельно от человека, забытая и брошенная им. Человек не для того создавал это, чтоб бросить ржаветь и умирать в запустении.
   В центре крыши стоял, опираясь на канатные растяжки, высокий шпиль громоотвода с лесенкой и площадкой на вершине. Антон взялся за шершавые от ржавчины перекладины и полез вверх — ему захотелось увидеть еще больше.
   Поднявшись на площадку, Антон стал как бы больше видеть и слышать, острее чувствовать холод и ветер. Оказалось, комбинат не такой уж пустой и мертвый. Кое-где поднимались струйки дыма или пара, откуда-то доносился гул, который то усиливался, то пропадал.
   Внезапно Антон заметил красную точку, которая двигалась где-то далеко. Потом — еще одну, уже гораздо ближе. Это были пожарные машины. Комбинат действительно тщательно охранялся, поэтому и не превратился в развалины, как все вокруг.
   Антону вдруг стало неуютно — он висел под самым небом, открытый любому случайному взгляду. Он поспешно спустился на поверхность крыши и вернулся в цех. Торопливо сбежал по бесконечно длинной лестнице, прошел между молчаливых железных рядов, свернул за угол — и увидел «Рэптор».
   Что-то было не так.
   Это было лишь первое впечатление, но оно заставило Антона остановиться и сделать шаг назад.
   Однако он мог бы не прятаться. Ни в машине, ни рядом с ней никого не было. Антон вдруг увидел, что заднее стекло вдребезги разбито, а по двери идет цепочка маленьких черных дырочек. Следы пуль.
   Антон еще больше попятился и шагнул за могучее железное тело фрезерного станка. Он замер — в цехе было абсолютно тихо. Просидев минут пять, прислушиваясь к тишине, он так и не уловил настораживающих звуков.
   Прятаться больше не имело смысла. Антон наконец решился подойти.
   Джип был изрешечен пулями. Антон не понимал, как он мог не услышать стрельбы, находясь не так уж далеко — всего в сотне метров над местом перестрелки.
   Под ногами хрустнуло битое стекло. Антон посмотрел вниз и увидел темные пятна крови. Кровавые следы тянулись в сторону — в темную щель между штабелями металлических ящиков.
   В груди образовался колючий ледяной ком. Он разрастался, проникал всюду, и уже казалось, что руки, ноги — все схвачено льдом и не способно двигаться.
   Однако Антону пришлось пересилить себя. Тихо-тихо, словно опасаясь разбить эту хрупкую тишину, он пошел по кровавому следу. Проход между ящиками заканчивался глухой стеной. Тут ничего не было, кроме небольшой лужицы крови, натекшей, видимо, пока раненый прятался здесь.
   Раненый? А может, уже убитый?
   Кто это мог быть? Как узнать по нескольким темным пятнам на полу? Антон боялся делать предположения — любое из них было одинаково страшным.
   Он вернулся на крышу. Здесь было не так жутко и тихо, здесь не стояла расстрелянная машина и не темнели кровавые пятна. Отсюда было видно, что происходит вокруг.
   Антон пытался принять решение. Из сложившейся ситуации он видел два выхода — либо сидеть в цехе и ждать уцелевших в перестрелке друзей — если такие есть, — либо идти, пока светло, к конечному пункту и сдаваться. Оба варианта казались одинаково непригодными, но оставалось только выбрать меньшее из двух зол.
   Через несколько минут Антон понял, что не сможет больше быть здесь один. Где-то рядом уже бродило помешательство. Программа действий напрашивалась сама собой.
   Антон попробовал вспомнить нарисованную Джамбулом карту. Нет никакой гарантии, что он передал все точно, и все же это была единственная ниточка. Узнать с крыши те здания и переходы, что указывал Джам, оказалось невозможным — сверху все выглядело иначе.
   Антон решил, что ему все-таки придется остаться здесь до вечера. А уж потом по электрическим огням искать обитаемый остров в этом океане мертвого железа.
   Он прошел несколько десятков метров по краю крыши и вдруг увидел, что из ворот цеха выползает небольшой грузовик-"головастик", вытаскивая за собой на буксире расстрелянный «Рэптор». Следом вышли двое мужчин.
   Ветер заглушал и уносил прочь все звуки, идущие снизу. Вот почему он не слышал перестрелки.
   Он отошел от края и отправился искать запасной выход с крыши. Вряд ли охрана станет рыскать здесь, но почему бы не подстраховаться?
   Чем дольше Антон торчал на крыше, тем сильнее на него наваливалось отчаяние. Он вдруг стал ясно понимать, насколько нелепой была затея послать шестерых несчастных против целой армии охранников, бандитов и еще Бог знает кого. Он почувствовал первые ростки ненависти к чинам ЭКОПОЛа, сваливших самое трудное на плечи людей, которых не жалко.
   К наступлению темноты Антон был полностью деморализован. Он не верил уже ни в удачу, ни в помощь оперотряда, ни в товарищей, ни в самого себя.
   Электрическое зарево ясно обозначилось в направлении, которое и предполагал Антон. Он спустился с крыши и пошел прямо по центру проезда — не прячась, не пригибаясь, не прислушиваясь — не заботясь о том, чтобы стать невидимым.
   С каждой минутой все сильнее темнело. Антон несколько раз слышал, как неподалеку проезжают машины, но не делал попыток уйти с дороги и укрыться. Появилось желание выкинуть автомат, чтобы охрана не открыла огонь с перепугу, но он все же передумал. Лишь сунул под куртку, чтоб не бросался в глаза.
   Антон был на правильном пути. Впереди явственно слышался густой гул, проглядывали сквозь металлическую паутину огоньки. За очередным поворотом Антон наткнулся на высокий глухой забор, по верху которого шли редкие фонари. В их свете была видна неширокая асфальтовая полоса, идущая вдоль ограды. Антон постоял несколько секунд, раздумывая, в какую сторону лучше пойти, потом махнул рукой и двинулся наугад вправо.
   Звуков стало больше. К гулу примешались металлическое лязганье, свист вырывающегося пара, редкие человеческие голоса. Антон вдруг понял, что не готов к встрече с людьми и может как-то неправильно поступить, навредив этим себе. Пожалуй, стоило обдумать, как появиться перед местными, как себя вести и что сказать.
   Впереди появилось яркое пятно света. Антон увидел ворота. Он остановился в нерешительности, услышав где-то рядом жужжание малолитражного двигателя. Небольшой грузовичок с открытой кабиной неожиданно выскочил из-за поворота и, не притормозив, юркнул в проезд.
   Ворота были открыты.
   Антон понял, что не может просто так войти и сказать — возьмите меня. Пришла мысль походить вокруг, посмотреть, подготовить себя...
   Он сделал несколько неуверенных шагов вперед и вдруг с ужасом почувствовал, что кто-то тянет его за штанину...
   Первая мысль была о собаке. Он попытался вырваться и тут услышал громкий и злой шепот:
   — Куда прешься, в уме повредился, что ли?
   Антон наконец глянул вниз и увидел перепачканное грязью лицо Печеного. Он высовывался из канавы, которую Антон в полумраке не заметил.
   — Давай сюда, живо!
   Антон подался вперед, нащупывая ногой дорогу. Края канавы были крутыми и скользкими, и он едва не провалился в нее.
   — Осторожнее, на голову мне не прыгни! — донесся голос Обжоры.
   — Вы что здесь делаете? — выговорил наконец Антон.
   — Грязевые ванны принимаем, — язвительно ответил Печеный. — А ты где шляешься? Мы думали, тебя взяли!
   — Кто меня взял?
   — Охрана, кто же еще?
   — Почему? Что вообще произошло?
   Печеный с Обжорой недоуменно переглянулись.
   — Ты и вправду ничего не знаешь? — спросил Обжора.
   — Да откуда?!
   — Мы думали, ты все видел. Просто вылезать не стал.
   — Ничего я не видел. Я вылез на крышу... чтобы дорогу посмотреть. А когда вернулся — там никого не было.
   — Мы налетели на машину с охраной, — сообщил Обжора. — Вернее, они на нас.
   — На улице загудел мотор, — добавил Печеный, — а твой дружок выхватил у Леденца автомат и саданул по окнам. Те, понятное дело, сразу к нам, проверять. Мы еле ушли...
   — Ушли?.. — проговорил Антон. — А где Леденец? И Самурай, где они?
   Печеный с Обжорой снова переглянулись.
   — А они не ушли.
   — Подождите! А чья там кровь была?!
   — Леденца задело чуть-чуть. Его и Самурая эти ребята подобрали и увезли с собой.
   — Да объясните вы по-человечески — они что, убиты?
   — Нет, нет, они живы были, когда мы их видели, — поспешно сказал Печеный. — А ты думал, нас всех перестреляли?
   — А что я мог подумать? Машина вся в дырках, на полу — кровь ручьями...
   — Живы они, — повторил Обжора. — Что делать будем?
   — Я больше не хочу здесь оставаться, — сказал Антон. — Я лучше в тюрьме отсижу — три года или пять, сколько скажут. Если б я знал, что нас в такую мясорубку сунут...
   — И что ты предлагаешь? — спросил Обжора. — Бежать?
   — Не знаю... Вы, если хотите, оставайтесь. Но я один не дойду.
   Антон опустил голову, лихорадочно думая, какой выход может быть из их положения.
   — Я бы тоже хотел сбежать, — беспечно проговорил Печеный. — Но, видишь ли, какое дело, Самурай с Леденцом — они ведь там сидят...
   — Ну и что? Посидят денек, потом вызовут милицию — и их увезут.
   — Не-ет, — покачал головой Печеный, — никакой милиции тут быть не может. Им кое-что другое грозит.
   — Что?
   — Не знаю. Но когда их клали в машину, я валялся неподалеку за станком и слышал, как один из охранников разговаривал по рации. Он говорил: приготовьте помещения и приборы, сейчас двух «циклопов» привезем.
   — Каких «циклопов»?
   — Самурая с Леденцом он циклопами назвал, не понятно? Но дело-то не в том. Что они с ними такое делать собрались, если нужно какие-то особые помещения готовить?
   — Откуда же я знаю?
   — То-то и оно. Боюсь, наши ребята попали в плохую компанию. Надо бы их вытащить.
   — Вытащить? — изумленно произнес Антон. — Втроем — против этой банды?
   — Втроем — это не так плохо, — засмеялся Печеный. — Мы с Обжорой только что думали, что вообще вдвоем придется.
   — Если по уму все сделать, можно и втроем, — добавил Обжора.
   — По уму... — повторил Антон. Его передернуло.
   — А иначе и не получится, — продолжал Обжора. — Мы с Печеным тут уже все осмотрели. За этим забором большая площадка и четыре одинаковых здания, не считая всяких гаражей и сараев. В каком искать — попробуй догадайся. Народу там — тьма. Кругом шастают джипы с охраной. Короче, напролом лезть нельзя ни вдвоем, ни втроем. Надо по-хитрому как-то.
   Воцарилась тишина. Антону пришло в голову, что скоро ему станет невыносимо стыдно перед ребятами за свою слабость и трусость. Теперь ему удалось вернуть немного уверенности — он уже был не один.
   — Нужно узнать заранее, где искать, — сказал он. — Прочесать все четыре корпуса мы не сможем. Просто не успеем.
   — Понятное дело, — вздохнул Печеный. — У кого бы спросить? Я бы на такое дело спичек не пожалел. Мои спички даже немого разговорить сумеют.
   — Ну нет, — проговорил Обжора. — Эти свои штучки оставь на потом. Войти и узнать мы должны тихо и ненавязчиво. Чтоб никаких трупов, никаких спичек.
   — Тихо и ненавязчиво, — повторил Антон. — У меня есть одна идея.
   — А ну-ка...
   — Но только... Там действительно много людей?
   — Полно.
   — Может быть такое, что не все знают друг друга в лицо?
   — Так и есть. Мы с Обжорой, когда лежали у проходной, слышали, как охранник говорил кому-то: что-то я тебя не помню, покажи пропуск. Тот начал на него бурчать, а он: не спорь, начальник велел всех проверять, на комбинате посторонние могут появиться.
   — Проверять? Это уже хуже. Но придется попробовать. Слушайте...
   x x x
   Охранник, сидевший в теплой, ярко освещенной будке, удивился, заметив трех пеших незнакомцев, входящих прямо в ворота. Он даже вышел на улицу, но нерешительно остановился, заметив у двоих оружие.
   Однако пришельцы были настолько невозмутимы, что он отбросил все подозрения.
   — Еще одного «циклопа» нашли, — сообщил один из незнакомцев.
   Действительно, двое вели третьего. Он шел, прихрамывая, и держал руки за спиной. Охранник все еще сомневался и хотел было завести разговор насчет пропуска, но не успел.
   — Сволочь, прострелил нам радиатор в машине, — сказал второй. — Пришлось пешком вести.
   Охранник призадумался. Этих людей он не знал, и в заводской охране они точно не состояли. Но сегодня в связи с особым положением на поиски чужаков выпустили даже рабочих, раздав им оружие.
   — Сегодня уже одну машину расстреляли, — сказал он. — Денек выдался еще тот...
   — Точно. Не знаешь, куда его вести?
   — Не знаю. Надо у Джамбула спросить. Сейчас я его найду. — Охранник повернулся к двери, чтоб воспользоваться телефоном.
   — Эй, подожди! А куда тех двоих отвели, не знаешь?
   — Кажется, в подвал, тот, что под столовой.
   — Ладно, туда и пойдем. Джамбула не беспокой, ему и так сегодня лихо пришлось.
   — Как скажете...
   Троица неспешно направилась в глубь двора. Охранник проводил их взглядом, в котором не было уже настороженности и подозрения. Потом он крикнул вдогонку:
   — А чего вы по рации машину-то не вызвали?
   — Вызывали, — донеслось до него. — Не ответил никто.
   «Надо будет сказать связисту, — подумал охранник. — Связь — полное дерьмо».
   — Прошли, — выдохнул Обжора, вытирая о куртку вспотевшие руки. — Даже не верится.
   — Давайте-ка найдем тихое местечко, посидим, успокоимся, — предложил Печеный. — У меня руки-ноги ходуном ходят.
   — И у меня, — признался Антон.
   — Я уже собирался стрелять, — сказал Обжора. — Когда он звонить пошел.
   — Ага... — хмыкнул Печеный. — Тут наш поход и закончился бы. На твою стрельбу весь завод сбежится.
   — Никакого шума. Я зарядил гидропатроны.
   Несмотря на поздний час, вокруг еще шевелилась какая-то жизнь. Люди в рабочей одежде мелькали между зданий, катали кары и кибертележки, таскали трубы, ящики. На чужих никто пока не обращал внимания.
   — Думаю, отдыхать не стоит, — сказал Обжора. — Времени мало, надо искать столовую.
   — Спросим или по запаху найдем?
   — Да какой тут запах? Куда ни пойди, везде керосином воняет.
   Четыре больших одинаковых здания были хорошо освещены. Они не походили на производственные корпуса, скорее, там находились административные помещения.
   За ближайшим зданием открывался огромный машинный двор, где стояли трактора, грузовики, уже знакомые «Рэпторы», бензовозы, фургоны. Очень много было пожарной техники.
   — Хорошо, — проворковал Печеный. — Будет на чем отсюда сматываться.
   — Кстати! — лицо Обжоры растянулось в улыбке. — А не взять ли нам такси.
   — Да мы уж лучше на метро...
   — Я серьезно. Есть идейка. Пойдемте.
   Обжора довел всех до проезда, через который особенно часто проходили кибертележки, и остановился.
   — Садись на землю, — сказал он Антону.
   — Это еще зачем?
   — Садись и сделай страдальческое лицо. Я же говорю, есть идейка.
   Через минуту из-за угла выплыла круглая фара погрузчика. Обжора махнул водителю рукой.
   — Эй!
   — Чего? — Водитель высунулся из кабины и немного испуганно посмотрел на компанию.
   — Довези до столовки. Видишь, «циклопа» взяли, а он ногу подвернул. Не тащить же...
   Водитель со смятением посмотрел на сидящего Антона и чуть слышно пробормотал:
   — Заносите...
   Антон старательно изображал страх и боль, пока его перетаскивали на плоскую платформу из серого пластика.
   Тележка покатилась к самому дальнему зданию. Почти во всех его окнах горел свет, однако неяркий, похожий на аварийный или дежурный. Антон поискал в окнах силуэты людей, но так и не нашел.
   Из темноты материализовался какой-то человек в клеенчатом подшлемнике.
   — Рыба, где ты катаешься?! — с ходу заорал он на водителя. — Тебя на площадке заждались уже!
   — Я сейчас... — смущенно ответил водитель. — Ребята подкинуть просили.
   — Тебя на отгрузке ждут, а ты ребят катаешь! Сами дойдут.
   — «Циклопа» везем, — сказал Обжора, стараясь, чтоб слова звучали солидно и безапелляционно. — Подбитого...
   — «Циклопа»... — повторил незнакомец, заметно сбавив тон. — С ума сегодня все сошли с этими «циклопами». Давайте быстрее.
   Он снова растворился в темноте.
   — Вас прямо к дверям? — спросил водитель, не оборачиваясь.
   — До угла довези, а дальше сами доползем, — ответил Печеный, опасаясь, что у дверей может произойти какая-нибудь нежелательная встреча. — Спешишь ведь...
   — Я мог бы и до дверей, но там разворачиваться неудобно и долго, — оправдываясь, сказал водитель.
   На первом этаже корпуса явно были люди. Из приоткрытых окон доносились гулкие голоса, звон посуды, а кроме того, еще какой-то гул и грохот, будто там перетаскивали мебель.
   — Не столовая, а слесарный цех, — хмыкнул Печеный.
   — Этаж-то большой, а столовая, наверно, маленькая, — ответил Обжора. — Может, там и правда какая-то мастерская помещается. Давайте обойдем дом вокруг, попробуем найти какой-нибудь служебный вход.
   Поскольку здание стояло на отшибе, людей вокруг почти не было. Бойцы смогли беспрепятственно обследовать его со всех сторон, но вход нашли только один — широко распахнутые двойные двери, из-за которых слышались громкие голоса.
   — Пойду посмотрю в окна, — сказал Печеный. — Обождите меня где-нибудь в тихом месте. Он вернулся очень быстро.
   — Правда, столовая, — сообщил он. — Похоже, там сейчас начальство ужинает. Обсуждают что-то.
   — Много их? — поинтересовался Обжора.
   — Человек восемь. И этот... — Печеный посмотрел на Антона. — Друг твой.
   — Джамбул?
   — И откуда у тебя столько знакомых? Новичка в команду привели — оказалось, ты его знаешь. «Языка» взяли — опять знакомый. А может, у тебя все местное начальство — свои люди?
   — Может, и свои, — пожал плечами Антон. — Из нашего университета, между прочим, столько разных людей вышло, что я не удивлюсь.
   — Как внутрь залезать будем? — напомнил Обжора главную на сегодня проблему. — Я предлагаю через крышу.
   Слова его прозвучали неуверенно и поэтому не вызвали никакого оживления. Остаткам команды явно не хватало руководителя, который умеет не предлагать, а командовать.
   — Почему через крышу? — без интереса спросил Печеный.
   — А почему нет? Я видел там пожарную лестницу. Побродим наверху, посмотрим, что там есть.
   — А может, подождем, пока начальство с ужина пойдет?
   — Пока будем залезать — оно как раз пойдет, — проговорил Обжора, решительно вставая с земли.
   Он пошел первым, прижимаясь к темной стене. Под окнами Печеный указал Антону наверх и прошептал:
   — Они там. Можешь осторожно посмотреть.
   Антон уцепился за выступ стены и подтянулся, заглядывая в окно. Он увидел большой зал, в котором стояло несколько десятков обшарпанных, темных от старости столов и множество таких же убогих стульев. Два стола были составлены — вместе. Антон сразу увидел Джамбула — он сидел со своим обычным отсутствующим выражением на лице и крутил в пальцах вилку. На столе, кроме тарелок, стояли две бутылки со спиртным.
   Один из сидящих явно был главным — об этом говорило его надутое и чрезмерно суровое лицо. Курчавые волосы и темная кожа наводили на мысль, что это представитель той самой ближневосточной фирмы, владеющей комбинатом. Джамбул тоже был смуглым и курчавым, поэтому смотрелся рядом с иностранцем как свой.
   Антон увидел и еще одного человека. Он не сидел за столом, как остальные, а мыл пол. Сразу стало ясно, что он какой-то неполноценный — это было видно по неверным, суетливым движениям, неряшливой щетине и запущенным спутанным волосам. В какой-то момент он откинул со лба прядь волос, дернул головой, и тут Антон увидел у него на лбу знакомый значок — полукруг с жирной точкой.
   — Я понял, что такое «циклоп», — сказал он, спрыгнув.
   — Ты о чем? — поинтересовался Обжора.
   — Помните того психа, что натравили на нас местные?
   — Как такое забыть? — пробурчал Печеный, демонстративно потирая бока.
   — У него была отметина на лбу в виде глаза. Мы с Сержантом такого тоже встречали. И еще один — здесь, моет полы.
   — Да, есть там какой-то калека, — припомнил Печеный. — И что ты думаешь по этому поводу?
   — А что тут думать? Раз Самурая с Леденцом назвали «циклопами», значит, им тоже собираются «нарисовать» глаз на лбу.
   — Необязательно, — проворчал Обжора, испугавшись этих слов. — Мало ли, что тебе показалось.
   — Показалось или нет, а надо иметь в виду.
   Пожарная лестница начиналась в двух метрах от земли, поэтому Печеный сбегал за доской, которую приставили к стене. Здание поднималось на двадцатиметровую высоту, и хотя лестница имела ограждение, ползти вверх, не видя ничего, было страшно. Наверху Обжора сел на самый край, свесив ноги с карниза.
   — А теперь, мальчики, подумали, что будет с нами, если нас поймают, — весело сказал он. — Подумали — и быстренько забыли. Нечего загружать голову всякими неприятностями.
   — Ничего, отстреляемся, — преувеличенно бодро сказал Печеный.
   Внизу светились цепочки огней, переползали с места на места погрузчики. Сверху смотреть на чужих было совсем не страшно. Наоборот, появилось чуть-чуть уверенности и чувства превосходства от того, что эти люди занимаются своими делами и не догадываются, что сверху на них преспокойно смотрят их лютые враги.
   Обжора оказался прав. С крыши имелся вход в здание, который не был даже заперт, поэтому не пришлось возиться с дверцей. Верхний этаж, высокий и полутемный, был совершенно безлюдным.
   Здесь стояло гораздо более сложное оборудование, чем в механическом цехе, оно наполовину состояло из электроники. Повсюду пестрели предупреждающими бело-оранжевыми полосами промышленные манипуляторы, змеились похожие на кольчатых червей шланги гидроприводов. Сильно пахло растворителем.