Страница:
– Измена! – орали там и тут. – Убийство!
Кровавые отсветы плясали по стенам. В замке, под носом у многочисленной стражи и гостей кто-то зарезал короля Малькольма.
– Убийство!
– Король умер – да здравствует король! – завопили вскоре – да здравствует молодой король Дункан!
Морщинка зигзагом залегла между густых бровей леди Граух.
«Значит, слава Дункану, сосунку Дункану...» Тогда как престол по праву должен был достаться её мужу, тану Макбесаду.
Благородный тан Макбесад вглядывался в ночь, стоя у стрельчатого окна. На востоке уже алели нити холодного рассвета.
– Господин мой! – окликнули его.
Где-то он уже видел эту медноволосую девчонку с упрямо сжатыми губами.
Она что-то протягивала ему.
– Возьмите, господин, – это ваше.
– Что это? – отшатнулся тан.
– Пояс убийцы, – потупилась девица.
– Но я – не убивал, – прошептал потрясённый Макбесад.
– Это уже неважно, – покачала головой ведьма Дередере, – Хвала Макбету, королю!
– И я не король! – закричал тан, – нового короля Альбы зовут Дункан!!
– Это ненадолго, – ответил ему голос из тумана.
В это же время во внутренних покоях упала без чувств леди Граух, заметившая на руках кровавые пятна, несмываемые пятна убийства, которого ни она, ни её муж не совершали.
Вместо эпилога
В сводчатый зал Трибунала по Соблюдению Договорённостей четыре тролля внесли кровавую мантию – полупрозрачную, длинную.
Настоящую кровавую мантию!
Ну, разве что ткань чуть-чуть морщила, и оттенок мог бы быть более насыщенным.
– Кровавая мантия девицы Дередере! – торжественно провозгласил распорядитель.
– Матушки Дередере, – поправил его инспектор.
– Но ведь – морщит! – выкрикнула с места Гекстильда.
Инспектор лениво махнул пухлой рукой.
– Не придирайтесь. Вы сами прекрасно видите: заклятие безупречно.
Человек не убивал. Подлость без изъяна, не подкопаешься.
И не помогло, что все летописи твердили в один голос о щедром и благородном правителе королевства Альба...
Далия Трускиновская
Кровавые отсветы плясали по стенам. В замке, под носом у многочисленной стражи и гостей кто-то зарезал короля Малькольма.
– Убийство!
– Король умер – да здравствует король! – завопили вскоре – да здравствует молодой король Дункан!
Морщинка зигзагом залегла между густых бровей леди Граух.
«Значит, слава Дункану, сосунку Дункану...» Тогда как престол по праву должен был достаться её мужу, тану Макбесаду.
Благородный тан Макбесад вглядывался в ночь, стоя у стрельчатого окна. На востоке уже алели нити холодного рассвета.
– Господин мой! – окликнули его.
Где-то он уже видел эту медноволосую девчонку с упрямо сжатыми губами.
Она что-то протягивала ему.
– Возьмите, господин, – это ваше.
– Что это? – отшатнулся тан.
– Пояс убийцы, – потупилась девица.
– Но я – не убивал, – прошептал потрясённый Макбесад.
– Это уже неважно, – покачала головой ведьма Дередере, – Хвала Макбету, королю!
– И я не король! – закричал тан, – нового короля Альбы зовут Дункан!!
– Это ненадолго, – ответил ему голос из тумана.
В это же время во внутренних покоях упала без чувств леди Граух, заметившая на руках кровавые пятна, несмываемые пятна убийства, которого ни она, ни её муж не совершали.
Вместо эпилога
В сводчатый зал Трибунала по Соблюдению Договорённостей четыре тролля внесли кровавую мантию – полупрозрачную, длинную.
Настоящую кровавую мантию!
Ну, разве что ткань чуть-чуть морщила, и оттенок мог бы быть более насыщенным.
– Кровавая мантия девицы Дередере! – торжественно провозгласил распорядитель.
– Матушки Дередере, – поправил его инспектор.
– Но ведь – морщит! – выкрикнула с места Гекстильда.
Инспектор лениво махнул пухлой рукой.
– Не придирайтесь. Вы сами прекрасно видите: заклятие безупречно.
Человек не убивал. Подлость без изъяна, не подкопаешься.
И не помогло, что все летописи твердили в один голос о щедром и благородном правителе королевства Альба...
...Где-то, в неизмеримых лабиринтах времени, до сих пор сидит, уронив тяжёлую голову на стол, благородный Макбесад, король Шотландии; и плачет у ткацкого стана ведьма Дередере.
Далия Трускиновская
«Графиня Монте-Кристо» (Рецензия, опубликованная в журнале «Отечественные записки» в 1853 году)
Почтеннейший наш читатель, ты привык уже, открывая страницы этого журнала, узнавать новости из всех европейских столиц, особенно же те, что касаются изящной словесности. Полтора века прошло с той поры, как в «Ведомостях» присноблаженного государя нашего Петра Великого неведомый журналист публиковал: «Из Персиды пишут...» – и далее о дарении нашему государю слона вместе со слоновщиком. И нынче мы рады услужить тебе, наш читатель, посвятив в весьма пикантный скандал, что разразился три недели назад в галльской столице. Как деды наши говаривали, из Парижу пишут...
Ты спросишь, любезный читатель, отчего не сразу, отчего три недели спустя. Но, во-первых, прочие издания, ривали наши на поприще журналистики, оставлены нами далеко за спиной, как изволят выражаться лошадники на ипподромах, мы их на полтора корпуса обогнали. Во-вторых, мы непременно желали уточнить все сведения, дабы не кормить тебя пустыми домыслами. В-третьих, сия история косвенно задевает честь известной в высшем свете дамы, и нам непременно следовало убедиться, что статья наша не причинит ей вреда.
Итак, приступим к рассказу о том, как суетливые и непостоянные французы искали преступника и убийцу под книжным переплетом.
Лет восемь тому назад, коли не более, начали печататься в газетах французских «Ля пресс» и «Конститюсьонель» первые главы романа господина Дюма-старшего «Граф Монте-Кристо». Дамы наши все, как одна, предались чтению захватывающего романа в ста тридцати шести выпусках Все мы помним этот роман и восторгались в юности тем, как прекрасно изобразил писатель торжество справедливости. Даже пламенный критик наш, господин Белинский, глядящий на развлекательное чтение свысока, по-своему похвалил произведение господина Дюма: «Конечно, „Граф Монте-Кристо“ – блестящее беллетристическое произведение, которое читается легко и скоро; но оно – не роман, а волшебная сказка, только не в арабском, а в европейском вкусе». Как выяснилось ныне, роман об узнике, который исхитрился стать сказочным принцем, отнюдь не волшебная сказка.
Мало кто обратил тогда внимание, что финал романа по времени несколько опередил весьма печальное событие – смерть генерала де Труавиля. Сопоставить фантазию господина Дюма с загадочной гибелью отставного генерала, который совершал увеселительную прогулку вместе с супругой на яхте под названием «Мерседес» и исчез где-то неподалеку от Нормандских островов, воистину было мудрено.
Были и иные события, менее поэтические, нежели гибель на яхте среди бушующих волн: банкрутства, поспешные бегства в Америку некоторых видных чиновников французских министерств.
Поскольку вскоре после выхода в свет романа «Граф Монте-Кристо» французский литератор осчастливил нас романом «Королева Марго» (и когда только успевает он творить? Так и представляешь себе кухарку, споро и ловко пекущую один за другим масленичные блины и складывающую их высокими стопками!), то свет, показав переменчивость своего нрава, перекинулся от торжественного мстителя-графа к юной и пылкой королеве, которая тут же полюбилась нашим дамам. А дамы, как известно, решают не только наши судьбы, но и судьбы европейской словесности, их слово для литератора – закон.
Когда недавно вышел в свет отдельной книжкой роман «Графиня Монте-Кристо», не все читатели догадались сразу, что речь идет о продолжении некогда прославленного произведения. Но загадочный автор, укрывшийся под псевдонимом мусью Мистигри, увлекши сперва читателей интригой, вдруг принялся сообщать престранные сведения о событиях минувших дней и увязал вместе такие, казалось бы, несовместимые, как смерть генерала де Труавиля с супругой и дебют прекрасной Жозефины де Мертейль в нашем Большом театре.
Итак, приступим же к правильному и детальному разбору загадочного романа.
Он начинается сценой в богатом доме одного из первых богачей Марселя – Максимилиана Морреля. Автор со знанием дела описывает обстановку, дорогие цветы в жардиньерках (и тут закрадывается первое подозрение, что автор – дама), наряды хозяйки дома госпожи Моррель и ее старшей дочери, Юлии. Итак, поздний вечер, сыновья господина Морреля приведены в гостиную к папеньке и маменьке перед тем, как будут уложены почивать, юная Юлия помогает матушке заниматься рукоделием, сам господин Моррель читает книгу. Картина семейного уюта прерывается появлением слуги, бывшего матроса. Он сообщает, что некая дама, прибыв в карете, просит неотложно принять ее, имея сообщить хозяевам дома нечто важное. Господин Моррель, в котором трудно узнать влюбленного офицера спаги Максимилиана, каковым был он в романе «Граф Монте-Кристо», велит просить даму в гостиную. Она входит, отбрасывает черный свой вуаль и с криком «О Валентина, сестра моя!» бросается к госпоже Моррель.
Хозяйка дома не сразу узнает в гостье молодую девушку, которую она знала недолгое время накануне своего замужества. Тогда они и впрямь сошлись, называли друг дружку сестрами, но после непродолжительного знакомства расстались и более не имели сведений одна о другой, не состояли в переписке, что так любят наши дамы, и у г-жи Моррель не осталось даже портрета на память.
Однако стоит гостье назвать имя графа Монте-Кристо, как чета Моррелей признает ее. Перед ними – Гайде, дочь Али, паши Тебелинского и супруга графа.
Автор искусно нагнетает напряжение – что заставило красавицу Гайде, счастливую жену и мать двух прелестных малюток, покинуть супруга и пуститься в странствия? Но дадим слово ей самой.
Али-Тебелин, он же – Али-паша Тебелинский, он же – Али-паша Тепеленский (это уж как на чей вкус), он же – Али-паша Янинский, был изрядный злодей, фигура колоритная и зловещая. Он родился в 1742 году в Тепелене, Тепеленский пашалык был его наследственным владением, но в тех краях свое понятие о юрисдикции. После смерти отца Али схватился воевать с пашой Берата и лишился земель. Он стал, благородно выражаясь, изгнанником, а попросту говоря – бродягой. Наконец ему удалось вернуть Тепелену и вырезать врагов. Далее он орудовал, не стесняясь в средствах. Он втерся в доверие к некому соседскому паше, а сам добился у турецкого султана его казни. Затем он положил глаз на Янину и Янинский пашалык. В городе шла война двух партий, всем безмерно надоевшая, и Али ловко привлек на свою сторону горожан. Затем он поставил султана перед свершившимся фактом. Далее ему непременно понадобился Бератский пашалык, но местный паша был поддержан албанцами-христианами и жителями города Сули – сулиотами, которые отправили послов к присноблаженной государыне нашей Екатерине Великой и получили ее покровительство (а также немалое количество оружия). Справиться с ними Али не удалось – он был разбит наголову, а часть его войска утонула в реке Ахерон – улыбнись воспоминаниям школьных лет, любезный читатель.
Далее наш беспокойный паша заделался комедиантом. В 1797 году он подружился с французами, которым тогда принадлежали венецианские крепости в Далмации и Албании. Он разгуливал, украсившись трехцветной республиканской кокардой, и восхищался революционной Декларацией прав человека (чтобы восхищаться, читать сей документ вовсе не обязательно). Но вскоре он атаковал прибрежные французские крепости, захватил и по давней своей милой привычке вырезал гарнизон и население. Не знаем, было ли известно господину Дюма о таком светском обхождении паши со своими земляками.
Мало осталось среди нас, уважаемый читатель, ветеранов войн с Бонапартом, да и те не вспомнят, пожалуй, события 1802 года, а читать исторические увражи все мы невеликие охотники. Однако наш журнал готов и не на такие подвиги, чтобы добраться до правды. Командированный в библиотеку сотрудник наш выяснил, что в 1802 году Бонапарт, увидев, что его затеи терпят неожиданный крах, заключил мир с турецким султаном и его Оттоманской Портой, вернул Турции захваченный было Египет и тем самым окончательно сбил с пути добродетели нашего героя – пашу Тебелинского. Али-паша объявил джихад против сулиотов. Они продержались три года и были вынуждены сдаться на «почетную капитуляцию» – так паша Тебелинский назвал в европейском стиле свое позволение сулиотам покинуть родные места и уйти куда глаза глядят. Они уходили тремя колоннами, и две из колонн погибли под ударами отрядов Али.
Прелестная в своей скорби Гайде (кстати, есть основания полагать, что она была отнюдь не гречанка в стиле Байрона, все еще модном в 1845 году, а албанка в стиле «Гуслей» известного шутника господина Мериме) скрыла от Валентины и Максимилиана то, что рассказали ей в Морее. Расправившись с сулиотами, албанец Али взялся за греков. Он попытался захватить один из островов (в тек краях их превеликое множество), но тут уж против него объединились все, способные держать оружие, – островитяне, их приятели – морские пираты, а также сухопутные разбойники с материка.
Тут мы вынуждены просить прощения у дам, читающих сию рецензию. Негоже обременять их всеми этими историческими ужасами, однако близок миг избавления. Нам просто надобно растолковать, каков был Янинский паша, столь благородно обрисованный господином Дюма. Особливо почему-то его красивая и длинная белая борода смущает умы читателей – вон и господин Бальзак, любимец наш, также ее всуе поминал.
Пока Али сражался с греками и наживал себе новых врагов, Бонапарт вел войну с Россией – увы, до поры – победоносную. В 1807 году присноблаженный император Александр Благословенный заключил с ним Тильзитский мир. Тут наш паша, чьи хитрости бывали обыкновенно шиты белыми нитками, вновь попытался подружиться с французами. Но Бонапарт и слышать о нем не желал. Тогда Али нашел своим талантам иное применение – захватив как можно более земель, населенных албанцами, он решил покончить с турецкой властью и самому сделаться султаном Османской империи. Воевал он тогда со всеми – и с мусульманами, и с христианами, ставку же имел в Янине. Греки, сражавшиеся с ним, были в отчаянии. И тем удивительнее события, случившиеся в 1821 году.
Наш неугомонный паша, имея к тому времени за спиной 79 прожитых лет, восстал против султана Махмуда и призвал под свои знамена греков, обещав им свободу. Ты можешь удивляться сколь угодно, любезный читатель, но они поднялись все, как один.
А теперь обрати внимание на следующие имена. Али-паша нуждался в военных советниках и готов был платить им хорошие деньги. И охотники послужить будущему султану сыскались. В Янине собрался сущий Ноев ковчег – были там офицеры-итальянцы, поляки, немцы, но более всего – французы. Вот их имена: Ги де Сент-Элен, Гайар, Шовасэн, генерал Мэзон, полковники Фавье и де Труавиль, командир эскадрона Реньо де Сен-Жан-д'Анжели, капитаны Балест, Николь и Журдэн. В списке нет вымышленного полковника Мондего, разумеется, но потерпи, о читатель, сейчас и до него дело дойдет.
Один из этих офицеров, как до сих пор полагали, предал Али-пашу Тебелинского и впустил неприятеля в цитадель Янины – крепость Кастро. Его, этого загадочного офицера, вывел господин Дюма в образе Фернана Мондего – одного из обидчиков благородного Эдмона Дантеса. И так ловко повернул дело, что человек, избавивший Грецию от злодея, готовившего ей погибель, явился перед тобой, читатель, образцом изменника и предателя.
Ты, любезный читатель, помнишь из романа г-на Дюма красочные подробности осады турками Янины, особенно же – раба Селима, с факелом в руке ожидавшего приказа поджечь пороховой погреб, и девочку Гайде на руках у матери ее Василики. Не показалось ли тебе странным, что малое дитя запомнило так много сведений о предательстве? Это и самому г-ну Дюма показалось удивительным, и потому он вкладывает в уста Гайде слова: «Мне было четыре года; Но, так как для меня это были события необычайной важности, то я не забыла ни одной подробности, ни одна мелочь не изгладилась из моей памяти».
Загадка сия имеет продолжение в романе «Графиня Монте-Кристо», а теперь следуй за нами, заинтригованный читатель, и узнаешь много любопытного.
Ты узнаешь, что раба Селима с факелом не было вовсе, но некий францукзский полковник, командовавший артиллеристами Али-паши, получил предложение сдать цитадель на почетных условиях, но отказался и грозился взорвать пороховой склад. Таков был его официальный ответ осаждавшему Янину подководцу султана Махмуда Хуршид-паше, однако несколько дней спустя ночью в цитадель был впущен турецкий отряд и Али-паша наконец угодил в плен.
Далее мнения расходятся. Иные утверждают, будто Али-паша был задушен адьютантом Хуршида, иные – будто после годичной осады и капитуляции он скрылся в христианском монастыре на одном из островов, куда султан послал к нему делегацию с грамотой о помиловании. Однако в миг вручения грамоты на Али-пашу с его свитой напали и убили его. Так или иначе, а голова мятежного паши, а также головы троих его сыновей и внука, были выставлены на площади в Стамбуле.
Но все знатоки истории сходятся в одном: предательство имело место. Неясно только, кого подкупил султанский сераскир Хуршид-паша, чтобы попасть в Янину.
Теперь, любезный читатель, ты знаешь довольно, чтобы вернуться к роману «Графиня Монте-Кристо» и по достоинству оценить новость, сообщенную безутешной Гайде.
Да, супруга графа Монте-Кристо узнала, что ее родная мать, любимая наложница паши, прекрасная Василики, не устояла перед посулами. Она устроила так, чтобы приближенные к ней женщины ночью вышли из крепости потайным ходом и впустили турецкий отряд. И она же способствовала убийству Али-Тебелина. Однако далее ее судьба сложилась крайне неблагоприятно.
Таинственный автор романа «Графиня Монте-Кристо» нагромоздил тут всяких странных совпадений, в которых, сдается, и сам запутался. Посредник между Василики и Хуршид-пашой случайно был убит, далее последовала цепь иных трагических случайностей, и бедная Василики, не получив обещанного золота, оказалась вместе с сестрами, служанками и дочерью в толпе пленных, была продана работорговцу, разлучена с Гайде, сделалась наложницей своего нового хозяина и умерла родами.
Не правда ли, неожиданная судьба, особенно для тех, кто с замиранием сердца читал рассказ Гайде о ее злоключениях?
Но вернемся в Марсель, в дом Максимилиана Морреля.
Этот доблестный офицер спаги, беззаветно преданный графу Монте-Кристо, который доставил ему богатую, знатную и горячо любимую невесту, был поражен рассказом Гайде настолько, что отказался ему верить. И в самом деле – он настолько был убежден в непогрешимости графа, что даже мысли не мог допустить об ошибке своего кумира.
Валентина же, умная и тонко чувствующая женщина, поняла, что произошло в Янинах, когда граф, переодетый и под чужим именем, расследовал предательство, повлекшее за собой капитуляцию крепости. Граф шел по следу врага и собирал лишь те сведения, которые его врага могли опорочить. Они доставляли графу несказанное наслаждение. Поэтому, узнав, что посланцы Хуршид-паши вели переговоры с французским полковником Мондего, после чего крепость сдалась, он уже занимался только этой версией давних и трагических событий. Когда же он узнал, что Хуршид-паша обошелся с полковником крайне любезно (на его турецкий взгляд), то сомнений уже не осталось. Тем более, что Мондего вернулся во Францию богатым человеком и сразу по возвращении приобрел поместье и дом на шоссе д’Антен. Чего же более?
Оставалось лишь найти бумагу, некий документ, который бы свидетельствовал о неслыханном предательстве Фернана Мондего. Такой документ явился. Некий эль-Коббир, торговец невольниками, расписался в том, что продал франкскому вельможе графу Монте-Кристо, одиннадцатилетнюю Гайде, признанную дочь Али-паши и Василики. Одиннадцать девочке исполнилось около 1829 года. Коли верить этому документу, дело обстояло так: граф, обретший свободу 28 февраля 1829 года, первым делом кинулся на Восток, в Константинополь, искать следов Гайде, как если бы еще в тюрьме знал о ее существовании. Но это еще не все. Лукавый Эль-Коббир, видя, какого покупателя ему аллах послал, во всем угодил графу – и вспомнил о Фернане Мондего, и назвал Василики супругой Али-паши. Но под конец малость развлекся, указав дату составления документа – год 1247-й хиджры. Чтобы перевести это на наш с тобой счет, читатель, надобно прибавить 622, и получим христианское летоисчисление. Вооружись пером и осьмушкой бумаги, складывай то так, то этак, и получишь ты год 1869-й, который вовсе еще не наступил...
Меж тем граф явился в Париже в начале 1838-го года. Вот и ломай голову, что за бумага подтверждала достоверность его покупки.
Именно Валентина поняла, что делается в душе у бедной Гайде. Не предательство матери, которая, будучи на шестьдесят лет моложе своего повелителя, вряд ли его любила, а скорее уж мечтала от него избавиться, потрясло графиню Монте-Кристо.
Мужчина, которого Гайде столько лет считала непогрешимым, с треском рухнул с пьедестала.
Об этом Валентина могла судить уж по тому, что несчастная называла благородного мстителя не по имени, не супругом, а как человека постороннего, случайного светского знакомца, графом.
Итак, чета Моррель узнала, что Фернан Мондего, ныне граф де Морсер, не был виновен в гибели Али-Тебелина, не был виновен в предательстве, разоблачение которого повлекло за собой самоубийство несчастного офицера. Как можно понять из путаного рассказа Гайде, все обстояло гораздо проще – волей случая Фернану Мондего достались те деньги, которые должна была получить за предательство Василики. А она, любимая наложница паши, вряд ли согласилась бы на незначительное вознаграждение. И несчастный граф де Морсер не мог допустить расследование этого дела – ибо оно сильно попахивало воровством. Единственным выходом была пуля в висок. Впрочем, таинственный автор «Графини Монте-Кристо» намекает, что Мондего, как и Василики, стал жертвой обстоятельств, не более.
И вот Гайде приезжает к своим единственным друзьям во Францию, чтобы исправить ошибку мужа – найти Альбера, виконта де Морсер, и вернуть ему честное имя вместе с богатством, которое он должен был бы унаследовать от покойного отца.
Максимилиан по просьбе графа Монте-Кристо следил издали за судьбой Мерседес де Монсер, чтобы при необходимости прийти к ней на помощь. И тут кончаются воспоминания, кончается спор с произведением господина Дюма, и начинается нечто в совершенно новом вкусе, несомненно, весьма привлекательном для господ гимназистов и юнкеров. Мы бы рискнули назвать сей жанр «романом-погоней».
Моррель не находит Мерседес в доме, где она поселилась, чтобы вести скромную жизнь и ожидать сына. Соседи передают как недостоверные сведения, будто она уехала к Альберу, который якобы ранен.
Читая главы, в которых Гайде, Максимилиан и Валентина плывут в Алжир и путешествуют по этой сказочной стране, мы от души веселились. Автор, несомненно, знает об Африке не более, чем сказано в гимназическом учебнике географии, да и тот читал крайне невнимательно. Чего стоят львы и тигры, проживающие в пустыне рядышком, как добропорядочные соседи! Туда же автор установил пирамиды, подсмотренные на картинках в том же учебнике, поселил дикие племена, только что не людоедов, и, сдается, чистосердечно признался в том, что принадлежит к прекрасному полу. Ибо сообщает вовсе уж невозможные подробности алжирской охоты на тигров, при которой охотники восседают на спине обученного слона. Но веселились мы, любезный читатель, рано, ибо все эти несуразности служили хитроумному плану: известить тебя, легковерный читатель, что события романа, при всей их яркости и трагичности, лишь декорация, какую принято ставить в ярмарочном балагане, подлинное же действие разворачивается в той глубине, куда проникает лишь опытный и изощренный взор.
Как и следовало ожидать, виконт де Морсер в Африке не сыскался, зато его однополчанин, старый офицер, тип служаки наподобие Максимыча в повестях господина Лермонтова, выводит наших путешественников на след. Он рассказывает о неком набобе, коего Альбер спас во время пресловутой охоты на тигра, и в конце концов выясняется, что то был не простой, а русский набоб. Сия фигура является в парчовом долгополом кафтане, в чалме с пером, в бороде и сильно смахивает на персидского купца, благоухающего на полверсты розовым маслом, разве что Аллаха не призывает.
Ты спросишь, любезный читатель, отчего не сразу, отчего три недели спустя. Но, во-первых, прочие издания, ривали наши на поприще журналистики, оставлены нами далеко за спиной, как изволят выражаться лошадники на ипподромах, мы их на полтора корпуса обогнали. Во-вторых, мы непременно желали уточнить все сведения, дабы не кормить тебя пустыми домыслами. В-третьих, сия история косвенно задевает честь известной в высшем свете дамы, и нам непременно следовало убедиться, что статья наша не причинит ей вреда.
Итак, приступим к рассказу о том, как суетливые и непостоянные французы искали преступника и убийцу под книжным переплетом.
Лет восемь тому назад, коли не более, начали печататься в газетах французских «Ля пресс» и «Конститюсьонель» первые главы романа господина Дюма-старшего «Граф Монте-Кристо». Дамы наши все, как одна, предались чтению захватывающего романа в ста тридцати шести выпусках Все мы помним этот роман и восторгались в юности тем, как прекрасно изобразил писатель торжество справедливости. Даже пламенный критик наш, господин Белинский, глядящий на развлекательное чтение свысока, по-своему похвалил произведение господина Дюма: «Конечно, „Граф Монте-Кристо“ – блестящее беллетристическое произведение, которое читается легко и скоро; но оно – не роман, а волшебная сказка, только не в арабском, а в европейском вкусе». Как выяснилось ныне, роман об узнике, который исхитрился стать сказочным принцем, отнюдь не волшебная сказка.
Мало кто обратил тогда внимание, что финал романа по времени несколько опередил весьма печальное событие – смерть генерала де Труавиля. Сопоставить фантазию господина Дюма с загадочной гибелью отставного генерала, который совершал увеселительную прогулку вместе с супругой на яхте под названием «Мерседес» и исчез где-то неподалеку от Нормандских островов, воистину было мудрено.
Были и иные события, менее поэтические, нежели гибель на яхте среди бушующих волн: банкрутства, поспешные бегства в Америку некоторых видных чиновников французских министерств.
Поскольку вскоре после выхода в свет романа «Граф Монте-Кристо» французский литератор осчастливил нас романом «Королева Марго» (и когда только успевает он творить? Так и представляешь себе кухарку, споро и ловко пекущую один за другим масленичные блины и складывающую их высокими стопками!), то свет, показав переменчивость своего нрава, перекинулся от торжественного мстителя-графа к юной и пылкой королеве, которая тут же полюбилась нашим дамам. А дамы, как известно, решают не только наши судьбы, но и судьбы европейской словесности, их слово для литератора – закон.
Когда недавно вышел в свет отдельной книжкой роман «Графиня Монте-Кристо», не все читатели догадались сразу, что речь идет о продолжении некогда прославленного произведения. Но загадочный автор, укрывшийся под псевдонимом мусью Мистигри, увлекши сперва читателей интригой, вдруг принялся сообщать престранные сведения о событиях минувших дней и увязал вместе такие, казалось бы, несовместимые, как смерть генерала де Труавиля с супругой и дебют прекрасной Жозефины де Мертейль в нашем Большом театре.
Итак, приступим же к правильному и детальному разбору загадочного романа.
Он начинается сценой в богатом доме одного из первых богачей Марселя – Максимилиана Морреля. Автор со знанием дела описывает обстановку, дорогие цветы в жардиньерках (и тут закрадывается первое подозрение, что автор – дама), наряды хозяйки дома госпожи Моррель и ее старшей дочери, Юлии. Итак, поздний вечер, сыновья господина Морреля приведены в гостиную к папеньке и маменьке перед тем, как будут уложены почивать, юная Юлия помогает матушке заниматься рукоделием, сам господин Моррель читает книгу. Картина семейного уюта прерывается появлением слуги, бывшего матроса. Он сообщает, что некая дама, прибыв в карете, просит неотложно принять ее, имея сообщить хозяевам дома нечто важное. Господин Моррель, в котором трудно узнать влюбленного офицера спаги Максимилиана, каковым был он в романе «Граф Монте-Кристо», велит просить даму в гостиную. Она входит, отбрасывает черный свой вуаль и с криком «О Валентина, сестра моя!» бросается к госпоже Моррель.
Хозяйка дома не сразу узнает в гостье молодую девушку, которую она знала недолгое время накануне своего замужества. Тогда они и впрямь сошлись, называли друг дружку сестрами, но после непродолжительного знакомства расстались и более не имели сведений одна о другой, не состояли в переписке, что так любят наши дамы, и у г-жи Моррель не осталось даже портрета на память.
Однако стоит гостье назвать имя графа Монте-Кристо, как чета Моррелей признает ее. Перед ними – Гайде, дочь Али, паши Тебелинского и супруга графа.
Автор искусно нагнетает напряжение – что заставило красавицу Гайде, счастливую жену и мать двух прелестных малюток, покинуть супруга и пуститься в странствия? Но дадим слово ей самой.
– Друзья мои, я не знала жизни кроме той, которую создал для меня граф! – воскликнула Гайде. – Он был для меня всем в мире – спасителем, возлюбленным, душой моей души! Каждое его слово было вырезано в памяти моей огненными буквами. Когда он стал моим мужем, я не верила в свое счастье и более всего на свете боялась проснуться и не найти его рядом с собой на ложе. Главным моим желанием стало родить графу сыновей, и Господь дважды благословил меня. Но настал злосчастный день... О, сколь счастлива была я в слепоте своей!.. Мне следовало и далее во всем доверяться графу!..«Далее гречанка, рыдая и поминутно порываясь упасть в обморок, произносит целую речь, блистая истинным знанием греческой истории, которую мы с вами, дражайший читатель, заимствуем частично из обязательного в гимназиях Гомера, а частично – из поэм лорда Байрона. Суть ее орошенной слезами лекции, если отвлечься от оплакивания отца и, наоборот, добавить толику исторической правды, такова.
– Говорите, Гайде, говорите, – ободрил ее Максимилиан. – Какова бы ни была правда – поведайте нам ее.
– Мои дети росли, и я, счастливая мать, задумалась однажды о том, что у них наверняка есть троюродные братья и сестры. Ведь мать моя, царственная Василики, не была единственным ребенком в семье, она были прекраснейшей из сестер, и за это ее приблизил к себе мой покойный отец. И я захотела отыскать своих родственников. Если они в бедственном положении, говорила я себе, то ведь можно взять на воспитание их детей, чтобы мои сыновья росли вместе со своими кузенами и сверстниками. И я упросила графа поехать вместе со мной в Грецию на поиски сестер моей матери. О, зачем, зачем я сделала это?!
Гайде зарыдала. Валентина, обняв ее, утешала настойчиво и ласково. Она сделала знак Максимилиану, чтобы он удалился, полагая, что наедине скорее сумеет помочь Гайде. Но прекрасная гречанка сдержала рыдания.
– Семья моей матери до войны жила в Тепелене, оттуда же родом и мой несчастный отец, – сказала она. – Мы отправились туда на поиски моих родных, но не нашли их. Удалось узнать, что сестры моей матери, бывшие вместе с ней в Янине, претерпели множество злоключений, были выкуплены из плена родственниками, выданы замуж и переселились в Морею. В Морее я отыскала двух сестер, моих теток, – но, ах, лучше бы я их вовеки не встречала! Они рассказали мне то, что я сперва сочла за гнусную ложь, и граф был того же мнения. Но эти женщины знали свидетельниц захвата Янины и их уцелевших во время штурма мужей. Я узнала страшную правду. О Валентина, о сестра, как бы поступила ты, узнав, что близкие твои, твоя семья, виновны в страшном деле, что мать твоя предала в руки убийц твоего отца?..
И Гайде лишилась чувств».
Али-Тебелин, он же – Али-паша Тебелинский, он же – Али-паша Тепеленский (это уж как на чей вкус), он же – Али-паша Янинский, был изрядный злодей, фигура колоритная и зловещая. Он родился в 1742 году в Тепелене, Тепеленский пашалык был его наследственным владением, но в тех краях свое понятие о юрисдикции. После смерти отца Али схватился воевать с пашой Берата и лишился земель. Он стал, благородно выражаясь, изгнанником, а попросту говоря – бродягой. Наконец ему удалось вернуть Тепелену и вырезать врагов. Далее он орудовал, не стесняясь в средствах. Он втерся в доверие к некому соседскому паше, а сам добился у турецкого султана его казни. Затем он положил глаз на Янину и Янинский пашалык. В городе шла война двух партий, всем безмерно надоевшая, и Али ловко привлек на свою сторону горожан. Затем он поставил султана перед свершившимся фактом. Далее ему непременно понадобился Бератский пашалык, но местный паша был поддержан албанцами-христианами и жителями города Сули – сулиотами, которые отправили послов к присноблаженной государыне нашей Екатерине Великой и получили ее покровительство (а также немалое количество оружия). Справиться с ними Али не удалось – он был разбит наголову, а часть его войска утонула в реке Ахерон – улыбнись воспоминаниям школьных лет, любезный читатель.
Далее наш беспокойный паша заделался комедиантом. В 1797 году он подружился с французами, которым тогда принадлежали венецианские крепости в Далмации и Албании. Он разгуливал, украсившись трехцветной республиканской кокардой, и восхищался революционной Декларацией прав человека (чтобы восхищаться, читать сей документ вовсе не обязательно). Но вскоре он атаковал прибрежные французские крепости, захватил и по давней своей милой привычке вырезал гарнизон и население. Не знаем, было ли известно господину Дюма о таком светском обхождении паши со своими земляками.
Мало осталось среди нас, уважаемый читатель, ветеранов войн с Бонапартом, да и те не вспомнят, пожалуй, события 1802 года, а читать исторические увражи все мы невеликие охотники. Однако наш журнал готов и не на такие подвиги, чтобы добраться до правды. Командированный в библиотеку сотрудник наш выяснил, что в 1802 году Бонапарт, увидев, что его затеи терпят неожиданный крах, заключил мир с турецким султаном и его Оттоманской Портой, вернул Турции захваченный было Египет и тем самым окончательно сбил с пути добродетели нашего героя – пашу Тебелинского. Али-паша объявил джихад против сулиотов. Они продержались три года и были вынуждены сдаться на «почетную капитуляцию» – так паша Тебелинский назвал в европейском стиле свое позволение сулиотам покинуть родные места и уйти куда глаза глядят. Они уходили тремя колоннами, и две из колонн погибли под ударами отрядов Али.
Прелестная в своей скорби Гайде (кстати, есть основания полагать, что она была отнюдь не гречанка в стиле Байрона, все еще модном в 1845 году, а албанка в стиле «Гуслей» известного шутника господина Мериме) скрыла от Валентины и Максимилиана то, что рассказали ей в Морее. Расправившись с сулиотами, албанец Али взялся за греков. Он попытался захватить один из островов (в тек краях их превеликое множество), но тут уж против него объединились все, способные держать оружие, – островитяне, их приятели – морские пираты, а также сухопутные разбойники с материка.
Тут мы вынуждены просить прощения у дам, читающих сию рецензию. Негоже обременять их всеми этими историческими ужасами, однако близок миг избавления. Нам просто надобно растолковать, каков был Янинский паша, столь благородно обрисованный господином Дюма. Особливо почему-то его красивая и длинная белая борода смущает умы читателей – вон и господин Бальзак, любимец наш, также ее всуе поминал.
Пока Али сражался с греками и наживал себе новых врагов, Бонапарт вел войну с Россией – увы, до поры – победоносную. В 1807 году присноблаженный император Александр Благословенный заключил с ним Тильзитский мир. Тут наш паша, чьи хитрости бывали обыкновенно шиты белыми нитками, вновь попытался подружиться с французами. Но Бонапарт и слышать о нем не желал. Тогда Али нашел своим талантам иное применение – захватив как можно более земель, населенных албанцами, он решил покончить с турецкой властью и самому сделаться султаном Османской империи. Воевал он тогда со всеми – и с мусульманами, и с христианами, ставку же имел в Янине. Греки, сражавшиеся с ним, были в отчаянии. И тем удивительнее события, случившиеся в 1821 году.
Наш неугомонный паша, имея к тому времени за спиной 79 прожитых лет, восстал против султана Махмуда и призвал под свои знамена греков, обещав им свободу. Ты можешь удивляться сколь угодно, любезный читатель, но они поднялись все, как один.
А теперь обрати внимание на следующие имена. Али-паша нуждался в военных советниках и готов был платить им хорошие деньги. И охотники послужить будущему султану сыскались. В Янине собрался сущий Ноев ковчег – были там офицеры-итальянцы, поляки, немцы, но более всего – французы. Вот их имена: Ги де Сент-Элен, Гайар, Шовасэн, генерал Мэзон, полковники Фавье и де Труавиль, командир эскадрона Реньо де Сен-Жан-д'Анжели, капитаны Балест, Николь и Журдэн. В списке нет вымышленного полковника Мондего, разумеется, но потерпи, о читатель, сейчас и до него дело дойдет.
Один из этих офицеров, как до сих пор полагали, предал Али-пашу Тебелинского и впустил неприятеля в цитадель Янины – крепость Кастро. Его, этого загадочного офицера, вывел господин Дюма в образе Фернана Мондего – одного из обидчиков благородного Эдмона Дантеса. И так ловко повернул дело, что человек, избавивший Грецию от злодея, готовившего ей погибель, явился перед тобой, читатель, образцом изменника и предателя.
Ты, любезный читатель, помнишь из романа г-на Дюма красочные подробности осады турками Янины, особенно же – раба Селима, с факелом в руке ожидавшего приказа поджечь пороховой погреб, и девочку Гайде на руках у матери ее Василики. Не показалось ли тебе странным, что малое дитя запомнило так много сведений о предательстве? Это и самому г-ну Дюма показалось удивительным, и потому он вкладывает в уста Гайде слова: «Мне было четыре года; Но, так как для меня это были события необычайной важности, то я не забыла ни одной подробности, ни одна мелочь не изгладилась из моей памяти».
Загадка сия имеет продолжение в романе «Графиня Монте-Кристо», а теперь следуй за нами, заинтригованный читатель, и узнаешь много любопытного.
Ты узнаешь, что раба Селима с факелом не было вовсе, но некий францукзский полковник, командовавший артиллеристами Али-паши, получил предложение сдать цитадель на почетных условиях, но отказался и грозился взорвать пороховой склад. Таков был его официальный ответ осаждавшему Янину подководцу султана Махмуда Хуршид-паше, однако несколько дней спустя ночью в цитадель был впущен турецкий отряд и Али-паша наконец угодил в плен.
Далее мнения расходятся. Иные утверждают, будто Али-паша был задушен адьютантом Хуршида, иные – будто после годичной осады и капитуляции он скрылся в христианском монастыре на одном из островов, куда султан послал к нему делегацию с грамотой о помиловании. Однако в миг вручения грамоты на Али-пашу с его свитой напали и убили его. Так или иначе, а голова мятежного паши, а также головы троих его сыновей и внука, были выставлены на площади в Стамбуле.
Но все знатоки истории сходятся в одном: предательство имело место. Неясно только, кого подкупил султанский сераскир Хуршид-паша, чтобы попасть в Янину.
Теперь, любезный читатель, ты знаешь довольно, чтобы вернуться к роману «Графиня Монте-Кристо» и по достоинству оценить новость, сообщенную безутешной Гайде.
Да, супруга графа Монте-Кристо узнала, что ее родная мать, любимая наложница паши, прекрасная Василики, не устояла перед посулами. Она устроила так, чтобы приближенные к ней женщины ночью вышли из крепости потайным ходом и впустили турецкий отряд. И она же способствовала убийству Али-Тебелина. Однако далее ее судьба сложилась крайне неблагоприятно.
Таинственный автор романа «Графиня Монте-Кристо» нагромоздил тут всяких странных совпадений, в которых, сдается, и сам запутался. Посредник между Василики и Хуршид-пашой случайно был убит, далее последовала цепь иных трагических случайностей, и бедная Василики, не получив обещанного золота, оказалась вместе с сестрами, служанками и дочерью в толпе пленных, была продана работорговцу, разлучена с Гайде, сделалась наложницей своего нового хозяина и умерла родами.
Не правда ли, неожиданная судьба, особенно для тех, кто с замиранием сердца читал рассказ Гайде о ее злоключениях?
Но вернемся в Марсель, в дом Максимилиана Морреля.
Этот доблестный офицер спаги, беззаветно преданный графу Монте-Кристо, который доставил ему богатую, знатную и горячо любимую невесту, был поражен рассказом Гайде настолько, что отказался ему верить. И в самом деле – он настолько был убежден в непогрешимости графа, что даже мысли не мог допустить об ошибке своего кумира.
Валентина же, умная и тонко чувствующая женщина, поняла, что произошло в Янинах, когда граф, переодетый и под чужим именем, расследовал предательство, повлекшее за собой капитуляцию крепости. Граф шел по следу врага и собирал лишь те сведения, которые его врага могли опорочить. Они доставляли графу несказанное наслаждение. Поэтому, узнав, что посланцы Хуршид-паши вели переговоры с французским полковником Мондего, после чего крепость сдалась, он уже занимался только этой версией давних и трагических событий. Когда же он узнал, что Хуршид-паша обошелся с полковником крайне любезно (на его турецкий взгляд), то сомнений уже не осталось. Тем более, что Мондего вернулся во Францию богатым человеком и сразу по возвращении приобрел поместье и дом на шоссе д’Антен. Чего же более?
Оставалось лишь найти бумагу, некий документ, который бы свидетельствовал о неслыханном предательстве Фернана Мондего. Такой документ явился. Некий эль-Коббир, торговец невольниками, расписался в том, что продал франкскому вельможе графу Монте-Кристо, одиннадцатилетнюю Гайде, признанную дочь Али-паши и Василики. Одиннадцать девочке исполнилось около 1829 года. Коли верить этому документу, дело обстояло так: граф, обретший свободу 28 февраля 1829 года, первым делом кинулся на Восток, в Константинополь, искать следов Гайде, как если бы еще в тюрьме знал о ее существовании. Но это еще не все. Лукавый Эль-Коббир, видя, какого покупателя ему аллах послал, во всем угодил графу – и вспомнил о Фернане Мондего, и назвал Василики супругой Али-паши. Но под конец малость развлекся, указав дату составления документа – год 1247-й хиджры. Чтобы перевести это на наш с тобой счет, читатель, надобно прибавить 622, и получим христианское летоисчисление. Вооружись пером и осьмушкой бумаги, складывай то так, то этак, и получишь ты год 1869-й, который вовсе еще не наступил...
Меж тем граф явился в Париже в начале 1838-го года. Вот и ломай голову, что за бумага подтверждала достоверность его покупки.
Именно Валентина поняла, что делается в душе у бедной Гайде. Не предательство матери, которая, будучи на шестьдесят лет моложе своего повелителя, вряд ли его любила, а скорее уж мечтала от него избавиться, потрясло графиню Монте-Кристо.
Мужчина, которого Гайде столько лет считала непогрешимым, с треском рухнул с пьедестала.
Об этом Валентина могла судить уж по тому, что несчастная называла благородного мстителя не по имени, не супругом, а как человека постороннего, случайного светского знакомца, графом.
Итак, чета Моррель узнала, что Фернан Мондего, ныне граф де Морсер, не был виновен в гибели Али-Тебелина, не был виновен в предательстве, разоблачение которого повлекло за собой самоубийство несчастного офицера. Как можно понять из путаного рассказа Гайде, все обстояло гораздо проще – волей случая Фернану Мондего достались те деньги, которые должна была получить за предательство Василики. А она, любимая наложница паши, вряд ли согласилась бы на незначительное вознаграждение. И несчастный граф де Морсер не мог допустить расследование этого дела – ибо оно сильно попахивало воровством. Единственным выходом была пуля в висок. Впрочем, таинственный автор «Графини Монте-Кристо» намекает, что Мондего, как и Василики, стал жертвой обстоятельств, не более.
И вот Гайде приезжает к своим единственным друзьям во Францию, чтобы исправить ошибку мужа – найти Альбера, виконта де Морсер, и вернуть ему честное имя вместе с богатством, которое он должен был бы унаследовать от покойного отца.
Максимилиан по просьбе графа Монте-Кристо следил издали за судьбой Мерседес де Монсер, чтобы при необходимости прийти к ней на помощь. И тут кончаются воспоминания, кончается спор с произведением господина Дюма, и начинается нечто в совершенно новом вкусе, несомненно, весьма привлекательном для господ гимназистов и юнкеров. Мы бы рискнули назвать сей жанр «романом-погоней».
Моррель не находит Мерседес в доме, где она поселилась, чтобы вести скромную жизнь и ожидать сына. Соседи передают как недостоверные сведения, будто она уехала к Альберу, который якобы ранен.
Читая главы, в которых Гайде, Максимилиан и Валентина плывут в Алжир и путешествуют по этой сказочной стране, мы от души веселились. Автор, несомненно, знает об Африке не более, чем сказано в гимназическом учебнике географии, да и тот читал крайне невнимательно. Чего стоят львы и тигры, проживающие в пустыне рядышком, как добропорядочные соседи! Туда же автор установил пирамиды, подсмотренные на картинках в том же учебнике, поселил дикие племена, только что не людоедов, и, сдается, чистосердечно признался в том, что принадлежит к прекрасному полу. Ибо сообщает вовсе уж невозможные подробности алжирской охоты на тигров, при которой охотники восседают на спине обученного слона. Но веселились мы, любезный читатель, рано, ибо все эти несуразности служили хитроумному плану: известить тебя, легковерный читатель, что события романа, при всей их яркости и трагичности, лишь декорация, какую принято ставить в ярмарочном балагане, подлинное же действие разворачивается в той глубине, куда проникает лишь опытный и изощренный взор.
Как и следовало ожидать, виконт де Морсер в Африке не сыскался, зато его однополчанин, старый офицер, тип служаки наподобие Максимыча в повестях господина Лермонтова, выводит наших путешественников на след. Он рассказывает о неком набобе, коего Альбер спас во время пресловутой охоты на тигра, и в конце концов выясняется, что то был не простой, а русский набоб. Сия фигура является в парчовом долгополом кафтане, в чалме с пером, в бороде и сильно смахивает на персидского купца, благоухающего на полверсты розовым маслом, разве что Аллаха не призывает.