Страница:
«Потом берет Его диавол в снятый город и поставляет Его на крыле храма, и говорит ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: "Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею". Иисус сказал ему: написано также: "не искушай Господа Бога твоего"» (Мф.4:5—7).
На этот раз подает свой голос «слепая попытка» (метод проб и ошибок). Это методтак называемой эволюции природы, занявший с момента Грехопадения место мира, сотворенного Господом (т. е. «рая»). Ибо эволюция наощупь продвигается от одной формы к другой, пробуя и ошибаясь, и снова пробуя... Мир эволюции от простейших к позвоночным и от позвоночных к млекопитающим, затем к человекообразным обезьянам и к питекантропуне является ни достижением абсолютной мудрости, ни абсолютным благом. Скорее, это деяние поистине великого разума и весьма решительной воли, преследующей четкую цель, определенную методом «проб и ошибок». Можно было бы сказать, что в эволюции природы обнаруживается скорее великий научный интеллект и воля экспериментатора (отрицать существование которого более невозможно), нежели Божественная премудрость и благо. Общая картина эволюции, которую в результате громадных усилий получили, наконец, естественные науки — и прежде всего биология, — открывает нам вне всякого сомненияработу весьма хитроумного, но несовершенного интеллекта и весьма решительной, но несовершенной воли. Стало быть, это змея, что «хитрее всех зверей полевых», а отнюдь не Господа открывает нам мир биологической эволюции. Именно змей, этот «князь мира», есть автор и режиссер чисто биологической эволюции, последовавшей за Грехопадением. Прочтите «Феномен человека» Пьера Тейяра де Шардена, где дается лучшее из тех, что мне известны, изложение и интерпретация эволюции природы; изучите эту книгу, и вы не сможетеприйти ни к какому иному выводу, кроме как тот, что мир эволюции есть творение змея земного рая и что только с появлением пророческих религий (каких было множество) и христианства явилась «благая весть» (??????????) о существовании иного пути, нежели путь эволюции.
Итак, искуситель предложил Сыну Человеческому метод, которому сам он обязан своим существованием: попытку. «Бросься вниз, и тогда станет ясно, действительно ли Ты Сын Божий, и действительно ли Ты не таков, как я, сын эволюции, сын змея». Это было испытание целомудрия. Ибо, как мы уже сказали выше, дух целомудрия исключает всякие попытки. Понятие попыткиесть самая сущность того, что Библия определяет как «блуд». Блуд, — как, впрочем, и всякий иной грех, а равно всякая добродетель, — тройствен по своей сути: он наблюдается в плане духовном, психическом и плотском. Коренится он в сфере духовной, гнездится и разрастается в сфере души, а плоть — это просто сфера, где он приносит свои плоды. Таким образом, ошибка духовная становится грехом, а грех становится болезнью.
По этой причине пророки Израиля клеймили духовный блуд людей Ветхого Завета всякий раз, когда те уступали соблазну культов «чужих богов» — Бэла, Молоха и Астарты. Эти боги были всего лишь эгрегорами— порождениями коллективного человеческого воображения и воли, в то время как Всевышним Израиля был Господь откровения, каким бы невообразимым Он ни был, не имея никакой иной связи с человеческой волей, кроме Закона, налагаемого на нее. Вот почему «чужие боги» имели особую притягательность для израильтян, — они были богами «сего мира», а не трансцендентным Богом откровения, послушание Которому означало возврат к жизни в духовном монастырепо отношению к «миру сему и его богам». Эти боги всегда подвергали искушению броситься с высоты и уединения крыла храма в низины коллективного инстинкта и испытать, «понесут ли Тебя Ангелы на руках, да не преткнешься о камень ногою своею», т. е. попытаться обнаружить в нижних плотных слоях сил эволюции природы силы направляющие и оберегающие, причем с меньшими усилиями, чем в вышнем разреженном воздухе, в котором парит крыло храма Божественного откровения. Таким образом, принцип духовного блуда — это предпочтение подсознательного — сознательному; сверхсознательного, т. е. инстинкта, — Закону; и, наконец, мира змея — миру Слова.
Так же, как первые два искушения были направлены против обетов святой бедности и святого целомудрия, так и третье искушение (согласно Евангелию от Матфея) направлено против обета святого послушания. На этот раз речь идет о жажде власти, ницшеанской «Wille zur Macht» («воля к власти»).
«Опять берет Его диавол на весьма высокую гору, и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если падши поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана; ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4:5—7).
Отметим основные составляющие этого искушения: весьма высокая гора, все царства мира и слава их, поклонение тому, кто достаточно могуществен, чтобы вознести на вершину горы и отдать во владение все царства егомира.
Стало быть, речь здесь идет о принятии идеала сверхчеловека («падши поклонись мне»), который является венцом эволюции («он берет Его на весьма высокую гору»), и который, пройдя через царства минералов, растений, животных и людей и подчинив их своей власти, является их повелителем, т. е. он является их конечной причиной или целью и идеалом, их представителем или их коллективной сконцентрированной волей, он их властелин, взявший в свои руки их дальнейшую эволюцию. И выбор здесь лежит между идеалом сверхчеловека, который «подобен Богу», и Самим Богом.
Святое послушание есть, следовательно, преданность самому живому Богу; мятеж или непокорность есть решение, принятое в пользу сверхчеловека, олицетворяющего жажду власти.
Шестой Аркан Таро, «Возлюбленный», хотя и выделяет рельефно только искушение целомудрия, все же пробуждает весь спектр мыслей о трех искушениях и трех обетах, — причем три искушения в раю и искушения в пустыне в реальности неразделимы, — как неразделимы и три обета. Ибо нельзя быть «целомудренным», не будучи «бедным» и «послушным»; точно так женельзя отречься от Божественного идеала в пользу идеала сверхчеловека, не будучи тем самым вовлеченным в область попыток (экспериментов), где не существует полной уверенности, и в ту область закона змея, что сформулирована следующим образом: «Ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей» (Быт. 3: 14), т. е. в область, лишенную благодати.
Но каково же прямое следствие устояния перед искушением? Евангельский рассказ дает нам следующий ответ:
«Тогда оставляет Его диавол, — и ее. Ангелы приступили и служили Ему» (Мф. 4:11).
Этот ответ относится уже к спектру идей и фактов Седьмого Аркана Таро, на карте которого изображен человек, стоящий на триумфальной колеснице, влекомой двумя лошадьми.
Письмо VII. Колесница
Дорогой неизвестный друг,
Как и предыдущие Арканы, Аркан «Колесница» имеет двоякое значение. Он представляет, с одной стороны, того, кто, преодолев три искушения, сохранил верность обетам послушания, бедности и целомудрия; с другой — он символизирует опасность четвертого искушения, искушения наиболее коварного и изощренного, которое есть невидимый синтез всех трех предыдущих, — духовного искушения победителя его же победой. Это искушение действовать «во имя свое», действовать как господин, а не как слуга.
Седьмой Аркан есть Аркан главенства, понимаемого в значении как искушения, так и достижения. Цитаты из трех Евангелий, помещенные в начале этого Письма, обрисовывают характер заложенных здесь идей.
Поль Марто утверждает, что наиболее общее и абстрактное значение седьмой карты заключается в том, что она «представляет приведение в движение в семи состояниях, т. е. во всех сферах» (88: р. 33); именно это мы и определили выше как «главенство». Ибо главенство — это не состояние приведенного в движение, а скорее способность привести в движение.
Сын Человеческий устоял против трех искушений в пустыне; следовательно, именно он приводит в движение силы, служащие ему. «Тогда оставляет Его диавол, — и се, Ангелы приступили и служили Ему».
В этом, опять же, заключается основополагающий закон священной магии. Его можно сформулировать следующим образом: поскольку то, что вверху, есть то же, что и внизу, отречение внизу приводит в движение силы исполнения вверху, а отречение от того, что вверху, приводит в движение силы исполнения внизу. Каково же практическое значение этого закона?
Оно заключается в следующем.
Когда вы противостоите искушению или отрекаетесь от чего-либо желаемого внизу, самим этим фактом вы приводите в движение силы реализации того, что соотносится вверхус тем, от чего вы отрекаетесь внизу. Именно это Учитель определяет словом «награда», когда говорит, например, что следует остерегаться показного благочестия на глазах у других людей, с тем чтобы снискать их уважение, «иначе не будет вам награды от Отца вашего небесного» (Мф. 6:1). Награда, таким образом, есть действие, приводимое в движение вверху отречением от чего-либо желаемого внизу. «Да» свыше соотносится с «нет» снизу. И это соотношение составляет основу магической реализации и основополагающего закона христианского эзотеризма или герметизма. Остережемся слишком легковесного его восприятия, ибо здесь нам дается один из главных ключей священной магии. Не желание приносит магическуюреализацию, но, скорее, отречение от этого желания (разумеется, того, которое вы прежде испытывали). Ибо отречение через безразличие не имеет нравственной, а значит — и магической ценности.
Желать, а затем отречься, — в этом заключается практическое значение «закона» награды. Сказать, что следует отречься оттого, что желаешь, — все равно что сказать, что следует соблюдать три священных обета — послушания, бедности и целомудрия. Ибо для того, чтобы привести в движение силы реализации свыше, отречение должно быть искренним, — а оно не может быть таковым, когда в нем нет воздуха, света и тепла священных обетов. Следовательно, необходимо твердо усвоить, что вне этих трех священных обетов не существует ни истинной священной магии, ни мистицизма, ни гнозиса или герметизма, и что именно к исполнению трех этих обетов сводится, в сущности, обучение истинной магии. Составляет ли это непреодолимую трудность? Нет, — это «концентрация без усилия», которая рассматривалась в письме первом.
Рассмотрим теперь то место в евангельском повествовании, где говорится о том, что произошло сразу же после трех искушений. «Тогда оставляет Его диавол», гласит Евангелие от Матфея (Мф. 4:11), но Евангелие от Луки добавляет «до времени» (Лк. 4: 13). И это дополняющее уточнение дает основание полагать, что впереди ожидает еще одно испытание искушением, — четвертым, самым коварным и изощренным. Именно в этом заключается один из аспектов Седьмого Аркана, который изображает человека в короне, стоящего на триумфальной колеснице, влекомой двумя лошадьми.
«И се, Ангелы приступили [к Нему]», т. е. теперь они смоглик Нему приступить, поскольку «пространство», необходимое для их нисхождения, стало теперь свободно. Почему и каким образом?
Ангелы суть существа, которые перемещаются вертикально, — сверху вниз либо снизу вверх. «Двигаться» означает для них «изменять дыхание», а «расстояние» сводится для них к количеству — и интенсивности прилагаемых при этом усилий — изменений от вдоха к выдоху. Так, например, если мы говорим «расстояние в 300 миль», Ангел сказал бы что-нибудь вроде «три последовательных изменения нормального дыхания в сфере Ангелов». «Приступить» означает для Ангелов изменение дыхания; «невозможность приступить» означает, что «атмосфера» того плана, той среды, к которой они хотят приступить, такова, что дышать они в ней не могут, и при вхождении в эту среду могли бы «потерять сознание».
Вот почему Ангелы не могли приступить к Сыну Человеческому в течение того времени, пока сконцентрированные силы земной эволюции — силы «сына змея» — проявляли свою активность. Эти силы, так сказать, «оккупировали» пространство вокруг Сына Человеческого, так что Ангелы не могли в нем дышать и не могли войти в него, «не потеряв сознания». Но сразу же после того, как «диавол оставил Его» и сама среда изменилась, они смогли приступить к Нему, что и сделали.
В качестве уточнения можно добавить, что описанный выше «закон присутствия» дает нам веские основания признавать необходимость существования церквей, храмов и освященных или святых мест вообще. Разумеется, есть и иные основания, но довольно уже одного этого, — даже если быне было иных, — чтобы мы отстаивали и защищали все священные места. Давайте же защищать всеми нашими помыслами, словами и деяниями все церкви, каждую часовню и, наконец, каждый храм, где молятся, поклоняются, погружаются в раздумья и совершают богослужения Господу и его слугам.
«... и они служили Ему»: учитывая множественное число «они», вероятнее всего предположить, что речь здесь идет именно о трех Ангелах. Каждой победе над очередным искушением соответствовал определенный Ангел, облеченный определенной миссией награды и исполнявший определенную службу.
Какого же рода была каждая такая служба?
Христос отказался — страдая от голода — приказать камням стать хлебом, и теперь хлебом стало «слово, исходящее из уст Божиих», и этим служил Ему Ангел бедности. Христос отказался броситься вниз с крыла храма; и теперь Ангел целомудрия принес Ему дыхание с высот престола Господня. Христос отказался взять на Себя роль сверхчеловека и стать царем мира — ценой поклонения идеалу мира змея; и теперь Ангел послушания поднес Ему царский венец мира Господня.
Так же, как три волхва принесли свои дары новорожденному Младенцу» — золото, ладан и смирну, — так и каждый из трех Ангелов приносит свой дар Учителю после Его крещения в Иордане и миропомазания {51} в пустыне: золотой венец, дыхание ладана от престола Господня и Божественное слово, ставшее пищей.
Именно это произошло сразу после трех искушений в пустыне. Таков был ответ свыше на троекратное отречение Сына Человеческого внизу. Но каково же было воздействие побежденных искушений не только на самого победителя и не только немедленное, но также и на внешний мир так называемых «четырех стихий»?
Результатом было обретение господства— верховной власти — над миром этих стихий, и с течением времени возымело место то, что в Евангелии от Иоанна описывается как семь изначальных чудес: претворение воды в вино на бракосочетании в Кане; исцеление сына царедворца; исцеление расслабленного у купальни Вифезды; насыщение пяти тысяч; хождение по воде; исцеление слепорожденного; воскрешение Лазаря в Вифании. В свою очередь, проявлению этих семи аспектов верховной власти, или «славы», соответствует откровение семи аспектов имениУчителя: «Я есмь истинная виноградная лоза», «Я есмь путь и истина и жизнь», «Я дверь», «Я есмь хлеб жизни», «Я есмь пастырь добрый», «Я свет миру» и «Я есмь воскрешение и жизнь». Вот семицветная радуга проявлений «славы» или верховной власти, она же — октава из семи нот откровения «имени» или миссии победителя трех искушений. И эта радуга воссияла над тем глухим и сумрачным местом в пустыне, где происходили искушения.
Семь чудес Евангелия от Иоанна в совокупности своей суть «слава» {52} , т. е. утверждение победы трех священных обетов над тремя искушениями. В то же время это еще и великолепный пример «качественной» {53} математики: троекратное добро, когда оно преодолевает троекратное зло, производит семикратное добро, в то время как троекратное зло, побеждающее троекратное добро, производит всего лишь троекратное зло. Ибо только добро качественно и, получая способностьпроявить себя, проявляет себя полностью, в своей неразделимой полноте. Вот почему число семь есть полнотаили, когда она проявляет себя, — «слава», которую имеет в виду Св. Иоанн, говоря: «И мы видели славуЕго... и от полнотыЕго все мы приняли и благодать на благодать» (Ин. 1:14,16). И первое из чудес, чудо на бракосочетании в Кане, было началом проявления этой полноты или «славы».
«Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его» (Ин. 2: 11).
«И уверовали в Него ученики Его» означает, что они уверовали в Его «имя», или Его «миссию», которая была открыта в семи своих аспектах семью «Я есмь», — в приведенных выше изречениях из Евангелия от Иоанна.
Итак, результатом триумфа над искушением в пустыне было проявление семи аспектов верховной власти, или «славы» (семь чудес), и откровение миссии, или «имени» Учителя. И все это было нечто иное, как проявление славы Отца черезСына и откровение имени Отца черезимя Сына.
Но существует также возможность иной«славы», т. е. проявления главенства во имя свое. На это четко указывают слова Христа в эпиграфе к этому письму: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня, а если иной придет во имя свое, его примете» (Ин. 5: 43). Опыт в сфере оккультных, эзотерических, герметических, каббалистических, гностических и магических движений, а также движений мартинизма, теософии, антропософии; розенкрейцеров, тамплиеров, масонов, суфизма, Йоги и иных современных духовных течений дает нам достаточно доказательств тому, что эти слова Учителя ни в коей мере не утратили своей актуальности, даже в сфере науки и в движениях социального, национального и околонаучного характера. Ибо по какой иной причине теософы, к примеру, предпочитают гималайских махатм, чьи астральные тела проецируются на огромные расстояния (либо которые «обрушивают» на нас град посланий, писанных синим или красным карандашом), Учителю, Который непрестанно учит нас, вдохновляет, просветляет и исцеляет, Который всегда среди нас и рядом с нами, — во Франции, Италии, Германии, Испании, — назову здесь лишь страны, в которых имели место достоверные случаи встреч с Ним, — и Который Сам сказал: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28:20).
По какой иной причине человек ищет своего гуру среди индийских йогов или тибетских лам, не давая себе даже половины шанса отыскать наставника, просветленного духовным опытом, в наших монастырях или духовных орденах либо среди мирских братьев и сестер, которые исповедуют учение Христа и, возможно, находятся совсем рядом? И почему члены тайных обществ и орденов масонского толка считают таинство Плоти и Крови Господней недостаточным для построения нового человека, почему они стремятся к особым ритуалам, чтобы дополнить или даже заменить его?
Вот на какие вопросы содержится ответ в словах Христа: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня, а если иной придет во имя свое, его примете». Почему? Да потому что для кое-кого сверхчеловек более привлекателен, чем Сын Человеческий, ибо он обещает им путь (карьеру) все возрастающей власти, в то время как Сын Человеческий предлагает лишь путь («карьеру» {54} ) «омовения ног».
Дорогой неизвестный друг, не истолкуйте мои слова в том смысле, что я предубежден или даже враждебен по отношению к вышеупомянутым обществам, братствам и движениям, требующим духовного посвящения, — во всяком случае, не в том смысле, что я обвиняю их в антихристианской позиции. Не приписывайте мне недостатка уважения к махатмами гуруИндии. Речь здесь идет только о чисто психологической тенденции(которую я имел возможность наблюдать почти повсюду) предпочтения идеала сверхчеловека идеалу Сына Человеческого. Справедливости ради следует добавить в отношении упомянутых обществ и братств, что если такая тенденция и проявляется повсеместно в самом ядре этих обществ и братств, то она также повсюду встречает более или менее эффективное противодействие. Всегда существует оппозиция этой тенденции, хотя иногда она является всего лишь оппозицией меньшинства.
Как бы там ни было, возничий Аркана «Колесница» вышел победителем из испытаний, т. е. искушений, и если он хозяин положения, то только благодаря себе. Он одинок, стоя в своей колеснице; нет никого, кто аплодировал бы ему или свидетельствовал свое почтение; он не вооружен — скипетр в его руке не является оружием. Если он господин, то его господство было достигнуто в одиночестве, и им он обязан одним лишь испытаниям, а не кому-либо или чему-либо извне.
Победа, одержанная в одиночестве... Какую славу и вместе с тем какую опасность она в себе таит!
Это единственная подлиннаяслава, ибо она ни в коей мере не зависит ни от людской благосклонности, ни от людского осуждения; это подлинная слава, истинное сияние светоносной ауры. Однако же является одной из наиболее серьезных существующих опасностей. «Гордыня» и «тщеславие», традиционные наименования этой опасности, недостаточны для того, чтобы дать ей надлежащую характеристику. В ней заключается гораздо большее. Это своеобразная мистическая мания величия, при которой обожествляется управляющий центр своей собственной личности, собственное «эго» и при которой человек усматривает Божественное начало только внутри себя и становится слепым по отношению к Божественному началу свыше и вне собственной личности. «Высшая Самость» воспринимается в этом случае как верховная и уникальная «Самость» мира, хотя она всего лишь вышепо отношению к обычной эмпирической «самости» и весьма далека от верховностии уникальности... Иными словами, далека от того, чтобы быть Богом.
Здесь уместно остановиться на проблеме идентификации «самости» с «высшей Самостью» и «высшей Самости» с Богом.
К. Г. Юнг, который, исследовав в бессознательном человеческой личности (т. е. в латентном, или оккультном сознании) вначале сексуальный, или «фрейдистский» слой, а затем слой постулированной Адлером «жажды власти», в ходе своих клинических экспериментов по психотерапии натолкнулся на духовный(мистический, гностический и магический) слой. Вместо того, чтобы отступиться или каким-либо иным образом выпутаться из этого положения, он нашел в себе смелость и честность взяться за усердное изучение феноменологии этого слоя бессознательного. И его труд принес свои плоды. Юнг обнаружил здесь не только причины некоторых психических расстройств, но также глубокий и сокровенный процесс, который он назвал «процессом индивидуации» и который есть не что иное, как постепенное рождение иной самости(Юнг назвал её «Самостью» [das Selbst]), высшей по отношению к самому себе или к своему обычному «эго». Открытие этого процесса «второго рождения» привело его к мысли значительно расширить диапазон своих исследований, особое внимание уделив символике, ритуалам мистерий и сравнительному изучению современных и древних религий.
И вот, расширение сферы исследований также оказалось плодотворным. Открытие Юнга (терзавшее его вначале настолько, что в течение пятнадцати лет он не решался поведать о нем ни одной живой душе) повлекло за собой целый ряд следствий, в том числе познание и описание некоторых опасностей, или искушений, относящихся к пути инициации и к соответствующему ей процессу индивидуации. Одной из этих опасностей, — которые одновременно являются испытаниями или искушениями, — является то, что Юнг определил термином «инфляция» («вздутие»), что означает непомерное самомнение, преувеличенную самооценку, — то, что в психиатрии известно в его крайнем проявлении под названием «мания величия».
Следовательно, здесь мы имеем дело с целым диапазоном психических феноменов, которые поначалу проявляются в довольно безобидных формах, — таких как завышенная самооценка, либо несколько преувеличенное желание идти своим путем, — и которые становятся весьма опасными, проявляясь в пренебрежении всем и вся... такие качества, как признательность, благодарность, преклонение — сосредоточиваются исключительно на самом себе; все эти отклонения, как правило, предвещают катастрофу, избежать которой почти невозможно, когда они проявляются как навязчивые идеи с легко идентифицируемыми иллюзиями, или как простая мания величия в ее чистом виде. Первая степень означает практическую задачуработы над собой; вторая степень — это уже серьезное испытание; а третья — подлинная катастрофа.
В чем же заключается главный вопрос процесса инфляции? Посмотрим вначале, что говорит об этом сам Юнг:
На этот раз подает свой голос «слепая попытка» (метод проб и ошибок). Это методтак называемой эволюции природы, занявший с момента Грехопадения место мира, сотворенного Господом (т. е. «рая»). Ибо эволюция наощупь продвигается от одной формы к другой, пробуя и ошибаясь, и снова пробуя... Мир эволюции от простейших к позвоночным и от позвоночных к млекопитающим, затем к человекообразным обезьянам и к питекантропуне является ни достижением абсолютной мудрости, ни абсолютным благом. Скорее, это деяние поистине великого разума и весьма решительной воли, преследующей четкую цель, определенную методом «проб и ошибок». Можно было бы сказать, что в эволюции природы обнаруживается скорее великий научный интеллект и воля экспериментатора (отрицать существование которого более невозможно), нежели Божественная премудрость и благо. Общая картина эволюции, которую в результате громадных усилий получили, наконец, естественные науки — и прежде всего биология, — открывает нам вне всякого сомненияработу весьма хитроумного, но несовершенного интеллекта и весьма решительной, но несовершенной воли. Стало быть, это змея, что «хитрее всех зверей полевых», а отнюдь не Господа открывает нам мир биологической эволюции. Именно змей, этот «князь мира», есть автор и режиссер чисто биологической эволюции, последовавшей за Грехопадением. Прочтите «Феномен человека» Пьера Тейяра де Шардена, где дается лучшее из тех, что мне известны, изложение и интерпретация эволюции природы; изучите эту книгу, и вы не сможетеприйти ни к какому иному выводу, кроме как тот, что мир эволюции есть творение змея земного рая и что только с появлением пророческих религий (каких было множество) и христианства явилась «благая весть» (??????????) о существовании иного пути, нежели путь эволюции.
Итак, искуситель предложил Сыну Человеческому метод, которому сам он обязан своим существованием: попытку. «Бросься вниз, и тогда станет ясно, действительно ли Ты Сын Божий, и действительно ли Ты не таков, как я, сын эволюции, сын змея». Это было испытание целомудрия. Ибо, как мы уже сказали выше, дух целомудрия исключает всякие попытки. Понятие попыткиесть самая сущность того, что Библия определяет как «блуд». Блуд, — как, впрочем, и всякий иной грех, а равно всякая добродетель, — тройствен по своей сути: он наблюдается в плане духовном, психическом и плотском. Коренится он в сфере духовной, гнездится и разрастается в сфере души, а плоть — это просто сфера, где он приносит свои плоды. Таким образом, ошибка духовная становится грехом, а грех становится болезнью.
По этой причине пророки Израиля клеймили духовный блуд людей Ветхого Завета всякий раз, когда те уступали соблазну культов «чужих богов» — Бэла, Молоха и Астарты. Эти боги были всего лишь эгрегорами— порождениями коллективного человеческого воображения и воли, в то время как Всевышним Израиля был Господь откровения, каким бы невообразимым Он ни был, не имея никакой иной связи с человеческой волей, кроме Закона, налагаемого на нее. Вот почему «чужие боги» имели особую притягательность для израильтян, — они были богами «сего мира», а не трансцендентным Богом откровения, послушание Которому означало возврат к жизни в духовном монастырепо отношению к «миру сему и его богам». Эти боги всегда подвергали искушению броситься с высоты и уединения крыла храма в низины коллективного инстинкта и испытать, «понесут ли Тебя Ангелы на руках, да не преткнешься о камень ногою своею», т. е. попытаться обнаружить в нижних плотных слоях сил эволюции природы силы направляющие и оберегающие, причем с меньшими усилиями, чем в вышнем разреженном воздухе, в котором парит крыло храма Божественного откровения. Таким образом, принцип духовного блуда — это предпочтение подсознательного — сознательному; сверхсознательного, т. е. инстинкта, — Закону; и, наконец, мира змея — миру Слова.
Так же, как первые два искушения были направлены против обетов святой бедности и святого целомудрия, так и третье искушение (согласно Евангелию от Матфея) направлено против обета святого послушания. На этот раз речь идет о жажде власти, ницшеанской «Wille zur Macht» («воля к власти»).
«Опять берет Его диавол на весьма высокую гору, и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если падши поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана; ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4:5—7).
Отметим основные составляющие этого искушения: весьма высокая гора, все царства мира и слава их, поклонение тому, кто достаточно могуществен, чтобы вознести на вершину горы и отдать во владение все царства егомира.
Стало быть, речь здесь идет о принятии идеала сверхчеловека («падши поклонись мне»), который является венцом эволюции («он берет Его на весьма высокую гору»), и который, пройдя через царства минералов, растений, животных и людей и подчинив их своей власти, является их повелителем, т. е. он является их конечной причиной или целью и идеалом, их представителем или их коллективной сконцентрированной волей, он их властелин, взявший в свои руки их дальнейшую эволюцию. И выбор здесь лежит между идеалом сверхчеловека, который «подобен Богу», и Самим Богом.
Святое послушание есть, следовательно, преданность самому живому Богу; мятеж или непокорность есть решение, принятое в пользу сверхчеловека, олицетворяющего жажду власти.
Шестой Аркан Таро, «Возлюбленный», хотя и выделяет рельефно только искушение целомудрия, все же пробуждает весь спектр мыслей о трех искушениях и трех обетах, — причем три искушения в раю и искушения в пустыне в реальности неразделимы, — как неразделимы и три обета. Ибо нельзя быть «целомудренным», не будучи «бедным» и «послушным»; точно так женельзя отречься от Божественного идеала в пользу идеала сверхчеловека, не будучи тем самым вовлеченным в область попыток (экспериментов), где не существует полной уверенности, и в ту область закона змея, что сформулирована следующим образом: «Ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей» (Быт. 3: 14), т. е. в область, лишенную благодати.
Но каково же прямое следствие устояния перед искушением? Евангельский рассказ дает нам следующий ответ:
«Тогда оставляет Его диавол, — и ее. Ангелы приступили и служили Ему» (Мф. 4:11).
Этот ответ относится уже к спектру идей и фактов Седьмого Аркана Таро, на карте которого изображен человек, стоящий на триумфальной колеснице, влекомой двумя лошадьми.
Письмо VII. Колесница
«Тогда оставляет Его диавол, — и се, Ангелы приступили и служили Ему».
Мф.4:11
«Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находя говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел. И пришед находит его выметенным и убранным. Тогда вдет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и вошедши живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого».
Лк. 11:24—26
«Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня, а если иной придет во имя свое, его примете».
Ин. 5: 43
Дорогой неизвестный друг,
Как и предыдущие Арканы, Аркан «Колесница» имеет двоякое значение. Он представляет, с одной стороны, того, кто, преодолев три искушения, сохранил верность обетам послушания, бедности и целомудрия; с другой — он символизирует опасность четвертого искушения, искушения наиболее коварного и изощренного, которое есть невидимый синтез всех трех предыдущих, — духовного искушения победителя его же победой. Это искушение действовать «во имя свое», действовать как господин, а не как слуга.
Седьмой Аркан есть Аркан главенства, понимаемого в значении как искушения, так и достижения. Цитаты из трех Евангелий, помещенные в начале этого Письма, обрисовывают характер заложенных здесь идей.
Поль Марто утверждает, что наиболее общее и абстрактное значение седьмой карты заключается в том, что она «представляет приведение в движение в семи состояниях, т. е. во всех сферах» (88: р. 33); именно это мы и определили выше как «главенство». Ибо главенство — это не состояние приведенного в движение, а скорее способность привести в движение.
Сын Человеческий устоял против трех искушений в пустыне; следовательно, именно он приводит в движение силы, служащие ему. «Тогда оставляет Его диавол, — и се, Ангелы приступили и служили Ему».
В этом, опять же, заключается основополагающий закон священной магии. Его можно сформулировать следующим образом: поскольку то, что вверху, есть то же, что и внизу, отречение внизу приводит в движение силы исполнения вверху, а отречение от того, что вверху, приводит в движение силы исполнения внизу. Каково же практическое значение этого закона?
Оно заключается в следующем.
Когда вы противостоите искушению или отрекаетесь от чего-либо желаемого внизу, самим этим фактом вы приводите в движение силы реализации того, что соотносится вверхус тем, от чего вы отрекаетесь внизу. Именно это Учитель определяет словом «награда», когда говорит, например, что следует остерегаться показного благочестия на глазах у других людей, с тем чтобы снискать их уважение, «иначе не будет вам награды от Отца вашего небесного» (Мф. 6:1). Награда, таким образом, есть действие, приводимое в движение вверху отречением от чего-либо желаемого внизу. «Да» свыше соотносится с «нет» снизу. И это соотношение составляет основу магической реализации и основополагающего закона христианского эзотеризма или герметизма. Остережемся слишком легковесного его восприятия, ибо здесь нам дается один из главных ключей священной магии. Не желание приносит магическуюреализацию, но, скорее, отречение от этого желания (разумеется, того, которое вы прежде испытывали). Ибо отречение через безразличие не имеет нравственной, а значит — и магической ценности.
Желать, а затем отречься, — в этом заключается практическое значение «закона» награды. Сказать, что следует отречься оттого, что желаешь, — все равно что сказать, что следует соблюдать три священных обета — послушания, бедности и целомудрия. Ибо для того, чтобы привести в движение силы реализации свыше, отречение должно быть искренним, — а оно не может быть таковым, когда в нем нет воздуха, света и тепла священных обетов. Следовательно, необходимо твердо усвоить, что вне этих трех священных обетов не существует ни истинной священной магии, ни мистицизма, ни гнозиса или герметизма, и что именно к исполнению трех этих обетов сводится, в сущности, обучение истинной магии. Составляет ли это непреодолимую трудность? Нет, — это «концентрация без усилия», которая рассматривалась в письме первом.
Рассмотрим теперь то место в евангельском повествовании, где говорится о том, что произошло сразу же после трех искушений. «Тогда оставляет Его диавол», гласит Евангелие от Матфея (Мф. 4:11), но Евангелие от Луки добавляет «до времени» (Лк. 4: 13). И это дополняющее уточнение дает основание полагать, что впереди ожидает еще одно испытание искушением, — четвертым, самым коварным и изощренным. Именно в этом заключается один из аспектов Седьмого Аркана, который изображает человека в короне, стоящего на триумфальной колеснице, влекомой двумя лошадьми.
«И се, Ангелы приступили [к Нему]», т. е. теперь они смоглик Нему приступить, поскольку «пространство», необходимое для их нисхождения, стало теперь свободно. Почему и каким образом?
Ангелы суть существа, которые перемещаются вертикально, — сверху вниз либо снизу вверх. «Двигаться» означает для них «изменять дыхание», а «расстояние» сводится для них к количеству — и интенсивности прилагаемых при этом усилий — изменений от вдоха к выдоху. Так, например, если мы говорим «расстояние в 300 миль», Ангел сказал бы что-нибудь вроде «три последовательных изменения нормального дыхания в сфере Ангелов». «Приступить» означает для Ангелов изменение дыхания; «невозможность приступить» означает, что «атмосфера» того плана, той среды, к которой они хотят приступить, такова, что дышать они в ней не могут, и при вхождении в эту среду могли бы «потерять сознание».
Вот почему Ангелы не могли приступить к Сыну Человеческому в течение того времени, пока сконцентрированные силы земной эволюции — силы «сына змея» — проявляли свою активность. Эти силы, так сказать, «оккупировали» пространство вокруг Сына Человеческого, так что Ангелы не могли в нем дышать и не могли войти в него, «не потеряв сознания». Но сразу же после того, как «диавол оставил Его» и сама среда изменилась, они смогли приступить к Нему, что и сделали.
В качестве уточнения можно добавить, что описанный выше «закон присутствия» дает нам веские основания признавать необходимость существования церквей, храмов и освященных или святых мест вообще. Разумеется, есть и иные основания, но довольно уже одного этого, — даже если быне было иных, — чтобы мы отстаивали и защищали все священные места. Давайте же защищать всеми нашими помыслами, словами и деяниями все церкви, каждую часовню и, наконец, каждый храм, где молятся, поклоняются, погружаются в раздумья и совершают богослужения Господу и его слугам.
«... и они служили Ему»: учитывая множественное число «они», вероятнее всего предположить, что речь здесь идет именно о трех Ангелах. Каждой победе над очередным искушением соответствовал определенный Ангел, облеченный определенной миссией награды и исполнявший определенную службу.
Какого же рода была каждая такая служба?
Христос отказался — страдая от голода — приказать камням стать хлебом, и теперь хлебом стало «слово, исходящее из уст Божиих», и этим служил Ему Ангел бедности. Христос отказался броситься вниз с крыла храма; и теперь Ангел целомудрия принес Ему дыхание с высот престола Господня. Христос отказался взять на Себя роль сверхчеловека и стать царем мира — ценой поклонения идеалу мира змея; и теперь Ангел послушания поднес Ему царский венец мира Господня.
Так же, как три волхва принесли свои дары новорожденному Младенцу» — золото, ладан и смирну, — так и каждый из трех Ангелов приносит свой дар Учителю после Его крещения в Иордане и миропомазания {51} в пустыне: золотой венец, дыхание ладана от престола Господня и Божественное слово, ставшее пищей.
Именно это произошло сразу после трех искушений в пустыне. Таков был ответ свыше на троекратное отречение Сына Человеческого внизу. Но каково же было воздействие побежденных искушений не только на самого победителя и не только немедленное, но также и на внешний мир так называемых «четырех стихий»?
Результатом было обретение господства— верховной власти — над миром этих стихий, и с течением времени возымело место то, что в Евангелии от Иоанна описывается как семь изначальных чудес: претворение воды в вино на бракосочетании в Кане; исцеление сына царедворца; исцеление расслабленного у купальни Вифезды; насыщение пяти тысяч; хождение по воде; исцеление слепорожденного; воскрешение Лазаря в Вифании. В свою очередь, проявлению этих семи аспектов верховной власти, или «славы», соответствует откровение семи аспектов имениУчителя: «Я есмь истинная виноградная лоза», «Я есмь путь и истина и жизнь», «Я дверь», «Я есмь хлеб жизни», «Я есмь пастырь добрый», «Я свет миру» и «Я есмь воскрешение и жизнь». Вот семицветная радуга проявлений «славы» или верховной власти, она же — октава из семи нот откровения «имени» или миссии победителя трех искушений. И эта радуга воссияла над тем глухим и сумрачным местом в пустыне, где происходили искушения.
Семь чудес Евангелия от Иоанна в совокупности своей суть «слава» {52} , т. е. утверждение победы трех священных обетов над тремя искушениями. В то же время это еще и великолепный пример «качественной» {53} математики: троекратное добро, когда оно преодолевает троекратное зло, производит семикратное добро, в то время как троекратное зло, побеждающее троекратное добро, производит всего лишь троекратное зло. Ибо только добро качественно и, получая способностьпроявить себя, проявляет себя полностью, в своей неразделимой полноте. Вот почему число семь есть полнотаили, когда она проявляет себя, — «слава», которую имеет в виду Св. Иоанн, говоря: «И мы видели славуЕго... и от полнотыЕго все мы приняли и благодать на благодать» (Ин. 1:14,16). И первое из чудес, чудо на бракосочетании в Кане, было началом проявления этой полноты или «славы».
«Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его» (Ин. 2: 11).
«И уверовали в Него ученики Его» означает, что они уверовали в Его «имя», или Его «миссию», которая была открыта в семи своих аспектах семью «Я есмь», — в приведенных выше изречениях из Евангелия от Иоанна.
Итак, результатом триумфа над искушением в пустыне было проявление семи аспектов верховной власти, или «славы» (семь чудес), и откровение миссии, или «имени» Учителя. И все это было нечто иное, как проявление славы Отца черезСына и откровение имени Отца черезимя Сына.
Но существует также возможность иной«славы», т. е. проявления главенства во имя свое. На это четко указывают слова Христа в эпиграфе к этому письму: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня, а если иной придет во имя свое, его примете» (Ин. 5: 43). Опыт в сфере оккультных, эзотерических, герметических, каббалистических, гностических и магических движений, а также движений мартинизма, теософии, антропософии; розенкрейцеров, тамплиеров, масонов, суфизма, Йоги и иных современных духовных течений дает нам достаточно доказательств тому, что эти слова Учителя ни в коей мере не утратили своей актуальности, даже в сфере науки и в движениях социального, национального и околонаучного характера. Ибо по какой иной причине теософы, к примеру, предпочитают гималайских махатм, чьи астральные тела проецируются на огромные расстояния (либо которые «обрушивают» на нас град посланий, писанных синим или красным карандашом), Учителю, Который непрестанно учит нас, вдохновляет, просветляет и исцеляет, Который всегда среди нас и рядом с нами, — во Франции, Италии, Германии, Испании, — назову здесь лишь страны, в которых имели место достоверные случаи встреч с Ним, — и Который Сам сказал: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28:20).
По какой иной причине человек ищет своего гуру среди индийских йогов или тибетских лам, не давая себе даже половины шанса отыскать наставника, просветленного духовным опытом, в наших монастырях или духовных орденах либо среди мирских братьев и сестер, которые исповедуют учение Христа и, возможно, находятся совсем рядом? И почему члены тайных обществ и орденов масонского толка считают таинство Плоти и Крови Господней недостаточным для построения нового человека, почему они стремятся к особым ритуалам, чтобы дополнить или даже заменить его?
Вот на какие вопросы содержится ответ в словах Христа: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня, а если иной придет во имя свое, его примете». Почему? Да потому что для кое-кого сверхчеловек более привлекателен, чем Сын Человеческий, ибо он обещает им путь (карьеру) все возрастающей власти, в то время как Сын Человеческий предлагает лишь путь («карьеру» {54} ) «омовения ног».
Дорогой неизвестный друг, не истолкуйте мои слова в том смысле, что я предубежден или даже враждебен по отношению к вышеупомянутым обществам, братствам и движениям, требующим духовного посвящения, — во всяком случае, не в том смысле, что я обвиняю их в антихристианской позиции. Не приписывайте мне недостатка уважения к махатмами гуруИндии. Речь здесь идет только о чисто психологической тенденции(которую я имел возможность наблюдать почти повсюду) предпочтения идеала сверхчеловека идеалу Сына Человеческого. Справедливости ради следует добавить в отношении упомянутых обществ и братств, что если такая тенденция и проявляется повсеместно в самом ядре этих обществ и братств, то она также повсюду встречает более или менее эффективное противодействие. Всегда существует оппозиция этой тенденции, хотя иногда она является всего лишь оппозицией меньшинства.
Как бы там ни было, возничий Аркана «Колесница» вышел победителем из испытаний, т. е. искушений, и если он хозяин положения, то только благодаря себе. Он одинок, стоя в своей колеснице; нет никого, кто аплодировал бы ему или свидетельствовал свое почтение; он не вооружен — скипетр в его руке не является оружием. Если он господин, то его господство было достигнуто в одиночестве, и им он обязан одним лишь испытаниям, а не кому-либо или чему-либо извне.
Победа, одержанная в одиночестве... Какую славу и вместе с тем какую опасность она в себе таит!
Это единственная подлиннаяслава, ибо она ни в коей мере не зависит ни от людской благосклонности, ни от людского осуждения; это подлинная слава, истинное сияние светоносной ауры. Однако же является одной из наиболее серьезных существующих опасностей. «Гордыня» и «тщеславие», традиционные наименования этой опасности, недостаточны для того, чтобы дать ей надлежащую характеристику. В ней заключается гораздо большее. Это своеобразная мистическая мания величия, при которой обожествляется управляющий центр своей собственной личности, собственное «эго» и при которой человек усматривает Божественное начало только внутри себя и становится слепым по отношению к Божественному началу свыше и вне собственной личности. «Высшая Самость» воспринимается в этом случае как верховная и уникальная «Самость» мира, хотя она всего лишь вышепо отношению к обычной эмпирической «самости» и весьма далека от верховностии уникальности... Иными словами, далека от того, чтобы быть Богом.
Здесь уместно остановиться на проблеме идентификации «самости» с «высшей Самостью» и «высшей Самости» с Богом.
К. Г. Юнг, который, исследовав в бессознательном человеческой личности (т. е. в латентном, или оккультном сознании) вначале сексуальный, или «фрейдистский» слой, а затем слой постулированной Адлером «жажды власти», в ходе своих клинических экспериментов по психотерапии натолкнулся на духовный(мистический, гностический и магический) слой. Вместо того, чтобы отступиться или каким-либо иным образом выпутаться из этого положения, он нашел в себе смелость и честность взяться за усердное изучение феноменологии этого слоя бессознательного. И его труд принес свои плоды. Юнг обнаружил здесь не только причины некоторых психических расстройств, но также глубокий и сокровенный процесс, который он назвал «процессом индивидуации» и который есть не что иное, как постепенное рождение иной самости(Юнг назвал её «Самостью» [das Selbst]), высшей по отношению к самому себе или к своему обычному «эго». Открытие этого процесса «второго рождения» привело его к мысли значительно расширить диапазон своих исследований, особое внимание уделив символике, ритуалам мистерий и сравнительному изучению современных и древних религий.
И вот, расширение сферы исследований также оказалось плодотворным. Открытие Юнга (терзавшее его вначале настолько, что в течение пятнадцати лет он не решался поведать о нем ни одной живой душе) повлекло за собой целый ряд следствий, в том числе познание и описание некоторых опасностей, или искушений, относящихся к пути инициации и к соответствующему ей процессу индивидуации. Одной из этих опасностей, — которые одновременно являются испытаниями или искушениями, — является то, что Юнг определил термином «инфляция» («вздутие»), что означает непомерное самомнение, преувеличенную самооценку, — то, что в психиатрии известно в его крайнем проявлении под названием «мания величия».
Следовательно, здесь мы имеем дело с целым диапазоном психических феноменов, которые поначалу проявляются в довольно безобидных формах, — таких как завышенная самооценка, либо несколько преувеличенное желание идти своим путем, — и которые становятся весьма опасными, проявляясь в пренебрежении всем и вся... такие качества, как признательность, благодарность, преклонение — сосредоточиваются исключительно на самом себе; все эти отклонения, как правило, предвещают катастрофу, избежать которой почти невозможно, когда они проявляются как навязчивые идеи с легко идентифицируемыми иллюзиями, или как простая мания величия в ее чистом виде. Первая степень означает практическую задачуработы над собой; вторая степень — это уже серьезное испытание; а третья — подлинная катастрофа.
В чем же заключается главный вопрос процесса инфляции? Посмотрим вначале, что говорит об этом сам Юнг: