Страница:
суммарное отражение великого мироздания, эпифеноменальный свет в изначальной тьме, реальное отражение реального мира — развившийся путем проб и ошибок, не порожденный и несотворенный, единосущий с матерью-субстанцией — чрез которого может быть отражено все мироздание. Он ради нас, человеков, и ради нашего блага — восстал из лона матери-субстанции.
Он обрел материальную плоть в ходе эволюции, и стал Человеческим Мозгом.
Погибая с каждым уходящим в небытие поколением, он возрождается вновь в каждом последующем, согласно закону Наследственности. Он призван взойти к всеобъемлющему познанию всего мироздания и воссесть одесную матери-субстанции, которая послужит ему в его миссии судии и законодателя, и царство его пребудет вечно.
Верую в Эволюцию, все направляющую, подательницу жизни всему неорганическому и сознания всему органическому, которая исходит от матери-субстанции и образов мыслящего разума. С матерью-субстанцией и человеческим разумом эволюция обладает равной властью и значением и проявляется через универсальный прогресс.
Верую в единую усердную, универсальную, цивилизованную Науку. Признаю единую дисциплину во исключение ошибок и ожидаю грядущих плодов коллективных усилий прошлого ради жизни грядущей цивилизации. Да будет так».
Вот двенадцать пунктов научного «символа веры», основанного не только на многовековых научных трудах, но и на страданиях, которые столь многие претерпели во имя науки. Сравните это CREDO по каждому пункту с традиционным христианским Символом веры, и станет очевидным все значение антиномии «вера — эмпирическая наука».
Синтез:
Единая субстанция в основе всего разнообразия явлений; человеческий разум, способный свести это разнообразие к единству; эволюция, которой человеческий разум обязан своим существованием и сотрудничество с которой обещает человеческому разуму дальнейшее развитие, пока он не станет ее повелителем; коллективное и организованное усилие, согласно используемому из века в век методу сомнения и эмпирического подтверждения, — вот четыре принципиальных догмата научной веры. Субстанция, человеческий разум, эволюция и научный метод составляют четыре «буквы» Тетраграмматона, «неизреченного имени» науки.
Элифас Леви во многом способствовал той роли, которую играет имя ( Havajot, — инверсия священного Тетраграмматона) в практике черной магии. Поскольку Тетраграмматонявляется законом причинности (последовательности: активное начало, пассивное начало, нейтральное начало — и их проявление; либо: побудительная причина, материальная причина, конечная причина — и явление) а, стало быть, и разума, Леви пришел к выводу, что инверсия Тетраграмматонаи есть магическая формула хаоса и иррациональности.
Однако именно перевернутый Тетраграмматонявляется арканом эмпирической науки. Ибо именно пассивное начало субстанции или материи, считается эмпирической наукой первейшим или преимущественным «началом», тогда как нейтральное начало (человеческий разум) следует за ним, а заключает последовательность активное начало (метод). Фактически, если в Имени ЙОД-ХЕ-ВАУ-ХЕ ЙОДявляется активным началом (побудительной причиной), то первое ХЕ— пассивным началом (материальной причиной), ВАУ— нейтральным началом (конечной причиной), и, наконец, второе ХЕ— это явление в целом, конечный результат. Тогда перевернутое Имя ХЕ-ВАУ-ХЕ-ЙОДобразует иную последовательность: «пассивное начало — нейтральное начало — пассивное начало — активное начало», или «материя, разум, эволюция, научный метод».
Последовательность означает, что ничто не предшествует материи; ничто ею не движет; она движется сама по себе; что разум есть дитя материи; что эволюция
есть материя, которая порождает разум; и что, наконец, разум, однажды зародившись, становится жизнедеятельностью материи в процессе эволюции, которая осознает себя и берет эволюцию в свои руки. Перевернутый Тетраграмматонявляется, вне всякого сомнения, формулой синтеза в эмпирической науке.
Является ли он формулой хаоса и иррациональности?
Нет. Это зеркальное отражение формулы «дух-материя-эволюция-индивидуальность» священного Имени . Это формула не иррациональности, и тем более не интеллекта, — это формула изощренности(т. е. коварства), т. е. отраженного, рефлективногоразума.
Это и не логистическая формула, не формула Логоса, но скорее формула змея из Книги Бытия, который «был хитрее всех зверей полевых» (Быт. 3:1) и стремился к расширению сознания в горизонтальной плоскости (в аллегорических «полях», упоминаемых в Библии) .Конечная цель логики хитрости, т. е. логики змея, сводится не к тому, чтобы стать Богом, но к тому, чтобы стать « какБог». « Уподобиться» — вот суть хитрости, и таково же значение научной веры, научного кредо, в котором лишь перефразируется и развивается обещание змея: «откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:5).
Открыть глаза, уподобиться богам, знающим добро и зло — таков великий аркан эмпирической науки. Вот почему он посвящен делу просвещения («откроются глаза ваши» — по горизонтали); вот почему он стремится к абсолютной власти для человека («будете, как боги»); вот почему, наконец, он внутренне аморален или нравственно нейтрален(«знающие добро и зло»).
Вводит ли она нас в заблуждение? Нет. Она реальнооткрывает нам глаза, и благодаря ей мы большевидим по горизонтали; она наделяет нас реальнойвластью над Природой; она реальнонам полезна, — к добру или ко злу. Эмпирическая наука ни в коей мере не вводит нас в заблуждение. Змей не солгал — в той сфере, где был слышен его голос и обещание.
В сфере горизонтального расширения(в «полях», по Книге Бытия) змей безусловно выполняет свое обещание... но какой ценой по отношению к иным сферам, по отношению к вертикали?
Какова цена научного просвещения, этого «открытия глаз» в горизонтали, т. е. к количественномуаспекту мироздания? Цена этому — затмение качественногоаспекта. Чем больше «открываются глаза» к количеству, тем более они становятся слепы к качеству. А ведь все, что входит в понятие «духовного мира», есть только качество, и весь опыт духовного мира обретается благодаря «глазам, которые открыты» к качеству, вертикальномуаспекту мироздания. Таким образом, число в духовном мире имеет лишь качественное значение. «Один» означает единство, «два» — двойственность, «три» — тройственность, «четыре» — двойственность двойственностей. Мир вертикальный, духовный есть мир ценностей, а поскольку индивидуальное существо является «ценностью ценностей», то это мир индивидуальных существ или сущностей. Ангелы, Архангелы, Начала, Власти, Силы, Господства, Престолы, Херувимы и Серафимы суть те же индивидуализированные ценности или сущности. И наивысшей ценностьюявляется верховная Сущность — Бог.
Наука сводит качество к количеству. И это она называет «познанием». Так, преломленные призмой цвета — красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый — утрачивают для науки свои качества красноты, оранжевости и т. д. и становятся количествами, т. е. числами, выражающими различные частоты и волновые колебания, называемые «светом». Свет также сводится к количеству. Это лишь формула, выражающая количественные факторы колебаний чего-то, лишенного всякого качества.
Следует ли нам отвернуться от эмпирической науки, поскольку она выполняет обещание змея — открывая наши глаза навстречу миру количества ценой слепоты к миру качества?
Как поступить, оказавшись перед выбором между наукой и религией?
Но нужно ли выбирать? Не достаточно ли будет предоставить каждому из двух этих направлений свое место — не то, которое они присваивают себе сами, но их истинное место?
В сущности, если даже не существует религиозной эмпирической науки или научной религии, все равно есть ученые-теологи и ученые-верующие. Чтобы стать искренним ученым-теологом или ученым-верующим, т. е. не опускаясь до компромисса с собственной совестью, необходимо добавитьк четкому горизонтальному стремлению четкое вертикальное стремление, т. е. жить под знаком креста:
Жить так — значит ясно разграничивать количественный и качественный аспекты мира, видеть разницу между миром как функционирующим механизмом — и миром как нескончаемым таинством. Ибо все сущее обладает как механическим, так и сакральным аспектом. Моисей описывает мир священный в Книге Бытия; современная астрономия занимается описанием вселенского механизма. Первый говорит нам о том, «что» есть мир, вторая же — о том, «как» он действует. «Как» — это механизм; «что» — сущность. Механизм познаваем через количество; сущность раскрывается в качестве.
А что же научное кредо? Как примирить его с христианским символом веры? ...ибо это ведь не чисто количественное выражение веры, но также — и прежде всего — ее выражение в ценностях, противоположных ценностям христианского символа веры.
На это у меня нет иного ответа, кроме следующего:
Распять змея. Поместить змея — или научное кредо — на крест религии и науки, вслед за чем непременно последует его метаморфоза. Научное кредо станет тем, что оно естьв действительности: зеркальным отражением животворящего Слова. Оно более не будет истиной; оно станет методом. Оно более не скажет: «вначале была субстанция или материя», но скажет: «чтобы понять механизм созданногомира, необходимо избрать метод, который учитывал бы источник происхождения материи и того, что приводит ее в движение свыше». Оно более не скажет: «мозг вырабатывает сознание», но скажет: «чтобы понять функцию мозга, нужно рассматривать его таким образом, как если бысознание порождалось им».
Следовательно, первой метаморфозой научной веры будет преобразование ее метафизических догм в методологические постулаты. Ее отрицание Бога, творения и дофеноменального духа превратится в метод «ученого незнания» (docta ignorantia, по выражению Николая Кузанского), а это есть лишь полное сосредоточение в соответствующей области знаний.
Рано или поздно за этой метаморфозой последует другая, изменяющая самоё волю, которая проявляет себя в научной вере. Воля к власти, устремленная к безграничному росту господства человека над Природой, — будь то к добру или злу, — постепенно будет утрачивать свою нравственную индифферентность и все более будет склоняться к добру, преобразуясь в волю к служению. Таким образом, научная вера подвергнется алхимической трансмутации, и эмпирическая наука перестанет быть аморальной или нравственно индифферентной. Она примкнет к тому, что конструктивно, что служит здоровью, жизни и благосостоянию человечества. После этого ее метод станет открытым для всех новшеств, которых потребует выполнение тех или иных конкретных задач, и наступит день» когда она всецело посвятит себя конструктивным живительным силам мира с таким же рвением и самоотдачей, с каким ныне ставит себя на службу силам разрушения (тепло, получаемое от горения; электричество, получаемое от разложения веществ или трения; ядерная энергия, получаемая от расщеплению атомов...). Это, в свою очередь, потребует изменений в научном методе в том смысле, что умышленное неприятие духовного мира будет отвергнуто как изжившее себя.
Но все это не сможет произойти, пока некое число ученых не «выставит медного змея на знамя», чтобы дополнить, прежде всего в собственном сознании, вертикальюрелигии горизонталь эмпирической науки. Это нейтрализует яд научной веры и преобразует ее в служительницу жизни.
И здесь я приведу совет Господа, данный Моисею в пустыне между горой Ор и землею Едома:
«И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив» (Числ.21: 9).
И мы пребываем ныне в пустыне, и нам необходимо выставить медного змея на знамени, чтобы смотреть на него и таким образом спасать нашу духовную жизнь. Синтез науки и религии — это не теория, а сокровенный,акт сознания, прибавляющий к научной горизонтали духовную вертикаль, или. Другими словами, акт выставления медного змея.
Следует сказать, что к перенесению опоры в духовную жизнь человечества привел не один лишь Библейский совет или благочестивое желание одинокого человека, страдающего от разрушительного действия научной веры, поддержанной успехами эмпирической науки. Это уже можно назвать совершившимся фактом. И Франции принадлежит честь стать родиной и внести огромный вклад в образование великого ученого современности — а также священника — Пьера Тейяра де Шардена, который, зная ситуацию с обеих сторон, высоко вознес медного змея на знамя в наше время. Его книга Феномен человека, как и все прочие труды (опубликованные в пяти томах), представляет собой реализованный синтез антиномии «вера — эмпирическая наука», в том смысле, что истинному ученому и в то же время истинному верующему удалось трудами всей жизни соединить горизонталь науки (и какую горизонталь!) с вертикалью религии (и с какой вертикалью!). Следует добавить, что он не одинок, что есть много других, кто смотрит на медного змея и потому сохраняетЖИЗНЬ.
Что до нас — герметистов, — то здесь мы сталкиваемся с работой, которая должна была быть выполнена нами, но не была выполнена, ибо мы не захотели всем сердцем принять ни дела науки с ее дисциплиной, ни дела религии с ее дисциплиной. Мы отстаивали науку для самих себя и веру для самих себя. Поэтому ни один из нас не смог воздвигнуть медного змея для нашего века. Ибо для этого нужно быть одновременно истинным ученым, отвечающим всем правилам Академии, и подлинным верующим, отвечающим всем требованиям Церкви.
Кто из нас — по крайней мере в молодости — не аплодировал афоризму, смело провозглашенному Папюсом: «Ни Вольтера, ни Лойолы!», что означает: ни сомнения, ни веры?
Что ж, в результате мы и сомневаемся, и веруем понемногу. Нам недостает критического духа там, где это необходимо, и в то же время его вполне довольно, чтобы ослабить нашу веру, когда речь заходите безоговорочном принятии духовных ценностей, представленных на наш суд. На практике слова «ни Вольтера, ни Лойолы» означают «немного Вольтера и немного Лойолы», ибо невозможно совершенно обходиться как без сомнения, так и без веры. Но есть еще человек — я по-прежнему имею в виду Отца Пьера Тейяра де Шардена, — которому хватило мужества сказать «и Вольтер, и Лойола» и быть истинным ученым, оставаясь в то же время иезуитом. Он героически принял на себя крест «вольтерианского» сомнения и «игнацианской» веры. Это привело к наполненному светом видению мира, который, начав свое развитие от импульса, исходящего от змея, движется к конечной цели, установленной Провидением.
Не убоимся же стать подобными Отшельнику Таро, на плечах которого облачение веры и чье сомнение ощупывает землю посохом! Свет лампы в его руке излучается противопоставлением веры и сомнения!
Дар Черного Совершенства( или Дар Совершенной Ночи).
Я вновь напоминаю, что Арканы Таро суть духовные упражнения. И Девятый Аркан, «Отшельник», — одно из них.
По этой причине предыдущие медитации на трех антиномиях направлены не столько на разрешение этих антиномий ко всеобщему удовлетворению, сколько на поддержку духовного стремления к их разрешению. Можно, разумеется, найти разрешение более глубокое и убедительное. В предложенных выше его вариантах речь идет прежде всего о конкретной иллюстрации(которая, я знаю, далека от совершенства) индивидуальных попыток разрешения этих антиномий с помощью конкретного духовного упражнения. Оно заключается в предельном — я бы сказал, как в кристаллизованном свете — уяснении тезиса и антитезы, при котором весь интеллектуальный свет, находящийся в вашем распоряжении, будет поглощен этими противоположными утверждениями. Затем вы придете к такому состоянию разума, когда все, что вы знаете и ясно ощущаете, вкладывается в этот тезис и его антитезу, уподобляя их двум лучам света, тогда как ваш разум погружен во мрак. Вы не знаете и не видите ничего, кроме света двух этих противостоящих тезисов; вне их остается один лишь мрак.
И тогда наступает черед самого главного в этом упражнении: попытки извлечь свет из мрака, т. е. попытки познания того, что кажется не только неведомым, но и непознаваемым.
В сущности, в психологическом смысле всякая серьезная антиномия означает: «свет, которым я владею, поляризуется на двух полюсах; между двумя этими сияющими полюсами лежит только тьма». Теперь же из этой тьмы необходимо извлечь решение антиномии, синтез. Необходимо сотворитьсвет из тьмы. Можно было бы сказать, что это действие аналогично деянию «Fiat lux» («Да будет свет») в первый день Творения.
Опыт учит нас, что в сфере сознания есть два вида тьмы. Одна — это невежество, бездействие и лень, т. е. «инфракрасная» тьма. Другая же, напротив, есть тьма высшего знания, энергичной активности и неосуществленного стремления — т. е. «ультрафиолетовый» участок спектра. Именно об этой последней «тьме» и идет речь при разрешении антиномии, — поиске и обретении синтеза.
Современная герметическая литература (XIX и XX веков) пишет о «нейтрализации бинеров», т. е. о методе, с помощью которого обнаруживается третье, или нейтральное условие («термин») для двух данных условий («терминов», составляющих «бинер»), — т. е. обнаруживается «термин», который соответствует как активному, так и пассивному началам. Так, в сочинении Папюса «Первоначальные сведения по оккультизму» (101: р. 121) вы найдете следующие примеры «нейтрализации»:
Метод «нейтрализации бинеров» повсеместно рассматривается авторами герметических и оккультных трудов как традиционный метод герметизма.
Итак, бинер может быть нейтрализован тремяразными способами: (1) вверху (синтез); (2) по горизонтали (компромисс); и (3) внизу (смешение). Нейтрализация вверху происходит, когда нейтральный термин обнаруживается в плане более высоком, нежели план самого бинера:
Горизонтальная нейтрализация осуществляется путем разыскания срединного термина между двумя полюсами бинера в одном плане с самим бинером:
Нейтрализация внизу совершается, когда бинер сводится к третьему термину в плане более низком. Нежели план самого бинера, путем смешения:
Для иллюстрации всех трех вариантов «нейтрализации» бинеров приведем в качестве примера «цветное тело», использумое немецким ученым Вильгельмом Оствальдом в качестве наглядной, в свою очередь, иллюстрации результатов его исследований (cf. 99). Оно состоит из двух конусов:
Итак, у данного тела имеется «северный полюс», «южный полюс» и «экватор».
«Северный полюс» — это белая точка, являющаяся синтезом всех цветов. Этот белый свет по мере нисхождения к «экватору» все более дифференцируется. Там цвета обретают максимальную дифференциацию и индивидуальную интенсивность. Так, например, красный цвет присутствует в точке «северного полюса» лишь потенциально; по мере нисхождения он становится розоватым, затем розовым, красноватым и, наконец, ярко-красным, когда достигает «экватора». Таким образом, «экватор» состоит из семи цветов (диапазон видимого спектра) при их максимальной интенсивности.
Те же самые цвета по мере их нисхождение от «экватора» к «южному полюсу» постепенно утрачивают свой хроматический свет и темнеют, так что, достигнув «южного полюса», становятся одинаково черными. Стало быть, «южный полюс» является черной точкойцветного тела, подобно тому как «северный полюс» Является белой точкой. «Белая точка» есть синтез всех цветов; т. е. их «нейтрализация вверху», в свете. «Экватор» — это область максимального различия между цветами. Именно здесь можно наблюдать переход от одного цвета к другому. Это область, где происходит «горизонтальная нейтрализация». И, наконец, «черная точка» есть точка смешения всех цветов и их растворение во мраке. Это область «нейтрализации внизу».
«Цветное тело», изобретенное Оствальдом с целью использования при окраске тканей и в текстильной промышленности, позволяет точно указать «широту и долготу» каждого оттенка и уровень интенсивности любого цвета, и потому вполне пригодно — разумеется, без ведома изобретателя — для герметических медитаций как удобная основа для цепочки аналогий.
В нашем случае мы можем с помощью аналогии представить себе «белую точку», или «северный полюс» цветного тела как мудрость, «экватор» — как семейство конкретных наук человеческого знания, и «черную точку», или «южный полюс», как невежество. Итак, мудрость есть синтез всех конкретных наук человеческого знания вверху. Она содержит их в себе так же одновременно и недифференцированно, как белый свет содержит семь цветов спектра. Так, «нейтрализация» (или синтез) бинера «желтый —голубой» может, к примеру осуществиться путем восхождения к «белой точке» мудрости.
Другой метод обнаружения третьего термина для бинера «желтый — голубой» — это нахождение точки перехода от желтого к голубому на уровне экватора спектральных цветов, которая расположена точно в середине расстояния, отделяющего «самую желтую точку» от «самой голубой». Это будет зеленаяточка.
И наконец, существует третий метод нейтрализации — направленный вниз от экватора. Это направление к «черной точке», где все цвета растворяются во мраке. «Нейтрализация» бинера «желтый — голубой» по третьему методу осуществляется в той точке перевернутого конуса, где желтый и голубой цвета становятся неразличимыми, превратившись в темно-коричневый.
Если же теперь вместо бинера «желтый — голубой» мы возьмем бинер «математика — описательная наука» или бинер «математика — феноменология» и приложим к ним те же три метода «нейтрализации», то мы получим формулу трансцендентального синтеза, формулу компромисса или равновесия и третью — формулу индифферентности:
1. Трансцендентальный синтез: «Бог есть геометр; числа суть творцы явлений» (формула Платона и пифагорейцев);
2. Равновесие: «Мир есть порядок, т. е. явления имеют очерченные пределы, в силу равновесия, именуемого нами мерой, числом и весом» (формула Аристотеля и перипатетиков);
3. Индифферентность: «Наш разум сводит явления к числам с тем, чтобы легче с ними управляться» (формула скептиков).
Отсюда мы видим, что платонизм ориентируется на «белую точку» мудрости, учение Аристотеля движется к экваториальной области четких различий, а скептицизм стремится к «черной точке» нигилизма.
Что до герметизма, то Отшельник держит лампу, символ «светоносной точки» трансцендентального синтеза; на плечах его ниспадающий складками плащ, который символизирует развитие конкретных качеств, пребывающих в области «экватора»; и он опирается на посох, чтобы нащупать путь во мраке, т. е. в области перевернутого конуса, сходящегося в «черной точке». Таким образом, он платонист-перипатетик (странствующий вокруг «экватора»), с каждым шагом опирающийся на скептицизм («посох»). Вот почему одно из традиционных толкований Девятого Аркана — Благоразумие.
Благоразумие есть постоянное осознание пребывания между двумя полюсами тьмы — тьмой «белой точки» абсолютного синтеза вверху, который ослепляет своим сиянием и требует медленной и постепенной духовной подготовки с тем, чтобы, не ослепнув, обрести способность переносить этот свет, и тьмой черной точки, т. е. тьмой подсознания внизу. В то же время благоразумие есть и «подвижная концентрация», переходящая от одного конкретного цвета к другому в «экваториальной» области между двумя противоположными полюсами. Облаченное в плащ — или мантию — их «синопсиса» (сводного итога), это не вечно сущее в разуме знание, но основа каждой отдельно взятой его отрасли; это незыблемость верыв их единстве, которой оно надежно охвачено и облечено, но которая, подобно плащу «Отшельника», распахнута спереди, давая тем самым возможность воспользоваться лампой ( направленным видением) и посохом ( направленным касанием).
Благоразумие не влечет за собой видения, всегда присущего разуму, — будь это «белая точка» синтеза или же «синопсис» всех цветов радуги. Оно есть всеохватывающее присутствие, подобно тому как подсознание охватывает сознание, присутствуя по отношению к нему лишь как направляющая и побуждающая сила изначального импульса. Благоразумие никогда не станет разрабатывать «абсолютную систему» для синтезирования всего знания. Оно занято только частными проблемами на основе их синтеза, осуществляемого на глубинных уровнях сознания. Общий всеобъемлющий синтез формируется на ином уровне сознания, нежели тот, где сознательное «я» вершит свой интеллектуальный труд. И таким образом, благоразумный Отшельник мог бы предложить вам десятки ответов на десятки вопросов, с полной непринужденностью и явно не заботясь об их взаимной согласованности, а у вас возникло бы впечатление, что каждый ответ относится исключительно к данному случаюи ни в коей мере не является частью заранее продуманной системы. Возможно, вы спросите, не идет ли здесь речь об «интеллектуальной поэзии», в которой каждый ответ возникает непринужденно и бесхитростно, будучи совершенно уместными убедительным.
Он обрел материальную плоть в ходе эволюции, и стал Человеческим Мозгом.
Погибая с каждым уходящим в небытие поколением, он возрождается вновь в каждом последующем, согласно закону Наследственности. Он призван взойти к всеобъемлющему познанию всего мироздания и воссесть одесную матери-субстанции, которая послужит ему в его миссии судии и законодателя, и царство его пребудет вечно.
Верую в Эволюцию, все направляющую, подательницу жизни всему неорганическому и сознания всему органическому, которая исходит от матери-субстанции и образов мыслящего разума. С матерью-субстанцией и человеческим разумом эволюция обладает равной властью и значением и проявляется через универсальный прогресс.
Верую в единую усердную, универсальную, цивилизованную Науку. Признаю единую дисциплину во исключение ошибок и ожидаю грядущих плодов коллективных усилий прошлого ради жизни грядущей цивилизации. Да будет так».
Вот двенадцать пунктов научного «символа веры», основанного не только на многовековых научных трудах, но и на страданиях, которые столь многие претерпели во имя науки. Сравните это CREDO по каждому пункту с традиционным христианским Символом веры, и станет очевидным все значение антиномии «вера — эмпирическая наука».
Синтез:
Единая субстанция в основе всего разнообразия явлений; человеческий разум, способный свести это разнообразие к единству; эволюция, которой человеческий разум обязан своим существованием и сотрудничество с которой обещает человеческому разуму дальнейшее развитие, пока он не станет ее повелителем; коллективное и организованное усилие, согласно используемому из века в век методу сомнения и эмпирического подтверждения, — вот четыре принципиальных догмата научной веры. Субстанция, человеческий разум, эволюция и научный метод составляют четыре «буквы» Тетраграмматона, «неизреченного имени» науки.
Элифас Леви во многом способствовал той роли, которую играет имя ( Havajot, — инверсия священного Тетраграмматона) в практике черной магии. Поскольку Тетраграмматонявляется законом причинности (последовательности: активное начало, пассивное начало, нейтральное начало — и их проявление; либо: побудительная причина, материальная причина, конечная причина — и явление) а, стало быть, и разума, Леви пришел к выводу, что инверсия Тетраграмматонаи есть магическая формула хаоса и иррациональности.
Однако именно перевернутый Тетраграмматонявляется арканом эмпирической науки. Ибо именно пассивное начало субстанции или материи, считается эмпирической наукой первейшим или преимущественным «началом», тогда как нейтральное начало (человеческий разум) следует за ним, а заключает последовательность активное начало (метод). Фактически, если в Имени ЙОД-ХЕ-ВАУ-ХЕ ЙОДявляется активным началом (побудительной причиной), то первое ХЕ— пассивным началом (материальной причиной), ВАУ— нейтральным началом (конечной причиной), и, наконец, второе ХЕ— это явление в целом, конечный результат. Тогда перевернутое Имя ХЕ-ВАУ-ХЕ-ЙОДобразует иную последовательность: «пассивное начало — нейтральное начало — пассивное начало — активное начало», или «материя, разум, эволюция, научный метод».
Последовательность означает, что ничто не предшествует материи; ничто ею не движет; она движется сама по себе; что разум есть дитя материи; что эволюция
есть материя, которая порождает разум; и что, наконец, разум, однажды зародившись, становится жизнедеятельностью материи в процессе эволюции, которая осознает себя и берет эволюцию в свои руки. Перевернутый Тетраграмматонявляется, вне всякого сомнения, формулой синтеза в эмпирической науке.
Является ли он формулой хаоса и иррациональности?
Нет. Это зеркальное отражение формулы «дух-материя-эволюция-индивидуальность» священного Имени . Это формула не иррациональности, и тем более не интеллекта, — это формула изощренности(т. е. коварства), т. е. отраженного, рефлективногоразума.
Это и не логистическая формула, не формула Логоса, но скорее формула змея из Книги Бытия, который «был хитрее всех зверей полевых» (Быт. 3:1) и стремился к расширению сознания в горизонтальной плоскости (в аллегорических «полях», упоминаемых в Библии) .Конечная цель логики хитрости, т. е. логики змея, сводится не к тому, чтобы стать Богом, но к тому, чтобы стать « какБог». « Уподобиться» — вот суть хитрости, и таково же значение научной веры, научного кредо, в котором лишь перефразируется и развивается обещание змея: «откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:5).
Открыть глаза, уподобиться богам, знающим добро и зло — таков великий аркан эмпирической науки. Вот почему он посвящен делу просвещения («откроются глаза ваши» — по горизонтали); вот почему он стремится к абсолютной власти для человека («будете, как боги»); вот почему, наконец, он внутренне аморален или нравственно нейтрален(«знающие добро и зло»).
Вводит ли она нас в заблуждение? Нет. Она реальнооткрывает нам глаза, и благодаря ей мы большевидим по горизонтали; она наделяет нас реальнойвластью над Природой; она реальнонам полезна, — к добру или ко злу. Эмпирическая наука ни в коей мере не вводит нас в заблуждение. Змей не солгал — в той сфере, где был слышен его голос и обещание.
В сфере горизонтального расширения(в «полях», по Книге Бытия) змей безусловно выполняет свое обещание... но какой ценой по отношению к иным сферам, по отношению к вертикали?
Какова цена научного просвещения, этого «открытия глаз» в горизонтали, т. е. к количественномуаспекту мироздания? Цена этому — затмение качественногоаспекта. Чем больше «открываются глаза» к количеству, тем более они становятся слепы к качеству. А ведь все, что входит в понятие «духовного мира», есть только качество, и весь опыт духовного мира обретается благодаря «глазам, которые открыты» к качеству, вертикальномуаспекту мироздания. Таким образом, число в духовном мире имеет лишь качественное значение. «Один» означает единство, «два» — двойственность, «три» — тройственность, «четыре» — двойственность двойственностей. Мир вертикальный, духовный есть мир ценностей, а поскольку индивидуальное существо является «ценностью ценностей», то это мир индивидуальных существ или сущностей. Ангелы, Архангелы, Начала, Власти, Силы, Господства, Престолы, Херувимы и Серафимы суть те же индивидуализированные ценности или сущности. И наивысшей ценностьюявляется верховная Сущность — Бог.
Наука сводит качество к количеству. И это она называет «познанием». Так, преломленные призмой цвета — красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый — утрачивают для науки свои качества красноты, оранжевости и т. д. и становятся количествами, т. е. числами, выражающими различные частоты и волновые колебания, называемые «светом». Свет также сводится к количеству. Это лишь формула, выражающая количественные факторы колебаний чего-то, лишенного всякого качества.
Следует ли нам отвернуться от эмпирической науки, поскольку она выполняет обещание змея — открывая наши глаза навстречу миру количества ценой слепоты к миру качества?
Как поступить, оказавшись перед выбором между наукой и религией?
Но нужно ли выбирать? Не достаточно ли будет предоставить каждому из двух этих направлений свое место — не то, которое они присваивают себе сами, но их истинное место?
В сущности, если даже не существует религиозной эмпирической науки или научной религии, все равно есть ученые-теологи и ученые-верующие. Чтобы стать искренним ученым-теологом или ученым-верующим, т. е. не опускаясь до компромисса с собственной совестью, необходимо добавитьк четкому горизонтальному стремлению четкое вертикальное стремление, т. е. жить под знаком креста:
А что же научное кредо? Как примирить его с христианским символом веры? ...ибо это ведь не чисто количественное выражение веры, но также — и прежде всего — ее выражение в ценностях, противоположных ценностям христианского символа веры.
На это у меня нет иного ответа, кроме следующего:
Распять змея. Поместить змея — или научное кредо — на крест религии и науки, вслед за чем непременно последует его метаморфоза. Научное кредо станет тем, что оно естьв действительности: зеркальным отражением животворящего Слова. Оно более не будет истиной; оно станет методом. Оно более не скажет: «вначале была субстанция или материя», но скажет: «чтобы понять механизм созданногомира, необходимо избрать метод, который учитывал бы источник происхождения материи и того, что приводит ее в движение свыше». Оно более не скажет: «мозг вырабатывает сознание», но скажет: «чтобы понять функцию мозга, нужно рассматривать его таким образом, как если бысознание порождалось им».
Следовательно, первой метаморфозой научной веры будет преобразование ее метафизических догм в методологические постулаты. Ее отрицание Бога, творения и дофеноменального духа превратится в метод «ученого незнания» (docta ignorantia, по выражению Николая Кузанского), а это есть лишь полное сосредоточение в соответствующей области знаний.
Рано или поздно за этой метаморфозой последует другая, изменяющая самоё волю, которая проявляет себя в научной вере. Воля к власти, устремленная к безграничному росту господства человека над Природой, — будь то к добру или злу, — постепенно будет утрачивать свою нравственную индифферентность и все более будет склоняться к добру, преобразуясь в волю к служению. Таким образом, научная вера подвергнется алхимической трансмутации, и эмпирическая наука перестанет быть аморальной или нравственно индифферентной. Она примкнет к тому, что конструктивно, что служит здоровью, жизни и благосостоянию человечества. После этого ее метод станет открытым для всех новшеств, которых потребует выполнение тех или иных конкретных задач, и наступит день» когда она всецело посвятит себя конструктивным живительным силам мира с таким же рвением и самоотдачей, с каким ныне ставит себя на службу силам разрушения (тепло, получаемое от горения; электричество, получаемое от разложения веществ или трения; ядерная энергия, получаемая от расщеплению атомов...). Это, в свою очередь, потребует изменений в научном методе в том смысле, что умышленное неприятие духовного мира будет отвергнуто как изжившее себя.
Но все это не сможет произойти, пока некое число ученых не «выставит медного змея на знамя», чтобы дополнить, прежде всего в собственном сознании, вертикальюрелигии горизонталь эмпирической науки. Это нейтрализует яд научной веры и преобразует ее в служительницу жизни.
И здесь я приведу совет Господа, данный Моисею в пустыне между горой Ор и землею Едома:
«И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив» (Числ.21: 9).
И мы пребываем ныне в пустыне, и нам необходимо выставить медного змея на знамени, чтобы смотреть на него и таким образом спасать нашу духовную жизнь. Синтез науки и религии — это не теория, а сокровенный,акт сознания, прибавляющий к научной горизонтали духовную вертикаль, или. Другими словами, акт выставления медного змея.
Следует сказать, что к перенесению опоры в духовную жизнь человечества привел не один лишь Библейский совет или благочестивое желание одинокого человека, страдающего от разрушительного действия научной веры, поддержанной успехами эмпирической науки. Это уже можно назвать совершившимся фактом. И Франции принадлежит честь стать родиной и внести огромный вклад в образование великого ученого современности — а также священника — Пьера Тейяра де Шардена, который, зная ситуацию с обеих сторон, высоко вознес медного змея на знамя в наше время. Его книга Феномен человека, как и все прочие труды (опубликованные в пяти томах), представляет собой реализованный синтез антиномии «вера — эмпирическая наука», в том смысле, что истинному ученому и в то же время истинному верующему удалось трудами всей жизни соединить горизонталь науки (и какую горизонталь!) с вертикалью религии (и с какой вертикалью!). Следует добавить, что он не одинок, что есть много других, кто смотрит на медного змея и потому сохраняетЖИЗНЬ.
Что до нас — герметистов, — то здесь мы сталкиваемся с работой, которая должна была быть выполнена нами, но не была выполнена, ибо мы не захотели всем сердцем принять ни дела науки с ее дисциплиной, ни дела религии с ее дисциплиной. Мы отстаивали науку для самих себя и веру для самих себя. Поэтому ни один из нас не смог воздвигнуть медного змея для нашего века. Ибо для этого нужно быть одновременно истинным ученым, отвечающим всем правилам Академии, и подлинным верующим, отвечающим всем требованиям Церкви.
Кто из нас — по крайней мере в молодости — не аплодировал афоризму, смело провозглашенному Папюсом: «Ни Вольтера, ни Лойолы!», что означает: ни сомнения, ни веры?
Что ж, в результате мы и сомневаемся, и веруем понемногу. Нам недостает критического духа там, где это необходимо, и в то же время его вполне довольно, чтобы ослабить нашу веру, когда речь заходите безоговорочном принятии духовных ценностей, представленных на наш суд. На практике слова «ни Вольтера, ни Лойолы» означают «немного Вольтера и немного Лойолы», ибо невозможно совершенно обходиться как без сомнения, так и без веры. Но есть еще человек — я по-прежнему имею в виду Отца Пьера Тейяра де Шардена, — которому хватило мужества сказать «и Вольтер, и Лойола» и быть истинным ученым, оставаясь в то же время иезуитом. Он героически принял на себя крест «вольтерианского» сомнения и «игнацианской» веры. Это привело к наполненному светом видению мира, который, начав свое развитие от импульса, исходящего от змея, движется к конечной цели, установленной Провидением.
Не убоимся же стать подобными Отшельнику Таро, на плечах которого облачение веры и чье сомнение ощупывает землю посохом! Свет лампы в его руке излучается противопоставлением веры и сомнения!
Дар Черного Совершенства( или Дар Совершенной Ночи).
Я вновь напоминаю, что Арканы Таро суть духовные упражнения. И Девятый Аркан, «Отшельник», — одно из них.
По этой причине предыдущие медитации на трех антиномиях направлены не столько на разрешение этих антиномий ко всеобщему удовлетворению, сколько на поддержку духовного стремления к их разрешению. Можно, разумеется, найти разрешение более глубокое и убедительное. В предложенных выше его вариантах речь идет прежде всего о конкретной иллюстрации(которая, я знаю, далека от совершенства) индивидуальных попыток разрешения этих антиномий с помощью конкретного духовного упражнения. Оно заключается в предельном — я бы сказал, как в кристаллизованном свете — уяснении тезиса и антитезы, при котором весь интеллектуальный свет, находящийся в вашем распоряжении, будет поглощен этими противоположными утверждениями. Затем вы придете к такому состоянию разума, когда все, что вы знаете и ясно ощущаете, вкладывается в этот тезис и его антитезу, уподобляя их двум лучам света, тогда как ваш разум погружен во мрак. Вы не знаете и не видите ничего, кроме света двух этих противостоящих тезисов; вне их остается один лишь мрак.
И тогда наступает черед самого главного в этом упражнении: попытки извлечь свет из мрака, т. е. попытки познания того, что кажется не только неведомым, но и непознаваемым.
В сущности, в психологическом смысле всякая серьезная антиномия означает: «свет, которым я владею, поляризуется на двух полюсах; между двумя этими сияющими полюсами лежит только тьма». Теперь же из этой тьмы необходимо извлечь решение антиномии, синтез. Необходимо сотворитьсвет из тьмы. Можно было бы сказать, что это действие аналогично деянию «Fiat lux» («Да будет свет») в первый день Творения.
Опыт учит нас, что в сфере сознания есть два вида тьмы. Одна — это невежество, бездействие и лень, т. е. «инфракрасная» тьма. Другая же, напротив, есть тьма высшего знания, энергичной активности и неосуществленного стремления — т. е. «ультрафиолетовый» участок спектра. Именно об этой последней «тьме» и идет речь при разрешении антиномии, — поиске и обретении синтеза.
Современная герметическая литература (XIX и XX веков) пишет о «нейтрализации бинеров», т. е. о методе, с помощью которого обнаруживается третье, или нейтральное условие («термин») для двух данных условий («терминов», составляющих «бинер»), — т. е. обнаруживается «термин», который соответствует как активному, так и пассивному началам. Так, в сочинении Папюса «Первоначальные сведения по оккультизму» (101: р. 121) вы найдете следующие примеры «нейтрализации»:
Метод «нейтрализации бинеров» повсеместно рассматривается авторами герметических и оккультных трудов как традиционный метод герметизма.
Итак, бинер может быть нейтрализован тремяразными способами: (1) вверху (синтез); (2) по горизонтали (компромисс); и (3) внизу (смешение). Нейтрализация вверху происходит, когда нейтральный термин обнаруживается в плане более высоком, нежели план самого бинера:
«Северный полюс» — это белая точка, являющаяся синтезом всех цветов. Этот белый свет по мере нисхождения к «экватору» все более дифференцируется. Там цвета обретают максимальную дифференциацию и индивидуальную интенсивность. Так, например, красный цвет присутствует в точке «северного полюса» лишь потенциально; по мере нисхождения он становится розоватым, затем розовым, красноватым и, наконец, ярко-красным, когда достигает «экватора». Таким образом, «экватор» состоит из семи цветов (диапазон видимого спектра) при их максимальной интенсивности.
Те же самые цвета по мере их нисхождение от «экватора» к «южному полюсу» постепенно утрачивают свой хроматический свет и темнеют, так что, достигнув «южного полюса», становятся одинаково черными. Стало быть, «южный полюс» является черной точкойцветного тела, подобно тому как «северный полюс» Является белой точкой. «Белая точка» есть синтез всех цветов; т. е. их «нейтрализация вверху», в свете. «Экватор» — это область максимального различия между цветами. Именно здесь можно наблюдать переход от одного цвета к другому. Это область, где происходит «горизонтальная нейтрализация». И, наконец, «черная точка» есть точка смешения всех цветов и их растворение во мраке. Это область «нейтрализации внизу».
«Цветное тело», изобретенное Оствальдом с целью использования при окраске тканей и в текстильной промышленности, позволяет точно указать «широту и долготу» каждого оттенка и уровень интенсивности любого цвета, и потому вполне пригодно — разумеется, без ведома изобретателя — для герметических медитаций как удобная основа для цепочки аналогий.
В нашем случае мы можем с помощью аналогии представить себе «белую точку», или «северный полюс» цветного тела как мудрость, «экватор» — как семейство конкретных наук человеческого знания, и «черную точку», или «южный полюс», как невежество. Итак, мудрость есть синтез всех конкретных наук человеческого знания вверху. Она содержит их в себе так же одновременно и недифференцированно, как белый свет содержит семь цветов спектра. Так, «нейтрализация» (или синтез) бинера «желтый —голубой» может, к примеру осуществиться путем восхождения к «белой точке» мудрости.
Другой метод обнаружения третьего термина для бинера «желтый — голубой» — это нахождение точки перехода от желтого к голубому на уровне экватора спектральных цветов, которая расположена точно в середине расстояния, отделяющего «самую желтую точку» от «самой голубой». Это будет зеленаяточка.
И наконец, существует третий метод нейтрализации — направленный вниз от экватора. Это направление к «черной точке», где все цвета растворяются во мраке. «Нейтрализация» бинера «желтый — голубой» по третьему методу осуществляется в той точке перевернутого конуса, где желтый и голубой цвета становятся неразличимыми, превратившись в темно-коричневый.
Если же теперь вместо бинера «желтый — голубой» мы возьмем бинер «математика — описательная наука» или бинер «математика — феноменология» и приложим к ним те же три метода «нейтрализации», то мы получим формулу трансцендентального синтеза, формулу компромисса или равновесия и третью — формулу индифферентности:
1. Трансцендентальный синтез: «Бог есть геометр; числа суть творцы явлений» (формула Платона и пифагорейцев);
2. Равновесие: «Мир есть порядок, т. е. явления имеют очерченные пределы, в силу равновесия, именуемого нами мерой, числом и весом» (формула Аристотеля и перипатетиков);
3. Индифферентность: «Наш разум сводит явления к числам с тем, чтобы легче с ними управляться» (формула скептиков).
Отсюда мы видим, что платонизм ориентируется на «белую точку» мудрости, учение Аристотеля движется к экваториальной области четких различий, а скептицизм стремится к «черной точке» нигилизма.
Что до герметизма, то Отшельник держит лампу, символ «светоносной точки» трансцендентального синтеза; на плечах его ниспадающий складками плащ, который символизирует развитие конкретных качеств, пребывающих в области «экватора»; и он опирается на посох, чтобы нащупать путь во мраке, т. е. в области перевернутого конуса, сходящегося в «черной точке». Таким образом, он платонист-перипатетик (странствующий вокруг «экватора»), с каждым шагом опирающийся на скептицизм («посох»). Вот почему одно из традиционных толкований Девятого Аркана — Благоразумие.
Благоразумие есть постоянное осознание пребывания между двумя полюсами тьмы — тьмой «белой точки» абсолютного синтеза вверху, который ослепляет своим сиянием и требует медленной и постепенной духовной подготовки с тем, чтобы, не ослепнув, обрести способность переносить этот свет, и тьмой черной точки, т. е. тьмой подсознания внизу. В то же время благоразумие есть и «подвижная концентрация», переходящая от одного конкретного цвета к другому в «экваториальной» области между двумя противоположными полюсами. Облаченное в плащ — или мантию — их «синопсиса» (сводного итога), это не вечно сущее в разуме знание, но основа каждой отдельно взятой его отрасли; это незыблемость верыв их единстве, которой оно надежно охвачено и облечено, но которая, подобно плащу «Отшельника», распахнута спереди, давая тем самым возможность воспользоваться лампой ( направленным видением) и посохом ( направленным касанием).
Благоразумие не влечет за собой видения, всегда присущего разуму, — будь это «белая точка» синтеза или же «синопсис» всех цветов радуги. Оно есть всеохватывающее присутствие, подобно тому как подсознание охватывает сознание, присутствуя по отношению к нему лишь как направляющая и побуждающая сила изначального импульса. Благоразумие никогда не станет разрабатывать «абсолютную систему» для синтезирования всего знания. Оно занято только частными проблемами на основе их синтеза, осуществляемого на глубинных уровнях сознания. Общий всеобъемлющий синтез формируется на ином уровне сознания, нежели тот, где сознательное «я» вершит свой интеллектуальный труд. И таким образом, благоразумный Отшельник мог бы предложить вам десятки ответов на десятки вопросов, с полной непринужденностью и явно не заботясь об их взаимной согласованности, а у вас возникло бы впечатление, что каждый ответ относится исключительно к данному случаюи ни в коей мере не является частью заранее продуманной системы. Возможно, вы спросите, не идет ли здесь речь об «интеллектуальной поэзии», в которой каждый ответ возникает непринужденно и бесхитростно, будучи совершенно уместными убедительным.