Тропов Иван. Клан быка

   И, скорее всего, Пупсик идет прямо по ним…
   Леха развернулся к вершине холма и поджался, готовясь к броску. Задвигал задними ногами, трамбуя мягкий чернозем, делая опору для толчка.
   Прислушиваясь к тому, что по ту сторону холма.
   Шаги все громче и ближе. И да – Пупсик шел прямо через вершину холма. Прямо по следам. Из-за травы на вершине выглянул ежик серебристых волос – и Леха рванул вверх.
   – А… – удивленно выдохнул Пупсик, но больше ничего сказать не успел.
   Леха врезался бронированным лбом ему в живот.
   – У! – выдохнул Пупсик и по крутой дуге отлетел назад. Может быть, его тело с бронежилетами и тянуло центнера на два-три, но с бронированной бычьей тушей не шло ни в какое сравнение. Тут тонны за две…
   Пупсик рухнул на склон, а над его головой вспыхнул призрачный нимб – желто-оранжевый. Уровень жизни здесь так показывается?…
   Потом, потом! Миниган каким-то чудом остался у Пупсика в руках, и он уже приподнимался.
   Леху удар почти остановил, но мощные бычьи ноги легко разогнали снова. Рывок вниз…
   На этот раз надо рогом, чтобы наверняка! Рога виднелись где-то слева и справа на краю зрения. Стальные кончики рогов сверкали под солнцем, но вот какой у них размах, на сколько надо отступить в сторону, чтобы рог угодил именно туда, куда надо…
   Пупсик приподнялся и сел. Заметил Леху, вскинул миниган…
   Слишком поздно разбираться с рогами! Леха налетел на Пупсика, как бежал, – прямо. Лоб в лоб.
   Почти не почувствовал удара. Так, что-то шлепнуло по броневому наросту на лбу… А вот Пупсику досталось. Тяжеленная бычья голова швырнула его на спину, вбила затылок в землю, как кувалдой. Серебристую голову по уши впечатало в чернозем, а лицо превратилось в кусок мяса, сочащегося кровью.
   Нимб вокруг его головы в один миг стал из желтого ярко-красным – и лопнул. Леха дернулся назад и зажмурился, но мог бы этого и, не делать: призрачные капли пропали в воздухе…
   Леха отступил на шаг назад, готовый ударить рогом, но Пупсик замер на траве. Его глаза неподвижно уставились в небо.
   Готов, что ли?… Леха сглотнул. Горло пересохло, тело подрагивало от адреналина, словно настоящее.
   На всякий случай пнул миниган, выбив его из ослабевшей руки, потом огляделся.
   От идеальной ровности луга не осталось и следа. Цепочка черных следов от копыт с одного края, цепочка следов ботинок по центру. Крошечные кратеры от пуль…
   От двух бычьих туш остались только скелеты, да и те уже рассыпались.
   Леха покосился на труп Пупсика – тоже пошел трупными пятнами? Похоже, здесь с этим быстро?
   Но Пупсик не желал разлагаться. Только кровь сочилась из разбитого лица, да вились дымком стволы минигана.
   Леха подождал, не отводя взгляда от бычьих туш, – где-то перед ними должен появиться желтоватый туманный шар…
   Но шар не появлялся.
   Леха еще раз огляделся, на этот раз скользя взглядом выше, по почти отвесному склону лощины. Обошел Пупсика и поплелся к краю долины.
   С той стороны, откуда вбежал сюда, между крутыми склонами был узкий пологий подъем – к капищу. Словно проход к выходу между трибунами.
   Только зритель всего один. Сатир стоял между гранитными блоками, сложив на груди ручки и привалившись плечом к камню.
   Ухмыльнулся, встречая Леху:
   – Ну что? Я тебе говорил, что будешь бегать, рогатый? Изображать кровожадного монстра и играть с малышами в салочки. Говорил?
   Леха стиснул зубы, но что тут скажешь? Не по своей воле, конечно, стал бегать… Но ведь стал же. Именно это и требовалось хозяевам этой чертовой игры!
   – А то ведь еще спорил со мной… А сам-то – вон, как миленький. Не прошло и полгода.
   Леха открыл рот…
   И замолчал. Стоп! Спокойно, спокойно. Сатир-то в этом не виноват, верно? Он такой же заключенный – просто при этом еще и редкая язва, похоже… Но это же не повод, чтобы начинать с ним собачиться.
   Сатир прищурился, разглядывая Леху, но тоже не стал лезть в бутылку. Вернулся обратно к алтарю, вскарабкался на плоскую вершину. Помрачнел.
   – Только ты это, рогатый… – покачал головой сатир. – Особенно-то не того, не доста…
   Он осекся, а Леха уже разворачивался назад. Не только мордой, чтобы взглянуть, но и всем телом. Уже работая ногами и разгоняясь.
   Вылетел из капища и стрелой понесся на шар тумана, повисший над травой.
   Опять?! Опять этот чертов карапуз?!
   – Легкой смерти! – донесся из-за спины глумливый голос сатира. – Да не спеши так, умереть всегда успеется…
   Изо всех сил работая ногами, Леха несся вниз в лощину. На шар, где в желтых всполохах проступал черный силуэт. Может быть, получится убить его еще до того, как туман лопнет?
   Тридцать метров, двадцать, совсем близко…
   Неужели получится?!
   Леха промчался последние метры, целя в шар левым рогом. Склонил голову, напряг шею и плечи перед ударом…
   И кубарем покатился по земле. Удара не было! За миг до удара шар метнулся вбок и назад.
   Там тяжело брякнули пластины бронежилета, с чавканьем вошли в чернозем каблуки…
   – Есть! – Радостный детский вопль, и все утонуло в грохоте минигана.
   Не оборачиваясь, Леха дернулся влево. А земля, где только что лежал, вздыбилась фонтанами чернозема и сбитой травы.
   Разрывы пуль рванулись следом, но Леха уже дернулся вправо, нырнул в еще не опавшую земляную пыль и кружащие в воздухе травинки. И, не оборачиваясь, помчался на холм.
   – Стой! Так нечестно! Стой! – завопил сзади рассерженный детский голос.
   Снова врубился миниган, и Леха завилял влево-вправо, едва разминаясь с непрерывным потоком пуль. Чувствуя копытами, как вздрагивает земля от ударов пуль. Уже под самыми задними ногами…
   Леха почти взлетел на вершину холма, перевалил на ту сторону, и миниган смолк.
   – Так нечестно! Трус! Трус!
   Леха остановился, развернулся и замер, прислушиваясь.
   После грохота минигана в ушах звенело от тишины.
   За холмом забухали тяжелые ботинки, взбираясь на холм. Шлепали пластины бронежилета, звякали ленты с патронами… и затихли.
   Та-ак. Все же не совсем Пупсик?…
   Не отрывая взгляд от вершины холма, Леха медленно попятился назад.
   Старые следы никуда не пропали. На вершину холма вело три цепочки следов, наложившихся друг на друга. Значит, и на той стороне холма следы тоже должны идти почти по одной линии. Там их, конечно, всего две цепочки, но тут главное направление…
   Из-за холма опять послышались шаги. На этот раз медленнее и гораздо тише… Крадется он так, что ли? Думает, что бесшумно? Так бесшумно мог бы подкрадываться к своей самке носорог, изнывающий от желания случиться.
   Каждый шаг прекрасно слышно. И прекрасно слышно, в какую сторону смещается Пупсик. Решил идти не по следам, а правее…
   Леха слушал эти шаги и тоже крался, только, в отличие от Пупсика, действительно бесшумно.
   Шаги все ближе, ближе… Вот-вот покажется из-за травы металлический ежик волос…
   Ботинки от души впечатались в чернозем, больше не пытаясь ступать тихо. Застучали пластины бронежилета. Пупсик выбежал из-за холма. Но не из-за самой вершины, а правее, метрах в десяти. Уже развернувшись боком, нацелив миниган на саму вершину, готовый облить раскаленным свинцом быка, несущегося туда…
   И замер, так и не нажав гашетку электромотора. Дернул головой вбок – вниз по склону, по следам от копыт. Начал оборачиваться в направлении следов, уходящих еще дальше направо, за спину…
   Леха тоже перестал красться. Рванул, разгоняясь с нескольких шагов, и на этот раз ударил рогом. Всадил его в живот, в щель между пластинами бронежилета.
   Рог вошел до самого основания. В морду брызнула горячая кровь, и где-то вверху набух и лопнул кровавый нимб.
   Туша Пупсика повисла на роге, голову дернуло вниз. Да тут все три центнера будет… Леха напряг шею, но не удержался и завалился набок. Чертов тяжеловес в броне!
   Рог засел в теле и сам по себе не хотел выходить. Леха дернулся, высвобождаясь из тела. Не так-то это просто, черт бы его побрал! Еще и пластины бронежилета зажимают…
   Наконец кое-как выбрался, поднялся на вершину холма и раздраженно выдохнул. От души. Из бычьей глотки вырвался громкий злой рев.
   Под холмом уже висел туманный шар, сверкая желтыми прострелами! Лопнул, родив Пупсика, – и Леха рванул обратно за вершину холма…
   Передышка случилась через двадцать минут.
   Добив очередную аватару Пупсика, Леха быстро вскарабкался на вершину холма. Лег на траву, распоротую черноземными следами от копыт и ботинок, осторожно выглянул за вершину.
   Ну, где там этот неутомимый малолетний балбес?
   Вокруг холма валялись пять трупов Пупсика разной степени искалеченности. От почти целых – только разбитое лицо и кровоточат дырки в боку, между щитками бронепластин – до перемолотых почти в кашу тел. Это когда целиться рогом некогда и приходилось бить лбом, сбивая с ног, а потом копытами, копытами – всем своим бычьим весом, под две тонны…
   Два бычьих трупа уже давно сгнили и пропали, а вот тела Пупсика и не думали разлагаться. Даже гнильцы не заметно. Бронежилеты не рассыпались ржавой трухой, миниганы все такие же целехонькие.
   Ну и где его следующая аватара? Леха высунулся повыше. Надо только увидеть, где взбухает туманный шар, – и обратно за вершину холма. Ждать, когда Пупсик попытается найти. Ну а дальше уж дело техники…
   Но Пупсика все не было.
   В голове уже крутился новый финт, который еще не применял. Уже и второй выдумал. Может быть, лучше даже с него начать…
   Но прошла минута, другая, а туманный шар не появлялся. Леха оглянулся: может быть, за спиной взбух, по другую сторону холма?
   Нет, ничего там не было.
   Леха чуть приподнялся, все еще не решаясь встать нормально. Господи… Неужели кончилось?! Неужели этот куланутый карапуз наконец-то сдался?! Понял, что слабо ему? Попытался, попытался, но сломался и свалил?
   Леха еще раз огляделся – нет, нигде не взбухал туманный шар – и пошел вниз с холма. Мимо трупов Пупсика, мимо блестящих под солнцем миниганов. Возбуждение после драки медленно уходило, но огонек удовлетворения грел душу. Пять к двум… Что ж, не так уж и плохо.
   Боли этот карапуз, конечно, не чувствовал – откуда? Ему в мозг электроды никто не пихал. Играет, наверно, в обычном виртуальном шлеме, и все смертельные удары рогами для него – лишь слабенькие толчки джойстика, изображающего фидбэк. Может быть, еще крошечный вентилятор под шлемом, изображающий ветер в лицо. И все.
   Но ведь боль бывает не только физическая…
   Сатир ждал у самого выхода из капища, привычно привалившись плечом к гранитному блоку и сложив ручки на груди. Только на этот раз вовсе не ухмылялся.
   – Офигел, рогатый? – Он поднял ручку и постучал пальцем себе по виску. – Это же обучалка!! Понимаешь? Не хочешь копыта отбрасывать – просто бегай. А народ крошить нечего!
   Леха глядел на сатира и никак не мог понять. Придуривается? Но морда совершенно серьезная, и тон… Но ведь не всерьез же он это?!
   – Клиент приходит сюда не проигрывать, а посмотреть на возможности игры! – чеканил сатир. – Получить положительную эмоцию, крутизну свою почувствовать, чтобы ему и дальше играть захотелось! А клиент, если не знаешь, всегда прав. Так что…
   – Плевать.
   – Что?… – нахмурился сатир, сбившись с мысли.
   – Плевать.
   Сатир хмуро оглядел Леху от копыт до рогов, покачал головой. Заговорил медленно и терпеливо, вдалбливая, как ребенку:
   – Удовольствие клиента – это благополучие фирмы. А благополучие фирмы – это то, что тебя должно интересовать больше всего на свете, пока ты здесь. Понял? Так что быстренько засунул весь свой гонор себе под хвост и…
   – Да пошли они…
   Сатир совсем помрачнел, поджал губы… и вдруг, вместо того чтобы разозлиться, вдруг в его глазках заплясали глумливые искорки.
   – Ага-а-а… – протянул сатир со значением. – Типа, крутой? Не хочу и не буду?
   Леха промолчал. Сатир тяжело вздохнул:
   – Ох, рогатый… Ну, сам подумай, есть что между рогов-то? Думаешь, это ты его сделал?
   Леха поднял глаза на сатира. К чему он клонит? Сатир еще раз скорбно вздохнул:
   – Эх, рогатый… Зря ты на рожон полез. Ну убил бы он тебя еще разок. Подумаешь! Зато потом этот карапуз спокойно пошел бы баиньки. А завтра, может быть, вообще бы сюда не заглянул… А так ты его только раззадорил, парнокопытное! Теперь он тебя будет до ночи мучить! И еще и завтра придет! Заявится с утра пораньше, как только в сеть залезет. Первым же делом сюда, к тебе. И послезавтра притащится… Теперь понял?
   Леха лишь дернул плечом. Как у него все легко: убили бы еще разок… Ему бы самому словить в живот раскаленного свинца! Когда все внутри давит, выкручивает, рвет… Леху передернуло. Вот тогда бы и поглядели, как этот остряк запоет! Да и потом, уж минут десять прошло, как Пупсик в последний раз сдох на лугу. Непохоже, что он собирается заходить сюда еще раз. Уже давно ушел с игрового сервера, наверно…
   – А может быть, ты думаешь, он уже ушел с сервера? – осклабился сатир. Леха невольно дернул головой влево – туда, где между блоками капища зеленела лощина. Неужели все-таки пришел?! Нет, там никого не было. А сатир все заметил и захихикал. Мерзкими коротенькими смешочками – как заблеял.
   Леха почувствовал, как сжались челюсти.
   – Как придет, так и уйдет, – сказал Леха. – Будет одним трупом в долине больше. Всех делов.
   – Ох, дурак! – закатил глаза сатир. – Еще не понял, почему его нет? Ой, и зачмыряют тебя теперь, рогатый… Молись своему парнокопытному богу, чтобы у него было мало богатых приятелей-карапузов!
   Приятелей?…
   Ч-черт… Леха сглотнул, а в животе сворачивалась окоченевшая змея. Вот о друзьях-то и не подумал…
   Но теперь уже поздно пить минералку. Леха дернул плечом, сказал как можно равнодушнее:
   – Посмотрим.
   – Ага, конечно, – тут же согласился сатир и старательно закивал, грязная бородка замоталась туда-сюда. – Посмотрим, посмотрим. Лично я уже что-то вижу.
   Его глазки уехали влево, уставились вдаль…
   Леха проследил за его взглядом, и сердце тяжело стукнуло, а потом куда-то пропало.
   Внизу в долине, перед холмом, пульсировал желтым светом туманный шар. Но не по центру лощины, как обычно, а почти у склона. А у противоположного склона мерцал еще один туманный шар.
   – Прямо сейчас и посмотрим, – почти промурлыкал сатир.
   – Приятного просмотра, – сказал Леха.
   И рванул к выходу, пока блоки капища не выкинули на луг насильно. Кто их знает, куда швырнет! Еще всадит в один из трупов Пупсика так, что копыта намертво застрянут между щитками бронежилета. И будет, как тогда…
   – Крутой, да? – неслось вслед. – Ну-ну! Я тебя предупредил, рогатый, зря! Только…
   Леха пронесся между блоками, и голос сатира как отрезало.
   Все разгоняясь, Леха слетел по склону в лощину и помчался дальше – между туманными шарами, к холму.
   Кто во втором шаре? Такой же заторможенный по всем параметрам карапуз или пусть и мелкий, но сообразительный?…
   Левый шар лопнул, оставив после себя человеческую фигуру. Кто-то здоровый, два с лишним метра, широченные плечи, огромные щитки бронежилетов, щетка стальных волос…
   Пупсик! Хорошо, что затылком. Не сразу заметит.
   Леха мчался дальше, к холму, изо всех сил переставляя ноги. Быстрее, быстрее! Начал взбираться на холм и… чуть не рухнул, сбившись с шага. Второе облако лопнуло, выпустив…
   Кажется, чего угодно ожидал. От мелкого шибздика со снайперской винтовкой до великана еще крупнее Пупсика, с мортирой на вооружении…
   Облако выпустило девушку. Невысокая, худощавая – и совсем без бронежилетов. Вообще почти раздетая: лишь черный топ-корсет из блестящей кожи, узенькая кожаная же юбочка да туфли на высоченных каблуках. Топ едва скрывал роскошную грудь. А эти длиннющие ноги, сбивающие с дыхания!…
   Портили эту красотку только два баллона за спиной, выкрашенные в камуфляжную распятновку. От них змеились шланги. Вперед, через плечо красотки, к ее руке, где сверкал толстый ствол огнемета.
   – Вон он! – крикнул Пупсик с другой стороны. Леха рванул дальше, к вершине холма. Сзади загрохотал миниган – и тут же выстрелы стали тише. Вершина холма разделила их, укрывая от выстрелов и грохота.
   Миниган остановился. В звенящей тишине снова писклявый голосок Пупсика:
   – Обходи его с той стороны!
   Из-за вершины холма с одной стороны забухали тяжелые ботинки, с другой – вжикающе чавкали шпильки, глубоко входя в мягкий чернозем.
   Леха развернулся назад. Взглянул на вершину.
   За холм-то спрятался, но что теперь? Теперь-то их двое…
   Идти влево, где должен выйти Пупсик? Или вправо, откуда должна появиться та красотка?…
   А красотка ли?
   Это же всего лишь аватара! А что там за ней на самом деле, в реале…
   – Ну чего ты встала! – донесся злой голос Пупсика. – Иди туда, вокруг холма! Быстрее!
   Вон, даже не смогла додуматься, что шпильки на лугу – это не самая лучшая обувь. Тоже какая-нибудь малолетка…
   Леха шагнул – да так и замер, с повисшей в воздухе ногой.
   – Не могу… – донеслось из-за холма справа.
   Это был голос не девочки, но женщины: грудной, бархатистый, с едва заметной хрипотцой. Такой, от которого на миг захотелось все бросить, все забыть – и только слушать этот голос, цапающий что-то глубоко внутри. Почти как дыхание на коже…
   Черт бы ее побрал! У десятилетней девчонки такого голоса быть не может. И у пятнадцатилетней… Это голос взрослой женщины, знающей себе цену. Умеющей хитрить, планировать и все просчитывать. Такую на примитивном финте не проведешь.
   Старшая сестра? Мать? Тетка?
   – Почему?! – пискнул Пупсик.
   – Ка… каблуки тонут. Дурацкая трава! Дурацкая!
   Она старательно фыркнула – как эта дурацкая трава смеет мешать ей идти на шпильках?! – и было в этом столько неумелой наигранности… Леха почти увидел ее настоящее личико: пухлое, рассерженное – и старательно поджатые в презрительной гримаске губы, как она видела это у какой-то взрослой тетеньки…
   Но голос! Этот голос, почти как дыхание на коже!
   Леха все так и стоял, с зависшей в воздухе ногой. Мысли путались.
   Этот голос – и совершенно детсадовские интонации… Маленькой истеричной девчонки… Совместить это вместе…
   Леха помотал головой, прогоняя очарование этого бархатистого голоса.
   Как там сатир сказал? Голосовой фильтр? Вот в чем дело!
   Нет, это не взрослая женщина. Это именно девчонка. Маленькая противная девчонка. И все ее отличие от Пупсика только в том, что она догадалась позаботиться не только о том, как будет здесь выглядеть, но и о том, какой у нее здесь будет голос! Только и всего. И значит…
   Все так же прижимаясь к самой траве, Леха засеменил влево – туда, откуда выйдет Пупсик.
   Красотку на второе. Может быть, о голосовом фильтре она и не забыла, в отличие от Пупсика, но это еще ни о чем не говорит. Это все девчачьи повадки. Больше, чем у мальчишек, внимания к тому, какое она производит впечатление, – потому и о звуковом фильтре позаботилась.
   И поэтому же туфли на высоченных шпильках – это на лугу-то!
   Слева за холмом топали ботинки Пупсика. Гораздо ближе, чем острое чавканье шпилек справа. Вот-вот покажется из-за склона холма…
   Леха все дальше смещался влево. Сначала Пупсика. Это железное правило: сначала выбивай самого сильного.
   Сейчас покажется его стальная щетка волос из-за травы…
   Пупсик показался – и Леха чуть не взвыл от досады. Черт бы побрал ту девчонку! Пока отвлекался на нее, ошибся с Пупсиком! Он появился не из-за горба холма возле вершины, а у самого основания! Там его не достать в один быстрый бросок.
   А вот миниганом…
   Леха метнулся вправо, а позади загрохотало, и пули снова рвали землю и кромсали траву.
   Быстрее через вершину холма! На ту сторону – хоть так укрыться от потока пуль!
   Вылетел на ту сторону…
   Ух, какое у нее личико, оказывается!
   А хуже всего то, что эта чертова Красотка только начала взбираться на холм. Слишком далеко, чтобы атаковать ее неожиданно!
   Она шагала медленно. На таких шпильках по чернозему – не быстрее чем по болоту. Но вот заметила быстро и уже вскинула огнемет. Полыхнул синим пламенем воспламеиитель на конце ствола, и из огнемета вырвалась струя огня, распрямляясь сюда…
   Леха пошел вправо, сбегая с холма в сторону.
   Струя огня, с ревом расширяясь, ударила в склон холма – но его там уже не было. Осталась только примятая трава да следы от копыт. Струя огня – это не пули. Тут надо бить не по самой цели, а с упреждением…
   А струя огня разбухла огромным облаком и, чернея, ушла вверх, опадая и рассасываясь дымом…
   Леха мчался по склону, уходя от Красотки вправо, а мысли неслись в голове еще быстрее, чем мелькали копыта. У нее в баллоне за спиной вовсе не напалм!
   Напалм – он густой, вязкий. Струя бьет далеко и точно. Но у нее там, похоже, обычный бензин без всякого загустителя! И давление воздуха в баллоне не самое сильное. Вот струя и рассыпается на крошечные капли бензина, мешается с воздухом, быстро тормозясь…
   Ствол огнемета снова полыхнул синей вспышкой воспламенителя – яркой и слепящей, как огонь сварки. И на этот раз чертова девчонка догадалась сделать упреждение! Может быть, интуитивно. А может, еще на даче навострилась – вспомнила, как поливала на даче грядки с клубникой из шланга с распылителем, а сильный ветер сносил струю…
   Слева покатилась струя огня, быстро разбухая в целую волну, в огромное облако.
   Хорошо, что до Красотки было уже метров сорок – струей бензина, рассыпающейся облаком мелких капель, так далеко не ударить, раньше смешается с воздухом и выгорит.
   Дальше не убежать – впереди крутой склон лощины. Леха развернулся и понесся параллельно ему, оставляя слева Красотку, и дальше, дальше вдоль склона… По крутым склонам не вскарабкаться, но в конце лощины между склонами есть пологий проход, как выход со стадиона между боковыми степами трибун. К капищу, за которым…
   Леха чуть не сбился с шага.
   Подъем был, никуда не делся.
   А вот капище… Гранитные блоки тоже на месте. А вот между ними – никаких проходов. Зеркальные полотна, в которых отражаются небо и лощина. И можно спорить на что угодно: сквозь них не продраться обратно в капище – по крайней мере до тех пор, пока в лощине гуляют игроки…
   – Жги его! Жги! – завопил писклявый голос.
   Пупсик уже перевалил через вершину холма. И оттуда, с вершины, видел все: и все склоны холма, и все, что вокруг. Теперь от него негде спрятаться. А у этого карапуза миниган, который достанет в любом месте лощины. И неограниченный боезапас!
   Если просто уйти дальше в лощину…
   Что потом?! От него ведь не спрятаться! Он будет стрелять, стрелять и стрелять – и рано или поздно попадет…
   Слева снова полыхнул воспламенитель, снова покатилась струя огня…
   Леха пригнулся к траве и повернул влево, в это летящее навстречу огненное облако.
   На этот раз Красотка не переставая жала на спуск, посылая все новые и новые порции бензина, а струя никак не кончалась.
   – Есть! – крикнул Пупсик.
   – Попала! – грудной женский голос, никак не стыкующийся с истеричной девчоночьей интонацией.
   Да, им казалось, что струя попала в цель…
   Сначала струя расширялась, рассыпалась облаком огненных капель и накрывала все, от самой земли и на высоту человеческого роста. Им и должно казаться, что эта огненная стена так и идет дальше, сжигая все на своем пути…
   Но метрах в тридцати от Красотки струя, уже частью выгорев, наполнившись масляно-черными клубами, отрывалась от земли, поднимаясь вверх…
   Пригнувшись, Леха понесся в этом зазоре между землей и клубами уже прогоревшего бензинового облака. Сначала в сторону от Красотки, но постепенно забирая влево. Левее и левее, обходя ее по широкому кругу.
   Уже четверть оборота сделал, наверно… Сейчас Пупсик где-то за Красоткой…
   – Не кончай! Жги его, жги! – вопил Пупсик, невидимый за стеной огня.
   Оскалившись от боли, Леха несся дальше, по кругу обходя Красотку. Спину жгло. Жгло лоб, круп, но это был просто раскаленный воздух и прогоревший дым. Не бензин.
   Красотка исправно давила на гашетку, нескончаемый запас бензина и сжатого воздуха гнал море огня, а Леха несся вокруг нее. Уже сделал три четверти оборота, наверно, и вот-вот…
   Мелькнул Пупсик, замерший соляным столбом.
   Карапуз увидел сбоку то, что казалось ему всепожирающей стеной огня, катящейся вниз по полю на десятки метров. Только сейчас он увидел, как метрах в тридцати стена выгоревшего бензина уходит вверх, больше ничего не сжигая, – и за ней совершенно невредимого быка, несущегося навстречу…
   Миниган уставился Лехе прямо в лоб. Завизжал электропривод, закрутились стволы, расцветая ослепительным цветком, выплевывая пули туда, где Леха был всего миг назад. Двинулись следом…
   И тут миниган заглох. Пупсик глядел уже не на Леху.
   Красотка, крутившая огнеметом, сделала почти полный оборот. Струя огня шла все левее, левее, левее… Минуту назад Красотка начала со склона холма и теперь опять жгла склон холма, но только с другой от себя стороны. Струей огня она ударила туда, где за ее спиной стоял Пупсик.
   Стоял куда ближе к Красотке, чем Леха. Прямо на пути огненной струи, в каких-то двадцати метрах – когда струя еще не прогорела, лишь рассыпалась на мириады пылающих брызг…
   Пупсик успел только повернуть к ней голову – и тут пламя окатило его.
   – Ой… – охнула Красотка, наконец-то заметив Пупсика. Огненная струя оборвалась.
   Но горящий бензин облепил Пупсика – щитки бронежилета, миниган, лицо… Вспыхнула щетка серебристых волос и ушла вверх волной треска и пламени – и из нее родился нимб. Над головой Пупсика повис призрачный зеленовато-желтый обруч.