Страница:
______________ * Сарисса - длинное (около 4 ярдов) копье, принятое на вооружении македонского войска.
Александру приходилось личным примером подстегивать своих воинов не расслабляться. Его можно было легко различить среди сражающихся по богатству и яркости одежды и вооружения. Как только он оказался на другом берегу, навстречу ему бросились самые сильные и ловкие из персидских воинов. Смерть македонского царя означала бы конец войны. Храбрые военачальники с отвагой ринулись на человека в сверкающих доспехах и шлеме с белым длинным султаном. Один из атакующих, отвлекая царя, ввязался с ним в единоборство. Александр бросил в него копье, но панцирь защитил противника, и оружие его сломалось. Тогда он взялся за меч. Другой противник, подойдя к Александру сбоку и воспользовавшись тем, что тот сражался с его соратником, нанес удар по его голове персидской саблей. Шлем царя выдержал удар, но разрубленный неприятелем гребень с одним из перьев отлетел в сторону и острие сабли коснулось волос Александра. Персидский всадник снова приподнялся, чтобы нанести последний смертельный удар, однако вовремя подоспевший на помощь Клит, по прозвищу Черный, пронзив всадника копьем, воспрепятствовал его намерениям. Другой же противник Александра одновременно упал, пораженный его мечом.
Оттеснив врага от берега, македонский царь с гетайрами образовали коридор, по которому переправилась и остальная кавалерия. Завидев решительное наступление врага, многие из персидских всадников покинули поле боя, оставив там без поддержки лучших из воинов. В числе отступающих также оказался и Мемнон, изначально выступающий против открытого сражения.
Греческие наемники, оставшись без своих персидских предводителей, готовы были сдаться. Однако Александр желал преподать грекам урок на будущее. Навел на них свою фалангу*, и одновременно действуя конницей, перебил большинство греков. Оставшихся в живых он велел заковать в кандалы и отправить в Македонию на каторжные работы. Такое суровое наказание должно было послужить уроком для греков, решившихся поступить на службу к "Великому царю".
______________ * Фаланга - боевой порядок тяжеловооруженной пехоты. Македонская фаланга насчитывала в глубину до 26 рядов.
Битва при Гранике на четвертый день похода показала явное превосходство наступающей македонской армии. Несмотря на многочисленность раненых при Гранике со стороны наступающих пало не так уж много воинов, и это обстоятельство вдохновило македонян продолжить поход.
Войско разделилось - и одна часть пошла под командованием Пармениона, другая под началом молодого победоносного царя.
Порт Даскилий на побережье Пропонтиды, являющийся резиденцией геллеспонтских сатрапов, остался незащищенным, и Парменион без труда занял его. Сарды, главный город Лидии, сдались без боя. И комендант крепости Мифрен выдал все доверенные ему сокровища на усмотрение македонского царя. За его лояльность Александр окружил его почестями и взял к себе в качестве советника. Этот шаг должен был послужить примером для других комендантов и сатрапов.
Вельможи Персиды надеялись на сопротивление городов. Однако после первой битвы сатрапы испытывали нечто вроде шока. Это можно было увидеть на примере сатрапа Геллеспонтской Фригии, который, оставшись в живых после сражения при Гранике, не оказал сопротивления при появлении македонского войска в Даскилии, и позже покончил жизнь самоубийством.
После первой битвы, которая кончилась катастрофой, персидский царь был рассержен проигрышем и недоброжелательным отношением знати к Мемнону, мнение которого было дорого ему. Он полагался на выучку выходца из Родоса и на его полководческие способности и в связи с этим решил внять совету его и начать войну на море, применяя при этом финикийские корабли и используя греческих наемников. Но взять под контроль морские просторы оказалось довольно-таки сложным, так как на море господствовали корабли Коринфского союза, поддерживающие войска на суше.
Из Сард Александр выступил в Эфес, где армия наемников, покинув свой гарнизон, бежала, и этот город также был занят без кровопролития. Здесь Александр восстановил храм Артемиды, сгоревший от молнии в день его рождения, и принес роскошные жертвы богине.
Он желал, чтобы во всех занятых городах его видели не как завоевателя, а как панэллинского освободителя. Для этого царь изменил метод правления, ликвидировал сатрапии и сменил форос (дань) на синтаксис (взнос), что, пожалуй, по сути осталось тем же самым, лишь изменилось слово. Александр обещал свободу греческим городам, предоставление им соответствующего статуса, и членство в Коринфском союзе. На самом же деле он не собирался отказываться от прав победителя. Сладкими речами и пафосными обещаниями он успокаивал их бдительность. Он освобождал эти земли от персидского ига отнюдь не ради свободы греческих поселенцев, а для того, чтобы самому безраздельно властвовать над ними. Идея освобождения, которая входила в намерения Филиппа, стала лишь причиной для начатия войны. Молодой царь не желал отказываться от своих планов завоевания всего мира и создания единой империи.
Проведя в Эфесе некоторое время, Александр двинулся к враждебному Милету, жители которого ожидали поддержки персидского флота. Но македонский завоеватель опередил их, послав в милетскую гавань свою экспедицию, которая блокировала выход из города. Появившаяся армада численностью в четыреста кораблей не смогла войти в контакт с осажденным городом. Поняв свое безвыходное положение, Милет попытался сохранить нейтралитет, но это еще больше рассердило македонского царя. Тут себя показали совершенные осадные машины македонян. Город не смог устоять перед онаграми*, таранами, "черепахами" и передвижными осадными башнями. Стены и башни были разгромлены, город разграблен. Однако жителей Александр пощадил, и город не стер с лица земли, как это было с Фивами. Он внес свое имя в число высших чиновников города и таким образом укрепил свою власть и там. С наемниками он обошелся не столь сурово, как прежде, а взял их в свою армию.
______________ * Онагр - (греч. onagros) вид катапульт больших размеров, применяемых при осаде и обороне крепостей. Из онагра метали камни и стрелы.
Намного сложнее дело обстояло с Галикарнасом, столицей Карии, сатрапом которой был Оронтопат, притеснявший царицу карийцев Аду. Там собрались не только персидские войска, но и головорезы - афинские кондотьеры и эмигранты из Македонии, бежавшие с родины из-за преследований молодого царя. Враждебно настроенные соплеменники готовы были сражаться с гегемоном Эллады. Сюда же прибыл персидский флот с финикийскими и кипрскими командами.
Мемнон, добившийся от "Великого царя" его назначения на пост главнокомандующего, с афинянином Эфиальтом активно принялись за оборону Галикарнаса.
На сей раз осадные машины македонян оказались не столь эффективными. Да и противник сменил тактику обороны. Теперь они не отсиживались в городе, полагаясь на стойкость защитных стен, а учиняли вылазки, в результате которых было уничтожено несколько передвижных башен македонян.
В ходе упорной борьбы наступающие все же смогли сделать брешь в стене и прорвались в город. Вопреки ожиданиям Александра враг не сдался. Начались затяжные бои, в которых македоняне проигрывали. Тогда молодой царь решил разрушить городские постройки и расчистить место сражения. Этот шаг дальновидного военачальника вынудил Мемнона отступить. Он понимал, что в открытом бою они уступают противнику. Поэтому, придерживаясь своих прежних планов, он приготовился перенести войну на море и на острова.
Александр сознавал, что на море он отставал от противника, поэтому он распустил свой флот и тем самым не позволил разжечь персам жар эллинского национализма. Свободный тыл позволил Мемнону спокойно заняться Элладой. В то время как Александр пытался завоевать Малоазиатское и Левантийское побережье, чтобы отрезать вражеский флот от материальных источников, родосский военачальник стремился захватить Элладу и оттуда напасть на Македонию.
Повсюду в завоеванных городах Александр оставлял гарнизоны из македонского войска и назначал своих наместников. Так, в Геллеспонтской Фригии он оставил Каласа, в Лидии Асандра, брата Пармениона, а в Карии возвел на престол царицу Аду, притесненную некогда сатрапом Оронтопатом, которая, усыновив Александра Македонского по его желанию, сделала его наследником.
С наступлением осени Александр отправил Пармениона с частью войск в Великую Фригию, а сам решил выступить в Ликию и Памфилию. Зимнее время года было выбрано для атаки затем, что прибрежные города не могли получить помощь с моря. Захватив все главные порты и пройдя с боями через Писидию, Александр направился в Великую Фригию и без боя захватил ее столицу Келены. Вместо бежавшего персидского сатрапа он назначил наместником там Антигона, брата Марсия, его школьного товарища. Оставив его урегулировать все дела сатрапии, молодой царь отправился в Центральную Малую Азию, где он должен был встретиться в Гордии с остальным войском. В то время как македонский царь успешно продвигался по суше, с Эгейского моря поступали тревожные новости. Мемнон в самом скором времени собирался напасть на Элладу. Если бы ему удалось захватить Грецию, то войска оказались бы отрезанными от Македонии, поэтому Александр посылает к Геллеспонту Гегелоха, друга Пармениона, и Амфотера, вручив им значительную сумму денег для создания эскадры. Также он отправляет деньги Антипатру и в Грецию для организации защиты на море.
Город Гордий считался родиной легендарного царя Мидаса. Здесь находилась знаменитая колесница, дышло которой было скреплено с ярмом кизиловой корою. По преданию, имевшемуся у местных жителей, человеку, осилившему развязать узел, закреплявший ярмо, предначертано было стать властелином всего мира. Концы узла были столь умело спрятаны, что Александр, не сумевший развязать узел, разрубил его своим мечом, решив, таким образом, сложную задачу. Этот поступок сделал его не только наследником фригийских царей, но и законным преемником всей Азии. Случай этот остался в истории под названием "Гордиев узел Александра Великого".
В то время как он находился в Гордии, из Македонии пришло сообщение о смерти Клеопатры, мачехи Александра, и ее малолетней дочери Европы. Царь, узнав новость, тотчас написал два письма, адресовав одно матери, а другое поверенному лицу - Антипатру, требуя разъяснения причин смерти членов царской семьи. Ответ полководца был кратким. В своем послании он написал, что Клеопатра неизвестно по каким причинам сперва умертвила ребенка, а затем покончила жизнь самоубийством. Письмо Олимпиады носило схожий ответ, однако Александр, не удовлетворившись им, вновь написал матери, настаивая раскрыть ему правду, какой бы она ни была.
И тогда послание царской матери несколько изменилось и привнесло объяснение случившемуся.
Когда принесли письма из Македонии, Александр находился в обществе своего друга детства Гефестиона. Прочитав сообщения из Греции о каких-то походах и столкновениях из-за моста или маленькой крепости, Александр, повидавший уже несколько более крупных сражений, с усмешкой обратился к другу: - Мне кажется, что мне пришло известие о битве лягушек и мышей, о которой пишет Гомер.
Ознакомившись вместе с содержанием нескольких писем от Антипатра, Гегелоха и других царских соглядатаев, Александр взял очередное письмо, которое оказалось от его матери. Позабыв о присутствии друга, он поспешно распечатал письмо, и пробежал его глазами:
"Приветствую моего любимого сына Александра!
Сын мой, прошлое письмо твое было несколько грубым. Разве воспитатели не учили тебя правильному обхождению с женщиной, подарившей тебе жизнь? Возводя тебя на трон, я никак не думала, что величие настолько вскружит тебе голову, и ты станешь столь несправедливым и жестоким к любящей тебя матери. Все, что я сделала, только во благо тебе и твоему будущему. Ни к чему тебе соперницы на родине. Заботливая мать никогда не будет действовать во вред своему детищу.
Береги себя!
С огромной любовью от царицы Македонии Олимпиады".
Ознакомившись с содержанием письма, Александр пришел в ужас. Ему уже донесли, каким образом мать устранила соперницу, однако он не желал тому верить. Приказать убить Европу на коленях у матери, а потом вынудить покончить самоубийством и несчастную Клеопатру, было сверхбезумием и проявлением безграничной жестокости царицы. Однако предпринять что-либо было уже поздно.
Александр невольно вздрогнул, заметив подле себя Гефестиона. Погрузившись в чтение, он забыл о присутствии друга и не воспрепятствовал ему прочесть письмо. И для того, чтобы пресечь дальнейшие разговоры, он снял с пальца кольцо-печать и приложил его к губам Гефестиона. Этого жеста было достаточно, чтобы запретить ему вдаваться в излишние расспросы и вообще впредь с кем бы то ни было говорить на эту тему.
Царь Македонии задумывался о том, как, отвоевав греческие города у персов, будет сложно настроить воинов продолжать войну. Однако он не желал останавливаться на достигнутом. Произошедшие в Македонии события подали ему идею новой причины войны. Использовав свой аналитический ум, он пришел к заключению, что поскольку стимулом к войне прежде служила месть, то его можно было использовать и в дальнейшем. Однако в последующих битвах македонянам надлежало осуществить возмездие персам не за былые обиды, нанесенные во время греко-персидской войны, а за смерть македонского царя Филиппа, подлым образом убитого в результате интриг "Великого царя". У этой идеи возмездия было два преимущества: первое и главное, -продолжить войну, и второе, - отвести подозрения от Олимпиады в убийстве Филиппа Македонского.
Г л а в а 19
КАБАЛА. ВЕСНА 334 ГОДА ДО Н. Э.
Если бы мудрость дарилась с
условием держать
ее про себя, я бы от нее
отказался. Сенека
Давайте же вернемся в Атеши-Багуан и узнаем о судьбе профессора археологии Джафара Новрузова, после его избавления от рук смерти.
Получив помощь от ночного призрачного человека, беглец направился обратно в город Атеши-Багуан, чтобы там отыскать проводников в загадочный дом божества Хумбе. Кто бы ни был тот спаситель, он все прекрасно рассчитал. Северо-западнее башенного храма, посвященного Ахура-Мазде и шести Амэша-Спэнта*, находился караван-сарай, получивший название "Мултаны", по имени индийского племени огнепоклонников - мултаны, недавно построенный для паломников далекой Индии.
______________ * Амэша-Спэнта - (авест. Бессмертные святые) шесть эманаций и помощников Ахура-Мазды, которых он создал первыми из всех творений при помощи Спэнта-Манью (Святого Духа): "Благая мысль" - авест. Воху-Мана; "Лучшая Истина" - Аша-Вахишта; "Святое Благочестие" - Спэнта-Армайти; "Власть Желанная" - Хшатра-Варья; "Целостность" - Харватат; "Бессмертие" - Амэрэтат. Во главе с Ахура-Маздой они образуют "семерку единодушных", покровительствующих соответственно всем семи благим творениям: человеку, скоту, огню, земле, небу, воде и растениям.
Вечером после молитвенного часа оттуда отбывал караван. Именно этих проводников и имел в виду "черный фантом".
При всем своем желании поскорее навязаться к ним в попутчики, Новрузов решил соблюдать осторожность. Ведь совсем недалеко от караван-сарая возвышался главный храм, в котором находились священнослужители и эрбад Сьяваршан, приговоривший его к смерти. Хорошенько завернувшись в свой плащ, чтобы скрыть прорехи своей одежды, надвинув на глаза капюшон, Новрузов, прихрамывая, подошел к человеку, которого он отметил как владельца каравана. - Доброго тебе пути, праведник, - пожелал Джафар пилигриму. Спасибо за напутствие, добрый человек. - Тот потянулся за кошельком, чтобы вознаградить за пожелание.
Протянул Новрузову два сикла*, но тот не взял их. - Оставь их себе. Они понадобятся в долгом пути. - Откуда ты знаешь, что он будет долгим? - кладя монеты обратно в кошелек, усмехнулся мужчина. - Короткой бывает лишь жизнь, а дорога для путника всегда кажется длинной. Дорогу осилит идущий, - привел Джафар слова Сенеки. - И мне не хотелось бы задерживать тебя. - Отец, скажи мне, кто ты? Я знаю каждого в этом городе, но никогда тебя не видел здесь. О-о!... Я пришелец с далекого края.... Несчастный путник, которого разбойники ограбили в дороге, - жалобно промолвил Джафар, продолжая выдавать себя за пожилого старика. - Они забрали моего верблюда, убили моего раба, а меня самого побили дубинками. - Какая жестокость! - участливо отозвался паломник. - И как же ты очутился здесь? - Меня, бесчувственного, подобрали по дороге паломники и привезли в эти священные земли. А теперь вот я хочу найти столь же добрых людей, которые помогут мне попасть в дом божества Хумбе. - В Хагматану? Для чего? Ты там живешь?
______________ * Сикл - персидская серебряная монета весом в 5,6 г. в VI - IV вв. до н. э.
"Хагматана? Экбатаны! - воскликнул мысленно профессор, найдя нить к развязке клубка. - Как же я не догадался! Хумбе! Это же каспо-эламское божество, именем которого была названа община Бит-Ханбан, и заложено название этого города", - вспомнил он информацию, некогда почерпнутую из исторических книг. - Нет, я не живу там, - ответил Джафар на вопрос собеседника. - Я ищу там одного человека. - Кого? Я знаю многих в том городе. - Хранителя огня. - Сатрапа Атропата? А что за дело у тебя к нему? заинтересованно посмотрел тот на Джафара.
"Атропат! Ну конечно! - подумал Новрузов. - Он могущественный человек и наверняка сможет помочь мне отыскать того горе-изобретателя. Надо непременно навязаться в попутчики к этому человеку". - Я дальний родственник его матери, - солгал пришелец из будущего. - Я остался без гроша и подумал, что Атропат согласится мне помочь. Я уверен, что он не оставит меня в беде и поручит кому-нибудь проводить меня домой.
Мужчина задумался на мгновение. - Если пожелаешь, ты можешь пройти остаток пути в нашем обществе... - Да вознаградит тебя прекрасный Митра за доброту твоего сердца, - вознеся руки к небу, пожелал Новрузов и прошествовал к одному из верблюдов, навьюченных разнообразными товарами.
Никогда прежде не ездивший верхом на верблюде, профессор археологии не сразу смог привыкнуть к животному. Удивленным его поведением спутникам он объяснил свою неловкость преклонным возрастом, хромотой, ломотой в теле, и добавил множество других причин, которые, по его мнению, должны были отвести от него подозрения.
Наконец всех животных приготовили, и караван тронулся в путь. Джафар отправился в свое необычайное путешествие. Нам придется сопровождать его на этом пути, который оказался слишком продолжительным. Первым пунктом назначения был город-крепость Кабала*, столица Кавказской Албании, где находилась резиденция албанского царя.
______________ * Кабала - столица Кавказской Албании в VI в. до н. э. - V в. н. э. Разрушена в 16 в. Современная Габала.
Караван достиг этого города по истечении шести дней, осуществляя неоднократные остановки в пути. Путникам не нужны были перевалочные пункты, у них имелись большие запасы еды и воды. Во время привалов Новрузов старался не показываться на глаза владельцу каравана Марифу, сыну Кутира, которого сопровождали брат Хофарн и домашние рабы.
Профессору удалось узнать у одного из слуг о том, что хозяева его жили в Сузах, и проделали столь долгий путь для того, чтобы посетить священные храмовые земли. Спутники не принадлежали к племени мултаны (как это прежде предполагал археолог), а гостили там по приглашению хозяина караван-сарая, являющегося другом Марифа, сына Кутира.
Путники без приключений добрались до Кабалы. Город-крепость с востока и запада был охвачен крутыми и обрывистыми берегами рек, с севера и северо-запада имел естественные преграды - лесистые овраги с крутыми склонами.
Река текла вне городских стен. Искусственный ров глубиной в шестьдесят пять футов разделял территорию Кабалы на две части, именуемые Сельбир и Гяур-кала. Первая из них имела форму неправильного пятиугольника, и, кроме южной стороны, была защищена мощными крепостными стенами с башнями, две из которых фланкировали ворота северной части. Намного менее защищенной природными условиями являлась южная часть города - Гяур, с мощными и развитыми фортификационными укреплениями. Крепостные стены из квадратного обожженного кирпича были сооружены на фундаменте из хорошо отесанных камней. На протяжении всей стены возвышались прямоугольные цилиндрические башни, расположенные на расстоянии двадцати ярдов друг от друга.
Рядом с Кабалой находился небольшой храмовый центр, с множеством культовых и общественных зданий. Именно к этому крупному храмовому комплексу и держал путь караван Марифа. Сарван провел ведущего верблюда в храмовый городок и остановился у здания, предназначенного для общественных нужд, построенного для паломников. Спешившись с верблюдов, Мариф с братом проследовали в здание, но Джафар преднамеренно замешкался во дворе, якобы поглощенный беседой со слугой. Ему не хотелось встречаться со своим благодетелем, он опасался быть уличенным во лжи. Владелец каравана и без того с подозрением поглядывал на него, то ли из-за того, что борода Новрузова при дневном свете не выглядела подобающим образом седой, то ли потому, что Джафар, проявив неосторожность, перестал хромать, а может быть, по каким-то другим причинам. Тем не менее, как бы профессор не старался выдать себя за дряхлеющего старика, в его возрасте, когда человек полон энергии, обмануть пилигрима ему не удалось. Хотя тот не выказывал ни малейшего недовольства, археолог все же чувствовал себя очень неловко.
Прибыв в поздний час к месту назначения, путники расположились на ночлег в комнатах, предоставленных храмовым жрецом. Джафару удалось избежать встречи со своими благодетелями до следующего утра.
Поднявшись спозаранок, Новрузов позавтракал в компании слуг Марифа, принимающих его как гостя хозяина. Затем исследователь отправился осмотреть храмовый комплекс.
Дом, предназначенный для приезжих, представлял собой обычное прямоугольное в плане строение с узкими оконными проемами, покрытое крупной черепицей. Культовое сооружение значительно превышало его размерами. Это здание состояло из двух самостоятельных групп помещений: в одной из них располагались главный молельный зал, два помещения - хозяйственное и комната служителей храма с купольным перекрытием, и святилище с крышей карадам. Вход в эти культовые помещения был дозволен только лишь служителям храма. Другая же часть была общественной, и попасть туда можно было через проезд с полуциркульным сводом. Коридор с кюпом, где хранились культовые и вотивные предметы храма, вел в два крупных зала - молельный и святилище, предназначенное для нужд общественности. Оба помещения имели купольное перекрытие с отверстием для проникновения солнечных лучей и вытяжки дыма.
Над навесами-козырьками главного входа в культовый комплекс возвышался шпиль со специальной эмблемой, характеризующей солярный знак богини Луны Анахит*.
______________ * Анахит - постоянный эпитет богини Ардви-Суры, означающий букв. "незапятнанная, чистая", ставший одним из имен богини, являющейся то в виде полноводной реки, то в виде женщины - дородной, сильной и прекрасной.
Парадная часть комплекса была богато декорирована, что говорило о мастерстве строителей. Стены главного зала, предназначенного для общественности, были обмазаны глиной, побелены и разукрашены фресками, лишь ритуальные места вокруг алтарного очага имели однотонное ярко-красное оформление. Вдоль стен, поддерживая крышу, возвышались деревянные колонны на каменных базах. Стволы колонн были обмазаны глиной и белым ганчем. На выложенном камнем полу было несколько циновок. Сиденьями служили каменные выступы в стене, заложенные при строительстве здания.
Не встретив препятствий, профессор археологии, влекомый любопытством, которое, впрочем, имело профессиональный оттенок, проник в проезд общественной части комплекса. Тут у коновязи стояла лошадь, недовольно переступающая с ноги на ногу. Голос предполагаемого всадника доносился из коридора храма. Внутри было двое мужчин, и один из них, как верно предположил Новрузов, принадлежал к жреческой касте. - Что ты еще хочешь от меня, Дадой? - Информации, больше информации, - ответил на вопрос всадник. Я и так без конца работаю на тебя и твоего брата. Совесть у вас хотя бы есть? - Конечно, и она тревожит нас только тогда, когда мы ей сами позволим это. Но не в этом дело, - прервал новопришедший сам себя. - Я требую, чтобы ты немедленно предоставил мне ту информацию, в которой нуждается мой брат. Требуешь? - возмутился священнослужитель. - Кто давал вам право что-то требовать от меня? Ты полагаешь, что свои услуги я предоставляю по вашему требованию? - А то как же? Стал бы ты говорить, если бы не задолжал моему брату. Не забудь, ты обязан ему жизнью, а долги всегда надо возвращать, строго напомнил Дадой. - Если он мне и вернул жизнь, то сейчас успешно отравляет ее, - злобно отреагировал жрец. - Ну, хватит плакаться, - оборвал его собеседник. - Мы ведь от тебя не хотим чего-то сверхъестественного. Только поделись своими знаниями. - Эти знания, как ты выразился, стоили жизни многим людям моего племени, и разглашать их кому-то чужому самое подлое предательство, на какое способен маг. А ты с твоим братом нагло вынуждаете меня стать изменником!
Александру приходилось личным примером подстегивать своих воинов не расслабляться. Его можно было легко различить среди сражающихся по богатству и яркости одежды и вооружения. Как только он оказался на другом берегу, навстречу ему бросились самые сильные и ловкие из персидских воинов. Смерть македонского царя означала бы конец войны. Храбрые военачальники с отвагой ринулись на человека в сверкающих доспехах и шлеме с белым длинным султаном. Один из атакующих, отвлекая царя, ввязался с ним в единоборство. Александр бросил в него копье, но панцирь защитил противника, и оружие его сломалось. Тогда он взялся за меч. Другой противник, подойдя к Александру сбоку и воспользовавшись тем, что тот сражался с его соратником, нанес удар по его голове персидской саблей. Шлем царя выдержал удар, но разрубленный неприятелем гребень с одним из перьев отлетел в сторону и острие сабли коснулось волос Александра. Персидский всадник снова приподнялся, чтобы нанести последний смертельный удар, однако вовремя подоспевший на помощь Клит, по прозвищу Черный, пронзив всадника копьем, воспрепятствовал его намерениям. Другой же противник Александра одновременно упал, пораженный его мечом.
Оттеснив врага от берега, македонский царь с гетайрами образовали коридор, по которому переправилась и остальная кавалерия. Завидев решительное наступление врага, многие из персидских всадников покинули поле боя, оставив там без поддержки лучших из воинов. В числе отступающих также оказался и Мемнон, изначально выступающий против открытого сражения.
Греческие наемники, оставшись без своих персидских предводителей, готовы были сдаться. Однако Александр желал преподать грекам урок на будущее. Навел на них свою фалангу*, и одновременно действуя конницей, перебил большинство греков. Оставшихся в живых он велел заковать в кандалы и отправить в Македонию на каторжные работы. Такое суровое наказание должно было послужить уроком для греков, решившихся поступить на службу к "Великому царю".
______________ * Фаланга - боевой порядок тяжеловооруженной пехоты. Македонская фаланга насчитывала в глубину до 26 рядов.
Битва при Гранике на четвертый день похода показала явное превосходство наступающей македонской армии. Несмотря на многочисленность раненых при Гранике со стороны наступающих пало не так уж много воинов, и это обстоятельство вдохновило македонян продолжить поход.
Войско разделилось - и одна часть пошла под командованием Пармениона, другая под началом молодого победоносного царя.
Порт Даскилий на побережье Пропонтиды, являющийся резиденцией геллеспонтских сатрапов, остался незащищенным, и Парменион без труда занял его. Сарды, главный город Лидии, сдались без боя. И комендант крепости Мифрен выдал все доверенные ему сокровища на усмотрение македонского царя. За его лояльность Александр окружил его почестями и взял к себе в качестве советника. Этот шаг должен был послужить примером для других комендантов и сатрапов.
Вельможи Персиды надеялись на сопротивление городов. Однако после первой битвы сатрапы испытывали нечто вроде шока. Это можно было увидеть на примере сатрапа Геллеспонтской Фригии, который, оставшись в живых после сражения при Гранике, не оказал сопротивления при появлении македонского войска в Даскилии, и позже покончил жизнь самоубийством.
После первой битвы, которая кончилась катастрофой, персидский царь был рассержен проигрышем и недоброжелательным отношением знати к Мемнону, мнение которого было дорого ему. Он полагался на выучку выходца из Родоса и на его полководческие способности и в связи с этим решил внять совету его и начать войну на море, применяя при этом финикийские корабли и используя греческих наемников. Но взять под контроль морские просторы оказалось довольно-таки сложным, так как на море господствовали корабли Коринфского союза, поддерживающие войска на суше.
Из Сард Александр выступил в Эфес, где армия наемников, покинув свой гарнизон, бежала, и этот город также был занят без кровопролития. Здесь Александр восстановил храм Артемиды, сгоревший от молнии в день его рождения, и принес роскошные жертвы богине.
Он желал, чтобы во всех занятых городах его видели не как завоевателя, а как панэллинского освободителя. Для этого царь изменил метод правления, ликвидировал сатрапии и сменил форос (дань) на синтаксис (взнос), что, пожалуй, по сути осталось тем же самым, лишь изменилось слово. Александр обещал свободу греческим городам, предоставление им соответствующего статуса, и членство в Коринфском союзе. На самом же деле он не собирался отказываться от прав победителя. Сладкими речами и пафосными обещаниями он успокаивал их бдительность. Он освобождал эти земли от персидского ига отнюдь не ради свободы греческих поселенцев, а для того, чтобы самому безраздельно властвовать над ними. Идея освобождения, которая входила в намерения Филиппа, стала лишь причиной для начатия войны. Молодой царь не желал отказываться от своих планов завоевания всего мира и создания единой империи.
Проведя в Эфесе некоторое время, Александр двинулся к враждебному Милету, жители которого ожидали поддержки персидского флота. Но македонский завоеватель опередил их, послав в милетскую гавань свою экспедицию, которая блокировала выход из города. Появившаяся армада численностью в четыреста кораблей не смогла войти в контакт с осажденным городом. Поняв свое безвыходное положение, Милет попытался сохранить нейтралитет, но это еще больше рассердило македонского царя. Тут себя показали совершенные осадные машины македонян. Город не смог устоять перед онаграми*, таранами, "черепахами" и передвижными осадными башнями. Стены и башни были разгромлены, город разграблен. Однако жителей Александр пощадил, и город не стер с лица земли, как это было с Фивами. Он внес свое имя в число высших чиновников города и таким образом укрепил свою власть и там. С наемниками он обошелся не столь сурово, как прежде, а взял их в свою армию.
______________ * Онагр - (греч. onagros) вид катапульт больших размеров, применяемых при осаде и обороне крепостей. Из онагра метали камни и стрелы.
Намного сложнее дело обстояло с Галикарнасом, столицей Карии, сатрапом которой был Оронтопат, притеснявший царицу карийцев Аду. Там собрались не только персидские войска, но и головорезы - афинские кондотьеры и эмигранты из Македонии, бежавшие с родины из-за преследований молодого царя. Враждебно настроенные соплеменники готовы были сражаться с гегемоном Эллады. Сюда же прибыл персидский флот с финикийскими и кипрскими командами.
Мемнон, добившийся от "Великого царя" его назначения на пост главнокомандующего, с афинянином Эфиальтом активно принялись за оборону Галикарнаса.
На сей раз осадные машины македонян оказались не столь эффективными. Да и противник сменил тактику обороны. Теперь они не отсиживались в городе, полагаясь на стойкость защитных стен, а учиняли вылазки, в результате которых было уничтожено несколько передвижных башен македонян.
В ходе упорной борьбы наступающие все же смогли сделать брешь в стене и прорвались в город. Вопреки ожиданиям Александра враг не сдался. Начались затяжные бои, в которых македоняне проигрывали. Тогда молодой царь решил разрушить городские постройки и расчистить место сражения. Этот шаг дальновидного военачальника вынудил Мемнона отступить. Он понимал, что в открытом бою они уступают противнику. Поэтому, придерживаясь своих прежних планов, он приготовился перенести войну на море и на острова.
Александр сознавал, что на море он отставал от противника, поэтому он распустил свой флот и тем самым не позволил разжечь персам жар эллинского национализма. Свободный тыл позволил Мемнону спокойно заняться Элладой. В то время как Александр пытался завоевать Малоазиатское и Левантийское побережье, чтобы отрезать вражеский флот от материальных источников, родосский военачальник стремился захватить Элладу и оттуда напасть на Македонию.
Повсюду в завоеванных городах Александр оставлял гарнизоны из македонского войска и назначал своих наместников. Так, в Геллеспонтской Фригии он оставил Каласа, в Лидии Асандра, брата Пармениона, а в Карии возвел на престол царицу Аду, притесненную некогда сатрапом Оронтопатом, которая, усыновив Александра Македонского по его желанию, сделала его наследником.
С наступлением осени Александр отправил Пармениона с частью войск в Великую Фригию, а сам решил выступить в Ликию и Памфилию. Зимнее время года было выбрано для атаки затем, что прибрежные города не могли получить помощь с моря. Захватив все главные порты и пройдя с боями через Писидию, Александр направился в Великую Фригию и без боя захватил ее столицу Келены. Вместо бежавшего персидского сатрапа он назначил наместником там Антигона, брата Марсия, его школьного товарища. Оставив его урегулировать все дела сатрапии, молодой царь отправился в Центральную Малую Азию, где он должен был встретиться в Гордии с остальным войском. В то время как македонский царь успешно продвигался по суше, с Эгейского моря поступали тревожные новости. Мемнон в самом скором времени собирался напасть на Элладу. Если бы ему удалось захватить Грецию, то войска оказались бы отрезанными от Македонии, поэтому Александр посылает к Геллеспонту Гегелоха, друга Пармениона, и Амфотера, вручив им значительную сумму денег для создания эскадры. Также он отправляет деньги Антипатру и в Грецию для организации защиты на море.
Город Гордий считался родиной легендарного царя Мидаса. Здесь находилась знаменитая колесница, дышло которой было скреплено с ярмом кизиловой корою. По преданию, имевшемуся у местных жителей, человеку, осилившему развязать узел, закреплявший ярмо, предначертано было стать властелином всего мира. Концы узла были столь умело спрятаны, что Александр, не сумевший развязать узел, разрубил его своим мечом, решив, таким образом, сложную задачу. Этот поступок сделал его не только наследником фригийских царей, но и законным преемником всей Азии. Случай этот остался в истории под названием "Гордиев узел Александра Великого".
В то время как он находился в Гордии, из Македонии пришло сообщение о смерти Клеопатры, мачехи Александра, и ее малолетней дочери Европы. Царь, узнав новость, тотчас написал два письма, адресовав одно матери, а другое поверенному лицу - Антипатру, требуя разъяснения причин смерти членов царской семьи. Ответ полководца был кратким. В своем послании он написал, что Клеопатра неизвестно по каким причинам сперва умертвила ребенка, а затем покончила жизнь самоубийством. Письмо Олимпиады носило схожий ответ, однако Александр, не удовлетворившись им, вновь написал матери, настаивая раскрыть ему правду, какой бы она ни была.
И тогда послание царской матери несколько изменилось и привнесло объяснение случившемуся.
Когда принесли письма из Македонии, Александр находился в обществе своего друга детства Гефестиона. Прочитав сообщения из Греции о каких-то походах и столкновениях из-за моста или маленькой крепости, Александр, повидавший уже несколько более крупных сражений, с усмешкой обратился к другу: - Мне кажется, что мне пришло известие о битве лягушек и мышей, о которой пишет Гомер.
Ознакомившись вместе с содержанием нескольких писем от Антипатра, Гегелоха и других царских соглядатаев, Александр взял очередное письмо, которое оказалось от его матери. Позабыв о присутствии друга, он поспешно распечатал письмо, и пробежал его глазами:
"Приветствую моего любимого сына Александра!
Сын мой, прошлое письмо твое было несколько грубым. Разве воспитатели не учили тебя правильному обхождению с женщиной, подарившей тебе жизнь? Возводя тебя на трон, я никак не думала, что величие настолько вскружит тебе голову, и ты станешь столь несправедливым и жестоким к любящей тебя матери. Все, что я сделала, только во благо тебе и твоему будущему. Ни к чему тебе соперницы на родине. Заботливая мать никогда не будет действовать во вред своему детищу.
Береги себя!
С огромной любовью от царицы Македонии Олимпиады".
Ознакомившись с содержанием письма, Александр пришел в ужас. Ему уже донесли, каким образом мать устранила соперницу, однако он не желал тому верить. Приказать убить Европу на коленях у матери, а потом вынудить покончить самоубийством и несчастную Клеопатру, было сверхбезумием и проявлением безграничной жестокости царицы. Однако предпринять что-либо было уже поздно.
Александр невольно вздрогнул, заметив подле себя Гефестиона. Погрузившись в чтение, он забыл о присутствии друга и не воспрепятствовал ему прочесть письмо. И для того, чтобы пресечь дальнейшие разговоры, он снял с пальца кольцо-печать и приложил его к губам Гефестиона. Этого жеста было достаточно, чтобы запретить ему вдаваться в излишние расспросы и вообще впредь с кем бы то ни было говорить на эту тему.
Царь Македонии задумывался о том, как, отвоевав греческие города у персов, будет сложно настроить воинов продолжать войну. Однако он не желал останавливаться на достигнутом. Произошедшие в Македонии события подали ему идею новой причины войны. Использовав свой аналитический ум, он пришел к заключению, что поскольку стимулом к войне прежде служила месть, то его можно было использовать и в дальнейшем. Однако в последующих битвах македонянам надлежало осуществить возмездие персам не за былые обиды, нанесенные во время греко-персидской войны, а за смерть македонского царя Филиппа, подлым образом убитого в результате интриг "Великого царя". У этой идеи возмездия было два преимущества: первое и главное, -продолжить войну, и второе, - отвести подозрения от Олимпиады в убийстве Филиппа Македонского.
Г л а в а 19
КАБАЛА. ВЕСНА 334 ГОДА ДО Н. Э.
Если бы мудрость дарилась с
условием держать
ее про себя, я бы от нее
отказался. Сенека
Давайте же вернемся в Атеши-Багуан и узнаем о судьбе профессора археологии Джафара Новрузова, после его избавления от рук смерти.
Получив помощь от ночного призрачного человека, беглец направился обратно в город Атеши-Багуан, чтобы там отыскать проводников в загадочный дом божества Хумбе. Кто бы ни был тот спаситель, он все прекрасно рассчитал. Северо-западнее башенного храма, посвященного Ахура-Мазде и шести Амэша-Спэнта*, находился караван-сарай, получивший название "Мултаны", по имени индийского племени огнепоклонников - мултаны, недавно построенный для паломников далекой Индии.
______________ * Амэша-Спэнта - (авест. Бессмертные святые) шесть эманаций и помощников Ахура-Мазды, которых он создал первыми из всех творений при помощи Спэнта-Манью (Святого Духа): "Благая мысль" - авест. Воху-Мана; "Лучшая Истина" - Аша-Вахишта; "Святое Благочестие" - Спэнта-Армайти; "Власть Желанная" - Хшатра-Варья; "Целостность" - Харватат; "Бессмертие" - Амэрэтат. Во главе с Ахура-Маздой они образуют "семерку единодушных", покровительствующих соответственно всем семи благим творениям: человеку, скоту, огню, земле, небу, воде и растениям.
Вечером после молитвенного часа оттуда отбывал караван. Именно этих проводников и имел в виду "черный фантом".
При всем своем желании поскорее навязаться к ним в попутчики, Новрузов решил соблюдать осторожность. Ведь совсем недалеко от караван-сарая возвышался главный храм, в котором находились священнослужители и эрбад Сьяваршан, приговоривший его к смерти. Хорошенько завернувшись в свой плащ, чтобы скрыть прорехи своей одежды, надвинув на глаза капюшон, Новрузов, прихрамывая, подошел к человеку, которого он отметил как владельца каравана. - Доброго тебе пути, праведник, - пожелал Джафар пилигриму. Спасибо за напутствие, добрый человек. - Тот потянулся за кошельком, чтобы вознаградить за пожелание.
Протянул Новрузову два сикла*, но тот не взял их. - Оставь их себе. Они понадобятся в долгом пути. - Откуда ты знаешь, что он будет долгим? - кладя монеты обратно в кошелек, усмехнулся мужчина. - Короткой бывает лишь жизнь, а дорога для путника всегда кажется длинной. Дорогу осилит идущий, - привел Джафар слова Сенеки. - И мне не хотелось бы задерживать тебя. - Отец, скажи мне, кто ты? Я знаю каждого в этом городе, но никогда тебя не видел здесь. О-о!... Я пришелец с далекого края.... Несчастный путник, которого разбойники ограбили в дороге, - жалобно промолвил Джафар, продолжая выдавать себя за пожилого старика. - Они забрали моего верблюда, убили моего раба, а меня самого побили дубинками. - Какая жестокость! - участливо отозвался паломник. - И как же ты очутился здесь? - Меня, бесчувственного, подобрали по дороге паломники и привезли в эти священные земли. А теперь вот я хочу найти столь же добрых людей, которые помогут мне попасть в дом божества Хумбе. - В Хагматану? Для чего? Ты там живешь?
______________ * Сикл - персидская серебряная монета весом в 5,6 г. в VI - IV вв. до н. э.
"Хагматана? Экбатаны! - воскликнул мысленно профессор, найдя нить к развязке клубка. - Как же я не догадался! Хумбе! Это же каспо-эламское божество, именем которого была названа община Бит-Ханбан, и заложено название этого города", - вспомнил он информацию, некогда почерпнутую из исторических книг. - Нет, я не живу там, - ответил Джафар на вопрос собеседника. - Я ищу там одного человека. - Кого? Я знаю многих в том городе. - Хранителя огня. - Сатрапа Атропата? А что за дело у тебя к нему? заинтересованно посмотрел тот на Джафара.
"Атропат! Ну конечно! - подумал Новрузов. - Он могущественный человек и наверняка сможет помочь мне отыскать того горе-изобретателя. Надо непременно навязаться в попутчики к этому человеку". - Я дальний родственник его матери, - солгал пришелец из будущего. - Я остался без гроша и подумал, что Атропат согласится мне помочь. Я уверен, что он не оставит меня в беде и поручит кому-нибудь проводить меня домой.
Мужчина задумался на мгновение. - Если пожелаешь, ты можешь пройти остаток пути в нашем обществе... - Да вознаградит тебя прекрасный Митра за доброту твоего сердца, - вознеся руки к небу, пожелал Новрузов и прошествовал к одному из верблюдов, навьюченных разнообразными товарами.
Никогда прежде не ездивший верхом на верблюде, профессор археологии не сразу смог привыкнуть к животному. Удивленным его поведением спутникам он объяснил свою неловкость преклонным возрастом, хромотой, ломотой в теле, и добавил множество других причин, которые, по его мнению, должны были отвести от него подозрения.
Наконец всех животных приготовили, и караван тронулся в путь. Джафар отправился в свое необычайное путешествие. Нам придется сопровождать его на этом пути, который оказался слишком продолжительным. Первым пунктом назначения был город-крепость Кабала*, столица Кавказской Албании, где находилась резиденция албанского царя.
______________ * Кабала - столица Кавказской Албании в VI в. до н. э. - V в. н. э. Разрушена в 16 в. Современная Габала.
Караван достиг этого города по истечении шести дней, осуществляя неоднократные остановки в пути. Путникам не нужны были перевалочные пункты, у них имелись большие запасы еды и воды. Во время привалов Новрузов старался не показываться на глаза владельцу каравана Марифу, сыну Кутира, которого сопровождали брат Хофарн и домашние рабы.
Профессору удалось узнать у одного из слуг о том, что хозяева его жили в Сузах, и проделали столь долгий путь для того, чтобы посетить священные храмовые земли. Спутники не принадлежали к племени мултаны (как это прежде предполагал археолог), а гостили там по приглашению хозяина караван-сарая, являющегося другом Марифа, сына Кутира.
Путники без приключений добрались до Кабалы. Город-крепость с востока и запада был охвачен крутыми и обрывистыми берегами рек, с севера и северо-запада имел естественные преграды - лесистые овраги с крутыми склонами.
Река текла вне городских стен. Искусственный ров глубиной в шестьдесят пять футов разделял территорию Кабалы на две части, именуемые Сельбир и Гяур-кала. Первая из них имела форму неправильного пятиугольника, и, кроме южной стороны, была защищена мощными крепостными стенами с башнями, две из которых фланкировали ворота северной части. Намного менее защищенной природными условиями являлась южная часть города - Гяур, с мощными и развитыми фортификационными укреплениями. Крепостные стены из квадратного обожженного кирпича были сооружены на фундаменте из хорошо отесанных камней. На протяжении всей стены возвышались прямоугольные цилиндрические башни, расположенные на расстоянии двадцати ярдов друг от друга.
Рядом с Кабалой находился небольшой храмовый центр, с множеством культовых и общественных зданий. Именно к этому крупному храмовому комплексу и держал путь караван Марифа. Сарван провел ведущего верблюда в храмовый городок и остановился у здания, предназначенного для общественных нужд, построенного для паломников. Спешившись с верблюдов, Мариф с братом проследовали в здание, но Джафар преднамеренно замешкался во дворе, якобы поглощенный беседой со слугой. Ему не хотелось встречаться со своим благодетелем, он опасался быть уличенным во лжи. Владелец каравана и без того с подозрением поглядывал на него, то ли из-за того, что борода Новрузова при дневном свете не выглядела подобающим образом седой, то ли потому, что Джафар, проявив неосторожность, перестал хромать, а может быть, по каким-то другим причинам. Тем не менее, как бы профессор не старался выдать себя за дряхлеющего старика, в его возрасте, когда человек полон энергии, обмануть пилигрима ему не удалось. Хотя тот не выказывал ни малейшего недовольства, археолог все же чувствовал себя очень неловко.
Прибыв в поздний час к месту назначения, путники расположились на ночлег в комнатах, предоставленных храмовым жрецом. Джафару удалось избежать встречи со своими благодетелями до следующего утра.
Поднявшись спозаранок, Новрузов позавтракал в компании слуг Марифа, принимающих его как гостя хозяина. Затем исследователь отправился осмотреть храмовый комплекс.
Дом, предназначенный для приезжих, представлял собой обычное прямоугольное в плане строение с узкими оконными проемами, покрытое крупной черепицей. Культовое сооружение значительно превышало его размерами. Это здание состояло из двух самостоятельных групп помещений: в одной из них располагались главный молельный зал, два помещения - хозяйственное и комната служителей храма с купольным перекрытием, и святилище с крышей карадам. Вход в эти культовые помещения был дозволен только лишь служителям храма. Другая же часть была общественной, и попасть туда можно было через проезд с полуциркульным сводом. Коридор с кюпом, где хранились культовые и вотивные предметы храма, вел в два крупных зала - молельный и святилище, предназначенное для нужд общественности. Оба помещения имели купольное перекрытие с отверстием для проникновения солнечных лучей и вытяжки дыма.
Над навесами-козырьками главного входа в культовый комплекс возвышался шпиль со специальной эмблемой, характеризующей солярный знак богини Луны Анахит*.
______________ * Анахит - постоянный эпитет богини Ардви-Суры, означающий букв. "незапятнанная, чистая", ставший одним из имен богини, являющейся то в виде полноводной реки, то в виде женщины - дородной, сильной и прекрасной.
Парадная часть комплекса была богато декорирована, что говорило о мастерстве строителей. Стены главного зала, предназначенного для общественности, были обмазаны глиной, побелены и разукрашены фресками, лишь ритуальные места вокруг алтарного очага имели однотонное ярко-красное оформление. Вдоль стен, поддерживая крышу, возвышались деревянные колонны на каменных базах. Стволы колонн были обмазаны глиной и белым ганчем. На выложенном камнем полу было несколько циновок. Сиденьями служили каменные выступы в стене, заложенные при строительстве здания.
Не встретив препятствий, профессор археологии, влекомый любопытством, которое, впрочем, имело профессиональный оттенок, проник в проезд общественной части комплекса. Тут у коновязи стояла лошадь, недовольно переступающая с ноги на ногу. Голос предполагаемого всадника доносился из коридора храма. Внутри было двое мужчин, и один из них, как верно предположил Новрузов, принадлежал к жреческой касте. - Что ты еще хочешь от меня, Дадой? - Информации, больше информации, - ответил на вопрос всадник. Я и так без конца работаю на тебя и твоего брата. Совесть у вас хотя бы есть? - Конечно, и она тревожит нас только тогда, когда мы ей сами позволим это. Но не в этом дело, - прервал новопришедший сам себя. - Я требую, чтобы ты немедленно предоставил мне ту информацию, в которой нуждается мой брат. Требуешь? - возмутился священнослужитель. - Кто давал вам право что-то требовать от меня? Ты полагаешь, что свои услуги я предоставляю по вашему требованию? - А то как же? Стал бы ты говорить, если бы не задолжал моему брату. Не забудь, ты обязан ему жизнью, а долги всегда надо возвращать, строго напомнил Дадой. - Если он мне и вернул жизнь, то сейчас успешно отравляет ее, - злобно отреагировал жрец. - Ну, хватит плакаться, - оборвал его собеседник. - Мы ведь от тебя не хотим чего-то сверхъестественного. Только поделись своими знаниями. - Эти знания, как ты выразился, стоили жизни многим людям моего племени, и разглашать их кому-то чужому самое подлое предательство, на какое способен маг. А ты с твоим братом нагло вынуждаете меня стать изменником!