Страница:
- Изменник? - усмехнулся другой. - Уж слишком строгой критикой
ты оценил свои поступки. Разве делиться знаниями - это
преступление? - Будь ты одним из нас, я был бы только рад твоему
интересу. Но ты чужой для магов, и твое любопытство грозит обернуться
катастрофой для моего народа и моего государства. - Я также как и ты,
живу на этой земле, и ничего дурного не совершу ей во вред. Так дашь
ты мне... - тут он понизил голос настолько, что находившийся снаружи
случайный слушатель не смог разобрать его слов. - Нет! - категорично
ответил жрец. - Иудеи слишком много узнали о нашем учении. И если ты
и впредь будешь допытываться о знаниях магов, то ваш народ будет
обречен на беды, куда худшие, чем вы уже повидали*. - Это твое
последнее слово? - сердито спросил Дадой. - Даже если вы четвертуете
меня и всю мою семью, я больше ничего не раскрою вам, так и передай
своему брату Розбеху.
______________ * Жрец намекает на разгром в 721 г. до н. э. Израильского царства, после чего народ иудеиский попал в рабское положение, и в Мидии начала свою работу первая еврейская диаспора.
Дадой, не произнеся ни слова, вышел наружу. Развязал коня и, вскочив на него, со злости пришпорил животное с такой силой, что тот, недовольно заржав, поднялся на дыбы. Резвый жеребец помчался со всех ног, унося оттуда всадника, облаченного во все черное.
Жрец также вышел на улицу и столкнулся у прохода с Новрузовым. Смекалистый ученый, поняв, что состоявшийся разговор не предназначался для ушей постороннего, сгорбился и, прихрамывая, подступил к священнослужителю. - Всех благ вам, служитель праведных, - хрипло проговорил Джафар.
Маг, насупившись, недовольно посмотрел на лже-старика.
Джамшид, как звали жреца Анахит, являлся приверженцем старого вероучения, однако, повинуясь приказу mas-i-mogan"а Мазареса, исполнял обязанности зороастрийского атрована. Он прибыл в кабалинский храм для того, чтобы внедриться в общество приверженцев Заратуштры, и изнутри разложить его вероучение, дабы общественность, видя некомпетентность и изъяны нового религиозного течения, вернулась к обрядам и учению своих предков. Такой представитель древней змеиной магии, как уже говорилось ранее, существовал в каждом крупном храме огня, на всей территории Персидской державы. Они с преданностью исполняли долг по отношению к своей религии и питали скрытую ненависть к ее отступникам.
Джамшид был одним из рьяных служителей культа Змеи, и в то же время никто из заратуштровых жрецов не мог бы его заподозрить в измене вере пророка. Он слыл одним из лучших проповедников заратуштрового вероучения, одновременно в селении магов был почитаемым служителем древней религии.
Некогда избежав смерти благодаря врачеванию иудея, он стал его должником. Расчетливый знахарь за спасение назвал плату необычную и неприятную магу. Однако, не имея возможности отказаться, тот выполнил его условие. Тем не менее, врачеватель не удовлетворялся достигнутым, и каждый раз ставил новые условия "благодарности", пока, наконец, Джамшида не начали подозревать в родном поселке. Тогда и решился он отказать в дальнейшем содействии любознательному спасителю.
Свидетелем его отказа стал пришелец из будущего, что поставило его в неловкое положение. Единственно, как мог он избежать неприятностей, так это притвориться полуглухим-полусле^пым старичком с ослабевшим от старости рассудком.
Произнеся свое приветствие, Джафар что-то забормотал невнятное и, не обращая внимания на жреца, прошествовал мимо него внутрь храма.
Джамшид не стал долее задерживаться там и поспешно зашагал по направлению к общественному зданию для приезжих.
Остановившиеся там на ночлег владелец каравана и его брат были знакомыми жреца. Он застал их за утренней трапезой. Поприветствовав их и учтиво отклонив предложение трапезничать с ними, Джамшид завел разговор о наиболее интересующем его предмете. О чем именно говорил этот мудрый маг, пусть останется тайной для читателя. Это был чисто деловой разговор, причем государственной важности.
Закончив обсуждать немаловажную тему, Джамшид уже собрался уходить, как вдруг вспомнил о старике, повстречавшемся ему у храма. - Да, он приехал с нами, - ответил Мариф на вопрос жреца. - А в чем, собственно говоря, дело? настороженно поинтересовался он. - Странный он какой-то, совсем не такой, каким должен быть пожилой человек. - Что ты хочешь этим сказать? - Вокруг нас столько людей, которые выдают себя не за тех, кем они являются на самом деле. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то помешал нашему предприятию. - Я буду приглядывать за ним, - озабоченно ответил Мариф.
После полудня, когда служба в святилище завершилась, странники продолжили свой путь.
Г л а в а 20
КОБУСТАН
А ей от яда было тяжело;
Ей, видно, жалить время подошло...
Отвергнута была моя мольба,
От гибели спасла меня судьба.
Д. Руми
Спустя пять дней караван Марифа прибыл в Кобустан*, в горный район, простирающийся к западу от долины огней полуострова Абсурана.
______________ * Кобустан - низкогорный район в предгорьях Большого Кавказа, на территории Азербайджана. Заповедник с разновременными (от мезолита до средневековья) наскальными изображениями (людей, животных, лодок и др.)
Здесь находилось одно из наиболее почитаемых святилищ зороастрийцев гора Джингир*, являющаяся олицетворением великого Митры. Предание гласило, что Митра родился из скалы и умер, уйдя в скалу, которая превратилась в божественную гору.
______________ * Джингир - священная гора на территории Кобустана (шумер. Ка-Дингирра, древнетюркско-монгольское Тенгри, перс., албано-каспийское Джингир, азерб. Джингир-даг (гора Джингир), или Джингир-баба (дедушка Джингир).
Посещение этого святого места считалось наиболее важным пунктом в маршруте паломника-зороастрийца. Однако эту местность считали божественной не только последователи Заратуштры, но и приверженцы других вероучений.
Величественная гора своей подавляющей громадностью и необычайным видом приводила в трепет каждого созерцателя. Склоны горы с волнистой поверхностью покрывала скудная растительность, выжженная солнцем, словно не позволяющим ничему живому притронуться к святой местности. На вершине горы, небольшими кучами, лежали огромнейшие глыбы камней, часть которых была разбросана по всему ее подножию.
Необычайнейшая тишина и ощущение присутствия сверхъестественных сил давили на людское сознание. Простой смертный ощущал себя бессильным и беспомощным перед мощной горой, олицетворяющей величие вселенной и могущественность Всевышнего. Время теряло здесь силу, и вечность открывала врата неизведанного и непостижимого. Человеческая душа, наполненная суетными проблемами повседневной жизни, обретала здесь покой и умиротворение.
Скалы, на которых наличествовали изображения, нанесенные древними художниками, описывали историю быта человечества с ее азов. Словно малые дети, эти огромные камни трепетали пред лицом великого отца - горы Джингир. Умеющий слушать человек мог услышать здесь дыхание вечности и мысли Земли.
У прибывших сюда паломников было одно желание - прощения их грехов, чтобы с легкостью отправиться в мир иной.
Совершив возлияния хаомой молочной и прутьями барсмана и почтив Великого Митру молитвою, караван Марифа начал готовиться в путь. Однако прежде, чем покинуть это священное место, старший сын Кутира решил вывести своего подопечного на чистую воду. Не успел Новрузов сесть на верблюда, как слуги Марифа схватили его и, крепко удерживая, подвели к хозяину. Во время сопротивления капюшон его плаща упал и раскрыл лицо.
Владелец каравана изменился в лице, узрев "старика". - Кто ты такой? Отвечай, если жизнь тебе дорога! - Вы не посмеете убить меня здесь, бесстрашно отозвался профессор. - Здесь нет, но я расправлюсь с тобой, как только мы отдалимся отсюда. Можешь не сомневаться. Я сдержу свое слово. Свяжите его! - приказал Мариф, и исполнительные слуги, повалив сопротивляющегося археолога на землю, туго связали ему руки за спиной и вновь поставили на ноги.
Одежда пленника растрепалась, и среди нижних лохмотьев, на груди, показалась стигма, выжженная храмовой стражей Атеши-Багуана. Этот знак был известен Марифу, и увидев его, он с неприязнью вскричал: - Гиеродул! Ты беглый раб! - серо-зеленые глаза пилигрима вспыхнули ненавистью. - Тебя ждет смерть как всякого непослушного невольника. Будь ты моим, я не задумываясь прикончил бы тебя, но ты принадлежишь храму, и я обязан вернуть тебя туда. Какая разница, где меня ждет смерть, не лучше ли покончить с этим здесь и сейчас? - хладнокровно бросил Новрузов.
Мариф изумился стойкости гиеродула. Он полагал, что его слова устрашат невольника и тот начнет молить о пощаде, и никак не ожидал услышать такой безразличный ответ, лишенный малодушия. Отважный вид незнакомца вызвал у Марифа чувство уважения, которое несколько смягчило его гнев. - Подними глаза на солнце и скажи правду, кто ты?
Джафар так и поступил. Взглянул на светило и долго не сводил с него глаз.
"Только сияние солнца и нрав людской, кажется, никогда не изменятся на этом свете", - промелькнуло у него в мыслях. - Ну, я жду! - прервал затянувшееся молчание Мариф.
Новрузов отвел глаза от неба и вернул взор на землю. Посмотрел на стоящего напротив человека, и тот показался ему чрезмерно черным и аморфным. - Зачем тебе это знать, добрый путник? Ступай своей дорогой, и пусть она будет открытой и безоблачной. Оставь меня здесь в этой священной земле и не причиняй зла, если не желаешь навлечь на себя гнев Митры. Не спрашивай меня о том, что должно остаться тайной. Спасибо тебе от всей души за оказанное покровительство. Благодаря тебе я прошел некоторую часть своего пути. Если ты не хочешь видеть в дороге рядом с собой чужого человека, да исполнится тогда твое желание и воля Мудрейшего. Значит, пути наши должны были разойтись именно здесь.
Речь незнакомца произвела на Марифа впечатление, он готов был уже смириться и отступить от своего желания раскрыть личность путника и взять его с собой, но гордость помешала ему признать свое поражение. - Отпустите его! - приказал он. - Желаю тебе найти то, из-за чего ты пустился в этот путь, - это были последние слова Марифа.
Он направился к своему верблюду с богато украшенным чепраком и золотыми уздечками, сел на него и велел всем занять свои места. Караван тронулся в путь, оставив Новрузова одного в пустынной местности.
Джафар, не раз побывавший в этих краях с группой археологов на раскопках в пределах гор Беюкдаша, Кичикдаша и Джингирдага, знал, что в древности населенный пункт располагался невдалеке оттуда. Его можно было достичь за день-два ходьбы. Подбодрив себя этой мыслью, Новрузов прошел близ "гавал чалан даша" ("музыкального" камня, на котором некогда играли древние поселенцы этой местности во время ритуальных танцев и магической охоты) и зашагал в предполагаемом направлении деревушки.
День близился к концу. Солнце, окрасив горизонт в пестрые тона, садилось за возвышающуюся вдали горную цепь. Одинокому путнику необходимо было подумать о ночлеге, таком, чтобы обезопасить себя от нападения львов, волков и шакалов, обитающих в этих местах. Таким убежищем оказалась небольшая пещерка на склоне горы.
Джафар достиг ее, когда уже порядком стемнело и на небе засияли ночные путеводители странников. Набрав несколько сухих веток и травы, он поднялся в гору и прошел в пещеру. Разложил ветки, и за неимением других средств разжечь костер, принялся добывать огонь кремневыми камнями. Каждая неудачная попытка то злила его, то смешила. - Никак не думал, что попаду в такое дурацкое положение, - сердито проговорил он. - Да черт с ним, с этим костром, - кинув камни в груду сухих веток, выругался он. Закутался в свой обветшавший пастуший плащ, присел у одной из стен и прислонился к ней.
В середине мая в низкогорном районе Кобустана в дневные часы воздух прогревается настолько, что становится даже душно, ночью же температура падает, и воздух опять охлаждается. Прохладная погода сопровождает ночи до самой середины лета, пока дневная пора не становится просто невыносимо знойной.
Новрузову не повезло. Он остался без крова и костра в те дни, когда земля еще не хорошо прогрелась. Съежившись и забившись у прохода в пещеру, он беспокойно дремал, ожидая рассвета. Внезапно что-то темное промелькнуло возле него, и он, вздрогнув от неожиданности, пробудился. Оглянулся никого.... Снова смежил веки и постарался уснуть, но попытка оказалась напрасной. Непонятные звуки, доносившиеся из глубины пещеры, растревожили его покой.
"Это, наверное, летучие мыши", - подумал он.
И тут, словно опровергая его догадку, до него донесся звонкий женский смех. - Кто здесь? - поднявшись на ноги, тревожно спросил Джафар, однако ему ответила тишина.
Прислушался - шорохи прекратились. Присел и, закутавшись в плащ, сомкнул веки. Внезапный порыв ветра, подувшего из глубины пещеры, донес до его слуха чей-то голос, произнесший его имя.
"Я, наверное, схожу с ума от одиночества, а скорее от голода и бессонницы.... - подумал профессор. - Поскорее бы наступил этот рассвет..." - Для тебя он будет последним, - зловеще предвещала ему незнакомка.
Сомнения профессора улетучились. Если в первый раз он приписал сей голос вздоху ветра, то теперь ошибки не могло быть. В пещере помимо него кто-то был. Он поднялся и сделал шаг вперед. Напряг глаза, чтобы разглядеть во мраке человеческие очертания. Однако мгла была беспросветной. - Кто тут? Отвечайте! - потребовал Джафар. - Твоя судьба, - послышался приглушенный женский голос. - Что за дурацкая шутка! - возмутился он. - Разве прилично пугать добропорядочных людей такими выходками? - Ты боишься меня или тьмы? Ни того, ни другого, - с вызовом промолвил он. - Тогда иди сюда и встреть свою судьбу.
Новрузов сделал несколько шагов, но остановился, вспомнив о своих товарищах, оставленных в Атеши-Багуане. Они ждали его помощи и надеялись на него. Правильно ли он поступит, бросаясь в пучину опасности, когда на него была возложена такая серьезная ответственность за жизнь других? - Нет уж, если желаешь встретиться со мной, то выходи сюда сама, - принял он решение, которое ничуть не умаляло его достоинств. - Ты храбрый и ответственный человек, - после недолгой паузы проговорила незнакомка. - За эти твои качества я награжу тебя.
Вдруг пространство вокруг Новрузова озарилось ярко-белым светом, источник которого находился где-то внутри пещеры. Сияние осветило каменные стены, на которых имелись фантастические изображения людей и животных. Рисунки вызвали большой интерес у исследователя, и он с любопытством, присущим его профессии, стал разглядывать их. - Это прошлое человечества, послышался тот же женский голос.
Когда Новрузов, рассмотрев одну часть стены, переключил внимание на другую секцию рисунков, снова донесся ее голос: - Это настоящее...
Среди необычной росписи Джафар смог распознать также изображения техники своего времени: вертолета, реактивного самолета и многих других (очевидно, летательных объектов, которые еще не были изобретены человеком). Перейдя к последней секции, незнакомка вновь заговорила, и назвала это будущим людского рода. Профессор только начал осмотр, но неожиданная вспышка света ослепила его глаза, и единственное, что смог он разглядеть, были круглые точки, представляющие собой сидерические объекты, расположенные в порядке систем и определенных групп. Свет стал настолько ярким, что начал причинять боль глазам Новрузова. Он прикрыл их рукой, а когда отнял ее, глазам его предстала звезда нашей системы. Яркое, лучистое и дарящее надежду солнце заливало своим светом горную долину.
Джафар протер глаза, осмотрелся по сторонам и вспомнил происшествия прошлой ночи. Поднявшись на ноги, он приблизился к стене, где еще совсем недавно рассматривал необычные рисунки. Однако там ничего не было. Не поверив собственным глазам, он провел рукой по каменной поверхности, и все безрезультатно. Ему трудно было поверить, что искусство живописи оказалось результатом магии, а явь обернулась сновидением.
Решив больше не думать об этом необычном сне, одинокий странник покинул пещеру и двинулся в поисках поселения.
Подобно Северной Африке и Аравии, земли Верхней Мидии, в частности Кобустана, из-за изменения климатических условий на всей Земле подверглись постепенному высыханию. С уменьшением атмосферных осадков высохло много источников и водообильных рек. Изменение природных условий стало началом обеднения также и окружающего животного мира.
Растительность пустынной местности Кобустана состояла из кустов многолетних солянок и полыни. Эфемерные травы с наступлением жаркого сезона за считанные дни полностью выгорали под лучами палящего солнца. На раскаленной и выжженной пустынной местности водились ядовитые змеи, ящерицы, тарантулы, фаланги, скорпионы и черепахи. Здесь наличествовали также стада джейранов и диких горных коз.
Однако не разбирающийся в охоте и не приспособленный к выживанию в таких условиях, человек из будущего был бессилен самостоятельно раздобыть себе пищу. Долго ходил он без еды и воды и организм его настолько изнемог, что он не в силах был продолжить свой путь. Он подбадривал себя мыслью, что в поселении, куда скоро доберется, его наверняка угостят чем-нибудь вкусненьким. Джафар, мучимый мыслью о еде, начал прикидывать в уме, пытаясь угадать, чем же это вкусным его смогут угостить в древнем селении Кобустана?
"Учитывая уклад жизни местных поселенцев, - думал он, - в здешних домах скотоводов едят нечто мясное, к примеру, шашлык из баранины, - и, вспомнив об этом деликатесе, профессор заметно сглотнул. - Или, может быть, боз-коурма? Тоже неплохо.... А если они сейчас готовят джыз-быз? Вот бы вовремя успеть к столу, пока курдюк не остыл... - он всмотрелся вдаль, надеясь разглядеть деревушку, но горизонт все еще был пуст. Вздохнул и подумал: - Нет, к джыз-бызу я не подоспею. И мне, очевидно, достанутся только голова и ножки барана. Ну, ничего, я согласен съесть и это, лишь бы хорошо проварили хаш".
Однако провидение даровало ему нечто другое, чтобы утолить голод. Острый аппетит принес ему беду.
В укромном местечке под скалой, скрытом от людских глаз, путник обнаружил, в небольшом углублении на земле, гнездо, выстланное травами и перьями. Там находилось около пятнадцати яичек серовато-охристого цвета. Возблагодарив небеса за столь неожиданное избавление от голода, он протянул руку за яйцом кеклика, но желание поесть окончилось для человека роковой развязкой. Как только Джафар дотянулся до гнезда, из-под затемненной стороны скалы выглянула еще одна охотница за лакомством. Не желая упускать добычу, смелая и агрессивная гюрза набросилась на противника. Вцепившись зубами в руку человека, она выплеснула в него спелый яд.
Бросок ее оказался непредсказуемым, но ошарашенный происшедшим археолог быстро пришел в себя и отдалился от места пребывания змеи. Достав из дорожной сумки пастуший кинжал в деревянной оправе, он, повинуясь инстинкту выживания, начал наносить удары острым клинком по месту укуса змеи. Как только из раны хлынула кровь, приложил ее к губам и стал поспешно высасывать телесную жидкость и выплевывать ее на землю. Он проделывал это до тех пор, пока не прочистил кровь от яда. Затем оборвал часть рукава своей рубашки и обмотал лоскутком ткани кровоточащую рану. Голод, жажда, треволнения и под конец, значительная потеря крови привели к тому, что странник, сраженный превратностями дня, не смог долее продолжить свой путь. Головокружение сбило его с ног, и он впал в беспамятство... - Позволь спросить тебя, брат, обратился к Марифу близкий родственник. - Спрашивай, - задумчиво глядя на горизонт, бросил тот. - Какие качества нужны приверженцам Заратуштры в преодолении превратностей судьбы? - Мужество, надежда на будущее и готовность творить добро, - не задумываясь, ответил собеседник. - Вот что отличает уверенного в своих силах бехдина. - Как же в таком случае человек, преисполненный любовью к справедливости и добивающийся ее торжества, мог оставить на голодную смерть в пустынной местности другого человека?
Мариф понял, кого имел в виду брат. - Я не оставлял его на голодную смерть, - возразил тот. - Я велел Мардану оставить ему воды и еды ровно столько, чтобы хватило в пути... пока он не достигнет какого-нибудь поселения. - Но он не принял твой дар. - Это уже его дело, - с безразличием отозвался Мариф, и после продолжительной паузы спросил: - А он действительно ничего не взял?
Хофарн кивнул. - Он сказал, что только нищие берут подаяния. - А он, значит, не такой? - с усмешкой проговорил Мариф. - Может, он и неимущий, но гордость его души выдает в нем благородного человека.
Наступило продолжительное молчание, которое, наконец, прервал голос владельца каравана. - Эй, сарван! Сворачивай! Мы едем обратно к горе Джингир!
Молодой человек стоял в нерешительности. - Ну что уставился? Выполняй повеление господина!
Рабы многозначительно переглянулись, но никто не посмел выразить свое изумление вслух. Погонщик потянул ведущего верблюда за поводья и, изменив направление каравана, зашагал по обратному пути. Хофарн остался доволен поступком брата.
Когда странники из Суз добрались до священной горы, они, естественно, никого не обнаружили там. Но умелый погонщик каравана смог по следам определить направление, в котором отправился Новрузов. Два дня путники бродили по долинам гор в поисках Джафара. Следы то появлялись, то пропадали, отчего найти его было довольно сложно. И только на третий день поисков сарван обнаружил следы искомого человека. То была запекшаяся и почерневшая на песке кровь и несколько лоскутков материи. - Ты уверен, что это его кровь? - Да, вернее не бывает. Это его кинжал, да и разорванная ткань некогда была частью его одежды, - ответил слуга на вопрос Марифа. - Но кто мог на него напасть? - В пяти шагах отсюда я обнаружил разоренное змеей гнездо. Возможно, испытывая голод, он также приблизился к гнезду и столкнулся со змеей. - Если это так, то где же он? - Опасность, вероятно, миновала, - показывая на почерневшие пятна крови, заявил погонщик каравана. - Он сам себе выпустил кровь и прочистил ее от яда. - Сам? задумчиво повторил Мариф, представив себе, сколько мучений выпало на долю отвергнутого им человека. - Но в таком состоянии он не мог далеко уйти. Будем искать его, пока не найдем.
Караван еще два дня кружил по окрестностям в поисках раненого гиеродула. Но не было ни единой ниточки, за которую они могли бы ухватиться. Надежда найти его иссякла, и Мариф, невзирая на собственное желание отыскать Новрузова, отдал приказ следовать по прежде назначенному пути.
Г л а в а 21
ХАГМАТАНА. МАРТ 333 Г. ДО Н. Э.
Слава чуду и хваленье
Морю в пламени и пене!
Слава влаге и огню!
Слава редкостному дню!
Слава воздуху! Хвала
Тайнам суши без числа!
Всем у этой переправы
Четырем стихиям слава!
"Фауст". Гете
Наступил день последнего, шестого гахамбара, наиболее почитаемого зороастрийцами праздника фраваши* или, другими словами, поминания душ близких предков. Ритуалы и церемонии, связанные с проведением гахамбара, продолжались пять дней. Праздник этот проводился в ночь накануне весеннего равноденствия. На рассвете же следующего дня начиналась праздничная встреча Новруза**. По традиции торжественная встреча Нового года продолжалась тринадцать дней. На шестой день первого месяца Нового года бехдины справляли день рождения Заратуштры "Задерузе Зартушт", который, согласно преданию, родился в то время, когда прорастали растения, зеленела трава и воды обильно текли из источников.
______________ * Фраваши - (авест.) душа, существующая до рождения и остающаяся жить после смерти: души фраваши праведников своего рода ангелы-хранители, способны помочь людям и потому призываются на помощь. ** Новруз - (букв. "Новый день") со дня весеннего равноденствия 21-22 марта по зороастрийскому календарю начинается Новый год, седьмое празднество, возложенное Заратуштрой на своих последователей. Большие праздники были посвящены Ахура-Мазде и шести Амэша-Спэнта. Седьмое творение - огонь, являющийся жизненной силой, пронизывающей все творения, всегда выделялось среди остальных. Пророк посвятил этот праздник Аша-Вахиште (Лучшей Истине) и огню. Как последнее из семи празднеств оно напоминает о Последнем дне мира, когда окончательно восторжествует аша, а Последний день одновременно станет Новым днем вечной жизни. Новруз по сей день отмечается в Азербайджане, Туркменистане, Узбекистане, Казахстане, Афганистане и др.
Празднование шестого гахамбара, посвященного угощению в честь фраваши и носящего также название - Хамас-патмаэдайа, происходило в период возрождения земли после зимних стуж и начала роста растительности. Торжество носило массовый характер, с молитвенной литургией в храмах. Толпы людей, пройдя специальный обряд очищения, стекались в святилища, чтобы принять участие в праздничной церемонии.
ты оценил свои поступки. Разве делиться знаниями - это
преступление? - Будь ты одним из нас, я был бы только рад твоему
интересу. Но ты чужой для магов, и твое любопытство грозит обернуться
катастрофой для моего народа и моего государства. - Я также как и ты,
живу на этой земле, и ничего дурного не совершу ей во вред. Так дашь
ты мне... - тут он понизил голос настолько, что находившийся снаружи
случайный слушатель не смог разобрать его слов. - Нет! - категорично
ответил жрец. - Иудеи слишком много узнали о нашем учении. И если ты
и впредь будешь допытываться о знаниях магов, то ваш народ будет
обречен на беды, куда худшие, чем вы уже повидали*. - Это твое
последнее слово? - сердито спросил Дадой. - Даже если вы четвертуете
меня и всю мою семью, я больше ничего не раскрою вам, так и передай
своему брату Розбеху.
______________ * Жрец намекает на разгром в 721 г. до н. э. Израильского царства, после чего народ иудеиский попал в рабское положение, и в Мидии начала свою работу первая еврейская диаспора.
Дадой, не произнеся ни слова, вышел наружу. Развязал коня и, вскочив на него, со злости пришпорил животное с такой силой, что тот, недовольно заржав, поднялся на дыбы. Резвый жеребец помчался со всех ног, унося оттуда всадника, облаченного во все черное.
Жрец также вышел на улицу и столкнулся у прохода с Новрузовым. Смекалистый ученый, поняв, что состоявшийся разговор не предназначался для ушей постороннего, сгорбился и, прихрамывая, подступил к священнослужителю. - Всех благ вам, служитель праведных, - хрипло проговорил Джафар.
Маг, насупившись, недовольно посмотрел на лже-старика.
Джамшид, как звали жреца Анахит, являлся приверженцем старого вероучения, однако, повинуясь приказу mas-i-mogan"а Мазареса, исполнял обязанности зороастрийского атрована. Он прибыл в кабалинский храм для того, чтобы внедриться в общество приверженцев Заратуштры, и изнутри разложить его вероучение, дабы общественность, видя некомпетентность и изъяны нового религиозного течения, вернулась к обрядам и учению своих предков. Такой представитель древней змеиной магии, как уже говорилось ранее, существовал в каждом крупном храме огня, на всей территории Персидской державы. Они с преданностью исполняли долг по отношению к своей религии и питали скрытую ненависть к ее отступникам.
Джамшид был одним из рьяных служителей культа Змеи, и в то же время никто из заратуштровых жрецов не мог бы его заподозрить в измене вере пророка. Он слыл одним из лучших проповедников заратуштрового вероучения, одновременно в селении магов был почитаемым служителем древней религии.
Некогда избежав смерти благодаря врачеванию иудея, он стал его должником. Расчетливый знахарь за спасение назвал плату необычную и неприятную магу. Однако, не имея возможности отказаться, тот выполнил его условие. Тем не менее, врачеватель не удовлетворялся достигнутым, и каждый раз ставил новые условия "благодарности", пока, наконец, Джамшида не начали подозревать в родном поселке. Тогда и решился он отказать в дальнейшем содействии любознательному спасителю.
Свидетелем его отказа стал пришелец из будущего, что поставило его в неловкое положение. Единственно, как мог он избежать неприятностей, так это притвориться полуглухим-полусле^пым старичком с ослабевшим от старости рассудком.
Произнеся свое приветствие, Джафар что-то забормотал невнятное и, не обращая внимания на жреца, прошествовал мимо него внутрь храма.
Джамшид не стал долее задерживаться там и поспешно зашагал по направлению к общественному зданию для приезжих.
Остановившиеся там на ночлег владелец каравана и его брат были знакомыми жреца. Он застал их за утренней трапезой. Поприветствовав их и учтиво отклонив предложение трапезничать с ними, Джамшид завел разговор о наиболее интересующем его предмете. О чем именно говорил этот мудрый маг, пусть останется тайной для читателя. Это был чисто деловой разговор, причем государственной важности.
Закончив обсуждать немаловажную тему, Джамшид уже собрался уходить, как вдруг вспомнил о старике, повстречавшемся ему у храма. - Да, он приехал с нами, - ответил Мариф на вопрос жреца. - А в чем, собственно говоря, дело? настороженно поинтересовался он. - Странный он какой-то, совсем не такой, каким должен быть пожилой человек. - Что ты хочешь этим сказать? - Вокруг нас столько людей, которые выдают себя не за тех, кем они являются на самом деле. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то помешал нашему предприятию. - Я буду приглядывать за ним, - озабоченно ответил Мариф.
После полудня, когда служба в святилище завершилась, странники продолжили свой путь.
Г л а в а 20
КОБУСТАН
А ей от яда было тяжело;
Ей, видно, жалить время подошло...
Отвергнута была моя мольба,
От гибели спасла меня судьба.
Д. Руми
Спустя пять дней караван Марифа прибыл в Кобустан*, в горный район, простирающийся к западу от долины огней полуострова Абсурана.
______________ * Кобустан - низкогорный район в предгорьях Большого Кавказа, на территории Азербайджана. Заповедник с разновременными (от мезолита до средневековья) наскальными изображениями (людей, животных, лодок и др.)
Здесь находилось одно из наиболее почитаемых святилищ зороастрийцев гора Джингир*, являющаяся олицетворением великого Митры. Предание гласило, что Митра родился из скалы и умер, уйдя в скалу, которая превратилась в божественную гору.
______________ * Джингир - священная гора на территории Кобустана (шумер. Ка-Дингирра, древнетюркско-монгольское Тенгри, перс., албано-каспийское Джингир, азерб. Джингир-даг (гора Джингир), или Джингир-баба (дедушка Джингир).
Посещение этого святого места считалось наиболее важным пунктом в маршруте паломника-зороастрийца. Однако эту местность считали божественной не только последователи Заратуштры, но и приверженцы других вероучений.
Величественная гора своей подавляющей громадностью и необычайным видом приводила в трепет каждого созерцателя. Склоны горы с волнистой поверхностью покрывала скудная растительность, выжженная солнцем, словно не позволяющим ничему живому притронуться к святой местности. На вершине горы, небольшими кучами, лежали огромнейшие глыбы камней, часть которых была разбросана по всему ее подножию.
Необычайнейшая тишина и ощущение присутствия сверхъестественных сил давили на людское сознание. Простой смертный ощущал себя бессильным и беспомощным перед мощной горой, олицетворяющей величие вселенной и могущественность Всевышнего. Время теряло здесь силу, и вечность открывала врата неизведанного и непостижимого. Человеческая душа, наполненная суетными проблемами повседневной жизни, обретала здесь покой и умиротворение.
Скалы, на которых наличествовали изображения, нанесенные древними художниками, описывали историю быта человечества с ее азов. Словно малые дети, эти огромные камни трепетали пред лицом великого отца - горы Джингир. Умеющий слушать человек мог услышать здесь дыхание вечности и мысли Земли.
У прибывших сюда паломников было одно желание - прощения их грехов, чтобы с легкостью отправиться в мир иной.
Совершив возлияния хаомой молочной и прутьями барсмана и почтив Великого Митру молитвою, караван Марифа начал готовиться в путь. Однако прежде, чем покинуть это священное место, старший сын Кутира решил вывести своего подопечного на чистую воду. Не успел Новрузов сесть на верблюда, как слуги Марифа схватили его и, крепко удерживая, подвели к хозяину. Во время сопротивления капюшон его плаща упал и раскрыл лицо.
Владелец каравана изменился в лице, узрев "старика". - Кто ты такой? Отвечай, если жизнь тебе дорога! - Вы не посмеете убить меня здесь, бесстрашно отозвался профессор. - Здесь нет, но я расправлюсь с тобой, как только мы отдалимся отсюда. Можешь не сомневаться. Я сдержу свое слово. Свяжите его! - приказал Мариф, и исполнительные слуги, повалив сопротивляющегося археолога на землю, туго связали ему руки за спиной и вновь поставили на ноги.
Одежда пленника растрепалась, и среди нижних лохмотьев, на груди, показалась стигма, выжженная храмовой стражей Атеши-Багуана. Этот знак был известен Марифу, и увидев его, он с неприязнью вскричал: - Гиеродул! Ты беглый раб! - серо-зеленые глаза пилигрима вспыхнули ненавистью. - Тебя ждет смерть как всякого непослушного невольника. Будь ты моим, я не задумываясь прикончил бы тебя, но ты принадлежишь храму, и я обязан вернуть тебя туда. Какая разница, где меня ждет смерть, не лучше ли покончить с этим здесь и сейчас? - хладнокровно бросил Новрузов.
Мариф изумился стойкости гиеродула. Он полагал, что его слова устрашат невольника и тот начнет молить о пощаде, и никак не ожидал услышать такой безразличный ответ, лишенный малодушия. Отважный вид незнакомца вызвал у Марифа чувство уважения, которое несколько смягчило его гнев. - Подними глаза на солнце и скажи правду, кто ты?
Джафар так и поступил. Взглянул на светило и долго не сводил с него глаз.
"Только сияние солнца и нрав людской, кажется, никогда не изменятся на этом свете", - промелькнуло у него в мыслях. - Ну, я жду! - прервал затянувшееся молчание Мариф.
Новрузов отвел глаза от неба и вернул взор на землю. Посмотрел на стоящего напротив человека, и тот показался ему чрезмерно черным и аморфным. - Зачем тебе это знать, добрый путник? Ступай своей дорогой, и пусть она будет открытой и безоблачной. Оставь меня здесь в этой священной земле и не причиняй зла, если не желаешь навлечь на себя гнев Митры. Не спрашивай меня о том, что должно остаться тайной. Спасибо тебе от всей души за оказанное покровительство. Благодаря тебе я прошел некоторую часть своего пути. Если ты не хочешь видеть в дороге рядом с собой чужого человека, да исполнится тогда твое желание и воля Мудрейшего. Значит, пути наши должны были разойтись именно здесь.
Речь незнакомца произвела на Марифа впечатление, он готов был уже смириться и отступить от своего желания раскрыть личность путника и взять его с собой, но гордость помешала ему признать свое поражение. - Отпустите его! - приказал он. - Желаю тебе найти то, из-за чего ты пустился в этот путь, - это были последние слова Марифа.
Он направился к своему верблюду с богато украшенным чепраком и золотыми уздечками, сел на него и велел всем занять свои места. Караван тронулся в путь, оставив Новрузова одного в пустынной местности.
Джафар, не раз побывавший в этих краях с группой археологов на раскопках в пределах гор Беюкдаша, Кичикдаша и Джингирдага, знал, что в древности населенный пункт располагался невдалеке оттуда. Его можно было достичь за день-два ходьбы. Подбодрив себя этой мыслью, Новрузов прошел близ "гавал чалан даша" ("музыкального" камня, на котором некогда играли древние поселенцы этой местности во время ритуальных танцев и магической охоты) и зашагал в предполагаемом направлении деревушки.
День близился к концу. Солнце, окрасив горизонт в пестрые тона, садилось за возвышающуюся вдали горную цепь. Одинокому путнику необходимо было подумать о ночлеге, таком, чтобы обезопасить себя от нападения львов, волков и шакалов, обитающих в этих местах. Таким убежищем оказалась небольшая пещерка на склоне горы.
Джафар достиг ее, когда уже порядком стемнело и на небе засияли ночные путеводители странников. Набрав несколько сухих веток и травы, он поднялся в гору и прошел в пещеру. Разложил ветки, и за неимением других средств разжечь костер, принялся добывать огонь кремневыми камнями. Каждая неудачная попытка то злила его, то смешила. - Никак не думал, что попаду в такое дурацкое положение, - сердито проговорил он. - Да черт с ним, с этим костром, - кинув камни в груду сухих веток, выругался он. Закутался в свой обветшавший пастуший плащ, присел у одной из стен и прислонился к ней.
В середине мая в низкогорном районе Кобустана в дневные часы воздух прогревается настолько, что становится даже душно, ночью же температура падает, и воздух опять охлаждается. Прохладная погода сопровождает ночи до самой середины лета, пока дневная пора не становится просто невыносимо знойной.
Новрузову не повезло. Он остался без крова и костра в те дни, когда земля еще не хорошо прогрелась. Съежившись и забившись у прохода в пещеру, он беспокойно дремал, ожидая рассвета. Внезапно что-то темное промелькнуло возле него, и он, вздрогнув от неожиданности, пробудился. Оглянулся никого.... Снова смежил веки и постарался уснуть, но попытка оказалась напрасной. Непонятные звуки, доносившиеся из глубины пещеры, растревожили его покой.
"Это, наверное, летучие мыши", - подумал он.
И тут, словно опровергая его догадку, до него донесся звонкий женский смех. - Кто здесь? - поднявшись на ноги, тревожно спросил Джафар, однако ему ответила тишина.
Прислушался - шорохи прекратились. Присел и, закутавшись в плащ, сомкнул веки. Внезапный порыв ветра, подувшего из глубины пещеры, донес до его слуха чей-то голос, произнесший его имя.
"Я, наверное, схожу с ума от одиночества, а скорее от голода и бессонницы.... - подумал профессор. - Поскорее бы наступил этот рассвет..." - Для тебя он будет последним, - зловеще предвещала ему незнакомка.
Сомнения профессора улетучились. Если в первый раз он приписал сей голос вздоху ветра, то теперь ошибки не могло быть. В пещере помимо него кто-то был. Он поднялся и сделал шаг вперед. Напряг глаза, чтобы разглядеть во мраке человеческие очертания. Однако мгла была беспросветной. - Кто тут? Отвечайте! - потребовал Джафар. - Твоя судьба, - послышался приглушенный женский голос. - Что за дурацкая шутка! - возмутился он. - Разве прилично пугать добропорядочных людей такими выходками? - Ты боишься меня или тьмы? Ни того, ни другого, - с вызовом промолвил он. - Тогда иди сюда и встреть свою судьбу.
Новрузов сделал несколько шагов, но остановился, вспомнив о своих товарищах, оставленных в Атеши-Багуане. Они ждали его помощи и надеялись на него. Правильно ли он поступит, бросаясь в пучину опасности, когда на него была возложена такая серьезная ответственность за жизнь других? - Нет уж, если желаешь встретиться со мной, то выходи сюда сама, - принял он решение, которое ничуть не умаляло его достоинств. - Ты храбрый и ответственный человек, - после недолгой паузы проговорила незнакомка. - За эти твои качества я награжу тебя.
Вдруг пространство вокруг Новрузова озарилось ярко-белым светом, источник которого находился где-то внутри пещеры. Сияние осветило каменные стены, на которых имелись фантастические изображения людей и животных. Рисунки вызвали большой интерес у исследователя, и он с любопытством, присущим его профессии, стал разглядывать их. - Это прошлое человечества, послышался тот же женский голос.
Когда Новрузов, рассмотрев одну часть стены, переключил внимание на другую секцию рисунков, снова донесся ее голос: - Это настоящее...
Среди необычной росписи Джафар смог распознать также изображения техники своего времени: вертолета, реактивного самолета и многих других (очевидно, летательных объектов, которые еще не были изобретены человеком). Перейдя к последней секции, незнакомка вновь заговорила, и назвала это будущим людского рода. Профессор только начал осмотр, но неожиданная вспышка света ослепила его глаза, и единственное, что смог он разглядеть, были круглые точки, представляющие собой сидерические объекты, расположенные в порядке систем и определенных групп. Свет стал настолько ярким, что начал причинять боль глазам Новрузова. Он прикрыл их рукой, а когда отнял ее, глазам его предстала звезда нашей системы. Яркое, лучистое и дарящее надежду солнце заливало своим светом горную долину.
Джафар протер глаза, осмотрелся по сторонам и вспомнил происшествия прошлой ночи. Поднявшись на ноги, он приблизился к стене, где еще совсем недавно рассматривал необычные рисунки. Однако там ничего не было. Не поверив собственным глазам, он провел рукой по каменной поверхности, и все безрезультатно. Ему трудно было поверить, что искусство живописи оказалось результатом магии, а явь обернулась сновидением.
Решив больше не думать об этом необычном сне, одинокий странник покинул пещеру и двинулся в поисках поселения.
Подобно Северной Африке и Аравии, земли Верхней Мидии, в частности Кобустана, из-за изменения климатических условий на всей Земле подверглись постепенному высыханию. С уменьшением атмосферных осадков высохло много источников и водообильных рек. Изменение природных условий стало началом обеднения также и окружающего животного мира.
Растительность пустынной местности Кобустана состояла из кустов многолетних солянок и полыни. Эфемерные травы с наступлением жаркого сезона за считанные дни полностью выгорали под лучами палящего солнца. На раскаленной и выжженной пустынной местности водились ядовитые змеи, ящерицы, тарантулы, фаланги, скорпионы и черепахи. Здесь наличествовали также стада джейранов и диких горных коз.
Однако не разбирающийся в охоте и не приспособленный к выживанию в таких условиях, человек из будущего был бессилен самостоятельно раздобыть себе пищу. Долго ходил он без еды и воды и организм его настолько изнемог, что он не в силах был продолжить свой путь. Он подбадривал себя мыслью, что в поселении, куда скоро доберется, его наверняка угостят чем-нибудь вкусненьким. Джафар, мучимый мыслью о еде, начал прикидывать в уме, пытаясь угадать, чем же это вкусным его смогут угостить в древнем селении Кобустана?
"Учитывая уклад жизни местных поселенцев, - думал он, - в здешних домах скотоводов едят нечто мясное, к примеру, шашлык из баранины, - и, вспомнив об этом деликатесе, профессор заметно сглотнул. - Или, может быть, боз-коурма? Тоже неплохо.... А если они сейчас готовят джыз-быз? Вот бы вовремя успеть к столу, пока курдюк не остыл... - он всмотрелся вдаль, надеясь разглядеть деревушку, но горизонт все еще был пуст. Вздохнул и подумал: - Нет, к джыз-бызу я не подоспею. И мне, очевидно, достанутся только голова и ножки барана. Ну, ничего, я согласен съесть и это, лишь бы хорошо проварили хаш".
Однако провидение даровало ему нечто другое, чтобы утолить голод. Острый аппетит принес ему беду.
В укромном местечке под скалой, скрытом от людских глаз, путник обнаружил, в небольшом углублении на земле, гнездо, выстланное травами и перьями. Там находилось около пятнадцати яичек серовато-охристого цвета. Возблагодарив небеса за столь неожиданное избавление от голода, он протянул руку за яйцом кеклика, но желание поесть окончилось для человека роковой развязкой. Как только Джафар дотянулся до гнезда, из-под затемненной стороны скалы выглянула еще одна охотница за лакомством. Не желая упускать добычу, смелая и агрессивная гюрза набросилась на противника. Вцепившись зубами в руку человека, она выплеснула в него спелый яд.
Бросок ее оказался непредсказуемым, но ошарашенный происшедшим археолог быстро пришел в себя и отдалился от места пребывания змеи. Достав из дорожной сумки пастуший кинжал в деревянной оправе, он, повинуясь инстинкту выживания, начал наносить удары острым клинком по месту укуса змеи. Как только из раны хлынула кровь, приложил ее к губам и стал поспешно высасывать телесную жидкость и выплевывать ее на землю. Он проделывал это до тех пор, пока не прочистил кровь от яда. Затем оборвал часть рукава своей рубашки и обмотал лоскутком ткани кровоточащую рану. Голод, жажда, треволнения и под конец, значительная потеря крови привели к тому, что странник, сраженный превратностями дня, не смог долее продолжить свой путь. Головокружение сбило его с ног, и он впал в беспамятство... - Позволь спросить тебя, брат, обратился к Марифу близкий родственник. - Спрашивай, - задумчиво глядя на горизонт, бросил тот. - Какие качества нужны приверженцам Заратуштры в преодолении превратностей судьбы? - Мужество, надежда на будущее и готовность творить добро, - не задумываясь, ответил собеседник. - Вот что отличает уверенного в своих силах бехдина. - Как же в таком случае человек, преисполненный любовью к справедливости и добивающийся ее торжества, мог оставить на голодную смерть в пустынной местности другого человека?
Мариф понял, кого имел в виду брат. - Я не оставлял его на голодную смерть, - возразил тот. - Я велел Мардану оставить ему воды и еды ровно столько, чтобы хватило в пути... пока он не достигнет какого-нибудь поселения. - Но он не принял твой дар. - Это уже его дело, - с безразличием отозвался Мариф, и после продолжительной паузы спросил: - А он действительно ничего не взял?
Хофарн кивнул. - Он сказал, что только нищие берут подаяния. - А он, значит, не такой? - с усмешкой проговорил Мариф. - Может, он и неимущий, но гордость его души выдает в нем благородного человека.
Наступило продолжительное молчание, которое, наконец, прервал голос владельца каравана. - Эй, сарван! Сворачивай! Мы едем обратно к горе Джингир!
Молодой человек стоял в нерешительности. - Ну что уставился? Выполняй повеление господина!
Рабы многозначительно переглянулись, но никто не посмел выразить свое изумление вслух. Погонщик потянул ведущего верблюда за поводья и, изменив направление каравана, зашагал по обратному пути. Хофарн остался доволен поступком брата.
Когда странники из Суз добрались до священной горы, они, естественно, никого не обнаружили там. Но умелый погонщик каравана смог по следам определить направление, в котором отправился Новрузов. Два дня путники бродили по долинам гор в поисках Джафара. Следы то появлялись, то пропадали, отчего найти его было довольно сложно. И только на третий день поисков сарван обнаружил следы искомого человека. То была запекшаяся и почерневшая на песке кровь и несколько лоскутков материи. - Ты уверен, что это его кровь? - Да, вернее не бывает. Это его кинжал, да и разорванная ткань некогда была частью его одежды, - ответил слуга на вопрос Марифа. - Но кто мог на него напасть? - В пяти шагах отсюда я обнаружил разоренное змеей гнездо. Возможно, испытывая голод, он также приблизился к гнезду и столкнулся со змеей. - Если это так, то где же он? - Опасность, вероятно, миновала, - показывая на почерневшие пятна крови, заявил погонщик каравана. - Он сам себе выпустил кровь и прочистил ее от яда. - Сам? задумчиво повторил Мариф, представив себе, сколько мучений выпало на долю отвергнутого им человека. - Но в таком состоянии он не мог далеко уйти. Будем искать его, пока не найдем.
Караван еще два дня кружил по окрестностям в поисках раненого гиеродула. Но не было ни единой ниточки, за которую они могли бы ухватиться. Надежда найти его иссякла, и Мариф, невзирая на собственное желание отыскать Новрузова, отдал приказ следовать по прежде назначенному пути.
Г л а в а 21
ХАГМАТАНА. МАРТ 333 Г. ДО Н. Э.
Слава чуду и хваленье
Морю в пламени и пене!
Слава влаге и огню!
Слава редкостному дню!
Слава воздуху! Хвала
Тайнам суши без числа!
Всем у этой переправы
Четырем стихиям слава!
"Фауст". Гете
Наступил день последнего, шестого гахамбара, наиболее почитаемого зороастрийцами праздника фраваши* или, другими словами, поминания душ близких предков. Ритуалы и церемонии, связанные с проведением гахамбара, продолжались пять дней. Праздник этот проводился в ночь накануне весеннего равноденствия. На рассвете же следующего дня начиналась праздничная встреча Новруза**. По традиции торжественная встреча Нового года продолжалась тринадцать дней. На шестой день первого месяца Нового года бехдины справляли день рождения Заратуштры "Задерузе Зартушт", который, согласно преданию, родился в то время, когда прорастали растения, зеленела трава и воды обильно текли из источников.
______________ * Фраваши - (авест.) душа, существующая до рождения и остающаяся жить после смерти: души фраваши праведников своего рода ангелы-хранители, способны помочь людям и потому призываются на помощь. ** Новруз - (букв. "Новый день") со дня весеннего равноденствия 21-22 марта по зороастрийскому календарю начинается Новый год, седьмое празднество, возложенное Заратуштрой на своих последователей. Большие праздники были посвящены Ахура-Мазде и шести Амэша-Спэнта. Седьмое творение - огонь, являющийся жизненной силой, пронизывающей все творения, всегда выделялось среди остальных. Пророк посвятил этот праздник Аша-Вахиште (Лучшей Истине) и огню. Как последнее из семи празднеств оно напоминает о Последнем дне мира, когда окончательно восторжествует аша, а Последний день одновременно станет Новым днем вечной жизни. Новруз по сей день отмечается в Азербайджане, Туркменистане, Узбекистане, Казахстане, Афганистане и др.
Празднование шестого гахамбара, посвященного угощению в честь фраваши и носящего также название - Хамас-патмаэдайа, происходило в период возрождения земли после зимних стуж и начала роста растительности. Торжество носило массовый характер, с молитвенной литургией в храмах. Толпы людей, пройдя специальный обряд очищения, стекались в святилища, чтобы принять участие в праздничной церемонии.