Страница:
Его самое глубокое и самое сильное желание состояло в том, чтобы уничтожить пауков и освободить жителей города пауков. Но это оказалось ненужным, когда он столкнулся с гигантским растением, Богиней Дельты, которая позволила ему освободить жителей города пауков без ведения войны с пауками. И теперь, когда он имел друзей среди пауков, таких как Дравиг и Асмак, а также сын Асмака Грель, он с облегчением осознавал, что война оказалась ненужной.
Так Найл размышлял, имея мощные основания для оптимизма, и не намеревался отступать. Его решение отправиться в неизвестную цитадель Мага казалось актом безумия, так как он понятия не имел, где найти его, или что он сделает, когда он найдет его. Еще только когда он собирался уйти из дома в пустыне в город Смертоносца-Повелителя, он знал, что не имеет никакой альтернативы кроме как положиться на интуицию, чувство самосохранения требовало двигаться дальше. Единственная опасность — это поддаться сомнениям.
Так думал Найла, пока он шагал по старому тракту. Он следовал по нему в течение более часа и наверно покрыл по крайней мере миль семь, когда пейзаж изменился. Ландшафт лежащий на западе оставался плоским, но путь к северо-западу поднимался в предгорья с обнаженными скалами. Затем за поворотом местность внезапно переменилась: дорога петляла, извиваясь вдоль речной поймы, где встали стены из красного песчаника, местами выветренные в отдельные колонны.
На полпути по долине, огромная красная скала торчала в небо, отмечая точку, где дорога делала изгиб на сорок пять градусов. Как будто приветствуя его, на вершине сидел ворон. На дюжину футов ниже дороги, у основания каменного склона, бежала река, которая прорезала эту долину. На этой последней стадии ее спуска к равнине, река была широкой и не слишком глубокой — фактически, ее заводи были относительно мелки, и освещенная солнцем рябь заставляла воду выглядеть заманчиво прохладой.
Найл сделал приостановился, чтобы окинуть взглядом пейзаж, затем посмотрел вверх, ища ворона. Почему он следовал за ним? Просто надеялся на большее количество пищи? Он еще раз применил технику "взгляда со стороны" и тут же осмотрелся глазами ворона. Ворон резко повернул голову, как будто зная, что что-то произошло. Именно тогда Найл понял, почему ворон следовал за ним. Его сознание было намного слабее чем сознание человека, и таким образом мысли Найла, даже полученные из вторых рук, несомненно, делали существование птицы более насыщенным. Это было родственным чувству "странности", то что Найл теперь испытывал находясь в теле птицы, с крыльями, вместо рук, и мощными когтями, которые могли поднять ягненка.
Так как его ноги были черные от пыли, Найл спустился вниз к реке и разместился у воды среди корней большой ивы. Затем скинул рюкзак и сандалии, повернул мыслеотражатель другой стороной. Найл был рад отметить, что он все еще не испытывал обычной головной боли, возникающей, если носить мыслеотражатель в течение более получаса. Это означало, что он привыкал к нему. Найл чувствовал себя свежим и полным энергии, как час назад, когда только воспользовался медальоном. Эффект поворачивания его выпуклой стороны от груди состоял в том, чтобы вызвать расслабление. Найл зевнул, вздохнул с облегчением и опустил обе ноги в воду. Но она была более холодной, чем он ожидал, и он сначала просто окунал ноги прежде, чем они привыкли к низкой температуре, и он смог расслабиться и стоять в воде по бедра без дискомфорта.
После такой длительной ходьбы, чувствуешь себя восхитительно стоя в воде и глядя на облака и ветви, отраженные в медленно-текущей воде. Обитатель пустыни в нем никогда не прекращал испытывать чувство удивления такой расточительностью Земли, с её многочисленными реками и потоками. Найл заметил, что крутые склоны красных скал выглядят еще более страшно, когда смотришь снизу в верх.
Когда Найл рассеяно смотрел на отражение скалы, и представлял прыжок с ее вершины в небо, то вдруг увидел в зеркальном отражении какое-то движение на дороге. Он вздрогнул от неожиданности. На мгновение он подумал, что это был ворон, затем увидел, что птица была четко видна на вершине скалы. Тогда он всмотрелся в перемещающееся отражение и понял, что это был паук.
Благодаря состоянию полной расслабленности он не удивился. Вместо этого он медленно поднял глаза. На расстоянии менее двадцати футов паук-смертоносец осторожно продвигался по дороге. Его внимание было поглощено осмотром выступа за скалой. Если бы Найл пошевелился, или паук поглядел вниз любым из своих глаз, которые окружали его голову, то он увидел бы человека, стоящего в воде. Но он не интересовался рекой, а потому в полной уверенности, что не был замечен — укрылся за выступом.
Найл мгновенно понял: это был друг и помощник Скорбо, капитан охраны. И цель его предосторожности состояла в том, чтобы не быть замеченным Найлом.
Глава 8
В течение пяти минут после того, как капитан исчез за углом, Найл продолжал стоять совершенно неподвижно. Он был сильно озадачен. Почему паук следовал за ним? И как долго он это делал? На второй вопрос было легче ответить, чем на первый. Пока он шел по горному хребту, Найл был видим на много миль издалека. Таким образом его, возможно, сопровождали уже в течение более часа. Вероятно поэтому ворон летел так высоко над ним? Он пытался сообщить ему, что его преследуют?
Но почему капитан следовал за ним? Если бы его намерение состояло в том, чтобы убить Найла — из мести за его собственное падение — было бы достаточно легко сделать это в течение прошедшего часа: несколько гигантских шагов, приблизительно в четыре раза больших, чем человеческие, и ядовитое жало убило бы Найла за несколько секунд. Возможно паук намеревался напасть на него, когда он заснёт? Снова, это казалось маловероятным. Было бы столь же легко напасть на него, когда он шел ни чего не подозревая по дороге.
Если бы это был Скорбо, или один из его плотоядных подчиненных, то Найл не был бы так озадачен. Они имели довольно низкий интеллект, и, возможно, просто повиновались инстинкту, который заставляет паука-охотника преследовать добычу. Но Найл видел капитана, бросающим вызов Смертоносцу-Повелителю, отказавшись принять его смертный приговор, и ощутил, что он обладает недюжинным интеллектом и самодисциплиной. Если он следовал за Найлом, то только с некой определенной целью.
Была еще одна возможность. Скорбо сделал вынужденную посадку на территории Мага, и, возможно, стал его пленником, а, возможно, и союзником. В таком случае, капитан мог бы стать новым союзником. Действительно ли его цель состоит в том, чтобы захватить Найла и передать его Магу?
Но к чему так беспокоиться, Найл уже и без того держал свой путь в том направлении? Он мог бы просто следовать за Найлом, и удостовериться, что тот достиг его цели. Это, решил Найл, было более вероятным объяснением. Поскольку капитан, по счастью, потерял возможность воспользоваться преимуществом, которое могла дать ему внезапность, не было смысла от него прятаться. Найл надел сандалии и начал подниматься по берегу к дороге.
За несколько шагов от вершины, он мог уже хорошо видеть дорогу за красной скалой; она просматривалась по крайней мере на четверть мили, и он был удивлен увидев, что она пуста. У паука было мало времени, чтобы исчезнуть из поля зрения, если он не побежал на большой скорости к следующей скале. Это означало, что он спрятался где-нибудь рядом.
Найл посмотрел на ворона на вершине скалы и понял как тут надо поступить. Он настроился на режим, который позволял ему использовать сознание птицы, и немедленно оказался в сознании ворона, внимательно осмотрев долину и плоскогорье, простирающееся в восточном направлении к морю. На двадцать футов ниже, с правой стороны от него, он увидел капитана, стоящего на краю склона, который спускался к дороге.
Очевидно, паук также увидел, что дорога впереди пустынна, следовательно Найл все еще где-то рядом. Он затаился и стал ждать появления Найла на дороге, все ещё надеясь остаться замеченным.
Найл расстегнул тунику и повернул мыслеотражатель к груди, выждал несколько мгновений, чтобы сконцентрировать волну энергии, которую он вызвал, затем шагнул из за скалы и посмотрел вверх на паука. Его ответ был, как Найл и ожидал, мгновенный и автоматический. Паук ударил по центральной нервной системе Найла, остановив его и сковав как кусок льда. Но Найл не чувствовал никакой опасности, поскольку он предвидел то, что случится. Поскольку Найл оставался неподвижным, в паучьей власти, охваченный будто щупальцами осьминога, у паука не должно было остаться сомнений относительно того, что теперь делать. Его инстинкт приказывал ему напасть на добычу, он уже замер, выпуская хилицеры, но в то же время логическая составляющая его разума выступала против этого.
Найл использовал это мгновение нерешительности паука, явив полную силу своей концентрации, он разрушил оцепенение и освободился. Найл видел удивление паука — как человек может проявить такую силу. Усилие сделало мыслеотражатель теплым на груди Найла, но не таким горячим, как в последнем случае, когда он выступил против паука. Найл и капитан рассматривали друг друга, Найл — небрежно и без опасения, капитан — очевидно, в нерешительности, не зная, что теперь делать.
Найл сделал следующий ход в этой шахматной игре доминирования, обращаясь к капитану так, как будто он не опасался дальнейшего нападения: "Куда ты, идешь?"
Он говорил уверенным тоном, который подразумевал, что он имел право спросить, и он ощутил удивление капитана, так четко получившего вопрос на телепатическом языке пауков.
После паузы, капитан ответил: "Не имеет значения, куда я иду. У меня нет дома."
Если бы он был человеком, то ответ сопровождался бы пожатием плеч.
Найл понял, что он победил: паук признал его право задавать вопросы, как будто Найл был его старшим начальником. Найл сказал: "В таком случае, мы можем путешествовать вместе."
Если бы он говорил с человеком, то он сделал бы жест, приглашающий его присоединиться к нему на дороге. Но так как он использовал телепатию, то это было ненужно. Капитан преодолел крутой узкий спуск с удивительной быстротой.
Он оказался меньше, чем помнилось Найлу, будучи только на один фут, или около того, выше, чем Найл. (Большинство пауков-смертоносцев были от семи до восьми футов высотой.) Покров паука был темно-коричневым, вместо черного, как у большинства пауков-смертоносцев, и его блеск напомнил Найлу Греля, сына Асмака — то есть, это было признаком юности, с которой однако не вязалась та сила и проворство, которыми паук обладал.
Путь, который вел на север, был недостаточно широк для паука и человека, чтобы идти рядом, и широкое расстояние между ног паука принуждало его идти четырьмя правыми ногами по травянистой обочине.
Найл сказал:
— Ты говоришь, что у тебя нет дома. Но ведь твой дом наверняка в Восточном Корше?
— Путешествие туда заняло бы две недели морским путем. А по суше — больше года.
— Тогда, почему бы не возвратиться морским путем?
— Это невозможно. Смертоносец-Повелитель постановил, что никакому судну не будет позволено меня взять на борт.
Найл помнил точные слова Смертоносца-Повелителя: "Никакое судно не будет нести предателя, который предпочитает позор смерти." Он видел, что паук знал то, что он думает, и что он испытывает боль и унижение.
Найл спросил:
— Ты хочешь вернуться морским путем?
В человеческой речи, вопрос был бы неоднозначен, но паук тут же, понял то, что подразумевал Найл.
— Вы можете дать распоряжения относительно судна, чтобы оно взяло меня?
— Да.
Найл мог ощутить его удивление.
— И отмените решение Смертоносца-Повелителя?
Найл сказал:
— Я – правитель города пауков, что означает, что я могу отменить даже решения Смертоносца-Повелителя.
Глаза паука — как боковые так и передние — уставились на Найла с удивлением. Поскольку они говорили телепатически, он знал, что Найл говорил правду.
Почувствовав незаданный вопрос, Найл добавил:
— Спроси о том, что тебя беспокоит.
— Но как тебе, человеку, удалось стать правителем города пауков?
— Так решила Богиня.
— Ты говорил с Богиней?
— Да.
Так как капитан читал мысли Найла, то любой обман был невозможным, таким образом существующий контакт Найла с разумом паука означал, что он мог оценить точно, что он чувствовал. Найл видел, что его слова возбудило в пауке смесь скептицизма и суеверного страха.
Это напомнило ему о то, что он часто замечал в его контактах с пауками: при всей своей замечательной интеллектуальности, разум паука был менее тонким чем у людей. Причина крылась в особенностях их развития. Люди развивались больше миллиона лет конфликтуя с другими людьми, таким образом они достигли высокой степени психологического понимания других умов, которое хорошо служило им в играх с блефом и двойным блефом. Так Найл только что играл с капитаном. В отличие от этого, пауки никогда не должны были бороться за выживание против других пауков. Их жизнь состояла главным образом из терпеливого ожидания в углу паучьей сети рывка, который говорит им, что муха или насекомое были пойманы в ловушку.
Отношение капитана к людям было простым. Они были побеждены, чтобы их есть. Именно поэтому он и Скорбо были так разозлены когда объявили, что пауки больше не могли есть их любимую пищу, и должны есть содержащихся на фермах животных и случайно залетевших в город птиц. Когда было сказано, что этот порядок установлен Великой Богиней, они не поверили. Ни Скорбо, ни капитан не присутствовали, когда Богиня проявилась через Найла. Но теперь, когда он услышал это из собственных уст Найла, капитан не имел никаких оснований не верить. Кроме того, разве Найл не доказал, что он был больше чем обычный человек, когда он вырвался на свободу из ментального захвата капитана?
Скоро долина, по которой они путешествовали, достаточно расширилась для них, чтобы было удобно идти рядом. Хотя капитан должен был идти на половине его обычной скорости, темп был все же намного быстрее, чем предпочитал Найл. В конце концов, они отшагали большое расстояние. Они уже путешествовали через предгорья, склоны которых были покрыты лесистой местностью. На западе лежала горная цепь, которая, как припомнил Найл, выходила на прибрежную равнину и на разрушенный город Сибилла, некогда бывший летним убежищем Хеба Могучего, который завоевал человеческий род.
Найл спросил капитана:
— Ты путешествовал в этом районе прежде?
— Только однажды по земле, но много раз по воздуху.
— Как далеко Долина Мертвых?
— Возможно пол дня пути.
Найл, было обрадовался, пока до него не дошло, что полдня для паука означало по крайней мере полный день для человека, это возможно миль сорок. Неплохо путешествовать с компаньоном, который знал дорогу. Путешествие с капитаном имело только одно неудобство: Найл должен был носить мыслеотражатель, направленным к груди. Если он повернет его другой стороной, капитан утратит ощущение руководящей воли человека. Это означало, что, нравиться Найлу или нет, он должен был жить на более высоком уровне сосредоточенности и целеустремленности. К полудню он уже начал чувствовать наступление головной боли, обычно вызываемой мыслеотражателем, но он сопротивлялся ей, и надеялся, что она не будет увеличиваться. Он также заметил, что ментальный контакт с пауком увеличил его собственную энергию. Паук подпитывал его, поддерживая высокий уровень энергии и мысли об усталости сами собой пропадали.
Пока они шли, они очень мало разговаривали. В отличие от людей, пауки не чувствуют потребность поддерживать контакт речью — даже телепатической речью — для них смысл присутствия друг друга гораздо более ощутим, чем для людей. Даже идя около капитана, Найл быстро узнал о нем больше, чем если бы они говорили все время.
Капитан родился в разрушенном городе, который очень походил на город пауков, за исключением того, что он был меньше, и был окружен пустыней. В дни, когда люди управляли Землей, он был процветающим морским портом. После Большого Переселения он был практически покинут, и землетрясение разрушило его, обратив большую часть города в строительный мусор и уничтожив тех немногих людей, которые все еще жили там. Но в нем обитали стаи огромных крыс, и вскоре город стал домом для колонии разумных пауков-смертоносцев, которые нашли его впечатляющие развалины и высокие пальмы удобными для своих гигантских сетей. Серые пауки-волки предпочли разрушенные здания в квартале старых трущоб. И таким образом развилось своего рода иерархическое сообщество, в котором пауки-смертоносцы стали аристократами.
Когда морским путем был установлен контакт с владениями Смертоносца-Повелителя, на фермы по выращиванию гигантских крыс, которых особенно ценили пауки, завезли людей-слуг и рабов.
Дедушка капитана и его отец были членами правящего совета. Его два старших брата также имели влияние. Капитан, из-за его меньшего размера, всегда имел ощущение неполноценности, и проводил большую часть времени с пауками-волками в квартале трущоб. Капитан, на которого с восхищением взирали юные пауки-волки руководил маленькой группой в набегах на крысиные фермы. В одном случае они встретили сопротивление людей, которые обслуживали фермы. Пауки уничтожили и съели их, включая некоторых младенцев. Пауки нашли человеческое мясо настолько лучше крысиного, что сделали традицией есть рабов всякий раз, когда представлялась возможность. Это не было противозаконно, но когда они уничтожили высоко ценимого надзирателя, совет пауков-смертоносцев был возмущен, и виновники были приговорены к смерти.
Благодаря семейному влиянию, капитан спасся, и был выслан на корабле в город пауков, где интеллектуальные офицеры всегда пользовались спросом. Строгая дисциплина пошла на пользу молодому пауку, выявила его лучшие качества, и он скоро стал членом окружения Смертоносца-Повелителя. Но его небольшой размер продолжал вызывать ощущение неполноценности. Он подружился с Скорбо, капитаном охраны Смертоносца-Повелителя. Строго говоря, Скорбо стоял ниже капитана по социальному положению, но его до ужаса боялись люди за его жестокость и резкий характер. Скорбо был впечатлен интеллектом молодого паука и его аристократическими манерами, в то время как капитан оценил отвагу и грандиозную силу воли Скорбо.
Большой Перелом, когда люди возвратили свою свободу, никак не повлиял на Скорбо, за исключением лишения его человеческого мяса, как и на большинство других пауков. Жизнь в городе пауков продолжалась как обычно. Мужчины продолжали работать как прежде, под руководством надсмотрщиц, которые в свою очередь подчинялись паукам. Но для капитана, эти изменения стали сильным ударом, подрывая его чувство собственного достоинства. Он был достаточно интеллектуален, чтобы понять долгосрочные последствия: когда пауки прекратят попытки вывести породу людей без интеллекта, уничтожая умных, в то время как они были все еще в питомнике, человеческий род, начнет обгонять пауков по интеллекту. Скорбо и пауки его вида были слишком глупы, чтобы увидеть в людях претендентов на первенство, но капитан это хорошо понимал.
Смерть Скорбо была огромным шоком, особенно в сочетании с обвинением в предательстве. Капитан никогда не пытался изучать разум Скорбо, больше чем Скорбо пытался исследовать его; их взаимное уважение делало это ненужным. Но теперь Скорбо был мертв, и капитан был выслан из владений Смертоносца-Повелителя. Внезапно, все, за что он боролся, было разрушено.
Теперь Найл был в состоянии понять, почему капитан боролся так решительно, чтобы остаться в живых. Он, должно быть, чувствовал, что жизнь обошлась с ним с большой несправедливостью. Для пауков его отказ принять смерть сделал его презираемым. Но для капитана это был жест непокорённости судьбе.
И теперь, впервые, блеснул свет в темноте. Случай свел капитана с человеком, который был посланником Богини. Возможно судьба не отвернулась от него окончательно.
Узнав перипетии судьбы капитана Найл, поглощенный процессом знакомства, впитывая в себя все как губка, прекратил чувствовать себя виноватым вынуждая идти капитана в половину его обычного темпа. Он понял, что это было ничто по сравнению с теми жертвами, которые капитан готов принести, чтобы возвратить свое положение и чувство собственного достоинства. Найл представил возможность сделать его снова лидером среди пауков, которых уважают и которыми восхищаются. Чтобы получить его поддержку, капитан с радостью бы пополз на коленях. Капитан, со своей стороны, был восхищен информацией, которую он был в состоянии получить от Найла — его детство в пустыне, его поездка в подземный город Диру, его пленение пауками, его столкновение с Богиней в Дельте, и его конфронтации с убийцами Скорбо. Люди, которых знал капитан, все были рабами или слугами, таким образом, это был новый опыт контакта с человеком, интеллект которого был по крайней мере равен его собственному.
Что произвело на капитана наибольшее впечатление так это то, что хотя он и отнёся к Найлу с враждебностью и непочтительностью в их недавнем столкновении, Найл ответил без какого-либо выказывания негодования. Это казалось невероятным, потому что пауки достигли своего эволюционного превосходства через силу воли, они придавали огромное значение доминированию. Два паука, которые когда-то встретились как враги, никогда не могли так просто забыть это, даже если бы обстоятельства сделали их союзниками. Чувство неразрешенной конкуренции всегда оставалось бы между ними. Таким образом, отсутствие у Найла негодования только дополнительно подтверждало превосходство избранника Богини.
Трудная и грязная дорога извивалась среди предгорий с левой стороны от них, пересекая иногда тропинки, которые бежали к вершинам горной цепи. Ветер здесь был более холодным чем на территории людей-хамелеонов, и в незащищенных местах, казался Найлу достаточно холодным, чтобы пошел снег. Хотя был только вечер, уже стало совсем темно, так как солнце опустилось за горы.
Найл хотел пить; он извинился, снял рюкзак со спины, и сделал большой глоток ключевой воды. Как и в предыдущий день, когда он заполнил свою флягу из родника, она принесла чувство бодрости. Так как он также хотел есть, он съел часть твердого, хрустящего пирога. Когда он предложил немного капитану — из вежливости, и не ожидая, что он примет угощение — паук ответил: "Спасибо, нет. Я предпочитаю мясо." И в ответ на невысказанный вопрос Найла: "И я думаю, что знаю, где я могу найти."
Дорога вилась вверх, а ниже в сумраке можно было видеть маленькое озеро. На его дальней стороне был лес, который покрывал несколько акров склона. Двадцать минут спустя они уже были среди деревьев. Капитан остановился, и Найл понял, что он использовал шестое чувство, которое было естественным для охотника. Несколько мгновений спустя, пухлый коричневый вальдшнеп вышел из под деревьев, его длинный клюв, исследовал опавшие листья. Паук позволил ему сделать несколько шагов поближе, затем парализовал его волевым ударом. Несколько мгновений спустя он сломал ему шею своим когтем и, оставив его на земле, мгновенно исчез в тени.
Найл ничего не знал о поведении куликов, но скоро узнал, что этот лес был одним из их прибежищ, и что они появлялись в сумерках, и высматривали пищу. За четверть часа паук уничтожил четырех из них. Птицы лежали жалкой кучкой, их привлекательные черные с коричневым и красным окрасом перья были забрызганы кровью.
Найл ощущал удовольствие капитана в предвкушении еды. Тот хотел есть. Все же, когда он поймал четвертую птицу, он встал в стороне и сказал: "Пожалуйста возьмите какую, Вы пожелаете."
Найл вежливо улыбнулся: "Спасибо. Но я не могу есть сырую плоть. Не беспокойся. Ешь."
Жестом, который странно походил на человеческое пожатие плеч в недоумении, капитан возобновил свой ужин, разрывая птиц когтями, Помня, что пауки чувствительны к тому, когда на них смотрят во время трапезы, Найл отошел к озеру.
Вода выглядела очень мирной в вечернем свете, отражая потемневшее небо. Несколько расширившихся кругов на поверхности указали Найлу, что в нем водится рыба. На отмели ниже берега, на котором он стоял, он увидел плавное движение большой форели. В голову пришла мысль, что, если он используя свою волю также эффективно как капитан, поймает рыбу себе на ужин. Подумав, — "Почему нет?" — он уставился на форель и сконцентрировал энергию мыслеотражателя. Он почувствовал, что его разум вступил в контакт с рыбой, и почувствовал ее сопротивление, так же, как если бы он схватил ее рукой.
Мгновение спустя, рыба дернулось и стала неподвижной. Пораженный неожиданным результатом, Найл обернулся через плечо. Капитан стоял позади него, смотря вниз с удовлетворением на оглушенную рыбу. Он подошел к озеру и присев в ритуальном поклоне спросил Найла:
— Вам нравится рыба?
— Очень. Но люди предпочитают, ее еще и готовить.
Паук, очевидно, не представлял что значит "готовить", и следующие полчаса, смотрел с любопытством, как Найл собрал сломанные сучья и сухие листья. Он был еще более заинтригован попытками Найла зажечь огонь, используя кремний. Найл часто смотрел, как повар зажигал огонь на кухне, но теперь должен был признать, что это не так легко как выглядит. Наконец, склонившись над сухими листьями, чтобы исключить слабый ветерок, и ударяя кремнем один о другой, Найл заставить листья тлеть, а потом заполыхать огнём.
Так Найл размышлял, имея мощные основания для оптимизма, и не намеревался отступать. Его решение отправиться в неизвестную цитадель Мага казалось актом безумия, так как он понятия не имел, где найти его, или что он сделает, когда он найдет его. Еще только когда он собирался уйти из дома в пустыне в город Смертоносца-Повелителя, он знал, что не имеет никакой альтернативы кроме как положиться на интуицию, чувство самосохранения требовало двигаться дальше. Единственная опасность — это поддаться сомнениям.
Так думал Найла, пока он шагал по старому тракту. Он следовал по нему в течение более часа и наверно покрыл по крайней мере миль семь, когда пейзаж изменился. Ландшафт лежащий на западе оставался плоским, но путь к северо-западу поднимался в предгорья с обнаженными скалами. Затем за поворотом местность внезапно переменилась: дорога петляла, извиваясь вдоль речной поймы, где встали стены из красного песчаника, местами выветренные в отдельные колонны.
На полпути по долине, огромная красная скала торчала в небо, отмечая точку, где дорога делала изгиб на сорок пять градусов. Как будто приветствуя его, на вершине сидел ворон. На дюжину футов ниже дороги, у основания каменного склона, бежала река, которая прорезала эту долину. На этой последней стадии ее спуска к равнине, река была широкой и не слишком глубокой — фактически, ее заводи были относительно мелки, и освещенная солнцем рябь заставляла воду выглядеть заманчиво прохладой.
Найл сделал приостановился, чтобы окинуть взглядом пейзаж, затем посмотрел вверх, ища ворона. Почему он следовал за ним? Просто надеялся на большее количество пищи? Он еще раз применил технику "взгляда со стороны" и тут же осмотрелся глазами ворона. Ворон резко повернул голову, как будто зная, что что-то произошло. Именно тогда Найл понял, почему ворон следовал за ним. Его сознание было намного слабее чем сознание человека, и таким образом мысли Найла, даже полученные из вторых рук, несомненно, делали существование птицы более насыщенным. Это было родственным чувству "странности", то что Найл теперь испытывал находясь в теле птицы, с крыльями, вместо рук, и мощными когтями, которые могли поднять ягненка.
Так как его ноги были черные от пыли, Найл спустился вниз к реке и разместился у воды среди корней большой ивы. Затем скинул рюкзак и сандалии, повернул мыслеотражатель другой стороной. Найл был рад отметить, что он все еще не испытывал обычной головной боли, возникающей, если носить мыслеотражатель в течение более получаса. Это означало, что он привыкал к нему. Найл чувствовал себя свежим и полным энергии, как час назад, когда только воспользовался медальоном. Эффект поворачивания его выпуклой стороны от груди состоял в том, чтобы вызвать расслабление. Найл зевнул, вздохнул с облегчением и опустил обе ноги в воду. Но она была более холодной, чем он ожидал, и он сначала просто окунал ноги прежде, чем они привыкли к низкой температуре, и он смог расслабиться и стоять в воде по бедра без дискомфорта.
После такой длительной ходьбы, чувствуешь себя восхитительно стоя в воде и глядя на облака и ветви, отраженные в медленно-текущей воде. Обитатель пустыни в нем никогда не прекращал испытывать чувство удивления такой расточительностью Земли, с её многочисленными реками и потоками. Найл заметил, что крутые склоны красных скал выглядят еще более страшно, когда смотришь снизу в верх.
Когда Найл рассеяно смотрел на отражение скалы, и представлял прыжок с ее вершины в небо, то вдруг увидел в зеркальном отражении какое-то движение на дороге. Он вздрогнул от неожиданности. На мгновение он подумал, что это был ворон, затем увидел, что птица была четко видна на вершине скалы. Тогда он всмотрелся в перемещающееся отражение и понял, что это был паук.
Благодаря состоянию полной расслабленности он не удивился. Вместо этого он медленно поднял глаза. На расстоянии менее двадцати футов паук-смертоносец осторожно продвигался по дороге. Его внимание было поглощено осмотром выступа за скалой. Если бы Найл пошевелился, или паук поглядел вниз любым из своих глаз, которые окружали его голову, то он увидел бы человека, стоящего в воде. Но он не интересовался рекой, а потому в полной уверенности, что не был замечен — укрылся за выступом.
Найл мгновенно понял: это был друг и помощник Скорбо, капитан охраны. И цель его предосторожности состояла в том, чтобы не быть замеченным Найлом.
Глава 8
В течение пяти минут после того, как капитан исчез за углом, Найл продолжал стоять совершенно неподвижно. Он был сильно озадачен. Почему паук следовал за ним? И как долго он это делал? На второй вопрос было легче ответить, чем на первый. Пока он шел по горному хребту, Найл был видим на много миль издалека. Таким образом его, возможно, сопровождали уже в течение более часа. Вероятно поэтому ворон летел так высоко над ним? Он пытался сообщить ему, что его преследуют?
Но почему капитан следовал за ним? Если бы его намерение состояло в том, чтобы убить Найла — из мести за его собственное падение — было бы достаточно легко сделать это в течение прошедшего часа: несколько гигантских шагов, приблизительно в четыре раза больших, чем человеческие, и ядовитое жало убило бы Найла за несколько секунд. Возможно паук намеревался напасть на него, когда он заснёт? Снова, это казалось маловероятным. Было бы столь же легко напасть на него, когда он шел ни чего не подозревая по дороге.
Если бы это был Скорбо, или один из его плотоядных подчиненных, то Найл не был бы так озадачен. Они имели довольно низкий интеллект, и, возможно, просто повиновались инстинкту, который заставляет паука-охотника преследовать добычу. Но Найл видел капитана, бросающим вызов Смертоносцу-Повелителю, отказавшись принять его смертный приговор, и ощутил, что он обладает недюжинным интеллектом и самодисциплиной. Если он следовал за Найлом, то только с некой определенной целью.
Была еще одна возможность. Скорбо сделал вынужденную посадку на территории Мага, и, возможно, стал его пленником, а, возможно, и союзником. В таком случае, капитан мог бы стать новым союзником. Действительно ли его цель состоит в том, чтобы захватить Найла и передать его Магу?
Но к чему так беспокоиться, Найл уже и без того держал свой путь в том направлении? Он мог бы просто следовать за Найлом, и удостовериться, что тот достиг его цели. Это, решил Найл, было более вероятным объяснением. Поскольку капитан, по счастью, потерял возможность воспользоваться преимуществом, которое могла дать ему внезапность, не было смысла от него прятаться. Найл надел сандалии и начал подниматься по берегу к дороге.
За несколько шагов от вершины, он мог уже хорошо видеть дорогу за красной скалой; она просматривалась по крайней мере на четверть мили, и он был удивлен увидев, что она пуста. У паука было мало времени, чтобы исчезнуть из поля зрения, если он не побежал на большой скорости к следующей скале. Это означало, что он спрятался где-нибудь рядом.
Найл посмотрел на ворона на вершине скалы и понял как тут надо поступить. Он настроился на режим, который позволял ему использовать сознание птицы, и немедленно оказался в сознании ворона, внимательно осмотрев долину и плоскогорье, простирающееся в восточном направлении к морю. На двадцать футов ниже, с правой стороны от него, он увидел капитана, стоящего на краю склона, который спускался к дороге.
Очевидно, паук также увидел, что дорога впереди пустынна, следовательно Найл все еще где-то рядом. Он затаился и стал ждать появления Найла на дороге, все ещё надеясь остаться замеченным.
Найл расстегнул тунику и повернул мыслеотражатель к груди, выждал несколько мгновений, чтобы сконцентрировать волну энергии, которую он вызвал, затем шагнул из за скалы и посмотрел вверх на паука. Его ответ был, как Найл и ожидал, мгновенный и автоматический. Паук ударил по центральной нервной системе Найла, остановив его и сковав как кусок льда. Но Найл не чувствовал никакой опасности, поскольку он предвидел то, что случится. Поскольку Найл оставался неподвижным, в паучьей власти, охваченный будто щупальцами осьминога, у паука не должно было остаться сомнений относительно того, что теперь делать. Его инстинкт приказывал ему напасть на добычу, он уже замер, выпуская хилицеры, но в то же время логическая составляющая его разума выступала против этого.
Найл использовал это мгновение нерешительности паука, явив полную силу своей концентрации, он разрушил оцепенение и освободился. Найл видел удивление паука — как человек может проявить такую силу. Усилие сделало мыслеотражатель теплым на груди Найла, но не таким горячим, как в последнем случае, когда он выступил против паука. Найл и капитан рассматривали друг друга, Найл — небрежно и без опасения, капитан — очевидно, в нерешительности, не зная, что теперь делать.
Найл сделал следующий ход в этой шахматной игре доминирования, обращаясь к капитану так, как будто он не опасался дальнейшего нападения: "Куда ты, идешь?"
Он говорил уверенным тоном, который подразумевал, что он имел право спросить, и он ощутил удивление капитана, так четко получившего вопрос на телепатическом языке пауков.
После паузы, капитан ответил: "Не имеет значения, куда я иду. У меня нет дома."
Если бы он был человеком, то ответ сопровождался бы пожатием плеч.
Найл понял, что он победил: паук признал его право задавать вопросы, как будто Найл был его старшим начальником. Найл сказал: "В таком случае, мы можем путешествовать вместе."
Если бы он говорил с человеком, то он сделал бы жест, приглашающий его присоединиться к нему на дороге. Но так как он использовал телепатию, то это было ненужно. Капитан преодолел крутой узкий спуск с удивительной быстротой.
Он оказался меньше, чем помнилось Найлу, будучи только на один фут, или около того, выше, чем Найл. (Большинство пауков-смертоносцев были от семи до восьми футов высотой.) Покров паука был темно-коричневым, вместо черного, как у большинства пауков-смертоносцев, и его блеск напомнил Найлу Греля, сына Асмака — то есть, это было признаком юности, с которой однако не вязалась та сила и проворство, которыми паук обладал.
Путь, который вел на север, был недостаточно широк для паука и человека, чтобы идти рядом, и широкое расстояние между ног паука принуждало его идти четырьмя правыми ногами по травянистой обочине.
Найл сказал:
— Ты говоришь, что у тебя нет дома. Но ведь твой дом наверняка в Восточном Корше?
— Путешествие туда заняло бы две недели морским путем. А по суше — больше года.
— Тогда, почему бы не возвратиться морским путем?
— Это невозможно. Смертоносец-Повелитель постановил, что никакому судну не будет позволено меня взять на борт.
Найл помнил точные слова Смертоносца-Повелителя: "Никакое судно не будет нести предателя, который предпочитает позор смерти." Он видел, что паук знал то, что он думает, и что он испытывает боль и унижение.
Найл спросил:
— Ты хочешь вернуться морским путем?
В человеческой речи, вопрос был бы неоднозначен, но паук тут же, понял то, что подразумевал Найл.
— Вы можете дать распоряжения относительно судна, чтобы оно взяло меня?
— Да.
Найл мог ощутить его удивление.
— И отмените решение Смертоносца-Повелителя?
Найл сказал:
— Я – правитель города пауков, что означает, что я могу отменить даже решения Смертоносца-Повелителя.
Глаза паука — как боковые так и передние — уставились на Найла с удивлением. Поскольку они говорили телепатически, он знал, что Найл говорил правду.
Почувствовав незаданный вопрос, Найл добавил:
— Спроси о том, что тебя беспокоит.
— Но как тебе, человеку, удалось стать правителем города пауков?
— Так решила Богиня.
— Ты говорил с Богиней?
— Да.
Так как капитан читал мысли Найла, то любой обман был невозможным, таким образом существующий контакт Найла с разумом паука означал, что он мог оценить точно, что он чувствовал. Найл видел, что его слова возбудило в пауке смесь скептицизма и суеверного страха.
Это напомнило ему о то, что он часто замечал в его контактах с пауками: при всей своей замечательной интеллектуальности, разум паука был менее тонким чем у людей. Причина крылась в особенностях их развития. Люди развивались больше миллиона лет конфликтуя с другими людьми, таким образом они достигли высокой степени психологического понимания других умов, которое хорошо служило им в играх с блефом и двойным блефом. Так Найл только что играл с капитаном. В отличие от этого, пауки никогда не должны были бороться за выживание против других пауков. Их жизнь состояла главным образом из терпеливого ожидания в углу паучьей сети рывка, который говорит им, что муха или насекомое были пойманы в ловушку.
Отношение капитана к людям было простым. Они были побеждены, чтобы их есть. Именно поэтому он и Скорбо были так разозлены когда объявили, что пауки больше не могли есть их любимую пищу, и должны есть содержащихся на фермах животных и случайно залетевших в город птиц. Когда было сказано, что этот порядок установлен Великой Богиней, они не поверили. Ни Скорбо, ни капитан не присутствовали, когда Богиня проявилась через Найла. Но теперь, когда он услышал это из собственных уст Найла, капитан не имел никаких оснований не верить. Кроме того, разве Найл не доказал, что он был больше чем обычный человек, когда он вырвался на свободу из ментального захвата капитана?
Скоро долина, по которой они путешествовали, достаточно расширилась для них, чтобы было удобно идти рядом. Хотя капитан должен был идти на половине его обычной скорости, темп был все же намного быстрее, чем предпочитал Найл. В конце концов, они отшагали большое расстояние. Они уже путешествовали через предгорья, склоны которых были покрыты лесистой местностью. На западе лежала горная цепь, которая, как припомнил Найл, выходила на прибрежную равнину и на разрушенный город Сибилла, некогда бывший летним убежищем Хеба Могучего, который завоевал человеческий род.
Найл спросил капитана:
— Ты путешествовал в этом районе прежде?
— Только однажды по земле, но много раз по воздуху.
— Как далеко Долина Мертвых?
— Возможно пол дня пути.
Найл, было обрадовался, пока до него не дошло, что полдня для паука означало по крайней мере полный день для человека, это возможно миль сорок. Неплохо путешествовать с компаньоном, который знал дорогу. Путешествие с капитаном имело только одно неудобство: Найл должен был носить мыслеотражатель, направленным к груди. Если он повернет его другой стороной, капитан утратит ощущение руководящей воли человека. Это означало, что, нравиться Найлу или нет, он должен был жить на более высоком уровне сосредоточенности и целеустремленности. К полудню он уже начал чувствовать наступление головной боли, обычно вызываемой мыслеотражателем, но он сопротивлялся ей, и надеялся, что она не будет увеличиваться. Он также заметил, что ментальный контакт с пауком увеличил его собственную энергию. Паук подпитывал его, поддерживая высокий уровень энергии и мысли об усталости сами собой пропадали.
Пока они шли, они очень мало разговаривали. В отличие от людей, пауки не чувствуют потребность поддерживать контакт речью — даже телепатической речью — для них смысл присутствия друг друга гораздо более ощутим, чем для людей. Даже идя около капитана, Найл быстро узнал о нем больше, чем если бы они говорили все время.
Капитан родился в разрушенном городе, который очень походил на город пауков, за исключением того, что он был меньше, и был окружен пустыней. В дни, когда люди управляли Землей, он был процветающим морским портом. После Большого Переселения он был практически покинут, и землетрясение разрушило его, обратив большую часть города в строительный мусор и уничтожив тех немногих людей, которые все еще жили там. Но в нем обитали стаи огромных крыс, и вскоре город стал домом для колонии разумных пауков-смертоносцев, которые нашли его впечатляющие развалины и высокие пальмы удобными для своих гигантских сетей. Серые пауки-волки предпочли разрушенные здания в квартале старых трущоб. И таким образом развилось своего рода иерархическое сообщество, в котором пауки-смертоносцы стали аристократами.
Когда морским путем был установлен контакт с владениями Смертоносца-Повелителя, на фермы по выращиванию гигантских крыс, которых особенно ценили пауки, завезли людей-слуг и рабов.
Дедушка капитана и его отец были членами правящего совета. Его два старших брата также имели влияние. Капитан, из-за его меньшего размера, всегда имел ощущение неполноценности, и проводил большую часть времени с пауками-волками в квартале трущоб. Капитан, на которого с восхищением взирали юные пауки-волки руководил маленькой группой в набегах на крысиные фермы. В одном случае они встретили сопротивление людей, которые обслуживали фермы. Пауки уничтожили и съели их, включая некоторых младенцев. Пауки нашли человеческое мясо настолько лучше крысиного, что сделали традицией есть рабов всякий раз, когда представлялась возможность. Это не было противозаконно, но когда они уничтожили высоко ценимого надзирателя, совет пауков-смертоносцев был возмущен, и виновники были приговорены к смерти.
Благодаря семейному влиянию, капитан спасся, и был выслан на корабле в город пауков, где интеллектуальные офицеры всегда пользовались спросом. Строгая дисциплина пошла на пользу молодому пауку, выявила его лучшие качества, и он скоро стал членом окружения Смертоносца-Повелителя. Но его небольшой размер продолжал вызывать ощущение неполноценности. Он подружился с Скорбо, капитаном охраны Смертоносца-Повелителя. Строго говоря, Скорбо стоял ниже капитана по социальному положению, но его до ужаса боялись люди за его жестокость и резкий характер. Скорбо был впечатлен интеллектом молодого паука и его аристократическими манерами, в то время как капитан оценил отвагу и грандиозную силу воли Скорбо.
Большой Перелом, когда люди возвратили свою свободу, никак не повлиял на Скорбо, за исключением лишения его человеческого мяса, как и на большинство других пауков. Жизнь в городе пауков продолжалась как обычно. Мужчины продолжали работать как прежде, под руководством надсмотрщиц, которые в свою очередь подчинялись паукам. Но для капитана, эти изменения стали сильным ударом, подрывая его чувство собственного достоинства. Он был достаточно интеллектуален, чтобы понять долгосрочные последствия: когда пауки прекратят попытки вывести породу людей без интеллекта, уничтожая умных, в то время как они были все еще в питомнике, человеческий род, начнет обгонять пауков по интеллекту. Скорбо и пауки его вида были слишком глупы, чтобы увидеть в людях претендентов на первенство, но капитан это хорошо понимал.
Смерть Скорбо была огромным шоком, особенно в сочетании с обвинением в предательстве. Капитан никогда не пытался изучать разум Скорбо, больше чем Скорбо пытался исследовать его; их взаимное уважение делало это ненужным. Но теперь Скорбо был мертв, и капитан был выслан из владений Смертоносца-Повелителя. Внезапно, все, за что он боролся, было разрушено.
Теперь Найл был в состоянии понять, почему капитан боролся так решительно, чтобы остаться в живых. Он, должно быть, чувствовал, что жизнь обошлась с ним с большой несправедливостью. Для пауков его отказ принять смерть сделал его презираемым. Но для капитана это был жест непокорённости судьбе.
И теперь, впервые, блеснул свет в темноте. Случай свел капитана с человеком, который был посланником Богини. Возможно судьба не отвернулась от него окончательно.
Узнав перипетии судьбы капитана Найл, поглощенный процессом знакомства, впитывая в себя все как губка, прекратил чувствовать себя виноватым вынуждая идти капитана в половину его обычного темпа. Он понял, что это было ничто по сравнению с теми жертвами, которые капитан готов принести, чтобы возвратить свое положение и чувство собственного достоинства. Найл представил возможность сделать его снова лидером среди пауков, которых уважают и которыми восхищаются. Чтобы получить его поддержку, капитан с радостью бы пополз на коленях. Капитан, со своей стороны, был восхищен информацией, которую он был в состоянии получить от Найла — его детство в пустыне, его поездка в подземный город Диру, его пленение пауками, его столкновение с Богиней в Дельте, и его конфронтации с убийцами Скорбо. Люди, которых знал капитан, все были рабами или слугами, таким образом, это был новый опыт контакта с человеком, интеллект которого был по крайней мере равен его собственному.
Что произвело на капитана наибольшее впечатление так это то, что хотя он и отнёся к Найлу с враждебностью и непочтительностью в их недавнем столкновении, Найл ответил без какого-либо выказывания негодования. Это казалось невероятным, потому что пауки достигли своего эволюционного превосходства через силу воли, они придавали огромное значение доминированию. Два паука, которые когда-то встретились как враги, никогда не могли так просто забыть это, даже если бы обстоятельства сделали их союзниками. Чувство неразрешенной конкуренции всегда оставалось бы между ними. Таким образом, отсутствие у Найла негодования только дополнительно подтверждало превосходство избранника Богини.
Трудная и грязная дорога извивалась среди предгорий с левой стороны от них, пересекая иногда тропинки, которые бежали к вершинам горной цепи. Ветер здесь был более холодным чем на территории людей-хамелеонов, и в незащищенных местах, казался Найлу достаточно холодным, чтобы пошел снег. Хотя был только вечер, уже стало совсем темно, так как солнце опустилось за горы.
Найл хотел пить; он извинился, снял рюкзак со спины, и сделал большой глоток ключевой воды. Как и в предыдущий день, когда он заполнил свою флягу из родника, она принесла чувство бодрости. Так как он также хотел есть, он съел часть твердого, хрустящего пирога. Когда он предложил немного капитану — из вежливости, и не ожидая, что он примет угощение — паук ответил: "Спасибо, нет. Я предпочитаю мясо." И в ответ на невысказанный вопрос Найла: "И я думаю, что знаю, где я могу найти."
Дорога вилась вверх, а ниже в сумраке можно было видеть маленькое озеро. На его дальней стороне был лес, который покрывал несколько акров склона. Двадцать минут спустя они уже были среди деревьев. Капитан остановился, и Найл понял, что он использовал шестое чувство, которое было естественным для охотника. Несколько мгновений спустя, пухлый коричневый вальдшнеп вышел из под деревьев, его длинный клюв, исследовал опавшие листья. Паук позволил ему сделать несколько шагов поближе, затем парализовал его волевым ударом. Несколько мгновений спустя он сломал ему шею своим когтем и, оставив его на земле, мгновенно исчез в тени.
Найл ничего не знал о поведении куликов, но скоро узнал, что этот лес был одним из их прибежищ, и что они появлялись в сумерках, и высматривали пищу. За четверть часа паук уничтожил четырех из них. Птицы лежали жалкой кучкой, их привлекательные черные с коричневым и красным окрасом перья были забрызганы кровью.
Найл ощущал удовольствие капитана в предвкушении еды. Тот хотел есть. Все же, когда он поймал четвертую птицу, он встал в стороне и сказал: "Пожалуйста возьмите какую, Вы пожелаете."
Найл вежливо улыбнулся: "Спасибо. Но я не могу есть сырую плоть. Не беспокойся. Ешь."
Жестом, который странно походил на человеческое пожатие плеч в недоумении, капитан возобновил свой ужин, разрывая птиц когтями, Помня, что пауки чувствительны к тому, когда на них смотрят во время трапезы, Найл отошел к озеру.
Вода выглядела очень мирной в вечернем свете, отражая потемневшее небо. Несколько расширившихся кругов на поверхности указали Найлу, что в нем водится рыба. На отмели ниже берега, на котором он стоял, он увидел плавное движение большой форели. В голову пришла мысль, что, если он используя свою волю также эффективно как капитан, поймает рыбу себе на ужин. Подумав, — "Почему нет?" — он уставился на форель и сконцентрировал энергию мыслеотражателя. Он почувствовал, что его разум вступил в контакт с рыбой, и почувствовал ее сопротивление, так же, как если бы он схватил ее рукой.
Мгновение спустя, рыба дернулось и стала неподвижной. Пораженный неожиданным результатом, Найл обернулся через плечо. Капитан стоял позади него, смотря вниз с удовлетворением на оглушенную рыбу. Он подошел к озеру и присев в ритуальном поклоне спросил Найла:
— Вам нравится рыба?
— Очень. Но люди предпочитают, ее еще и готовить.
Паук, очевидно, не представлял что значит "готовить", и следующие полчаса, смотрел с любопытством, как Найл собрал сломанные сучья и сухие листья. Он был еще более заинтригован попытками Найла зажечь огонь, используя кремний. Найл часто смотрел, как повар зажигал огонь на кухне, но теперь должен был признать, что это не так легко как выглядит. Наконец, склонившись над сухими листьями, чтобы исключить слабый ветерок, и ударяя кремнем один о другой, Найл заставить листья тлеть, а потом заполыхать огнём.