Страница:
Когда Найл начал дрожать, люди хамелеоны забеспокоились сильнее. Оглушающий удар грома раздался так близко, что заставил камни вибрировать, а молния ударившая в землю в десяти футах от Найла нанесла ему электрический удар.
Люди хамелеоны ясно почувствовали, что пришло время что-нибудь предпринять. Они подняли Найла, потому что он уже лежал на земле позади каменной колонны, так что его голова почти касалась треугольного гранитного блока, который образовывал крышу. Люди-хамелеоны сбились в круг вокруг Найла. Найл предположил, что они пытаются защитить его от ветра, и что их попытка обречена на провал, потому что мощные порывы ветра дули прямо сквозь них. В действительности, они удлинили свои руки и положили их на плечи, спину и голову Найла, что немедленно привело его в состояние спокойствия, которое он испытал в подземной пещере. То, что они делали, было фактически передачей Найлу вибраций их физического естества. В течение нескольких секунд он инстинктивно сопротивлялся силе, которая пыталась изменить его собственную частоту вибраций. Потом он понял, что то, что они пытаются сделать, может быть осуществлено только с его помощью. Это требовало особых психических усилий, которые использовали их энергию и неким образом соединяли в едином акте доброй воли.
Как только Найл смог это сделать, то почувствовал себя растворяющимся, как будто его тело превращалось в воздух. Частота вибраций его естества увеличилась. Он почувствовал как одежда спала с него. Его ступни и ноги стали невидимыми. Он стоял полностью голый и ветер с дождем проходили сквозь него. Последовало еще одно изменение вибрации, и волна холодной энергии пробежала по позвоночнику. Как только она достигла головы, люди-хамелеоны стали видимыми, выглядя более материальными, чем когда-либо раньше. И его собственное тело также стало абсолютно видимым. Но он не мог больше чувствовать ветер, который продолжал завывать вокруг, и сдул его одежду к противоположной стене. С другой стороны камни вокруг него выглядели, так как будто превратились в стекло, он мог видеть сквозь них, и видно было, как дождь капает на их стенки, как душ капает на стекло.
С жутким последним порывом дождь и ветер прекратились, отметая всякие сомнения о том, что это мог быть обычный шторм. В течение минуты небо стало голубым. Но Найл не торопился покинуть каменное убежище. Вообще он не торопился делать что-либо, потому что его бестелесное состояние приносило удивительное чувство свободы. Он никогда не задумывался, сколько же весит человеческое тело и как много усилий нужно прилагать, чтобы передвигать его. Ему внезапно пришло в голову, что если бы ему пришлось носить груз весом равным его телу, он бы очень скоро утомился. Это состояние бестелесности опьяняло его.
Но это состояние также приносило, сбивающее с толку, ощущение отсутствия времени, похожее на расслабление, приносимое большим бокалом вина. Время выглядело просто другим названием страха, и он чувствовал радость избавившись от него. С другой стороны мир вокруг него никогда не выглядел таким пленительным. Для начала, эта странная постройка, которая защитила его от шторма, была не просто древним монументом, это был знак, размещенный здесь, потому что это самое важное место на мили вокруг. Это было место, где многие земные силы соединялись вместе. Если бы Найл решил посидеть здесь несколько дней, он смог бы узнать не только историю этого места, но и все тайны природы.
Он также узнал, что у этого места есть страж. Он выглядел как благожелательный старичок. Но когда-то он был жестоким воинственным королем, который уничтожил множество противников, а некоторых даже расчленил живьем. Эта часть торфяника когда-то была полем великого сражения, где король погиб от полученных ран, обратив перед этим противника в бегство. Теперь же он с удовольствием покинул бы это место, но память о жестокости, которую он причинил, держала его в этом месте.
Найл мог узнать историю жизни короля, просто оставшись там и впитав то, что было написано на камнях. Но его собственная память говорила ему, что нет времени для остановок. Они были рядом с границей территории его спутников, и вскоре ему предстояло окунуться в неизвестность.
Люди-хамелеоны, находящиеся в курсе всех мыслей и чувств Найла были огорчены его решением; для них казалось невероятным, что кто-либо мог иметь желание покинуть их бессмертную реальность природы, чтобы вернуться в беспокойный мир людей. Теперь, когда они разделяли мысли и чувства Найла долгое время они узнали о специфических трудностях человеческого существования, об узких возможностях сознания, машинальности человеческого тела, и его зависимости от факторов окружающего мира. И им это все больше не казалось пленительным.
Найл чувствовал то же самое, и если бы не мысли о Вайге, то он остался бы с ними пока, дни не перешли плавно в недели. Но день уже перевалил за середину и скоро должны были опуститься осенние сумерки.
Подсознательно он знал, как вернуться в нормальное человеческое состояние. Ему просто нужно было уменьшить его повышенную частоту вибрации. Правда, ему нужно было побороть сильное нежелание делать это. Ощущение было такое, как будто в холодное зимнее утро ты должен вылезать из теплой постели и прыгать в леденящую холодную ванну. Но как только он переборол себя и сделал это, люди-хамелеоны растворились, и он опять знал об их присутствии только благодаря духовной общности, которая установилась между ними. Камни снова стали непрозрачными, и присутствие их грустного воинственного стража стало расплывчатым, как видение.
В момент возвращения в физический мир Найл почувствовал волну счастья. Теперь он знал, что есть мир, в который он попадет после своей физической жизни. В этот короткий момент ему показалось, что он понял, для чего был рожден.
Пора было уходить. Он нагнулся и поднял свою мокрую одежду, затем быстро оделся, потому что воздух был холодный. Прежде чем надеть свой рюкзак, Найл достал из него свой хронометр. Через пару часов должно было смеркаться. Но он смотрел на часы не просто, чтобы проверить который сейчас час, это символизировало то, что он вернулся в мир, в котором владычествует время.
Так как люди-хамелеоны знали, что вскоре расстанутся со своим гостем, то они тоже приняли физическое обличье. Теперь, когда они покидали монумент, защитивший их, люди-хамелеоны сделали ритуальный жест благодарности стражнику, и Найл, хотя теперь и не ощущал присутствия старого воина, сделал то же самое. После этого они вышли снова под закатное солнце осеннего вечера.
Сочная зеленая трава играла под солнечным светом, и Найлу больше не было необходимости использовать "взгляд со стороны" чтобы увидеть природных духов — его недолгая трансформация к бестелесному состоянию способствовала тому, что их вибрация теперь не была слишком медленной по отношению к его нормальному диапазону восприятия. Они продолжали свой путь по упругой траве усыпанной вереском и утесником, и Найл мог отчетливо видеть мерцание жизненных форм, которые парили на границе с физической реальностью. Они проявлялись как мерцание красок, а не так как пламя на солнечном свете. Когда Найл пытался сфокусировать свой взгляд на них, то еще раз убеждался в необычной природе бестелесных существ. Физические формы жизни могли быть увидены просто посредством взгляда, тогда как наблюдение нефизических форм было подобно диалогу с ними. Прежде чем ты мог их увидеть, нефизическое существо должно было решить, что тебе ответить и отвечать ли вообще. Другими словами, нефизическая форма жизни сама определяла свою видимость. Найл понимал абсурдность этой идеи. Дух все еще был перед его глазами. Было видно, как он порхал на кромке обрывка утесника, чей цветок уже давно завял. Но когда он посмотрел на него, то просто исчез и Найл мог видеть только колючий зеленый утесник. Чтобы увидеть его, нужно было смотреть более мягко, менее требовательно, как будто говоря: «Пожалуйста, покажись мне». В итоге форма могла появиться и выглядеть как пульсирующий световой шар, блуждающий огонек или маленькое пушистое животное, она могла даже предстать в виде гротескного маленького человечка. Но всегда проходило некоторое время, прежде чем они появлялись, тогда когда сами решали, как же все-таки они будут выглядеть.
Он знал, что у этих форм жизни нет ни сильного интеллекта, ни силы воли, возможно даже меньше чем у животных. Но их бестелесная сущность подразумевала, что он им особо и не нужен.
Вместо того, чтобы следовать дальше по тропинке к горному хребту, люди-хамелеоны повели его к впадине недалеко от тропы. На дне впадины была конструкция из плоских камней, которая закрывала колодец. Вода была такой чистой, что Найл почувствовал желание встать на колени и вглядеться в нее, как будто окуная свою душу в холодную глубину. Он был около трех футов глубиной, а дно его было покрыто белым веществом похожим на песок. Стенки колодца были толстыми, покрытыми зеленым мхом. В маленькой пристройке к колодцу был глиняный сосуд, похожий на тот из которого Найл пил в пещере людей хамелеонов, только у него была ручка. Тут была еще изогнутая деревянная палочка, часть ветки, с которой была содрана кора.
Один из людей-хамелеонов взял эту палочку, погрузил в воду и энергично размешал. В результате мох взмыл в воду и заполнил колодец своими частичками. Найлу предложили взять глиняный кувшин и наполнить его водой. Он погрузил его в колодец и наполнил до краев. После этого лидер людей-хамелеонов взял его у Найла и отхлебнул из него, затем отдал обратно Найлу, который также поднес его к губам и отпил.
Вкус был такой потрясающий и укрепляющий, что Найл уставился на воду с изумлением, наверное, она обладала какими-то магическими свойствами. Найл передал кувшин остальным и каждый по очереди отпил из него. После того как они сделали это, Найл понял, что это была не просто церемония прощания, это был ритуал, назначение которого — создать чувство родства и предложить ему защиту.
Когда кувшин вернулся к лидеру людей хамелеонов, он отдал его Найлу и указал на воду: "Если ты захочешь вернуться к нам, запомни этот вкус".
Когда он посмотрел в зеленые, с коричневыми пятнышками, глаза, то почувствовал волну благодарности смешанной с удивлением. Он внезапно понял, что вызвал чувство глубокой привязанности у своих товарищей. Раньше это казалось непонятным ему, пока инстинкт, который проснулся от телепатической близости, не подсказал ему, что они были очень озабочены его безопасностью. Он — странное существо, король среди себе подобных, но имел смелость доверить себя реке, которая текла из ниоткуда (так люди-хамелеоны представляли себе реку, текущую из города пауков), и теперь рисковал своей жизнью, разыскивая опасного врага.
Что больше всего их поражало, так это то, что он был один. Люди-хамелеоны ни на минуту не оставались в одиночестве на протяжении их жизни, и даже их лидер был больше похож на старшего брата, чем на авторитетную фигуру. Найл понял, с некоторым затруднением, что они рассматривали его как героическую персону. Но он знал, что находиться одним приходится многим человеческим существам, и ничего особенно героического в этом нет.
Найл вытащил флягу с водой из своего рюкзака, вылил содержимое на землю и наполнил ее водой из колодца.
В пристройке, где лежал кувшин также было несколько камней, которые оказались кремнием. Повара на его кухне до сих пор использовали их, когда у них кончались спички. Кремний, очевидно, был оставлен здесь, как и кувшин, для нужд путников. Найл взял два из них ударил друг о друга, чтобы высечь искру и сложил в рюкзак.
Они выбрались из впадины и начали подниматься на вершину горы. Местность впереди простиралась так далеко как могли видеть глаза, Найл понял, почему эта гора была выбрана западной границей территории людей хамелеонов. На землях позади нее было много разнообразных долин и лесов, наполненных разнообразными существами, где работа людей-хамелеонов была нужна для сохранения гармонии. А местность, которая лежала перед ним казалась бедной и однообразной. К северу Найл мог видеть Серые Горы, к югу плодородные земли, которые принадлежали паукам и жукам-бомбардирам; за ними лежало море, а еще дальше Дельта.
Об этих землях люди-хамелеоны не знали ничего, до того момента как Найл не появился среди них; теперь его знания стали частью их знаний, расширив границы их представлений о территории в десять раз превышающей по размеру их собственную. Найл тоже узнал много нового, теперь он ориентировался в этой местности не хуже самих людей-хамелеонов.
На долгое прощание не было времени; настало время двигаться дальше. Люди-хамелеоны должны вернуться в свой живописный мир лесов и речушек, где время не властно, а Найл вернется в свой мир людей, где оно играет важную роль.
В этот момент люди бы пожали друг другу руки или обнялись. Но у людей-хамелеонов не было эквивалента словам "до свидания". В любом случае они не говорили до свидания; когда Найл быстро спустился вниз, он знал об их присутствии, как будто они шли рядом с ним. Но когда он оглянулся назад через несколько минут, они уже исчезли.
Глава 7
Что-то в суровой вересковой пустоши перед ним заставило Найла почувствовать тревогу. Неcпроста эти мили грубой серой травы напомнили ему о серой плесени, покрывавшей сломанные деревья в долине элементалей, он ощущал то же самое тревожное чувство, что за ним наблюдают враждебные глаза. Но он увидел только несколько воронов, кружащихся в небе.
Так как больше не было ни малейшего следа тропы в этой однообразной дикой местности, Найл решил забраться на вершину холма, с которого можно было осмотреться и наметить дальнейший путь. Он оказался выше, чем ожидалось, и стоя на выветренной гранитной вершине, которая торчала из высохшего торфа, Найл смог, оглянувшись назад, увидеть более чем в двадцати милях вдали вершину снежной горы возвышающейся над священным озером.
Это заставило его вспомнить об источнике потока, который загрязнял священное озеро. Люди-хамелеоны понятия не имели где он начинался, так как он начинался вне их территории. Контакт Найла с людьми-хамелеонами внедрил в его разум ясное и детальное представление об их территории. Он определил, что, если поток течет с запада на восток, то его подземное течение должно пройти довольно близко к холму, на котором он стоял.
Рано или поздно, но Найл должен был направить свой путь на север, и не было никакой причины, почему он не должен сделать это немедленно. Накинув плащ на плечи, так как ветер становился холодным, он направил свой путь вниз по северному склону холма. Но путешествие было не долгим. Через пол мили Найл почувствовал под ногами ощущение покалывания, которое указало ему, что рядом подземный поток. В этой точке Найл повернул на запад и последовал вдоль русла потока. Его озадачило то, что поток под его ногами казался меньшим, чем он ожидал — предположительно не больше шести футов шириной. Вспоминая размеры священного озера Найл имел все основания предполагать, что питалось рекой или, по крайней мере, несколькими источниками.
Ландшафт, раскинувшийся перед ним, был голый и безлесный: низкие холмы, покрытые грубой травой, и долины, полные утёсника обыкновенного и ежевики. И так как до заката оставалось меньше часа, Найл начал думать о поиске места для ночлега. Это был долгий день, и он прошел более двадцати миль; ноги начинали болеть. Теперь, когда Найл больше не сопровождался людьми-хамелеонами, он стал подвержен обычной человеческой усталости.
Но это была не просто усталость, что-то еще заставляло его чувствовать себя странно подавленным. После территории людей хамелеонов, с ее деревьями и водоемами и осенними цветами, этот пейзаж вересковой пустоши казался мрачно безжизненным. Он не видел ни одного элементаля, с тех пор, как расстался со спутниками, и для него это было не удивительно. Он заметил, что элементалям, несомненно, была свойственна жизнерадостность. Похоже, они любили природу и существовали, используя ее жизненную силу. В том что окружало Найла сейчас было очень мало жизненной силы.
Следуя вдоль подземного потока, он обнаружил, что идет вдоль невысокого хребта, под которым виднеется долина, с торфяным коричневым озером, полным увядающей осоки. Горный хребет вел к плато в несколько сотен ярдов шириной, в центре которого был высокий камень, приблизительно двенадцать футов высотой, окруженный плотным, колючим кустарником. Найл хотел расположиться лагерем у подножия камня, где кустарник защитил бы его от стороннего наблюдателя. Но, когда он приблизился, то увидел своеобразный желтоватый мох, покрывавший его поверхность, которая, казалось, напоминала лицо старика. Внезапно догадавшись, что это было обиталище элементалей, он всмотрелся пристальней, как будто пробуя вынудить их показать себя. В этот момент, скала, казалось, превратилась во враждебное лицо, которое в свою очередь уставилось на него, рассерженное вторжением на его территорию. Найл ощутил это так ясно, как будто его чувства все еще были настроены на частоту людей-хамелеонов. Он чувствовал, что остальная часть элементаля была погружена до плеч в торф. Более того, казалось, он собирается выбраться наружу, чем заставил Найла, пожалеть о вторжении. Он повернулся и пошел прочь не задерживаясь, с облегчением думая что знания о природе, почерпнутые им у людей-хамелеонов, спасли его от выбора этого места для ночлега. Элементаль, конечно, нашел бы некий способ расплаты за его грубую ошибку, например, насылая на него реалистичные кошмары.
Солнце было теперь близко к горизонту, и когда, все еще следуя за подземным потоком, Найл спускался в следующую долину, наступили сумерки. Найл вынужден был свернуть у ближнего кустарника, продвижению препятствовало неровное основание, по которому было необходимо идти осторожней, чтобы не вывихнуть лодыжки на корнях утёсника. И когда он споткнулся о валун, выступающий из земли как большое яйцо, Найл решил сесть и дать отдых своим ногам. Это было такое облегчение, что он испытал желание снять рюкзак и закрыть глаза. Но наступившая темнота заставила оказать сопротивление давившей на него усталости.
Когда он достиг вершины следующего горного хребта, Найл испытал облегчение, обнаружив пейзаж впереди все еще купавшимся в вечернем закате. Он смотрел сверху на чашеобразную долину, которая тянулась к западу; и была по крайней мере в милю шириной. В центре располагалось озеро, выглядящее золотым в солнечном свете, но пока он спускался к нему по склону, оказалось, оно необыкновенного бледно зеленого цвета. Найл предложил, что такую окраску даёт застоявшаяся вода или что-то подобное некой зеленой растительности типа морских водорослей, которые покрывают водоемы. Мгновение спустя, он заметил поток, который тек в дальней стороне долины, опровергая предположение, что вода застойная.
Это могло быть источником загрязнения священного озера? В это трудно было поверить. Озеро выглядело мирным и привлекательным. Даже трава, которая спускалась вниз к его краю, была столь же свежей и зеленой как в озере. Место было идеальным, чтобы расположиться лагерем на ночлег.
Через четверть часа, к тому времени, когда Найл достиг кромки воды, солнце коснулось горизонта. У озера, он рассмотрел, что его окраска происходила из-за крошечных зеленых частиц. Найл опустил в озеро руку и зачерпнул немного воды ладонью. Зеленые фрагменты были похожи на частицы мха. Почти наверняка это — не источник загрязнения. Должно быть загрязнение связано с подземным потоком.
Так как берег был отлогий, Найл не решился спать слишком близко к воде. Вместо этого он пошел, назад по южному склону, пока не нашел небольшое углубление с ровным основанием. через минуту солнце опустилось за горизонт, и он оказался в темноте. Найл сбросил рюкзак на землю, затем улегся около него на спину закинув руки под голову. Чувство облегчения было огромным.
Но когда усталость ушла из его тела, он понял, что хочет есть. Найл сидел в темноте и возился с сумкой. Бечевка которая связывала горловину, была сильно затянута, обеспечивая условия, при которых содержимое оставалось сухим. Он включил фонарь и вынул флягу с напитком. Он надеялся, что она содержит мед, разновидность которого он пил в лодке, которая привезла его в страну пауков. Напиток был сладок и пах медом. Он хихикнул от удовольствия, поскольку питьё побежало вниз по горлу и распространилось теплом в животе. Затем Найл открыл пакет с едой. Он содержал твердый, постный печеный бисквит, хрустящую разновидность которого он особенно любил, и сыр из козьего молока. Он намазал сыр ножом. Его мать также положила коробку в вощеной бумаге, которая содержала маленькие зеленые огурцы, засоленные в уксусе, и даже баночку соли. Он съел три бисквита и половину сыра прежде, чем голод был удовлетворен. Он также отпил приблизительно одну треть меда, который вызвал приятную беззаботность. В то время пока он ел, Луна поднялась, делая ненужной подсветку от фонаря.
Небо было полно звезд, и Найл узнал многие из тех, что показывал ему дед: Капелла, Ипсилон, Кассиопея, созвездие Персея. Найл зевнул и завернул остатки еды в пакет. Воздух был таким приятно теплым, по-видимому, потому что земля впитала за день солнечное тепло, что он намеревался уснуть укрывшись только плащом. Затем Найл сообразил что, если бы он сделал это, то должен был бы использовать сумку как подушку. Тогда он решил, что более разумно использовать спальный мешок, имеющий своего рода карман, предназначенный, для размещения подушки, и положил под голову свернутый плащ.
Найл заснул так как его научили люди-хамелеоны — он сконцентрировался и поддерживал эту концентрацию пока не стал совсем сонным. Смысл этого метода состоял в том, что он погрузил себя в сон, словно в теплую ванну. Как только он так сделал, то ощутил присутствие людей-хамелеонов, и почувствовал, что сон окутал его вокруг, как туман навеваемый бризом. Когда Найл погрузился в сон, часть его оставалась бодрствующей.
Через полчаса или чуть больше, Найл был разбужен каплями дождя, упавшими на его лицо, и сонно натянул верх спального мешка на голову. Поскольку дождь стал более сильным, он застегнул застежку-молнию, предотвращая протекание дождя внутрь. Убаюканный шумом капель дождя , бьющихся о водонепроницаемую ткань, он погрузился обратно в сон.
Ему приснились люди-хамелеоны. Они были в подземной пещере, и говорили о нем. Они ему снились потому что, вероятно, была связь между их умами. Но, поскольку он знал, что спит, то должен был в некотором смысле проснуться и оказаться рядом с людьми-хамелеонами. Тогда где он на самом деле? Где его спящее тело? Он забыл, где оставил его. Тут лидер людей-хамелеонов заговорил с ним на их собственном символическом языке. Его смысл был совершенно четким. Он сказал: "Лежи тихо."
Мгновение спустя Найл проснулся. Он все еще чувствовал присутствие людей-хамелеонов. Он также ощущал опасность, и понимание важности не показать и малейшего признака того, что он проснулся.
Первое что он заметил, был необычный запах, который напомнил ему о Дельте: смесь рыбы и гниющей растительности. Тут он заметил, что больше не чувствует твердой земли под собой. Вместо этого он, как будто, лежал на самой мягкой перине в своем дворце. И перина плыла по воздуху, как будто перемещая его на летающем ковре. Водонепроницаемый откидной клапан больше не лежал на глазах, и Найл мог видеть: озеро, мерцающее в лунном свете, и то, что он движется к нему. Кто-то или что-то несло его с большой осторожностью, чтоб не дать ему проснуться. И он сообразил, что его жизнь зависела от того, сможет ли он не показать, что проснулся.
Сжатые пальцы правой руки лежали на груди, и подвинув немного средний палец, Найл почувствовал разрез туники. Так как он заснул на правом боку мыслеотражатель свалился в том же направлении. С огромной осторожностью, он протягивал средний палец, пока не коснулся прочной металлической цепи, которая держала мыслеотражатель. Тогда он зацепил крючком своего пальца цепь и согнул сустав, пока не коснулся мыслеотражателя. Осторожным движением двумя пальцами перевернул его, пока вогнутая поверхность не коснулась его кожи. Мгновенно, он почувствовал волну энергии и бодрости.
Усиленное внимание, вызванное мыслеотражателем сказало ему, что он приближался к озеру со скоростью нескольких шагов в минуту. И вода все еще лежит приблизительно в ста ярдах впереди. Теперь он знал, что должен будет применить всю силу концентрации, для спасения своей жизни. Но несмотря на то, что это знание обычно вызывает определенное состояние возбуждения, оно только увеличило его чувство самообладания.
Но что его несло? Он не смел повернуть голову, даже немного, чтоб попробовать увидеть, что это было. Но независимо от того, что это было, оно не обладало такими же телепатическими способностями, как пауки. Паук знал бы давно, что он проснулся.
Поскольку земля наклонилась вниз к озеру, водонепроницаемый откидной клапан сдвинулся открыв Найлу возможность увидеть то, что происходит. Он был приблизительно в двух футах над землёй, и существо, которое переносило его, сияло в лунном свете как гигантский слизняк. Но в отличие от слизняка, оно не использовало увеличение и сокращение мускулов, чтобы обеспечить движущую силу. Оно, казалось, катилось вперед, как большая масса желе.
Люди хамелеоны ясно почувствовали, что пришло время что-нибудь предпринять. Они подняли Найла, потому что он уже лежал на земле позади каменной колонны, так что его голова почти касалась треугольного гранитного блока, который образовывал крышу. Люди-хамелеоны сбились в круг вокруг Найла. Найл предположил, что они пытаются защитить его от ветра, и что их попытка обречена на провал, потому что мощные порывы ветра дули прямо сквозь них. В действительности, они удлинили свои руки и положили их на плечи, спину и голову Найла, что немедленно привело его в состояние спокойствия, которое он испытал в подземной пещере. То, что они делали, было фактически передачей Найлу вибраций их физического естества. В течение нескольких секунд он инстинктивно сопротивлялся силе, которая пыталась изменить его собственную частоту вибраций. Потом он понял, что то, что они пытаются сделать, может быть осуществлено только с его помощью. Это требовало особых психических усилий, которые использовали их энергию и неким образом соединяли в едином акте доброй воли.
Как только Найл смог это сделать, то почувствовал себя растворяющимся, как будто его тело превращалось в воздух. Частота вибраций его естества увеличилась. Он почувствовал как одежда спала с него. Его ступни и ноги стали невидимыми. Он стоял полностью голый и ветер с дождем проходили сквозь него. Последовало еще одно изменение вибрации, и волна холодной энергии пробежала по позвоночнику. Как только она достигла головы, люди-хамелеоны стали видимыми, выглядя более материальными, чем когда-либо раньше. И его собственное тело также стало абсолютно видимым. Но он не мог больше чувствовать ветер, который продолжал завывать вокруг, и сдул его одежду к противоположной стене. С другой стороны камни вокруг него выглядели, так как будто превратились в стекло, он мог видеть сквозь них, и видно было, как дождь капает на их стенки, как душ капает на стекло.
С жутким последним порывом дождь и ветер прекратились, отметая всякие сомнения о том, что это мог быть обычный шторм. В течение минуты небо стало голубым. Но Найл не торопился покинуть каменное убежище. Вообще он не торопился делать что-либо, потому что его бестелесное состояние приносило удивительное чувство свободы. Он никогда не задумывался, сколько же весит человеческое тело и как много усилий нужно прилагать, чтобы передвигать его. Ему внезапно пришло в голову, что если бы ему пришлось носить груз весом равным его телу, он бы очень скоро утомился. Это состояние бестелесности опьяняло его.
Но это состояние также приносило, сбивающее с толку, ощущение отсутствия времени, похожее на расслабление, приносимое большим бокалом вина. Время выглядело просто другим названием страха, и он чувствовал радость избавившись от него. С другой стороны мир вокруг него никогда не выглядел таким пленительным. Для начала, эта странная постройка, которая защитила его от шторма, была не просто древним монументом, это был знак, размещенный здесь, потому что это самое важное место на мили вокруг. Это было место, где многие земные силы соединялись вместе. Если бы Найл решил посидеть здесь несколько дней, он смог бы узнать не только историю этого места, но и все тайны природы.
Он также узнал, что у этого места есть страж. Он выглядел как благожелательный старичок. Но когда-то он был жестоким воинственным королем, который уничтожил множество противников, а некоторых даже расчленил живьем. Эта часть торфяника когда-то была полем великого сражения, где король погиб от полученных ран, обратив перед этим противника в бегство. Теперь же он с удовольствием покинул бы это место, но память о жестокости, которую он причинил, держала его в этом месте.
Найл мог узнать историю жизни короля, просто оставшись там и впитав то, что было написано на камнях. Но его собственная память говорила ему, что нет времени для остановок. Они были рядом с границей территории его спутников, и вскоре ему предстояло окунуться в неизвестность.
Люди-хамелеоны, находящиеся в курсе всех мыслей и чувств Найла были огорчены его решением; для них казалось невероятным, что кто-либо мог иметь желание покинуть их бессмертную реальность природы, чтобы вернуться в беспокойный мир людей. Теперь, когда они разделяли мысли и чувства Найла долгое время они узнали о специфических трудностях человеческого существования, об узких возможностях сознания, машинальности человеческого тела, и его зависимости от факторов окружающего мира. И им это все больше не казалось пленительным.
Найл чувствовал то же самое, и если бы не мысли о Вайге, то он остался бы с ними пока, дни не перешли плавно в недели. Но день уже перевалил за середину и скоро должны были опуститься осенние сумерки.
Подсознательно он знал, как вернуться в нормальное человеческое состояние. Ему просто нужно было уменьшить его повышенную частоту вибрации. Правда, ему нужно было побороть сильное нежелание делать это. Ощущение было такое, как будто в холодное зимнее утро ты должен вылезать из теплой постели и прыгать в леденящую холодную ванну. Но как только он переборол себя и сделал это, люди-хамелеоны растворились, и он опять знал об их присутствии только благодаря духовной общности, которая установилась между ними. Камни снова стали непрозрачными, и присутствие их грустного воинственного стража стало расплывчатым, как видение.
В момент возвращения в физический мир Найл почувствовал волну счастья. Теперь он знал, что есть мир, в который он попадет после своей физической жизни. В этот короткий момент ему показалось, что он понял, для чего был рожден.
Пора было уходить. Он нагнулся и поднял свою мокрую одежду, затем быстро оделся, потому что воздух был холодный. Прежде чем надеть свой рюкзак, Найл достал из него свой хронометр. Через пару часов должно было смеркаться. Но он смотрел на часы не просто, чтобы проверить который сейчас час, это символизировало то, что он вернулся в мир, в котором владычествует время.
Так как люди-хамелеоны знали, что вскоре расстанутся со своим гостем, то они тоже приняли физическое обличье. Теперь, когда они покидали монумент, защитивший их, люди-хамелеоны сделали ритуальный жест благодарности стражнику, и Найл, хотя теперь и не ощущал присутствия старого воина, сделал то же самое. После этого они вышли снова под закатное солнце осеннего вечера.
Сочная зеленая трава играла под солнечным светом, и Найлу больше не было необходимости использовать "взгляд со стороны" чтобы увидеть природных духов — его недолгая трансформация к бестелесному состоянию способствовала тому, что их вибрация теперь не была слишком медленной по отношению к его нормальному диапазону восприятия. Они продолжали свой путь по упругой траве усыпанной вереском и утесником, и Найл мог отчетливо видеть мерцание жизненных форм, которые парили на границе с физической реальностью. Они проявлялись как мерцание красок, а не так как пламя на солнечном свете. Когда Найл пытался сфокусировать свой взгляд на них, то еще раз убеждался в необычной природе бестелесных существ. Физические формы жизни могли быть увидены просто посредством взгляда, тогда как наблюдение нефизических форм было подобно диалогу с ними. Прежде чем ты мог их увидеть, нефизическое существо должно было решить, что тебе ответить и отвечать ли вообще. Другими словами, нефизическая форма жизни сама определяла свою видимость. Найл понимал абсурдность этой идеи. Дух все еще был перед его глазами. Было видно, как он порхал на кромке обрывка утесника, чей цветок уже давно завял. Но когда он посмотрел на него, то просто исчез и Найл мог видеть только колючий зеленый утесник. Чтобы увидеть его, нужно было смотреть более мягко, менее требовательно, как будто говоря: «Пожалуйста, покажись мне». В итоге форма могла появиться и выглядеть как пульсирующий световой шар, блуждающий огонек или маленькое пушистое животное, она могла даже предстать в виде гротескного маленького человечка. Но всегда проходило некоторое время, прежде чем они появлялись, тогда когда сами решали, как же все-таки они будут выглядеть.
Он знал, что у этих форм жизни нет ни сильного интеллекта, ни силы воли, возможно даже меньше чем у животных. Но их бестелесная сущность подразумевала, что он им особо и не нужен.
Вместо того, чтобы следовать дальше по тропинке к горному хребту, люди-хамелеоны повели его к впадине недалеко от тропы. На дне впадины была конструкция из плоских камней, которая закрывала колодец. Вода была такой чистой, что Найл почувствовал желание встать на колени и вглядеться в нее, как будто окуная свою душу в холодную глубину. Он был около трех футов глубиной, а дно его было покрыто белым веществом похожим на песок. Стенки колодца были толстыми, покрытыми зеленым мхом. В маленькой пристройке к колодцу был глиняный сосуд, похожий на тот из которого Найл пил в пещере людей хамелеонов, только у него была ручка. Тут была еще изогнутая деревянная палочка, часть ветки, с которой была содрана кора.
Один из людей-хамелеонов взял эту палочку, погрузил в воду и энергично размешал. В результате мох взмыл в воду и заполнил колодец своими частичками. Найлу предложили взять глиняный кувшин и наполнить его водой. Он погрузил его в колодец и наполнил до краев. После этого лидер людей-хамелеонов взял его у Найла и отхлебнул из него, затем отдал обратно Найлу, который также поднес его к губам и отпил.
Вкус был такой потрясающий и укрепляющий, что Найл уставился на воду с изумлением, наверное, она обладала какими-то магическими свойствами. Найл передал кувшин остальным и каждый по очереди отпил из него. После того как они сделали это, Найл понял, что это была не просто церемония прощания, это был ритуал, назначение которого — создать чувство родства и предложить ему защиту.
Когда кувшин вернулся к лидеру людей хамелеонов, он отдал его Найлу и указал на воду: "Если ты захочешь вернуться к нам, запомни этот вкус".
Когда он посмотрел в зеленые, с коричневыми пятнышками, глаза, то почувствовал волну благодарности смешанной с удивлением. Он внезапно понял, что вызвал чувство глубокой привязанности у своих товарищей. Раньше это казалось непонятным ему, пока инстинкт, который проснулся от телепатической близости, не подсказал ему, что они были очень озабочены его безопасностью. Он — странное существо, король среди себе подобных, но имел смелость доверить себя реке, которая текла из ниоткуда (так люди-хамелеоны представляли себе реку, текущую из города пауков), и теперь рисковал своей жизнью, разыскивая опасного врага.
Что больше всего их поражало, так это то, что он был один. Люди-хамелеоны ни на минуту не оставались в одиночестве на протяжении их жизни, и даже их лидер был больше похож на старшего брата, чем на авторитетную фигуру. Найл понял, с некоторым затруднением, что они рассматривали его как героическую персону. Но он знал, что находиться одним приходится многим человеческим существам, и ничего особенно героического в этом нет.
Найл вытащил флягу с водой из своего рюкзака, вылил содержимое на землю и наполнил ее водой из колодца.
В пристройке, где лежал кувшин также было несколько камней, которые оказались кремнием. Повара на его кухне до сих пор использовали их, когда у них кончались спички. Кремний, очевидно, был оставлен здесь, как и кувшин, для нужд путников. Найл взял два из них ударил друг о друга, чтобы высечь искру и сложил в рюкзак.
Они выбрались из впадины и начали подниматься на вершину горы. Местность впереди простиралась так далеко как могли видеть глаза, Найл понял, почему эта гора была выбрана западной границей территории людей хамелеонов. На землях позади нее было много разнообразных долин и лесов, наполненных разнообразными существами, где работа людей-хамелеонов была нужна для сохранения гармонии. А местность, которая лежала перед ним казалась бедной и однообразной. К северу Найл мог видеть Серые Горы, к югу плодородные земли, которые принадлежали паукам и жукам-бомбардирам; за ними лежало море, а еще дальше Дельта.
Об этих землях люди-хамелеоны не знали ничего, до того момента как Найл не появился среди них; теперь его знания стали частью их знаний, расширив границы их представлений о территории в десять раз превышающей по размеру их собственную. Найл тоже узнал много нового, теперь он ориентировался в этой местности не хуже самих людей-хамелеонов.
На долгое прощание не было времени; настало время двигаться дальше. Люди-хамелеоны должны вернуться в свой живописный мир лесов и речушек, где время не властно, а Найл вернется в свой мир людей, где оно играет важную роль.
В этот момент люди бы пожали друг другу руки или обнялись. Но у людей-хамелеонов не было эквивалента словам "до свидания". В любом случае они не говорили до свидания; когда Найл быстро спустился вниз, он знал об их присутствии, как будто они шли рядом с ним. Но когда он оглянулся назад через несколько минут, они уже исчезли.
Глава 7
Что-то в суровой вересковой пустоши перед ним заставило Найла почувствовать тревогу. Неcпроста эти мили грубой серой травы напомнили ему о серой плесени, покрывавшей сломанные деревья в долине элементалей, он ощущал то же самое тревожное чувство, что за ним наблюдают враждебные глаза. Но он увидел только несколько воронов, кружащихся в небе.
Так как больше не было ни малейшего следа тропы в этой однообразной дикой местности, Найл решил забраться на вершину холма, с которого можно было осмотреться и наметить дальнейший путь. Он оказался выше, чем ожидалось, и стоя на выветренной гранитной вершине, которая торчала из высохшего торфа, Найл смог, оглянувшись назад, увидеть более чем в двадцати милях вдали вершину снежной горы возвышающейся над священным озером.
Это заставило его вспомнить об источнике потока, который загрязнял священное озеро. Люди-хамелеоны понятия не имели где он начинался, так как он начинался вне их территории. Контакт Найла с людьми-хамелеонами внедрил в его разум ясное и детальное представление об их территории. Он определил, что, если поток течет с запада на восток, то его подземное течение должно пройти довольно близко к холму, на котором он стоял.
Рано или поздно, но Найл должен был направить свой путь на север, и не было никакой причины, почему он не должен сделать это немедленно. Накинув плащ на плечи, так как ветер становился холодным, он направил свой путь вниз по северному склону холма. Но путешествие было не долгим. Через пол мили Найл почувствовал под ногами ощущение покалывания, которое указало ему, что рядом подземный поток. В этой точке Найл повернул на запад и последовал вдоль русла потока. Его озадачило то, что поток под его ногами казался меньшим, чем он ожидал — предположительно не больше шести футов шириной. Вспоминая размеры священного озера Найл имел все основания предполагать, что питалось рекой или, по крайней мере, несколькими источниками.
Ландшафт, раскинувшийся перед ним, был голый и безлесный: низкие холмы, покрытые грубой травой, и долины, полные утёсника обыкновенного и ежевики. И так как до заката оставалось меньше часа, Найл начал думать о поиске места для ночлега. Это был долгий день, и он прошел более двадцати миль; ноги начинали болеть. Теперь, когда Найл больше не сопровождался людьми-хамелеонами, он стал подвержен обычной человеческой усталости.
Но это была не просто усталость, что-то еще заставляло его чувствовать себя странно подавленным. После территории людей хамелеонов, с ее деревьями и водоемами и осенними цветами, этот пейзаж вересковой пустоши казался мрачно безжизненным. Он не видел ни одного элементаля, с тех пор, как расстался со спутниками, и для него это было не удивительно. Он заметил, что элементалям, несомненно, была свойственна жизнерадостность. Похоже, они любили природу и существовали, используя ее жизненную силу. В том что окружало Найла сейчас было очень мало жизненной силы.
Следуя вдоль подземного потока, он обнаружил, что идет вдоль невысокого хребта, под которым виднеется долина, с торфяным коричневым озером, полным увядающей осоки. Горный хребет вел к плато в несколько сотен ярдов шириной, в центре которого был высокий камень, приблизительно двенадцать футов высотой, окруженный плотным, колючим кустарником. Найл хотел расположиться лагерем у подножия камня, где кустарник защитил бы его от стороннего наблюдателя. Но, когда он приблизился, то увидел своеобразный желтоватый мох, покрывавший его поверхность, которая, казалось, напоминала лицо старика. Внезапно догадавшись, что это было обиталище элементалей, он всмотрелся пристальней, как будто пробуя вынудить их показать себя. В этот момент, скала, казалось, превратилась во враждебное лицо, которое в свою очередь уставилось на него, рассерженное вторжением на его территорию. Найл ощутил это так ясно, как будто его чувства все еще были настроены на частоту людей-хамелеонов. Он чувствовал, что остальная часть элементаля была погружена до плеч в торф. Более того, казалось, он собирается выбраться наружу, чем заставил Найла, пожалеть о вторжении. Он повернулся и пошел прочь не задерживаясь, с облегчением думая что знания о природе, почерпнутые им у людей-хамелеонов, спасли его от выбора этого места для ночлега. Элементаль, конечно, нашел бы некий способ расплаты за его грубую ошибку, например, насылая на него реалистичные кошмары.
Солнце было теперь близко к горизонту, и когда, все еще следуя за подземным потоком, Найл спускался в следующую долину, наступили сумерки. Найл вынужден был свернуть у ближнего кустарника, продвижению препятствовало неровное основание, по которому было необходимо идти осторожней, чтобы не вывихнуть лодыжки на корнях утёсника. И когда он споткнулся о валун, выступающий из земли как большое яйцо, Найл решил сесть и дать отдых своим ногам. Это было такое облегчение, что он испытал желание снять рюкзак и закрыть глаза. Но наступившая темнота заставила оказать сопротивление давившей на него усталости.
Когда он достиг вершины следующего горного хребта, Найл испытал облегчение, обнаружив пейзаж впереди все еще купавшимся в вечернем закате. Он смотрел сверху на чашеобразную долину, которая тянулась к западу; и была по крайней мере в милю шириной. В центре располагалось озеро, выглядящее золотым в солнечном свете, но пока он спускался к нему по склону, оказалось, оно необыкновенного бледно зеленого цвета. Найл предложил, что такую окраску даёт застоявшаяся вода или что-то подобное некой зеленой растительности типа морских водорослей, которые покрывают водоемы. Мгновение спустя, он заметил поток, который тек в дальней стороне долины, опровергая предположение, что вода застойная.
Это могло быть источником загрязнения священного озера? В это трудно было поверить. Озеро выглядело мирным и привлекательным. Даже трава, которая спускалась вниз к его краю, была столь же свежей и зеленой как в озере. Место было идеальным, чтобы расположиться лагерем на ночлег.
Через четверть часа, к тому времени, когда Найл достиг кромки воды, солнце коснулось горизонта. У озера, он рассмотрел, что его окраска происходила из-за крошечных зеленых частиц. Найл опустил в озеро руку и зачерпнул немного воды ладонью. Зеленые фрагменты были похожи на частицы мха. Почти наверняка это — не источник загрязнения. Должно быть загрязнение связано с подземным потоком.
Так как берег был отлогий, Найл не решился спать слишком близко к воде. Вместо этого он пошел, назад по южному склону, пока не нашел небольшое углубление с ровным основанием. через минуту солнце опустилось за горизонт, и он оказался в темноте. Найл сбросил рюкзак на землю, затем улегся около него на спину закинув руки под голову. Чувство облегчения было огромным.
Но когда усталость ушла из его тела, он понял, что хочет есть. Найл сидел в темноте и возился с сумкой. Бечевка которая связывала горловину, была сильно затянута, обеспечивая условия, при которых содержимое оставалось сухим. Он включил фонарь и вынул флягу с напитком. Он надеялся, что она содержит мед, разновидность которого он пил в лодке, которая привезла его в страну пауков. Напиток был сладок и пах медом. Он хихикнул от удовольствия, поскольку питьё побежало вниз по горлу и распространилось теплом в животе. Затем Найл открыл пакет с едой. Он содержал твердый, постный печеный бисквит, хрустящую разновидность которого он особенно любил, и сыр из козьего молока. Он намазал сыр ножом. Его мать также положила коробку в вощеной бумаге, которая содержала маленькие зеленые огурцы, засоленные в уксусе, и даже баночку соли. Он съел три бисквита и половину сыра прежде, чем голод был удовлетворен. Он также отпил приблизительно одну треть меда, который вызвал приятную беззаботность. В то время пока он ел, Луна поднялась, делая ненужной подсветку от фонаря.
Небо было полно звезд, и Найл узнал многие из тех, что показывал ему дед: Капелла, Ипсилон, Кассиопея, созвездие Персея. Найл зевнул и завернул остатки еды в пакет. Воздух был таким приятно теплым, по-видимому, потому что земля впитала за день солнечное тепло, что он намеревался уснуть укрывшись только плащом. Затем Найл сообразил что, если бы он сделал это, то должен был бы использовать сумку как подушку. Тогда он решил, что более разумно использовать спальный мешок, имеющий своего рода карман, предназначенный, для размещения подушки, и положил под голову свернутый плащ.
Найл заснул так как его научили люди-хамелеоны — он сконцентрировался и поддерживал эту концентрацию пока не стал совсем сонным. Смысл этого метода состоял в том, что он погрузил себя в сон, словно в теплую ванну. Как только он так сделал, то ощутил присутствие людей-хамелеонов, и почувствовал, что сон окутал его вокруг, как туман навеваемый бризом. Когда Найл погрузился в сон, часть его оставалась бодрствующей.
Через полчаса или чуть больше, Найл был разбужен каплями дождя, упавшими на его лицо, и сонно натянул верх спального мешка на голову. Поскольку дождь стал более сильным, он застегнул застежку-молнию, предотвращая протекание дождя внутрь. Убаюканный шумом капель дождя , бьющихся о водонепроницаемую ткань, он погрузился обратно в сон.
Ему приснились люди-хамелеоны. Они были в подземной пещере, и говорили о нем. Они ему снились потому что, вероятно, была связь между их умами. Но, поскольку он знал, что спит, то должен был в некотором смысле проснуться и оказаться рядом с людьми-хамелеонами. Тогда где он на самом деле? Где его спящее тело? Он забыл, где оставил его. Тут лидер людей-хамелеонов заговорил с ним на их собственном символическом языке. Его смысл был совершенно четким. Он сказал: "Лежи тихо."
Мгновение спустя Найл проснулся. Он все еще чувствовал присутствие людей-хамелеонов. Он также ощущал опасность, и понимание важности не показать и малейшего признака того, что он проснулся.
Первое что он заметил, был необычный запах, который напомнил ему о Дельте: смесь рыбы и гниющей растительности. Тут он заметил, что больше не чувствует твердой земли под собой. Вместо этого он, как будто, лежал на самой мягкой перине в своем дворце. И перина плыла по воздуху, как будто перемещая его на летающем ковре. Водонепроницаемый откидной клапан больше не лежал на глазах, и Найл мог видеть: озеро, мерцающее в лунном свете, и то, что он движется к нему. Кто-то или что-то несло его с большой осторожностью, чтоб не дать ему проснуться. И он сообразил, что его жизнь зависела от того, сможет ли он не показать, что проснулся.
Сжатые пальцы правой руки лежали на груди, и подвинув немного средний палец, Найл почувствовал разрез туники. Так как он заснул на правом боку мыслеотражатель свалился в том же направлении. С огромной осторожностью, он протягивал средний палец, пока не коснулся прочной металлической цепи, которая держала мыслеотражатель. Тогда он зацепил крючком своего пальца цепь и согнул сустав, пока не коснулся мыслеотражателя. Осторожным движением двумя пальцами перевернул его, пока вогнутая поверхность не коснулась его кожи. Мгновенно, он почувствовал волну энергии и бодрости.
Усиленное внимание, вызванное мыслеотражателем сказало ему, что он приближался к озеру со скоростью нескольких шагов в минуту. И вода все еще лежит приблизительно в ста ярдах впереди. Теперь он знал, что должен будет применить всю силу концентрации, для спасения своей жизни. Но несмотря на то, что это знание обычно вызывает определенное состояние возбуждения, оно только увеличило его чувство самообладания.
Но что его несло? Он не смел повернуть голову, даже немного, чтоб попробовать увидеть, что это было. Но независимо от того, что это было, оно не обладало такими же телепатическими способностями, как пауки. Паук знал бы давно, что он проснулся.
Поскольку земля наклонилась вниз к озеру, водонепроницаемый откидной клапан сдвинулся открыв Найлу возможность увидеть то, что происходит. Он был приблизительно в двух футах над землёй, и существо, которое переносило его, сияло в лунном свете как гигантский слизняк. Но в отличие от слизняка, оно не использовало увеличение и сокращение мускулов, чтобы обеспечить движущую силу. Оно, казалось, катилось вперед, как большая масса желе.