Страница:
Найл попытался передать свои мысли образами, как он это делал, общаясь с пауками. Это вызвало долгую тишину, как будто прозрачные существа старались понять то, что он сказал. Найл сомневался, что они его поняли, глядя на их взаимные контакты. В голове Найла опять начался "статический шум", но на несколько другой частоте, как будто существа вокруг него экспериментировали в общении с ним.
Это озадачило и немного встревожило Найла. Никакого понятного и более глубокого мысленного обмена не получалось. Когда люди общаются друг с другом, они создают "слушающую" атмосферу, как будто каждый ждет, что другой должен сказать. Только если два человека враждебны друг к другу эта "слушающая атмосфера" отсутствует, тогда они интерпретируют отсутствие такой атмосферы как неприязнь или подозрение. В этой ситуации, "слушающей" атмосферы не существовало. Возможно эти желеобразные существа были машинами? Даже с пауками и жуками-бомбардирами, Найл скоро развил это элементарное ощущение ожидания общения, что было своего рода "слушанием". Эти полупрозрачные существа оказались абсолютно непохожи на какую-либо известную Найлу форму жизни.
Другая вспышка "статики" вызвал такую сильную боль, что он задохнулся, и спрятал лицо в руках. Он почувствовал что-то влажное сзади на шее, и когда дотронулся рукой, она была влажной от крови.
Существо немедленно отреагировало, сделав знак Найлу, встать. Найл сделал это очень осторожно, боясь усиления боли, и прислонился к дереву. Он все еще испытывал желание протереть глаза, поскольку существа вокруг него постоянно пропадали из видимости. Он видел некоторых только частично, так как те воспроизводили окраску фона позади них: под дерево, куст или даже небо. Они были, своего рода людьми-хамелеонами.
Лидер, которого он видел отчетливо, повернулся и пошел в тень подлеска. Найл пошатываясь последовал за ним, и тут же споткнулся о корень и упал на четвереньки. К тому времени, когда он встал, другие исчезли. В какой-то момент он испугался, что его бросили. Тут же испытав чувство облегчения, увидел, что проводник ждёт его, почти невидимый, сливаясь с темно зеленым фоном.
Мгновение спустя, как будто уловив его беспокойство, человек-хамелеон начал изменять цвет, сначала на бледно зеленый затем на желтый, который сделал его ясно видимым. Пока он шел к деревьям, он, казалось, изменял форму как пламя свечи. Найл был озадачен. Если человек-хамелеон читал его мысли, то, почему он был неспособен понять его, когда Найл пробовал общаться телепатически? Тогда Найлу на ум пришел такой ответ. Его осознанные мысли, эти существа были неспособны понять. Но эмоции, такие как страх перед опасностью или ощущение беспомощности, были несколько другой, понятной им сущностью.
Найл был настолько слаб, что с трудом поддерживал высокий темп движения. Хотя его проводник двигался шагом, земля под ногами была неровная и Найл часто спотыкался об корни и сломанные ветки. "Тут очевидно недавно был шторм", — подумал Найл, шагая через ковер опавших листьев. Его голова пульсировала, и когда отрикошетив ветка стукнула по затылку, еще и рана закровоточила с новой силой.
Когда Найл почувствовал, что не сможет идти дальше, они вышли на большую поляну, поперек которой лежало большое упавшее дерево, покрытое плющом, его массивные корни торчали как щупальца какого-то монстра. Здесь они все сделали недолгий привал, и Найл был рад посидеть на корне, пока его силы не восстановились.
За поляной дорога начала подниматься. Они тащились в гору приблизительно пятьдесят ярдов, через кустарники, которые были настолько близко друг к другу, что Найл должен был продираться сквозь цепляющиеся ветви. Желтая, как пламя свечи, фигура продолжала мерцать впереди, и так как было почти темно, Найл был рад этому. Внезапно, фигура остановилась, повернулась к Найлу, и сделала жест, чтобы он подошел. Затем незнакомец пригнулся, отодвинул в сторону покрытую листвой ветку и исчез. Найл осторожно последовал за ним и оказался в низком туннеле, где царила почти полная темнота. Все же немного слабого света было так, что Найл мог видеть человека-хамелеона, пригнувшегося под низким потолком и мерцающего впереди в окружающей темноте.
Когда его проводник выпрямился, Найл сделал то же самое. Теперь он мог идти выпрямившись. Туннель в естественной скале был узким, в одном месте нужно было спуститься вниз. Соскользнув вниз и упав на колени, Найл пожалел, что потерял фонарь, подумав, что тот лежит теперь где-нибудь на берегу реки.
Его осязание подсказало ему, что он был в туннеле, стены которого были частично скалой, а частично землей. Пол под ногами, казалось, был сделан из утрамбованной земли. Несколько минут спустя туннель расширился, и Найл уже не мог коснуться обеих стен одновременно. Пройдя дальше, он не мог уже достать и потолка. Очевидно он вошел в пещеру. Его ноги зашелестели по сухим листьям. Мгновение спустя, он увидел как тусклое свечение человека-хамелеона, внезапно увеличилось до яркости полной луны, освещая стены длинной, низкой комнаты, которая заканчивалась у наклонной скальной стены. Желтый свет лился в течение нескольких секунд, затем исчез полностью, оставив Найла в полной темноте. Очевидно вспышка света не ставила своей целью показать Найлу все вокруг.
Найл сел в темноте спиной к стене, почувствовав, что она покрыта толстым, бархатистым, влажным мхом. Было приятно расслабить ноги, но Найл чувствовал себя смертельно уставшим, замерзшим и довольно не уютно в мокрой одежде. Он сидел, терпеливо ожидая около четверти часа, сосредоточившись на биении своего сердца и постепенном уменьшении боли в голове, вдруг кто-то тронул его плечо, затем подтолкнул что-то в его руки. Оказалось, это сосуд, в форме кувшина без ручки. Его невидимый спутник поднял его и коснулся им губ Найла, указывая, что он должен выпить. Найл поболтал сосуд, и почувствовал жидкость со слабым земляным ароматом. В ней плавали какие-то кусочки. По предположению Найла это была жидкость, собранная с подобного мху вещества на стенах. Но так как он хотел пить, а так же и есть, то сделал большой глоток.
Эффект от напитка не просто утолил его жажду. Внезапно, полная чернота стала менее непроницаемой, как будто стены испускали слабый зеленый свет. В этом тусклом сиянии он мог теперь четко видеть своих спутников. Они выглядели, как будто также, но стали фосфоресцирующими. Кроме того, они перестали быть прозрачными, и выглядели твердыми и непрозрачными. (Найл предположил, что, они чувствовали себя в безопасности на собственной территории, и способность становиться прозрачными не нужна.) Но самым жутким было, то что они перемещались по пещере беззвучно.
Все незнакомцы имели то же самое странное, нечеловеческое лицо как и у его первого проводника, и те же самые огромные ноздри и уши. Их лбы варьировались по размеру, так же, как и подобные рту органы в центре, и хотя их основные рты никогда, казалось, не открывались кроме как для питья, дополнительный рот во лбу был странно подвижен и полон жизни. Он часто открывался и закрывался, так что время от времени существа напоминали рыб.
Большинство из них пило из кувшиноподобных сосудов. И Найл теперь заметил, что кувшин, из которого он пил, был поставлен около него на полу, просто его почти скрыли листья. Найл пришел к выводу, что существа едва бы пили так, если бы не имели определенной разумности, помимо инстинкта утоления жажды. Найл взял сосуд и сделал другой большой глоток. Еще более усилился эффект освещенности вокруг него. И хотя Найл не испытывал опьянения, подобного вызванному медом или вином, он понял, что был теперь нечувствителен к холоду. Это казалось даже приятным. Теплота была бы даже излишней. Он коснулся кожи лица; она показалась холодной как у трупа. Все же он наслаждался холодом так же, как он обычно наслаждался теплом.
Теперь он заметил, что хотя они пили вместе, эти странные существа, не были дружелюбны. Напротив, они казались очень задумчивыми. И это, понял Найл, отличало их от людей. Из всех людей, которых он когда-либо знал, он едва ли опишет кого-то из них как задумчивого, кроме некоторых редких обстоятельств. Напротив, люди, казалось, чувствовали, что счастье в том и состоит, чтобы не быть задумчивыми. Иногда люди восхищались и задумчивыми, выделяли их как больших философов, числили их среди самых поразительных человеческих существ. Почему люди шли на то, чтобы достигнуть состояния задумчивости?
Найл наблюдал другие интересные последствия потребления мшистой жидкости. Столь же странным образом он не только наслаждался холодом, но также и голодом. Это казалось парадоксальным. Найл понял, что нормальное чувство удовлетворения, которое следовало за насыщением пищей, было притуплением чувств, которые были противоположностью чувству живости ума, и это казалось существенной частью счастья.
Собираясь сделать следующий глоток воды, Найл сделал паузу, и поставил сосуд. Что-то случилось с ним. Мало того, что жидкость производила противоположный эффект в отличие от вина или меда. Вино заставляло сердце биться быстрее увеличивая приятное тепло. Эта земляная жидкость погружала в тишину, которая увеличивалась и сделалась более глубокой. Четверть часа назад, Найл был уставшим. Теперь усталость исчезла, чтобы уступить место глубокому спокойствию, так, что он даже не мог больше чувствовать бьется ли его сердце или нет. Это было, так как будто он проспал всю ночь и был теперь полностью отдохнувшим.
Найл начал понимать. Раньше в городе пауков, когда он возвращался вечером во дворец , утомленный после долгого дня работы по организации ремонта разрушенных зданий или препятствуя членам Совета ссориться, он обычно бросался на кучу подушек и позволял служанкам приносить еду и напитки, пока он не чувствовал себя отдохнувшим. Но он никогда не расслаблялся вне определенного места. После восстановления энергии, он любил поговорить с Вайгом или Симеоном или своей матерью. Слишком сильное расслабление просто заставило бы его заснуть.
Теперь это было по другому. Это расслабление походило на то, как будто его освободили от оков, которые сковывали его кровообращение. Найл чувствовал себя так, как будто кровь потекла назад, в его конечности. Процесс был почти болезненен.
Он испытал подобное однажды, лежа в кровати в доме Доггинза в городе жуков бомбардиров, когда энергия Богини пробудила утренние цветы и заставила их вибрировать как тысячу крошечных звонков. Но этот опыт скоро закончился во сне. Теперь процесс происходил когда он не спит и с огромным любопытством ждет, что произойдет дальше.
В то время как эти мысли прошли в голове Найла, он заметил, что какая-то деятельность происходит у дальней стены пещеры. Люди-хамелеоны появлялись из какого-то входа или туннеля в дальней стене. Мгновение спустя ему предложили деревянную чашку, которая, содержал измельченные корни. Попробовав один, Найл нашел, что он имеет приятную, хрустящую консистенцию и легко жуется. Это был вкус, который он прежде никогда не испытывал. Во дворце, он съел много видов овощей и фруктов впервые в его жизни. В конце концов, пока он не прибыл в город пауков, он даже не пробовал яблок. Это не походило ни на одно из них, но и не было полностью незнакомо.
Жуя, он пробовал сравнить вкус с другими вкусами: сельдерей, сладкий укроп, морковь, репа, картофель, огурец, айва, гуава, даже кокосовый орех. Тогда он понял, что произошло что-то странное. Это было, как будто он впитывая вкус, теряет чувство того, кем он был и где он есть. Это было весьма приятно. Но как только Найл сфокусировал внимание на другом, все немедленно прекратилось. Но, тем временем, его сознание плавало свободно, как воздушный шар, без чувства собственного Я.
Он заметил что пока его спутники ели , в это время губы, подобного рту отверстия во лбу, продолжали двигаться. Внезапно он понял, почему люди хамелеоны имели два рта: более низкий был для еды, верхний для общения. Хотя никаких звуков из этого рта Найл не слышал, он всё-таки был уверен, что поскольку наблюдается движение губ, значит они используются для общения, вероятно, на бессловесном языке.
В этот момент, что-то произошло. И Найл в изумлении увидел как через потолок, в нескольких шагах от места, где он сидел, какое-то яркое существо поплыло вниз, как будто просочилось через отверстие. Но не было никакого отверстия; целый потолок был ясно видим, как ровная мерцающая поверхность. Существо было желтоватого цвета, круглой формы, и приблизительно двух футов в поперечнике. На его теле были маленькие, волосатые щупальца, которые махали как крошечные ноги. Оно полностью выплыло из потолка пещеры, и плавно поплыло вниз, как пузырь. Оно коснулось сухих листьев на полу, казалось, немного подпрыгнуло, затем продолжило в них погружаться. Пучок желтого волокна на его макушке был последним, что Найл увидел прежде, чем оно исчезло в полу.
В другом конце пещеры, произошло то же самое: пузырь желтого света с волосатыми выпуклостями, опустился вниз от потолка, ударил одного из людей-хамелеонов по голове, отскочил от него как воздушный шар, затем опустился к полу и погрузился в него.
Найл попробовал кусочек другого вида корня, и был удивлен опять обнаружив, что его вкус невозможно сравнить хоть с чем-нибудь, что он уже знал. Вкус отличался настолько от предыдущего, насколько лук отличается от картофеля. Но кроме этого, было невозможно классифицировать этот вкус.
Снова, сосредоточив на этом внимание, Найл, казалось, потерял чувство идентичности. Он стал вкусом того, что он ел. Это мало чем отличалось от плавания во вне из тела.
Пока Найл грыз корешки, он с удивлением увидел, что своего рода щупальце появляется из стены напротив; это походило на зеленый пушистый кошачий хвост. Он плавно двигался, как морская водоросль в воде. Потом разделился в дюжину других "хвостов", которые были похожи на длинные скрученные водоросли. Они также разделились, затем еще раз, пока они не превратились в слабый туман зеленого света, который образовал завихрение и затем исчез.
Теперь, Найл начал подозревать, что эти странные объекты были галлюцинациями, вызванными едой, и что он один мог видеть их. Он решил поэкспериментировать. Взяв чашку, он нашел кусочек зеленого цвета, который был примерно кубической формы. Его было тяжелее жевать, чем другие, и был он кислым, почти фруктового вкуса. Сконцентрировавшись на этом, Найл позволил чувству реальности распасться. Воздух наполнился, подобными алмазам, фиолетовыми формами, которые опускались вниз так мягко, как падают осенние листья. Они, казалось, были мягкими и живыми, и крутились с ленивым, подобным пламени, движением. Одна из этих форм коснулась его руки, и он был удивлен ощутив, что она холодна как снежинка.
Найл заключил, что корешки, что он пробовал, действовали на него как наркотики. И их эффект проявлялся только потому, что он был в состоянии суперчувствительности. Как будто кто-то говорил с ним, пробуя сказать ему что-то его собственным индивидуальным голосом.
Он опознал один корень как сельдерей. Когда он его жевал, ничего сначала, казалось, не случалось. Потом он заметил, что коричневый корень дерева, спускающийся с потолка, запылал пульсирующим, синим цветом. Когда Найл встал и поглядел поближе, он увидел, что тот, казалось, был покрыт крошечными движущимися как личинки телами, каждое испускало электрический синий свет. Казалось они, принадлежали корню, будто были его частью. Но когда он попробовал сосредоточиться на них, чтобы посмотреть поближе, они просто исчезли, оставив его уставившимся на разноцветный грязный корень. Как только он прекратил пробовать сосредоточиться, цветные личинки вновь появились.
Заинтересовавшись, он взял в рот другой кусочек корня, и пережевывая сосредоточился на нем. Неожиданно Найл почувствовал головокружение, из-за мгновенной потери чувства реальности. Появилась пульсирующая форма сине-зеленого цвета, которая, казалось, выворачивала себя непрерывно наизнанку. Пока он поддерживал чувство ирреальности, стараясь рассмотреть пульсирующую форму, один из желтых шаров подплыл к ней, и внезапно сделав бросок, проглотил ее как большая рыба, хватает креветку.
На дне чашки, лежало множество маленьких кусочков корня, некоторые едва больше ногтя. В голову пришла мысль, что случиться если он одновременно попробует полдюжины кусочков. Он увидел бы полдюжины других галлюцинаций? Найл тут же пожалел о своей стремительности. Даже прежде, чем он начал жевать, на него обрушился такой порыв странных ощущений, что он был поражен. Чувство собственной идентичности кануло вдали. Его разум очистился. Осознание того, кто он и где находится, резко исчезло. Это походило на то, как будто он оказался в белой пустоте.
Когда, через несколько минут, вернулось нормальное состояние, Найл оказался окруженным, вызывающим головокружение, разнообразием полупрозрачных плавающих форм, разных конфигураций, цветов и размеров. Как будто он был погружен в некий переполненный аквариум. Эти живые пятна пылали с такой интенсивностью, что его подозрение относительно того, что всё это оптический обман, исчезло. Они были, несомненно, реальны, как часть действительности, которую его чувства обычно игнорировали. То же самое касалось и пещеры, в которой он сидел, и земляного потолка над ним. Найл теперь понял, что они были полны колебаний: колебаний корней дерева, живой почвы, которая постоянно преобразовывалась, крошечных червей, личинок и микроорганизмов, которые получали жизнь от почвы, и даже глины и камней.
Эти колебания иногда, казалось, достигали наивысшей интенсивности и преобразовывались в крошечные синие пузыри, которые плавали в воздухе и присоединялись к ближайшим материальным предметам. Они, казалось, имели особенное влечение к коричневому мху, который покрывал стены пещеры, и они покрывали его как блестящий голубой иней. Но иногда эти пузыри делались настолько переполненными, что они объединялись, чтобы сформировать большие пузыри, которые медленно плавали в воздухе. Они, Найл понял интуитивно, были одной из самых простых форм жизни. Когда он потянулся и коснулся особенно большого, его разорвало, и кончики пальцев почувствовали, электрическое покалывание столь же острое как булавочный укол.
И Найл внезапно понял, почему люди-хамелеоны дали ему земляную воду, чтобы выпить и земляные корни, чтобы поесть. С их помощью Найлу открыли истину — он живет в мире богатых форм жизни, которые он обычно не замечает. Почему, в отличие от его проводников, он был так слеп? Ответ был очевиден. Его разум был слишком быстр. Он походил на человека на галопирующей лошади, для которого мимолетный пейзаж был только пятном.
Лучшей иллюстрацией этого, были его часы, теперь лежащие где-нибудь на дне реки. Когда Дорин, лучший механик в городе жуков, дал их ему, он потратил несколько минут, загипнотизированный медленным движением секундной стрелки. Если бы он тогда посмотрел на конец минутной стрелки, то также смог бы уловить её движение. Но если бы он обратил внимание на часовую стрелку, то вряд ли заметил ее движение. Его разум отказывался замедляться на долго. Но теперь, когда он преодолел точку глубокого расслабления, будет столь же легко видеть движение часовой стрелки как секундной.
Найл внезапно понял, что, хотя они не смотрели на него, каждый из людей-хамелеонов знал о его присутствии. Они настроились на его мысли, и знали обо всем, что он думал и чувствовал, с тех пор как он начал есть. На мгновение он почувствовал себя смущенным, как будто-то, был пойман говорящим сам с собой. И тут же понял, что не было никаких причин для смущения. Они не подслушивали. Они просто читали его мысли так же, как он был в состоянии читать их. Они считали его таким же странным и экзотическим, как он считал их. Они были очарованы явно безрассудным движением его сознания. Им было трудно понять, почему он концентрировался таким странным образом, и почему так быстро двигается. Для них, он был существом, нормальная жизнь которого проходила в темпе, который заставил бы их чувствовать головокружение.
Теперь они преуспели в том, чтобы заставить Найла замедлиться к их собственной скорости, он понял, что это и было их целью с тех пор, как они спасли его в реке. Было невозможно общаться с ним, пока его разум, не достиг определенной точки расслабления. И теперь, когда он достиг этой точки глубокого расслабления, он мог общаться с ними, потому что он разделял медленное, повседневное движение их сознания.
Было другое интересное следствие того, что он перешел к той же самой длине волны, что и люди-хамелеоны. Найл мог теперь видеть в темноте, так, что пещера была столь ясно видима, как будто освещалась днем. Но, так или иначе, все вокруг него стало более ярким и богатым. Не только цвета были более ярки, но и все казалось более реальным. Он определил, что он теперь наблюдал мир через глаза людей-хамелеонов, и что они, естественно, чувствовали все более интенсивней, чем Найлу показывали человеческие чувства.
Он понял почему он никогда не чувствовал полностью весь мир. Он всегда имел неясное чувство, что было что-то странное и непонятное в жизни человека. Как будто кто-то составил некие правила и затем забыл объяснить их. Теперь он понял, почему так было, потому что половина действительности отсутствовала: та часть, которая сейчас проявилась в точке глубокого расслабления.
Всматриваясь в их странные, обезьяноподобные лица, Найл понял, что люди-хамелеоны пытались общаться с ним. Так же, как люди могут общаться улыбкой или хмурым взглядом, или даже дерганием бровей, таким образом, люди-хамелеоны могли общаться мимикой. Это было языком на его самом тонком уровне, на уровне прямого знания. Это было значительно медленней, чем человеческая речь, но человеческая речь, в сравнении с этим, была столь же груба как каменная глыба.
Первое что Найл понял, было то, что люди-хамелеоны рассказали о своей жизни. Ритм их сознания был тем же самым как у того что растет из Земли: деревьев, травы и мха.
Это означало, что они были практически не уязвимы. Никакой враг не мог видеть их. Как пауки, они имели огромное терпение. Но в отличие от пауков, они не имели никакой потребности ловить добычу. Они замирали для удовольствия. Они не находили ничего более очаровательного как падающий дождь. Это казалось невыразимо драматическим, капающий вниз из облаков дождь, помогающий наполнить влагой землю. И водопад, который почти утопил Найла, для них походил на театр, где сама жизнь шла перед их глазами. Это объясняло, почему Найл был спасен так быстро: они развлекались их любимым времяпрепровождением, наблюдая водную пену среди камней. Они часто стояли там с рассвета до сумерек.
Но кто они? Откуда прибыли?
Ответ на эти вопросы был труден для понимания. Они говорили, что они намного старше, чем люди. Они жили на Земле прежде, чем появились первые предки человека. Люди вероятно назвали бы их духами природы. Когда они передали Найлу представление об их сущности, он понял на что это значит — быть духом. И ощутив себя духом Найл был восхищён чувством полной свободы.
Но почему они решили воплотиться в теле, стать материальными существами? Это произошло из-за некоего большого изменения в окружающей среде. Качество энергии Земли внезапно стало более сильным и более богатым. Найл понял то, о чем они говорили: Большое Изменение было вызвано энергиями Земной Богини. Но почему это должно было заставить их захотеть иметь тело? Ответ был передан за долю секунды, и показался настолько очевидным, что Найл почувствовал себя глупым, задав подобный вопрос. Быть духом принесло свободу. Но быть твердотелым принесло намного более острое удовлетворение. Вся невероятная, богатая действительность мира стала доступной: горы и реки, рассветы и закаты.
Найл осмысливал этот ответ в течение долгого времени, позволяя себя испытать богатство, которое они описывали. Но это неизбежно привело к другому вопросу. Если они не имели никаких врагов или хищников, почему они предпочитали оставаться невидимыми? Ответ нарушил спокойное течение его мыслей. Они говорили, что Земля полна опасных и злых сил и что никто не может быть абсолютно свободен. От такого ответа по коже пробежали мурашки. На мгновение Найл подумал, что он мог относиться и к Магу. Но его мысленный запрос на этот счет не получил никакого ответа. Может быть они никогда и не слышали о Маге.
Тогда Найл захотел знать, что за злые силы имеются в виду? С внезапностью, которая поразила Найла, человек-хамелеон встал и передал Найлу, что он должен сделать то же самое. Найл понял, что он собирался показать ответ на его вопрос.
Глава 4
Потянувшись, Найл обнаружил, что его конечности были менее скованы, чем он ожидал. Он был также удивлен поняв, что, хотя пещера казалась прохладной как всегда, его одежда была теперь полностью сухой. Проведя рукой по затылку, он больше не почувствовал ушиба под спутанными и пропитанными кровью волосами. Земляная вода, должно быть, обладала лечебными свойствами.
Проводник позвал Найла, и он последовал за ним вглубь пещеры, и затем под аркой, через комнату, которую он посчитал кухней. Тут был вход в другой туннель, который уходил круто вниз. Множество деревянных бочек, хранящихся в нишах стен, привлекли внимание Найла, из-за насыщенного цвета их древесины. Тогда он понял, что, их цвет не изменился, он как у любой другой древесины. Просто объединив свое сознание с сознанием людей-хамелеонов Найл теперь всё видел в новом свете, будто он очутился в другой, особой, реальности. Фактически все изменилось не вокруг, а в нем. За время, что он провел в пещере — около двух часов — Найл почувствовал, что как будто перестал быть собой. Он видел себя через глаза людей-хамелеонов. Как будто он плавал в воздухе над собственным телом и не узнавал себя.
Это озадачило и немного встревожило Найла. Никакого понятного и более глубокого мысленного обмена не получалось. Когда люди общаются друг с другом, они создают "слушающую" атмосферу, как будто каждый ждет, что другой должен сказать. Только если два человека враждебны друг к другу эта "слушающая атмосфера" отсутствует, тогда они интерпретируют отсутствие такой атмосферы как неприязнь или подозрение. В этой ситуации, "слушающей" атмосферы не существовало. Возможно эти желеобразные существа были машинами? Даже с пауками и жуками-бомбардирами, Найл скоро развил это элементарное ощущение ожидания общения, что было своего рода "слушанием". Эти полупрозрачные существа оказались абсолютно непохожи на какую-либо известную Найлу форму жизни.
Другая вспышка "статики" вызвал такую сильную боль, что он задохнулся, и спрятал лицо в руках. Он почувствовал что-то влажное сзади на шее, и когда дотронулся рукой, она была влажной от крови.
Существо немедленно отреагировало, сделав знак Найлу, встать. Найл сделал это очень осторожно, боясь усиления боли, и прислонился к дереву. Он все еще испытывал желание протереть глаза, поскольку существа вокруг него постоянно пропадали из видимости. Он видел некоторых только частично, так как те воспроизводили окраску фона позади них: под дерево, куст или даже небо. Они были, своего рода людьми-хамелеонами.
Лидер, которого он видел отчетливо, повернулся и пошел в тень подлеска. Найл пошатываясь последовал за ним, и тут же споткнулся о корень и упал на четвереньки. К тому времени, когда он встал, другие исчезли. В какой-то момент он испугался, что его бросили. Тут же испытав чувство облегчения, увидел, что проводник ждёт его, почти невидимый, сливаясь с темно зеленым фоном.
Мгновение спустя, как будто уловив его беспокойство, человек-хамелеон начал изменять цвет, сначала на бледно зеленый затем на желтый, который сделал его ясно видимым. Пока он шел к деревьям, он, казалось, изменял форму как пламя свечи. Найл был озадачен. Если человек-хамелеон читал его мысли, то, почему он был неспособен понять его, когда Найл пробовал общаться телепатически? Тогда Найлу на ум пришел такой ответ. Его осознанные мысли, эти существа были неспособны понять. Но эмоции, такие как страх перед опасностью или ощущение беспомощности, были несколько другой, понятной им сущностью.
Найл был настолько слаб, что с трудом поддерживал высокий темп движения. Хотя его проводник двигался шагом, земля под ногами была неровная и Найл часто спотыкался об корни и сломанные ветки. "Тут очевидно недавно был шторм", — подумал Найл, шагая через ковер опавших листьев. Его голова пульсировала, и когда отрикошетив ветка стукнула по затылку, еще и рана закровоточила с новой силой.
Когда Найл почувствовал, что не сможет идти дальше, они вышли на большую поляну, поперек которой лежало большое упавшее дерево, покрытое плющом, его массивные корни торчали как щупальца какого-то монстра. Здесь они все сделали недолгий привал, и Найл был рад посидеть на корне, пока его силы не восстановились.
За поляной дорога начала подниматься. Они тащились в гору приблизительно пятьдесят ярдов, через кустарники, которые были настолько близко друг к другу, что Найл должен был продираться сквозь цепляющиеся ветви. Желтая, как пламя свечи, фигура продолжала мерцать впереди, и так как было почти темно, Найл был рад этому. Внезапно, фигура остановилась, повернулась к Найлу, и сделала жест, чтобы он подошел. Затем незнакомец пригнулся, отодвинул в сторону покрытую листвой ветку и исчез. Найл осторожно последовал за ним и оказался в низком туннеле, где царила почти полная темнота. Все же немного слабого света было так, что Найл мог видеть человека-хамелеона, пригнувшегося под низким потолком и мерцающего впереди в окружающей темноте.
Когда его проводник выпрямился, Найл сделал то же самое. Теперь он мог идти выпрямившись. Туннель в естественной скале был узким, в одном месте нужно было спуститься вниз. Соскользнув вниз и упав на колени, Найл пожалел, что потерял фонарь, подумав, что тот лежит теперь где-нибудь на берегу реки.
Его осязание подсказало ему, что он был в туннеле, стены которого были частично скалой, а частично землей. Пол под ногами, казалось, был сделан из утрамбованной земли. Несколько минут спустя туннель расширился, и Найл уже не мог коснуться обеих стен одновременно. Пройдя дальше, он не мог уже достать и потолка. Очевидно он вошел в пещеру. Его ноги зашелестели по сухим листьям. Мгновение спустя, он увидел как тусклое свечение человека-хамелеона, внезапно увеличилось до яркости полной луны, освещая стены длинной, низкой комнаты, которая заканчивалась у наклонной скальной стены. Желтый свет лился в течение нескольких секунд, затем исчез полностью, оставив Найла в полной темноте. Очевидно вспышка света не ставила своей целью показать Найлу все вокруг.
Найл сел в темноте спиной к стене, почувствовав, что она покрыта толстым, бархатистым, влажным мхом. Было приятно расслабить ноги, но Найл чувствовал себя смертельно уставшим, замерзшим и довольно не уютно в мокрой одежде. Он сидел, терпеливо ожидая около четверти часа, сосредоточившись на биении своего сердца и постепенном уменьшении боли в голове, вдруг кто-то тронул его плечо, затем подтолкнул что-то в его руки. Оказалось, это сосуд, в форме кувшина без ручки. Его невидимый спутник поднял его и коснулся им губ Найла, указывая, что он должен выпить. Найл поболтал сосуд, и почувствовал жидкость со слабым земляным ароматом. В ней плавали какие-то кусочки. По предположению Найла это была жидкость, собранная с подобного мху вещества на стенах. Но так как он хотел пить, а так же и есть, то сделал большой глоток.
Эффект от напитка не просто утолил его жажду. Внезапно, полная чернота стала менее непроницаемой, как будто стены испускали слабый зеленый свет. В этом тусклом сиянии он мог теперь четко видеть своих спутников. Они выглядели, как будто также, но стали фосфоресцирующими. Кроме того, они перестали быть прозрачными, и выглядели твердыми и непрозрачными. (Найл предположил, что, они чувствовали себя в безопасности на собственной территории, и способность становиться прозрачными не нужна.) Но самым жутким было, то что они перемещались по пещере беззвучно.
Все незнакомцы имели то же самое странное, нечеловеческое лицо как и у его первого проводника, и те же самые огромные ноздри и уши. Их лбы варьировались по размеру, так же, как и подобные рту органы в центре, и хотя их основные рты никогда, казалось, не открывались кроме как для питья, дополнительный рот во лбу был странно подвижен и полон жизни. Он часто открывался и закрывался, так что время от времени существа напоминали рыб.
Большинство из них пило из кувшиноподобных сосудов. И Найл теперь заметил, что кувшин, из которого он пил, был поставлен около него на полу, просто его почти скрыли листья. Найл пришел к выводу, что существа едва бы пили так, если бы не имели определенной разумности, помимо инстинкта утоления жажды. Найл взял сосуд и сделал другой большой глоток. Еще более усилился эффект освещенности вокруг него. И хотя Найл не испытывал опьянения, подобного вызванному медом или вином, он понял, что был теперь нечувствителен к холоду. Это казалось даже приятным. Теплота была бы даже излишней. Он коснулся кожи лица; она показалась холодной как у трупа. Все же он наслаждался холодом так же, как он обычно наслаждался теплом.
Теперь он заметил, что хотя они пили вместе, эти странные существа, не были дружелюбны. Напротив, они казались очень задумчивыми. И это, понял Найл, отличало их от людей. Из всех людей, которых он когда-либо знал, он едва ли опишет кого-то из них как задумчивого, кроме некоторых редких обстоятельств. Напротив, люди, казалось, чувствовали, что счастье в том и состоит, чтобы не быть задумчивыми. Иногда люди восхищались и задумчивыми, выделяли их как больших философов, числили их среди самых поразительных человеческих существ. Почему люди шли на то, чтобы достигнуть состояния задумчивости?
Найл наблюдал другие интересные последствия потребления мшистой жидкости. Столь же странным образом он не только наслаждался холодом, но также и голодом. Это казалось парадоксальным. Найл понял, что нормальное чувство удовлетворения, которое следовало за насыщением пищей, было притуплением чувств, которые были противоположностью чувству живости ума, и это казалось существенной частью счастья.
Собираясь сделать следующий глоток воды, Найл сделал паузу, и поставил сосуд. Что-то случилось с ним. Мало того, что жидкость производила противоположный эффект в отличие от вина или меда. Вино заставляло сердце биться быстрее увеличивая приятное тепло. Эта земляная жидкость погружала в тишину, которая увеличивалась и сделалась более глубокой. Четверть часа назад, Найл был уставшим. Теперь усталость исчезла, чтобы уступить место глубокому спокойствию, так, что он даже не мог больше чувствовать бьется ли его сердце или нет. Это было, так как будто он проспал всю ночь и был теперь полностью отдохнувшим.
Найл начал понимать. Раньше в городе пауков, когда он возвращался вечером во дворец , утомленный после долгого дня работы по организации ремонта разрушенных зданий или препятствуя членам Совета ссориться, он обычно бросался на кучу подушек и позволял служанкам приносить еду и напитки, пока он не чувствовал себя отдохнувшим. Но он никогда не расслаблялся вне определенного места. После восстановления энергии, он любил поговорить с Вайгом или Симеоном или своей матерью. Слишком сильное расслабление просто заставило бы его заснуть.
Теперь это было по другому. Это расслабление походило на то, как будто его освободили от оков, которые сковывали его кровообращение. Найл чувствовал себя так, как будто кровь потекла назад, в его конечности. Процесс был почти болезненен.
Он испытал подобное однажды, лежа в кровати в доме Доггинза в городе жуков бомбардиров, когда энергия Богини пробудила утренние цветы и заставила их вибрировать как тысячу крошечных звонков. Но этот опыт скоро закончился во сне. Теперь процесс происходил когда он не спит и с огромным любопытством ждет, что произойдет дальше.
В то время как эти мысли прошли в голове Найла, он заметил, что какая-то деятельность происходит у дальней стены пещеры. Люди-хамелеоны появлялись из какого-то входа или туннеля в дальней стене. Мгновение спустя ему предложили деревянную чашку, которая, содержал измельченные корни. Попробовав один, Найл нашел, что он имеет приятную, хрустящую консистенцию и легко жуется. Это был вкус, который он прежде никогда не испытывал. Во дворце, он съел много видов овощей и фруктов впервые в его жизни. В конце концов, пока он не прибыл в город пауков, он даже не пробовал яблок. Это не походило ни на одно из них, но и не было полностью незнакомо.
Жуя, он пробовал сравнить вкус с другими вкусами: сельдерей, сладкий укроп, морковь, репа, картофель, огурец, айва, гуава, даже кокосовый орех. Тогда он понял, что произошло что-то странное. Это было, как будто он впитывая вкус, теряет чувство того, кем он был и где он есть. Это было весьма приятно. Но как только Найл сфокусировал внимание на другом, все немедленно прекратилось. Но, тем временем, его сознание плавало свободно, как воздушный шар, без чувства собственного Я.
Он заметил что пока его спутники ели , в это время губы, подобного рту отверстия во лбу, продолжали двигаться. Внезапно он понял, почему люди хамелеоны имели два рта: более низкий был для еды, верхний для общения. Хотя никаких звуков из этого рта Найл не слышал, он всё-таки был уверен, что поскольку наблюдается движение губ, значит они используются для общения, вероятно, на бессловесном языке.
В этот момент, что-то произошло. И Найл в изумлении увидел как через потолок, в нескольких шагах от места, где он сидел, какое-то яркое существо поплыло вниз, как будто просочилось через отверстие. Но не было никакого отверстия; целый потолок был ясно видим, как ровная мерцающая поверхность. Существо было желтоватого цвета, круглой формы, и приблизительно двух футов в поперечнике. На его теле были маленькие, волосатые щупальца, которые махали как крошечные ноги. Оно полностью выплыло из потолка пещеры, и плавно поплыло вниз, как пузырь. Оно коснулось сухих листьев на полу, казалось, немного подпрыгнуло, затем продолжило в них погружаться. Пучок желтого волокна на его макушке был последним, что Найл увидел прежде, чем оно исчезло в полу.
В другом конце пещеры, произошло то же самое: пузырь желтого света с волосатыми выпуклостями, опустился вниз от потолка, ударил одного из людей-хамелеонов по голове, отскочил от него как воздушный шар, затем опустился к полу и погрузился в него.
Найл попробовал кусочек другого вида корня, и был удивлен опять обнаружив, что его вкус невозможно сравнить хоть с чем-нибудь, что он уже знал. Вкус отличался настолько от предыдущего, насколько лук отличается от картофеля. Но кроме этого, было невозможно классифицировать этот вкус.
Снова, сосредоточив на этом внимание, Найл, казалось, потерял чувство идентичности. Он стал вкусом того, что он ел. Это мало чем отличалось от плавания во вне из тела.
Пока Найл грыз корешки, он с удивлением увидел, что своего рода щупальце появляется из стены напротив; это походило на зеленый пушистый кошачий хвост. Он плавно двигался, как морская водоросль в воде. Потом разделился в дюжину других "хвостов", которые были похожи на длинные скрученные водоросли. Они также разделились, затем еще раз, пока они не превратились в слабый туман зеленого света, который образовал завихрение и затем исчез.
Теперь, Найл начал подозревать, что эти странные объекты были галлюцинациями, вызванными едой, и что он один мог видеть их. Он решил поэкспериментировать. Взяв чашку, он нашел кусочек зеленого цвета, который был примерно кубической формы. Его было тяжелее жевать, чем другие, и был он кислым, почти фруктового вкуса. Сконцентрировавшись на этом, Найл позволил чувству реальности распасться. Воздух наполнился, подобными алмазам, фиолетовыми формами, которые опускались вниз так мягко, как падают осенние листья. Они, казалось, были мягкими и живыми, и крутились с ленивым, подобным пламени, движением. Одна из этих форм коснулась его руки, и он был удивлен ощутив, что она холодна как снежинка.
Найл заключил, что корешки, что он пробовал, действовали на него как наркотики. И их эффект проявлялся только потому, что он был в состоянии суперчувствительности. Как будто кто-то говорил с ним, пробуя сказать ему что-то его собственным индивидуальным голосом.
Он опознал один корень как сельдерей. Когда он его жевал, ничего сначала, казалось, не случалось. Потом он заметил, что коричневый корень дерева, спускающийся с потолка, запылал пульсирующим, синим цветом. Когда Найл встал и поглядел поближе, он увидел, что тот, казалось, был покрыт крошечными движущимися как личинки телами, каждое испускало электрический синий свет. Казалось они, принадлежали корню, будто были его частью. Но когда он попробовал сосредоточиться на них, чтобы посмотреть поближе, они просто исчезли, оставив его уставившимся на разноцветный грязный корень. Как только он прекратил пробовать сосредоточиться, цветные личинки вновь появились.
Заинтересовавшись, он взял в рот другой кусочек корня, и пережевывая сосредоточился на нем. Неожиданно Найл почувствовал головокружение, из-за мгновенной потери чувства реальности. Появилась пульсирующая форма сине-зеленого цвета, которая, казалось, выворачивала себя непрерывно наизнанку. Пока он поддерживал чувство ирреальности, стараясь рассмотреть пульсирующую форму, один из желтых шаров подплыл к ней, и внезапно сделав бросок, проглотил ее как большая рыба, хватает креветку.
На дне чашки, лежало множество маленьких кусочков корня, некоторые едва больше ногтя. В голову пришла мысль, что случиться если он одновременно попробует полдюжины кусочков. Он увидел бы полдюжины других галлюцинаций? Найл тут же пожалел о своей стремительности. Даже прежде, чем он начал жевать, на него обрушился такой порыв странных ощущений, что он был поражен. Чувство собственной идентичности кануло вдали. Его разум очистился. Осознание того, кто он и где находится, резко исчезло. Это походило на то, как будто он оказался в белой пустоте.
Когда, через несколько минут, вернулось нормальное состояние, Найл оказался окруженным, вызывающим головокружение, разнообразием полупрозрачных плавающих форм, разных конфигураций, цветов и размеров. Как будто он был погружен в некий переполненный аквариум. Эти живые пятна пылали с такой интенсивностью, что его подозрение относительно того, что всё это оптический обман, исчезло. Они были, несомненно, реальны, как часть действительности, которую его чувства обычно игнорировали. То же самое касалось и пещеры, в которой он сидел, и земляного потолка над ним. Найл теперь понял, что они были полны колебаний: колебаний корней дерева, живой почвы, которая постоянно преобразовывалась, крошечных червей, личинок и микроорганизмов, которые получали жизнь от почвы, и даже глины и камней.
Эти колебания иногда, казалось, достигали наивысшей интенсивности и преобразовывались в крошечные синие пузыри, которые плавали в воздухе и присоединялись к ближайшим материальным предметам. Они, казалось, имели особенное влечение к коричневому мху, который покрывал стены пещеры, и они покрывали его как блестящий голубой иней. Но иногда эти пузыри делались настолько переполненными, что они объединялись, чтобы сформировать большие пузыри, которые медленно плавали в воздухе. Они, Найл понял интуитивно, были одной из самых простых форм жизни. Когда он потянулся и коснулся особенно большого, его разорвало, и кончики пальцев почувствовали, электрическое покалывание столь же острое как булавочный укол.
И Найл внезапно понял, почему люди-хамелеоны дали ему земляную воду, чтобы выпить и земляные корни, чтобы поесть. С их помощью Найлу открыли истину — он живет в мире богатых форм жизни, которые он обычно не замечает. Почему, в отличие от его проводников, он был так слеп? Ответ был очевиден. Его разум был слишком быстр. Он походил на человека на галопирующей лошади, для которого мимолетный пейзаж был только пятном.
Лучшей иллюстрацией этого, были его часы, теперь лежащие где-нибудь на дне реки. Когда Дорин, лучший механик в городе жуков, дал их ему, он потратил несколько минут, загипнотизированный медленным движением секундной стрелки. Если бы он тогда посмотрел на конец минутной стрелки, то также смог бы уловить её движение. Но если бы он обратил внимание на часовую стрелку, то вряд ли заметил ее движение. Его разум отказывался замедляться на долго. Но теперь, когда он преодолел точку глубокого расслабления, будет столь же легко видеть движение часовой стрелки как секундной.
Найл внезапно понял, что, хотя они не смотрели на него, каждый из людей-хамелеонов знал о его присутствии. Они настроились на его мысли, и знали обо всем, что он думал и чувствовал, с тех пор как он начал есть. На мгновение он почувствовал себя смущенным, как будто-то, был пойман говорящим сам с собой. И тут же понял, что не было никаких причин для смущения. Они не подслушивали. Они просто читали его мысли так же, как он был в состоянии читать их. Они считали его таким же странным и экзотическим, как он считал их. Они были очарованы явно безрассудным движением его сознания. Им было трудно понять, почему он концентрировался таким странным образом, и почему так быстро двигается. Для них, он был существом, нормальная жизнь которого проходила в темпе, который заставил бы их чувствовать головокружение.
Теперь они преуспели в том, чтобы заставить Найла замедлиться к их собственной скорости, он понял, что это и было их целью с тех пор, как они спасли его в реке. Было невозможно общаться с ним, пока его разум, не достиг определенной точки расслабления. И теперь, когда он достиг этой точки глубокого расслабления, он мог общаться с ними, потому что он разделял медленное, повседневное движение их сознания.
Было другое интересное следствие того, что он перешел к той же самой длине волны, что и люди-хамелеоны. Найл мог теперь видеть в темноте, так, что пещера была столь ясно видима, как будто освещалась днем. Но, так или иначе, все вокруг него стало более ярким и богатым. Не только цвета были более ярки, но и все казалось более реальным. Он определил, что он теперь наблюдал мир через глаза людей-хамелеонов, и что они, естественно, чувствовали все более интенсивней, чем Найлу показывали человеческие чувства.
Он понял почему он никогда не чувствовал полностью весь мир. Он всегда имел неясное чувство, что было что-то странное и непонятное в жизни человека. Как будто кто-то составил некие правила и затем забыл объяснить их. Теперь он понял, почему так было, потому что половина действительности отсутствовала: та часть, которая сейчас проявилась в точке глубокого расслабления.
Всматриваясь в их странные, обезьяноподобные лица, Найл понял, что люди-хамелеоны пытались общаться с ним. Так же, как люди могут общаться улыбкой или хмурым взглядом, или даже дерганием бровей, таким образом, люди-хамелеоны могли общаться мимикой. Это было языком на его самом тонком уровне, на уровне прямого знания. Это было значительно медленней, чем человеческая речь, но человеческая речь, в сравнении с этим, была столь же груба как каменная глыба.
Первое что Найл понял, было то, что люди-хамелеоны рассказали о своей жизни. Ритм их сознания был тем же самым как у того что растет из Земли: деревьев, травы и мха.
Это означало, что они были практически не уязвимы. Никакой враг не мог видеть их. Как пауки, они имели огромное терпение. Но в отличие от пауков, они не имели никакой потребности ловить добычу. Они замирали для удовольствия. Они не находили ничего более очаровательного как падающий дождь. Это казалось невыразимо драматическим, капающий вниз из облаков дождь, помогающий наполнить влагой землю. И водопад, который почти утопил Найла, для них походил на театр, где сама жизнь шла перед их глазами. Это объясняло, почему Найл был спасен так быстро: они развлекались их любимым времяпрепровождением, наблюдая водную пену среди камней. Они часто стояли там с рассвета до сумерек.
Но кто они? Откуда прибыли?
Ответ на эти вопросы был труден для понимания. Они говорили, что они намного старше, чем люди. Они жили на Земле прежде, чем появились первые предки человека. Люди вероятно назвали бы их духами природы. Когда они передали Найлу представление об их сущности, он понял на что это значит — быть духом. И ощутив себя духом Найл был восхищён чувством полной свободы.
Но почему они решили воплотиться в теле, стать материальными существами? Это произошло из-за некоего большого изменения в окружающей среде. Качество энергии Земли внезапно стало более сильным и более богатым. Найл понял то, о чем они говорили: Большое Изменение было вызвано энергиями Земной Богини. Но почему это должно было заставить их захотеть иметь тело? Ответ был передан за долю секунды, и показался настолько очевидным, что Найл почувствовал себя глупым, задав подобный вопрос. Быть духом принесло свободу. Но быть твердотелым принесло намного более острое удовлетворение. Вся невероятная, богатая действительность мира стала доступной: горы и реки, рассветы и закаты.
Найл осмысливал этот ответ в течение долгого времени, позволяя себя испытать богатство, которое они описывали. Но это неизбежно привело к другому вопросу. Если они не имели никаких врагов или хищников, почему они предпочитали оставаться невидимыми? Ответ нарушил спокойное течение его мыслей. Они говорили, что Земля полна опасных и злых сил и что никто не может быть абсолютно свободен. От такого ответа по коже пробежали мурашки. На мгновение Найл подумал, что он мог относиться и к Магу. Но его мысленный запрос на этот счет не получил никакого ответа. Может быть они никогда и не слышали о Маге.
Тогда Найл захотел знать, что за злые силы имеются в виду? С внезапностью, которая поразила Найла, человек-хамелеон встал и передал Найлу, что он должен сделать то же самое. Найл понял, что он собирался показать ответ на его вопрос.
Глава 4
Потянувшись, Найл обнаружил, что его конечности были менее скованы, чем он ожидал. Он был также удивлен поняв, что, хотя пещера казалась прохладной как всегда, его одежда была теперь полностью сухой. Проведя рукой по затылку, он больше не почувствовал ушиба под спутанными и пропитанными кровью волосами. Земляная вода, должно быть, обладала лечебными свойствами.
Проводник позвал Найла, и он последовал за ним вглубь пещеры, и затем под аркой, через комнату, которую он посчитал кухней. Тут был вход в другой туннель, который уходил круто вниз. Множество деревянных бочек, хранящихся в нишах стен, привлекли внимание Найла, из-за насыщенного цвета их древесины. Тогда он понял, что, их цвет не изменился, он как у любой другой древесины. Просто объединив свое сознание с сознанием людей-хамелеонов Найл теперь всё видел в новом свете, будто он очутился в другой, особой, реальности. Фактически все изменилось не вокруг, а в нем. За время, что он провел в пещере — около двух часов — Найл почувствовал, что как будто перестал быть собой. Он видел себя через глаза людей-хамелеонов. Как будто он плавал в воздухе над собственным телом и не узнавал себя.