Ван Ластбадер Эрик. Глаза Ангела

   - Как я могу решать? - удивилась Хонно.
   - Очень просто. Скажите "да" или "нет".
   - Я не знаю.
   - Прекрасно знаете. Так же хорошо, как и я. Вы должны на этот раз принять ответственность на себя. Решение за вами: да или нет? Чувство ответственности укрепит ваш боевой дух.
   Хонно задумчиво наблюдала за лысым с драконом на черепе и за чиновником. Чиновник был ей малосимпатичен, она представила, как мучает он свою семью, как страдают его близкие. Она уже знала, наученная горьким опытом, что этот человек зашел в пагубной привычке слишком далеко, и ничем нельзя было ему помочь. Да у нее и не было ни малейшего желания помогать ему, потому что он вызывал у нее не сочувствие, а раздражение и злость. В течение долгих лет она видела, как погибал ее отец, и сейчас словно вернулась в прошлое и поняла, что жизнь намного сложнее и многообразнее, чем она привыкла думать, что ее не втиснуть в узкие рамки нескольких правил, как нельзя поймать лунную дорожку на реке Сумиде. Все, о чем говорила ей сегодня Фукуда, она осознала с предельной ясностью, непонятное стало понятным; за один вечер Хонно внутренне изменилась, она уже не была прежней добросовестной секретаршей, угождавшей с одинаковым рвением и боссу, и мужу.
   - Примите расписку, - сказала она.
   Фукуда кивнула, и лысый положил расписку в карман, бросив на стол пачки денег. Чиновник уже пожирал йены глазами, в нетерпении ожидая, когда деньги передадут ему, а Хонно и Фукуда направились через зал к выходу.
   "Мерседес" быстро доставил их к клубу в Гиндзе, где Хонно договорилась встретиться с Большим Эзу. На улице дул прохладный ветерок, рассеявший последний дождь; начинало светать: небо на востоке посерело и приобрело точно такой же цвет, как костюм Фукуды. Хонно обратилась к Фукуде:
   - Мне, наверное, придется идти одной.
   - Да. Меня ждут другие дела.
   - Мы еще увидимся?
   - Как захотите, госпожа Кансей, - ответила Фукуда. - Все в вашей власти. Ваша судьба в ваших руках.
   Со смешанным чувством гордости и удовлетворения Хонно вышла из "Мерседеса" и направилась к клубу.
   - Мы нашли вашего профессора, - заявил Большой Эзу, как только Хонно подошла к нему. Они находились в зале с серыми гранитными стенами.
   - Вы хотите сказать, что Гиин жив? - Хонно уселась за стол напротив Большого Эзу. - Ему причинили какой-нибудь вред?
   Большой Эзу добродушно рассмеялся.
   - Жив-здоров и не получил ни одной царапины. Было бы странно, если бы случилось обратное: вашего профессора никто и не собирался убивать.
   - Я не понимаю.
   - Ваш друг Гиин не дурак, - объяснил Большой Эзу, - он инсценировал собственное похищение, как вам это нравится?
   Подали завтрак на американский манер: апельсиновый сок, яичница с беконом, булочки из кукурузной муки, черный кофе. Обычно Хонно плотно не завтракала, но на этот раз аппетит у нее был волчий, и она с удовольствием набросилась на еду.
   Она почему-то не сильно удивилась словам Большого Эзу, хотя прежняя Хонно была бы просто шокирована.
   - Гиин устроил видимость нападения на свою квартиру, чтобы избавиться от вас и замести следы. - Проговорив это, Большой Эзу с любопытством взглянул на Хонно. - Вы сегодня на редкость выдержанны, я и не ожидал от вас подобного самообладания. Помните, Гиин клялся вам, что навсегда перестал играть, покончил с прошлым?
   - Да. Но мой отец не раз повторял матери то же самое.
   - Недавно вы так верили своему другу, что готовы были броситься в драку, чтобы защитить его.
   Хонно поразмыслила над словами Большого Эзу. Он, разумеется, прав, но для нее прошедшие несколько дней составили отрезок времени длиною в человеческую жизнь. Она спокойно ответила:
   - Гиин хочет продать нам тетради Сакаты, так?
   - Да. И нет. Я уверен в том, что Гиину позарез нужны деньги, и большая сумма. В последнее время он изрядно задолжал в моих игорных домах. Однако он может передумать продавать тетради мне, несмотря на свою пиковую ситуацию. Думаю, что он уже расшифровал записи и теперь попытается их продать или использовать еще каким-либо образом в своих интересах. Для шантажа, например. Для расшифровки записей у него было достаточно времени. Хотя, с другой стороны, он, видимо, пока не знает, как выгоднее для себя распорядиться наследием Сакаты.
   - И, как вы думаете, что он будет делать дальше?
   - Догадаться не так уж трудно... Хонно помолчала, затем сказала:
   - Наверное, постарается получить с нас побольше денег, а взамен дать поменьше сведений.
   - Гиин, как и все дилетанты, будет стремиться обвести профессионала вокруг пальца. Святая наивность! Но факт остается фактом. Иначе зачем ему приходить каждую ночь в мой игорный дом? Сегодня утром он назначил мне встречу на мосту Нихонбаси в восемь вечера. Мы договорились, что я принесу ему деньги, а он даст мне одну расшифрованную страницу из тетрадей. Далее, если меня заинтересует содержание расшифрованного текста, Гиин даст мне адрес, по которому я смогу получить остальное. Но я уверен, что по этому адресу ничего не получу. Глупенький профессор собирается надуть меня, а зря. Он сдуру затевает опасную игру, не понимая до конца, с кем имеет дело.
   - Он здорово рискует.
   - Конечно, но Гиин об этом не задумывается. Пока. Он решил заключить со мной сделку, полагая, что раз он меня знает, то со мной ему будет проще. Опасное заблуждение. Практически ваш друг находится на краю пропасти, и стоит ему сделать один неверный шаг... Кроме того, Гиин не принимает в расчет вас, и совершенно напрасно
   Хонно и Большой Эзу незадолго до назначенного часа отправились в лимузине к мосту Нихонбаси.
   - Вы любили Гиина, я понимаю, - отеческим тоном говорил Большой Эзу, но недавно в вашем сердце проснулся дух воина и открыл вам истину. Вы любили не человека по имени Гиин, а тот образ, который сами себе создали в соответствии с вашими вкусами, взглядами и так далее. То же самое было и с вашим мужем. Созданный вашим воображением идеал на самом деле оказался невероятно далеким от оригинала, от настоящего Эйкиси. Вот так, моя дорогая госпожа Кансей.
   - И что вы намерены предпринять в данный момент? - спросила Хонно.
   - Я? Ровным счетом ничего.
   За разговором они и не заметили, как лимузин подъехал к началу моста. Шофер вышел и открыл дверцу с той стороны, где сидела Хонно, протянул ей кожаный дипломат. Хонно, ничему не удивляясь, взяла дипломат и вышла из машины.
   - Что внутри дипломата? - спросила Хонно, заранее зная ответ. Она снова услышала голос Фукуды, говорящей ей: "Ваша судьба в ваших руках, госпожа Кансей". Да, воистину так. Хонно гордо выпрямилась и направилась к месту встречи, уверенная в себе, не испытывая ни малейшего страха. За ее спиной раздался голос Большого Эзу:
   - Буду ждать вас здесь, пока вы не разберетесь с профессором.
   Не оглянувшись, Хонно продолжала идти к середине моста, где должен был стоять Гиин. Столетия назад мост Нихонбаси был чудом архитектурной мысли, достопримечательностью дороги Токайдо - основной магистрали, соединяющей древнюю столицу Японии Эдо с Киото. В детстве Хонно случайно увидела деревянную гравюру работы известного художника со стилизованным изображением моста Нихонбаси, которая произвела на нее огромное впечатление. Может быть, именно с того самого момента, пораженная искусной работой художника и необыкновенной красотой города, сказочной и земной одновременно, Хонно и влюбилась в Токио.
   Гиин ждал, как и условились, посередине знаменитого моста. Вдали открывался великолепный вид на вечерний Токио, напоминавший Хонно древние руны. Наконец-то она начала понемногу понимать, что значат эти руны...
   Гиин заметил приближающуюся Хонно и смертельно побледнел. Он было повернулся к ней спиной, собираясь удрать, но затем передумал. Хонно уже подошла к нему вплотную.
   - Почему ты хотел сбежать, Гиин? Зачем украл тетради?
   - Ты не знаешь, - торопливо ответил бывший жених. - Мне нужны деньги. Срочно.
   - Ты мог попросить денег у меня. Гиин нервно расхохотался.
   - Не говори глупостей. Мне нужна такая сумма, что тебе и не снилась. Где бы ты достала такие деньги?
   - Откуда ты знаешь, сколько денег я могла бы тебе дать? Надо было все-таки обратиться за помощью ко мне.
   Профессор философии с интересом посмотрел на Хонно.
   - Ты права, пожалуй. Но, понимаешь, когда я тебя увидел, я был просто потрясен... Мои чувства к тебе не остыли, нет. И не важно, что ты замужем. Поэтому мне и нужны деньги, я хочу, чтобы на этот раз в наших отношениях было все прекрасно, совершенно. Это все исключительно ради тебя, поверь, Мне хотелось побыстрее расплатиться с долгами, чтобы не огорчать тебя.
   Хонно, казалось, не слышала пылкую речь Гиина:
   - Ты по-прежнему играешь.
   - Нет! Я же сказал тебе тогда...
   - Ложь! Ты нагло лжешь, Гиин.
   - Клянусь тебе, я...
   - Ты всегда лгал мне, я знаю.
   - Хонно, что с тобой произошло? Ты так сильно изменилась.
   - Ничего.
   Хонно протянула Гиину пустой дипломат.
   - Здесь деньги. Они помогут тебе начать новую жизнь.
   Гиин рассеянно кивнул и дал Хонно листок бумаги.
   - Сведения, записанные в тетрадях, потрясающие. Я с трудом верю, что все, описанное твоим знакомым, правда. Но это, без сомнения, правда, по-другому быть не может. Это подтверждают факты, цифры, даты. Все сходится. Взгляни: места встреч, количество проданного товара, точное время. Полная картина взяточничества, вымогательства, коррупции на всех уровнях власти, все описано в мельчайших подробностях.
   - Имена?
   Гиин широко улыбнулся и развел руками в стороны, довольный, что одержал верх над этой новой, незнакомой и странной Хонно.
   - Пока это тайна, до тех пор, разумеется, пока я не получу деньги, а ты - ключ к шифру.
   - Мне нужно все, и сейчас, немедленно.
   - Но?!
   - Мне нужно все, - повторила Хонно и неожиданно притянула к себе бывшего жениха с такой силой, что у того клацнули зубы. - Давай сюда тетради, и я сочту это незначительной компенсацией за твою бесконечную ложь и за то, что ты украл у меня мою собственность!
   - Да ты с ума сошла! Рехнулась! Я заключил сделку!
   - Ты скажешь мне все, и сейчас же, иначе я выпущу из тебя дух, слышишь? Убью прямо здесь, на мосту, и твоя смерть станет наглядным уроком для всех любителей лгать и красть!
   - Я не...
   - Хватит, - Хонно с силой нажала ему указательным пальцем на солнечное сплетение. Гиин согнулся пополам и навалился на Хонно, из его открывшегося рта потекла слюна.
   Хонно еще раз нажала указательным пальцем на ту же точку, и у Гиина от боли глаза чуть не выкатились из орбит.
   - Ты всем приносишь вред. И маленькой дурочке Хонно тоже. Но я положу этому конец.
   Она в третий раз нажала указательным пальцем в том же месте, что и раньше.
   - Я положу конец и твоим страданиям, сам себе ты уже помочь не сможешь. Ты катишься по наклонной плоскости, барахтаясь в грязи обмана и в собственных заблуждениях.
   Хонно сильно прижала Гиина к себе, так что ей стало слышно биение его трусливого сердца. Ее внутренняя энергия - ва - сделала ее сильной, у нее за спиной словно выросли крылья, в груди полыхало пламя. Она вспомнила слова Фукуды: "Твоя судьба в твоих руках, госпожа Кансей", ощутила прилив радостного чувства от того, что она уже не такая, как прежде. Доросла ли она до настоящего воина? Пока нет, но скоро, скоро ее час придет...
   - Сначала я сломаю тебе позвоночник, дорогой профессор. Ты снова хотел обмануть меня, болтая о каких-то чувствах. Я знаю тебе цену, Гиин, и получу то, что хочу.
   - Но я ничего не могу, - еле-еле пролепетал Гиин. - Я не могу уже ничего расшифровать. Возраст... Мозги не те, не специалист, а ноль, понимаешь? Я нашел другого человека, он и расшифровал тетради. У него... у него... все, что тебе... нужно.
   - Имя, - сказала Хонно, усиливая хватку, - адрес.
   Гиин назвал ей имя и адрес, еле шевеля губами от слабости. Жалкий, не в состоянии вырваться из цепких рук Хонно, он не мог даже шевельнуть головой, бессильно свесившейся ей на грудь. Хонно внезапно охватило глубокое отвращение к этой слабости, как раньше она испытывала гадливое чувство к пьяному, беспомощному отцу. "Достаточно я уже была примерной девочкой, - подумала Хонно, - и прощала всем. Довольно с меня".
   Резко вскрикнув, она обхватила руками шею Гиина и с хрустом свернула ее, а затем выкинула безжизненное тело в темные воды Сумиды, по которым бежала блестящая лунная дорожка, совершенно такая же, как и ночью.
   Хонно спокойно подняла дипломат и пошла по направлению к ожидавшему ее лимузину. Она шагала по мосту, а вокруг город - ее Токио! - сверкая мириадами разноцветных огней, жил своей собственной жизнью, манил к себе. Но что город! Хонно наконец обрела то, чего желала больше всего на свете свободу; выбор был сделан, и нужно было идти вперед и вперед, навстречу своей новой судьбе.
   Город оружия - Токио
   Эстило был так зол, что готов был задушить Круса собственными руками. Рассел категорически возражал против этого. А Тори вдобавок ко всему рассказала своим товарищам об обещании, которое она дала Соне: помочь расправиться с Крусом. Они долго спорили, пока самолет летел в сторону Медельина, не зная, на что решиться.
   - Слушайте, мы же не преступники, - говорил Рассел, рассуждая, как всегда, логично и справедливо, - хватит уже. Мы и так глубоко увязли в грязных делах этих грязных людишек. Зачем нам помогать Орола в их кровавой вендетте? Своих дел у нас нет, что ли?
   - Прошу меня простить, сеньор Слейд, - вмешался Эстило, - но боюсь, вы ошибаетесь. Ваша точка зрения Принципиально неверна, поймите, сейчас для нас разобраться с Крусом - дело чести. У нас с ним личные счеты, ничего общего не имеющие с вашим заданием. В другой ситуации - пожалуйста, я с радостью прислушался бы к вашим словам и не лез бы на рожон. Но теперь не могу.
   Тори украдкой взглянула на Эстило. Она не помнила, чтобы тот проявлял такую кровожадность, как сейчас. Странно. Он толковый и ловкий бизнесмен, но не убийца. Убийства - удел таких, как Крус, тот любит пострелять, оставляя за собой одни трупы, но к чему ведет подобная бессердечность? Крус без зазрения совести, не моргнув и глазом, пристрелил Рубена Оролу, и целый клан ополчился на другой клан, на Круса было совершено два покушения, его любовница спит и видит, как бы ей поскорее свести с ним счеты, кругом находятся одни предатели. Крус, разумеется, и не заслуживал лучшего отношения, но не в этом дело. Главное, что одно убийство тянет за собой другое, и так без конца. В ответ на зло получаешь зло.
   - Я, знаете ли, не связан ни обещаниями, ни обязательствами чести, мне хочется поскорее убраться из этого чертова города, - продолжал Рассел. - В Медельине все куплено, начиная от простого полицейского и кончая правительством этой страны; вполне возможно, что и наши чиновники замешаны в кокаиновом бизнесе, потому что два года назад американские военные подразделения были полностью выведены с территории Колумбии.
   - А как же благодарность? Справедливость? - поинтересовалась Тори. Без помощи Сони нам никогда бы не удалось обмануть Круса и получить ценную информацию. Разве смогли бы мы узнать тогда про кокаиновую ферму? Мы сами никогда бы ее не нашли, тем более в джунглях.
   Тори достала прозрачный цилиндр с темными шариками внутри, который они случайно нашли в пакетах с кокаином, и показала Расселу.
   - Да черт с ней, с благодарностью, и со справедливостью в том числе. Мы же в Колумбии, а не где-нибудь, здесь о таких вещах и понятия не имеют.
   Давно, много лет назад, когда Рассел заканчивал учебу в университете Уортон, он забрел на лекцию об истоках правосудия, которую читал Бернард Годвин. Основная мысль лектора заключалась в том, что законы правосудия, основы справедливости суть изобретения человеческого ума. В природе такое понятие, как справедливость, не встречается; в природе действует один закон - закон джунглей; сильный выживает, а слабый погибает. Жизнь или смерть другого выбора, другой альтернативы нет. Лекция произвела тогда на Рассела глубокое впечатление, так же, впрочем, как и сам лектор. Позднее, когда Рассел уже работал в Центре, он узнал, что Годвин приезжал в университет с целью вербовки новых сотрудников и, понятно, специально построил свое выступление таким образом, чтобы произвести впечатление на юные умы, однако и после этого восхищение Рассела своим учителем не уменьшалось.
   Бернард Годвин был прекрасно осведомлен о жизни Рассела, например, о его отношениях с родителями. Будучи необыкновенно одаренным юношей и имея замечательные способности к логике и математике, Рассел свысока относился и к своему родному брату, считая того глупым человеком, и к родителям, а те, в свою очередь, побаивались своего способного сына и не понимали его.
   - Такие люди, как мы, всегда изгои, - объяснял Бернард Расселу, обывателям не дано понять величие мысли, красоту идеала, глубину философии. Достижения человеческого разума на протяжении веков им совершенно безразличны.
   - Да, им и дела нет до такого понятия, как справедливость, ведь так? подхватил Рассел.
   Бернард, дружелюбно рассмеявшись, ласково потрепал своего ученика по шее:
   - Именно так.
   Воспоминания о том времени нахлынули на Рассела, пока он летел на угнанном самолете, возвращаясь из джунглей в город преступников и убийц. Голос Бернарда как будто наяву звучал в ушах, мягкий и вкрадчивый, очень убедительный голос. Тогда Рассел преклонялся перед своим учителем, его незаурядным умом, обезоруживающим обаянием; Бернард был для него чуть ли не высшим существом... С тех пор много воды утекло, многое изменилось...
   Из-за туч выглянуло солнце, горячие лучи проникли в кабину через иллюминаторы, нагрели ее, и люди разомлели в тепле. Тори достала откуда-то большой леденец, разломала его на куски и предложила товарищам. Эстило возился с радио, время от времени что-то тихо говоря в микрофон.
   - Ты забыл, Рассел, что именно Крус послал нам вдогонку подростков-сикариос, когда мы ехали из аэропорта? Мерзкие мальчишки собирались убить нас!
   - Ну и что? Зато тот же самый Крус снабдил нас вертолетом, чтобы мы могли отправиться в джунгли, и сообщил, где приблизительно находится кокаиновая ферма, - возразил Рассел.
   - О, Господи! - произнес Эстило.
   - Тогда давай облобызаем его в благодарность за его удивительную щедрость! - взорвалась Тори. - Ты, я вижу, не понимаешь всю ситуацию до конца. Я пообещала Соне свою помощь, и я помогу ей, чего бы мне это ни стоило!
   - Ну вот еще! - разозлился Рассел. - Ты уже натворила дел, и, будь я проклят, если позволю тебе совершить очередную ошибку! Зачем ты вообще обещала помочь этой женщине? Она тебя разжалобила? Но мы сейчас не имеем права ни на какие чувства!
   - Да пошел ты... Мы и без тебя справимся. Эстило И я...
   - Не смей и думать об этом! - Рассел еле сдерживал гнев, - тебя послала на задание организация, и ты обязана подчиняться дисциплине. Советую тебе забыть о Крусе и прекратить упрямиться. Мы возвращаемся в цивилизованный мир, и точка.
   - Вы ошибаетесь, сеньор Слейд, Медельин далек от цивилизации, вмешался в разговор Эстило, и слова его были сущей правдой.
   В Медельинском аэропорту их поджидал Крус в сопровождении вооруженных сикариос. Самолет еще не успел сесть, как Крус уже подходил к подвесному трапу и вскоре начал карабкаться вверх. Тори встала со своего места, пошла к входной двери и открыла ее. Все трое ждали, когда появится Крус, и наконец его толстая физиономия показалась в дверном проеме. Вслед за Крусом в кабину самолета поднялись сикариос и принялись тщательно обыскивать самолет. Крус, ничего не говоря, внимательно наблюдал за их действиями.
   - Нашли кокаин? - наконец спросил он у одного из своих телохранителей, но тот, отрицательно покачав головой, подошел к хозяину и протянул ему прозрачную упаковку с темными шариками.
   - Мы не за кокаином туда летали, - объяснил Рассел, стараясь не смотреть на загадочный цилиндр, который Крус вертел в руках.
   - Ага. Тогда, может быть, вы узнали, кто владелец кокаиновой фермы? зло осклабился Крус.
   - Мы этого не узнали, потому что там нас плохо приняли.
   - Ага. Значит, пришлись не ко двору. Так. - Крус криво усмехнулся и потряс в воздухе прозрачным цилиндриком. Но, я вижу, вы вернулись не с пустыми руками.
   - Вы имеете в виду угнанный нами самолет? - как ни в чем не бывало спросил Рассел.
   Крус разразился отвратительным хохотом, затем уставился на упаковку с шариками.
   - Я имею в виду это. Чувствую, они вам очень дороги. - Он сделал многозначительную паузу. - То, что стоило вчера копейки, сегодня стоит миллион. Цены растут, да. На информацию в особенности. За время вашего отсутствия я узнал много интересного. Например, о том, что Соня была любовницей Рубена Оролы - того кретина, которому я вышиб мозги год назад. Соня сама бы вам об этом рассказала, но, к сожалению, бедняжка не может присутствовать здесь. Несчастный случай: отправилась на прогулку в опасный район города, и кто-то ее пристрелил. Сколько раз предупреждали глупую женщину, чтобы она не ходила гулять одна.
   Наступило гробовое молчание. Крус с грозным видом подошел к Расселу и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
   - Не знаю, какую игру вы ведете, но ей пришел конец. Даю вам час на то, чтобы убраться из Медельина. Если нет, - он пожал плечами, - я за ваши жизни не ручаюсь.
   - Мы с радостью уедем отсюда, - ответил ему Рассел, - но я попрошу вернуть мне этот цилиндрик.
   - Ну нет, Я должен получить плату за мой вертолет, не говоря уже о том, что ваше присутствие в городе причинило мне массу хлопот.
   - Эта вещь вам совершенно не нужна.
   - Может, и так. А самолет нужен, это уж точно. К тому же мне приятно сознавать, что я владею тем, что вам дорого. Скорее всего, я через пару дней выброшу куда-нибудь эту дрянь, но сейчас я ее забираю, и не возражайте, я этого не терплю.
   Крус повернулся, чтобы уйти.
   - Постойте, - раздался голос Рассела, - я бросаю вам вызов.
   Крус остановился и, не оглядываясь, спросил:
   - Чего ради я должен принимать ваш вызов? Вы - жалкий гринго...
   - А кто помог вам отыскать шпиона Орола среди ваших телохранителей и, возможно, спас вашу жизнь?
   Внутренний голос говорил Расселу: "Остановись, куда тебя понесло?" но Рассел уже не мог и не хотел остановиться. Он решил доказать всем, и себе в том числе, что и он чего-нибудь стоит и не хуже Тори способен выполнять боевые задания. Когда он находился в джунглях, и мимо него со свистом проносились пули, Расселу вдруг пришло в голову, что Бернард послал его на боевое задание, чтобы унизить, поиздеваться над ним. Сам Бернард был опытным бойцом и побывал не в одной опасной переделке, прежде чем стал директором Центра. А Рассел нет. Он никогда не занимался оперативной работой, и сейчас, в сложившихся не в его пользу обстоятельствах, ни за что не хотел доставить Бернарду - и Тори - удовольствие, проявив некомпетентность и неумение вести себя в боевых условиях.
   - Кроме того, - продолжал Рассел, - ваши телохранители очень удивятся, если вы не примете мой вызов. Неужели причина в том, что я - американец? Или вы струсили? Или у вас нет ни характера, ни воли?
   Крус резко повернулся к собеседнику, лицо его исказилось от ярости:
   - Когда я обнаружил, что Соня - шпионка Орола, я застрелил ее. Засунул дуло пистолета ей в рот и нажал на курок. Я смотрел в ее глаза и видел в них смерть. Я видел, как Соня умирала, как жизнь оставляла ее тело. По-вашему, я трус, да? - Стиснув кулаки, Крус подошел к Расселу. - Мне, кстати, очень любопытно знать, почему это вы нашли только одного шпиона Хорхе. А как же Соня, а?
   - С Соней я не говорил, - ответил Рассел. Во рту у него появился противный металлический привкус. - Так вы принимаете мой вызов?
   Крус повернулся к сикариос, которые выжидательно смотрели на него, коротко кивнул и, брезгливо передернув плечами, бросил:
   - Готовься к смерти, гринго.
   Это была странная коррида. Будний день. Безмолвный стадион, пустые трибуны и жаркий, палящий зной.
   - Итак, сеньор Слейд, вы бросили мне вызов, и я принял его. Окруженный сикариос, Крус обращался к Расселу, который стоял на арене. Сам Крус, его телохранители и Тори с Эстило расположились у нижних скамей стадиона. - Я приказал вывести на арену моего лучшего быка. Если вы справитесь с ним, я отдам вам вашу трубочку с шариками. Если же победу одержит бык, то для вас лично ничто уже не будет иметь значения. Мертвым ничего не надо.
   Тори беспокойно вглядывалась в лицо Рассела, стараясь понять, о чем тот думает, но так ничего и не смогла прочесть на его лице - Рассел абсолютно бесстрастно смотрел на своего врага.
   "Если Расс погибнет, - думала Тори, - виновата буду я. Никогда не прощу себе этого. Надо прекратить весь этот ужас".
   - Рассел, - крикнула она, - слышишь? Не лезь в это дело! Не соглашайся на такие условия!
   - Ах так! - взревел Крус, сделав знак одному из телохранителей. Тот поднял оружие и направил его на Рассела. - Мужчина не должен брать назад свой вызов. Но я забыл, что вы, сеньор Слейд, не мужчина, вы гринго. Чего можно ждать от гринго?
   Рассел молчал, напряженно следя за массивными, оправленными в железо деревянными воротами, через которые на арену выпускали животных.
   Крус взмахнул рукой, и ворота со скрипом распахнулись. Показался огромный бык. Животное устремилось к Расселу.
   - Дайте ему оружие, - крикнула Тори.
   - Нет. Шпага предназначена для матадора, а не для всяких там гринго. Пусть сражается голыми руками.
   - Да вы что! Безоружный человек не справится с быком!
   - Конечно, - Крус рассмеялся и что-то выкрикнул, увидя, как Рассел увернулся от рогов быка, - оле, гринго! Оле!
   Рассел весь взмок от напряжения, взволнованно следя за быком. Бык вблизи казался громадным, от него исходил резкий запах, маленькие красные глазки с яростью глядели на человека. Рассел понял: или он одолеет животное, или бык убьет его. Бык низко наклонил голову, целя острыми минными рогами прямо в живот Расселу. Убегать от быка не имело смысла, он бросится следом, и, разумеется, догонит. Лучше, - думал Рассел, - подражать матадору, который не двигался с места до тех пор, пока это было возможно, а в удобный момент наносил быку меткий удар. Только ему помогали пикадоры, изматывая сильное животное уколами пик, а тореро наносили удары шпагами и доводили быка до изнеможения. Такой помощи у Рассела не было. Матадор боролся с уставшим и израненным животным, а не с таким свежим и полным сил, какое выпустили на американца. Он обреченно стоял и ждал, когда бык к нему приблизится, и не мог остановить противную дрожь в мышцах. Бык неожиданно атаковал, и Расселу лишь чудом удалось увернуться от острых рогов, но копыто животного ударило его в лодыжку и, не удержавшись на ногах, американец упал. Бык с размаху ударился рогами в стену, окружавшую арену, и обезумел от ярости. Рассел слышал, как он пыхтит, чувствовал влажный жар, исходивший от тела животного. С морды быка на песок капала пена.