Ван Ластбадер Эрик. Глаза Ангела

   Утомительно долго тянулось время. Тишина и бездействие усыпляли, и несколько раз молодой китаец начинал дремать, но усилием воли он отгонял от себя сон. Молодой паломник думал: "Стоило ли вообще сюда приезжать? Тот ли монастырь я для себя выбрал?"
   Внезапно юноша вскочил. Ему показалось, что из коридоров доносятся какие-то звуки. Прислушался, все было тихо, как в могиле. Потом он сообразил, что звуки, которые он вроде бы услышал, были как бы ненастоящие и воспринимались только его разумом. В волнении несчастный монах огляделся и понял, что он не один: из западного коридора что-то двигалось ему навстречу, но в неверном свете тростникового факела толком ничего нельзя было разобрать. Загадочное нечто метнулось вдруг к юноше, и тот почувствовал холод. Создание оказалось прозрачным, как крылья насекомого! Сквозь него можно было видеть!
   Дух прошествовал мимо, в другой коридор. Вскоре все пространство вокруг нашего дежурного заполнилось духами, иногда принимавшими очертания человеческого тела, а чаще это были просто энергетические субстанции.
   Кто же эти привидения? Враги тибетских монахов? Но если это так, разве может буддист сразиться с ними? Тысячи подобных вопросов роились в голове юноши точно так же, как духи толпились вокруг него. Дзэн испугался и решил оставить свой пост, но, словно в страшных сказках, ноги его приросли к полу, и несчастный юноша не мог двинуться с места. Он с ужасом думал о том, что потеряет сначала: разум или жизнь?
   А потом произошла удивительная вещь: страх оставил его. Сконцентрировав свою умственную энергию, Дзэн постепенно пришел к выводу, что духи, кто бы они ни были, не угрожают ему или монахам монастыря. Беспорядочное движение привидений туда-сюда имело какую-то другую причину. Юноша попробовал навести в этом хаосе порядок, и у него получилось! Каким-то образом он чувствовал, куда хочет отправиться каждый дух, и мысленно отводил его к нужному месту. В одном из бестелесных созданий Дзэн неожиданно узнал монаха, проводившего его сначала к ламе, а затем на перекресток четырех коридоров - и тут понял все. Это были души монахов, живших в монастыре! Ночью, во время сна, связь между душой и телом ослабевала, и души, оставив телесную оболочку, отправлялись гулять по монастырю. Однако потом им трудно было найти дорогу в свою келью и они нуждались в провожатом - человеке, который бодрствовал и мог им помочь, что-то вроде постового полицейского на переполненных машинами улицах.
   Пока Эллис рассказывал эту историю, они с Тори дошли до конца аллеи. Вдалеке, в сумеречном свете, виднелась фигура Дианы.
   - Теперь ты понимаешь, как мне удалось устоять перед гнетом таланта твоей матери? Как помог мне в этом Сад Дианы?
   Тори была озадачена и самой историей, и более всего тем, что подобный рассказ она услышала от отца. Она и не подозревала в Эллисе такого тонкого психологизма!
   - Знаешь, отец, меня иногда беспокоит одна вещь... Я часто совершенно теряюсь в присутствии мамы - ее так много! Она совершенно подавляет меня своей индивидуальностью, своей психической энергией, или ва, как говорят японцы. Рядом с ней для меня не остается места.
   - Ты должна постараться лучше разобраться в характере матери; поверь, это стоит усилий и времени, но ты не пожалеешь.
   - По-моему, ты не слышал, что я сказала, папа, - Тори безуспешно пыталась найти с отцом общий язык, но он или не понимал ее, или упрямо стоял на своем. - Я до сих пор не знаю, как отношусь к матери. А ты ее любишь?
   - Я понимаю ее, и в данном случае это все равно что любить.
   - Разве?
   - Конечно. Ну скажи мне, как можно любить икону? Как относиться в реальной жизни к предмету всеобщего обожания? Надо приспособиться, а не гнуть свою линию. Наш брак выдержал испытание временем, мы победили там, где потерпели поражение такие люди, как Димаджио и Артур Миллер, и это немало. Лоре необходимо сохранить свою внешность, свой имидж, для нее это так же важно, как для нас важен воздух, которым мы дышим. Постарайся сначала понять это, и ты поймешь остальное.
   Наступил вечер. Тори скрылась от матери за массивными дубовыми дверями библиотеки. Сидя среди книг, она вспоминала, как пряталась в детстве и юности в Саду Дианы, как чувствовала себя пленницей в большом родительском доме и мучилась оттого, что будущее ее было предрешено, что она должна стать такой, какой хочет ее видеть отец, вести себя так, как принято в высшем обществе, к которому принадлежали ее родители, делать то, чего от тебя ждут. Все однообразно, и скучно, и неизменно, как молитвы.
   Совсем другое дело, если спуститься в сад, - там найдешь все, что душе угодно! Он защитит тебя от любых неприятностей. Но однажды Тори поняла, что ошибается. Это случилось как-то вечером, когда в доме собралась куча гостей, - пришли практически все знаменитые люди Голливуда, включая даже тех, кто не был звездою, но имел хоть какой-то вес. Мелькали знакомые всему миру лица: актеры и актрисы, чья жизнь стала легендой, продюсеры, сценаристы, режиссеры и другая киношная публика: миллионеры и богачи привели с собой изысканных необыкновенных женщин, красивых, как драгоценные камни, они гордились ими, словно дорогими часами или толстой пачкой банкнот.
   Все разговоры гостей крутились вокруг одной-единственной темы: кто с кем спал и когда, кто от кого забеременел и когда? Люди, так или иначе связанные с кино, жили в своеобразном ритме съемок - от фильма к фильму; их любовные интрижки, семейная жизнь, измены длились не дольше, чем съемки очередного фильма. По прихоти судьбы (или режиссера, называйте как хотите) встретившись на съемочной площадке, мужчины и женщины играли свои роли и волей-неволей переносили игру в жизнь. Завязывался очередной роман, который, как правило, заканчивался традиционно: после рождения ребенке весь романтизм, любовь и страсть улетучивались и связь прекращалась: женщина-мать оказывалась не такой соблазнительной как женщина-любовница.
   В тот день Тори поняла, что ненавидит этих людей, ненавидит их вторжение в свой дом, на свою территорию. Они заполняли собою все пространство - гостиную, кабинеты, библиотеку; Тори вышла в сад, но и там снова были эти люди, пьющие, болтающие о всякой ерунде - от этого можно было просто сойти с ума! Добравшись до бассейна, своего убежища, Тори, задыхаясь, наклонилась? к воде, но и она не принесла успокоения. Подумав, девушка решила уехать - села в новенький автомобиль, подаренный родителями, и была такова, только гравий полетел из-под колес. Ехала она не в Беверли-Хилз и не в Вествуд, а гораздо дальше, туда, где жили простые люди, небогатые, не изнеженные, не избалованные всевозможными привилегиями.
   В той среде, где она жила, было что-то такое, отчего в душе ее поднимался гнев, которого она не могла объяснить и которого стыдилась; стыд мешал ей полностью отдаться гневу и понять его природу. Но когда она уезжала, ей становилось легче, на расстоянии от дома гнев ее ослабевал, оставалась только память о том, что он когда-то сотрясал все ее существо.
   Машина мчалась в сторону окраин, петляя по узкой долине, навстречу полосе мерцающих в темноте огней. Дорожная пыль ела глаза, забивалась в поры, и Тори сбавила скорость. Подъехав к какому-то задрипанному бару, она припарковала машину и зашла внутрь. Чувство одиночества не покидало ее, и Тори захотелось, чтобы рядом оказался Грег, единственный человек, который понимал ее и принимал такой, какой она была. Но подобное желание было невыполнимым, потому что брат Тори в то время находился в Кэл-Тече, готовясь к выпускным экзаменам.
   Подойдя к стойке бара, Тори заказала выпивку, потом неоднократно повторила заказ. Ей еще не было восемнадцати, и таким, как она, отпускать спиртное было запрещено, но красивая внешность служила ей лучшим пропуском - ни один владелец бара ни разу не попросил ее показать удостоверение личности.
   Из автомата доносилась музыка, многие танцевали. Тори заметила нескольких молодых людей в черных кожаных куртках с повязками на рукавах, в татуировках, с длинными волосами, с толстыми ремнями в заклепках. Эти явно прикатили сюда на мотоциклах. Тори обратила внимание на одного из них, у него на шее висел череп. Парень танцевал с девушкой, она говорила ему что-то, но он не слушал, затем он рассмеялся, поглаживая ласково череп, сказал, перекрывая голосом музыку "Он настоящий, старуха. Когда-то принадлежал крысе, думавшей, что я позволю ей жить у себя на кухне. Как тебе это нравится, а?" Девушка захихикала, но продолжала танцевать, не отводя взгляда от жуткого талисмана. Большинство ребят и девушек с удивлением уставились на Тори. Среди посетителей бара она выглядела как роза в капустной грядке. Кто-то уже тыкал пальцем в окно, из которого был виден ее сверкающий автомобиль. Только парень с черепом не обратил на Тори никакого внимания, единственный из всех. Он был некрасив и непривлекателен, но Тори выбрала его, почувствовав в нем огонь, горевший и в ней: огонь ярости плененного зверя, опутанного узами лицемерного общества. Здесь, в этом захолустном баре, девушка поняла истоки своего гнева и недовольства своей жизнью.
   Тори смотрела на девчонку, с которой танцевал парень, привлекший ее внимание, и завидовала ей, потому что та не скрывала своих чувств, как вынуждена была делать Тори; девчонка жила простыми, элементарными эмоциями, но они были настоящими, а не поддельными, как у обитателей лос-анджелесских киностудий.
   Вдруг Тори резко встала и, оттолкнув девчонку от парня, начала танцевать с ним. От парня исходил тяжелый запах выделанной кожи и пота примитивный запах животного.
   - Да как ты смеешь? - воскликнула его растрепанная партнерша по танцам, лицо ее перекосилось от злобы.
   - Отвали, - толкнула ее Тори, продолжая танцевать, - сейчас моя очередь.
   - Сука! - девица вцепилась в нее и стала оттаскивать от парня. И в этот момент Тори дала волю своим долго сдерживаемым чувствам, развернувшись, она так заехала сопернице кулаком в лицо, что та свалилась от удара на пол.
   Тори не видела выражения глаз своего партнера - зачем ей смотреть на него? Его лицо и его глаза ее не интересовали.
   - Эй! - прокричал парень, - эй!
   Тори по-прежнему не смотрела на него и не видела, что тот остановился.
   - Ты кто такая, твою мать! - разозлился парень и, недолго думая, очень спокойно, как будто перед ним копошилась муха, с силой врезал Тори по носу и сломал его...
   ...Нос сросся немного неправильно, и Лора потащила дочь к своему пластическому хирургу, однако, увидев большой ряд образцов носов на выбор, которые предложил врач, Тори опрометью бросилась прочь из клиники и никогда туда больше не возвращалась, а искривленный нос служил ей напоминанием о том, как ей не удалось получить то, чего ей очень хотелось, - свободы. Свободы быть - но кем? Адона была права, когда говорила, что Тори нужны сильные переживания, страсти, иначе она чувствовала себя заключенной в тюрьму, а какая же жизнь в тюрьме?
   Лора Нан заглянула в библиотеку и увидела там дочь Мать успела облачиться в голубые джинсы с рядами вырезов по краям карманов и вдоль боковых швов и белую матросскую рубаху, наивно считая, что простенький костюм поможет ей стать ближе к дочери. Наряд Лоры только разозлил девушку, так как она знала, что ее попытка быть на дружеской ноге с ней - всего лишь очередная игра в дочки-матери.
   - О, ты здесь, дорогая! Тебя искали, но не могли найти, а ты вот где спряталась! К тебе пришли, - Лора сверкнула ослепительной улыбкой.
   - Ко мне, не может быть! Кто же это? - Тори подняла взгляд от книги, которую читала, удобно устроившись в большом кожаном кресле и перекинув босую ногу в шлепанце через подлокотник. Из одежды на ней была только длинная студенческая майка. - Никто не знает, что я дома.
   - Тем не менее, он здесь.
   - Кто?
   - Рассел.
   - А фамилия?
   - Но как же, дорогая, ты должна знать - Рассел Слейд. - Лора продолжала улыбаться, словно ждала указания режиссера: "Достаточно!"
   - Господи! - Тори захлопнула книгу и спрыгнула с кресла. - Почему ты не послала его ко всем чертям? Могла бы сказать, что меня нет дома?
   - Зачем? Наоборот, я сказала ему, что очень рада его видеть, что, кстати, сущая правда, и просила подождать, пока я схожу за тобой. Давай...
   - Мама, Рассел Слейд выгнал меня с работы!
   - Уверена, это просто ошибка, какие-нибудь внутренние дела. Твои профессиональные качества здесь ни при чем. Смена власти или что-то в этом роде. Новый начальник всегда приводит своих людей, это естественно. У нас на киностудиях такое случается на каждом шагу, и я считаю, что для начальства это способ самозащиты. Только не нужно видеть в разной ерунде личную обиду, понимаешь?
   - Но он ни разу не говорил со мной с тех пор, а прошло уже полтора года!
   - Даже когда мы были... в Вашингтоне в прошлом году?
   - Даже тогда.
   В Вашингтон они приехали, чтобы получить лично из Рук президента Почетную медаль Конгресса, которой посмертно был награжден Грег Нан. Вернувшись домой, Лора спрятала медаль в один из ящиков комода в комнате сына - высокая награда была не предметом гордости для нее, а лишним напоминанием об ужасной трагедии, случившейся в семье.
   - Пожалуйста, не упрямься, дорогая, - продолжала мать. - Рассел такой приятный мужчина... - Ив этот момент Тори увидела, что Рассел Слейд проскользнул в библиотеку, отрезая ей путь к отступлению.
   - Хэлло! - сказал он таким тоном, словно между ними ничего не произошло.
   Тори на мгновение словно онемела, перевела взгляд с Рассела на мать, стоящую в дверях. Лора умоляюще посмотрела на нее и вышла из библиотеки, тихонько закрыв за собой дверь.
   Рассел осмотрелся.
   - Давненько я не был здесь! Как я рад снова увидеть Лору Нан, какая она необыкновенная женщина!
   - Дома у тебя целая коллекция медных Лор. Какого черта ты приперся?
   - Ты не дашь мне чего-нибудь выпить? Дорога из аэропорта была очень утомительной.
   Тори подошла к бару и смешала коктейль, не спрашивая у Слейда, чего он хочет, - она это прекрасно знала. Получив стакан из рук хозяйки, Рассел вежливо поблагодарил. Одет он был элегантно и удобно: синяя тенниска с воротником поло, льняные брюки, отличного покроя шелковый летний пиджак. Тори, босоногая и одетая, как бродяжка, почувствовала себя в его присутствии как нашкодивший ребенок, которого собирается отчитывать строгий родитель.
   - Я приехал сообщить тебе кое-что.
   - Что же?
   - Кто-то должен это сделать. Так вот: Ариель Соларес был одним из моих лучших оперативников. Поскольку ты находилась рядом с ним в момент его гибели, я не могу не поговорить с тобой, протокол требует.
   - Верится с трудом.
   - Как я уже сказал, Соларес был одним из лучших, поэтому я счел своим долгом лично сообщить тебе о том, что Ариель работал на нас.
   - Брось врать, Рассел. Ты приехал потому, что с Ариелем была я, а не кто-то другой.
   - Я понимаю твой гнев, но...
   - Ни черта ты во мне не понимаешь! - взорвалась Тори.
   Рассел отпил коктейль и спокойно спросил:
   - Можем мы побеседовать друг с другом или нет?
   - Я больше не работаю в Центре.
   Он вздохнул и опустился на край кожаного дивана, стоящего рядом с внушительных размеров креслом, в котором Тори недавно сидела. Взял книгу, которую она читала. Это было "Величие неудачи". Слейд посмотрел на Тори:
   - Я читал эту книгу. О легендарных героях японского эпоса, да? Тори, сядь, пожалуйста. Конечно, ты сердишься на меня за то, что я нарушил твое одиночество. Но ведь кто-то убил Солареса, и надо выяснить кто. Согласна? Давай обсудим этот вопрос.
   - Как у тебя все просто.
   Тори снова подошла к бару, взяла большой стакан, положила туда лед и плеснула чистого виски, потом добавила воду. Ей не хотелось пить, просто она старалась выиграть время, чтобы обрести душевное равновесие.
   - Первое, что мне хотелось бы выяснить, это не пострадала ли ты во время взрыва. Полицейские из Сан-Франциско сообщили нам, что ты отказалась от медицинской помощи.
   - Потому что она была мне не нужна, - ответила Тори, отхлебнув из стакана и повернувшись к незваному гостю.
   - Вижу, - Рассел оглядел ее с ног до головы. - Очень на тебя похоже что хочу, то и ворочу.
   - Но я более опытна...
   - Знаю, знаю, не начинай все сначала, прошу тебя.
   - Какую маску ты нацепил на себя сегодня? - Тори подошла и села рядом с Расселом на диван. - Изображаешь великого администратора? Или полководца, жертвующего одного солдата за другим на кровавом поле битвы, где он сам никогда не сражался? А может быть, ты надел свою любимую личину протеже Бернарда Годвина?
   - Эту личину ты ненавидишь больше других, так? (В голове пронеслись слова Годвина: "Твои отношения с Тори Нан еще не закончились".) Мы оба стали жертвами вынужденного соперничества: каждому из нас кажется, что он любимец Годвина. У Бернарда никогда не было детей, и он считает нас своими детьми, Тори. Разве я не прав?
   Тори что-то буркнула и откинулась на спинку дивана. Рассел, наоборот, встал, прошелся по библиотеке. Помолчав, снова обратился к девушке:
   - Расскажи, что случилось в Сан-Франциско?
   - Почему бы тебе не сделать то же самое?
   - Не понимаю, о чем ты.
   - Ариель Соларес ухаживал за мной.
   Лицо Слейда оставалось бесстрастным.
   - Ну и что? Значит, он лучший знаток женской красоты, чем я предполагал.
   Тори против воли рассмеялась.
   - Ну, Рассел, ты превзошел самого себя. - Она встала и вплотную подошла к нему. - Догадываюсь, что Ариель познакомился со мной неслучайно. Ты поручил ему это сделать.
   - С чего ты взяла? Чушь какая-то.
   - Знаю, что говорю. Если бы Соларес не погиб во время выполнения твоего задания, ты никогда бы не оторвал свою задницу от стула, чтобы приехать сюда и сообщить мне, что он был твоим агентом.
   - Сначала я хотел отправить к тебе другого человека, но передумал и поехал сам - ибо считаю себя ответственным за смерть Ариеля.
   - Повторяю: убеждена, что Ариель не случайно нашел меня в Буэнос-Айресе. Он ждал момента, чтобы со мной познакомиться.
   - Ты ошибаешься, хотя мысль интересная. Тори снова засмеялась и ехидно спросила:
   - Какое же задание выполнял Ариель в Буэнос-Айресе?
   - Ты же сама сказала - заманивал тебя в расставленные сети, чтобы соблазнить.
   - Я имею в виду подземелье старинного особняка. И японских головорезов из шайки якудза. Ариель знал, кто они и зачем забрались туда. Стало быть, и ты в курсе дела.
   - Разумеется, я в курсе, но, извини, не открою тебе правды. Ты же у нас больше не работаешь.
   - И слава Богу. Мне только интересно, нашел ли ты мне достойную замену? Мои профессиональные качества и мастерство трудно превзойти.
   - Какая самоуверенность!
   - Я напрасно спросила, - улыбнулась Тори, - естественно, ты никого не нашел и не найдешь никогда.
   - Может и так, - Рассел снова сел и задумчиво уставился в потолок, но я все-таки надеялся, что ты поможешь нам в поисках убийц Солареса. - Он со значением помолчал. - Хотя бы ради него.
   - Ну-ну, давай, попробуй сыграть на чувстве товарищества у девочки-школьницы, посмотрим, подействует ли.
   - Наверное, ты не поняла. Ты что думаешь, что я до такой степени циничен?
   Тори поднялась с дивана, прошла к бару и налила себе стакан минеральной воды.
   - Как поживает Бернард? Удалился от дел?
   - Ну что ты! Недавно организовал неофициальный консультативный комитет, приносящий немалую выгоду всем заинтересованным лицам.
   - Передай ему от меня привет, хорошо?
   - Непременно. - Рассел вытащил из внутреннего кармана крошечный магнитофон и включил его. - Ну что, продолжим интервью?
   - Продолжим. Я скажу все, что знаю.
   Когда Тори закончила свой рассказ, Рассел спросил:
   - Ты уверена, что ничего не забыла?
   Тори утвердительно кивнула. Однако она ничего не сказала ему о загадочной шкатулке и о том, что была близка с Соларесом.
   - Ну что ж, будем думать, что так, - произнес Слейд похоронным голосом и выключил магнитофон. - Как ты считаешь, мы можем заключить перемирие?
   - С чего ты взял, что оно необходимо? - язвительно ответила Тори, поднимаясь с дивана. Когда она проходила мимо Рассела, он дотронулся до ее левого бедра и поинтересовался: - Не болит?
   Вопрос был для нее неожиданным и неприятным, ей понадобилось время, чтобы не выдать своего волнения. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но каждая секунда молчания делала более весомой маленькую победу Рассела, угодившего в цель.
   - Совсем не беспокоит. Я и думать о нем забыла, - соврала Тори.
   - Значит, зажило, - он отнял руку, но Тори стояла не двигаясь. - Скажи мне, ты способна делать все, что делала до аварии?
   После этой фразы маленькие кусочки разрозненной мозаики стали на свои места, образовав картинку, - в мгновение ока Тори сообразила, что к чему.
   - Теперь я понимаю: это ты приказал Ариелю устроить мне проверку, вот зачем он завел меня в подземные тоннели, заранее зная, что там окажутся японцы. Поэтому-то он выждал, предоставляя действовать мне. Вы сделали из меня подопытную крысу, блуждающую в лабиринте! Согласись, что это правда!
   - Вижу, что с воображением у тебя все в порядке, - улыбнулся ей Рассел, пряча магнитофон в карман. - Но чтобы ты не слишком напрягалась, скажу, что не имею ни малейшего понятия о том, почему Ариель затащил тебя в эти дурацкие катакомбы. Ведь прийти с тобой в опасную зону значило рисковать собственной безопасностью, - боюсь, что именно за это и поплатился Соларес.
   - Не выдумывай. - Тори смерила Слейда высокомерным взглядом. - Если бы ты знал, кто его прикончил и почему, ты бы не стоял сейчас здесь, в этой комнате.
   "...Я нужна тебе, Рассел. Вот настоящая причина твоего приезда сюда. Девочка Тори успешно сдала очередные вступительные экзамены, и ты хочешь забрать ее обратно к себе".
   - Мы теряем время. Скажи лучше, почему ты, попав в аварию, отказалась от американских врачей и отдалась в руки японским хирургам, которых мы не в состоянии были контролировать? Ты же подвергла риску всю нашу организацию! После подобной выходки я просто не мог не уволить тебя. Ты сама виновата.
   - Я вынуждена была так поступить, чтобы спасти себя. Японские специалисты - лучшие в мире в области восстановительной хирургии. Кроме того, они мои друзья, и я им доверяю.
   - Возможно, только...
   - До тебя что, никак не дойдет, Рассел? Мне нужно было, чтобы мое тело оставалось таким же совершенным, как раньше. Без него я ничто, ноль. Жизнь потеряла бы для меня смысл!
   - Не спорю, твоя точка зрения вполне понятна. Только наши врачи ничуть не хуже японских и гораздо надежнее. А вдруг ты бы выболтала что-нибудь под наркозом? На карту была поставлена судьба Центра.
   - Ловко выкручиваешься. Все это был лишь предлог, чтобы уволить меня, а истинная причина в другом. Только что ты сказал одну вещь, и я не могу не согласиться с тобой: мы были как брат и сестра, дети Годвина, и ты видел во мне главного своего соперника. Ты мечтал избавиться от меня, вот и воспользовался моим промахом. Что ж, Центр ничем не отличается от других мест. Везде властвуют мужчины.
   - Руководство организацией не твоя стезя, Тори. Но, уверен, ты скучаешь без настоящего дела, если не страдаешь. Что касается твоего бедра...
   - Японцы вставили внутрь протез из материала, намного превосходящего по своим качествам человеческую кость. Он в десять раз гибче и в сто раз прочнее. Раз уж ты спросил, отвечу: в сырую погоду нога не болит, суставы работают, как раньше, ничто не напоминает мне, что кость бедра искусственная. Разве что я стала бегать, прыгать и вертеться лучше, чем до имплантации протеза.
   - Из передряги с японскими преступниками ты выбралась молодцом, улыбнулся Рассел, тем самым показывая, что верит ей, но эти слова лишний раз убедили Тори в том, что Ариель подверг ее испытанию не случайно.
   - Ты никогда не согласишься с тем, что я сделала правильный выбор, отдавшись в руки японским хирургам, правда?
   - Ты действовала под влиянием эмоций, а не разума, и, что хуже, никак не хочешь видеть опасность, которой ты подвергалась, находясь у чужих людей. Ты не оставила мне выбора.
   - Какой услужливой бывает наша память.
   - Все мы верим в то, во что хотим верить.
   - Только не Бернард.
   - Ты слишком сильно веришь в Бернарда, хотя, что же в этом странного ведь он воспитал тебя. Он был твоим учителем. Но директором он все-таки назначил меня, мне вручил бразды правления. За это ты и невзлюбила меня.
   - Мне было противно видеть, как ты использовал людей в своих целях.
   - Ты забываешь, что Бернард Годвин был и моим учителем тоже.
   Наступило молчание. Тори был неприятен как сам разговор, так и самодовольный тон Рассела. Наконец она произнесла:
   - Ты не можешь сказать мне ничего такого, что заставит меня изменить решение.
   - Какое решение?
   - Вернуться в М.
   - Но я приехал не за этим...
   - А зачем? - Тори улыбнулась. - Допустим, ты не врешь... Узнал, что хотел?
   - Да. И не буду больше злоупотреблять твоим гостеприимством.
   - Гостеприимством? По-моему я его тебе не оказывала.
   - Благодарю за угощение. Коктейль был очень вкусным.
   Тори ничего не ответила.
   - Пока. Встретимся позднее. - Встретимся, когда рак свистнет.
   Тори свернулась калачиком в кресле, до сих пор кожей ощущая присутствие Рассела. Библиотека, такая уютная днем, с наступлением вечера приобрела довольно мрачный вид. Непонятно, что было тому причиной: невеселое настроение Тори или темнота. Чувство паники внезапно охватило девушку. Что, если Рассел расскажет матери об аварии? Родители не подозревают, что дочери сделали операцию и вставили протез. Хотя нет, вряд ли Слейд заведет такой разговор - он, как хороший конспиратор, никогда не говорил ничего лишнего.