Васина Нина. Глинтвейн для Снежной королевы

   Маруся заглянула в последнюю комнату, вернулась в спальню и взяла из шкафа дорожную сумку. Преодолев ступор после осмотра двух выдвижных ящиков с нижним бельем, мама Муму начала забрасывать охапками все это в сумку. Потом пришлось оголить все плечики. Мягкие игрушки, учебники, косметика, медальон, парик из темных волос. Сцепив зубы, она затолкала в сумку плетку, намордник и сложную конструкцию из ремней в заклепках — все из черной кожи. Более ласково она отнеслась к мягким игрушкам. Вспомнила, что видела еще одну, очень странную — то ли крыса, то ли длинноносый хорек в тельняшке — под диванными подушками в гостиной. Чтобы затолкать и ее в сумку, пришлось применить усилия. Хорек вдруг захрипел, отчего Марусю отнесло в сторону, и сказал знакомым голосом: «Привет!.. добрая, умная и красивая…»
   Маруся сходила в ванную комнату и ополоснула лицо холодной водой. Рассматривая себя в зеркальной дверце навесного шкафчика, удивилась злому выражению глаз. Глаза жили сами по себе, а трясущиеся губы — отдельно. Она открыла дверцу, долго смотрела на четыре зубные щетки, потом забрала их все и засунула в наружный карман сумки.
   Тапочек у адвоката оказалось дикое количество, все разных размеров, большая часть — совершенно новые. Из обуви, которая подошла бы девочке в пятнадцать лет, — тупоносые «камелоты» да сандалии на веревочной подошве. В дверь позвонили. Вот и Лиза.
   Она вошла. Маруся осмотрела ее отчаянно накрашенные глаза и губы с фиолетовым блеском, но ничего не сказала, только показала рукой на дверь гостиной. Из коридора были видны босые ступни адвоката, но Лиза смотрела только на Марусю и ни разу не оглянулась по сторонам.
   — Килограммов девяносто, — заметила Маруся.
   — Девяносто шесть, — уточнила Лиза заплетающимся языком. — Ты собираешься его отсюда вынести?
   — На носилках, — кивнула Маруся.
   — Так не бывает, — повторила свое непонятное заявление Лиза и тяжело опустилась на тумбочку в коридоре. — Но почему?! — повысила она голос.
   — Так надо.
   — Ладно. Надо так надо… — Лиза встала, прошла в гостиную и поинтересовалась: — Где пистолет?
   — Какой пистолет? — не удивилась Маруся, еле живая от усталости.
   — У него дырка в груди, должен быть пистолет.
   — А где носилки?
   — Одной мне, что ли, нести? — возмутилась Лиза.
   — Тогда нужно найти ключи от квартиры. Иначе двоим не выйти.
   — Посмотри в коридоре у зеркала.
   Ключи нашлись в кармане плаща адвоката.
   — Зачем ты тащишь эту сумку? — спросила Лиза на лестнице. Маруся только прижала палец к губам, призывая ее замолчать. Лиза послушалась и не проронила ни слова, пока они не сходили к машине и не притащили носилки в квартиру.
   Женщины молча уложили мертвого адвоката и закрыли простыней. Пристегнули ремешками. Потом Лиза села на диван покурить, а Маруся замывала пятно на ковре. Промокнув как следует кровь, она завернула ковер и с изнанки тоже поработала. Губку, перчатки и окровавленный шелковый халат адвоката засунула в полиэтиленовый пакет и закрепила его на носилках сбоку под ремнем.
   — Посмотри, как там на лестнице, — кивнула она Лизе, забирая у нее окурок.
   — Давай поставим его стоймя в лифте, — предложила Лиза, осмотрев пролеты лестницы вниз.
   Маруся покрутила пальцем у виска и пошла выбросить окурок в унитаз.
   Носилки оказались очень тяжелыми. Лиза пошла впереди, она сразу стала стенать, и на первой же площадке пришлось носилки опустить на пол. Они поменялись местами, но Лизавета все равно страдала шепотом и чертыхалась. Марусе тоже в какой-то момент показалось, что руки не выдержат, но все обошлось.
   — Откуда машина? — спросила она, успокаивая дыхание и усаживаясь в кабине за руль.
   — Угнала от тридцать шестой больнички. Куда повезем? Закапывать сегодня будем? — буднично поинтересовалась Лиза.
   — Закапывать?…
   — А ты его из квартиры выволокла, чтобы хранить вечно?
   — Куда запрятать овощ, чтобы не нашли? — пробормотала Маруся.
   — В борщ! — уверенно ответила Лиза.
   — Неправильно. Среди других овощей. Поехали к тридцать шестой. Прямиком к моргу.

ПОГОДА

   14 октября пошел снег и уже не растаял до весны.

ВООБРАЖЕНИЕ

   Гоша вел машину старательно и молча, ни о чем не спрашивал до самого подъезда высотки на набережной. Остановившись, он обернулся и, глядя в глаза Прохору Аверьяновичу, не скрывая своего утомления и утреннего уныния, коротко бросил:
   — Мне здесь подождать?
   — Пойдешь с нами, — выдохнул Старик.
   — Но… — дернулась девчонка, Старик взял ее за руку и медленно продекламировал: — Мы не будем прятать труп и улики. Мы идем осмотреть место преступления и вызвать оперативную группу.
   — Куда мы идем?… — не поверил своим ушам Гоша.
   Валерия прикусила губу и метнула на Старика уничтожающий взгляд.
   — Не надо на меня так смотреть, я не заледенею, — заметил он.
   Дверь в квартиру оказалась запертой.
   — Я не запирала, — уверенно заявила Лера.
   — И что теперь? — не поверил Самойлов. — Изобразишь отсутствие ключей? Сотрудник Капелюх с удовольствием тебя обыщет, если потребуется.
   — Да?… — удивился Гоша, проснулся окончательно и внимательно оглядел Леру.
   — Я совершенно случайно прихватила ключи, — загрызая его глазами, проговорила Лера и стащила с плеча небольшой матерчатый рюкзак. — Но вы не понимаете! Если дверь просто захлопнулась от сквозняка — это одно, а если ее закрыли на два сейфовых замка — это совсем другое. Это значит… — она вставила ключ в верхний замок, повернула и перешла на шепот, — что там кто-то может быть!
   Гоша Капелюх после этих слов шагнул назад и прижался к стене у двери. Самойлов удивился такой его прыти: даже у оперативников из убойного отдела подобную реакцию нужно вырабатывать месяцами.
   — Дай ключи, — Самойлов протянул руку, а когда получил связку, показал Лере, чтобы она тоже стала сбоку от двери.
   Свет в квартире не горел. Старик нашарил выключатель, потом сделал два широких шага к распашным дверям большой комнаты. Лера и Капелюх на всякий случай остались в проеме открытой двери. Самойлов вышел из гостиной, покачался с пяток на носки и ушел обследовать другие комнаты.
   — Совсем нет воображения, да? — злорадно заметил он, вернувшись. — Ну ни капельки!
   Лера пошла в гостиную.
   Гоша закрыл за собой входную дверь, прошелся по коридору, заглянул в комнату с распашными дверьми.
   — А кто-то обещал труп и вызов оперативников, — разочарованно заметил он.
   Лера пронеслась по квартире, потом вернулась в гостиную и бросилась на диван.
   — И крыса нет! — в отчаянии прошептала она. — Всегда тут лежал, в подушках, а теперь его нет!
   Гоша после ее слов нервно обшарил глазами пол.
   — Ты жила в этой комнате? — Старик кивнул на дверь: — Там все полки пустые.
   — А я что говорю! — в отчаянии крикнула Лера. — И крыса забрали!
   — Проверь, что пропало из вещей адвоката, — приказал Старик, безошибочно определив, в каком отделении секретера в спальне Попакакис хранил документы. Он занялся разглядыванием паспорта.
   — В кухне кофеварка стоит, может… — начал говорить Гоша, но Старик резко дернулся в его сторону и приказал ничего не трогать и не оставлять отпечатков.
   Они вдвоем присели на краешек дивана. Минут через десять Лера закончила осмотр квартиры.
   — Пропали зубные щетки Какиса, — уныло объявила она. — Все четыре. Остальное вроде бы на месте, хотя я не знаю, сколько у него было рубашек и костюмов. Бред какой-то! Кто-то утащил мертвого Попу в кимоно, его зубные щетки и все мои вещи! Все развратное белье, до последнего чулка!
   — Деньги, дорогие запонки, золотые цепочки и документы остались. Что еще не так? Посиди, подумай, — попросил Самойлов.
   — Дымом пахнет, — сразу, не думая, ответила Лера. — Какис не курил. Здесь пахнет дымом от крепкой сигареты.
   — Я ничего не чувствую, — начал принюхиваться Гоша.
   Самойлов тоже дыма не почувствовал, но говорить об этом не стал. В этот момент его больше всего волновало, какую позицию выбрать — верить девчонке или нет?
   — Где он лежал? — спросил Самойлов.
   Лера показала рукой на ковер.
   Гоша встал, поднял тяжелый угол и завернул его. С обратной стороны дорогой шерстяной ковер темнел большим мокрым пятном. Гоша провел рукой по влаге на паркете.
   — Это не кровь, — сказал он, потирая пальцы, — жидкость какая-то…
   — Наличие или отсутствие крови определяется анализом, не будем делать выводы, — вздохнул Самойлов.
   — Один вывод все-таки напрашивается, — напирал Гоша. — Если тут и была кровь, кто-то ее замыл. Совсем недавно. А где твоя зубная щетка? — повернулся он к Лере.
   — Что?…
   — Ты сказала, что из вещей якобы убитого хозяина квартиры забрали только зубные щетки.
   — Да, и что? — разъярилась Лера.
   — Ты же не можешь точно утверждать, что этот якобы убитый человек пропал без нижнего белья, без костюма, обуви, но забрал все свои зубные щетки. Просто я хочу сказать, что человек забирает свои зубные щетки в последний момент, когда отправляется в долгое путешествие и чемоданы уже…
   — Он валялся на ковре, мертвый, в кимоно и в сетке для волос! — перебила Лера. — Кимоно распахнулось, он был голый. Таким, я думаю, он и исчез!
   — Стоп! — повысил голос Самойлов и, чтобы прекратить долгие выяснения Гошей Капелюхом всевозможных обстоятельств, попросил Леру: — Просто ответь ему, где твоя зубная щетка.
   — На кухне, — сквозь зубы процедила та. — В шкафу над раковиной. Попа любил валяться в джакузи по два часа!
   — Все ясно, кто-то убрал труп адвоката и подчистил следы твоего пребывания здесь, — подвел итог Самойлов. — А зубные щетки забрали — все, которые были в ванной. Этот человек не знал, какая именно — твоя. Что из этого следует? — повернулся он к Капелюху.
   — Чистильщик! — совершенно серьезно объявил Гоша. — Адвокат работал на ФСБ, его убрали, девочка случайно наткнулась на труп, а когда в ужасе выбежала из квартиры, пришел чистильщик и все убрал. Все! И труп, и следы проживания здесь Валерии. Теперь, если даже она заявит кому-нибудь, что жила у адвоката и видела его труп, ей никто не поверит.
   — Лихо закручено, — внимательно посмотрела на Гошу Валерия.
   — Господи, это всего лишь означает, что Лера не убивала адвоката, вот и все! Не забирала свои вещи из квартиры, и, следовательно, она нас не обманывает, — совершенно потрясенный энергией Гоши, уныло заметил Самойлов.
   — Конечно, не обманывает, — отмахнулся Гоша. — В унитазе плавает окурок со следами губной помады. С чистильщиком работала женщина. Пока он растворял труп в ванне, она подчищала шкафы.
   Самойлов тяжело поднялся с дивана и пошел в туалет.
   Через минуту Гоша пошел за ним.
   Теперь они вдвоем стояли над унитазом и смотрели на плавающий в воде окурок. А поскольку места едва хватало на унитаз и на одно средних размеров тело, Самойлову скоро стало тесно и муторно от напряженного выражения лица Гоши Капелюха, изучающего окурок.
   — Уходим, — сказал он, выбираясь из тесной кабинки.
   — А как же?… — растерянно посмотрел на него Гоша. — Это самое… Вещественное доказательство?… — он глянул в слив унитаза.
   — Оставь специалистам, — старательно сохраняя серьезность и твердость в голосе, ответил Самойлов. — Кто-нибудь хватится адвоката, напишет заявление, оно поступит в отдел по розыску пропавших, мои бывшие коллеги осмотрят квартиру и изучат окурок до последней молекулы ДНК.
   — Но…
   — Уходим.
   И тут, стоя в коридоре, они вдруг увидели, что Лера в гостиной выдвинула кресло и что-то делает за ним, стоя на коленях. На Самойлова напал самый настоящий столбняк, когда, подойдя, он обнаружил, что девчонка открыла хитро замаскированную в деревянной панели дверцу небольшого сейфа и роется в нем.
   — По-моему, она грабит сейф адвоката, — весело заметил Гоша.
   — Неправильно, — ответила девчонка, не поворачиваясь. — Забираю остатки своей зарплаты и бухгалтерию.
   Не обращая внимания на выражение лица Самойлова, она спокойно запихнула что-то в свой рюкзак, закрыла дверцу, стянула рукав свитера вниз и протерла им все, к чему прикасалась. Потом Лера вставила деревянную панель и снова прошлась рукавом по определенным местам. После чего встала и направилась в коридор. Самойлов встал у нее на пути.
   — Покажи, что ты взяла, — потребовал он.
   Лера открыла рюкзак и захватила одной рукой пачку долларов, перегнутую пополам и стянутую резинкой, и небольшую записную книжку в красном кожаном переплете.
   — Деньги — мои, — уверенно заявила она. — Полторы тысячи. Я сама попросила не отдавать мне все перед поездкой.
   — А блокнот? — Самойлов начал успокаиваться и на смену нервной дрожи от поведения этой соплячки пришло злобное раздражение: его сделали дураком — заставили прийти в квартиру, где якобы валяется труп, а на самом деле ей нужно было без опаски залезть в сейф.
   — А это, чтобы ты не цеплялся, почему я взяла деньги из сейфа, — заявила Лера. — В первой его половине Попа записывал, кто ему должен, а во второй — кому он. Я там записана. Хочешь посмотреть?
   — В свободное от поиска трупа время, — ответил Самойлов, но блокнот решительно отобрал и засунул во внутренний карман пальто.
   — Лучше нам уйти поскорей, — заметил Гоша. — Что-то мне подсказывает, что это не предел правонарушений, на которые ваша протеже сегодня способна.
   — Неплохая мысль, — одобрила Лера. — Мне нужно хорошенько выспаться перед тем, как заняться поисками брата.
   В лифте Гоша попросил:
   — Прохор Аверьянович, может быть, все-таки спросим у вашей протеже, как она открыла сейф?
   — Как ты открыла сейф? — тяжко вздохнул Самойлов. — Кажется, ты никогда не врешь, так ведь?
   — Я знала комбинацию цифр, — с готовностью доложила Лера.
   — Прохор Аверьянович, спросите, откуда она их знала? — не унимался Гоша.
   Не дожидаясь, когда Старик отреагирует, Лера ответила, уже не скрывая раздражения:
   — Подсмотрела и запомнила! Еще есть вопросы?
   — Есть, — решительно уставился на нее Гоша.
   А поскольку лифт уже стоял с открытыми дверьми, Самойлов начал протискиваться мимо молодых людей, чувствуя, как волна раздражения с одной стороны и почти осязаемая теплая волна нежности и страха — с другой удушливо растворяются друг в друге, мешая и ему дышать — так велико было напряжение этих двоих.
   — Есть вопрос. Мне непонятно, почему ты не забрала все это в первый раз, когда, как уверяешь, обнаружила труп адвоката? — спросил Гоша.
   — Хороший вопрос, — опустила голову Лера. — Тебе какой вариант ответа нужен — правда или обоснованная мотивация?
   — Правда, — растерялся Гоша, подумал и переиграл: — Нет, пожалуй, мотивация.
   — Я так и думала, — кивнула Лера. — Ладно. Вот тебе обоснованная мотивация. Ты намекаешь, что лазить в чужой сейф нехорошо? Согласна. Поэтому наедине с мертвым Какисом я не стала этого делать, а сделала сегодня и при свидетелях. У меня есть два свидетеля, которые подтвердят, что именно я взяла из сейфа. Есть блокнот, в котором записано, что это мои деньги. Все. Допрос закончен!
   — Тогда выбирайтесь из лифта наконец, — с облегчением вздохнул Старик.
   — А правда?… — влепившись спиной в стену кабинки — это Лера так решительно из нее выбиралась, — Гоша почувствовал себя обманутым.

ОБЛОМ

   У тридцать шестой больницы царила суматоха. Несколько милицейских машин с мигалками, небольшое оцепление.
   — Неужели они хватились этого катафалка? — удивилась Лиза. — Может, включим рацию и послушаем?
   — Нет, — категорически отмела это предложение Маруся, разворачиваясь.
   — Вот это облом так облом! Куда мы теперь с этим катафалком? Давай послушаем, тебе что, совсем не интересно? Может, на нас уже охотятся! Объявлен розыск «Скорой», лучше об этом узнать побыстрей, чтобы не натолкнуться на гаишника с трупом Попакакиса.
   После этих слов Маруся резко затормозила. Лиза выругалась, едва не влипнув головой в лобовое стекло.
   — Что… — всполошилась она, — поедем сдаваться?
   — Ты его знала, — уверенно проговорила Мария, глядя перед собой расширенными в напряжении глазами.
   — Ну, знала, и что тут такого?… — заерзала Лиза. — Ты же нас и познакомила. После родов, помнишь?
   — Знаешь, что я думаю? — тихо спросила Мария.
   — Ты думаешь, что это я его пристрелила, да? — выдохнула Лизавета.
   — С ума сошла? — удивилась Мария, повернувшись к ней. — Наверняка адвоката убили из-за нечистоплотности в делах. Я думаю, что ты часто бывала у Попы. Ты хорошо знаешь расположение комнат. Еще я думаю, что Попа был не такой человек, который заводит интрижки без определенной выгоды.
   — А может, это была не интрижка? — взвилась Лиза. — Интрижка!.. Может, это было глубокое и всепоглощающее чувство?!
   — Ладно, прекрати. С твоей стороны могло быть все, что угодно — и глубокое, и всепоглощающее. Но он-то был делец во всем! Говори! — зловеще потребовала Мария.
   — Что говорить-то? — не поняла Лиза.
   — Говори, что ты для него делала! — прошипела Маруся.
   — Это в смысле некоторых особенностей секса? — удивленным шепотом спросила Лиза.
   — Нет! В смысле деловых отношений! Прекрати притворяться и быстро все выкладывай, пока и тебя не пристрелили!
   — А меня-то за что? — совершенно искренне удивилась Лиза. — Ну, были некоторые услуги с моей стороны… Ничего криминального. Так, передавала иногда информацию.
   — Какую?
   — По работе, — уклончиво ответила Лиза.
   — Какая у тебя может быть информация по работе? — закричала Мария. — Ты — акушерка!
   — Не ори! Очень даже разная бывает информация! Попа попросил познакомить его с Кощеем.
   — Я ничего не понимаю! — взвыла в отчаянии Мария. — Говори толком, или зарулю прямиком в милицейское оцепление! Будешь объяснять им, что ты делала для адвоката и как!
   — Ах ты, сука! — искренне удивилась и обиделась Лиза. — Подняла меня ни свет ни заря, попросила помочь, я рванула, как на пожар. Я рисковала — «Скорую» увела! Да на хрен ты вообще вытащила эту падаль из квартиры? Постой!.. — Она вцепилась в руку Марии и дернула ее к себе. — А как ты вообще очутилась в его квартире? А? У него бордель по дням расписан, да? Пришла, а там — сюрприз. Знаешь, подружка сердечная, похоже, мы обе в дерьме, и давать показания сейчас — последнее дело.
   — Я. Не. Спала. С Попакакисом, — медленно проговорила Мария.
   — Конечно! — не могла успокоиться Лиза. — Ты свой организм бережешь для коммерческих сделок!
   — Если мы сейчас переругаемся, это делу не поможет, — сменила тон Мария.
   — Ладно, — вздохнула Лиза, — я сама не знаю, зачем это нужно было Попе, но он хорошо платил за информацию об уродах. Его интересовала любая аномалия у новорожденных. Особенно если такие младенцы рождались мертвыми.
   Маруся задумалась, переваривая услышанное, потом тихо спросила:
   — Это все?
   — Все, — пожала плечами Лиза. — Вот еще… Помнишь нелегалку, которая сбежала после родов?
   — Вьетнамка? — напряглась Маруся.
   — За сведениями о ней Попа особенно охотился.
   — Почему?
   — Кощей ее осмотрел и подтвердил: у женщины, как и у мертвого ребенка, два сердца. Я так и думала, я это сразу почувствовала. Ритм! — Лиза подняла указательный палец правой руки вверх, а левой достала из кармана пальто плоскую фляжку.
   — Нет! — непреклонно покачала головой Мария. — Никакой выпивки.
   — Ну, смотри, — предупредила Лиза. — Я, когда трезвею, зверею. Могу наговорить лишнего. Потом сама пожалеешь!
   — А умные мысли тебе приходят на трезвую или на пьяную голову? — с отчаянием спросила Мария.
   — Умные мысли ко мне иногда приходят от страха, — уверенно заявила Лиза.
   — Испугать тебя? — снисходительно посмотрела на нее Мария. — Нам придется везти это, — она кивнула назад, — домой к тебе или ко мне. Потом вернуть машину и думать, что делать дальше.
   — Минуточку! — опешила Лиза. — Только не ко мне!
   — Ха! — злорадно заметила Мария. — Твой любовник? То-то же. Доверимся судьбе — бросим жребий.
   — Подожди, — схватила ее за руку Лиза. — Овощ — к овощам, а труп — к трупам, так ведь? Я знаю, где его спрятать. У Кощея в морге — это элементарно.
   — Ты считаешь это умной мыслью, да? Вероятно, твой испуг перешел в маразм. Нельзя подкинуть труп мужчины в клинику акушерства и гинекологии!
   — Да кто его будет разглядывать? — пожала плечами Лиза. — Упакуем в мешок и — в холодильник.
   — А Кощей?
   — Наш Кощей получал от Попы весьма значительные выплаты. Вот пусть и отрабатывает.
   — А что мы ему скажем? — сдалась Мария.
   — Положись на меня.
   Патологоанатом Кощеев, воспринимающий мир за пределами морга и лаборатории при нем как некую виртуальную реальность, внимательно осмотрел тело адвоката Попакакиса, кивнул, как будто дождался неизбежного, и с ритуальной торжественностью снял с головы медицинскую шапочку.
   Удлиненный и блестящий его голый череп тут же засиял, отражая свет множества ламп, а зеленоватые глаза приобрели тот странный потусторонний оттенок причастности к неведомому миру, которому Кощей служил больше сорока лет.
   — Это все из-за мальчика, да? — мученически выдавил он из себя и решился взглянуть в лицо Марии, заразив и ее своим отчаянием. — Говорил я адвокату: вывозить трупы — это одно, а живых — это совсем другое! Его убил отец мальчика, да?
   — Ка…ка…какой отец? Какого мальчика? — растерялась Мария и обессилела от предчувствия зловещей тайны.
   — Никаких отцов и детей, никаких кровавых мальчиков в глазах! Его застрелила я! — выступила Лиза, подтолкнув Марию к стулу. — Из чувства самосохранения. Некоторые называют это чувство ревностью. Что вы так смотрите? У Попы был пистолет, я знала, где он его хранит. Пришла на свидание. Он весь расфуфырился, как павлин. Настоящий павлин в своем кимоно! Шампанское в лед засунул. Почему-то он поил меня только шампанским. Еще и облить норовил при этом. А может, он просто так и не наловчился открывать бутылки?… — задумалась Лиза. — На самом деле я баба без комплексов, пока мужик не начинает делать ставку на жалость. Попа мне сделал предложение. Описал в подробностях свою тяжелую холостяцкую жизнь. Колечко подарил. Разжалобил! А потом привел к себе в квартиру малолетку. Оклемалась? — повернулась она к Марусе.
   Поскольку та неуверенно замотала головой, мыча что-то нечленораздельное, Лиза попросила у Кощея нашатырь.
   — Нет, ну в самом деле, — продолжила Лиза, дождавшись, пока Маруся понюхает мокрую ватку. — Я не ангел, конечно, зато в личной жизни… в личной жизни я… О чем мы?
   — Ты баба без комплексов, — прошептала Маруся.
   — Вот именно. Захотел мужик в возрасте развлечься, подпитаться, так сказать, юной кровью — нет проблем! Это значит, с физиологией у него все в порядке — устоявшийся кобель. Но ведь он не просто подсел на модельный стандарт плоскогрудых шестнадцатилеток, он же!.. — Лиза потрясла кулаками. — Он, как последний импотент, для разогрева еще ей и белья проституточного накупил! Вот когда я это белье в его квартире нашла, я и пошла на убийство. Вникаешь? — теперь она обращалась к Кощею.
   Тот стоял перед каталкой с мертвым адвокатом, сложив опущенные руки под животом, и внимательно разглядывал рану в груди Попакакиса.
   — А где оружие, из которого вы его?… — поинтересовался он.
   — Вот и я у Маруси первым делом спросила: оружие где? — прищурилась Лиза.
   — А-а-а?… — встрепенулась Маруся. — Ничего там не было.
   — То есть пропал пистолет, из которого вы стреляли? — уточнил Кощей, не поворачиваясь. — Соответственно, с вашими отпечатками?
   — Никаких отпечатков, — усмехнулась Лиза. — Я брала его через трусы. Да не через свои! — повысила она голос на растерянный взгляд Маруси. — Взяла первые попавшиеся трусы из шкафа этой… Да подобное и трусами назвать трудно — кружавчиков едва хватило, чтобы прикрыть рукоятку. Трусы, кстати, тоже пропали, — заметила она задумчиво. — Облом…

ЗАПАХ

   Вернувшись в квартиру Самойлова, Лера первым делом сунулась в холодильник.
   — Не густо, — разочарованно заметила она и посмотрела на Гошу так, что тот занервничал. — Вот, — протянула ему Лера зеленую двадцатку.
   — Благодарствуйте, — лицо Гоши пошло пятнами, — но мне за сопровождение Прохора Аверьяновича зарплату платют! Ежели изволите ручку когда дать облобызать, это другое дело, а деньги — это оченнодля нас обидно.
   — Есть хочу! — повысила голос Лера. — Купи чего-нибудь вкусного.
   — А сами отчего же затрудняетесь в магазин в подворотне сбегать? Там и обменник на потребу некоторым ранним дамочкам имеется, — продолжал ерничать Капелюх.
   — Я не могу, — объяснила Лера. — Труп адвоката из квартиры унесли? Унесли. Если это сделала милиция, то мои портреты уже расклеены на всех столбах — «разыскивается»!
   — Я пойду, — вклинился между ними Самойлов и, к большому удивлению Гоши, выдернул из руки Леры двадцатку.
   Лера тоже несколько растерялась.
   — Я люблю ореховое масло, — наставляла она Самойлова, отправившись за ним по коридору к двери. — Печеночный паштет — к нему можно печенье, маринованные огурчики, ливерную колбасу и персики. А мороженое — только сливочное! — прокричала Лера уже в открытую дверь.
   Убедившись, что Старик спускается по ступенькам вниз, Лера решительно направилась в кладовку. Осмотрелась, принюхиваясь, подтащила стремянку на середину комнаты и поднялась наверх. Гоша, удивленно наблюдающий за ее действиями, бросился к стремянке, когда Лера пошатнулась, наткнулся на веселый хитрый взгляд светлых глаз и неожиданно для себя решительно обхватил ладонью щиколотку девочки.