Васина Нина. Глинтвейн для Снежной королевы

   — Полегче!.. — нахмурилась Лера.
   — Что ты делаешь?
   — Нюхаю!
   — Слезай, — приказал Гоша. — Мне не нравится, когда посторонние шарят в кладовке Старика.
   — Вот же придурок! — беззлобно пробормотала Лера, но послушалась — слезла. Постояла, посмотрела на Гошу и спросила: — Видел дыру в углу под потолком?
   — Я не любитель разглядывать чужие тайны.
   — Да какие тайны! В этой комнате уже два года пахнет одними и теми же духами, просекаешь?
   — Не думаю, что Прохор Аверьянович…
   — Он не пользуется даже дезодорантом для ног! — перебила Лера. — Запах идет из комнаты за стеной через дырку под потолком — там что-то вроде вентиляционного отверстия.
   — И что? — не понял Гоша.
   — Духи «Ля Фоли» — двенадцать тысяч за флакон. Теперь подумай, что там за этой стеной?
   — Женщина, — уверенно ответил Гоша.
   — Я спросила — что, а не кто, — фыркнула Лера.
   — Спальня, — подумав, кивнул Гоша.
   — Как тебя зовут? — вдруг спросила Лера.
   — Игорь Максимович, — нахмурился Гоша.
   — Игорь Максимович, — строго заметила Лера, — если твоя жена вдруг начнет пользоваться перед сном парфюмерией в количестве, достаточном для проникновения запаха в соседнюю квартиру, подумай — что у тебя не в порядке?…
   — Ванная! Там — ванная комната, — предложил следующую версию Гоша и заодно заметил: — Я не женат.
   Лера вышла из кладовой, присела у стены на корточки.
   — Бедный, бедный Прохор Аверьянович, — вздохнула она. — С кем ему приходится работать?
   — Что, опять не угадал? — Гоша устало свалился в кресло у кровати. — Почему бы там не быть ванной? Женщина после водных процедур брызгает на себя туалетной водой…
   — И?… — выжидательно посмотрела Лера.
   — И… идет спать? Нет, подожди, вдруг она спит одна — на кой черт тогда ей душиться?… Идет… Она идет на вечеринку. — Гоша длинно, с удовольствием зевнул.
   — Там не может быть ванной, потому что стояк проходит в другой стороне квартиры, — скучным голосом объявила Лера.
   — Ладно, сдаюсь, — Гоша поморгал, сгоняя наплыв слез после мощного зевка.
   — Я так и думала, — хмыкнула Лера, поднялась и ушла в коридор.
   — Я же сказал — сдаюсь! — крикнул Гоша, потом встал и отправился за девчонкой. — Можно еще предположить, что там тоже чья-то кладовка. В комнате за стеной некто наладил подпольное изготовление духов — привозит контрабанду и разливает ее по флаконам у себя в квартире.
   — Не пойдет, — Лера потеряла к разговору весь интерес, дошла до кухни, взяла губку и занялась оттиранием чашек изнутри. — Контрабанда предполагает разнообразие продукции. Трудно представить, что кто-то привозит ведрами для разлива одни и те же духи.
   — Ладно, давай забудем про кладовку и поговорим о женщине. Женщина душится, когда идет на свидание или… — Гоша растерянно задумался. — Два года — свидание в одном месте?…
   — Или на работу, — кивнула Лера, стоя у раковины к нему спиной.
   — То есть там — ее рабочее место? Брось, это жилой дом.
   Лера вытирала руки, оценивающе осматривая молодого мужчину, сидевшего за столом. Отложила полотенце и серьезно предложила:
   — Спорим на двадцать долларов, что за стеной кладовки рабочее место женщины, предпочитающей из всех духов «Ля Фоли».
   — Понял! — в озарении Гоша стукнул ладонью по столу. — Она — проститутка! Никто не выиграет спор, потому что женщина принимает клиентов на дому, значит — это ее спальня! И одновременно — место работы.
   Ужасно довольный собой, он с улыбкой посмотрел на девочку, но больше пяти секунд взгляда ее глаз не выдержал. Лера смотрела на него со снисходительным терпением и даже с лаской — так смотрит мамочка на своего извозившегося в грязи, возбужденного игрой малыша.
   — Двадцать долларов, — напомнила она.
   — Да это бред, — сник Капелюх. — Это невозможно выяснить! Ты думаешь, можно постучать в дверь любой квартиры — здрасьте, не принимаете ли вы у себя на дому клиентов?
   — Я думаю, что там — офис. Никаких проституток с клиентами.
   — Это жилой дом.
   — Двадцать долларов.
   — Даже если это офис, то подпольный! — воскликнул Капелюх.
   — Кто пойдет проверять? — подошла к главному Лера.
   Гоша столкнулся с Самойловым в подъезде.
   — Что еще случилось? — раздраженно спросил тот.
   — Ничего не случилось, — смутился Гоша. — Мы поспорили. Сбегаю на пару минут в соседний подъезд. Смежная с вашей квартира находится в соседнем подъезде, так?
   Самойлов задумался. Он стоял, молчал и сопел, разглядывая что-то у себя под ногами.
   — Прохор Аверьянович?… — позвал Гоша минуты через две.
   — Там не квартира. Там офис какой-то компании. Но что странно — они сняли вывеску пару месяцев назад. А это значит… Какой у нас сейчас месяц?
   — У нас с вами нынче октябрь. Вы уверены, что офис?
   — Уверен. Срок аренды помещения был до конца года.
   — И что вывески нет, уверены? Ладно, это я так спросил, это значит, что она не могла ее прочитать заранее. Двадцатку разменяли? — загрустил Гоша.
   — Нет, а что? — подозрительно прищурился Самойлов.
   — Отдайте. Я вам рублями компенсирую.
   Медленно поднимаясь по ступенькам, Самойлов продолжал сосредоточенно сопеть, потом остановился и спросил, не поворачиваясь к плетущемуся сзади Гоше:
   — Она лазила в мою кладовку?
   — Лазила.
   — Сказала, что все еще пахнет духами?
   — Сказала, — тяжко вздохнул Гоша.
   — Сказала, какими?
   — Увы!..
   — Вы поспорили, и ты пошел проверить. Ее версию или свою? Надеюсь, я хороший наставник и ты блеснул отточенной интуицией сыщика?
   — Увы…
   — Гоша, — Самойлов неуклюже развернулся на ступеньке и выразительно посмотрел на своего помощника, — запомни этот момент. Хорошенько запомни!
   — Да уж, — поник головой Гоша.
   — Бывают разные женщины. Но эту бог при всех выгодах ее внешности ради эксперимента наделил умом и отменным нюхом. Я даже догадываюсь, за какие грехи родителей он так жестоко с нею обошелся. Так что, уважаемый коллега, советую тебе бежать не оглядываясь. Иначе всю жизнь будешь прислужником.
   Гоша Капелюх вскинул на Самойлова удивленные глаза. Глаза у Гоши были карими, с загибающимися вверх длинными ресницами — такие делают у кукол. На щеках цвел румянец — то ли стыда за свою профессиональную несостоятельность, то ли смущения от предостережения Старика — тот разгадал его потаенный интерес к девочке с холодными глазам.
   — Прислужником?… — усмехнулся Гоша.
   — Пажом, шутом, прислужником! — Самойлова рассердило его непонимание, он решительно направился по лестнице вверх.
   И не слышал, как Гоша растерянно сам себе прошептал:
   — Пажом, это значит — при королеве…

ВЕРСИЯ

   В квартире Лера молча протянула ладонь и получила от Капелюха свою двадцатку.
   — То-то же! — удовлетворенно сказала она при этом.
   Рассерженный Самойлов оставил пакет с едой у двери и молча отправился в спальню, закрыв за собою дверь.
   Он лег на кровать в пальто, закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Ему теперь очень не нравилось это дело о пропаже Антона Капустина, очень! Потому что оно не имело никаких известных Самойлову связок. Почему у грека Корамиса оказался другой ребенок? Старик отлично помнил лицо пропавшего Антона с фотографии — ему с одного взгляда стало ясно, что на фотографиях из Бостона cовсем другое лицо, другая лепка черепа, надбровные дуги, ноздри — все не то. Разве что разрез глаз похож…
   Итак, Антон Капустин. Девочка с десятого этажа, которая пошла относить письмо. Их объединяет аномалия в строении тела. По этой ниточке можно предположить, что вьетнамская женщина, застраховавшая свою жизнь на большую сумму и тоже отличающаяся странной аномалией, наверняка застраховала свою жизнь не просто так, а из опасения за ее сохранность. Конкретно… Чего же она опасалась? Хотя… Не может быть никакого «наверняка», когда речь идет о вьетнамке из общежития «Салют» на Загородном проезде. Простому белому человеку, чтобы затеряться, нужно спрятаться в нору, а вьетнамке поселиться в «Салюте» — там по двадцать человек в пятиместном номере. Никто никогда ее не найдет.
   Это что же получается, уважаемый Прохор Аверьянович? Получается, что после ухода из отдела по розыску пропавших ты влип… в розыск пропавших, причем даже без намека на хотя бы одну версию. Самую никудышную, слабенькую версию! Нет ее.
   Старик резко сел и потянулся к телефону. Трубку взяли после первого гудка.
   — Самойлов беспокоит, — сказал он, в душе проклиная свою неуемность. — Помните, вы говорили о бывшем десантнике в тренировочных штанах, который пошел за хлебом, а его тело потом нашли в лесу? Года три назад в городе была обнаружена парочка изувеченных животным мужских тел. С перерывом месяца в три. Ребята из убойного отдела грешили на циркачей, версия провалилась, но тогда тормошили всех зарегистрированных хозяев медведей и крупных хищников. Я тут подумал… В Москве есть тотализатор подпольного бойцовского клуба, я точно знаю — есть. Человек подписывает договор на бой и сам не знает, когда и где он произойдет. Безоружный человек против собаки, или с ножом — против медведя. Отличная конспирация — перед боем за ним пару дней следят, подхватывают и сажают в машину прямо с улицы. Да, именно так — когда, например, он выбежит в тапочках в булочную за хлебом. Потому к ним так трудно внедриться.
   Самойлов помолчал, слушая собеседника на том конце провода. Собеседник интересовался, откуда пришла версия.
   — Куда вы вывезете мертвого медведя, зарезанного в бою ножом на потеху зрителям? Если захоронить его возможности не будет, вывезете в лес. Я подумал, что таким же образом можно бросить и тело убитого медведем человека. Три года назад они избавлялись от трупов в городе, потом, когда их зацепили — а ведь получается, что наверняка зацепили, проверяя хозяев животных! — они поумнели и тоже вывезли тело в лес. Да не за что… С чего бы я начал? Я бы передал дело в убойный отдел и попросил их связать это с висяками трехлетней давности. В Москве медведя или выводок крупных бойцовых собак держать не будут — вывезут в область. Могут и куда подальше — к Ярославлю или к Твери. Но бои контролирует Москва. Выйти на клуб можно через животных. Нет, спасибо, у меня уже есть работа. Нет, времени свободного практически не бывает. Нет, пока — никаких соображений по делу сестер Ялиных. Разве что съездить и слазить в колодец?… Извините, это я бурчу по-стариковски.
   В дверь спальни постучали. — Старик! — позвала Лера. — Тебе письмо принесли. Заказное. Я чай сделала и бутерброды.

ПИСЬМО

   На обратном адресе стояло: «Инка». Старик хмыкнул, но обрадовался.
   «Дед! Привет! Ты еще тащишься? Извини, но я посмотрела твой адрес по прописке в паспорте (я при первой же возможности порылась у тебя в портфеле). Ты мне понравился, и вот я тебе пишу. Дед, я скоро умру, так ты приезжай в мой дом, приходи на чердак, там, помнишь, где я сидела в тот раз, я оставила немного своих мыслей, так ты их забери, пожалуйста, себе. Дарю! Да, чуть не забыла, ты спрашивал про мой шрам на руке — так это я закрылась рукой, когда Зойка хотела меня в кровати топором зарубить. Потом я побежала в коридор, чтобы выскочить на крыльцо и позвать на помощь, я кричала, а когда успокоилась, Зойка исчезла — как и не бывало ее. Пропала! Когда приехала милиция искать труп, они даже привозили лабораторию в фургоне, все копали, выкопали из земли кости, дальше ты уже знаешь. Они так и не нашли ее труп, я немного потом запуталась, кто кого хотел убить, но кровь моя была — это точно. Я никому об этом не рассказывала, все-таки она моя сестра, нас осталось всего двое. Две уродки с шестью пальцами на руках. Значит, она стала привидением, обрезала косу, покрасилась и теперь приходит ко мне по ночам, приезжает с последней электричкой. Дед, когда ты приедешь за моими мыслями, найди уж, пожалуйста, и мой труп, мне просто интересно, куда она его запрячет, но ты ведь уже все облазил, тебе будет легко. И не забудь, я тебе кричала про колодец! Там есть ниши. Две. Приезжай. Купи два кило апельсинов. Я их ужас как люблю. Инка».

ЧАШКА

   — Черт знает что такое! — закричал Самойлов, комкая письмо.
   В кухне тут же раздался звон упавшей чашки. После чего стало подозрительно тихо. Старик поспешно стащил пальто, утер вспотевший лоб ладонью и решительно направился по коридору.
   Гоша сидел за столом в углу у окна, как раз на месте, облюбованном Самойловым. Лера примостилась рядом с ним, прислонившись к подоконнику. Самойлов осмотрел стол, и сердце его екнуло: девчонка выставила для чаепития тот самый старинный китайский сервиз. Заварочный чайник, сахарница, молочник и три чашки на блюдцах.
   — Что ты разбила? — спокойно поинтересовался он, усаживаясь на неудобное место у двери.
   — Чашку, — пожала плечами Лера. — Это судьба.
   — Какая еще судьба? — начал закипать Самойлов.
   — Элиза очень хотела чашку, а ты ей не отдал. Вот…
   — Убирайся из моего дома, — неожиданно для себя Прохор Аверьянович затрясся и сжал кулаки. — Немедленно! Иначе я за себя не отвечаю!
   Лера молча протянула Гоше ладонь. Тот, избегая смотреть на Самойлова, начал рыться в карманах.
   — У меня… нет долларов, — прошептал он.
   — Ничего страшного, — успокоила Лера. — Меня устроит и в эквиваленте.
   Самойлов, чувствуя себя полным дураком, смотрел, как Гоша выгребает деньги на стол и пересчитывает их, набирая следующую двадцатку. Заподозрив неладное — слишком уж спокойной и самоуверенной выглядела девчонка, — Прохор Аверьянович решил осмотреть пол и заглянул под стол. Не обнаружив никаких осколков, он встал и открыл дверцу под раковиной. Поверх вчерашнего мусора в ведре лежали осколки старой щербатой чашки, которую некурящий Самойлов иногда подсовывал своим гостям вместо пепельницы.
   — Я случайно столкнул с подоконника вашу драгоценную чашку, — бормотал Гоша. — Валерия сказала, что вы за это разбитое сокровище выгоните ее на улицу. Я не поверил, что за такое можно… Мы поспорили, и вот…
   В этот момент Самойлову стало так жалко Гошу Капелюха, что в горле даже образовался спазм, мешающий дышать. Он вспомнил себя, двадцатилетнего, в «карауле» под балконом любимой девочки, под дождем, в насквозь промокших кедах, и ее улыбку победительницы потом…
   — Прохор Аверьянович, не расстраивайся ты так, — посочувствовала Лера, заметив странное выражение его лица. — Меня трудно обидеть. Вот если бы ты физическивыставил меня за дверь, вынес, так сказать, столкнул с лестницы — это другое дело. Угрозы на меня никогда не действовали. Тем более что я с этой чашкой ну совсем не виноватая!
   Самойлов, как ни странно, сразу успокоился — извинений никто не требовал. Нормальные люди обижаются тем сильнее, чем беспочвенней обвинения. А эта… Неужели подобная жизненная выносливость обусловлена отсутствием воображения? Он набрал в тарелку еды, налил чаю в большую кружку и отправился в гостиную, оставив Гошу погибать. Выйдя за поворот в коридоре, Самойлов неожиданно для себя остановился и стал подслушивать.
   — Все мужчины странные, — подвела итог Лера. — Скажи женщине, что разбита чашка из старинного сервиза, она бросится пересчитывать чашки. А мужчина лезет под стол искать осколки.
   — Потребность у нас такая есть — улики искать… — объяснил Гоша, достойно дополнив этой фразой едва намечающиеся представления девочки Леры о мужском дебилизме.

Удивление

   Он поел не спеша, потом посмотрел минут двадцать бокс по спортивному каналу. Жизнь текла совсем рядом — стоило только протянуть руку к пульту телевизора и выключить завесу, мешающую разглядеть ее. Кровь и слюна на экране — квартира якобы мертвого адвоката, — усыновленный мальчик, который не брат и не сын. Старик, вероятно, задремал и пролил остатки чая на брюки, оттого и дернулся.
   Он прислушался. В квартире стояла тишина. Старик прошел сначала в спальню, сменил брюки. Потом, тихо ступая в мягких тапочках, дошел до поворота в кухню и выглянул.
   Гоша и девочка Лера спали, улегшись головами на кухонном столе. Синие чашки, надкушенный персик. Эти двое спали так самозабвенно — никакого намека на неудобство в безмятежных лицах. «Благословенна молодость и жажда жизни, — подумал Старик. — Только они могут победить любое разочарование и страх, и даже смерть, исчезновение трупа, проигранные деньги, зарождающееся желание — все покрывает сон тягучим счастьем забытья и выздоровления»…
   На свое старое место работы Старик поехал на метро. Убедившись, что он в коридоре один, снял с показательного стенда фотографию Капустина Антона. Потом отправился к секретарю за фотографией Зои Ялиной, исчезнувшей после ссоры с сестрой из дома с маятником Фуко. Добыть фотографию Инны оказалось посложней — искали ее сестру, поэтому Старику досталась небольшая — анфас и в профиль, с номерным знаком заведенного уголовного дела на груди.
   На новое место работы он добрался на такси. На вопрос: «Где Капелюх?» — ответил: «Спит у меня на кухне». Вытащил фотографию Саии Чен из папки, на минуту зашел к штатному доктору извиниться за ночной звонок.
   — Как аритмия? — перебил его извинения доктор. — Все еще мучает? Хотите совет? Я знаю — вы человек одинокий. Поселите с собой дальнюю родственницу, племянницу троюродную или просто девчонку с улицы подберите. Чтобы молодой была и глупой, такой, знаете… — доктор азартно замахал руками, подбирая нужные определения, — с обкусанными ногтями и запахом моря под мышками! Востроглазенькую, хищную, чтобы мечтала поступить учиться непременно на актрису, таскала бы у вас деньги потихоньку, по два часа болтала с подружками по телефону, била чашки из бабушкиного сервиза и никогда не слышала о Ницше и Стравинском!
   — Вы в порядке? — всерьез обеспокоился Самойлов, чем на время прекратил энергичный поток наставлений, как избавиться от аритмии.
   Доктор очнулся и с внимательной грустью посмотрел на Самойлова.
   — Поймите, любезный Прохор Аверьянович, смерть подступает не ночью, когда вы никак не дождетесь следующего удара замешкавшегося сердца. Таких, как мы с вами, смерть подстерегает в очередях к чиновнику, чтобы отсудить метры кем-то отгороженной комнаты.
   — Откуда вы знаете? — Самойлов опешил настолько, что пришлось искать места присесть — ноги подкосились.
   — Простите мою болтливость, — сник доктор, — но ваши бывшие коллеги пару лет назад узнали, что вы добиваетесь справедливости по какому-то сутяжному делу, и стали хлопотать об интересном и не слишком обременительном занятии для вас. Их, кстати, об этом попросил чиновник достаточно высокого ранга. То ли на ваш счетчик кто-то подсел, то ли половину комнаты после ремонта дома оттяпала фирма с сильной «крышей». Да суть не в этом! Поймите, в вашем возрасте желание жить нельзя растрачивать в очередях за справедливостью — его необходимо тренировать, как позвоночник или мышцы ног, как память, в конце концов!
   — А вы не знаете случайно, что за чиновник хлопотал о моей занятости? — спросил Самойлов.
   — Большой чиновник, — кивнул доктор.
   — Из Управления внутренних дел?
   — Берите выше! — доктор показал указательным пальцем в потолок.
   — Из министерства?…
   — Еще выше.
   Поскольку Самойлов совершенно не мог себе представить — куда еще выше, доктор проговорил шепотом, всей своей мимикой показывая важность информации.
   — Избирательная кампания президента? — не поверил Самойлов. — Ерунда какая-то!
   — Никакая не ерунда. Поверьте моему совету, Прохор Аверьянович, заведите себе…
   Самойлов выскочил из кабинета доктора и решительно направился к директору. Тот долго отпираться не стал. Да, была парочка звонков от весомых людей, но и без этого он бы обязательно взял к себе в компанию и даже на щадящий режим такого специалиста, как…
   Оклик директора догнал Самойлова уже в коридоре. Он вернулся в кабинет, уговаривая себя не анализировать — злость подступала спазмами к горлу.
   — Саия Чен. Мне сказали, что ты сегодня смотрел ее дело. Уже в курсе?
   — В курсе чего? — спросил Старик.
   — Она пропала, — буднично заметил директор. — Нужно было подписать парочку документов, а она не приехала в офис. Курьером вручить под расписку бумаги тоже не удалось. Ее ежегодное медицинское освидетельствование к нам не поступило. На меня работает частный сыщик, юркая девчушка, она пробралась в «Салют» и разнюхала, что Саию не видели давно. Из текстильной компании Чен уволилась восемь месяцев назад, перебивалась случайными заработками на рынке, а это, сам понимаешь, без всяких концов.
   — Мне начать розыск? — спросил Самойлов.
   — Подождем пару месяцев до получения взноса. Но если кто-то заявит об исчезновении или объявится родственник Чен, желающий получить страховку, на фирме будет объявлена готовность номер один. Так что помозгуй пока, прикинь варианты.

Коллеги

   У себя дома через час Самойлов закончил работы по изготовлению стенда — прикрепил к стене кусок фанеры, на который пришпилил лист ватмана, а на него — пять фотографий. Фотографии сестер Ялиных он поместил одну под другой — Инка оказалась снизу. Фломастером написал даты исчезновения. Лера и Капелюх с интересом отследили все его действия и даже помогли с закреплением фанеры на стене.
   — Покой нам только снится, да? — зевнула Лера. — Ты передумал — будешь искать моего брата? — она кивнула на фотографию Антона-первоклассника.
   — Прежде чем услышишь ответ, тебе стоит уяснить некоторые особенности моего поиска.
   — Они несколько оригинальны, — внедрился в беседу Гоша. — А проще сказать — устрашающе пессимистичны.
   — Как это? — заинтересовалась Лера.
   — Я всегда ищу мертвых. Если человек пропал, для меня работа начинается с поиска его трупа, — заявил Самойлов.
   — А если?… — задохнувшись от негодования, начала Лера, и Гоша тут же взял ее за руку над локтем и услужливо объяснил:
   — А если пропавший обнаруживается живым, Прохор Аверьянович радуется и наклеивает его фотографию на стенд у себя в отделе. Прохор Аверьянович, разрешите спросить?
   — Никаких споров! — заявил Старик.
   — Я не собираюсь спорить. Просто у нас в офисе не было фотографии девочки с жабрами. Откуда вы ее взяли? Страховка-то оформлена на ее отца.
   — Я взял фотографию у Колпакова. У него их было много приготовлено для газет, в розыск… Ты мне нужна, — буркнул Самойлов Лере, закончив со стендом.
   — А я? — удивился Гоша.
   — Только если отлепишься от ее руки и будешь слушать молча.
   Устроились в гостиной. Самойлов долго смотрел на Леру, собираясь с духом. Она спокойно выдержала ожидание.
   — Я хотел спросить, — решился наконец Прохор Аверьянович, — посоветоваться, так сказать… с чего бы ты сейчас начала поиски своего брата?
   Не потратив и пары секунд на обдумывание, Лера самоуверенно заявила:
   — Естественно, с живогосвидетеля — с выяснения личности мальчика, который живет в Бостоне с Корамисом.
   Самойлов и Гоша переглянулись.
   — Олень с тележкой, обезьяна, карлики. Зачем нужно было так показательно похищать Антошку, если в конечном итоге грек Корамис увез с собой другого мальчишку? — продолжала Лера.
   — С самого начала я был уверен, что в похищении твоего брата принимал участие близкий семье человек. Он знал все нюансы. Например, что Антон несколько раз терялся, когда вы жили на даче. Антуражем этих исчезновений были сказочные мотивы. Если бы не твой возраст тогда — тринадцать лет, — ты была бы основной подозреваемой. Но потом я понял, что выезд Снежной королевы был устроен не для того, чтобы повести в заданном направлении поиск твоего брата, а для тебя, — сказал Самойлов.
   — И чего же хотел похититель добиться этим спектаклем? — напряглась Лера.
   — Успокоить тебя. А теперь подумай — кто так заботится о твоем здоровье и психике? Кто всегда готов прийти на помощь? Кто с детства берег тебя от стрессов ценой собственных удобств?
   — Ничего не понимаю — каких еще удобств? — нервно поинтересовалась Лера.
   — Например, уход за щенком. Хлопотное дело, требующее терпения и больших усилий. Особенно для взрослого работающего человека.
   — Не смей так думать о маме Муму! — взвилась Лера.
   — Слушай, девочка, если хочешь всерьез заняться поисками своего брата, начни плохо думать обо всех, кто его знал, — многозначительно заметил Самойлов.
   — Ты еще предложи мне поискать его труп! — вскочила Лера и сжала кулаки. — У меня другие методы! Ты начинаешь искать следы, вместо того чтобы искать причину!
   Самойлов устало закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.
   — Все причины похищения детей известны. Я не могу придумать ничего нового — воображения не хватает, — язвительно заметил он.
   — И какие же это причины? — притихла Лера.
   — Может быть, мы сейчас не будем… — вклинился в их беседу Гоша, но получил яростный и громкий приказ Валерии не мешать.
   — Педофилия, органы на продажу, — унылым голосом начал перечислять Самойлов, — порноиндустрия, рабство, незаконное усыновление, медицинские эксперименты. Что еще?… Так, мелочовка осталась — бытовуха, двойник для мошенников и невезуха.