Веденеева Татьяна. Сияющий ангел

   — Почему?
   — Потому что ваше подсознание хранит в своих кладовых память о ваших собственных способностях. Нет еще ничего такого, что бы вы придумали и чего не было бы в вашем земном мире. Вам просто лень увидеть это.
   — Да… Ничего себе крестничек! — Игорю, несмотря на то, что он рьяно спорил, понравилось все, о чем говорила Ия. Он-то как раз и принадлежал к тем, кто не хотел мириться со своим нынешним существованием. — Ну, что скажешь, мамаша новоявленного миссии? — улыбаясь, посмотрел на Анну.
   — Слова подбирай, умник, — нет, на Игоря не обиделась. Задумалась на мгновенье. — Но откуда мой сын все это будет знать?
   Анне было приятно, она даже испытывала гордость, слыша такое, но было и страшно.
   “ Он первый. Значит, ему будет трудно?”
   — Он уже такой. — Ия одарила Анну ослепительной улыбкой. — Но ему на первых порах будет не хватать знаний. Он же будет какое-то время просто ребенком.
   — Но кто же ему поможет? — с беспокойством спросила Анна. — Я ведь ничего такого не знаю.
   — Ему поможет его отец.
   — Андрюша? А он что, все это знает?
   — Уже да.
   — Но он же в коме? — Анну охватил ужас. В голове промелькнула страшная догадка.
   — Не совсем. Он там, где должен был быть.
   — Что-то не очень понятно, — Анна заговорила быстро. — А если бы его не сбила машина, что тогда?
   — Это должно было произойти в любом случае. Не сбей его машина, произошло бы что-нибудь другое. Не важно. Главное — результат.
   — Ничего себе расклад. — Игорь даже присвистнул. — Это что же, все было заранее спланировано кем-то?
   — Как вы не поймете! Планируй, не планируй — невозможно предугадать, какой выбор сделаете вы.
   — Не поняла. Можно конкретно пояснить на нашем случае?
   Ия посмотрела долгим грустным взглядом.
   — Я жду, — произнесла Аня.
   — Хорошо. Ваша встреча с Андреем — не случайность.
   — Насколько я помню, он об этом знал с первой минуты.
   — Он знал. Ты — нет. Вам просто предоставили возможность познакомится.
   — Ладно, с этим понятно.
   — Но загородную поездку придумала ты. Помнишь, как это было?
   — Помню. Экспромт. Собственно, с этой поездки все и началось.
   — Не совсем с поездки. Разве ты забыла, что после поездки собиралась вычеркнуть Андрея из своей жизни? Впрочем, как и он тоже, если бы не одно событие?
   Анна покраснела.
   — То есть момент с моим спасением был предложен, как ты выразилась, нам на выбор?
   — Не совсем так, но верно.
   — А если бы я утонула? Ну, не умел бы Андрей плавать? Он же слепой, черт побери! Или мы бы утонули вместе? — Анна перешла на крик.
   — Но не утонули же? Зато с этого момента все изменилось.
   — И ты так спокойно об этом говоришь? Господи, да ты какое-то чудовище!
   — У нас не было выбора. Выбор есть только у вас.
   — Да кто вы такие, чтобы распоряжаться нашими жизнями?!
   — Я тебе говорила. Я посланник. И жизнями мы не распоряжаемся. Мы не можем. Самое большее, что мы можем — это предложить выбор. И мы понятия не имеем, какой путь и по какой причине вы изберете. Если бы все было так просто!
   — Класс! Очень оптимистично! Это какой ужас, — Анна повернулась к Игорю. — Я хочу на улицу, к снеговику. Гарик! Ну сделай что-нибудь! Не сиди!
   — Интересно, что? — с раздражением спросил Игорь.
   — Укуси меня!
   — Зачем?
   — Я хочу проснуться!
   — Я тебе что, собака Баскервилей?
   Ия-ангел поднялась и подошла к стене.
   — Успокойтесь оба. Я уйду. А вы пока вернетесь к прогулке. Я соединю время, и вас не будет пугать нынешнее раздвоение. Я не учла этого. Наверное, для вас это будет лучше.
   — Как это ты уйдешь? — удивился Игорь. — Наговорила тут целую кучу всего, не закончила — и уйдет!
   — Ничего страшного. Сделаем еще один дубль, — Ия улыбнулась.
   Потом раздался еле слышный щелчок.

* * *

   — Анька, прекрати бросаться в меня снежками. Сейчас как набросаю снега за шиворот, будешь знать.
   — И не страшно.
   — Так! Я уже весь мокрый. Пошли в дом. Сейчас и отец приедет, будем разбираться с твоими очередными глюками. Мы зачем вышли на улицу? Ты же обещала что-то рассказать.
   — Вернемся, расскажу. Ладно, вредина, пошли.
   Игорь стряхнул с одежды снег. Потом подошел к Анне отряхнул ее шубу, внимательно глядя ей в глаза.
   — Не увлекайся особо, — серьезно произнесла Аня.
   Игорь ничего не ответил. Взял девушку за руку и потянул к подъезду. Распахнув дверь, замер на пороге.
   — Не понял, — с ужасом в глазах повернулся к Анне. — А где все, что должно быть за дверью? Подъезд и все такое.
   — Что ты сделал? Где мы?
   — Хороший вопрос…
   Анна и Игорь посмотрели друг на друга.
   — Гарик, тебе не кажется, что это уже где-то было?
   — Черт. А ведь ты права. — Игорь утвердительно кивнул головой. — Что-то такое смутное всплывает. Что будем делать?
   — Что делать? — Анна оглянулась вокруг. — Ну, бежать, положим, некуда. Кругом пустота.
   — Ну, тогда идем вперед, через дверь…

* * *

   Александр Станиславович возвращался домой в очень мрачном настроении. Какой-то злой рок гнался за ним по пятам. И настолько он был злым, что просто не было спасу. Куда ни кинь — все кувырком. Неприятности, потери, растраты, бесконечные смерти, совершенно непонятное будущее. О нем даже страшно думать. А если человек боится думать о будущем, если он перестает планировать его и живет одним днем, то можно смело говорить, что это катастрофа.
   Никакой информации ни о каком Борисе он не собрал, хотя Игорь и сообщил ему фамилию, род деятельности, даже описал внешность. Правда, Игорь рассказал и о другом Борисе, том, который угрожал ему и Анне в студии. Но, как бы там ни было, его поиски оказались пустой тратой денег и времени. Впрочем, все это было ерундой.
   Его волновала только дочь. Ситуация казалась абсолютно тупиковой. Какой-то замкнутый круг. Он не хотел вспоминать, с чего все это началось. Он знал, с чего. С Андрея. Ну и что он мог тогда предпринять, чтобы оградить дочь от него? Убить разве что? Вздрогнул от этой мысли.
   “Хорошо, что не убил. А то бы Аньки уже не было на свете. Ненормальная”.
   А что они имеют сейчас? Сплошной кошмар. Не надо было ей разрешать работать в газете, пусть бы шла к матери.
   Сейчас предстоит пережить очередной тяжелый вечер. Хорошо, что Игорь остался. Ну, и полюбила бы Игоря. Чем ей Игорь не подошел? Замечательный человек. Так нет же. А еще лучше — вышла бы замуж за границей.
   “Стоп!”
   А то опять все по кругу. Господи, как он устал решать нерешаемое.
   Поднявшись в квартиру, первым делом спросил, чем занималась Анна. Узнав, что дочь в хорошем настроении, даже поела, даже подышала свежим воздухом на улице, Александр Станиславович с беспокойством спросил:
   — Что-то произошло в мое отсутствие?
   — Звонил доктор, вроде сказал, что у Андрея улучшилось самочувствие. Подробней не знаем.
   — Да вы что?
   Тут же набрал номер Александра Леонидовича. Услышав все из первых уст, обрадовался. Сразу позабыл, как буквально минуту назад с ненавистью думал об Андрее. Это все нервы. Нужно успокоиться, улыбнуться и идти к дочери.
   — Да, а Гарик здесь?
   — Они смотрят альбом в Аниной комнате. Сказать, что вы пришли?
   — Не нужно. Я сейчас выпью кофе и сам схожу.

* * *

   Дверь в комнату была приоткрыта. Анна увлеченно перебирала фотоснимки, Гарик с интересом рассматривал их. Отец на долю секунды замешкался у двери. Может, пусть побудут сами? Вон Анна какая веселая. И тут же сам себе удивился. Что это он, в самом деле? Анна веселая, потому что Андрей пошел на поправку.
   — Добрый вечер, чем занимаемся? Ну что, Анюта, возвращается твой Андрюха, я только что разговаривал с Александром Леонидовичем.
   — Ты присаживайся, папа, ты очень вовремя, — с серьезным видом сказала Анна.
   Александр Станиславович прошел в глубину комнаты и присел рядом с дочерью. Пока шел, показалось, что комната меняется или движется. Не понимая, что происходит, невольно тряхнул головой.
   — Ты чего? — спросила Анна.
   — Да так, показалось что-то, — и осекся.
   Разве минуту назад он не наблюдал из-за двери, как Анна и Игорь с интересом перебирали фотографии? А теперь они отрешенно смотрели куда-то мимо него. Никакого альбома, равно как и других предметов, ни на столе, ни где-либо в комнате не было. Куда-то отодвинулась мебель, став полупрозрачной, да и сама комната, особенно стены колыхались, как будто были сделаны не из кирпича, а из ткани. Все было в движении, не стремительном, а еле заметном, еле ощутимом, как в замедленной съемке.
   Александр Станиславович ущипнул себя. Анна это заметила.
   — Значит, ты это тоже видишь?
   Отец не ответил. Он просто не мог определить, что он видит. Может, у него кружится голова? Откуда он знает?
   — Ия, разве обязательно его во все посвящать? — спросила Анна, повернув голову к окну.
   — Лучше, чтобы вы все были вместе. Ты одна все равно не справишься.
   Посмотрев в ту сторону, куда обратилась дочь, Александр Станиславович невольно вздрогнул. Там у окна стояло нечто, очертаниями напоминающее человека, женщину, и все же чем-то отличающееся от людей. Во-первых, ослепительный свет, в котором находился силуэт, не давал толком рассмотреть говорившего, представляя его в размытых очертаниях. Во-вторых, голос, прозвучавший в ответ, был таким высоким, что его едва улавливало человеческое ухо. Александр Станиславович скорее воспринял ответ подсознательно, чем услышал его.
   Ия уже закончила рассказ о ребенке, который должен был родиться. Ни Анна, ни Игорь не помнили, что это они уже слышали час назад. Ия решила повторить беседу и не шокировать больше ребят раздвоением во времени.
   — Анечка, я все вижу и все слышу, — Александр Станиславович подвинулся ближе к дочери и прижал её к себе. — Это и есть Ия? Та, которая заставляет тебя верить в видения?
   — Да.
   — И что она от нас хочет?
   — Как она говорит, помочь, — вмешался Игорь.
   — Я что-то пропустил? — Александр Станиславович стал приходить в себя.
   — Все, что вы пропустили, вам будет неинтересно, — Ия стала приближаться к сидящим на диване людям, становясь все более похожей на земную женщину. На привычную Ию, правда, уже без шрама и хромоты.
   — Почему это неинтересно? — с недовольством спросил отец. — Все, что касается моей дочери, мне всегда интересно.
   — Па, не обращай внимания. Она, или Они, кем бы они ни были, просто не могут понять, как это — заботится и переживать о своих близких. Мы с Игорем после тебе все расскажем. — А потом обратилась к Ие: — Теперь мы все в сборе или будет кто-то еще?
   — К сожалению, больше никого не будет, — ответила Ия.
   — Почему к сожалению?
   — Потому, что ИХ больше и они пока сильней.
   — У нас что, боевые действия намечаются? — мрачно спросил Александр Станиславович.
   Ия подняла печальные глаза. Переводя взгляд с Игоря на Анну, ее отца, затем опять на Игоря, грустно вздохнула.
   — Не хочу вас пугать, но вам предстоит некое испытание. Скажите, вы могли бы пожертвовать своей жизнью ради человечества? — тихо спросила она.
   — Лично я — нет! — быстро ответил Игорь. — Игры в Александра Матросова и Олега Кошевого меня уже не интересуют. Я вышел из комсомольского возраста, да и комсомольцев давно нет.
   — Я знаю человечество в лицо, так сложилось в жизни. И поверьте, оно мне в большинстве своем несимпатично. Так что увольте. Я тоже пас, — медленно, тщательно подбирая слова, сказал Александр Станиславович.
   — А я буду еще откровенней. Меня волнует только безопасность моя и моих близких, — ответ Анны прозвучал резко и отрывисто.
   — Собственно, я так и предполагала, — Ия усмехнулась. — Вполне ожидаемый ответ.
   — Значит, войнушка отменяется? — с иронией спросил Игорь.
   — Нет, не отменяется. Это просто объясняет, почему вас мало.
   — Спасибо, успокоила, — Игорь почесал затылок. — Значит, нас трое, или Анька не в счет? Хотя почему? Заварила всю эту кашу, а теперь в стороне будет прохлаждаться? — подмигнул Анне.
   Анна изловчилась и хлопнула Гарика по лбу.
   — Ты когда-нибудь прекратишь наносить мне увечья? Уймись, несчастье!
   — Это когда я прохлаждалась?
   — Вас четверо, — прервала их Ия.
   — А кто четвертый? — в отличие от Анны и Гарика, Александр Станиславович сразу поверил, что шутки закончились. Столкнувшись впервые в жизни с такой ситуацией, он не стал, как поступал обычно, анализировать и делать выводы. Александр Станиславович вдруг почувствовал, что хотят они этого или нет, но вступиться за человечество, или кого там еще, все равно придется. Он не мог объяснить себе, почему так уверен, что это не сон или бред. Просто чувствовал, что наступил какой-то момент истины.
   — Четвертым будет Андрей.
   — Андрей? — удивилась Анна.
   — Я думал, мы его должны спасти, — сказал Игорь. — Собственно, последнее время мы все только этим и занимаемся.
   — Вы будете спасать каждый для себя «своё», — Ия посмотрела на Александра Станиславовича. — Вы будете спасать своего внука. Ты, Игорь — своего крестника. А Анна и Андрей — своего сына. Так как насчет жертв? — вопрос прозвучал жестко и в тоже время с иронией.
   Ответа не последовало. Все молчали. Разговор принял неожиданный поворот, поставивший людей в тупик. За время этой вынужденной паузы комната приобрела привычные очертания. Ия опять отошла к окну и деликатно молчала, давая возможность им усвоить полученную информацию.
   — Предположим, я поверил, что все серьезно, — Александр Станиславович поднялся со своего места. — Я могу хотя бы узнать, против кого вся эта баталия?
   — Не обманывайте себя. Вы же прекрасно понимаете, что это более чем серьезно. А против кого эта баталия и ради чего она, вы узнаете немного позже.
   — Ия, объясни, почему ты все время оттягиваешь события? — Анна поднялась и стала рядом с отцом. — С одной стороны, ты каждый раз напоминаешь, что времени в обрез. С другой — выдаешь информацию дозами, что-то скрываешь, не договариваешь до конца.
   — Четверо против неизвестно кого. Чур, я Д’Артаньян, — Гарик стал позади Анны и Александра Станиславовича, положив им руки на плечи. — Главное, Андрюха, наш Атос, вроде как раненый, а ведь скажут, помяните мои слова, что нас было четверо.
   На шутку никто не отреагировал. Собственно, Игорь и не ждал реакции. Он просто пытался себя подбодрить.
   — Я рада, что вы приняли решение. Главное, что вы сами сделали этот выбор, — Ия опять стала светиться, превращаясь в ангела.
   — Постой, Ия! — вскрикнула Анна. — А как Андрей? Он же в больнице. Как он к нам присоединится? Я хочу знать! Для меня это важно!
   — Важно, что ты не сомневаешься в том, что это произойдет. Ты умница, Анечка. Не волнуйся, он найдет способ это сделать. А сейчас вы должны всё забыть и отдохнуть.
   — Здрасьте, как такое можно забыть? И зачем тогда ты все это рассказывала? — Игорь недовольно фыркнул.
   — Хорошо я отвечу, но начну со второго вопроса, — Ия стала постепенно растворяться. — Рассказала для того, чтобы вы вспомнили это в нужный момент. Вы вспомните. А вот забыть сейчас — это проще простого.
   И исчезла.

* * *

   Все переглянулись. Первым молчание нарушил хозяин дома.
   — Просто какой-то штаб по вынашиванию стратегических планов. Так и будем молчать?
   — Так. Ну, вы как хотите, — Игорь поднялся, — а, я пошел спать.
   — Гарик, только шесть часов вечера, — уточнила Анна.
   — Ну и хорошо. Я пару часов посплю, а потом займемся разбирательством того, что тебя так потрясло… А то у меня мозги сейчас только Машкой заняты.

* * *

   Трудно предположить, о чем бы шел разговор весь вечер в гостиной Александра Станиславовича, не вычеркни Ия из памяти нынешнею беседу. Скорее всего, они бы обсуждали — правда это, все что случилось с ними, или нет.
   Ия с грустью наблюдала за ними. Они, конечно, молодцы, и все же как далеко им еще до совершенства. Как захотелось Ие подбежать к ним и каждого из них хорошенько тряхнуть за плечи, а потом, глядя в глаза, рассказать всю правду.
   Правда… А какая она? А кому она нужна? С ней всегда столько проблем… Или все же нужна…
   Возможно, в исполнении ангела, правда звучала бы так:
   “Вы, люди, любите во всем сомневаться, все проверять! А почему? Потому, что все подряд лжете. Кто-то самую малость, кто-то по большому счету. Кто-то иногда, кто-то постоянно. Где тут пробиться истине. К тому же истина редко рвется на поверхность сама, справедливо полагая, что кому нужно, тот и сам докопается. В том-то вся и проблема, что копаться некому. У вас, людей две крайности. Либо все и сразу, либо ничего не надо. Наверное, поэтому в большинстве своем стремитесь узнать будущее, веря, что его можно предсказать, а значит повлиять на него.
   Кто-то составляет гороскоп на всю жизнь, кто-то обращается к ясновидящим и прочей братии, а кто-то по старинке бегает погадать к бабкам.
   А что это, в сущности, вам дает? Уверенность в завтрашнем дне? Если бы. Это хорошо, если все хорошо. Но когда вам хорошо, вы воспринимаете это как само собой разумеющееся, вы об этом не размышляете.
   А когда гадость какую предскажут, нагадают? Вспомните ваши действия! Вы начинаете об этом думать. В принципе, вы в это не верите, но вы упорно об этом думаете. Чем черт не шутит? Вдруг исполнится? И чем страшней пророчество, тем больше думаете. Причем думаете уже в деталях, беспокоясь, как, если не приведи Господь это случится, все исправить? Результат? Почти всегда сбывается.
   А вы не задумывались, почему плохое сбывается чаще, чем хорошее? Ответ же очевиден. Вы направляете все свои мысли на реализацию всего плохого. Какой из этого вывод?
   Если пророчество сбывается, если оно правдиво, значит всё действительно заранее просчитано и расписано в небесной канцелярии. Но это же произвол, так же жить неинтересно! Тем более, что это неправда! Куда приятнее другой вывод.
   Давайте предположим: это не пророчества сбываются, а ваши мысли реализуются. Бог мой, какую же силу тогда имеют ваши мысли! Вы только вдумайтесь! Даже страшно становится! Какие вы еще младенцы! Имеете такую силищу и стонете, скулите, прогибаетесь, приседаете, взываете о помощи, молите о прощении.
   Ведь если сбываются плохие мысли, кто сказал, что не сбудутся хорошие? Вот тут и начинается проблема. Светлых, хороших мыслей не хватает. Вам некогда. Вы все время о плохом думаете. То есть о том, что может случиться плохого. А что нужно, чтобы думали о хорошем? Что перевесит все плохое? Не догадались? Мечта! Настоящая мечта. Самая безумная! Самая смелая! Самая восхитительная! И самое главное, не похожая ни на чью.
   Кто сказал, что она должна быть о деньгах? Где вы видели одну мечту на всех? Но у вас именно так и выходит. Вы все думаете только о деньгах! О них думаете и, еще не получив, уже начинаете бояться, как их удержать около себя. А вот и не срабатывает! Почему? Потому, что мечта гораздо выше денег.
   Вспомните, разве вы не мечтали о чем-то таком, что нравилось только вам и казалось только вашим? Да наверняка такое было!
   Так что же такое мечта? Наверное, вольный полет мысли. Наверное, свобода выбора. Наверное, чистота помыслов. Но чтобы воплотилась та, светлая мечта, нужно, как минимум, вдохновение. Откуда его черпать? Есть только один источник. Другого пока не придумали. Какой? Этот источник — любовь!
   Что? Ничего нового?
   Да, конечно, вы любите. Безусловно, вы влюбляетесь. Почему же это не срабатывает? Какой еще составляющей не хватает? Давайте поразмышляем вместе. Может, опять мечты? Только на этот раз одной на двоих? Мечты, которая объединит на всю жизнь? Мечты, которая станет смыслом всей жизни? Мечты, которая будет укреплять и совершенствовать отношения любящих людей? Разве это могут быть деньги? Или все то, что за них купишь?
   Что же мешает вам начать мечтать вдвоем? Ведь есть, вспомните, есть момент в отношениях, когда мечта зарождается. Непременно должна быть, если вы по-настоящему любите. Куда же она девается потом? А ее забивает ваша реальность, ваша бестолковая жизнь. Да вы и сами так говорите. Вот и вернулись к исходной точке.
   Как спросил Игорь: “Есть ли другой план жизни?” Очень точно подметил. Разве вы не чувствуете сами, что живете по чьему-то плану? Разве это не план, когда за вас, еще не рожденных, уже все придумали и продумали?
   Кто придумал? ОНИ, те. Не будем обозначать их более конкретно. А то начнете о них думать, подпитывая их своими мыслями и страхами. Пусть будут просто ОНИ. Чего они хотят? Хотят, чтобы вы оставались такими, какие есть. Так вами проще управлять. Какими? Никакими. Просто марионетками. А зачем марионеткам мечта, любовь, свобода, да еще и неограниченные способности. Единственное, чего они вам не могут запретить, это думать и делать выбор”.
   Вот Анна, Гарик и Александр Станиславович сделали свой выбор, понятия не имея, во что ввязались. И правильно! А то начнут думать, что не выйдет, что не смогут. А так они просто знают, что им нужно защитить самое дорогое, что у них есть. А выиграет ли от этого человечество? Им это не важно. И правильно! Главное, что выиграют они. У них нет цели стать героями и увлекать своим примером на подвиги. Они просто решили изменить свою жизнь, они просто начали с себя.

* * *

   С утра в отделении, где находился Андрей, было заметное оживление. Александр Леонидович остался доволен утренним обходом, и в частности состоянием коматозника. Конечно, до полного выздоровления еще очень далеко, но прогресс был налицо. Если честно, он уже не надеялся и на это.
   К восьми в больницу приехали Александр Станиславович, Анна и Игорь. Все были в хорошем настроении. Аня с большим букетом белых роз.
   Без всех этих устрашающих проводов и трубочек, без гипса на ноге, который сняли сегодня утром, Андрей походил на человека, а не на подопытного кролика. Анна буквально влетела в палату, бросив цветы на стол, кинулась к Андрею.
   — Здравствуй, любимый. Я так рада за тебя. И за себя, и за нас.
   Надежда Тихоновна, поставив цветы в вазу, деликатно вышла из палаты.
   Александр Станиславович задержался с доктором. Игорь, который впервые был в больнице у Андрея, ни с того ни с сего застеснялся войти в палату вместе с Анной. И теперь стоял у окна, выжидая, пока освободится Анин папа.
   Зашли они минут через двадцать, аккуратно прикрыв за собой дверь. Анна подняла на них сияющие глаза.
   — Спасибо тебе, папа, за все. И тебе, Гарик, спасибо большое. Теперь все будет хорошо.
   — О, наконец-то смеющаяся Анька. А то все ноет и ноет, — по привычке пробурчал Игорь. А сам подошел к Андрею.
   — Эй, Андрон, — тихонько позвал. — Хорош валяться, друг.
   — Ага, сейчас встанет и присоединится к вам в неравной борьбе. Вам, кажется, это обещали? — черной вспышкой, страшным громом, взорвавшейся звездой, разделив пространство молнией на две плоскости, прозвучал голос.
   Они даже не поняли сразу, что произошло. Но зато вспомнили то, что должны были вспомнить. Одна плоскость была их привычной вселенной, вторая, та, в которой они оказались, — маленьким мирком, несущимся в вечности.
   Она была крохотной, эта плоскость, как будто вырванный листок бумаги из блокнота, стремительно летящий в потоке озорного весеннего ветра.
   — Ну что, пани Анна, готова?
   Говоривший уже мало напоминал Бориса, впрочем, человека тоже. Он скорее походил на Ию. Своим блеском, своей размытостью, бесформенностью. Он был везде. Он был повсюду. Он был насмешлив и надменен.
   — Я уже сказала, что не боюсь тебя. Пошел прочь, оставь нас в покое.
   — Да пожалуйста, не бойся себе на здоровье. Я тебя тоже не боюсь, — засмеялся, сотрясая звезды. — Кто тут еще не боится? А, господин Д’Артаньян? Мое почтение. Как там ваша Констанция поживает? Ой, забыл, она уже не поживает, а прогнивает.
   Невозможно представить, что собирался сделать Игорь, только Александр Станиславович успел взять его за руку и сильно сжать.
   — Игорь, прекрати. Возьми себя в руки.
   Игорь, бледнее мела, резко повернул голову, хотел что-то ответить. Натолкнулся на жесткий, холодный взгляд Аниного папы.
   — Гарик, прошу тебя…
   — Извини, батя. Забылся.
   — Какие мы нервные! Ну что, перейдем к делу? — собрав воедино все свои «голограммы», тот материализовался наконец в некую сущность.
   — Ну, и какое у тебя к нам дело, господин «Черт знает что»? — Александр Станиславович сунул руки в карманы, чтобы не было видно, как они дрожат, и выступил вперед.
   — Лично вы, Шурик, мне глубоко симпатичны. И мне приятно, что переговоры поведете вы, а не эта шпана, — ехидно улыбнулся, повернулся на пятках, облачаясь в смокинг.
   — По-взрослому, значит, хочешь договориться? — первая волна страха прошла и Александр Станиславович заговорил своим обычным тоном.
   — Базара нет. Будет все, как между настоящими пацанами, — заискивающе пропищал.
   — Ну так чего хочешь, пацан? — Александр Станиславович не сдержался и усмехнулся. Что за блатные разборки вселенского масштаба.
   — А вот его хочу, — указал кривым пальцем на неподвижно лежащего Андрея.
   — Не отдам, — Анна поднялась с края постели, на которой до сих пор сидела.
   — Аня, сядь и замолчи, — резко сказал отец.
   Девушка нехотя повиновалась.
   — Не отдаст она… Ну и забирайте его себе. Я пошутил, мне не нужен этот кусок тухлого мяса.
   — Что же ты за базар не отвечаешь? — вмешался успокоившийся Игорь.
   — Перед тобой, что ли? Паганини ты недоразвитый. Я сейчас щелкну, и тебя не будет.
   — Ты отвлекся. Не думал, что тебя так легко вывести из равновесия, — сказал с иронией Александр Станиславович.
   — А ты, Шурик, особо не радуйся. А то, я вижу, расхрабрился. Еще чего доброго, с кулаками на меня полезешь.