Велтистов Евгений. Мир приключений. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

   — Дети все живые? — любопытствовала Электроничка.
   — Живые, — сказал Элек.
   — А автомобили тоже живые? — продолжала болтать девчонка.
   — В известной мере — да…
   — А мы с тобой?
   — И мы…
   — А почему в известной мере?
   — Потом узнаешь! — буркнул Элек.
   Нелегко отвлекаться на сложные рассуждения, когда схемы заняты проблемой безопасности движения. Элечка то и дело пыталась обойти автоколонну и убежать вперед, она чувствовала себя стесненно в сутолоке города с его ограниченными скоростями, но соблюдала правила.
   На загородном шоссе спортсмены развили большую скорость, обгоняя одну за другой самые быстроходные машины, не подозревая, какие эмоции вызывают они у водителей. Каменный город таял вдали; зелено-голубое пространство летело навстречу; роботам казалось, что им снится счастливый, легкий и быстрый сон.
   Но и во сне с открытыми глазами они проявляли привычную расчетливость. Взгляд Элека определил, что руки и ноги его спутницы движутся ритмично и правильно — как у спринтера на стометровой дистанции, только гораздо чаще. Пожалуй, для случайного наблюдателя бегуны были лишь мелькнувшими на миг чемпионами, которые поставят новые рекорды.
   — Давно тренируешься? — спросил Элек, настраиваясь на деловую беседу.
   — Несколько дней. — Элечка быстро обернулась, угадав ход его мыслей. — Не волнуйся. Я со спортивным уклоном…
   — От Громова, что ли, сбежала? — пошутил робот.
   — Ошибки прошлого исключены, — моментально среагировала спортсменка. — Разве я — ты?
   Даже при сумасшедшей скорости она попыталась на ходу чисто по-девчачьи пожать плечами и чуть сбилась с ритма, но тут же исправилась и ушла вперед.
   — Ты — это не я, — согласился Элек и спросил самое главное: — Тебе известна твоя цель?
   — Я буду, как и ты, изучать человека. — Она повернула голову, внимательно взглянула в глаза Элека. — Это и есть моя цель.
   — Осторожно, Эля! — предупредил Элек, заметив, что навстречу летит тяжелый грузовик.
   — Вижу, — отозвалась девочка, запечатлев в своем сознании расширенные глаза водителя грузовика. — Я все вижу, чувствую, но не все знаю…
   Грустный тон ее голоса не вязался с решительностью движений. Электроник прекрасно понимал спутницу.
   — Не знаешь, с чего начать? — спросил он.
   — Не знаю. — Эля вздохнула. — Ты мне поможешь?
   — Попробую, — ответил он и закричал: — Эй, куда ты?
   Получив утвердительный ответ, девочка-робот включила предельную скорость. Электроник не захотел от нее отставать. Ничто не препятствовало движению самых быстрых в мире бегунов. Они казались сами себе сильными, ловкими, неуловимыми. Они не подозревали, что за ними следят десятки внимательных глаз и приборов.
   Еще в городе компьютер автоинспекции по скорости бега определил, что так двигаться могут только роботы. Совместив моментальные фотоснимки размазанных силуэтов, компьютер дал очертания двух фигур подростков. И вот от поста к посту на загородном шоссе полетело по радио: «Внимание, движутся роботы… Обеспечить безопасность людей и роботов! Скорость более трехсот километров в час…» Кто-то из милиционеров вспомнил героя телефильма по имени Электроник, назвал в рапорте по рации роботов Элеками, и его коллеги охотно подхватили шутливую кличку нарушителей. «Внимание, Элеки!» — звучало теперь в эфире. И это предупреждение было очень близко к истине.
   Каждый постовой понимал, что при такой скорости роботов нет возможности ни догнать, ни остановить их, ни тем более потолковать с ними. И каждый по возможности освобождал от излишнего транспорта свой участок пути, включая на въездах красные сигналы. Бегуны производили ошеломляющее впечатление даже на опытных инспекторов. Мысль о штрафе за превышение скорости возникала у иных из них чисто автоматически, но не было в правилах такого запретного для роботов параграфа. А Элеков — фьюить! — и след давно простыл! Лови ветра в поле.
   Давно кончились густые леса с полянами, овраги и круглые рощицы на склонах, крутые спуски и подъемы. Дорога была ровной, тянулись до горизонта зеленеющие поля. На указателях мелькали незнакомые для Электроника названия населенных пунктов, пока он не узнал одно из них: «БЕЛОЗЕРСК — 300 км».
   — Ого, — сказал едва слышно Электроник, — с такими темпами через час мы будем у моря.
   — Хочу к морю. — Элечка его услышала. — Что такое море?
   Электронику нравилось беседовать на предельной скорости. Они ничуть не устали и могли бежать дальше бесконечно долго, могли добежать до самого моря, и это было заманчиво, тем более что Элек сам никогда не видел настоящего моря. Но нужно было возвращаться.
   — Пора, — сказал Элек.
   — Зачем? — отозвалась она.
   Он взглянул на нее, напомнил:
   — Ты хотела начинать…
   И девчонка моментально повернула назад. На обратном пути он рассказывал ей о море, о суше, об атмосфере. И о человеке.
   — Тебе хорошо, — сказала Эля. — У тебя есть друг.
   — Ты про Серегу? — спросил Эл.
   — Да. А у меня нет никакого Сыроежкина.
   Эл на мгновение задумался.
   — Подружись с любой девчонкой.
   — С любой? С какой? — Эля вспомнила девчонок, с которыми играла на спортплощадках. — Я не знаю, как ее выбрать, — пояснила она. — Все они хорошие.
   — Знаешь, — сказал он решительно. — Бери всех. Бери от каждой лучшее. И синтезируй.
   — Спасибо, — поблагодарила она и, вынув из кармана зеркальце, взглянула в него, поправила прическу.
   Элека рассмешил этот жест: вот девчонка, даже на дистанции не забывает о внешности!
   Он улыбнулся.
   А глаза Элечки по-прежнему были серьезными.
   Спортсмены бежали к городу, и по радиосвязи летела команда: «Внимание! Элеки возвращаются!..»
   Они нашли всю компанию на школьной спортплощадке.
   Рэсси подкараулил бегунов на улице и привел к месту сбора.
   Элечка сразу узнала знаменитых восьмиклассников, которые помогли Электронику решить его сверхзадачу: стать тем, кем он сейчас был.
   Глаза Элечки моментально запечатлели возбужденного курносого Сыроежкина, очкастого Профессора, неуклюжего Гусева с мячом, невозмутимого Виктора Смирнова, стройную Майю. На Майю спортсменка взглянула дважды. Майка это сразу заметила, деликатно фыркнула. Она не знала, что чуткий слух незнакомки воспринял ее «фырк».
   — Знакомьтесь, — сказал Элек приятелям. — Это Электроничка.
   На нее бросали удивленные взгляды — и только. Никто не протянул руку.
   — Мы давно ждем тебя, Эл! — нетерпеливо заявил Сергей. — Где ты был?
   Элечке показался его тон угрожающим, и она невольно шагнула вперед, заслонила собой товарища.
   — Это мой друг, — продолжал Элек. — Зовут ее Эля. У нее очень важная цель.
   — Привет! — кивнул Сергей и взял под локоть Электроника. — Ты должен мне помочь…
   Все остальные повторили:
   — Привет…
   — Привет, Элка! — крикнул громче всех Макар Гусев. — Ты из какой школы?
   — Я?… Я не из школы, — ответила спокойно Электроничка. — Я — новая модель…
   Кто-то за спиной Эли хохотнул. А Профессор демонстративно дернул плечом:
   — Вокруг одни модели. И все — Элеки.
   — А почему у Электроника не может быть нового друга? — громко спросила Майя Светлова.
   Она протянула Электроничке руку, усадила на скамейку рядом с собой.
   — Почему не может? Может! — согласился Сергей и подвел Электроника к баскетбольной площадке. — Мы тебя ждали полдня.
   Пока Элек развлекался скоростным бегом, восьмой «Б» принял решение ехать в лагерь труда и отдыха, которому присвоено новое название — «Электроник». А раз едешь в «Электроник», то не оплошай, придумай заранее себе дело.
   — Смотри! — сказал Сергей Элеку.
   На асфальте во всю площадку был начертан мелом квадрат — схема какого-то большого города. Переплетение улиц, кварталы домов, пустоты площадей, въезды и выезды из квадрата, — во всем этом сложном чертеже, как бы увиденном с борта самолета, взгляд Электроника сразу уловил знакомую схему микроскопического модуля — ячейки электронной машины.
   — Годится для супермашины? — спросил Сыроежкин, оглядываясь на приятелей.
   Будущего монтажника так и распирало чувство гордости.
   — В принципе годится, — согласился Электроник, оценивая модуль. — Но чем меньше элементов, тем лучше. Комбинация из одного элемента сколько дает вариантов? — спросил Элек автора будущего модуля.
   — Один, — отозвался автор.
   — А из пяти?
   Сергей пожал плечами.
   — Сто двадцать, — сосчитал Корольков.
   — А из двенадцати?
   Этого не знал даже Профессор.
   Ответила с места Электроничка, и всех поразила произнесенная ею цифра: 479 001 600. Почти полмиллиарда! Всего из двенадцати разных линий, кружочков, точек! А в квадрате Сыроежкина их десятки…
   — Зачем все усложнять? — поинтересовался Элек, прикинув про себя огромный объем будущей работы.
   Ребята разом загалдели, и чуткое ухо Электроника уловило во всеобщем шуме голос каждого. Каждого распирало желание сделать новое открытие.
   — Значит, я устарел, — заметил вслух Элек. — Вам нужен супер, на который уйдут годы и годы труда…
   — Что ты! — закричали монтажники. — Этот супер только для тебя, для черновых расчетов…
   Пока мальчишки приставали к Элу, девочки подружились.
   Рядом какая-то первоклашка рисовала смешных человечков под всем известную песенку: «Точка, точка, запятая… Минус — рожица кривая…» Майя и Эля переглянулись и принялись заполнять мелом пустые места в чертеже Сыроежкина.
   — Сколько выйдет человечков из этой скакалки? — спросила Майка.
   — Четверть миллиарда, — отозвалась эхом Элечка. — Самых разных…
   Майка рассмеялась: каких только чудищ не изобразила ее новая подруга! Круглые, квадратные, многоглазые, руконогие — казалось, все описанные в фантастике инопланетяне были собраны из обычных точек, палочек и одного огуречка.
   — Что вы делаете? — крикнул Сыроежкин, подбегая. — Что за рожи? Нарочно, да?!
   — Это комбинации из твоих элементов, — пояснила Майка.
   — Человеки, — подхватила Электроничка.
   Лицо изобретателя на мгновение стало нечеловеческим.
   — Они испортили мой супер, — пробормотал он растерянно.
   — Вот она — супер! — Элек указал на Электроничку. — Настоящий супер.
   — На жидких кристаллах, — подтвердила девочка-спортсменка. — Сверхпроводимость при сверхнизких температурах.
   И она протянула руку Сереге.
   Тот машинально пожал протянутую ладонь.
   — Ну и ледышка! — пробормотал он.
   Остальные тоже пожали ладонь и подивились ее прохладе.
   — Сам ты ледышка, — парировала Майка. — В здоровом теле здоровый дух!
   — А что такое «задавака»? — спросила Эля.
   Вовка Корольков смутился и уставился в пустые школьные окна. Майка подскочила к нему.
   — Это ты сказал «задавака»?
   — Я не сказал, я подумал, — сознался Профессор.
   — Ты хотел обидеть мою подругу? Или меня?…
   — А что такое «зануда»? — спросила спокойно Электроничка.
   На этот раз покраснел Сыроежкин.
   — Она что — угадывает мысли? — шепотом обратился он к Элеку.
   — Возможно, угадывает, — подтвердил Электроник. — У нее феноменальная чувствительность.
   Сыроежкин недоверчиво посмотрел на Элечку.
   — Угадай, модель, что я сейчас подумаю.
   — Иди домой такая… сякая… балбеска, — прочитала девочка по едва заметным движениям его губ. — Что такое «балбеска»?
   Светлова возмутилась.
   — Это уже слишком, Сыроежкин! — вспыхнула она. — Сейчас же извинись!
   — Извини, — сказал Сергей новой знакомой Электроника. — Я не нарочно. Просто так…
   — Опасная особа! — заметил вполголоса Смирнов Профессору.
   — Обычная телепатка, — констатировал Профессор.
   Почему-то никто из мальчишек не изъявил больше желания угадать его мысли. Лишь Макар Гусев, у которого в голове царила каникулярная пустота, от души стукнул ногой по мячу, крикнул:
   — Здорово, Элка! А не сгонять ли нам, братцы, в футбол?
   — На старт! — спокойно и твердо ответила ему Элект-роничка.
   И так посмотрела на Макара, что он надолго запомнил мрачновато-правдивый взгляд ее больших темных глаз.
   Никогда еще не испытывал Макар столько унижений от обыкновенного футбольного мяча.
   Сам виноват — вызвался защищать ворота.
   С виду все обычно: пятеро подростков гоняли по площадке мяч, передавали его друг другу и били в одни ворота. Не каждый наблюдатель отличил бы среди игроков девчонку с короткой стрижкой. Но когда мяч попадал именно к ней, Макар внутренне напрягался.
   Первый гол Эли он не заметил. Просто не увидел мяча и решил, что тот от сильного удара перелетел через металлическую решетку, отгораживающую площадку от двора.
   — Принеси, Рэсси! — попросил Макар.
   И тут все засмеялись, а Рэсси выразительно гавкнул. Макар оглянулся: гол!
   Когда мячом завладела эта новенькая, на голкипера обрушилась серия мощных ударов. Вратарь бросался на летящий мяч и, вынимая его из сетки, не понимал, как он там оказался.
   — Гол! Гол! Гол! — кричала Майя, и ей вторил громким лаем пес.
   Теоретически Макар знал, что можно взять любой мяч. Но не успевал сообразить, куда бросаться: он только слышал свист и нелепо метался в воротах. А когда мяч, посланный снова Элечкой, слегка задел его по волосам, Макар ощутил в голове легкий звон.
   — Пенальти каждый забьет! — крикнул он, раздосадованный неудачей. — Становись!
   Элечка встала в ворота.
   — Сейчас узнаешь наших! — похвастал Макар.
   Он отметил шагами одиннадцать метров, разбежался и ударил по мячу.
   Мяч оказался в руках у вратаря.
   — Так ему! — крикнула Майка. — Давай, Элечка!
   Тут Макар с такой силой ударил по мячу, что чуть не разбил новенькую кроссовку. Но вратарь в немыслимом прыжке выбила мяч из верхнего угла ворот. Игроки на площадке пришли в крайнее возбуждение, принялись пулять по воротам с любого расстояния. Вратарь каждый раз оказывалась в нужном месте, мяч словно прилипал к ее рукам. А когда Элечке надоела мелкая суета на поле, она пробила от ворот свободный. Мяч взмыл вверх и исчез из виду.
   По знаку вратаря Рэсси стартовал с площадки и вернул мяч откуда-то из-за облаков. Макар так и остался стоять с задранной головой. Слава капитана сборной по футболу улетучилась в весеннее небо.
   Все радостно хлопали новенькую по плечу, а она даже не улыбнулась.
   Майя отозвала в сторону Электроничку.
   — Послушай, ты робот? — сказала она почти утвердительно.
   — Да, я робот.
   — Я сразу догадалась, — улыбнулась Майка. — А они нисколечко не поверили.
   — Почему не поверили? — спросила Эля.
   — Понимаешь, — Майя нагнулась к ее уху, — мальчишки так устроены. Они верят только себе и во всякую разную чепуху. Мы им еще покажем!
   — Кто мы? — уточнила Электроничка.
   — Мы, девчонки! — Майя внимательно взглянула в глаза новой подруги. — Поедем с нами в пионерлагерь! Ты согласна?
   — Мы, девчонки, — повторила Эля и ответила подруге пристальным взглядом: — Согласна.
   Они обменялись ритуальными знаками: коснулись указательным пальцем губ, подпрыгнули на месте, покачали головой; Что-то очень важное отныне связывало их!
   — Мы сумеем постоять за себя! — решительно произнесла Майя.
   — Постоять за себя? — эхом вторила Элечка. — Значит, ты постоишь за меня?
   — Да, — кивнула Майя. — А ты — за меня!
   — Мы, девчонки?…
   — Мы, девчонки!
   Электроничка давно поняла, что Майя очень правдивая и смелая, в обиду подругу не даст. «Пожалуй, мне повезло, что я буду учиться у девочек», — решила она.
   А Майя вспомнила, что когда-то она шутливо попросила профессора Громова подарить девчонкам Электроничку. И вот, пожалуйста, Элечка рядом с ней. Такая сильная, такая необыкновенная. Майка была готова сама забить гол Макару, но пока она этого не умела.
   Подруги переглянулись и тихими голосами подхватили выпорхнувшую из открытого окна мелодию, закружили по зеленой траве.
   — Поезжайте, поезжайте в лагерь! Я — за! Я уже дал согласие! — азартно говорил профессор Громов Электронику и Электроничке. — Там вы будете среди своих.
   — И я решу свою задачу? — спросила Эля.
   — Там сколько угодно девчонок и мальчишек. Мальчишек мы знаем — они на все способны. Верно, Элек? — Громов улыбнулся, вспоминая прошлое. — А вот девочки… Надеюсь, Электроничка, ты подружишься с ними.
   — Мы, девчонки, покажем себя! — решительно сказала Эля и подняла над головой крепко сжатый кулачок, демонстрируя их с Майей клятву.
   «Самое удивительное в тайнах то, что они существуют», — произнес про себя Электроник слова английского писателя Честертона. Посмотрев на решительную позу девочки, он тихо спросил Громова:
   — Почему она не умеет смеяться?
   — Ты знаешь, смех не рождается сам по себе, — задумчиво произнес профессор. — Я рад, что ты обратил на это внимание. Значит, ты ей поможешь.
   — Помогу.
   Чуткий слух Эли уловил этот диалог. Она пожала плечами.
   — А человек должен обязательно улыбаться? — И она украдкой взглянула на себя в зеркало.
   — Время от времени, — сказал с улыбкой профессор.
   — Когда смешно, — добавил Элек.
   Элечка тряхнула головой, подскочила на месте.
   — На старт! — крикнула она. — Вперед, за смехом!
   Громов выскочил на середину комнаты, замахал отчаянно руками:
   — Тихо! Всем оставаться на местах!
   Но Элечка не собиралась никуда бежать.
   — Я пошутила, — сказала она.
   Ни тени улыбки не мелькнуло на ее лице.
   — Хватит шуток! — Громов опустился в кресло. — Мне надоело быть отцом беглых роботов! Впрочем, — спохватился он, — шутите сколько угодно. Только без особого риска…
   Он оглядел своих непоседливых, умных детей. Завтра у них новый день, новые испытания. Пора проиграть все возможные ситуации… В общих чертах такой крупный, такой авторитетный в научном мире эрголог, как Громов, представлял себе будущее Электронички. «Эргон», как известно, значит по-гречески «работа», а «эрголог» по-современному — роботопсихолог.
   — Итак, — начал эрголог беглых роботов, — ваша цель должна быть вам абсолютно ясна…
   — Я буду иногда прибегать за советом, — сказала на прощание профессору Элечка.

МЫ, ДЕВЧОНКИ

   Самый несчастный работник лагеря в первые его дни — дежурный. Нет, не шумная суета, не неожиданные вопросы, не безмерный ребячий энтузиазм ложатся тяжким грузом на плечи дежурного. Синяки и царапины, перепутанные вещи, подгорелая каша, колики в животах, коллективный приступ ночного смеха и тайные одинокие слезы под подушкой — все обычные мелочи, легко преодолимые трудности. Самое страшное для дежурного по лагерю — брошенные на произвол судьбы одинокие родители.
   — Лагерь «Электроник», — ежеминутно отвечает по городскому телефону дежурный врач. — Коля Синицын? Как же, знаю Колю — здоровяк, силач, футболист.
   — …!!!
   — Нет, у него не бледное лицо. Утренняя температура 36 и 6.
   — ???
   — Нет, не надо приезжать. Я передам ему от вас привет.
   Следующая мамаша прорывается, едва трубка коснулась рычага.
   — Жива, здорова, температура нормальная, — меланхолично сообщает врач. — Нет, фрукты они получают в достаточном количестве, полный набор витаминов. А конфеты мы просим не посылать… Прибавит в весе ваша девочка, не беспокойтесь, пожалуйста…
   Доктор рассеянно посмотрел, как катится по безоблачному небу золотой шар солнца. Взбежать бы, пользуясь тихим часом, по крутобокой чаше небес, забить бы огненный пенальти в сетку звезд!..
   В следующую минуту врач уже читает вслух меню.
   — Завтрак… Обед… Полдник… Ужин… В целом это получается три тысячи двести семь калорий на каждого!.. Что, мало?… Вы когда-нибудь, гражданка, видели калорию? Так вот, он их лопает более трех тысяч! Причем без добавок. Этими калориями слона можно раскормить!..
   Почему все родители так заботятся о калориях и температуре и не один не спросит, какую книгу читали дети на ночь, сколько голов забил их сын, какие цветы поливала утром дочь? Неужели они забыли, как сами иной раз скрывались в кустах от всех взрослых, в том числе и от докучливых родственников?
   Но самые беспокойные мамаши не ограничиваются телефонными звонками; они штурмуют лагерные ворота, пытаются пролезть с кульками в дыру в заборе. У ворот дает справки дежурный врач, а вдоль ограды скользит молчаливой тенью черный лохматый пес. Два зеленых глаза со скачущими молниями оберегают нейтралитет границы.
   Однако одна мама узнала пса.
   — Рэсси, ко мне! — Она протянула ему сверток с лакомствами, назвала отряд и фамилию своего чада. — Вперед, Рэсси!
   К удивлению остальных родительниц, грозный пес безмолвно повиновался приказу.
   — Это Рэсси, — объяснила технически грамотная мама. — Он служит человеку и может быть обыкновенным псом.
   В тот вечер Рэсси отнес немало посылок и записок, пока его не застал за этим неблаговидным занятием Электроник.
   — До чего ты дошел, Рэсси, — сказал позже, в отсутствие родителей, Эл. — Таскаешь конфеты, вместо того чтобы узнавать тайны мироздания…
   Рэсси бросил контрабанду и занялся мирозданием. Но слова чьей-то мамы о превращении в обыкновенного пса еще долго преследовали его.
   А врач не выдержал и вывесил на воротах заметную издали табличку:

КАРАНТИН

   Слово вроде не страшное, но могущественное. У забора сразу стало пусто.
   — Карантин от чего? — спросил Ростислав Валерианович, преподаватель физкультуры, исполнявший обязанности начальника лагеря.
   — От всего, — пояснил кратко врач.
   — Я должен знать, подписывая приказ, — уточнил принципиально Ростик. — Корь? Свинка? Коклюш?
   — От родителей! — не выдержал доктор.
   — Здорово ты это придумал! — усмехнулся Ростик и подмахнул приказ. — После чая — все на тренировку!
   Врач еще раз осмотрел ребят. И не нашел в них ничего, кроме загара, здоровья и озорной таинственности в глазах.
   — Здравствуйте, Карантин Карантинович, — приветствовал его какой-то насмешник из старшего отряда.
   — Подежуришь на кухне или сделать укол? — спросил врач, оглядывая здоровяка.
   — Конечно, укол… — радостно реагировал здоровяк.
   — Иди забей гол! — усмехнулся доктор.
   Элечка выскользнула из палаты на рассвете.
   Ее волновало таинственное рождение утра…
   Солнце еще не встало, но Эля ощущала за далеким бугром горизонта его струящиеся ласковые лучи. Трава и листва умылись росой, сбрасывая темные краски ночи, наливаясь изумрудным зеленым цветом. Девочка слышала, как ворочаются в гнездах птицы, как сопят под елками ежи, как кто-то скребется под землей. Десятки живых сердец бились вокруг, и каждое отзывалось в Электроничке радостью новой жизни. Но не было пока сигнала петь, прыгать, бегать, летать, — словом, не было еще всеобщей побудки природы.
   Элечка обладала удивительной чувствительностью. Она анализировала фотонный состав разных участков неба. Расшифровывала первые вскрики птах. Видела насквозь сложные биомеханизмы пчел, мух, стрекоз, муравьев и прочей мелкоты. Прогнозировала погоду на каждый ближайший час. Все эти острые ощущения, однако, не складывались у Элечки в общую картину летнего утра, и она чувствовала себя растерянной.
   «В чем дело? — спрашивала она себя. — Я вижу, как дышит дерево, как растет трава, как розовеет понемногу высокое облако… Но я лишь фиксирую их состояние, не понимая, чем утро лучше ночи. Я такая же бодрая, как обычно, и утренняя свежесть для меня лишь цифры температуры, влажности и давления. Что же нового в новом утре?» Чувство растерянности не проходило. «А может, я просто неживая?»
   От этой мысли ее охватила электрическая дрожь. Эля больше не хотела оставаться в одиночестве. Она вложила два пальца в рот и лихо, по-разбойничьи, свистнула.
   Тотчас распахнулись двери голубого коттеджа, и на веранду выбежала великолепная Элечкина пятерка: Майя, Кукушкина, Света, Лена и Бублик.
   — Ты звала нас? — выпалили девчонки, протирая спросонья глаза.
   — На старт! — скомандовала Элечка, и девчонки соскочили с веранды, встали рядом с вожаком. — Бегом марш!
   И вот они бегут за Элечкой по мокрой поляне, продираются сквозь сыплющий градинами воды орешник, несутся по росистому мягкому лугу. Взбираются по косогору вверх и сталкиваются лицом к лицу с огненным ядром солнца.
   Стихли вопли, восторги и визги. Девочки несмело взялись за руки, закружились на зеленом холме. Издали они казались розовыми птицами, готовыми вот-вот взлететь. Отсюда, с вершины холма, Элечка видела совсем иной, чем прежде, мир. Мир цветной, пестрый, меняющийся в свете солнечных лучей. И она вместе с подругами была частью этой бесконечной разнообразной природы.
   — Мы, девчонки, — негромко сказала Эля.
   И остальные повторили за ней магические слова, присели на корточки в кружок, зашептали что-то, низко склонив лохматые мокрые готовы.
   Если бы мальчишки услышали, что бормочут девчонки, они бы очень удивились таким странным словам:
   — Я никогда не влюблюсь в Сергея Сыроежкина, — шепотом начала Электроничка.
   И подруги, обмирая от страха, непонятного волнения и всей таинственности ритуала, тихонько дружно подхватили:
   — Ни-ког-да!
   — Я никогда не влюблюсь в Макара Гусева.
   — Ни-ког-да!
   — Я никогда не влюблюсь в Витьку Смирнова.