Страница:
— Как я понимаю, заметки в газетах увидел ваш муж.
— Да, после моего ухода. Он не знал, что делать — понимал, как это меня потрясет. А потом зашел Джим и сообщил ему те подробности, которых в газетах не было. Сказал, что у полиции нет ни малейших сомнений в том, что убийца — мой отец. Только он, конечно, не знал, что это мой отец. И что все газетчики уверены, что он убил и Роджера Пилигрима, чтобы он не продал дом, ведь в противном случае подвалы стали бы осматривать…— Мэйбл вытянула руку и схватилась за край стола. — Джим сказал, нет никаких сомнений, что Робинса сегодня арестуют.
После короткой паузы она продолжила:
— Муж позвонил ко мне на работу и спросил, могут ли меня отпустить домой по срочным семейным делам. Ему ответили, что сейчас мне уйти нельзя, но они постараются освободить меня к четырем часам. А мне о его звонке не сказали. Когда я поехала за Марион, подруга сказала мне, что муж попросил ее оставить девочку на ночь. Тогда-то я и начала подозревать, что что-то произошло. Я приехала домой, но Джона там не было — он уехал по срочному вызову. У нас работает приходящая прислуга, и она передала мне, что муж просит подождать его и он вернется как можно скорее. Вернулся он только в половине шестого и рассказал мне о Генри и передал слова Джима об аресте отца. Он сказал, что теперь мне просто необходимо пойти в полицию и рассказать все, что я видела и слышала. Что теперь мне нельзя оставаться в стороне.
— Он был совершенно прав.
— Да, я знаю. Я сказала ему, что поеду сюда. Он не мог сопровождать меня из-за того срочного вызова — ему нужно было вернуться к пациенту. Но мой деверь должен был меня встретить. Не знаю, что Джон сказал брату — видимо, достаточно, чтобы тот пообещал весь день поддерживать с нами связь. Джим снова позвонил во время нашего разговора, и Джон сказал ему, что я выезжаю, и сообщил, какой поезд встречать. Он встретил меня в Ледлингтоне и сказал, что мой отец покончил с собой.
Мисс Силвер кашлянула. Мэйбл повернулась и встретила взгляд ее глаз — ясных, умных, добрых.
— Боюсь, я вынуждена сообщить вам еще одно шокирующее известие. Ваш отец не покончил с собой. Его убили.
Если Мэйбл и испытала шок, то на лице ее это никак не отразилось. Она лишь еще раз тяжело вздохнула и произнесла тихо:
— Я думала об этом… Я не могла понять, зачем совершать самоубийство.
Она опять повернулась к Марчу:
— Моя мать… Я рассказала вам все, что было мне известно… Могу я теперь пойти к моей матери?
— Кто-нибудь должен ее предупредить, — сказала мисс Силвер. — Она уверена, что вы погибли.
Марч властно возразил:
— Боюсь, с этим придется подождать. Мисс Робине, надеюсь, вы осознаете последствия вашего заявления. Они крайне серьезны.
Она ответила ему невозмутимым взглядом:
— Да, я это знаю.
— Ввиду того обстоятельства, что ваш отец мертв и, следовательно, опасности ареста больше не существует, не желаете ли вы что-то изменить в своих показаниях?
Голос ее звучат устало и печально, но был так же спокоен, как ее взгляд:
— Я сказала вам чистую правду. Я ничего не могу в ней изменить.
Марч повернулся к Фрэнку:
— Не попросите ли вы мисс Дэй спуститься?
Глава 42
— Да, после моего ухода. Он не знал, что делать — понимал, как это меня потрясет. А потом зашел Джим и сообщил ему те подробности, которых в газетах не было. Сказал, что у полиции нет ни малейших сомнений в том, что убийца — мой отец. Только он, конечно, не знал, что это мой отец. И что все газетчики уверены, что он убил и Роджера Пилигрима, чтобы он не продал дом, ведь в противном случае подвалы стали бы осматривать…— Мэйбл вытянула руку и схватилась за край стола. — Джим сказал, нет никаких сомнений, что Робинса сегодня арестуют.
После короткой паузы она продолжила:
— Муж позвонил ко мне на работу и спросил, могут ли меня отпустить домой по срочным семейным делам. Ему ответили, что сейчас мне уйти нельзя, но они постараются освободить меня к четырем часам. А мне о его звонке не сказали. Когда я поехала за Марион, подруга сказала мне, что муж попросил ее оставить девочку на ночь. Тогда-то я и начала подозревать, что что-то произошло. Я приехала домой, но Джона там не было — он уехал по срочному вызову. У нас работает приходящая прислуга, и она передала мне, что муж просит подождать его и он вернется как можно скорее. Вернулся он только в половине шестого и рассказал мне о Генри и передал слова Джима об аресте отца. Он сказал, что теперь мне просто необходимо пойти в полицию и рассказать все, что я видела и слышала. Что теперь мне нельзя оставаться в стороне.
— Он был совершенно прав.
— Да, я знаю. Я сказала ему, что поеду сюда. Он не мог сопровождать меня из-за того срочного вызова — ему нужно было вернуться к пациенту. Но мой деверь должен был меня встретить. Не знаю, что Джон сказал брату — видимо, достаточно, чтобы тот пообещал весь день поддерживать с нами связь. Джим снова позвонил во время нашего разговора, и Джон сказал ему, что я выезжаю, и сообщил, какой поезд встречать. Он встретил меня в Ледлингтоне и сказал, что мой отец покончил с собой.
Мисс Силвер кашлянула. Мэйбл повернулась и встретила взгляд ее глаз — ясных, умных, добрых.
— Боюсь, я вынуждена сообщить вам еще одно шокирующее известие. Ваш отец не покончил с собой. Его убили.
Если Мэйбл и испытала шок, то на лице ее это никак не отразилось. Она лишь еще раз тяжело вздохнула и произнесла тихо:
— Я думала об этом… Я не могла понять, зачем совершать самоубийство.
Она опять повернулась к Марчу:
— Моя мать… Я рассказала вам все, что было мне известно… Могу я теперь пойти к моей матери?
— Кто-нибудь должен ее предупредить, — сказала мисс Силвер. — Она уверена, что вы погибли.
Марч властно возразил:
— Боюсь, с этим придется подождать. Мисс Робине, надеюсь, вы осознаете последствия вашего заявления. Они крайне серьезны.
Она ответила ему невозмутимым взглядом:
— Да, я это знаю.
— Ввиду того обстоятельства, что ваш отец мертв и, следовательно, опасности ареста больше не существует, не желаете ли вы что-то изменить в своих показаниях?
Голос ее звучат устало и печально, но был так же спокоен, как ее взгляд:
— Я сказала вам чистую правду. Я ничего не могу в ней изменить.
Марч повернулся к Фрэнку:
— Не попросите ли вы мисс Дэй спуститься?
Глава 42
Джуди закрыла дверь кабинета и направилась обратно на второй этаж. Казалось, этот день никогда не кончится — как и работа, которую ей предстояло выполнить. Такие мысли занимали ее до того момента, когда Мэйбл Робине шагнула в холл и назвала свое имя. И все остальное отодвинулось далеко на второй план. Ведь не каждый день вы открываете дверь человеку, который уже три года как мертв.
Поднимаясь по лестнице, еще под впечатлением от пережитого шока, Джуди никак не могла собраться с мыслями. В мозгу ее бурлили какие-то обрывки. Как ужасно приехать и обнаружить, что твой отец погиб! Как приятно будет миссис Робине узнать, что дочь ее вернулась. И… «Интересно, где она была все это время?»
Завернув за угол, в коридор, и подойдя к дверям собственной спальни, Джуди увидела Лону Дэй в меховом пальто и маленькой темной шляпке, с сумочкой на левом запястье. Подойдя совсем близко, Лона спросила:
— Кого это вы только что впустили? Я слышала звонок. Капитан Пилигрим не может сейчас никого принять. Вообще никого. Он болен.
Без всяких размышлений Джуди ответила:
— Это была Мэйбл Робине. Она не умерла.
Лона взяла ее под локоть и повела назад к лестнице, при этом безразличным тоном говоря:
— Я это знала. А вы — нет? Естественно, она должна была вернуться, но я не ожидала, что так скоро. Скорее, Джуди! Капитан Пилигрим очень болен. Я должна позвать к нему доктора Дэйли. Он уехал на Майлз Фарм, а там нет телефона. Надо попытаться задержать такси, на котором приехала эта девушка.
Джуди попятилась.
— Поздно, оно уехало.
Ее снова потащили вперед.
— Тогда я должна доехать на полицейской машине. Это вопрос жизни и смерти.
Бегом по лестнице, через холл, по стеклянной галерее. Когда Лона открыла дверь на улицу, Джуди спросила:
— А вы с ним не останетесь?
Через распахнутую дверь врывался резкий холодный ветер. Полицейская машина стояла слева, черная и пустая.
— Нет, нет, нет! — Воскликнула Лона. — Я должна привезти доктора Дэйли. До его прихода ничего нельзя предпринимать! Вы должны сесть за руль — я плохо вижу в темноте. Залезайте, немедленно залезайте!
Она распахнула дверцу машины, все еще держа Джуди за руку.
— Залезайте, залезайте! Вы хотите, чтобы он умер?
Стоя одной ногой на подножке, Джуди обернулась:
— Мисс Дэй, нельзя вот так забирать полицейскую машину! Вы должны вернуться и спросить разрешения! Левая рука Лоны все еще лежала на ее локте. Теперь к ней приблизилась правая, сжимающая что-то темное. Рука и зажатый в ней предмет казались всего лишь тенями — страшными тенями из какого-то кошмарного сна. Они приближались. Холодный смертоносный кружок прижался к шее Джуди чуть ниже уха. Лона произнесла:
— Если не сядешь в машину, я выстрелю. Если закричишь, умрешь прежде, чем тебя кто-нибудь услышит. Вот так! Теперь заводи машину!
Всей душой Джуди желала, чтобы ключа в зажигании не оказалось. Но рука ее нащупала его в темноте.
Ледяной кружок перестал давить на шею. Впоследствии Джуди не раз обзывала себя дурой, потому что именно в тот момент у нее был шанс, а она его упустила. Но все произошло так быстро, за секунду между двумя вздохами. Задняя дверь открылась и захлопнулась, и сразу же дуло пистолета прижалось к ее спине, и Лона закричала:
— Высунься из машины и захлопни входную дверь! Но если сделаешь что-нибудь другое, сразу же умрешь!
Джуди выполнила приказание. Ей следовало всего лишь пригнуться и выскользнуть через правую дверь в тот момент, когда дуло отодвинулось от ее спины. Но она упустила и этот шанс.
— Заводи машину!
— Я не могу.
В голосе, доносящемся из-за спины, зазвенела сталь:
— Если не заведешь, я тебя прямо здесь пристрелю! А потом вылезу из машины, дойду до Сент Агнесс Лодж и скажу мисс Фрейн, что ты прислала меня за Пенни. Она ее отпустит — ты это прекрасно знаешь. А что я с ней сделаю, не должно тебя волновать — ведь ты к тому моменту умрешь.
Джуди услышала свой собственный голос, медленно, с усилием произносящий:
— Какая вам… от этого… польза?
Голос позади нее коротко рассмеялся.
— А ты никогда не слышала о наслаждении местью, дорогая? Если из-за тебя я лишусь шанса убраться отсюда, я возьму с собой Пенни. Считаю до пяти!
Джуди поднесла руку к зажиганию.
Машина заскользила вниз по улице, набирая скорость. Лона снова заговорила:
— Я сейчас откинусь на спинку. Это значит, что ты перестанешь чувствовать пистолет, но он все равно будет там. Мне в свете фонарей отлично тебя видно, и если ты попытаешься выкинуть какой-нибудь номер, я не промахнусь — я хороший стрелок. Проедем половину мили — повернешь направо. — После секундной паузы она продолжила: — Если будешь делать все, что я скажу, я тебе зла не причиню. И Пенни тоже. Я собираюсь убраться отсюда, а ты мне в этом поможешь. Не думай, что тебе сойдет с рук, если ты задумаешь какую-то собственную игру. Другие люди, которым так казалось, уже в могиле. Если мне придется тебя пристрелить, кто будет заботиться о Пенни?
Джуди снова услышала странный, сдавленный голос, совсем не похожий на ее:
— Не надо… так…говорить…
— Я тебя предупреждаю. Тебе это с рук не сойдет. Ни один из них не ушел безнаказанным. Генри Клейтон думал, будто он может подобрать меня и бросить, как девочку Робине. Я тебе об этом расскажу — тогда ты поймешь, что со мной играть нельзя… Мы подъезжаем к повороту. Свернешь на боковую дорогу и чуть дальше увидишь узкий мост. Будь осторожна.
Джуди повернула руль. Голые ветви темных живых изгородей аркой смыкались над дорогой. Небо затянуло тучами, но невидимая луна излучала рассеянный свет. Джуди наконец немного собралась с мыслями. Машина, на которой они едут, — «Вулсли», с самыми мощными фарами, какие только позволяла инструкция по светомаскировке. Джуди была хорошим водителем. До этого момента она лишь автоматически выполняла приказы. Теперь же начала ощущать машину и свою власть над ней.
За ее спиной Лона Дэй продолжала говорить:
— А теперь я расскажу тебе о Генри. Он собирался жениться на Лесли Фрейн из-за денег. После меня! Она не из тех женщин, в которых влюбляются — ему были нужны только ее деньги. Мы с Генри познакомились в Лондоне, где жил мой предыдущий пациент. Поэтому, когда я услышала, что в «Приют пилигрима» требуется медсестра, я ответила на объявление — и, конечно, меня взяли, с моими-то рекомендациями! И можешь себе представить — Генри ужасно разозлился. Но ничего, он это пережил. Вопрос о его женитьбе в тот момент оказался в подвешенном состоянии. А уж с кем ему было лучше, со мной или с мисс Фрейн, — ну, сама подумай! А потом, в феврале, у него хватило наглости заявить мне, что день свадьбы назначен… Здесь поверни налево!
Дорожка петляла и извивалась. Джуди вписалась в поворот. Лона продолжала говорить:
— Он приехал на собственную свадьбу. Я послала ему записку прийти в мою комнату. Но он не пришел. Вместо этого он отправился к ней. Я слышала, как он сказал об этом Робинсу и вышел. Робине ушел. Я побежала за Генри и поймала его у ворот на конюшенный двор. Он разозлился, но вернулся вместе со мной в дом. Мы пошли в столовую. Я сняла со стены нож из коллекции и пообещала ему, что убью себя, если он по всем правилам не попрощается со мной. Он велел мне не быть идиоткой. Я сделала вид, будто повесила нож на место, но вместо этого положила его в карман. На мне был мой китайский жакет. Генри всегда говорил, что он мне идет. На них обычно не бывает карманов, но я сама пришила. Нож отлично в нем поместился. До тех пор я не знала точно, убью ли Генри. Я об этом думала, но до конца не решила. Если бы он был со мной нежен, я могла бы его отпустить, но он сказал мне, что Лесли Фрейн — лучшая женщина на свете, и он приложит все усилия, чтобы стать ей хорошим мужем. Это все решило. Я заставила его войти в коридор позади столовой, а когда мы там оказались, спросила: «Что это?», как будто что-то услышала. Он повернулся посмотреть в ту сторону, куда я указывала, а я достала из кармана нож и ударила его в спину. Это было очень легко… Приближается перекресток. Поезжай прямо и дальше по дороге!
Джуди охватило тошнотворное чувство бессилия. Она могла вести машину и могла слушать. Но больше, похоже, ей ничего делать не остается. Мозг ее напоминал остановившиеся часы — он был на месте, но не работал. Как будто ее выкинули из нормального, привычного мира в ночной кошмар. Здесь уже не осталось ни закона, ни доброты, ни жалости, ни одного человеческого чувства. Чудовищное, злобное эго, раздуваясь от гордости, важно выпячивая грудь, правило здесь.
Они пересекли перекресток и двинулись вверх по лесистому холму в направлении голой пустоши, раскинувшейся под облачным небом. Лона Дэй продолжала говорить. Голос ее то наполнял уши Джуди, то стихал. Иногда слова казались ей простым набором звуков, иногда же они медленно складывались в отчетливые картины — узкий коридор позади столовой… открытая дверь лифта… Генри Клейтон, лежащий на полу — недвижимый, тяжелый, страшно тяжелый… Лона тащит его…
Голос за ее спиной произнес:
— Медсестер учат управлять лифтом, а то у меня бы ничего не получилось. И, конечно, тележка оказалась очень кстати.
Тележка в подвале… Джуди ощутила тошноту, словно ее и здесь настиг холод подземелья. Мысли ускользали. Холодно… Джуди внезапно почувствовала свое тело, продрогшее и оцепеневшее, в одном тоненьком домашнем платье, несущееся вперед, милю за милей, сквозь февральский вечер. Она старалась не слушать хвастливый рассказ Лоны о том, как удачно удалось ей спрятать тело Генри Клейтона в трубу и загородить трубу мебелью.
— И я заперла парадную дверь, а ключ положила в карман, так что никому и в голову не могло прийти, что он вернулся в дом.
Но как ни старалась Джуди заслониться от чудовищных слов, жуткая картина все равно вырастала в ее мозгу.
— …и никто не мог ничего заподозрить. По крайне мере, теперь выходит, что это Робине сделал — хотя он спал, когда я запирала дверь, — потому что эта его дочка, которую он выдавал за мертвую, приходила в дом. Все бегала за Генри, несносное создание! И похоже, она видела нас в столовой. Но я об этом не знала до сегодняшнего дня. Что бы ни подумал сам Робине, что бы ни заподозрил — он ненавидел Генри и поэтому держал язык за зубами. Так что все было отлично до тех пор, пока мистер Пилигрим не вбил себе в голову продать дом. А я, разумеется, не могла этого допустить. С ним я все отлично провернула. Даже если бы колючку под его седлом нашли, со мной ее не могли связать. Мне повезло еще и в том, что он разбился насмерть. А потом вернулся Роджер и снова завел эту идиотскую волынку. Мужчины напрочь лишены разума. Конечно, он должен был умереть. Но в его случае мне не так повезло, как с мистером Пилигримом. Его как будто заколдовали. Дважды мои попытки провалились, но в третий раз все получилось. Это было очень легко. Я просто дождалась, пока мисс Фрейн спустится, и побежала наверх. Он смотрел в окно и даже не обернулся. Он подумал, что это мисс Фрейн вернулась, и спросил: «Что случилось, Лесли?» таким отсутствующим тоном. Он так и не узнал, кто его столкнул. Конечно, когда тело Генри нашлось, с этим нужно было что-то делать. Естественнее всего было заподозрить Робинса, так что я этим занялась. Я до сих пор хранила бумажник Генри, потому что всегда чувствовала: он мне пригодится, если ситуация осложнится. Едва я услышала, что дом будут обыскивать, я побежала наверх и засунула бумажник за нижний ящик комода в комнате Робинсов. А потом случилась одна вещь, которая вполне могла лишить меня равновесия. Но я сумела взять себя в руки. Должна сказать, я все-таки умница. Любой может придумать план, если у него куча времени. Но вот когда тебя застали врасплох — вот когда выясняется, чего ты стоишь на самом деле. Когда Робине подошел к двери и заявил, что хочет увидеть капитана Пилигрима, я сразу поняла: что-то не так. Я вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Робине сказал: «Послушайте, я больше не собираюсь держать язык за зубами. Вы в ту ночь были в столовой с мистером Генри. Моя дочь Мэйбл вас видела». Я ответила очень просто: «Ваша дочь Мэйбл мертва» — так и сказала А он ответил: «О нет, она не умерла. Я так сказал, чтобы прекратились пересуды. Она жива, и стоит мне ей приказать, как она приедет и расскажет все, что видела и слышала. У меня не было причин любить мистера Генри, поэтому я молчал. Но болтаться за него на веревке я не собираюсь. У вас есть время до ужина, чтобы убраться отсюда, если это вам поможет. Но это все, что я готов сделать, и намного больше того, что я сделать вправе». И он отвернулся и отправился наверх. Я дала ему пару минут, а потом тихонько скинула туфли и пошла за ним. Я услышала в его комнате голоса полицейских, приоткрыла дверь и заглянула. Они вынули все ящики из комода. Бумажник Генри лежал на куче старых бумаг. Полицейские стояли ко мне спиной, и я подумала, что было бы неплохо их тут запереть. Ключ торчал изнутри, но мне понадобилась одна секунда, чтобы его достать. Затем я вошла в соседнюю комнату. Там стоял Робине, высунувшись из окна. Конечно, я понимала зачем: он пытался подслушать, о чем говорят в его комнате полицейские.
Из-за спины Джуди раздался низкий переливчатый смех. Очень красивый смех.
— Что ж, он, как и Роджер, так и не узнал, кто его столкнул… Так, дай подумать… мы подъезжаем к концу этого пустыря, и мне нужно следить за дорогой и поменьше болтать. Там будет довольно крутой спуск, а потом дорога разветвляется, и ты поворачивай направо. Красивая, лесистая местность… Но примулы, наверно, не скоро еще зацветут. Потом… дай подумать…
Джуди услышала за спиной хруст бумаги. Лона развернула карту и повесила ее на спинку сиденья. Огонек, отраженный ветровым стеклом, означал, что сзади зажегся фонарь. В сердце Джуди вспыхнула слабая надежда. Если Лоне приходится управляться с картой и фонарем, сможет ли она удержать пистолет в нужном положении?.. Надежда погасла. Она снова почувствовала холодное дуло, твердо прижатое к ее спине. Карта висела на спинке сиденья, и Лона могла держать фонарик в свободной левой руке.
Миновав пустошь, автомобиль покатил вниз по короткому крутому склону между живыми изгородями. Джуди поймала себя на том, что размышляет: есть ли под изгородью канава? Если есть, может, ей стоит попытаться загнать колесо в канаву… Ответ пришел немедленно: Лона моментально ее пристрелит. Лона не может позволить себе отпустить Джуди — после всего, что она тут наговорила. Но что, если все-таки попытаться дать задний ход и въехать в канаву — возможно, у нее есть шанс… Если Джуди сделает это достаточно быстро — если она найдет предлог, чтобы дать задний ход, Лона может потерять равновесие, и Джуди получит шанс выпрыгнуть. Другой возможности она не видела.
Сзади раздался щелчок. Фонарик погас. Лона удовлетворенно сказала:
— Да, так будет в самый раз. Надеюсь, ты поняла, как глупо пытаться меня надуть — у тебя просто не останется шанса. Я все спланировала. Все три года я знала, что когда-нибудь, возможно, мне придется в спешке удирать. Хотя я и не ожидала, что придется так торопиться. Мне не приходило в голову, что Мэйбл так не терпится дать показания. Но, в конце концов, ее разоблачение особых результатов не принесло. Я планировала сбежать попозже, сегодня ночью, но, как ты теперь видишь, я умею справляться с неожиданностями, так что все будет в порядке. Полиция никогда меня не найдет, потому что я просто стану кем-то другим. У меня с собой моя продовольственная карточка и удостоверение личности. Тебе, конечно, хотелось бы знать, как я их добыла, но я тебе не скажу. Ну, возможно, ничего страшного, если я все же тебе слегка намекну, потому что ты ведь никому не сможешь рассказать, не правда ли? Видишь ли, меня на самом деле зовут не Лона Дэй, и ничто не мешало мне получить продовольственную карточку и удостоверение личности под моим настоящим именем. И под этим же именем я положила в банк пятьдесят фунтов, принадлежавших Генри. Так что ты видишь — я продумала все до мелочей… А вот здесь дорога разветвляется. Джуди осознала, что слегка сбавляет ход, глаза ее не отрываясь следят за линией изгороди, отыскивая канаву — если там вообще есть канава… И вдруг из густой тени, мелькая белым пятном хвоста, выскочил кролик и перебежал дорогу прямо перед колесами. Развилка была совсем близко. Джуди подумала, что кролик, должно быть, выскочил из канавы по правую сторону дороги. Она еще немного сбросила скорость и повернула налево. И сразу же голос за ее спиной произнес:
— Стой… Стой, не туда! Я велела тебе повернуть направо.
Пистолет вжался в спину, причиняя боль.
Джуди оцепенела. Невзирая на холод, жаркая волна окатила ее с ног до головы. Руки стали липкими от пота. Она не знала, выстрелит ли Лона за то, что она повернула не в ту сторону. Она решила испробовать эту возможность, не представляя каков будет результат. Все, наверное, зависит от того, как далеко они уже заехали и какое еще расстояние рассчитывает проехать Лона.
— Простите, — проговорила Джуди. — Я вернусь на развилку. Это займет всего секунду.
Последние слова прозвучали, как сигнал тревоги. У нее всего секунда. Возможно, последняя секунда ее жизни. С этой мыслью Джуди дала задний ход и надавила на педаль. Пистолета она не чувствовала: Лона, видимо, убрала его…
Автомобиль ровно покатил назад. Джуди резко дернула ногой вниз. Она успела лишь ощутить внезапное радостное возбуждение, прежде чем за ее спиной раздался глухой удар и задняя часть автомобиля грузно повалилась в канаву.
Что-то захрустело от соприкосновения с насыпью — бампер, стекло, может быть, и то, и другое… И, перекрывая все прочие звуки, раздался вопль Лоны — гневный, но без тени страха. За секунду до столкновения Джуди ухватилась за ручку двери. Следующее, что она осознала вслед за этим — что она летит через подножку, оглушенная визгом и звоном разбитого ветрового стекла. Ей показалось, что сзади прозвучало два выстрела. Один — совсем рядом. Машина завалилась набок и осела.
Джуди нырнула в канаву, как дикий зверь в поисках убежища. Она, очевидно, оказалась глубже, чем Джуди предполагала. И по краю ее тянулась насыпь. Девушка сползла по одному склону и начала карабкаться на противоположный. Сзади снова прозвучал выстрел. Джуди не знала, куда попала пуля. Но следующая могла настичь ее.
По гребню насыпи тянулась живая изгородь. Только невероятное отчаяние заставило Джуди броситься напролом сквозь заросли терновника, падуба и каких-то ветвей с отвратительным запахом. Колючки раздирали ее платье, ее тело, но, когда позади прозвучал новый выстрел, Джуди уже вырвалась на свободу. Пуля пролетела так близко, что почти задела ее левую щеку, и вместе с ней долетел самый ужасный звук, какой доводилось слышать Джуди от человеческого существа — рычание, исполненное нечеловеческой ярости. Если там были и слова, то смысл их не дошел до Джуди. И внезапно ее охватило чувство, что быть застреленной — вовсе не страшно. Но если это ревущее от бешенства существо дотронется до нее, произойдет что-то страшное… тогда она перестанет быть Джуди. Выставив руки, чтобы защитить лицо, она бросилась в лес.
Больших деревьев здесь почти не было — лишь легкая поросль ореха и ольшаника, у подножия которых вился плюш. И кое-где попадались темные островки — это был падуб. Нога Джуди в легких домашних туфлях уперлась во что-то твердое, и девушка полетела вниз. Ее вытянутые руки хватали прошлогодние листья, влажный мох, упавшую ветку. Все еще сжимая ее в кулаке, Джуди поднялась. Ветка была короткой и тяжелой. Она не могла защитить ее от пистолета. Но древний инстинкт — перед лицом врага держать в руке хоть что-нибудь — овладел Джуди.
На секунду ей пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание, справиться с приступом паники, которая может заставить ее снова побежать… возможно, опять споткнуться и даться в руки врагу… беззащитной…
Что-то ломилось сквозь изгородь. Теперь Джуди получала информацию только через слух. Каждый звук, обретя небывалую четкость, проникал сквозь ее уши, наполнял все тело колючим звоном. Каждый свистящий вдох казался таким близким, будто принадлежал ей самой. Волна ужаса вновь захлестнула ее. Если руки, которые с такой силой раздирают ветви, прикоснутся к ней…
Джуди изо всех сил метнула палку влево от того места, где Лона продиралась сквозь изгородь. Только движение позволяло отличить эту тень от остальных теней. Палка ударилась о куст или дерево, и немедленно вслед за этим снова щелкнул выстрел. Он был пятым. Джуди не знала, сколько их будет еще.
Тень двинулась в том направлении, откуда донесся шум упавшей палки. Одновременно с этим Джуди начала красться к дыре в изгороди. Если ей удастся выбраться на дорогу, пока Лона будет думать, что она все еще в лесу, у нее действительно будет шанс спастись. Невозможно беззвучно идти по подлеску. Джуди ставила каждую ногу так осторожно, будто ступала на обломки яичной скорлупы. Треск сухой ветки может ее выдать…
Лона позвала ее. Яростные, звериные ноты исчезли из ее голоса.
— Не будь такой дурой, Джуди. Ты чуть нас обеих не убила. Но, может быть, это была случайность. Если да, мы больше об этом говорить не будем. Возвращайся и посмотри, можно ли вытащить машину из канавы. Ты так хорошо разбираешься в машинах — мне никогда не хватало времени как следует потренироваться. Не нужно бояться пистолета — я выпустила последнюю пулю. Ты ведь не ранена? Будет довольно забавно, если ты умерла. Если мне удалось попасть в тебя в темноте, это будет просто небывалый выстрел. Боюсь, я погорячилась. Со мной это редко случается. Это пользы не приносит, знаешь ли. Человек должен всегда себя контролировать. Но я ударилась о заднее стекло, и если бы оно разбилось, меня бы сильно ранило. Хватит, Джуди, не валяй дурака! Где ты?
Джуди добралась до изгороди и начала осторожно протискиваться сквозь проделанную ею же дыру. Одновременно она размышляла о том, что Лона могла сделать с фонариком — ведь у нее в машине был фонарь. Она, вероятно, выронила его, потеряла — иначе его луч уже метался бы по лесу в поисках Джуди Эллиот.
Поднимаясь по лестнице, еще под впечатлением от пережитого шока, Джуди никак не могла собраться с мыслями. В мозгу ее бурлили какие-то обрывки. Как ужасно приехать и обнаружить, что твой отец погиб! Как приятно будет миссис Робине узнать, что дочь ее вернулась. И… «Интересно, где она была все это время?»
Завернув за угол, в коридор, и подойдя к дверям собственной спальни, Джуди увидела Лону Дэй в меховом пальто и маленькой темной шляпке, с сумочкой на левом запястье. Подойдя совсем близко, Лона спросила:
— Кого это вы только что впустили? Я слышала звонок. Капитан Пилигрим не может сейчас никого принять. Вообще никого. Он болен.
Без всяких размышлений Джуди ответила:
— Это была Мэйбл Робине. Она не умерла.
Лона взяла ее под локоть и повела назад к лестнице, при этом безразличным тоном говоря:
— Я это знала. А вы — нет? Естественно, она должна была вернуться, но я не ожидала, что так скоро. Скорее, Джуди! Капитан Пилигрим очень болен. Я должна позвать к нему доктора Дэйли. Он уехал на Майлз Фарм, а там нет телефона. Надо попытаться задержать такси, на котором приехала эта девушка.
Джуди попятилась.
— Поздно, оно уехало.
Ее снова потащили вперед.
— Тогда я должна доехать на полицейской машине. Это вопрос жизни и смерти.
Бегом по лестнице, через холл, по стеклянной галерее. Когда Лона открыла дверь на улицу, Джуди спросила:
— А вы с ним не останетесь?
Через распахнутую дверь врывался резкий холодный ветер. Полицейская машина стояла слева, черная и пустая.
— Нет, нет, нет! — Воскликнула Лона. — Я должна привезти доктора Дэйли. До его прихода ничего нельзя предпринимать! Вы должны сесть за руль — я плохо вижу в темноте. Залезайте, немедленно залезайте!
Она распахнула дверцу машины, все еще держа Джуди за руку.
— Залезайте, залезайте! Вы хотите, чтобы он умер?
Стоя одной ногой на подножке, Джуди обернулась:
— Мисс Дэй, нельзя вот так забирать полицейскую машину! Вы должны вернуться и спросить разрешения! Левая рука Лоны все еще лежала на ее локте. Теперь к ней приблизилась правая, сжимающая что-то темное. Рука и зажатый в ней предмет казались всего лишь тенями — страшными тенями из какого-то кошмарного сна. Они приближались. Холодный смертоносный кружок прижался к шее Джуди чуть ниже уха. Лона произнесла:
— Если не сядешь в машину, я выстрелю. Если закричишь, умрешь прежде, чем тебя кто-нибудь услышит. Вот так! Теперь заводи машину!
Всей душой Джуди желала, чтобы ключа в зажигании не оказалось. Но рука ее нащупала его в темноте.
Ледяной кружок перестал давить на шею. Впоследствии Джуди не раз обзывала себя дурой, потому что именно в тот момент у нее был шанс, а она его упустила. Но все произошло так быстро, за секунду между двумя вздохами. Задняя дверь открылась и захлопнулась, и сразу же дуло пистолета прижалось к ее спине, и Лона закричала:
— Высунься из машины и захлопни входную дверь! Но если сделаешь что-нибудь другое, сразу же умрешь!
Джуди выполнила приказание. Ей следовало всего лишь пригнуться и выскользнуть через правую дверь в тот момент, когда дуло отодвинулось от ее спины. Но она упустила и этот шанс.
— Заводи машину!
— Я не могу.
В голосе, доносящемся из-за спины, зазвенела сталь:
— Если не заведешь, я тебя прямо здесь пристрелю! А потом вылезу из машины, дойду до Сент Агнесс Лодж и скажу мисс Фрейн, что ты прислала меня за Пенни. Она ее отпустит — ты это прекрасно знаешь. А что я с ней сделаю, не должно тебя волновать — ведь ты к тому моменту умрешь.
Джуди услышала свой собственный голос, медленно, с усилием произносящий:
— Какая вам… от этого… польза?
Голос позади нее коротко рассмеялся.
— А ты никогда не слышала о наслаждении местью, дорогая? Если из-за тебя я лишусь шанса убраться отсюда, я возьму с собой Пенни. Считаю до пяти!
Джуди поднесла руку к зажиганию.
Машина заскользила вниз по улице, набирая скорость. Лона снова заговорила:
— Я сейчас откинусь на спинку. Это значит, что ты перестанешь чувствовать пистолет, но он все равно будет там. Мне в свете фонарей отлично тебя видно, и если ты попытаешься выкинуть какой-нибудь номер, я не промахнусь — я хороший стрелок. Проедем половину мили — повернешь направо. — После секундной паузы она продолжила: — Если будешь делать все, что я скажу, я тебе зла не причиню. И Пенни тоже. Я собираюсь убраться отсюда, а ты мне в этом поможешь. Не думай, что тебе сойдет с рук, если ты задумаешь какую-то собственную игру. Другие люди, которым так казалось, уже в могиле. Если мне придется тебя пристрелить, кто будет заботиться о Пенни?
Джуди снова услышала странный, сдавленный голос, совсем не похожий на ее:
— Не надо… так…говорить…
— Я тебя предупреждаю. Тебе это с рук не сойдет. Ни один из них не ушел безнаказанным. Генри Клейтон думал, будто он может подобрать меня и бросить, как девочку Робине. Я тебе об этом расскажу — тогда ты поймешь, что со мной играть нельзя… Мы подъезжаем к повороту. Свернешь на боковую дорогу и чуть дальше увидишь узкий мост. Будь осторожна.
Джуди повернула руль. Голые ветви темных живых изгородей аркой смыкались над дорогой. Небо затянуло тучами, но невидимая луна излучала рассеянный свет. Джуди наконец немного собралась с мыслями. Машина, на которой они едут, — «Вулсли», с самыми мощными фарами, какие только позволяла инструкция по светомаскировке. Джуди была хорошим водителем. До этого момента она лишь автоматически выполняла приказы. Теперь же начала ощущать машину и свою власть над ней.
За ее спиной Лона Дэй продолжала говорить:
— А теперь я расскажу тебе о Генри. Он собирался жениться на Лесли Фрейн из-за денег. После меня! Она не из тех женщин, в которых влюбляются — ему были нужны только ее деньги. Мы с Генри познакомились в Лондоне, где жил мой предыдущий пациент. Поэтому, когда я услышала, что в «Приют пилигрима» требуется медсестра, я ответила на объявление — и, конечно, меня взяли, с моими-то рекомендациями! И можешь себе представить — Генри ужасно разозлился. Но ничего, он это пережил. Вопрос о его женитьбе в тот момент оказался в подвешенном состоянии. А уж с кем ему было лучше, со мной или с мисс Фрейн, — ну, сама подумай! А потом, в феврале, у него хватило наглости заявить мне, что день свадьбы назначен… Здесь поверни налево!
Дорожка петляла и извивалась. Джуди вписалась в поворот. Лона продолжала говорить:
— Он приехал на собственную свадьбу. Я послала ему записку прийти в мою комнату. Но он не пришел. Вместо этого он отправился к ней. Я слышала, как он сказал об этом Робинсу и вышел. Робине ушел. Я побежала за Генри и поймала его у ворот на конюшенный двор. Он разозлился, но вернулся вместе со мной в дом. Мы пошли в столовую. Я сняла со стены нож из коллекции и пообещала ему, что убью себя, если он по всем правилам не попрощается со мной. Он велел мне не быть идиоткой. Я сделала вид, будто повесила нож на место, но вместо этого положила его в карман. На мне был мой китайский жакет. Генри всегда говорил, что он мне идет. На них обычно не бывает карманов, но я сама пришила. Нож отлично в нем поместился. До тех пор я не знала точно, убью ли Генри. Я об этом думала, но до конца не решила. Если бы он был со мной нежен, я могла бы его отпустить, но он сказал мне, что Лесли Фрейн — лучшая женщина на свете, и он приложит все усилия, чтобы стать ей хорошим мужем. Это все решило. Я заставила его войти в коридор позади столовой, а когда мы там оказались, спросила: «Что это?», как будто что-то услышала. Он повернулся посмотреть в ту сторону, куда я указывала, а я достала из кармана нож и ударила его в спину. Это было очень легко… Приближается перекресток. Поезжай прямо и дальше по дороге!
Джуди охватило тошнотворное чувство бессилия. Она могла вести машину и могла слушать. Но больше, похоже, ей ничего делать не остается. Мозг ее напоминал остановившиеся часы — он был на месте, но не работал. Как будто ее выкинули из нормального, привычного мира в ночной кошмар. Здесь уже не осталось ни закона, ни доброты, ни жалости, ни одного человеческого чувства. Чудовищное, злобное эго, раздуваясь от гордости, важно выпячивая грудь, правило здесь.
Они пересекли перекресток и двинулись вверх по лесистому холму в направлении голой пустоши, раскинувшейся под облачным небом. Лона Дэй продолжала говорить. Голос ее то наполнял уши Джуди, то стихал. Иногда слова казались ей простым набором звуков, иногда же они медленно складывались в отчетливые картины — узкий коридор позади столовой… открытая дверь лифта… Генри Клейтон, лежащий на полу — недвижимый, тяжелый, страшно тяжелый… Лона тащит его…
Голос за ее спиной произнес:
— Медсестер учат управлять лифтом, а то у меня бы ничего не получилось. И, конечно, тележка оказалась очень кстати.
Тележка в подвале… Джуди ощутила тошноту, словно ее и здесь настиг холод подземелья. Мысли ускользали. Холодно… Джуди внезапно почувствовала свое тело, продрогшее и оцепеневшее, в одном тоненьком домашнем платье, несущееся вперед, милю за милей, сквозь февральский вечер. Она старалась не слушать хвастливый рассказ Лоны о том, как удачно удалось ей спрятать тело Генри Клейтона в трубу и загородить трубу мебелью.
— И я заперла парадную дверь, а ключ положила в карман, так что никому и в голову не могло прийти, что он вернулся в дом.
Но как ни старалась Джуди заслониться от чудовищных слов, жуткая картина все равно вырастала в ее мозгу.
— …и никто не мог ничего заподозрить. По крайне мере, теперь выходит, что это Робине сделал — хотя он спал, когда я запирала дверь, — потому что эта его дочка, которую он выдавал за мертвую, приходила в дом. Все бегала за Генри, несносное создание! И похоже, она видела нас в столовой. Но я об этом не знала до сегодняшнего дня. Что бы ни подумал сам Робине, что бы ни заподозрил — он ненавидел Генри и поэтому держал язык за зубами. Так что все было отлично до тех пор, пока мистер Пилигрим не вбил себе в голову продать дом. А я, разумеется, не могла этого допустить. С ним я все отлично провернула. Даже если бы колючку под его седлом нашли, со мной ее не могли связать. Мне повезло еще и в том, что он разбился насмерть. А потом вернулся Роджер и снова завел эту идиотскую волынку. Мужчины напрочь лишены разума. Конечно, он должен был умереть. Но в его случае мне не так повезло, как с мистером Пилигримом. Его как будто заколдовали. Дважды мои попытки провалились, но в третий раз все получилось. Это было очень легко. Я просто дождалась, пока мисс Фрейн спустится, и побежала наверх. Он смотрел в окно и даже не обернулся. Он подумал, что это мисс Фрейн вернулась, и спросил: «Что случилось, Лесли?» таким отсутствующим тоном. Он так и не узнал, кто его столкнул. Конечно, когда тело Генри нашлось, с этим нужно было что-то делать. Естественнее всего было заподозрить Робинса, так что я этим занялась. Я до сих пор хранила бумажник Генри, потому что всегда чувствовала: он мне пригодится, если ситуация осложнится. Едва я услышала, что дом будут обыскивать, я побежала наверх и засунула бумажник за нижний ящик комода в комнате Робинсов. А потом случилась одна вещь, которая вполне могла лишить меня равновесия. Но я сумела взять себя в руки. Должна сказать, я все-таки умница. Любой может придумать план, если у него куча времени. Но вот когда тебя застали врасплох — вот когда выясняется, чего ты стоишь на самом деле. Когда Робине подошел к двери и заявил, что хочет увидеть капитана Пилигрима, я сразу поняла: что-то не так. Я вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Робине сказал: «Послушайте, я больше не собираюсь держать язык за зубами. Вы в ту ночь были в столовой с мистером Генри. Моя дочь Мэйбл вас видела». Я ответила очень просто: «Ваша дочь Мэйбл мертва» — так и сказала А он ответил: «О нет, она не умерла. Я так сказал, чтобы прекратились пересуды. Она жива, и стоит мне ей приказать, как она приедет и расскажет все, что видела и слышала. У меня не было причин любить мистера Генри, поэтому я молчал. Но болтаться за него на веревке я не собираюсь. У вас есть время до ужина, чтобы убраться отсюда, если это вам поможет. Но это все, что я готов сделать, и намного больше того, что я сделать вправе». И он отвернулся и отправился наверх. Я дала ему пару минут, а потом тихонько скинула туфли и пошла за ним. Я услышала в его комнате голоса полицейских, приоткрыла дверь и заглянула. Они вынули все ящики из комода. Бумажник Генри лежал на куче старых бумаг. Полицейские стояли ко мне спиной, и я подумала, что было бы неплохо их тут запереть. Ключ торчал изнутри, но мне понадобилась одна секунда, чтобы его достать. Затем я вошла в соседнюю комнату. Там стоял Робине, высунувшись из окна. Конечно, я понимала зачем: он пытался подслушать, о чем говорят в его комнате полицейские.
Из-за спины Джуди раздался низкий переливчатый смех. Очень красивый смех.
— Что ж, он, как и Роджер, так и не узнал, кто его столкнул… Так, дай подумать… мы подъезжаем к концу этого пустыря, и мне нужно следить за дорогой и поменьше болтать. Там будет довольно крутой спуск, а потом дорога разветвляется, и ты поворачивай направо. Красивая, лесистая местность… Но примулы, наверно, не скоро еще зацветут. Потом… дай подумать…
Джуди услышала за спиной хруст бумаги. Лона развернула карту и повесила ее на спинку сиденья. Огонек, отраженный ветровым стеклом, означал, что сзади зажегся фонарь. В сердце Джуди вспыхнула слабая надежда. Если Лоне приходится управляться с картой и фонарем, сможет ли она удержать пистолет в нужном положении?.. Надежда погасла. Она снова почувствовала холодное дуло, твердо прижатое к ее спине. Карта висела на спинке сиденья, и Лона могла держать фонарик в свободной левой руке.
Миновав пустошь, автомобиль покатил вниз по короткому крутому склону между живыми изгородями. Джуди поймала себя на том, что размышляет: есть ли под изгородью канава? Если есть, может, ей стоит попытаться загнать колесо в канаву… Ответ пришел немедленно: Лона моментально ее пристрелит. Лона не может позволить себе отпустить Джуди — после всего, что она тут наговорила. Но что, если все-таки попытаться дать задний ход и въехать в канаву — возможно, у нее есть шанс… Если Джуди сделает это достаточно быстро — если она найдет предлог, чтобы дать задний ход, Лона может потерять равновесие, и Джуди получит шанс выпрыгнуть. Другой возможности она не видела.
Сзади раздался щелчок. Фонарик погас. Лона удовлетворенно сказала:
— Да, так будет в самый раз. Надеюсь, ты поняла, как глупо пытаться меня надуть — у тебя просто не останется шанса. Я все спланировала. Все три года я знала, что когда-нибудь, возможно, мне придется в спешке удирать. Хотя я и не ожидала, что придется так торопиться. Мне не приходило в голову, что Мэйбл так не терпится дать показания. Но, в конце концов, ее разоблачение особых результатов не принесло. Я планировала сбежать попозже, сегодня ночью, но, как ты теперь видишь, я умею справляться с неожиданностями, так что все будет в порядке. Полиция никогда меня не найдет, потому что я просто стану кем-то другим. У меня с собой моя продовольственная карточка и удостоверение личности. Тебе, конечно, хотелось бы знать, как я их добыла, но я тебе не скажу. Ну, возможно, ничего страшного, если я все же тебе слегка намекну, потому что ты ведь никому не сможешь рассказать, не правда ли? Видишь ли, меня на самом деле зовут не Лона Дэй, и ничто не мешало мне получить продовольственную карточку и удостоверение личности под моим настоящим именем. И под этим же именем я положила в банк пятьдесят фунтов, принадлежавших Генри. Так что ты видишь — я продумала все до мелочей… А вот здесь дорога разветвляется. Джуди осознала, что слегка сбавляет ход, глаза ее не отрываясь следят за линией изгороди, отыскивая канаву — если там вообще есть канава… И вдруг из густой тени, мелькая белым пятном хвоста, выскочил кролик и перебежал дорогу прямо перед колесами. Развилка была совсем близко. Джуди подумала, что кролик, должно быть, выскочил из канавы по правую сторону дороги. Она еще немного сбросила скорость и повернула налево. И сразу же голос за ее спиной произнес:
— Стой… Стой, не туда! Я велела тебе повернуть направо.
Пистолет вжался в спину, причиняя боль.
Джуди оцепенела. Невзирая на холод, жаркая волна окатила ее с ног до головы. Руки стали липкими от пота. Она не знала, выстрелит ли Лона за то, что она повернула не в ту сторону. Она решила испробовать эту возможность, не представляя каков будет результат. Все, наверное, зависит от того, как далеко они уже заехали и какое еще расстояние рассчитывает проехать Лона.
— Простите, — проговорила Джуди. — Я вернусь на развилку. Это займет всего секунду.
Последние слова прозвучали, как сигнал тревоги. У нее всего секунда. Возможно, последняя секунда ее жизни. С этой мыслью Джуди дала задний ход и надавила на педаль. Пистолета она не чувствовала: Лона, видимо, убрала его…
Автомобиль ровно покатил назад. Джуди резко дернула ногой вниз. Она успела лишь ощутить внезапное радостное возбуждение, прежде чем за ее спиной раздался глухой удар и задняя часть автомобиля грузно повалилась в канаву.
Что-то захрустело от соприкосновения с насыпью — бампер, стекло, может быть, и то, и другое… И, перекрывая все прочие звуки, раздался вопль Лоны — гневный, но без тени страха. За секунду до столкновения Джуди ухватилась за ручку двери. Следующее, что она осознала вслед за этим — что она летит через подножку, оглушенная визгом и звоном разбитого ветрового стекла. Ей показалось, что сзади прозвучало два выстрела. Один — совсем рядом. Машина завалилась набок и осела.
Джуди нырнула в канаву, как дикий зверь в поисках убежища. Она, очевидно, оказалась глубже, чем Джуди предполагала. И по краю ее тянулась насыпь. Девушка сползла по одному склону и начала карабкаться на противоположный. Сзади снова прозвучал выстрел. Джуди не знала, куда попала пуля. Но следующая могла настичь ее.
По гребню насыпи тянулась живая изгородь. Только невероятное отчаяние заставило Джуди броситься напролом сквозь заросли терновника, падуба и каких-то ветвей с отвратительным запахом. Колючки раздирали ее платье, ее тело, но, когда позади прозвучал новый выстрел, Джуди уже вырвалась на свободу. Пуля пролетела так близко, что почти задела ее левую щеку, и вместе с ней долетел самый ужасный звук, какой доводилось слышать Джуди от человеческого существа — рычание, исполненное нечеловеческой ярости. Если там были и слова, то смысл их не дошел до Джуди. И внезапно ее охватило чувство, что быть застреленной — вовсе не страшно. Но если это ревущее от бешенства существо дотронется до нее, произойдет что-то страшное… тогда она перестанет быть Джуди. Выставив руки, чтобы защитить лицо, она бросилась в лес.
Больших деревьев здесь почти не было — лишь легкая поросль ореха и ольшаника, у подножия которых вился плюш. И кое-где попадались темные островки — это был падуб. Нога Джуди в легких домашних туфлях уперлась во что-то твердое, и девушка полетела вниз. Ее вытянутые руки хватали прошлогодние листья, влажный мох, упавшую ветку. Все еще сжимая ее в кулаке, Джуди поднялась. Ветка была короткой и тяжелой. Она не могла защитить ее от пистолета. Но древний инстинкт — перед лицом врага держать в руке хоть что-нибудь — овладел Джуди.
На секунду ей пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание, справиться с приступом паники, которая может заставить ее снова побежать… возможно, опять споткнуться и даться в руки врагу… беззащитной…
Что-то ломилось сквозь изгородь. Теперь Джуди получала информацию только через слух. Каждый звук, обретя небывалую четкость, проникал сквозь ее уши, наполнял все тело колючим звоном. Каждый свистящий вдох казался таким близким, будто принадлежал ей самой. Волна ужаса вновь захлестнула ее. Если руки, которые с такой силой раздирают ветви, прикоснутся к ней…
Джуди изо всех сил метнула палку влево от того места, где Лона продиралась сквозь изгородь. Только движение позволяло отличить эту тень от остальных теней. Палка ударилась о куст или дерево, и немедленно вслед за этим снова щелкнул выстрел. Он был пятым. Джуди не знала, сколько их будет еще.
Тень двинулась в том направлении, откуда донесся шум упавшей палки. Одновременно с этим Джуди начала красться к дыре в изгороди. Если ей удастся выбраться на дорогу, пока Лона будет думать, что она все еще в лесу, у нее действительно будет шанс спастись. Невозможно беззвучно идти по подлеску. Джуди ставила каждую ногу так осторожно, будто ступала на обломки яичной скорлупы. Треск сухой ветки может ее выдать…
Лона позвала ее. Яростные, звериные ноты исчезли из ее голоса.
— Не будь такой дурой, Джуди. Ты чуть нас обеих не убила. Но, может быть, это была случайность. Если да, мы больше об этом говорить не будем. Возвращайся и посмотри, можно ли вытащить машину из канавы. Ты так хорошо разбираешься в машинах — мне никогда не хватало времени как следует потренироваться. Не нужно бояться пистолета — я выпустила последнюю пулю. Ты ведь не ранена? Будет довольно забавно, если ты умерла. Если мне удалось попасть в тебя в темноте, это будет просто небывалый выстрел. Боюсь, я погорячилась. Со мной это редко случается. Это пользы не приносит, знаешь ли. Человек должен всегда себя контролировать. Но я ударилась о заднее стекло, и если бы оно разбилось, меня бы сильно ранило. Хватит, Джуди, не валяй дурака! Где ты?
Джуди добралась до изгороди и начала осторожно протискиваться сквозь проделанную ею же дыру. Одновременно она размышляла о том, что Лона могла сделать с фонариком — ведь у нее в машине был фонарь. Она, вероятно, выронила его, потеряла — иначе его луч уже метался бы по лесу в поисках Джуди Эллиот.