Страница:
— Это был анонимный звонок.
— Значит, это — чья-то глупая шутка. Кто верит анонимным звонкам? — спросил Самойлов.
— Я обязан не верить, а проверять, Боря, — не согласился Буряк.
— И как ты собираешься это сделать? Судно давно уже в открытом море! — Самойлов никак не мог поверить этому идиотскому предупреждению о контрабанде.
— Я должен остановить и осмотреть его, — решительно сказал следователь.
— Я не буду возвращать корабль! — заявил Самойлов. — Документы рейса в полном порядке, груз — чистый, абсолютно легальный.
— Я же не сказал, что лично ты перевозишь контрабанду. Просто возможно, что кто-то приспособил твое судно для доставки своего, не такого чистого, как твой, груза, — объяснил Буряк.
— Я знаю твое отношение к анонимным звонкам, и мне странно, что ты так настаиваешь на возвращении судна.
— Я обязан проверять всю информацию, которая ко мне поступает.
— Проверь лучше подонка, который своими звонками в милицию пакостит людям, — посоветовал Самойлов.
— Я сам знаю свои служебные обязанности,, — следователь становился все жестче и жестче. — Останавливай корабль.
— Признайся, ты хочешь остановить корабль не из-за звонка, а по другой причине.
— По какой, например?
— Ты ведь что-то нарыл на Костю и хочешь до него добраться? — предположил Самойлов.
Теперь настала очередь удивляться следователю.
— Я не совсем понимаю, какое отношение к контрабанде на твоем корабле имеет Костя?
— Я отправил его в рейс, — признался Самойлов.
— Но я велел ему не уезжать из города, — возмутился следователь. — Это — практически подписка о невыезде. И ты прекрасно об этом знал!
— У меня возникла острая производственная необходимость, — оправдывался Самойлов. — Рейс некому было сопровождать, я отправил Костю в качестве менеджера.
— Так Костя, оказывается, классный менеджер? И ты поручил ему это дело несмотря на то, что его аптека обанкротилась? — с иронией спросил Буряк.
— Руководство аптекой и сопровождение груза — совершенно разные вещи.
— А я думаю, ты просто спрятал его на корабле от меня. Потому что сам считаешь, что это он виноват в аварии Леши, — пришел к неутешительному выводу следователь.
— Неужели ты и вправду думаешь, что я способен выгораживать одного сына, если он виновен в аварии другого? — спросил Самойлов.
— Они оба — твои дети.
— Я просто поставил себя на место Константина. Так сложились обстоятельства, что все против него: и лекарство из его аптеки, и возле машины он был…
— Значит, ты решил его от меня на всякий случай спрятать? — снова вернулся к своей версии Буряк.
— Пойми, я как отец несу ответственность за его жизнь, я не могу ему не помочь.
— Перед законом все равны. Я понимаю твои отцовские чувства к Косте, но и Леша — твой сын.
— Не нужно мне об этом напоминать! — горячился Самойлов.
— В таком случае я тем более требую вернуть корабль в порт.
В этот момент в кабинет зашел Буравин. Услышав последнюю фразу следователя, он опешил:
— Ты понимаешь, что значит вернуть корабль?! Этого не будет! — сказал он решительно.
Машин рабочий день был в самом разгаре.
— Леша завтракал? Как он, не хандрит? — поинтересовалась Полина.
— Я только что его покормила. Но ел он без аппетита, настроения никакого, ничего не хочет, — огорченно сообщила Маша. — Я пойду к нему.
— Я очень вас прошу: не говорите Леше о том, что произошло вчера. О Кате с Костей.
— Я и не собиралась это делать. Леше сейчас нужны только положительные эмоции.
— Спасибо. Я просто в шоке от Катиного поведения. Она вчера показала, какая есть на самом деле. Я теперь вижу, что ждет Лешу, — Полина покачала головой. — Мой сын полюбил ветреную, легкомысленную эгоистку. Она совершенно не думает о Леше. Вчера она еще любила его, сегодня уже любит Костю…
— Но если это, действительно, любовь, то сердцу ведь не прикажешь… — робко возразила Маша.
— Что это за любовь: сегодня — с одним, завтра — с другим?! — возмутилась Полина.
— Я понимаю, вы очень переживаете за Лешу.
— Костя — тоже мой сын. Если Катя смогла подло бросить Лешу, то точно так же она поступит и с Костей! Я не верю, что она вообще кого-то любит. Похоже, она способна любить только себя. Ладно, Бог с ней, с Катей. Сейчас главное — Лешино здоровье. Он такой бледный, организму не хватает кислорода. Мне он говорит, что ему не хочется выходить из дома. Может, вам удастся его переубедить и вытащить из дома, — с надеждой посмотрела на Машу Полина.
Девушка кивнула.
— Если Леша согласится, гуляйте где угодно, но только к морю и близко не подходите. Мы с отцом так переволновались из-за его падения с корабля.
— Я обещаю: к морю мы не пойдем, — сказала Маша и направилась к Алексею.
— Ну что, Леша, как настроение? Почему такой мрачный?
— Привет. А каким я должен быть после вчерашнего? Только мешаю всем, все порчу… Тетя Зина с Сан Санычем из-за меня поссорились. Сам ни на что не способен, еще и старику все испортил!
— Ничего ты не испортил, Леша! Бабуля его простила, — сообщила Маша.
— Все равно, в конечном счете из-за меня ему пришлось пойти в рейс! И Женьку, и его подвел. Всем от меня одни заботы. Вот и мама должна дома сидеть…
— Перестань себя накручивать. Нельзя во всем винить только себя. С таким настроем ни о каком выздоровлении не может быть и речи! Я так понимаю, зарядку ты сегодня еще не делал? Леша, твоим мышцам необходимы тренировки.
— Все это бесполезно, — отмахнулся Алеша. — Мне нужно привыкать к новому состоянию, лежачему.
— Вот это — глупости. Чтобы стать здоровым, нужно себя таким чувствовать, жить здоровой жизнью! — убежденно сказала Маша.
— Интересно, как? Посмотри на меня.
— Не допускай мрачных мыслей, не отчаивайся, не запирай себя в четырех стенах. Давай сейчас соберемся и пойдем гулять, — предложила Маша. — В парк.
— В парк не хочу и не пойду. Маша расстроилась.
— Леша, скажи, почему ты отказываешься выходить из дома?
— Да потому что я — моряк, и все эти сухопутные прогулки мне не нужны, — убежденно сказал Алеша.
— Это нужно для того, чтобы тебе становилось лучше!
— За последнее время мне только один раз было хорошо — когда я плавал у корабля, — признался Алексей. — Я часто вспоминаю, что именно тогда, когда упал с корабля и сам выплыл, почувствовал, что снова живу! Слушай, а отвези меня к морю? Туда я согласен прогуляться.
— Нет. Не могу.
— Почему? Ты же сама вытаскивала меня на прогулку!
— Твоя мама запретила и близко подходить к морю.
— Значит, мама запретила подходить к морю? — переспросил Алеша. — А чего я хочу, никого не касается?
— Леша, все очень испугались, когда ты упал с корабля и чуть не утонул, — объяснила Маша.
— Я просто поплаваю у берега, на мелководье. Там просто невозможно утонуть! — попросил Алеша.
— Мало ли что еще может случиться! — не соглашалась Маша.
— Но ты же будешь рядом, да и я тоже не полный калека. У меня руки работают. Смотри! — и Алеша показал Маше свои мышцы.
— Мышцы у тебя — супер, — похвалила Маша. — Но твоя мама считает, что в море тебе рановато.
— А ты? Ты как считаешь? — с надеждой спросил Алеша.
— Как бы я ни считала, Полина Константиновна нас не отпустит.
— Мама не права! Она не понимает, что мне это необходимо! А мы можем не сказать, что идем к морю, — заговорщически сказал Алеша. — Она будет думать, что мы гуляем в парке!
— Я не могу нарушить ее запрет. — Маша все еще сомневалась, хотя ей очень хотелось поддержать Алешу.
— Ты же говорила, что хочешь мне помочь. Ты действительно этого хочешь, Маша?
И Маша сдалась. Они быстро собрались. На пороге сидящего в коляске Алешу увидела Полина:
— Сынок, рада видеть тебя улыбающимся, — обрадовалась она. — Как себя чувствуешь?
— Отлично! Маша уговорила меня погулять, так что мы едем прямо сейчас.
— Куда? — настороженно спросила Полина.
— В парк, мам, в парк, — успокоил ее сын.
— Замечательно! Там и воздух свежий, и не жарко, можно под деревьями посидеть. Маша, я вам дам покрывало.
— А мы уже все взяли. Вот, — Маша показала приготовленные вещи.
— Молодцы. Пообедайте обязательно, когда вернетесь. Маша, все будет на плите.
Маша кивнула и повезла коляску с довольным Лешей к двери.
Едва они вышли, как пришел Яков. Он был бодр и весел:
— Я так удивился: пришел племянника проведать, а он, с улыбкой во все лицо, с девушкой, мне навстречу.
— Нам очень повезло с сиделкой, — сказала, улыбаясь, Полина. — Маша так хорошо на него влияет. Сегодня уговорила его в парке погулять. Я пробовала — он ни в какую.
— Да с такой сиделкой я бы тоже хоть на край света… — согласился Яков. Полина так на него посмотрела, что он сконфузился.
— В общем, хотел сказать, что хорошая сиделка — это большая редкость, — уточнил он.
— Яш, мне, к сожалению, на работу пора, — сказала Полина.
— А Кости нет дома? Его я тоже давненько не видел, — стал осторожно зондировать почву Яков.
— Костя ушел в рейс. Ты его теперь не скоро увидишь.
— В рейс? С чего это он вдруг? — немного наигранно удивился Яков. — Никогда о море и не думал…
— Он и не хотел. Его Борис отправил, — пояснила Полина.
— Ах, Борис… Ну, отец лучше знает, что нужно сыну. Правда, Борис никогда не думал делать из Кости моряка, — Яков испытующе смотрел на Полину. — Мне кажется, чтобы Борис так внезапно изменил мнение, нужна веская причина.
Полина опустила глаза.
— У Кости что-то случилось, Поля? — заинтересованно спросил Яков.
Но Полина медлила с ответом.
— Понимаешь, Яков, у Кости сейчас сложный момент в жизни, он запутался…
— В чем? Скажи, не бойся. Я же — родственник, может, смогу помочь? — поинтересовался Яков.
— Да ничем в этой ситуации не поможешь. Борис и отправил Костю в надежде, что за это время Костя сделает выводы, поймет, что так, как он, нельзя поступать…
— Да объясни мне, наконец, о чем речь. — Яков не понимал, куда клонит Полина.
— В общем, Костя отбивает у Леши невесту.
— Катю? — удивился Яков. — Ничего себе! Вот это родной братик!
— У Кости с Катей когда-то было что-то вроде романа, еще до того, как Катя с Лешей стали серьезно встречаться.
— Понятно. Ну, что ж, в таком случае Борис принял правильное решение.
Увидев, что Полина смотрит на часы, Яков заторопился.
— Все, не смею больше тебя задерживать, ухожу.
— Выйдем вместе, — предложила Полина. — Прости, Яша. Я действительно спешу. А вообще, мы всегда рады видеть вас с Ирой. Передавай ей привет.
— Обязательно, — пообещал Яков. Главное он уже выяснил: Костя, похоже, не врал.
— Ваши подозрения, как я понял, основаны только на этом анонимном звонке. Я считаю, что для остановки судна нужны более веские основания.
Разговор прервался, потому что в кабинет вошла секретарша.
— Что вам, Людочка? — спросил Самойлов.
— Борис Алексеевич, для вас и Виктора Гавриловича корреспонденция.
— Зайдите позже, — раздраженно сказал Самойлов. — Нам сейчас не до корреспонденции.
Людочка вышла, поджав губы. Что поделаешь, у хорошей секретарши должно быть чутье, но Людочка им не обладала.
Буравин вернулся к прерванной беседе:
— Поймите, возврат корабля — недешевое удовольствие. А если там нет контрабанды? А мы понесем огромные убытки! Кто будет их возмещать? Вы? Или транспортная прокуратура?
— Я — не экономист, я — оперативник. И советую вам подумать о том, какие вы понесете убытки, если контрабанда там действительно есть. Ведь судно в таком случае арестуют.
— Но кто мог ее туда загрузить? Вы кого-то подозреваете? — спросил Буравин.
Самойлов и следователь знали больше Буравина, но не понимали, как распорядиться этой информацией, поэтому оба молчали. В конце концов Самойлов обратился к Буравину с неожиданным предложением:
— Виктор, может, действительно лучше вернуть судно? Если контрабанду найдут в порту прибытия, у нас будет гораздо больше неприятностей.
— Я рад, что ты понял, — поддержал Самойлова следователь, — что вернуть судно сейчас — это самое разумное решение.
— Я ничего не буду предпринимать, пока мы не решим, кто понесет ответственность за остановку, если контрабанды на судне не будет, — сказал Буравин.
— В таком случае ответственность за ваши материальные потери беру на себя я, — пообещал следователь. — Я получил сигнал. Звонок, хоть он и анонимный, зафиксирован в моем отделении. Так что не отреагировать на него я не имею права. Необходим повторный досмотр корабля.
И Буравин сдался. Он подошел к столу и набрал номер:
— Алло. Это Буравин. Срочно пошлите радиограмму на наше судно с приказом о возвращении в порт.
Теперь надо было встретить судно, и они отправились в порт. Уже в машине, оставшись вдвоем, Буравин с Самойловым продолжили разговор.
— Послушай, Борис, я не понимаю, что происходит! Вы ведь с Григорием — друзья? — спросил Буравин.
— Друзья… — подтвердил Самойлов.
— Так какого черта он решил шмонать наш корабль?! Он что, не понимает, сколько мы на этом теряем? — недоумевал Буравин.
— Он получил сигнал и теперь выполняет свой долг.
— Я все понимаю… Но мы знакомы много лет, неужели он считает, что ты или я используем свои корабли для контрабанды?!
— Надеюсь, нет! — мрачно сказал Самойлов.
— А тебе не кажется, что дело не только в этом мифическом «сигнале»? — спросил Буравин.
— А в чем еще?
— Мне показалось, что у вас что-то личное… Скажи честно, вы поссорились? У него на тебя зуб?
— Нет. Мы не ссорились. Просто… у него своя правда, а у нас своя… — задумчиво сказал Самойлов.
— Отличное место, — сказал Алеша. — Никого нет, можно просто сразу нырнуть в воду.
— Нырнуть-то можно. А выбираться как? — заволновалась Маша.
— Тут лесенка. По ней, — предложил Алеша.
— Я не представляю, как ты это сделаешь, — с сомнением сказала Маша.
— Я знаю как. Помоги мне выбраться из коляски, — потребовал Алеша. — Хочу в воду!
— Леша, подожди. Давай подумаем. Чтобы спасателей, если что-то не получится, не вызывать.
— Я все продумал! — нетерпеливо сказал Алеша.
— Но я не понимаю, как можно подняться по лестнице без помощи ног!
— На руках, Маша. А потом ты мне поможешь. Маша, ног у меня пока нет, но есть руки! И они — сильные. Смотри!
Алеша перебрался на край волнореза и опустил ноги в воду.
— Я нырну, — сказал он.
— Давай ты лучше спустишься по лестнице. Я помогу, — предложила Маша.
— Ты же видела, я уже один раз выплыл. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке.
Алеша набрал воздух, потом, оттолкнувшись от волнореза руками, прыгнул вниз и ушел под воду. Маша встала и напряженно смотрела, где он вынырнет. Но его все не было. Маша стала уже волноваться, но тут довольный Алеша появился на поверхности.
— Ура! Я в воде! Я плыву! — закричал он. — Маша! Чего ты стоишь? Прыгай!
Алеша стал брызгать на Машу водой. Она засмеялась, закрывая лицо руками.
— Вода холодная.
— Совсем не холодная! — возразил Алеша. — Отличная вода! Давай поплаваем!
— Хорошо. Сейчас.
И Маша тоже прыгнула в воду.
— Я же говорила, что вода холодная! Ты меня обманул! — закричала она.
— А ты двигайся! Сразу согреешься… — посоветовал Алеша.
Маше ничего не оставалось делать. Она активнее заработала руками.
Так случилось, что недалеко от того места, где купались Алеша и Маша, прогуливались Катя и Зося.
— Как несправедливо устроен мир, — сказала Катя, глядя на весело играющую в воде пару. — Есть же просто счастливые люди, которым не надо бороться, не нужно постоянно что-то доказывать остальным… — и вдруг она осеклась, узнав в юноше Алешу. Катя подумала о том, что Леша выглядит замечательно, когда плывет в воде, — такой красивый, ловкий, веселый. Невозможно даже представить себе, что он — инвалид. Только инвалидная коляска на волнорезе напоминает о том, что ничего не изменилось.
Зося тоже заметила Алексея с Машей.
— Ревнуешь? — спросила она. — Издалека даже не скажешь, что он — инвалид, правда?
— Пойдем отсюда! — потребовала Катя, и они пошли прочь от воды.
Вдоволь наплававшись, молодые люди выбрались из воды на волнорез.
— Маша, ты не представляешь, как я счастлив! — радостно сказал Алеша. — Все, как раньше. Почти как раньше.
— Ты обязательно поправишься.
— Да. Теперь я в это верю! Нам нужно чаще приходить на пляж.
— Конечно, если тебе здесь лучше, мы обязательно будем приходить сюда. Вот только твоя мама…
— А что мама?
— Ну она же против того, чтобы ты плавал, она волнуется за тебя.
— А мы ей не скажем, — беспечно предложил Алеша. — Давай это будет нашей маленькой тайной.
Алеша, улыбаясь, смотрел на Машу, и она согласилась:
— Хорошо. Пусть это будет тайной.
— Алло, Витя? Да, здравствуй. Мне нужно с тобой поговорить. Освободишься — приезжай. Я буду ждать на нашем месте.
— Мне сейчас нужно быть в порту. Я постараюсь освободиться пораньше, — Буравин отвечал ей скупо, потому что рядом в машине сидел Самойлов.
— Кто это был? — подозрительно сощурившись, спросил Самойлов.
Буравину стало неуютно.
— Да так… Старый знакомый, — ответил он, и это была правда.
Пока начальства не было, Людочка, движимая неистребимым женским любопытством, решила все-таки вскрыть письмо, адресованное Самойлову. Она аккуратно отпарила над чайником конверт, вынула из него листок и прочитала короткое сообщение: «Уважаемый господин Самойлов! Надеюсь, следующий факт будет для вас интересен. Ваша жена, Полина, изменяет вам с вашим другом и компаньоном Виктором Буравиным. Эта информация надежна и достоверна. Доброжелатель». Словом, классика жанра!
— Радиограмма пришла, — сообщили ему. — Нам велено вернуться в порт.
— Зачем? — Сан Саныч был озадачен.
— Приказ таможни. Видимо, повторный досмотр. Приказ есть приказ, его надо выполнять. Корабль возвращался к берегу, который он совсем недавно покинул.
Костя заметил, что корабль остановился и, найдя Сан Саныча, спросил у него, почему они остановились.
— С берега радиограмма пришла, — пояснил тот. — Судно на повторный досмотр направляют.
— И часто такое бывает? — заволновался Костя.
— На моей памяти первый раз. Наверное, ЧП какое-нибудь.
— И что теперь? — Костя по-настоящему испугался.
— А ничего. Приказали так приказали. Сейчас обратно пойдем, — меланхолично ответил Сан Саныч.
— Как обратно? — удивился Костя.
— А так. Полный назад, как говорится.
Ирина спокойно прогуливалась по набережной и любовалась морем, но вдруг увидела знакомый корабль. Было ясно, что он возвращается в порт. Это была очень плохая новость! Ирина стала срочно звонить Якову.
— Яша! Ты не поверишь! — сказала она. — Наш корабль возвращается! Наверное, они что-то заподозрили!
— Ирина, немедленно иди в порт! — приказал Яков. — Слышишь?! Ты все должна увидеть своими глазами!
Еще один человек тоже переполошился, увидев возвращающийся в порт сухогруз «Верещагино». Это был Толик. Он схватил бинокль, убедился, что зрение его не обманывает и понесся к отцу с криком:
— Папа! Папа!
Смотритель сидел в своей каморке и возился с оружием.
— Чего шумишь? Ну-ка тихо! — приструнил он сына.
— Папа! Корабль возвращается!
— Какой корабль? — спросил смотритель.
— Наш! Ну, на который мы мину с контрабандой прицепили! Бриллианты!
— Тихо! Что ты несешь?! Как он мог вернуться? Он же на три месяца в рейс ушел, а еще двух дней не прошло! — возмутился смотритель, размахивая пистолетом, который до этого чистил.
— Я своими глазами видел! Корабль вернулся в порт.
— И что?!
— И швартуется к пирсу!
— Ядрена-Матрена! Что за хреновина! Значит, вернулся, говоришь?
— Ага. Вернулся.
— Вернуть его могла только таможня, — стал рассуждать вслух смотритель. — Значит, кто-то стуканул! Пойду, сам посмотрю, что там…
В дверях смотритель остановился, заметив, что идет с оружием в руках. Он вернулся к столу, бросил в ящик пистолет и взял с полки морской бинокль.
— Жди здесь! Никуда не рыпайся, — строго приказал он сыну.
А в это время Самойлов и Буравин с хмурым видом тоже наблюдали, как швартуется корабль.
— Да, рано мы с тобой обрадовались, что убрали Костю от Кати. Вот он уже и возвращается, — заметил Буравин.
— Никуда он не возвращается! — сурово сказал Самойлов.
— В смысле? Не понял.
— Он будет сидеть на корабле, — объяснил Самойлов.
— Ты запретишь ему спускаться на берег?
— Точно. Ушел в плавание, так ушел. Нечего. Буравин одобрительно кивнул головой.
— Смотри-ка! Как быстро Лешеньку подобрали. Даже несмотря на то, что калека, — в ее голосе звучала ревность.
— Да брось ты, Катя. Может, это ничего не значит. Подумаешь, они просто вместе купались, не целовались же…
— Вот именно! Только что не целовались! Нет, ну ты посмотри! Какая она хваткая оказалась. Медсестра эта недоделанная, — Катиному возмущению не было предела.
— Зря ты… Я бы не делала таких далеко идущих выводов, — пыталась успокоить подругу Зося.
— И вовсе не зря! Ну ничего, я ее планы-то расстрою! Я что-нибудь придумаю, уж поверь мне. Ей это так с рук не сойдет.
— Слушай, а я наконец-то начинаю понимать… — вдруг прозрела Зося.
— Что тут понимать? Все и так ясно, как белый день! — отрезала Катя.
— А мне ясно, Катюша, что ты со мной не совсем искренна.
— Почему это?
— Да потому, что я вижу: ты все еще любишь Лешу. Ревнуешь его…
Катя неожиданно согласилась:
— Да. Я все еще его люблю. Но это же так… так… бесперспективно!
— Что значит бесперспективно?
— Я не могу связать свою жизнь с инвалидом! Не могу же я потратить свою молодость на дежурство у его постели?! У меня должно быть будущее!
— Но, может, через какое-то время Леша поправится? — предположила Зося.
— Когда? Через год? Два? Десять? Я не смогу выдержать. Не смогу дождаться, когда он встанет!
— А ты и не жди. Не встанет — и не надо, — вкрадчиво сказала Зося.
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Катя. — Я не совсем тебя понимаю.
— Забудь его. Найди другого. Клин клином вышибают.
— Как другого? Нет, я не могу. Я же люблю его.
— Ну и что? Пройдет время — и разлюбишь. А пока встречайся с другими, на тебя вон парни пачками западают! Выбери кого-нибудь посимпатичнее… Или ты от своей большой любви в монастырь уйти решила?
— Вот еще! — передернула плечами Катя.
— Так встряхнись, развейся! Нечего себя в четырех стенах хоронить! Это на таких убогих, как Маша, никто, кроме инвалида, не позарится!
— Нет, я как вспомню, что эта дрянь с Лешей… так все внутри кипит!
— Ты же сама сказала, что ваши отношения бесперспективны. Ну и плюнь. Что ты, как собака на сене?
— Я сказала, что эта Маша не будет с Лешкой, значит, не будет! — упрямо заявила Катя.
— А они кажутся вполне счастливыми… — отметила Зося.
Вот именно! Он что, так быстро смог меня забыть, что уже с другой… смеется? И самое отвратительное в этой ситуации, что где-то в глубине души я чувствую, что меня бросили!
— Ну и что?
— А это — моя привилегия! Бросить могу только я! Катя искренне в это верила, ведь она чувствовала себя королевой.
— Катя, да плюнь ты на них! — посоветовала Зося. — Ты говоришь, как старая дева, у которой был последний шанс.
— Да, я молода и красива, — с уверенностью сказала Катя. — Я помню об этом.
— Вот именно.
— Так что, теперь об меня можно ноги вытирать?
— Ну вот. Опять по новой! Не заводись! — стала успокаивать подругу Зося.
— Кстати, почему Маша была с ним в море?
— Ну, не знаю, наверное, захотелось искупаться, — предположила Зося.
— Нет, я не об этом!
— А о чем?
— Ведь его мать не разрешает Леше даже близко подходить к воде, после того, как он упал с корабля. Он же чуть не утонул! А эта Маша его туда привела!
— Но не утонул же он тогда. Я вполне понимаю Лешу, он — моряк. И его тянет, так сказать, к родной стихии. Ему там становится легче.
— Это не аргумент! — сердито сказала Катя.
— А разве тебе не жалко Лешу? Он выглядел в воде таким счастливым… — Зося говорила правду.
Катя задумалась.
— Конечно… — согласилась она. — В море он казался совершенно нормальным. То есть таким, как прежде… Я даже на какую-то секунду забыла, что он — калека.
— Вот видишь. Он тоже хочет забыть, что болен.
— Но, к сожалению, он неизлечим! Давай смотреть на вещи трезво! — резко оборвала подругу Катя.
— Да, — вздохнула Зося. — По крайней мере, так говорят врачи.
— А ты представляешь, что будет, если я выйду за него замуж? Как это, таскать его на себе, сажать в кресло, убирать за ним?! — такая перспектива приводила Катю в ужас. — И так — всю жизнь! Всю! Это может убить любую любовь. Даже самую сильную!
— Значит, это — чья-то глупая шутка. Кто верит анонимным звонкам? — спросил Самойлов.
— Я обязан не верить, а проверять, Боря, — не согласился Буряк.
— И как ты собираешься это сделать? Судно давно уже в открытом море! — Самойлов никак не мог поверить этому идиотскому предупреждению о контрабанде.
— Я должен остановить и осмотреть его, — решительно сказал следователь.
— Я не буду возвращать корабль! — заявил Самойлов. — Документы рейса в полном порядке, груз — чистый, абсолютно легальный.
— Я же не сказал, что лично ты перевозишь контрабанду. Просто возможно, что кто-то приспособил твое судно для доставки своего, не такого чистого, как твой, груза, — объяснил Буряк.
— Я знаю твое отношение к анонимным звонкам, и мне странно, что ты так настаиваешь на возвращении судна.
— Я обязан проверять всю информацию, которая ко мне поступает.
— Проверь лучше подонка, который своими звонками в милицию пакостит людям, — посоветовал Самойлов.
— Я сам знаю свои служебные обязанности,, — следователь становился все жестче и жестче. — Останавливай корабль.
— Признайся, ты хочешь остановить корабль не из-за звонка, а по другой причине.
— По какой, например?
— Ты ведь что-то нарыл на Костю и хочешь до него добраться? — предположил Самойлов.
Теперь настала очередь удивляться следователю.
— Я не совсем понимаю, какое отношение к контрабанде на твоем корабле имеет Костя?
— Я отправил его в рейс, — признался Самойлов.
— Но я велел ему не уезжать из города, — возмутился следователь. — Это — практически подписка о невыезде. И ты прекрасно об этом знал!
— У меня возникла острая производственная необходимость, — оправдывался Самойлов. — Рейс некому было сопровождать, я отправил Костю в качестве менеджера.
— Так Костя, оказывается, классный менеджер? И ты поручил ему это дело несмотря на то, что его аптека обанкротилась? — с иронией спросил Буряк.
— Руководство аптекой и сопровождение груза — совершенно разные вещи.
— А я думаю, ты просто спрятал его на корабле от меня. Потому что сам считаешь, что это он виноват в аварии Леши, — пришел к неутешительному выводу следователь.
— Неужели ты и вправду думаешь, что я способен выгораживать одного сына, если он виновен в аварии другого? — спросил Самойлов.
— Они оба — твои дети.
— Я просто поставил себя на место Константина. Так сложились обстоятельства, что все против него: и лекарство из его аптеки, и возле машины он был…
— Значит, ты решил его от меня на всякий случай спрятать? — снова вернулся к своей версии Буряк.
— Пойми, я как отец несу ответственность за его жизнь, я не могу ему не помочь.
— Перед законом все равны. Я понимаю твои отцовские чувства к Косте, но и Леша — твой сын.
— Не нужно мне об этом напоминать! — горячился Самойлов.
— В таком случае я тем более требую вернуть корабль в порт.
В этот момент в кабинет зашел Буравин. Услышав последнюю фразу следователя, он опешил:
— Ты понимаешь, что значит вернуть корабль?! Этого не будет! — сказал он решительно.
Машин рабочий день был в самом разгаре.
— Леша завтракал? Как он, не хандрит? — поинтересовалась Полина.
— Я только что его покормила. Но ел он без аппетита, настроения никакого, ничего не хочет, — огорченно сообщила Маша. — Я пойду к нему.
— Я очень вас прошу: не говорите Леше о том, что произошло вчера. О Кате с Костей.
— Я и не собиралась это делать. Леше сейчас нужны только положительные эмоции.
— Спасибо. Я просто в шоке от Катиного поведения. Она вчера показала, какая есть на самом деле. Я теперь вижу, что ждет Лешу, — Полина покачала головой. — Мой сын полюбил ветреную, легкомысленную эгоистку. Она совершенно не думает о Леше. Вчера она еще любила его, сегодня уже любит Костю…
— Но если это, действительно, любовь, то сердцу ведь не прикажешь… — робко возразила Маша.
— Что это за любовь: сегодня — с одним, завтра — с другим?! — возмутилась Полина.
— Я понимаю, вы очень переживаете за Лешу.
— Костя — тоже мой сын. Если Катя смогла подло бросить Лешу, то точно так же она поступит и с Костей! Я не верю, что она вообще кого-то любит. Похоже, она способна любить только себя. Ладно, Бог с ней, с Катей. Сейчас главное — Лешино здоровье. Он такой бледный, организму не хватает кислорода. Мне он говорит, что ему не хочется выходить из дома. Может, вам удастся его переубедить и вытащить из дома, — с надеждой посмотрела на Машу Полина.
Девушка кивнула.
— Если Леша согласится, гуляйте где угодно, но только к морю и близко не подходите. Мы с отцом так переволновались из-за его падения с корабля.
— Я обещаю: к морю мы не пойдем, — сказала Маша и направилась к Алексею.
— Ну что, Леша, как настроение? Почему такой мрачный?
— Привет. А каким я должен быть после вчерашнего? Только мешаю всем, все порчу… Тетя Зина с Сан Санычем из-за меня поссорились. Сам ни на что не способен, еще и старику все испортил!
— Ничего ты не испортил, Леша! Бабуля его простила, — сообщила Маша.
— Все равно, в конечном счете из-за меня ему пришлось пойти в рейс! И Женьку, и его подвел. Всем от меня одни заботы. Вот и мама должна дома сидеть…
— Перестань себя накручивать. Нельзя во всем винить только себя. С таким настроем ни о каком выздоровлении не может быть и речи! Я так понимаю, зарядку ты сегодня еще не делал? Леша, твоим мышцам необходимы тренировки.
— Все это бесполезно, — отмахнулся Алеша. — Мне нужно привыкать к новому состоянию, лежачему.
— Вот это — глупости. Чтобы стать здоровым, нужно себя таким чувствовать, жить здоровой жизнью! — убежденно сказала Маша.
— Интересно, как? Посмотри на меня.
— Не допускай мрачных мыслей, не отчаивайся, не запирай себя в четырех стенах. Давай сейчас соберемся и пойдем гулять, — предложила Маша. — В парк.
— В парк не хочу и не пойду. Маша расстроилась.
— Леша, скажи, почему ты отказываешься выходить из дома?
— Да потому что я — моряк, и все эти сухопутные прогулки мне не нужны, — убежденно сказал Алеша.
— Это нужно для того, чтобы тебе становилось лучше!
— За последнее время мне только один раз было хорошо — когда я плавал у корабля, — признался Алексей. — Я часто вспоминаю, что именно тогда, когда упал с корабля и сам выплыл, почувствовал, что снова живу! Слушай, а отвези меня к морю? Туда я согласен прогуляться.
— Нет. Не могу.
— Почему? Ты же сама вытаскивала меня на прогулку!
— Твоя мама запретила и близко подходить к морю.
— Значит, мама запретила подходить к морю? — переспросил Алеша. — А чего я хочу, никого не касается?
— Леша, все очень испугались, когда ты упал с корабля и чуть не утонул, — объяснила Маша.
— Я просто поплаваю у берега, на мелководье. Там просто невозможно утонуть! — попросил Алеша.
— Мало ли что еще может случиться! — не соглашалась Маша.
— Но ты же будешь рядом, да и я тоже не полный калека. У меня руки работают. Смотри! — и Алеша показал Маше свои мышцы.
— Мышцы у тебя — супер, — похвалила Маша. — Но твоя мама считает, что в море тебе рановато.
— А ты? Ты как считаешь? — с надеждой спросил Алеша.
— Как бы я ни считала, Полина Константиновна нас не отпустит.
— Мама не права! Она не понимает, что мне это необходимо! А мы можем не сказать, что идем к морю, — заговорщически сказал Алеша. — Она будет думать, что мы гуляем в парке!
— Я не могу нарушить ее запрет. — Маша все еще сомневалась, хотя ей очень хотелось поддержать Алешу.
— Ты же говорила, что хочешь мне помочь. Ты действительно этого хочешь, Маша?
И Маша сдалась. Они быстро собрались. На пороге сидящего в коляске Алешу увидела Полина:
— Сынок, рада видеть тебя улыбающимся, — обрадовалась она. — Как себя чувствуешь?
— Отлично! Маша уговорила меня погулять, так что мы едем прямо сейчас.
— Куда? — настороженно спросила Полина.
— В парк, мам, в парк, — успокоил ее сын.
— Замечательно! Там и воздух свежий, и не жарко, можно под деревьями посидеть. Маша, я вам дам покрывало.
— А мы уже все взяли. Вот, — Маша показала приготовленные вещи.
— Молодцы. Пообедайте обязательно, когда вернетесь. Маша, все будет на плите.
Маша кивнула и повезла коляску с довольным Лешей к двери.
Едва они вышли, как пришел Яков. Он был бодр и весел:
— Я так удивился: пришел племянника проведать, а он, с улыбкой во все лицо, с девушкой, мне навстречу.
— Нам очень повезло с сиделкой, — сказала, улыбаясь, Полина. — Маша так хорошо на него влияет. Сегодня уговорила его в парке погулять. Я пробовала — он ни в какую.
— Да с такой сиделкой я бы тоже хоть на край света… — согласился Яков. Полина так на него посмотрела, что он сконфузился.
— В общем, хотел сказать, что хорошая сиделка — это большая редкость, — уточнил он.
— Яш, мне, к сожалению, на работу пора, — сказала Полина.
— А Кости нет дома? Его я тоже давненько не видел, — стал осторожно зондировать почву Яков.
— Костя ушел в рейс. Ты его теперь не скоро увидишь.
— В рейс? С чего это он вдруг? — немного наигранно удивился Яков. — Никогда о море и не думал…
— Он и не хотел. Его Борис отправил, — пояснила Полина.
— Ах, Борис… Ну, отец лучше знает, что нужно сыну. Правда, Борис никогда не думал делать из Кости моряка, — Яков испытующе смотрел на Полину. — Мне кажется, чтобы Борис так внезапно изменил мнение, нужна веская причина.
Полина опустила глаза.
— У Кости что-то случилось, Поля? — заинтересованно спросил Яков.
Но Полина медлила с ответом.
— Понимаешь, Яков, у Кости сейчас сложный момент в жизни, он запутался…
— В чем? Скажи, не бойся. Я же — родственник, может, смогу помочь? — поинтересовался Яков.
— Да ничем в этой ситуации не поможешь. Борис и отправил Костю в надежде, что за это время Костя сделает выводы, поймет, что так, как он, нельзя поступать…
— Да объясни мне, наконец, о чем речь. — Яков не понимал, куда клонит Полина.
— В общем, Костя отбивает у Леши невесту.
— Катю? — удивился Яков. — Ничего себе! Вот это родной братик!
— У Кости с Катей когда-то было что-то вроде романа, еще до того, как Катя с Лешей стали серьезно встречаться.
— Понятно. Ну, что ж, в таком случае Борис принял правильное решение.
Увидев, что Полина смотрит на часы, Яков заторопился.
— Все, не смею больше тебя задерживать, ухожу.
— Выйдем вместе, — предложила Полина. — Прости, Яша. Я действительно спешу. А вообще, мы всегда рады видеть вас с Ирой. Передавай ей привет.
— Обязательно, — пообещал Яков. Главное он уже выяснил: Костя, похоже, не врал.
* * *
Буравин, Самойлов и Буряк пытались найти выход из сложившейся ситуации. Выяснив детали, Буравин обратился к следователю:— Ваши подозрения, как я понял, основаны только на этом анонимном звонке. Я считаю, что для остановки судна нужны более веские основания.
Разговор прервался, потому что в кабинет вошла секретарша.
— Что вам, Людочка? — спросил Самойлов.
— Борис Алексеевич, для вас и Виктора Гавриловича корреспонденция.
— Зайдите позже, — раздраженно сказал Самойлов. — Нам сейчас не до корреспонденции.
Людочка вышла, поджав губы. Что поделаешь, у хорошей секретарши должно быть чутье, но Людочка им не обладала.
Буравин вернулся к прерванной беседе:
— Поймите, возврат корабля — недешевое удовольствие. А если там нет контрабанды? А мы понесем огромные убытки! Кто будет их возмещать? Вы? Или транспортная прокуратура?
— Я — не экономист, я — оперативник. И советую вам подумать о том, какие вы понесете убытки, если контрабанда там действительно есть. Ведь судно в таком случае арестуют.
— Но кто мог ее туда загрузить? Вы кого-то подозреваете? — спросил Буравин.
Самойлов и следователь знали больше Буравина, но не понимали, как распорядиться этой информацией, поэтому оба молчали. В конце концов Самойлов обратился к Буравину с неожиданным предложением:
— Виктор, может, действительно лучше вернуть судно? Если контрабанду найдут в порту прибытия, у нас будет гораздо больше неприятностей.
— Я рад, что ты понял, — поддержал Самойлова следователь, — что вернуть судно сейчас — это самое разумное решение.
— Я ничего не буду предпринимать, пока мы не решим, кто понесет ответственность за остановку, если контрабанды на судне не будет, — сказал Буравин.
— В таком случае ответственность за ваши материальные потери беру на себя я, — пообещал следователь. — Я получил сигнал. Звонок, хоть он и анонимный, зафиксирован в моем отделении. Так что не отреагировать на него я не имею права. Необходим повторный досмотр корабля.
И Буравин сдался. Он подошел к столу и набрал номер:
— Алло. Это Буравин. Срочно пошлите радиограмму на наше судно с приказом о возвращении в порт.
Теперь надо было встретить судно, и они отправились в порт. Уже в машине, оставшись вдвоем, Буравин с Самойловым продолжили разговор.
— Послушай, Борис, я не понимаю, что происходит! Вы ведь с Григорием — друзья? — спросил Буравин.
— Друзья… — подтвердил Самойлов.
— Так какого черта он решил шмонать наш корабль?! Он что, не понимает, сколько мы на этом теряем? — недоумевал Буравин.
— Он получил сигнал и теперь выполняет свой долг.
— Я все понимаю… Но мы знакомы много лет, неужели он считает, что ты или я используем свои корабли для контрабанды?!
— Надеюсь, нет! — мрачно сказал Самойлов.
— А тебе не кажется, что дело не только в этом мифическом «сигнале»? — спросил Буравин.
— А в чем еще?
— Мне показалось, что у вас что-то личное… Скажи честно, вы поссорились? У него на тебя зуб?
— Нет. Мы не ссорились. Просто… у него своя правда, а у нас своя… — задумчиво сказал Самойлов.
* * *
Маша с Алешей долго искали место, где Алеша мог бы поплавать, и наконец нашли.— Отличное место, — сказал Алеша. — Никого нет, можно просто сразу нырнуть в воду.
— Нырнуть-то можно. А выбираться как? — заволновалась Маша.
— Тут лесенка. По ней, — предложил Алеша.
— Я не представляю, как ты это сделаешь, — с сомнением сказала Маша.
— Я знаю как. Помоги мне выбраться из коляски, — потребовал Алеша. — Хочу в воду!
— Леша, подожди. Давай подумаем. Чтобы спасателей, если что-то не получится, не вызывать.
— Я все продумал! — нетерпеливо сказал Алеша.
— Но я не понимаю, как можно подняться по лестнице без помощи ног!
— На руках, Маша. А потом ты мне поможешь. Маша, ног у меня пока нет, но есть руки! И они — сильные. Смотри!
Алеша перебрался на край волнореза и опустил ноги в воду.
— Я нырну, — сказал он.
— Давай ты лучше спустишься по лестнице. Я помогу, — предложила Маша.
— Ты же видела, я уже один раз выплыл. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке.
Алеша набрал воздух, потом, оттолкнувшись от волнореза руками, прыгнул вниз и ушел под воду. Маша встала и напряженно смотрела, где он вынырнет. Но его все не было. Маша стала уже волноваться, но тут довольный Алеша появился на поверхности.
— Ура! Я в воде! Я плыву! — закричал он. — Маша! Чего ты стоишь? Прыгай!
Алеша стал брызгать на Машу водой. Она засмеялась, закрывая лицо руками.
— Вода холодная.
— Совсем не холодная! — возразил Алеша. — Отличная вода! Давай поплаваем!
— Хорошо. Сейчас.
И Маша тоже прыгнула в воду.
— Я же говорила, что вода холодная! Ты меня обманул! — закричала она.
— А ты двигайся! Сразу согреешься… — посоветовал Алеша.
Маше ничего не оставалось делать. Она активнее заработала руками.
Так случилось, что недалеко от того места, где купались Алеша и Маша, прогуливались Катя и Зося.
— Как несправедливо устроен мир, — сказала Катя, глядя на весело играющую в воде пару. — Есть же просто счастливые люди, которым не надо бороться, не нужно постоянно что-то доказывать остальным… — и вдруг она осеклась, узнав в юноше Алешу. Катя подумала о том, что Леша выглядит замечательно, когда плывет в воде, — такой красивый, ловкий, веселый. Невозможно даже представить себе, что он — инвалид. Только инвалидная коляска на волнорезе напоминает о том, что ничего не изменилось.
Зося тоже заметила Алексея с Машей.
— Ревнуешь? — спросила она. — Издалека даже не скажешь, что он — инвалид, правда?
— Пойдем отсюда! — потребовала Катя, и они пошли прочь от воды.
Вдоволь наплававшись, молодые люди выбрались из воды на волнорез.
— Маша, ты не представляешь, как я счастлив! — радостно сказал Алеша. — Все, как раньше. Почти как раньше.
— Ты обязательно поправишься.
— Да. Теперь я в это верю! Нам нужно чаще приходить на пляж.
— Конечно, если тебе здесь лучше, мы обязательно будем приходить сюда. Вот только твоя мама…
— А что мама?
— Ну она же против того, чтобы ты плавал, она волнуется за тебя.
— А мы ей не скажем, — беспечно предложил Алеша. — Давай это будет нашей маленькой тайной.
Алеша, улыбаясь, смотрел на Машу, и она согласилась:
— Хорошо. Пусть это будет тайной.
* * *
Полина возилась со старинной вазой, но ее мысли были далеки от работы. Она поглядывала на часы, как будто чего-то ждала. В конце концов она не выдержала и позвонила Буравину.— Алло, Витя? Да, здравствуй. Мне нужно с тобой поговорить. Освободишься — приезжай. Я буду ждать на нашем месте.
— Мне сейчас нужно быть в порту. Я постараюсь освободиться пораньше, — Буравин отвечал ей скупо, потому что рядом в машине сидел Самойлов.
— Кто это был? — подозрительно сощурившись, спросил Самойлов.
Буравину стало неуютно.
— Да так… Старый знакомый, — ответил он, и это была правда.
Пока начальства не было, Людочка, движимая неистребимым женским любопытством, решила все-таки вскрыть письмо, адресованное Самойлову. Она аккуратно отпарила над чайником конверт, вынула из него листок и прочитала короткое сообщение: «Уважаемый господин Самойлов! Надеюсь, следующий факт будет для вас интересен. Ваша жена, Полина, изменяет вам с вашим другом и компаньоном Виктором Буравиным. Эта информация надежна и достоверна. Доброжелатель». Словом, классика жанра!
* * *
Сан Саныч услышал звонок по селектору и удивился: что там еще?— Радиограмма пришла, — сообщили ему. — Нам велено вернуться в порт.
— Зачем? — Сан Саныч был озадачен.
— Приказ таможни. Видимо, повторный досмотр. Приказ есть приказ, его надо выполнять. Корабль возвращался к берегу, который он совсем недавно покинул.
Костя заметил, что корабль остановился и, найдя Сан Саныча, спросил у него, почему они остановились.
— С берега радиограмма пришла, — пояснил тот. — Судно на повторный досмотр направляют.
— И часто такое бывает? — заволновался Костя.
— На моей памяти первый раз. Наверное, ЧП какое-нибудь.
— И что теперь? — Костя по-настоящему испугался.
— А ничего. Приказали так приказали. Сейчас обратно пойдем, — меланхолично ответил Сан Саныч.
— Как обратно? — удивился Костя.
— А так. Полный назад, как говорится.
Ирина спокойно прогуливалась по набережной и любовалась морем, но вдруг увидела знакомый корабль. Было ясно, что он возвращается в порт. Это была очень плохая новость! Ирина стала срочно звонить Якову.
— Яша! Ты не поверишь! — сказала она. — Наш корабль возвращается! Наверное, они что-то заподозрили!
— Ирина, немедленно иди в порт! — приказал Яков. — Слышишь?! Ты все должна увидеть своими глазами!
Еще один человек тоже переполошился, увидев возвращающийся в порт сухогруз «Верещагино». Это был Толик. Он схватил бинокль, убедился, что зрение его не обманывает и понесся к отцу с криком:
— Папа! Папа!
Смотритель сидел в своей каморке и возился с оружием.
— Чего шумишь? Ну-ка тихо! — приструнил он сына.
— Папа! Корабль возвращается!
— Какой корабль? — спросил смотритель.
— Наш! Ну, на который мы мину с контрабандой прицепили! Бриллианты!
— Тихо! Что ты несешь?! Как он мог вернуться? Он же на три месяца в рейс ушел, а еще двух дней не прошло! — возмутился смотритель, размахивая пистолетом, который до этого чистил.
— Я своими глазами видел! Корабль вернулся в порт.
— И что?!
— И швартуется к пирсу!
— Ядрена-Матрена! Что за хреновина! Значит, вернулся, говоришь?
— Ага. Вернулся.
— Вернуть его могла только таможня, — стал рассуждать вслух смотритель. — Значит, кто-то стуканул! Пойду, сам посмотрю, что там…
В дверях смотритель остановился, заметив, что идет с оружием в руках. Он вернулся к столу, бросил в ящик пистолет и взял с полки морской бинокль.
— Жди здесь! Никуда не рыпайся, — строго приказал он сыну.
А в это время Самойлов и Буравин с хмурым видом тоже наблюдали, как швартуется корабль.
— Да, рано мы с тобой обрадовались, что убрали Костю от Кати. Вот он уже и возвращается, — заметил Буравин.
— Никуда он не возвращается! — сурово сказал Самойлов.
— В смысле? Не понял.
— Он будет сидеть на корабле, — объяснил Самойлов.
— Ты запретишь ему спускаться на берег?
— Точно. Ушел в плавание, так ушел. Нечего. Буравин одобрительно кивнул головой.
* * *
Катя привела Зосю к себе домой. Они зашли в Катину комнату, и тут Катя дала волю чувствам:— Смотри-ка! Как быстро Лешеньку подобрали. Даже несмотря на то, что калека, — в ее голосе звучала ревность.
— Да брось ты, Катя. Может, это ничего не значит. Подумаешь, они просто вместе купались, не целовались же…
— Вот именно! Только что не целовались! Нет, ну ты посмотри! Какая она хваткая оказалась. Медсестра эта недоделанная, — Катиному возмущению не было предела.
— Зря ты… Я бы не делала таких далеко идущих выводов, — пыталась успокоить подругу Зося.
— И вовсе не зря! Ну ничего, я ее планы-то расстрою! Я что-нибудь придумаю, уж поверь мне. Ей это так с рук не сойдет.
— Слушай, а я наконец-то начинаю понимать… — вдруг прозрела Зося.
— Что тут понимать? Все и так ясно, как белый день! — отрезала Катя.
— А мне ясно, Катюша, что ты со мной не совсем искренна.
— Почему это?
— Да потому, что я вижу: ты все еще любишь Лешу. Ревнуешь его…
Катя неожиданно согласилась:
— Да. Я все еще его люблю. Но это же так… так… бесперспективно!
— Что значит бесперспективно?
— Я не могу связать свою жизнь с инвалидом! Не могу же я потратить свою молодость на дежурство у его постели?! У меня должно быть будущее!
— Но, может, через какое-то время Леша поправится? — предположила Зося.
— Когда? Через год? Два? Десять? Я не смогу выдержать. Не смогу дождаться, когда он встанет!
— А ты и не жди. Не встанет — и не надо, — вкрадчиво сказала Зося.
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Катя. — Я не совсем тебя понимаю.
— Забудь его. Найди другого. Клин клином вышибают.
— Как другого? Нет, я не могу. Я же люблю его.
— Ну и что? Пройдет время — и разлюбишь. А пока встречайся с другими, на тебя вон парни пачками западают! Выбери кого-нибудь посимпатичнее… Или ты от своей большой любви в монастырь уйти решила?
— Вот еще! — передернула плечами Катя.
— Так встряхнись, развейся! Нечего себя в четырех стенах хоронить! Это на таких убогих, как Маша, никто, кроме инвалида, не позарится!
— Нет, я как вспомню, что эта дрянь с Лешей… так все внутри кипит!
— Ты же сама сказала, что ваши отношения бесперспективны. Ну и плюнь. Что ты, как собака на сене?
— Я сказала, что эта Маша не будет с Лешкой, значит, не будет! — упрямо заявила Катя.
— А они кажутся вполне счастливыми… — отметила Зося.
Вот именно! Он что, так быстро смог меня забыть, что уже с другой… смеется? И самое отвратительное в этой ситуации, что где-то в глубине души я чувствую, что меня бросили!
— Ну и что?
— А это — моя привилегия! Бросить могу только я! Катя искренне в это верила, ведь она чувствовала себя королевой.
— Катя, да плюнь ты на них! — посоветовала Зося. — Ты говоришь, как старая дева, у которой был последний шанс.
— Да, я молода и красива, — с уверенностью сказала Катя. — Я помню об этом.
— Вот именно.
— Так что, теперь об меня можно ноги вытирать?
— Ну вот. Опять по новой! Не заводись! — стала успокаивать подругу Зося.
— Кстати, почему Маша была с ним в море?
— Ну, не знаю, наверное, захотелось искупаться, — предположила Зося.
— Нет, я не об этом!
— А о чем?
— Ведь его мать не разрешает Леше даже близко подходить к воде, после того, как он упал с корабля. Он же чуть не утонул! А эта Маша его туда привела!
— Но не утонул же он тогда. Я вполне понимаю Лешу, он — моряк. И его тянет, так сказать, к родной стихии. Ему там становится легче.
— Это не аргумент! — сердито сказала Катя.
— А разве тебе не жалко Лешу? Он выглядел в воде таким счастливым… — Зося говорила правду.
Катя задумалась.
— Конечно… — согласилась она. — В море он казался совершенно нормальным. То есть таким, как прежде… Я даже на какую-то секунду забыла, что он — калека.
— Вот видишь. Он тоже хочет забыть, что болен.
— Но, к сожалению, он неизлечим! Давай смотреть на вещи трезво! — резко оборвала подругу Катя.
— Да, — вздохнула Зося. — По крайней мере, так говорят врачи.
— А ты представляешь, что будет, если я выйду за него замуж? Как это, таскать его на себе, сажать в кресло, убирать за ним?! — такая перспектива приводила Катю в ужас. — И так — всю жизнь! Всю! Это может убить любую любовь. Даже самую сильную!