Веснина Елена. Превратности судьбы

   Толик спал, как убитый, после тяжелой ночной работы, когда отец с братом сгустились в подвал маяка.
   — Рота, подъем! — заорал Жора.
   — Отцепись, а? Дай поспать… — ответил Толик сонно.
   — Какое «поспать»? Мы с батей решили, что будем вскрывать мину. Вставай! Будешь показывать, что да как.
   Смотритель откинул тряпицу со стола и увидел под ней вскрытую мину. Рядом валялись кувалда и зубило.
   — Вот это да. Он уже ее раскурочил! — ахнул смотритель.
   — Во дает! Эй, Толик, слышь, вставай уже! Толик неохотно сел на постели и протер глаза.
   — Толя, как же тебе удалось открыть ее? — тихо спросил отец.
   — Как, как… Очень просто. Молотком. Раз, и готово, — Толик показал, как бьют по зубилу кувалдой. Жора и смотритель застыли, осознавая весь ужас сказанного. Придя в себя, отец с размаху отвесил Толику затрещину.
   — Папа, за что?
   — Я же приказал тебе не прикасаться к мине! Ведь мы же могли все взорваться к чертовой матери!
   — То есть пока мы там спали, он по мине молоточком тюкал… Да, наградил бог братцем! — все еще с дрожью в голосе сказал Жора.
   — Да бросьте, обошлось ведь. Я-то думал, вы мне спасибо скажете… — добродушно оправдывался Толик.
   — Толик, я тебя очень прошу! Больше никогда, ни за что не делать ничего, не посоветовавшись со мной! — стал втолковывать каждое слово своему бестолковому сыну смотритель, размахивая подвернувшимся под руку предметом.
   Толик послушно кивнул.
   — Пап, только этой штуковиной не очень-то размахивай! Это все же детонатор! Как бы не вышло чего.
   Смотритель испуганно посмотрел на зажатый в руке детонатор, затем аккуратно положил его на стол.
   Что ни говори, оба сына были настоящими детьми своего отца.
   Самойловы и Буравины дружили с вице-мэром Кириллом и его женой Русланой. Кирилл совсем недавно занял это кресло, а с Самойловым дружил уже давно. Узнав о несчастье, постигшем семью Самойловых, Кирилл был готов во всем помочь товарищу. Самойлов попросил его сделать для молодых туристические путевки, и Кирилл согласился.
   Но и у самого Кирилла дела не шли гладко. Он почувствовал себя неважно. Сначала ему казалось, что это просто пошаливает сердце, но его почему-то направили на прием к онкологу. Придя к знакомому врачу, Кирилл протянул ему направление и усмехнулся:
   — Видишь, ерунда какая… Мне дали к тебе направление. Но это, наверное, ошибка.
   — Почему же ошибка? Сердце у тебя пошаливает? — спросил врач.
   — Да, иногда бывает, но в целом все в порядке. Я все про себя знаю, про свое здоровье, про возраст… Но главное, Ваня, то, что с больным сердцем не нужно обследоваться у онколога! — рассудительно сказал Кирилл.
   — Понимаю. Ты, как обычно, считаешь себя умнее других. Кирилл, поверь, нет ничего страшного в обычном обследовании. Это, если хочешь, профилактика, — врач понимал больше своего пациента.
   — А кто тебе сказал, что я боюсь? — обиделся Кирилл. — Я просто… считаю это нецелесообразным. Тем более, если это просто формальность.
   — И все же позволь на правах старого друга провести эту формальность! Тебе же спокойней будет, — попросил врач.
   — Ладно, валяй. Обследуй, — согласился Кирилл. Увидев результаты обследования, врач помрачнел.
   — Ну что, Ваня? Ты доволен? Что ты можешь мне сказать? Стоило время тратить? — нарочито небрежно спросил Кирилл.
   — Стоило, Кирилл.
   — Ты так говоришь, будто случилось что-то ужасное! Оставь эти приемы для других пациентов. Меня пугать не нужно. В моем возрасте мало у кого здоровое сердце…
   — Но у тебя действительно здоровое сердце, — подтвердил врач.
   — Погоди, — не понял Кирилл, — объясни, что это значит?
   — Тебе правильно выписали направление, Кирилл. Ты действительно болен. И очень серьезно.
   — Говори все как есть. Я пойму. Не маленький. Это… рак?
   — Да. Четвертая стадия, — и врач тяжело вздохнул.
   — И… сколько мне еще? Год? Полгода? Три месяца?
   — Может, и два, — пожал плечами врач.
   — Утешительные новости, — мрачно протянул Кирилл.
   — Кирилл, есть курсы лечения, химия. Они продлевают жизнь…
   — Продлевают мучения, ты хотел сказать? Потому что разве это жизнь… теперь…
   — Послушай, тебе нужно лечь в стационар, ты будешь постоянно под наблюдением, я тебе гарантирую уход…
   — Понятно! — оборвал врача Кирилл. — Значит, так, Ваня. Никуда ложиться я не буду. Выписывай лекарства-и все.
   — Почему ты отказываешься?! Я же предлагаю тебе выход!
   — Ты давно меня знаешь? — Кирилл встал и подошел поближе.
   — Да…
   — Неужели ты думал, что я проведу остаток жизни на больничной койке? И буду ловить сочувствующие взгляды молоденьких медсестёр? Мол, вот, еще один старик загибается, бедный, как же он мучается… — нарисовал мрачную картину Кирилл.
   — Все не так, Кирилл…
   — Именно так! И ты это знаешь не хуже меня. Все, давай, выписывай таблетки, и я пойду.
   Врач покачал головой и выписал рецепт:
   — Вот. Только это очень дорогие и редкие лекарства.
   — Ты же знаешь, деньги для меня не проблема! Особенно теперь… — Кирилл махнул рукой.
   — Я назначил очень сильное обезболивающее. Здесь рецепт на один флакон. Будет заканчиваться, придешь. Проведем повторное обследование.
   — Понял. Спасибо. И еще, у меня к тебе одна просьба. Не говори ничего Руслане. Моя жена не должна этого знать.
   — Но она все равно узнает!
   — Только не от меня. И, надеюсь, не от тебя, Ваня.
   — Ты не понял, Кирилл. Она все увидит и поймет сама. И очень скоро, — фраза звучала, как приговор.
   Кирилл позвонил Самойлову и попросил достать через Костю выписанные ему лекарства, но не сказал, что это для него самого. Объяснил, что это надо его друзьям.
   — Нет проблем, достанем! Приходи к Косте в аптеку. Я ему скажу, чтобы приготовил, — ответил Самойлов.
   — Да, как Лешкина свадьба, как все прошло?
   — Свадьбы не было. Так что путевки не нужны, — мрачно ответил Самойлов.
   — Что-то с Алешей?!
   — Нет, нет, это из-за Кати, — слукавил Самойлов. — Ее не поймешь.
   — Ладно, жене привет передавай, она у тебя красавица. И не грусти, все наладится. Породнишься еще с Буравиными, — успокоил друга Кирилл.
   Поговорив по телефону, Кирилл пошел к жене. Он остановился, ожидая, пока она закончит разговор с Таисией.
   — Очень жаль, Таисия, что ты не сможешь поехать, — расстроилась Руслана. — Что я там буду делать одна? Я знаю, что там чистый горный воздух. Но я умру без компании! Я, конечно, тебя понимаю: семья — прежде всего. Ладно, решай свои проблемы. Удачи тебе. Руслана положила трубку.
   — Представляешь, Таисия подбила меня поехать в Швейцарию на четыре месяца, пройти курс омоложения.
   — Омоложения? Тебе? Руслана, да ты и так выглядишь на двадцать лет! Поезжай просто так, отдохнуть, — сказал Кирилл, обнимая жену.
   — Спасибо за комплимент, но отдохнуть у меня нормально не получится. Таисия не сможет поехать. Она не хочет оставлять Буравина одного.
   — Почему?
   — Да у них что-то в отношениях не ладится, — объяснила Руслана. Она посмотрела на мужа внимательно и нахмурилась. — Ты плохо выглядишь. Что с тобой? Что-то на работе?
   — На новом месте всегда тяжело. Ответственность, нервы, — Кирилл явно не хотел преждевременно огорчать супругу.
   — Кирилл, нельзя так нервничать. Нервами проблем не решишь, только здоровье потеряешь. Давай-ка приляг, отдохни.
   — Не хочу лежать. Хочу, наоборот, развлечься. Ну-ка, надевай вечернее платье.
   — Зачем? — удивилась Руслана.
   — Поедем в ресторан, покутим слегка. Сто лет никуда не выбирались! — муж хотел подарить жене хорошие воспоминания, потому что понимал: они ей скоро понадобятся.
   И действительно, вечер получился прекрасный.
   — Ну что? Ты довольна? — спросил Кирилл, когда они вернулись домой.
   — Очень! — Руслана нежно погладила мужа по руке и придвинулась ближе, но неожиданно он отстранился:
   — Извини, Руслана, я… Устал. Пойду, лягу.
   — Кирилл, я тебе разонравилась, да? — задала Руслана извечный женский вопрос. — Ну, конечно, старая, некрасивая… Я с годами не молодею…
   Кирилл поцеловал ее:
   — Что ты! Ну о чем ты говоришь?! Ты у меня красавица, и для меня ты всегда молодая и любимая!
   — Тогда… что? В чем дело? — не понимала Руслана. Муж устало потер виски.
   — Это все работа, — он неопределенно пожал плечами. — А вот тебе, я вижу, очень хочется поехать на эти курсы омоложения! Чтобы не говорить о себе всякие глупости!
   — Тебе тоже не мешало бы отдохнуть. Возьми отпуск, и поедем вместе! — предложила Руслана.
   — Но ты же прекрасно понимаешь, что я никуда не поеду. Не могу я бросить дела!
   — «Дела, дела»! — вздохнула жена. — Только и слышу о том, какой ты у меня деловой. Мне очень не нравится твоя усталость, озабоченность. Я тебя одного не оставлю.
   — Ты что… решила не ехать?! — удивился Кирилл.
   — Без тебя — нет! — твердо ответила Руслана.
   — Это исключено! В конце концов я просто настаиваю, чтобы ты поехала! Курс — четыре месяца, за это время ты отдохнешь, а я на работе все улажу.
   — Нет, Кирилл, я останусь с тобой.
   — Руслана, пойми, у меня сейчас на работе осадное положение, и мое сердце должно быть, как камень, а ты только смягчишь его, — стал убеждать, жену Кирилл. — Поезжай: отдыхай и веселись, а я буду отправлять тебе шифровки в нейтральную Швейцарию.
   Они засмеялись его шутке и обнялись.

* * *

   Самойловы и Ирина вели беседу о новом месте жительства для гостей.
   — Обсудите с Яковом, что вам еще нужно, чтобы все было по-домашнему, — предложила Полина.
   — Да мы, в общем-то, привыкли жить по-походному, без излишеств, — заметила сестра.
   Самойлов тем временем незаметно рассматривал телефон, он нажал на кнопку — сработал автоответчик. «Привет, это Катя. Я сейчас не могу ответить…» — сказал мобильник Катиным голосом.
   Самойлов быстро отключил телефон и положил его в карман. Какое счастье: сестры ничего не заметили.
   — Вам нужно будет в чем-то готовить и из чего-то есть, — продолжала Полина.
   — Хорошо, я сегодня же составлю список. А ты завтра пройдешься со мной по магазинам. Договорились?
   — Договорились.
   Полина чмокнула сестру в щечку:
   — Ты тут обустраивайся, а мы с Борей пойдем.
   — И пришлем к тебе Якова, — пообещал Самойлов. — Ну, идем?
   Когда они пошли к двери, в его кармане зазвонил телефон.
   — Боря, что это за телефон? — удивилась Полина.
   — Поля, все вопросы потом. Поехали.
   — Хорошо.
   Уже в машине Полина снова спросила у мужа:
   — Чей это был телефон?
   — Я потом все тебе объясню.
   — Не уходи от ответа! Это связано с Лешей? Я имею право знать!
   — Да, ты имеешь право знать. Но я сам пока еще ни в чем не разобрался.
   — Так посвяти меня хотя бы в детали! — настаивала Полина.
   — Я тебе обещаю: как только я во всем разберусь, сразу же тебе расскажу.
   Вновь зазвонил телефон.
   — Ты возьмешь трубку? — спросила Полина.
   — Нет, — ответил Самойлов.
   А телефон не замолкал.
   Это Алеша безуспешно пытался поговорить с Катей.
   — Может, не стоит больше звонить? — убеждала его Маша. — Разве ты не видишь, что она не хочет подходить к телефону?
   — Но я хочу все выяснить! Раз и навсегда!
   — Ну давай еще раз подумаем вместе: вот ты дозвонишься до нее, и что?
   — Скажу все как есть! Она должна знать, что я чувствую и что я думаю по поводу того, что случилось! Разве я не имею права выяснить наши отношения?!
   — Имеешь. Но поверь мне, ты это можешь сделать в любое время, не обязательно звонить сейчас! Уже поздно. Катя больна и наверняка уже спит… Ты об этом подумал?
   — В общем-то… нет, — растерялся Алеша. — Я просто так захотел услышать ее голос… именно сейчас…
   — Мне знакомо это чувство. Ты поддался порыву. Иногда кажется, что такие поступки — самые правильные. Но не все то, что делается сгоряча, потом приносит радость…
   — Да. Наверное, ты права… но извини…— и Алеша снова стал нажимать кнопки на телефоне. — Я просто не могу по-другому!
   Не дождавшись ответа, он со злостью отбросил трубку.
   — Не подходит! Конечно, кому я такой нужен! Ну а тебе со мной не скучно?
   — Нет, что ты!
   — И тебе не жалко тратить время на такого никчемного человека, как я?
   — Прекрати, ты сам не знаешь, какой ты…
   — Какой? — заинтересованно спросил Алеша.
   — Ты очень хороший, светлый.
   — И что же во мне хорошего?
   — Ты умеешь любить…
   Алеша помрачнел.
   — Да, я люблю Катю, но эта любовь не принесла мне счастья… Если бы ты знала, как больно сознавать, что она меня бросила, предала.
   — Подожди, не делай поспешных выводов! Мы же говорили с тобой, что есть тысячи причин, по которым Катя не может подойти к телефону.
   — Да нет, — с горечью сказал Алеша. — Тут все понятно. Я это чувствую… А хочешь, я расскажу, как мы с ней познакомились?
   — Конечно!
   — На самом деле я не совсем хорошо помню, как это было, потому что мы с Катей знаем друг друга лет сто, наверное… Наши родители дружили, когда мы еще пешком под стол ходили… И потом всегда мы были вместе. Ну, втроем. Я, Костя и Катя. Мы с Костей тогда впервые влюбились одновременно. И представляешь, надо было такому случиться, что влюбились мы оба в Катю!
   Маша, улыбаясь, встала и подняла брошенную Алешей трубку, но он даже не заметил этого, увлеченный своим рассказом.
   — И вот так вдруг мы с Костей поняли, что стали соперниками!
   — А… Катя? — осторожно спросила Маша.
   — Катя выбирала между нами… И сначала она выбрала Костю. Я, конечно, переживал страшно! Ревновал…
   — Еще бы!
   — Да… С Костей у нее был роман, но потом они расстались.
   — Из-за чего?
   — Она поняла, что ошиблась. Мы с ней стали чаще видеться. И Катя призналась; что ко мне она испытывает совершенно другие чувства. Они сильнее, глубже… И вот мы решили пожениться…
   — А Костя смирился с поражением?
   — Конечно, он переживал. Но он — мой брат. И он желает мне счастья.
   Маша посмотрела на Лешу с сомнением. Не замечая ее взгляда, Алеша продолжал:
   — Катя, она… Она была такая удивительная, нежная… Она понимала меня с полуслова. Я никого так не любил никогда. Я был уверен, что мы будем счастливы вместе. Я так хотел жениться на Кате!
   — Леш, извини, можно тебя кое о чем спросить?
   — Да, конечно! Спрашивай.
   — Ты сказал, что когда Катя рассталась с Костей, он все понял и не переживает. Но мне показалось, что между вами существует какое-то напряжение. Извини, но это чувствуется.
   — Это так заметно? — удивился Алеша.
   — Да, — кивнула Маша.
   — Да. На самом деле, ты права. Так и есть. И я очень переживаю по этому поводу.
   — Конечно, вы же — братья!
   — Да, мне очень не хочется, чтобы между нами были бы какие-то разногласия.
   — Вы обязательно наладите отношения и помиритесь, — убежденно сказала Маша.
   — Ты, правда, так думаешь?
   — Конечно!
   — Даже странно, что это я так с тобой разоткровенничался? Я никогда об этом ни с кем не говорил… — задумчиво произнес Алеша. Помолчав, он попросил:
   — Ты извини, но я сейчас хочу побыть один. Уже поздно, спать пора.

* * *

   Сан Саныч и Зинаида сидели на кухне и ждали Машу.
   — Саша, уже стемнело, а Маши все еще нет… — не находила себе места Зинаида.
   — А куда она ушла? К Самойловым? Так значит, она сидит с Лешкой! Ну что ты волнуешься?
   — Но уже поздно…
   — И что? Наверняка ее попросили остаться на ночь. Ночью за больными тоже уход нужен.
   — Ты думаешь? — с надеждой спросила Зинаида.
   — Конечно! — уверенно сказал Сан Саныч. — К тому же Самойловы — отличные люди, они Машу не обидят.
   — Но она могла бы позвонить… предупредить. Знает же, что я волнуюсь.
   — Может быть, ей некогда. Она ведь у больного дежурит, Зина. Сама понимаешь… А ты не переживай. Я уверен, что у нее все хорошо.
   — Мне бы твою уверенность, Саня.
   — Пойду, пожалуй, спать. И тебе бы надо ложиться. Зинаида кивнула немного растерянно.
   — Да, да, я тоже скоро лягу. Посижу только вот чуть-чуть и лягу.
   Сан Саныч пошел на чердак, но заснуть никак не мог.
   — Зин! — позвал он. — Ты спишь? —Нет.
   — И я — нет.
   Сан Саныч приподнялся на локте.
   — Я вот тут подумал… Может, чаю выпьем?
   — Давай, — согласилась Зинаида.
   — Вот и ладненько! — обрадовался Сан Саныч.
   Он радостно спустился вниз, и они принялись пить чай, предаваясь воспоминаниям.
   — Подумать только, — качала головой Зинаида, — сидим с тобой, как сто лет назад, помнишь, когда ты ко мне после рейса заскакивал?
   — А то! Только тогда мы пили не чай, — напомнил Сан Саныч.
   — Да. Я помню, — засмеялась Зинаида.
   — Знаешь, Зина, это, конечно, глупо звучит из уст старика, но я тебя люблю, — от души признался Сан Саныч.
   — Ой ли! — кокетливо подняла брови Зинаида.
   — ОЛ Честно. Очень люблю. Ты — самый дорогой для меня человек во всем свете.
   — Долго же это до тебя доходило, Саныч!
   Сан Саныч понял, что можно приступать к активным мужским действиям. Но когда он уже довел Зинаиду до дивана, она вдруг тихо спросила:
   — А ты уверен, что Маша не придет?
   — Конечно, уверен. Она у Самойловых заночевала. Это уж точно, — прерывающимся голосом ответил Сан Саныч. Но тут хлопнула входная дверь.
   — Бабушка, ты не спишь? — спросила Маша.
   Сан Саныч спешно ретировался на свой чердак, а Зинаида прямо в одежде быстро легла, укрылась пледом и сделала вид, что спит.
   — Бабушка, ты не спишь? — повторила Маша.
   — Нет, сплю, — преувеличенно сонливо проворчала Зинаида. — А который сейчас час?
   Маша увидела, что Зинаида спит одетая, и развеселилась:
   — А-а-а… Понятно… А Сан Саныч тоже в одежде спит? Ладно, бабуль, хватит притворяться. Спят они! Как маленькие, ей богу! Давайте лучше чай пить! Сан Саныч! Спускайтесь к нам!
   И несмотря на позднее время, на кухне Зинаиды вновь началось веселье. Все пили чай, Маша рассказывала, как прошел день.
   — Мне все нравится, бабуля. Работа несложная, и Самойловы очень хорошие люди, — подвигая к себе печенье, поделилась своими впечатлениями Маша.
   — Я же говорил! — воскликнул Сан Саныч.
   — А ты не чувствуешь себя чем-то вроде прислуги? Может, лучше все-таки вернуться в больницу? — предложила Зинаида.
   — Это — предрассудки, бабуля. Я — не прислуга, а медработник. И я чувствую, что должна сейчас быть рядом с Лешей, — уверенно сказала Маша.
   — Ну, смотри. Как знаешь, — не стала спорить Зинаида.
   — Мне у них в доме очень нравится, там уютно, очень теплая атмосфера… — продолжала Маша.
   — К тебе хорошо относятся? Никаких эксцессов? — бабушка будто что-то чувствовала.
   — Ну что ты! — успокоила ее Маша. — Какие эксцессы? Все в порядке, не волнуйся!
   — Я очень рад, что ты так хорошо и тепло отнеслась к Лешке, он — замечательный парень. А ты сейчас делаешь очень нужное дело — ты помогаешь ему вернуться к нормальной жизни, — похвалил Машу Сан Саныч.
   — Спасибо вам, Сан Саныч. Если бы не ваши слова, я бы не решилась пойти к Самойловым, — откровенно призналась Маша.
   Тут она заметила, как Сан Саныч и Зинаида украдкой переглядываются.
   — Что? Я чего-то не знаю? Что-то еще случилось? — спросила Маша.
   — Ну… в общем… да, — смущенно ответил Сан Саныч.
   — И что же?
   — Мы с твоей бабушкой… В общем, мы решили пожениться.
   — Правда?! Вот здорово! Какие же вы молодцы, я так за вас рада! Поздравляю!!! — внучка была в восторге. «
   В конце концов, в любом возрасте человек имеет право на счастье.

* * *

   Недовольные Катя и Костя шли по улице и ругались.
   — И это твой обещанный счастливый день? Ну, спасибо! — возмущалась Катя.
   — Да кто же знал, что так все получится?! — защищался Костя. — Я подумать не мог, что папе придет в голову мысль поселить там тетю Иру с дядей Яковом?!
   — Мне плевать на твоих «дядь» и «теть»! — грубо оборвала Катя. — Из-за тебя у меня будут большие неприятности! Твой отец, наверняка, уже все раструбил моему!
   — Неприятности?! Думаешь, у меня их не будет?! Я теперь и не знаю, как домой возвращаться… — зло бросил Костя.
   Но Катя думала только о себе.
   — И вообще, я замерзла! Мне холодно, слышишь?
   — Тут недалеко ресторан. Пойдем, там согреемся, — предложил Костя.
   Спасительный «Эдельвейс», к дверям которого подошли Катя и Костя, был закрыт.
   — Ну вот, с тобой всегда так! — возмутилась Катя. — Ресторан закрыт! На тебя ни в чем нельзя положиться! Боже, какой холод…
   — Подожди, нас впустят, — пообещал Костя.
   — Ага, конечно. Разбежались, — с издевкой сказала Катя.
   Но в это время на Костин стук отозвались:
   — Чего шумим? Закрыто все! Идите домой.
   — Позовите, пожалуйста, Леву. Скажите, что это Костя. Он знает.
   — Ладно. Ждите, — нехотя сказал голос за дверью.
   — Нас сейчас впустят, — снова пообещал Костя.
   — Хорошо бы. Но если нет — пеняй на себя. Пенять на себя Косте не пришлось, потому что вышел его спаситель Лева и провел их внутрь.
   — Вы тут устраивайтесь, — сказал он, — а меня свистните, когда уходить соберетесь.
   — Вот ведь влипли! А? — решил обсудить создавшееся положение Костя, когда они остались наедине. — Вот влипли! Ладно, главное — не паниковать. Надо только придумать, что им сказать. Так ведь?
   — Думай, ты же — мужчина!
   — Можно сказать, что ты попросила меня помочь с ремонтом, — стал предлагать свои версии Костя. — Хотя как же, поверят они. Не на тех напали. Думай, Костя, думай! Вот! Мы скажем, что ты не знала, как объясниться с Алешей. И попросила меня поговорить с ним, потому что сама стесняешься. А, Катя, что скажешь?
   — Что я скажу? — Катя уже приняла решение. — А вот что: верни мне ключи от квартиры!
   — Катя, ну не надо. Подожди. Я же придумываю все это и для тебя, — попытался исправить положение Костя.
   — Нет, Костя, для себя! Боишься только ты. Вот ты и придумывай, но без меня. А я сама разберусь. Ключи!
   Она забрала ключи и пошла к двери ресторана.
   — Катя, ты что, вот так просто уйдешь? — все еще не терял надежды Костя.
   — Конечно. Я способ знаю, — Катя щелкнула пальцами. — Раз — и нет меня. Чао, волшебник! — в ее голосе было презрение.

* * *

   Приехав домой, Полина решила поговорить с мужем.
   — Я сейчас очень устал, — Самойлов пытался отложить неприятный разговор.
   — Я не понимаю, что это за отговорки! — настаивала жена.
   — Полина, я элементарно хочу есть! Можешь меня покормить?
   — Хорошо, сейчас накрою. Но ты мне должен дать объяснения Боря.
   — Я дам их, когда я посчитаю нужным! — отрезал Самойлов.
   — У-у-у, я слышу, мои дорогие, вы не в духе? — в комнату вошел Яков. — Давайте отложим семейную ссору, — предложил он, обнимая Полину. — Кстати, куда ты дела свою сестру? Ира не с вами?
   — Яша, мы решили, что вы можете пожить в квартире, в которой должны были жить Катя с Лешей после свадьбы… Все равно она сейчас пустует, — стала объяснять Полина.
   — Подождите, я что-то не понял… Мы с Ирой переезжаем туда? А она в курсе?
   — Она уже там.
   — Да? — удивился Яков. — Ну что ж… Это замечательно! Это — очень хороший вариант, спасибо. И мы, наконец, не будем вас стеснять.
   — Вы нас не стесняли, — поспешил заверить его Самойлов, — но Ирина решила, что вам нужно уединение. Ты — художник, личность творческая, а что нужно для вдохновения? Тишина и покой!
   — Да, конечно… — усмехнулся Яков. — Ну что ж! Все это на самом деле очень кстати! Пойду собирать вещи.
   Он развернулся, чтобы уйти, и столкнулся с Машей, которая входила в гостиную.
   — Ой, простите, — извинился Яков.
   — Полина Константиновна, Леша уже лег спать. Я могу идти? — спросила Маша.
   — Да, Маша, конечно. Уже поздно. Спасибо тебе огромное. Яша, проводишь девушку до дома?
   — Разумеется, о чем речь? — с готовностью согласился Яков.
   Они вышли на лестничную клетку, и Маша нажала кнопку лифта.
   — Маша, я очень надеюсь, что ты не будешь держать на меня зла, — проникновенно сказал Яков.
   — Ну я же вам уже сказала — я человек не злопамятный, — напомнила ему Маша.
   — Пойми, я — личность творческая, импульсивная. От женской красоты голову теряю мгновенно… Давай без обид, хорошо?
   — Хорошо. Но если вы еще раз позволите себе что-то подобное, я молчать не буду, — предупредила Маша.
   — Да, у тебя характерец! — покачал головой Яков. — С виду и не скажешь.
   — Я очень не люблю портить отношения с людьми. Но за себя постоять все-таки умею, — и это было правдой.
   — Понял. Уважаю. Ну что, мир? — и Яков протянул Маше руку. Девушка неохотно пожала ее.
   — Вот и славно, — обрадовался Яков. — Давай-ка я тебя до дома провожу. А то поздно уже, страшно будет одной идти.
   — Провожать меня не нужно. Я сейчас пойду в одну сторону, а вы — в другую. И будет лучше, если мы с вами больше никогда не увидимся.
   Приехал лифт, и Яков сделал галантный жест, приглашая Машу первой войти в кабину. Но Маша развернулась и стала спускаться вниз по лестнице. Яков только усмехнулся.

* * *

   Самойлов зашел к Алеше, чтобы предложить ему поужинать.
   — Ты не спишь, сынок? — тихо спросил он, заглянув в комнату.
   — Нет, — безучастно ответил Алеша.
   — Как настроение? Вижу, что не очень…
   — Да, воспоминания… И мне стало очень грустно…
   — Это бывает.
   — Я вдруг понял, папа, что все, что мне теперь остается, это — вспоминать. Вспоминать о том, как замечательно я жил до этой аварии… Что я чувствовал, где был… У меня теперь нет будущего — только прошлое…