Веснина Елена. Превратности судьбы

   На кухню вышел мучимый похмельем Самойлов и сел напротив Полины. Он потер виски, виновато посмотрел на Полину. Полина подняла голову от письма.
   — Ну прости! Прости, напился вчера… Перебрал… — попытался оправдаться Борис.
   — Ничего. Бывает, — рассеянно сказала Полина.
   — Сидели с Витей в ресторане, потом зашли еще в какой-то барчик…
   — Понимаю.
   — Там еще добавили… Уф. Настроение такое вчера было… В общем, так получилось.
   Полина молчала, задумчиво пила кофе. Складывалось такое впечатление, что мысли ее витают где-то далеко, и она не слышит того, что ей говорит Борис.
   Самойлов окликнул жену. Полина, словно очнувшись, посмотрела на мужа:
   —Что?
   — Ты меня слышишь? — в голосе Бориса сквозило удивление.
   — Конечно, слышу, Боря.
   — Ты не хочешь со мной говорить?
   И тут Самойлов, наконец-то, заметил, что она смотрит на листок бумаги, лежащий перед ней. Борис присмотрелся и, как только понял, что это — анонимка, мгновенно изменился в лице. Полина подняла на него глаза.
   — Почему же, хочу. Может, ты мне объяснишь, что это такое? — и с этими словами она положила анонимку перед ним на стол. — Я так понимаю, что твой вчерашний загул был по этому поводу?
   — Очень хорошо, что ты уже в курсе. Может быть, ты мне объяснишь, что это значит? — мрачно процедил Самойлов. Полина спокойно посмотрела на мужа:
   — Да. Объясню.
   — Будь добра! — спокойствие Полины завело Самойлова.
   — Во-первых, ничего между мной и Витей не было. И не будет. Я не хочу тебя обманывать. И я не собиралась тебя предавать.
   — Тогда почему я получаю такие вот письма?! — гневно фыркнул Самойлов и швырнул анонимку на другой край стола.
   — Видимо, кто-то очень хочет, чтобы мы поссорились, — все так же спокойно ответила Полина и замолчала.
   Самойлов расстроенно отвернулся, Полина же продолжала спокойно смотреть на него.
   — Я тебе обещаю. Даю слово: ничего между мной и Витей нет и не будет! — твердо сказала Полина. И тут из спальни раздался голос Алеши:
   — Мама! Папа!
   — Лешка… — взволнованно прошептала Полина.
   Переглянувшись, встревоженные родители вскочили из-за стола. Вбежав в комнату Алеши, они увидели сына, стоящего возле постели.
   — Лешка… Ты стоишь, сам?! — Самойлов не мог поверить в это чудо.
   — Лешенька! Какое счастье! — слезы брызнули из глаз Полины, и она кинулась обнимать сына. Алексей поморщился от боли и снова сел на кровать.
   — Больше не могу. Очень больно. Ко мне снова вернулась боль.
   Самойлов смотрел на него, не отрываясь, Полина тем временем суетилась вокруг сына:
   — Леша, надо же… я знала, Лешенька, я верила, что так будет! Как ты себя чувствуешь?
   — Ноги болят, — просто сказал Алеша.
   — Болят — значит, они живые. Ты их чувствуешь, это хорошо. Лешка, ты еще бегать будешь! — пытался подбодрить его отец.
   — Не буду, если будет такая боль…
   — Любая боль проходит, — включилась в разговор Полина.
   Алеша снова поморщился, застонал.
   — Тебе нужно выпить лекарство? Боря, подай, оно там, на тумбочке. Обезболивающее, — попросила Полина.
   Самойлов кинулся было за таблеткой, но Алеша его остановил:
   — Нет, не нужно.
   — Но почему?! — изумилась Полина.
   — Это бесполезно. Я помню эту боль. Ее всегда снимала Маша.
   — Может, вызовем врача? — с отчаянием в голосе спросила Полина.
   Самойлов смотрел на Лешу. Леша лежал с закрытыми глазами, сжав зубы и тяжело дыша. Самойлов повернулся к Полине.
   — Если эту боль может снять только Маша, то в чем дело, где она? Почему она до сих, пор не с Лешей?
   Полина выдержала паузу, потом вздохнула и призналась:
   — Я ее уволила.
   — Уволила?! За что?!
   — Я не хотела тебе говорить, но это она была виновата в болезни Леши…
   Самойлов непонимающе посмотрел на Полину.
   — Что ты наделала? Зачем уволила девочку? Ты что, не видела, что она ему помогает?
   Полина пыталась оправдаться, потому что чувствовала себя виноватой:
   — Я хотела как лучше!
   — Ты хотела как лучше. Отлично! И что теперь делать?
   Самойлов кивнул на Лешу, который стонал от боли. В ответ на кивок Полина попыталась силой заставить его выпить таблетку, но он упирался:
   — Таблетка не поможет, мама.
   — Все равно выпей!
   Алеша с обреченным выражением лица выпил таблетку и, все так же сцепив зубы, откинулся на подушку.
   — Верни ее, — потребовал Самойлов.
   — Я не могу, — Полина покачала головой. — Я ходила к ней, но ее бабушка отказалась меня выслушать. Маша обижена на меня.
   — Еще бы!
   — Но она повезла Лешу купаться, хотя я ей это запретила! Из-за этого он простудился!
   — Да какая теперь разница?! — воскликнул Самойлов. — Леше сейчас очень больно, а помочь может только Маша. Все, собирайся.
   — Куда?
   — Поедем к ней вместе, попытаемся поговорить. Ты еще раз извинишься.
   Алеша, который все это время прислушивался к разговору родителей, открыл глаза и твердо произнес:
   — Я тоже поеду.
   — Это исключено. Тебе надо лежать.
   — Нет. Я поеду с вами. Маша не откажет, если я попрошу ее вернуться.
   Жора и Толик спускались в подвал, продолжая разговор о вчерашних событиях. Толик с завистью и восхищением смотрел на брата:
   — Да ладно, хорош заливать! Прямо сразу двух закадрил?
   — Я за базар отвечаю! Две клевые бабцы. Такие куколки! Познакомились на улице, посидели в кафе — и все, они — мои! Делов-то.
   — Ну даешь! — в глазах Толика мелькнула зависть. Жора заметил это и довольно улыбнулся.
   — Главное, обе симпатичные. И обе на меня клюнули!
   — И что ты будешь делать? Их же две…
   — И обеих я сегодня пригласил на свидание. Правда, одна поломалась для порядка, но, думаю, все равно придет, — хитро добавил Жора.
   — Ты так в себе уверен?
   — А чего это мне быть в себе неуверенным? Это ж только ты у нас ходишь, комплексуешь. Еще, небось, и не целовался ни разу…
   Толик обиженно посмотрел на брата, и Жора, усмехнувшись, покровительственно похлопал его по плечу.
   — Да ладно тебе, не обижайся, я же любя! Жора прошел по подвалу, рассуждая вслух.
   — Значит, так. Поскольку этот вариант безотказный, праздновать будем вдвоем…
   — Вдвоем?! — недоумение Толика мгновенно отразилось на лице. Жора усмехнулся и начал объяснять, глядя на Толика с жалостью:
   — А ты думал, я тебя не пристрою? Пристрою! Мне для брата ничего не жалко. А то уже смотреть тошно, как ты со своей Машей носишься, Да твоя Маша в момент из головы вылетит, как только ты моих девочек увидишь!
   Толик замялся, ему .было неловко. По его представлениям, это было неудобно. Он поделился своими сомнениями с Жорой и сразу же получил безапелляционный ответ:
   — Неудобно знаешь что? Штаны через голову надевать! А остальное все очень даже удобно!
   Глядя на растерянного Толика, Жора улыбнулся и оптимистично продолжал:
   — Увидишь, тебе это понравится! И поможет в жизни! Давай, сиди здесь, я их приведу! Устроим девкам экскурсию по катакомбам.
   Уже собравшись уходить, Жора остановился и, протягивая брату деньги, дал последние указания:
   — Да, и вот еще что: купи вина, закуски. Устроим праздник. И жди нас здесь! Мы скоро! — Жора, подмигивая, вышел. Толик остался в подвале, растерянно глядя на деньги в своей руке. Он простоял еще некоторое время, а потом медленно пошел к выходу.
   Спустя некоторое время в подвал спустился смотритель. Оглянувшись по сторонам, он позвал:
   — Жора! Толик! Вашу мать, где вы?!
   Но братьев не было, и в подвале стояла полная тишина. Ругнувшись сквозь зубы, смотритель покачал головой и вышел из подвала. Не увидел он сыновей и в окрестностях маяка тоже, и это привело его в бешенство.
   А парни тем временем предвкушали радость будущего свидания. С нетерпением ожидала его и Катя. Она шла в сторону набережной с прекрасным настроением. Ничего не омрачало такой замечательный день. Летящей походкой она подошла к парапету, облокотилась и, глядя на море, счастливо улыбнулась. На душе у нее было легко и приятно. И вдруг сзади раздался голос Зоей.
   — Катя?
   Катя резко обернулась и увидела Зосю.
   — Ты что здесь делаешь? — спросила Зося.
   — А ты что?
   — Я жду Жору.
   — Я тоже.
   — Ты же не собиралась! — похоже, Зося была чем-то сильно недовольна.
   — А я передумала. Жаль стало мальчика: он же мне свидание назначил… расстроится, если не приду.
   — Да ну? Неужели? А по-моему, свидание назначили мне.
   — Очень смешно. У тебя богатая фантазия, — фыркнула Катя.
   — Оставим мою фантазию в покое. Он хочет провести время со мной, а не с тобой. Так что тебе придется уйти.
   — Мне?! Нет, Зосенька, уйти надо тебе. Не расстраивайся, — засмеялась Катя.
   — Катя, я не шучу. Немедленно уходи! Девушки с вызовом посмотрели друг на друга и продолжили выяснять отношения.
   — Насколько я помню, он сказал: «Завтра, на набережной, в три часа». И смотрел он при этом на меня! — с вызовом сказала Катя.
   — Он мне понравился, ты куда лезешь?
   — Куда хочу, туда и лезу.
   — Тебе же он не понравился? — пыталась образумить подругу Зося.
   — Ну и что? Пусть будет. Для коллекции!
   — На тебя и так все мужики западают!
   — А тебе завидно? — фыркнула Катя.
   — И братья твои у тебя есть, иди с ними развлекайся! Или тебе двоих мало?! Тебе еще Жору до кучи надо?!
   — А что?
   — То есть тебе все, а мне ничего? Не жирно? Давай, Катерина, иди отсюда. К Леше, к Косте… А моего не трожь! — вышла из себя Зося.
   Занятые выяснением отношений, девушки не заметили, как сзади к ним подошел Жора. Увидев его, обе вдруг резко замолчали и, как по команде, улыбнулись.
   — Привет, девочки! — расплылся в улыбке Жора. Привет! — почти хором ответили Зося с Катей.
   — Ну? Пошли?
   — Да, но… К сожалению. Катя уже уходит, ей пора. У нее важные дела, — попыталась сразу решить проблему Зося. Но Катя с улыбкой парировала:
   — Нет, я уже все отменила и никуда не спешу! Девушки обменялись многозначительными взглядами, а Жора попробовал отвлечь их:
   — Девочки, не ссорьтесь! Кстати, у меня есть брат, и он ждет нас на экзотическую экскурсию в очень романтичное место!

* * *

   Маша поднялась с тряпкой на чердак, быстро оценила фронт работы и сразу же приступила к уборке. Пыли на чердаке собралось очень много — для того чтобы всю ее вытереть, приходилось передвигать какие-то ящики, шкафы.
   Убрав очередной ящик, Маша обратила внимание, что на пол упал какой-то мешочек. Но в данную минуту мысли ее витали далеко от этого чердака. Она машинально подняла мешочек с пола, отложила в сторону, не придав ему никакого значения, и продолжила уборку.
   В это время Сан Саныч в благодушном настроении прогуливался по аллейке возле дома. Из дома к нему вышла Зинаида:
   — Воздухом дышишь? .
   — Нагуливаю аппетит! Зин, ты только посмотри, какая красота! А? — и Сан Саныч показал на горизонт. — Смотрю теперь на море издалека. Какое же оно все-таки красивое…
   — Ну да. Большое видится на расстоянии! Ничего, привыкнешь к суше. Заживем, как люди. Наконец-то. Без твоих рейсов дурацких.
   — Это точно.
   — Маша сейчас порядок у тебя на чердаке наведет. Пылищи развел, невозможно…
   — Да… — благодушно выдохнул Сан Саныч. И вдруг спохватился. — Маша?! На чердаке?!
   — Ну да, а что? Я ее попросила уборку сделать. А то привык на своем корабле жить, как в свинарнике…
   — Она уже убирает?! Давно?! Вот черт!
   В панике Сан Саныч понесся в дом, боясь, что Маша найдет бриллианты. Зинаида так и осталась стоять на дорожке, крайне удивленная поведением Сан Саныча:
   — Ну что за человек!
   Маша уже заканчивала уборку — на чердак» царил идеальный порядок, все было аккуратно разложено, постель заправлена, осталось только пару раз махнуть тряпкой, когда на чердак залетел Сан Саныч и стал лихорадочно смотреть по сторонам:
   — Ну что ты, Маша, не надо было ничего убирать!
   — А я уже все убрала. Правда, было много мусора… Но борьба с ним закончилась. Правда, здорово? — улыбнулась Маша.
   — Да, конечно… — рассеянно пробормотал Сан Саныч. Маша забеспокоилась:
   — Вам не нравится, как я разложила вещи?
   — Нет, нет, все… — тут Сан Саныч увидел, что его мешочек с бриллиантами аккуратненько лежит на полочке, облегчению вздохнул и улыбнулся. — Все очень даже здорово! Спасибо тебе!
   — Вам и в самом деле нравится?
   — А как же! Умница. Теперь заживу, как человек! Они улыбнулись друг к другу, и Маша направилась в свою комнату.
   А к Зинаиде вновь пришла Анфиса. Проводив гостью на кухню, Зинаида предложила ей чаю. Без долгих предисловий она снова начала говорить о Маше:
   — Ну как она? После вчерашнего-то? — спросила шепотом Анфиса.
   Зинаида налила Анфисе чаю, поставила чашку на стол, села рядом и тоже шепотом сокрушенно заговорила:
   — Он ей сегодня приснился.
   — Да? Странно.
   — Вот и я думаю. А вдруг нам этот отворот не удался?
   Анфиса удивленно посмотрела на Зинаиду и отмахнулась.
   — Да бог с тобой! Все вчера хорошо прошло, правильно! Маша все выпила?
   — Ну, выпила.
   — Вот! Значит, сработает! Какая Римма все-таки молодец! Так все красиво устроила!
   Зинаида покачала головой. В голосе ее звучало сомнение:
   — Не знаю, не знаю…
   — Да все, Зин, все! Теперь волноваться нечего, Маша к этому Леше больше ни ногой.
   — А все-таки… Ты уверена, что эта Римма не шарлатанка? Как-то все это подозрительно: сожженная фотография, пепел… — Зинаида сомневалась так, что даже уверенный тон подруги ее не успокоил. Анфиса поставила чашку на стол, удивленно и осуждающе глядя на Зинаиду.
   — Да ты что! Римма в нашем городе — самый известный маг и волшебник! Лучшая гадалка.
   — Я не знаю, какая она там волшебница, но то, что Леша Маше приснился, — это плохо, так быть не должно!
   Анфиса пожала плечами.
   — Ну, не знаю… Может, наоборот, так и надо…
   — Она с утра сегодня рвалась его навестить! Я ее еле отговорила, уборку эту затеяла! А так бы она к нему помчалась и это называется отворот?!
   — Ну, может, она и хотела к нему пойти, но… Не пошла же.
   — Потому что я не пустила! — уточнила Зинаида.
   — Откуда ты знаешь, может, она на полдороги передумала бы!
   Баба Зина досадливо поморщилась:
   — Анфиса, не говори ерунды. Между прочим, Машка сказала, что во сне она была счастлива!
   За окном послышался шум подъехавшей машины, обе женщины обеспокоенно переглянулись и выглянули в окно.
   — Это еще что такое… — пробормотала Зинаида. — Ну? Ты видишь, что творится?!
   — Да уж…
   Обе, не отрываясь, смотрели, как из машины вышли Самойловы и начали помогать Леше. Юноша, опираясь на родителей, с трудом вылез из машины. Полина и Самойлов были готовы его поддержать, но Леша, жестом показав: «сам!», встал и сделал шаг к крыльцу…
   В это время Маша, тоже услышав, как подъехала машина, выглянула в окно — и увидела Лешу… Сон и явь перемешались в голове Маши. Она уже ничего не понимала, но одно она знала точно — Алеша идет к ней.
   Ирина сидела за столом и красила ногти, когда услышала, как хлопнула входная дверь. В квартиру вошел угрюмый, помятый и уставший Яков.
   Ирина, буравя его взглядом, сухо спросила:
   — Тебя где всю ночь носило? Яков устало сел на диван и ответил:
   — У меня был деловой разговор, и ты прекрасно это знаешь.
   — Всю ночь?!
   — Да. Всю ночь.
   По тому тону, каким он это сказал, Ирина поняла, что он не врет. Подсев рядом, Ирина поинтересовалась уже более дружелюбно:
   — Ну и… что? Как все прошло?
   — Хорошо.
   — Что «хорошо»? Ты нашел бриллианты?! — Ирина окинула мужа цепким взглядом. Яков улыбнулся и покачал головой.
   — Нет, но я выяснил, кто мог их взять.
   — Неужели?! Говори быстро, кто это!
   — Ты очень удивишься…
   Яков тянул паузу, а Ирина от нетерпения едва не подпрыгивала.
   — Яша, не тяни! Ну?!
   — Они у твоего племянника.
   Ирина вздохнула, сразу поменявшись в лице:
   — Значит… Все-таки у Кости?!
   — Нет. У Леши!
   Ирина возмущенно посмотрела на Якова, потом презрительно фыркнула:
   — А умнее ты ничего не придумал?! Что за чушь?! Леша не мог достать груз. Он — инвалид. Этот смотритель, наверняка, сам спер бриллианты, а тебя просто водит за нос!
   — Нет. Я ему верю. Он далеко не дурак…
   — Конечно, не дурак! Разжиться на три лимона зеленых!
   — Я рассказал ему о своих завязках. И он понял, что таких людей лучше не злить. Жизнь дороже.
   — Да если он завтра смоется за кордон, твои крутые друзья его там не достанут! А тебе он полные уши лапши навешал! Ты в курсе, что Леша чуть не утонул? Как, по-твоему, он мог раскрутить мину и взять бриллианты?
   — Очень просто, Ирочка. Я тебе сейчас объясню… — спокойно и уверенно начал Яков. Ирина напряженно застыла, и он продолжал. — Леша ведь не сразу потерял сознание, когда упал за борт. Он мог успеть увидеть, как ребята прикрепляли контейнер, и сообразить, что там может находиться что-то ценное…
   — В принципе, увидеть мог. Но выплыл-то он без всяких бриллиантов. И с тех пор, насколько я знаю, Леша лежит в постели в доме моей сестры, — нетерпеливо перебила его Ирина, но Яков спокойно продолжал:
   — Леша лежит и этим усыпляет нашу бдительность, Ирочка. А в это время кто-то другой спокойно ныряет еще раз и забирает наш груз себе.
   —Кто?
   — Тот, кому Леша рассказал о контейнере… Ирина возбужденно вскрикнула, вскочила с дивана и начала расхаживать по комнате:
   — Черт! А ведь это похоже на правду! Ты у меня умный, Яша! Действительно, если Лешка с кем-то, поделился, то вдвоем они запросто могли это провернуть!
   Яков невозмутимо наблюдал за женой, перекатывая в руке китайские шарики. Ирина остановилась перед ним.
   — И что нам теперь делать, Яша? Как вернуть бриллианты?
   — У меня есть план, Ирочка. Только действовать надо очень осторожно. Твой племянник совсем не так глуп, как кажется.
   — Да уж! До такого додумался!
   — И первым делом мы с тобой отправимся в гости. С родственным визитом… Пора нам проведать больного.
   — Правильно, Яша! Прямо сейчас и пойдем! — лихорадочно поддержала его Ирина.

* * *

   Алеша стоял у двери, придерживаясь за косяк, и смотрел на Машу. Маша бросилась к нему, пытаясь помочь дойти до дивана.
   — Леша! Боже мой! Ты пришел ко мне?! Сам пришел?! Как я рада!
   — Маша… Нам надо поговорить.
   — Конечно, надо. Садись. Тебе, наверное, еще трудно стоять…
   Алеша опустился на диван и вздохнул:
   — Да. Честно говоря, каждый шаг пока дается с большим трудом. Послушай, Маша, я пришел…
   — Я знала, Лешенька! Я верила, что ты сумеешь преодолеть болезнь! — перебила Алексея Маша и засмеялась. — Вот видишь, наши тренировки все-таки принесли результат!
   — Спасибо тебе, Маша. Я был просто тупицей! Не понимал, что ты стараешься для моей же пользы.
   — Теперь главное — продолжать занятия…
   — Маша, я не могу. Без тебя не могу. Каждое движение причиняет такую боль… — Алеша грустно усмехнулся. — Я себя чувствую, как Русалочка… Словно в ноги впиваются раскаленные ножи!
   Маша перестала улыбаться, внимательно глядя на Лешу.
   — И я знаю, что только ты можешь мне помочь.
   — Я постараюсь, Леша. Я попробую снять боль. Но я не вернусь больше в ваш дом. Придется тебе поискать другую сиделку…
   И оба напряженно посмотрели друг на друга. Маша первой отвела взгляд и сосредоточилась на ногах Алеши. Пытаясь снять боль, она провела руками вдоль ног и подняла глаза на Лешу.
   — Вот здесь болит. Да? —Да.
   — Я чувствую твою боль. Она — как тяжелый сгусток… похоже на свинец…
   — Подержи руку еще немного… Мне так легче.
   — Сейчас пройдет. Потерпи чуть-чуть.
   — Уже намного лучше, — Леша с облегчением вздохнул и продолжил. — Я знал, что только ты сможешь мне помочь. Маша, мне будет трудно без тебя… Может, ты все-таки вернешься?
   — Леша, давай больше не будем об этом говорить.
   — Почему? Я ведь только для этого сюда и приехал. И моя мама тоже, и отец… Мы все тебя просим: вернись. Забудь обиду. Мама очень жалеет, что так несправедливо с тобой обошлась…
   Он умоляюще посмотрел на Машу, потом взял ее за руки:
   — Маша, пожалуйста… Ты мне очень нужна. Маша выпрямилась и застыла. Она уже колебалась.
   Таисия не ожидала такого решительного шага со стороны мужа. Расстаться. Это совсем не то, чего она хотела бы.
   — Значит, я права?! Ты хочешь уйти от меня к ней?!
   — С чего ты взяла?! Кто тебе наплел, что у нас с Полиной роман?! — зло ответил Буравин.
   — А по-твоему, у меня нет глаз? Вы — отвратительные конспираторы, Витя! Достаточно посмотреть на вас обоих, чтобы все стало ясно!
   — Чепуха! Между нами ничего нет. У Полины своя жизнь, а у меня своя. Которую я, кстати, собираюсь прожить без твоего деятельного участия.
   Притихшая Таисия ошалело смотрела на Буравина.
   — Как это понимать, Витя?
   — По-моему, я ясно выразился. Я считаю, что нам надо разойтись.
   В глазах Таисии появился испуг. Эти слова для нее были самым настоящим ударом.
   — Подожди… Так нельзя… так же не делается. Ты говоришь, что у тебя ничего нет с Полиной. Зачем же тогда нам расходиться?
   — Потому что я больше не могу этого выносить.
   — Чего? Что конкретно тебя "не устраивает? Мы же можем поговорить, все прояснить… мы же взрослые люди. В конце концов, попробуем начать сначала…
   — Тая, это бесполезный разговор. Давай не будем мотать друг другу нервы.
   Буравин развернулся и вышел из гостиной. Таисия растерянно смотрела ему вслед. Она выглядела подавленной. Через некоторое время она решительно двинулась за ним и, зайдя в кабинет, увидела мужа, складывающего в портфель какие-то бумаги, которые он предварительно просматривал. Буравин не обращал на вошедшую Таисию ни малейшего внимания и продолжал собираться на работу.
   — Ты напрасно считаешь, что разговор окончен, — с вызовом бросила Таисия.
   — Тая, не мешай, я опаздываю на работу.
   — Значит, работа для тебя важнее семьи? Как ты можешь так ко мне относиться, Витя? Я тебе не чужая. Мы прожили двадцать лет… И я заслужила, чтобы со мной разговаривали по крайней мере уважительно!
   Буравин повернулся к ней, посмотрел в глаза и со вздохом произнес:
   — Хорошо. Прости. Я сорвался. Что ты хочешь еще обсудить?
   — Ты сказал, что хочешь развода. —Да.
   — Но для этого должны быть причины. Нельзя же просто так, из-за прихоти, разрушить семью. Не забывай, что у нас есть дочь…
   — Я помню об этом. Ты хочешь, чтобы ради Кати я начал врать, кривить душой и заставлять себя делать вид, что у нас все прекрасно?
   — Не надо заставлять себя, Витя! Я не собираюсь держать тебя насильно. Ты просто объясни, что не так? Разве я плохая мать, плохая хозяйка? Разве у нас неуютно, у тебя нет обеда, нет чистых рубашек? — Таисия ровным счетом ничего не понимала.
   — Не в этом дело…
   — Да я же живу только ради вас с Катей! — перебила его Таисия. — Я все свои интересы подчинила вашим…
   Я даже ушла с работы, чтобы у тебя и ребенка был нормально налаженный быт!
   — Семья — это не только быт, Тая. Это еще и родство душ…
   — И чем же тебе не подходит моя душа?!
   В глазах Таисии появилась обида, и она с вызовом, требовательно посмотрела на мужа. Буравин выдержал ее взгляд и постарался взять себя в руки и не сорваться.
   — Я совсем не считаю тебя бездушной, Тая. Наоборот, я очень ценю все, что ты делаешь для меня и Кати.
   — Тогда что тебе еще нужно?! Луну с неба?!
   — Мне ничего не нужно. Я просто хочу побыть один. Мне нужно успокоиться, разобраться в себе, решить, как жить дальше…
   — Ты уже не мальчик, Витя, седой вон весь… Поздно жизнь заново начинать. А у нас с тобой столько уже прожито, пережито… Зачем нам что-то менять?
   — Ты пойми, я больше не могу так жить! Я задыхаюсь… Я вязну… как будто в трясине…
   — Тогда давай все изменим. Наверное, мы с тобой в чем-то допустили ошибку… Так давай начнем все сначала… Заново. С чистого листа. По-другому, — быстро предложила Таисия.
   — Ты думаешь, что можно договориться и через секунду полностью изменить себя?
   Удивление в глазах Буравина встретилось с вызовом во взгляде жены. Таисия в лихорадочном возбуждении начала ходить по кабинету.
   — Если захотеть, можно все изменить! Я могу стать совершенно другой! Хочешь, я сделаю другую прическу? Или перекрашусь в блондинку?
   — Тая, дело не в том, как ты выглядишь. И твоя прическа тебе очень идет.
   Правда? Тебе нравится? А может быть, мне сменить помаду? — обрадовалась Таисия. Буравин устало посмотрел на нее, и она возбужденно продолжила. — Или нет. Давай поедем путешествовать. Вдвоем. В какую-нибудь экзотическую страну… Я понимаю, тебя заел быт. Все стало буднично, однообразно: каша на завтрак, жена в халате… Давай начнем все сначала, Витя! Дай мне шанс!
   Буравин с грустью и даже жалостью посмотрел на Таисию.
   — Боюсь, что мы опоздали, Тая… Это не поможет.
   У Таисии окончился запал. Она посмотрела на Буравина и сказала уже тихо и жалобно:
   — Ладно… Делай, как знаешь. Только я прошу тебя: не горячись, не руби с плеча. Ведь мы с тобой любили друг друга. Мы же были счастливы…
   Буравин отвел взгляд, торопливо положил в портфель последние бумаги и произнес:
   — Хорошо, Тая… Я подумаю.
   Буравин вышел из комнаты, а Таисия еще долго стояла неподвижно, с грустью глядя ему вслед.