Вэй В.. Стихотворения

соотносится со знакомым нам "в здоровом теле - здоровый дух".}, которая
должна была приводить ученика к сосредоточению на собственной изначальной
природе, что в дальнейшем стало одним из существенных элементов учения школы
чань.
С именем Хунжэня - пятого патриарха (602-675) - связывают особое
почитание последователями чань сутры "Ваджрачхедика праджня парамита" -
"Алмазной сутры", которая встала в один ряд с "Ланкаватара-сутрой" и
"Вималакирти-нирдеша-сутрой" {Некоторые исследователи ошибочно, на наш
взгляд, полагают, что буддийские канонические тексты не играли
сколько-нибудь значительной роли в чань-буддизме. Тот же Хунжэнь
настоятельно рекомендовал своим последователям изучать "Алмазную сутру".}.
Говоря о патриаршестве в Китае, следует отметить, что само по себе
патриаршество на Хуэйнэне не закончилось. Так, одна традиция гласит, что
Хуэйнэн не может считаться последним, шестым, патриархом, и завершает счет
на пятом патриархе Хунжэне. Как отмечалось, буддийское учение в Китае
разветвлялось на многочисленные секты и школы {Насчитывается не менее десяти
школ буддизма, распространенных в Китае в танскую эпоху [см. 33, 136, 291,
293].}. Представители каждого направления именовали патриархом своего
наставника, как это было в случае с последователями Шэньсю, для которых
именно он оставался шестым законным общечаньским патриархом. Таким образом,
можно говорить о чрезвычайно разветвленном генеалогическом древе
патриаршества [см. 128], поэтому, согласно учению некоторых школ, и Хуэйнэн
не мог считаться шестым патриархом.
Вернемся к гатхам первых чаньских патриархов, представленных в
"Алтарной сутре". Стихотворная гатха, приписываемая первому патриарху чань
Бодхидхарме:

Я давно пришел в Китай,
Чтобы передать учение и уничтожить ереси,
Цветок раскрыл пять лепестков,
И плоды созрели сами собой.

Второй патриарх Хуэйкэ следующим образом развил мысль Бодхидхармы:

Согласно изначальной причине существует земля -
Из этой земли семена проросли цветами.
И если считать, что нет никакой земли,
Откуда же мог вырасти цветок...

Третьему чаньскому патриарху принадлежат следующие строки:

Хотя семена цветов действительно растут из земли
И земля кажется растящей цветы,
Но если цветы не обладают в природе своей ростом,
На земле ничто не сможет произрасти.

Четвертому патриарху, Даосиню, следовало далее развить идею
предшественников:

Семена цветов обладают природой роста.
Из земли, кажется, растут они.
Но если в форме нет причинной гармонии,
Ничто не дает побегов.

На основании приведенных цитат из "Алтарной сутры" можно видеть, что
Ван Вэй, как и многие танские поэты, был хорошо знаком с сочинениями
буддийских патриархов, причем не только школы чань. Лучшее свидетельство
тому произведения поэта, в которых он использует цитаты и образы из
буддийских сочинений. Можно говорить о своеобразных буддийских
реминисценциях в произведениях Ван Вэя.
К концу жизни Ван Вэй становится зрелым буддистом, оставаясь вместе с
тем носителем традиционной китайской философской и поэтической традиции. В
наследии Ван Вэя условно можно выделить несколько категорий буддийских
произведений:
- произведения, воспевающие тему отшельничества, окрашенного в
буддийские тона;
- стихотворения, посвященные теме дружбы с буддийскими монахами;
- произведения, в которых ярко отражаются буддийские идеи бренности
земного существования, тщеты и суетности всего мирского;
- произведения, отражающие веру поэта в карму и грядущие перерождения,
выражение надежды на встречу в следующей жизни с родными и друзьями;
- произведения, где отражаются "колебания" поэта в выборе между
буддизмом, даосизмом и другими китайскими традиционными учениями;
- произведения, которые можно выделить в отдельный цикл с условным
названием "монастырский";
- прозаические и стихотворные буддийские произведения, написанные
поэтом скорее всего по заказу буддийских общин и частных лиц, именуемые
самим поэтом буддийскими гимнами и гатхами.


^TЗАКЛЮЧЕНИЕ^U

Чань-буддизм был и одним из путей искания _истины_ великими столпами
танской поэзии, передовыми людьми своей эпохи: "Танская поэзия все еще
принадлежит времени, когда литература выполняла и роль философской и даже
исторической науки. Развиваясь на протяжении трехсот лет существования
танского государства, она была, как мы видим, поэзией новых открытий в
познании мира и в художественном его осознании, поэзией, возвышающей
человеческое достоинство. Естественное и неизбежное оскудение ее в последние
десятилетия не могло помешать тому, что огромные идейные и художественные ее
завоевания стали источником расцвета уже сунской поэзии в сунском
государстве" [85, с. 175].
Это емкое и точное определение роли танской поэзии в культурной жизни
танского и всех последующих периодов отражает ее суть и доказывает
необходимость углубленного изучения творчества танских поэтов - как наследие
культуры общечеловеческой - в самых различных аспектах, в том числе и
изучения проблемы влияния буддийских школ и направлений на творчество и
мировоззрение китайских поэтов.
Ван Вэй - личность яркая и незаурядная. Поэта отличало ясное для
человека его эпохи мышление, многие положения буддизма явно не удовлетворяли
его, поэт часто позволял себе критические замечания в адрес буддизма. Лишь
позднее, к старости, Ван Вэй не так строг и полемичен в отношении буддизма.
В чань-буддизме Ван Вэй усматривал новые возможности для творческого
самовыражения, духовного совершенствования, чему способствовала практика
чань. Всей своей жизнью, своим творчеством Ван Вэй стремился отыскать
гармонию между чань, поэзией и живописью.


^TПЕРЕВОДЫ БУДДИЙСКИХ ТЕКСТОВ ВАН ВЭЯ^U

Буддийские тексты Ван Вэя представляют определенный интерес для
специалистов. Переводы приводятся практически без комментария, поскольку в
работе наиболее трудные для понимания места текста комментируются или даны в
примечаниях к главам.

Надпись на стеле чаньскому наставнику Хуэйнэну

Когда нет бытия, от которого можно отказаться,
Это значит достичь источника бытия.
Когда нет Пустоты,
Где можно что-то разместить,
Это значит познать основу Пустоты.
Уйти от мирских желаний и не суетиться,
Что обычно для буддизма, -
Это заключается во всех дхармах,
Которые нельзя получить,
И все они, нас окружающие, охватывают все сущее
И не устают [от этого].
Выгребет в море житейском кормчий,
Но и он не знает действия высшей буддийской мудрости.
Рассыпает цветы небесная фея,
Которая может обратить монаха в иной облик.
Тогда-то можно познать,
Что дхарма не рождается,
А появляется посредством мысли,
Она такова, что невозможно взять,
Дхарма всегда истинна.
В мире монахи это подтверждали.
[Можно] достичь освобождения от суетных мыслей,
Но не полностью. Спасать тех, кто находится в деянии,
Не думают, что означает не-деяние.
Все это разве [не присуще]
Чаньскому наставнику из монастыря Цаоси?
Чаньский наставник [Хуэйнэн]
С мирской фамилией из рода Лу,
Из некоего места, некоего уезда.
Имя - это нереальность и фальшь,
И он не родился в какой-то семье.
У дхармы нет середины и края,
И он не жил на землях Китая.
Его добродетельные наклонности проявлялись в детских забавах,
Семена мудрости обнаружились в сердце,
Когда он был подростком,
Он не был эгоистичен по отношению к себе.
Дух среды, в которой он рос,
Близок духу пахарей и шелководов.
Когда это соответствовало его дао,
Он бродил по селениям мань и мо,
Близких ему по духу. В соответствующем возрасте
Он стал учиться у великого наставника Хунжэня в Хуанмае,
На что готов был положить все силы.
Тогда он был поставлен на работе со ступой
И постоянно очищал свое сердце от мирских дум
И обрел просветление по отношению к мякине.
Всякий раз, когда великий наставник возвышался на алтаре,
Он наставлял учеников, заполнявших храмовый двор.
Среди них были те,
Кто обладал корнями трех колесниц.
Они все вместе внимают единому голосу дхармы,
Чаньский наставник [Хуэйнэн] безмолвствовал,
Но учение воспринимал.
Никогда не спрашивал, а когда возвращался [в келью],
Все самостоятельно обдумывал,
Мысли его были заняты понятием "не-я".
Иногда у него появлялись думы об оленях,
Захотевших испить воды,
А еще стремился обнаружить след улетевшей птицы.
Ароматная каша нескончаема,
Бедные люди по-прежнему [в бедности] -
Нечем покрыть свое тело.
Все ученики говорят,
Что они близки к наставнику,
А на деле же это все равно, что
[Ракушкой] измерить море
И [трубкой] исследовать небо.
Они говорят, что нашли жемчужину.
Великий наставник сердцем сам все понимал.
Триграмма "цянь" сама по себе ничего не произносит,
Небо как может говорить?
Мудрец или гуманный человек
Разве посмеют [об этом рассуждать]?
Конфуций говорил [Цзыгуну]:
"Мы с тобой не знаем [ничего]". И на смертном одре,
Когда [Хунжэнь] тайно передавал рясу первоучителя,
Он сказал [Хуэйнэну]:
"Все живые существа ненавидят того,
Кто отличается [от них] талантом,
А люди ненавидят того,
Кто их превосходит.
Я вот-вот умру, не лучше ли тебе уйти отсюда?"
Чаньский наставник [Хуэйнэн]
Тогда спрятал у себя за пазухой рясу,
Скрылся из того места и безвестно жил в других краях.
Все существующие живут на чистой земле,
Хуэйнэн жил то здесь, то там,
У людей, приписанных к своим местам.
Там, где мирская жизнь, там есть Ворота спасения,
Поэтому он передвигался среди крестьян, купцов, работников.
И вот таким образом
В общей сложности минуло шестнадцать лет.
В южных морях жил наставник Ин Цзунфа,
Который проповедовал "Нирвана-сутру".
Чаньский наставник [Хуэйнэн] слушал [проповедь],
Оставаясь сидеть перед алтарем,
И спросил затем о великом принципе буддизма,
Спросил об истинном буддизме.
Поскольку Ин Цзунфа не смог ответить,
Спустился [с возвышения] и попросил поучать,
Затем вздохнул и сказал:
"[Хуэйнэн] живой бодхисаттва,
Нирманакайя существует в этом облике.
Глаза простых людей желают,
Чтоб раскрылся широко глаз мудрости [Хуэйнэиа]".
И тогда он возглавил учеников,
И они все месте пришли в залу,
Где находился наставник [Хуэйнэн].
Ин Цзунфа поднес платье
И собственноручно срезал волосы.
С тех пор широко распространяющийся дождь дхарм
Повсюду капает в этом бренном мире.
[Хуэйнэн] стал учить людей понятию о терпении и говорил:
"Те, кто терпят, не рождаются и не умирают,
Тогда достигается принцип "не-я""
И только тогда появляется
Начальное сознание высочайшей истины Будды.
Это и есть начало буддийского учения.
Достигнешь самадхи,
И никакая мысль не сможет войти [в сознание].
Высшая буддийская мудрость ни на что не опирается,
Великое тело [Будды] пребывает во всех десяти направлениях,
Чувства Будды существуют вне трех миров.
Семена пыли мирской неуничтожимы, [в людях]
Нет облика, нет и Пустоты.
В осуществлении желаний нет завершения,
Как раз находясь в мире, и превратишься в мудреца.
Монахи на каждом шагу находятся на стезе служения Будде.
Эти мысли, эти чувства
Все вместе войдут в море природы.
Торговец заявил,
Что устал, и остановился отдыхать в нирманическом городе.
Бедный человек не испытывает сомнений
И находит тайник с сокровищами.
Если кто не взрастил основы добродетели,
Ему нелегко войти в Ворота внезапного просветления,
Цветы Пустоты не свяжешь [в букет]
И не возьмешь в руки.
Никогда не бывает виновно
Солнце высшей буддийской мудрости.
Сколько раз, вздыхая, говорили:
"Семь видов драгоценностей пожертвовали, [по количеству]
Равных речному песку Ганга. Мириады кальп
сопровождаются совершенствованием людей,
Коих бесчисленное множество.
Все это подчиняется движению недеяния,
Милосердие [Будды] не встречает препятствий,
Оказывает великое опасение всем рожденным четырьмя способами,
Широко покровительствует трем мирам".
После того как буддийская добродетель
Повсюду распространилась,
Слава о [Хуэйнэне] разнеслась.
Разрисованные люди из Цюаньгуаня
Идут к мудрецу, испытывая в пути огромные трудности.
Царство, где люди с разрисованными телами
И подвешенными к ушам серьгами плавают
В море почти год напролет,
И все они желают протереть глаза и узреть облик дракона и слона,
И так [плавая в море], забылись они,
Что могут попасть в пасть акулы.
Они вместе стоят за дверью, [где последователи Хуэйнэна]
Сидят с поджатыми крест-накрест ногами
Перед кроватью [патриарха].
Лес здесь сандаловый,
И нет более никаких деревьев.
Слышен лишь запах цветов чжаньфу (цветы типа
магнолии. - Г. Д.),
Так что других запахов не ощущается.
Все они, [кто был на проповеди],
Вернулись домой с подлинно буддийской истиной,
И отошли многие от напрасных мирских дум.
Император задумался [о Хуэйнэне]
И издалека выражает [ему] свою искренность.
Он готов был встречать [его] с почестями,
Желал сложить ладони в буддийском приветствии и совершить обряд.
Цзэтянь - вдовствующая мать-императрица,
Император Сяохэ
Издали указ с просьбой-повелением прибыть в столицу.
У чаньского наставника чувства в этот момент
Были, как у Цзыму.
Посмел он императрицу ослушаться.
Живет он далеко и не выходит дальше Тигрового ручья,
Твердо отказался от повеления
И не принял императорского указа.
Тогда императрица и император
Отправили ему (Хуэйнэну. - Г. Д.)
Белую монашескую рясу,
А также деньги, шелк и прочее в качестве подношения.
Щедрые дары императоров -
Поднесли яшмовое платье святому.
Даровала деньги нирманическому Будде [Хуэйнэну].
Оценивать добродетель, ценить людей -
Это в различные эпохи одинаково совпадает.
В некий день некоего месяца некоего года
[Хуэйнэн] неожиданно сказал ученикам:
"Я вот-вот уйду".
И вскоре удивительные ароматы заполнили зал,
И над землей появилась белая радуга.
[Хуэйнэн] завершил трапезу, выкупался, сменил платье
И более ни на мгновение не собирался задерживаться [в этом мире].
Подобно тому, как течет вода,
Как гаснет пламя свечи,
Золотое тело [Хуэйнэна] навсегда прощается.
Подобно тому как дрова до конца уничтожаются огнем,
Горы рушатся, реки высыхают,
Птицы плачут, обезьяны вопят,
Все люди громко причитают и ничего не видят [от слез],
В какой-то день и месяц душа [наставника]
Переселилась к горному ручью Цаоси,
Сидение его оставили в некоем месте,
Выбрали благоприятное место для могилы,
Не обращаясь к книге "Цин у" - "Черный ворон".
Даже лес изменился -
Все деревья превратились в белых журавлей.
О, великий наставник!
Совершенная природа чистоты и монолитности,
Природные данные [твои] добродетельны и чисты,
Сто чистых помыслов создали [твой] облик.
Все высшие мысли сосредоточены в уме Хуэйнэна -
Ходит ли он, отдыхает ли -
Всегда все правильно воспринимает,
И в его беседах, улыбке, словах
Никогда не бывает шутки.
Потому пять государств Индии следовали [учению Хуэйнэна],
И множество юэсцев бьют земной поклон [наставнику],
А длинные змеи и могучие удавы
Также приняли [учение чань],
И дух ядовитого жала змей уничтожен.
[Благодаря проповедям Хуэйнэна] искривленный
нож и выгнутый лук [забросили],
Изменили присущие им недоверие и грубость,
Прекратили охоту и ловлю рыбы,
А ядовитые насекомые и ядовитые птицы осознали свою вину
[И перестали пускать в ход яд].
Многие отказались от рыбы и мяса
И старались питаться, как буддийские монахи.
Все они выбросили сети для ловли рыбы,
Одежду носили из рисовой соломы
И стали придерживаться дхармы просветления,
И [этим самым], по сути дела,
Помогают императору в воспитании народа.
Его (Хуэйнэна. - Г. Д.) ученик по имени Шэньхуэй
Встретил наставника, когда тот был на закате жизни
И постигал буддийское дао в срединных годах.
Широкая натура заложена во всех простых людях.
[Шэньхуэй] острым умом превосходил образованных людей,
Хотя это и есть последнее подношение [со стороны Шэньхуэя].
Радуемся мы, что [благодаря Хуэйнэну)
Достигли наивысшей степени познания буддизма.
Наставник все просвещал,
Проповеди его похожи на желание поднести жемчужину.
Простые люди не понимают [идеи причинности],
И еще много у них печали о драгоценной яшме.
Люди говорят, Что они знают буддийскую истину,
И написание этого гимна поручили мне.
В гатхе говорится:
"Пять инь - это есть Пустота,
А шести чэнь не существует".
Люди же, напротив, полагают и не ведают,
Как следует правильно воспринимать.
Лотос поддерживает ноги [Будды],
Ветка ивы вырастает в боку.
Если отбросить тело и сознание,
Кому же [тогда предназначается] счастье и несчастье?
Мудрец обладает широким взглядом
И вместе со всеми живыми существами одинаково трудится.
Когда исчезает мысль, отбрасывается и бытие,
Где же тогда можно опереться на Пустоту?
Если не касаться трех миров,
Значит, тщетно трудятся восемь фэн.
"И в этом заключается ваша острота ума!"
[Проявлять] сочувствие
По отношению к людям из иных земель,
Которые пока не услышали голос дхармы,
Снисходить к невежественным людям.
[Хуэйнэн] готов начать доброе дело:
Учить их терпеливости, отказу от гнева,
Отказу от охоты за добычей.
Мир - это один цветок.
[В Китае] было шесть патриархов.
Они раскрыли [содержание] собрания буддийских канонов,
Открыто показали в действии понятие "жемчужина в платье".
Истоки основ [буддизма] постоянно существуют,
Безрассудный путь стал изменяться.
Не следует задумываться
Над понятиями "действие или бездействие",
"Полностью или не полностью" -
Такова наша высшая буддийская истина,
Да и зависит разве она от меня?
Буддийское дао охватывает все четыре вида живых существ,
Постоянно указывает на шесть направлений.
Но даже у мудрецов, бывает, иссякает ум.
Существуют такие сочинения,
Смысл которых не укладывается в голове:
Шестьдесят две мысли, сто восемь тем-метафор -
Во всем этом ничего не найдешь [имеющего смысл].
На этом следует закончить.


Переработанный буддийский гимн
с предисловием

Тело дхармы не имеет противоположности,
Совсем не как запад и восток.
У чистой земли не существует местонахождения,
Оторвана она как от Пустоты, так и от Бытия.
Если опираться на высшую мудрость Будды,
Следовало бы очиститься от шести чэнь.
Если не отказаться от дхарм,
Тогда пресытишься иллюзорной буддийской
истиной в трех видах сущих.
Поэтому будда всех будд
Обладает непостижимой силой -
Распахивает Врата Благоприятствования.
Сердце [бедняка] пребывает в сомнении,
Не ведает он, где спрятана драгоценность.
Торговец уже устал,
Остановился временно отдохнуть в нирманическом городе.
В конце концов в результате совершенствования
Можно достичь состояния "ушэн",
И исходное начало взято из облика всего сущего.
Переработанная картина "Чистая западная земля"
Была преподнесена госпожой Ли - женой левого чанши,
Временно исполняющего обязанности
Помощника цензора господина Цуя,
По случаю поминок ее отца, бывшего чиновника.
Семья госпожи Цуй - передовая среди привилегированных,
Она стояла во главе всех семей-буддистов
Во имя постижения буддийского учения.
Великий наставник
Часто с уважением почтительно навещал ее,
А женщины всего императорского двора
Под ее влиянием стали жить скромно.
Царство мысли имеет собственную природу,
Все сущее одинаково охватывается буддийской истиной.
Вершина дхармы - Истинность и Пустота.
Когда ни одна колесница не утверждается,
Тогда можно увидеть все как есть в действительности.
Бодхисаттва вместе с госпожой Шэнмань
Одновременно постигают освобождение.
Небесная фея восхваляла
Старца Вималакирти.
Как взобраться на холм?
Скорбеть в траурной одежде,
Следовать дхарме утечки.
Горько оплакивать кровавыми слезами,
Думать о беспредельной милости [умершего отца].
Если от горя лишить себя жизни,
Это не будет должным воздаянием [душе покойного отца].
Если даже эти десять сил Будды защитят.
То разве возможно выкупить [тело усопшего]
Даже ста телами живых?
Без драгоценностей и бахромы
Использовался белый шелк для картины с изображением рая,
С радостью, не имеющей предела.
Царь закона изображен в позе умиротворения и счастья,
В окружении монахов и народа.
Все пребывает в спокойствии и неподвижности.
Кажется, что все так и было в прошлом
И будет в будущем.
Царит полнейшее безмолвие,
И не слышно ни звука.
Словно [проповедь] без слов.
Лес словно из драгоценных деревьев,
Семикратно опоясывает ароматный город.
В полах одежды изображены небесные цветы,
Которые все шесть времен разбрасываются на золотой земле.
Птицы "цзялинь" словно вот-вот запоют,
Цветы "маньто" еще не осыпались.
Собрались все добрые люди,
И облик их всех прекрасен.
Теперь со всей искренностью
Кладут земные поклоны,
Проливают слезы и возжигают курения,
Пожелали совершать заслуги и добродетели,
С тем чтобы подготовиться к далекому пути и достичь Будды.
Постоянно предполагать,
Что великое милосердие с присущей ему женской мягкостью
Воплощено в самих свойствах дхарм.
Это должно быть в семье,
Которая сознает высшую буддийскую истину.
В гатхе сказано:
"Бьем земные поклоны великому наставнику десяти направлений".
Он может постичь одну дхарму,
Узреть и множество других дхарм.
Всевозможные облики [его]
Просвещают массы живых существ.
Мысли его и в самом деле будут неподвижны.
Мы кладем земные поклоны
Перед беспредельным морем действия дхарм.
Заслуги и добродетели бесчисленны и непостижимы.
Раз уж не имеют цвета,
То ничто не может служить препятствием.
[Дхарму] не остановить на Бытие и Небытие,
Но не следует и отказываться от них.
Ныне я глубоко
Проник в подлинность и действительность Пустоты
И понял, что субстанции цвета и облика
безупречно чисты.
Желаю, чтобы признали запад (т. е. буддизм. - Г. Д.)
нашим наставником,
Желаю переродиться там, в радостном раю,
Где достигается освобождение жизни человека.


Хвалебный гимн о вышивке
"Колесо исполнения желаний" с предисловием

Тишина тождественна Шуньяте -
Они непостижимы сердцем.
Татхата пребывает в неподвижности -
Она удалена от мира сознания.
Реальность не ограничена ничем,
Постоянно сопутствует всем живым существам.
[Татхата] не отчуждена от деяния,
Но не объять ее всем множеством поступков.
Раз свойства дхарм таковы,
Разве можно это словами объяснить?
[Эта вышивка] - так называемое "колесо исполнения желаний".
[Изображенная на ней] бодхисаттва мирского
милосердия совершенная, достигла самадхи.
Оказывает помощь людям своим волшебным взором
[На вышивке] - разноцветное тело с шестью руками.
Сердце Будды служит основой всех живых существ,
Тело имеет истинный облик и по желанию может
тут же исчезнуть [в нирване].
Но милосердие его проявляется не в силу причинности,
Явился он лишь ради избавления людей.
Сила бодхисаттвы способна воздействовать на всех,
И все живущие будут довольны.
Каким же сердцем обладает бодхисаттва?!
Монахини-[сестры] из монастыря Чунтун
По имени У-и - "не имеющая сомнений"
и Дао-дэн - "немеркнущее дао"
Ушли в монастырь из знатных семей,
На циновке для молений занимают почетные места.
Давно уж у них накоплена чистая карма,
Все три мира есть шуньята.
Постоянно живут в буддийском монастыре,
Опираются на одну колесницу.
Умерший старший брат служил в Хэнани
на посту шаоиня - помощника начальника города,
Несмотря на образование по классическим книгам,
Глубоко проник в суть реальности [буддийской]
И был единственным буддистом среди сотни чиновников.
[Мы с ним, как] венчики цветка, вместе связаны,
Милость его глубоко в сердцах сестер.
Он, словно аромат сандалового дерева, как и прежде, окружает нас,
[Но уже] невозможно увидеть милостивого старшего брата.
Хотя и говорят, [что жизнь человека], словно сон,
Лучше уж было умереть кому-то из нас.
В душе у нас хоть и очищена досада,
Но все-таки проявляем мы глубокую скорбь о том,
С кем в свое время шли по одному мирскому пути.
Путь высшей буддийской мудрости есть шуньята.
Но все-таки стараемся создать [своей вышивкой]
образ во славу буддизма.
[Для исполнения вышивки] собрали лишь целомудренных девушек,
И они усердно, с чувством благоговения