Страница:
– С кем конкретно?
– А, в том-то и проблема. Тот, кто аффилиировал меня, – человек уклончивый. Мы просто собираем информацию. В основном потому, что некоторые из этих… граждан старшего возраста были важными шишками.
– А если они были такими важными, то что они сейчас делают в нашей школе?
Это был тот самый вопрос, который задавали все школьники.
– Причин много, Хуан. Некоторые из них просто одиноки. Другие по уши в долгах, и им надо сообразить, как заработать на жизнь в современной экономике. Есть и такие, у которых мало что есть, кроме здорового тела и кучи старых воспоминаний. Эти могут быть очень желчными.
– Ага. И как я должен с такими людьми подружиться?
– Если хочешь получить деньги, найдешь как. Как бы там ни было, а критерии поиска существуют.
Большой Ящер переслал ему документ. Хуан просмотрел верхний слой.
– Тут накрывает широкую площадь.
Отставные политики Сан-Диего, биологи, родители лиц, в настоящий момент работающих в этих категориях…
– В ссылках – квалификаторы. Твоя работа – заинтересовать определенных людей в моей цепочке аффилиаций.
– Я… я как-то не очень умею народ уговаривать. Особенно такой народ.
– Сдрейфил? Тогда ходи бедняком.
Хуан минуту помолчал. Отец никогда не взял бы такую работу. Наконец он сказал:
– О'кей, вступаю в твое дело.
– Мне не надо, чтобы ты делал что-нибудь, что считаешь не…
– Я сказал, беру работу!
– О'кей! Тогда вот что я тебе дам для начала. В документе имеется контактная информация. – Тварь встала на ноги, и голос зазвучал откуда-то сверху. – В «Пирамид-Хилле» мы больше не встречаемся.
– Мне подходит.
Хуан встал, и не мог удержаться, чтобы не шлепнуть тварь по могучему хвосту, спускаясь с холма.
Близнецы его далеко опередили и стояли на футбольном поле на той стороне кампуса. Проходя по дорожке, Хуан ухватил вьюпойнт на трибунах и дал братьям пинг. Фред помахал Рукой, но рубашка у него была все еще слишком слизистой, чтобы держать связь. Джерри смотрел вверх, откуда в его протянутые руки падал пакет от ЮПИ/Экспресс, и как раз вовремя. Близнецы разрывали пакет еще по дороге к тенту магазина.
К сожалению, первый урок у Хуана был в конце дальнего крыла. Он побежал через газон, привязав зрение к неулучшенной реальности: сегодня дома были в основном трехэтажные. Серые стены – как игральные карты, выстроенные в ряд.
Внутри он уже не мог выбирать вид самостоятельно. По утрам администрация школы требовала, чтобы на всех стенах демонстрировали «Новости Фэрмонта». Трое ребят из школы «Гувер» выиграли стипендию IBM. Аплодисменты – хотя Гувер был незаслуженно обласканным соперником Фэрмонта – частная школа, управляемая факультетом математического образования университета Сан-Диего. Этим трем молодым гениям оплатят университетское образования до самого диплома, пусть они даже дня не проработают в IBM. Ну и подумаешь,решил Хуан, успокаивая сам себя. Может, когда-нибудь эти ребята сильно разбогатеют, но процент от их профессионально нажитых состояний всегда будет возвращаться в IBM.
Он рассеянно брел по зеленым стрелочкам-указателям… и вдруг заметил, что поднялся на два лестничных пролета. Со вчерашнего дня администрация школы все поменяла. Ну и конечно, стрелочки для него тоже обновили. Это хорошо, что он не обратил внимания.
Хуан тихо вошел в класс и сел.
Миз Чамлиг уже начала урок.
«Поиск и анализ» был ее коньком. Она вела куда более сжатую версию этого курса в «Гувере», но ходили хорошо документированные слухи, что там миз Чамлиг не вытянула. И потому факультет перевел ее в Фэрмонт. Хуану она даже нравилась – тоже ведь неудачница.
– Есть множество различных умений, – говорила она. – Иногда лучшее решение – это скооперироваться с другими людьми и вместе найти решение.
Ученики кивали. Быть координатором. Самые большие деньги и самая большая слава. Но они знали, к чему клонит Чамлиг. Она оглядела класс, кивнула, показывая, что поняла их.
– Вы все, к сожалению, хотите быть агентами верхнего уровня?
– Кто-нибудь из нас им будет.
Это заявил один из участников взрослой программы. Уинстон Блаунт по возрасту годился Хуану в деды. И когда у него случалось плохое настроение, он любил веселить народ, доставая миз Чамлиг.
Преподавательница «Поиска и анализа» улыбнулась в ответ:
– Это так же вероятно, как стать звездой бейсбола в высшей лиге. Чистый «агент-координатор» – редкий тип, декан Блаунт.
– Некоторые из нас должны быть администраторами.
– Э-гм! – Чамлиг на миг приняла скорбный вид, как человек, ищущий слова для сообщения печальной вести. – Административная работа сильно изменилась, декан Блаунт.
Уинстон Блаунт устроился на стуле поудобнее.
– О'кей, значит, придется выучить некоторые новые приемы.
– Да-да. – Миз Чамлиг обвела взглядом класс. – Это важный момент. Поиск и анализ, которым посвящен наш курс, – сердце экономики. Как потребителям, поиск и анализ нам нужны очевидным образом. В современном мире почти на любой должности мы зарабатываем себе на жизнь поиском и анализом. Но в конце концов нам необходимы и кое-какие знания.
– Вы про те курсы, что мы кое-как сдали на «С»?
Голос раздался с галерки – наверное, говорил кто-то из физически отсутствующих. Чамлиг вздохнула.
– Да. Не давайте этим навыкам угаснуть. Вас им научили. Используйте их. Улучшайте их. Это можно сделать с помощью особой формы преданализа, которую я называю «изучение».
Одна из учениц подняла руку– действительно подняла руку. Настолько она была старой.
– Да, доктор Сянь?
– Я знаю, что вы правы. Но… – Женщина оглядела класс. С виду она была возраста Чамлиг, и далеко не так стара, как Уинстон Блаунт. А глаза – слегка испуганные. – Но одни успевают лучше, другие хуже. Я далеко не так способна, как была когда-то. А может быть, просто другие способнее… Что будет, если мы станем стараться изо всех сил, а этого окажется мало? Чамлиг замялась. Интересно, что она ответит! –подумал Хуан.
– Эта проблема касается всех, доктор Сянь. Провидение каждому из нас сдает карты, с которыми мы вступаем в игру. В вашем случае вам сдали новые карты и позволили начать жизнь заново. – Она посмотрела на всех, сидящих в классе. – Некоторые из вас считают, что в этой жизни им сдали только двойки и тройки.
В передних рядах сидели несколько по-настоящему усердных учеников, ненамного старше Хуана. Они носили, но своих носимых чувствовать не умели и никогда не знали ансамблевого кодирования. Пока Чамлиг говорила, видно было, как они шевелят пальцами, вводя для поиска слова «двойки» и «тройки».
– Но у меня есть теория жизни, – продолжала Чамлиг, – и она взята прямо из игры: «Всегда существует иной подход». У вас, у каждого из вас, есть свой собственный джокер. Разыграйте их. Найдите то, что делает вас отличными от других, лучше других. Потому что такое есть всегда, надо только найти его. И тогда вы сможете давать свои ответы другим, и другие будут рваться давать ответы вам. Короче говоря, синтетическая прозорливость сама по себе не приходит. Нет, вы сами должны ее создать.
Она помолчала в нерешительности, глядя на свои невидимые записки, и заговорила нормальным, не ораторским голосом:
– Вот так складывается картина в целом. Сегодня мы будем говорить о формировании решений путем сопоставления ответов. Как и всегда, будем искать правильные вопросы.
Хуану нравилось сидеть у внешней стены, особенно когда урок проходил на третьем этаже. Можно было чувствовать, как покачивается стена, когда здание сохраняет равновесие. Ма от таких штук нервничала реально: «На секунду система даст сбой, и все рассыплется!» – жаловалась она на родительском собрании. С другой стороны, конструкции карточных домиков дешевые, а сильное землетрясение могли выдержать так же легко, как утренний ветерок.
Он отвалился от стены и стал слушать Чамлиг. Вот почему в школе заставляли почти на все уроки являться лично: хоть какое-то внимание уделишь просто потому, что некуда деваться из реального класса с реальным учителем. Рисунки Чамлиг плавали в воздухе над головой. Она владела вниманием класса: почти никаких нахальных рисуночков к ее графике по краям не приделали.
Какое-то время Хуан тоже смотрел и слушал – нет, правда слушал. Группы поиска ответов – ансербоарды – могли давать хорошие результаты, причем обычно при нулевых затратах. Не надо никакой аффилиации, просто родственные умы, разбивающие проблему. Но если ты не родственный ум? Скажем, ты участвуешь в группе по генетике. Тогда, если для тебя транскрипция – это вид перевода, то за месяцы никуда не продвинешься.
Хуан отстроился от училки и побрел по классу от вьюпойнта к вьюпойнту. Некоторые ученики сделали свои вьюпойнты общедоступными, но в основном это были случайные камеры. В паузах между прыжками он проглядел документ-задание Большого Ящера. На самом деле рептилию интересовали не только старперы, в списке фигурировали и обычные ученики. Эта аффилиация должна была быть широка, как Калифорнийская Лотерея.
Он запустил несколько фоновых проверок. Как большинство ребят, Хуан много информации держал в носимых, и такой вот поиск вполне мог провести почти незаметно. Во внешний мир выходить почти не пришлось, кроме случаев, когда требовалось использовать какой-нибудь сайт, о котором говорила Чамлиг: она отлично умела выдергивать ментально отсутствующих. Но Хуан владел ансамблевым кодированием не хуже, и одеждой управлял едва заметными жестами и указаниями глаз на меню. Когда взор учительницы падал на него, он радостно улыбался и проигрывал последние несколько секунд ее речи.
А старики… грамотное старичье здесь бы ни за что не оказалось. Те все были богатыми и знаменитыми – именно они владели почти всем реальным миром. Здесь, в «обучении для взрослых», собрались бывшие. Они просачивались в Фэрмонт в течение всего семестра: больницы для стариков отказывались их выписывать к началу занятий. Они утверждали, что граждане старшего возраста – «социально зрелые» и вполне смогут справиться с путаницей появления среди семестра.
Хуан переводил взгляд с лица на лицо, сопоставляя их с общедоступными записями: Уинстон Блаунт. Прокисшая каша, а не человек. Медицинская переподготовка – лотерея. Одно она лечит, другое не может. И у каждого свое. Уинстон Блаунт в эту лотерею не выиграл.
Сейчас старик усердно щурился, пытаясь следить за примером коллективного поиска ответов, который описывала Чамлиг – некоторые предметы он изучал на тех же уроках, что и Хуан. Его медицинской карты Хуан видеть не мог, но предположил, что с разумом у старика, в общем, в порядке: он соображал не хуже некоторых ребят из класса. А когда-то, давным-давно, был он важным деятелем в университете Сан-Диего. Давно это было.
Ладно, вставим его в список интересующих.
Теперь – Сю Сянь. Докторская степень по физике, докторская степень по электротехнике, лауреат премии Президента за достижения в компьютерной безопасности за 2010 год. Список достижений – почти на нобелевском уровне. Доктор Сянь сидела, сгорбившись, глядя прямо на стол перед собой. Она пыталась угнаться за изложением, пользуясь всего лишь обзорной страницей!Бедная дама. Но наверняка у нее окажутся связи.
Чамлиг все еще распространялась, как оформлять результаты в вопросы, не замечая отсутствия Хуана.
Кто следующий? Роберт Гу. На миг Хуану показалось, что он взял не тот вьюпойнт. Он покосился вправо, где сидели раз-ватины из «обучения взрослых». Роберт Гу, докторская степень по литературоведению. Поэт. Он сидел с этими клячами, но выглядел не старше семнадцати лет! Хуан снова прикинулся, будто внимает миз Чамлиг, а сам взял крупный план новичка. Гу был худой, почти тощий, и высокий. Кожа гладкая, без пятен. Но вид у него был такой, будто он потеет. Хуан рискнул заглянуть наружу, в медицинские справочники. Ага! Симптомы лечения Венна-Куросавы. Доктор Роберт Гу оказался счастливчиком, одним на тысячу, кто полностью отзывается на магию омоложения. С другой стороны, Хуану показалось, что на этом его везение и кончилось. Доктор Гу был совершенно непингабелен. На столе у него лежала смятая обзорная страница, но он ею не пользовался. Много лет назад этот человек был куда известнее, чем Сю Сянь, но сейчас он куда больший неудачник… А что такое «Деконструктивный ревизионизм»? Ага, ну точно не из списка Большого Ящера. Хуан отправил имя в мусорную корзину. Стоп, погоди-ка, он еще не проверил семейные связи Гу. Он дал запрос – и вдруг беззвучное сообщение огненными буквами повисло у него перед глазами:
Чамлиг – » Ороско: «sm» Tы целый день играешь в игрушки, Хуан! Если не хочешь следить за уроком, можешь отказаться от курса! «/sm»
Ороско – » Чамлиг: «sm» Простите! Я больше не буду! «/sm»
Он тут же приостановил запрос, прервал сеанс внешней связи и повторил последние несколько минут ее речи, отчаянно стараясь их отрезюмировать. Обычно Чамлиг задавала каверзные вопросы, но сегодня она впервые одернула его смингом.
И что самое интересное, сделала это в краткой паузе, когда все остальные думали, будто она просто глядит в свои записки. Теперь Хуан смотрел на нее с возросшим уважением.
– Ты не думаешь, что слегка пережал с мальчишкой?
Кролик сегодня пробовал новую внешность на основе классических иллюстраций к «Алисе в стране чудес», дополненных гравировальными штрихами. Эффект на трехмерном теле получался дурацкий.
На Большого Ящера это не произвело впечатления.
– Тебе там делать нечего. Хуан мой непосредственный аффилиат, а не твой.
– Тебе не кажется, что ты слишком чувствителен? Я просто проверяю на местах глубину моей аффилиации.
– Ну так не лезь. Хуану эти уроки нужны.
– Разумеется, я разделяю твои благородные мотивы. – Кролик осклабился ящерице самым жульническим образом. – Но ты его отрезал как раз тогда, когда он глядел на нечто, особо для меня интересное. Я тебе дал превосходнейшую аффилиацию. И если хочешь, чтобы я и дальше тебя поддерживал, будь добр сотрудничать.
– Слушай, ты! Я хочу, чтобы мальчик искал сам, но чтобы ему при этом влетело, мне не надо.
Голос ящерицы замер, и Кролик подумал, не решила ли Чамлиг все-таки передумать. Впрочем, не важно. Кролик развлекался, распространяясь по общественной сцене Южной Калифорнии. Рано или поздно он сообразит, с чем все-таки связана порученная ему работа.
05
06
– А, в том-то и проблема. Тот, кто аффилиировал меня, – человек уклончивый. Мы просто собираем информацию. В основном потому, что некоторые из этих… граждан старшего возраста были важными шишками.
– А если они были такими важными, то что они сейчас делают в нашей школе?
Это был тот самый вопрос, который задавали все школьники.
– Причин много, Хуан. Некоторые из них просто одиноки. Другие по уши в долгах, и им надо сообразить, как заработать на жизнь в современной экономике. Есть и такие, у которых мало что есть, кроме здорового тела и кучи старых воспоминаний. Эти могут быть очень желчными.
– Ага. И как я должен с такими людьми подружиться?
– Если хочешь получить деньги, найдешь как. Как бы там ни было, а критерии поиска существуют.
Большой Ящер переслал ему документ. Хуан просмотрел верхний слой.
– Тут накрывает широкую площадь.
Отставные политики Сан-Диего, биологи, родители лиц, в настоящий момент работающих в этих категориях…
– В ссылках – квалификаторы. Твоя работа – заинтересовать определенных людей в моей цепочке аффилиаций.
– Я… я как-то не очень умею народ уговаривать. Особенно такой народ.
– Сдрейфил? Тогда ходи бедняком.
Хуан минуту помолчал. Отец никогда не взял бы такую работу. Наконец он сказал:
– О'кей, вступаю в твое дело.
– Мне не надо, чтобы ты делал что-нибудь, что считаешь не…
– Я сказал, беру работу!
– О'кей! Тогда вот что я тебе дам для начала. В документе имеется контактная информация. – Тварь встала на ноги, и голос зазвучал откуда-то сверху. – В «Пирамид-Хилле» мы больше не встречаемся.
– Мне подходит.
Хуан встал, и не мог удержаться, чтобы не шлепнуть тварь по могучему хвосту, спускаясь с холма.
Близнецы его далеко опередили и стояли на футбольном поле на той стороне кампуса. Проходя по дорожке, Хуан ухватил вьюпойнт на трибунах и дал братьям пинг. Фред помахал Рукой, но рубашка у него была все еще слишком слизистой, чтобы держать связь. Джерри смотрел вверх, откуда в его протянутые руки падал пакет от ЮПИ/Экспресс, и как раз вовремя. Близнецы разрывали пакет еще по дороге к тенту магазина.
К сожалению, первый урок у Хуана был в конце дальнего крыла. Он побежал через газон, привязав зрение к неулучшенной реальности: сегодня дома были в основном трехэтажные. Серые стены – как игральные карты, выстроенные в ряд.
Внутри он уже не мог выбирать вид самостоятельно. По утрам администрация школы требовала, чтобы на всех стенах демонстрировали «Новости Фэрмонта». Трое ребят из школы «Гувер» выиграли стипендию IBM. Аплодисменты – хотя Гувер был незаслуженно обласканным соперником Фэрмонта – частная школа, управляемая факультетом математического образования университета Сан-Диего. Этим трем молодым гениям оплатят университетское образования до самого диплома, пусть они даже дня не проработают в IBM. Ну и подумаешь,решил Хуан, успокаивая сам себя. Может, когда-нибудь эти ребята сильно разбогатеют, но процент от их профессионально нажитых состояний всегда будет возвращаться в IBM.
Он рассеянно брел по зеленым стрелочкам-указателям… и вдруг заметил, что поднялся на два лестничных пролета. Со вчерашнего дня администрация школы все поменяла. Ну и конечно, стрелочки для него тоже обновили. Это хорошо, что он не обратил внимания.
Хуан тихо вошел в класс и сел.
Миз Чамлиг уже начала урок.
«Поиск и анализ» был ее коньком. Она вела куда более сжатую версию этого курса в «Гувере», но ходили хорошо документированные слухи, что там миз Чамлиг не вытянула. И потому факультет перевел ее в Фэрмонт. Хуану она даже нравилась – тоже ведь неудачница.
– Есть множество различных умений, – говорила она. – Иногда лучшее решение – это скооперироваться с другими людьми и вместе найти решение.
Ученики кивали. Быть координатором. Самые большие деньги и самая большая слава. Но они знали, к чему клонит Чамлиг. Она оглядела класс, кивнула, показывая, что поняла их.
– Вы все, к сожалению, хотите быть агентами верхнего уровня?
– Кто-нибудь из нас им будет.
Это заявил один из участников взрослой программы. Уинстон Блаунт по возрасту годился Хуану в деды. И когда у него случалось плохое настроение, он любил веселить народ, доставая миз Чамлиг.
Преподавательница «Поиска и анализа» улыбнулась в ответ:
– Это так же вероятно, как стать звездой бейсбола в высшей лиге. Чистый «агент-координатор» – редкий тип, декан Блаунт.
– Некоторые из нас должны быть администраторами.
– Э-гм! – Чамлиг на миг приняла скорбный вид, как человек, ищущий слова для сообщения печальной вести. – Административная работа сильно изменилась, декан Блаунт.
Уинстон Блаунт устроился на стуле поудобнее.
– О'кей, значит, придется выучить некоторые новые приемы.
– Да-да. – Миз Чамлиг обвела взглядом класс. – Это важный момент. Поиск и анализ, которым посвящен наш курс, – сердце экономики. Как потребителям, поиск и анализ нам нужны очевидным образом. В современном мире почти на любой должности мы зарабатываем себе на жизнь поиском и анализом. Но в конце концов нам необходимы и кое-какие знания.
– Вы про те курсы, что мы кое-как сдали на «С»?
Голос раздался с галерки – наверное, говорил кто-то из физически отсутствующих. Чамлиг вздохнула.
– Да. Не давайте этим навыкам угаснуть. Вас им научили. Используйте их. Улучшайте их. Это можно сделать с помощью особой формы преданализа, которую я называю «изучение».
Одна из учениц подняла руку– действительно подняла руку. Настолько она была старой.
– Да, доктор Сянь?
– Я знаю, что вы правы. Но… – Женщина оглядела класс. С виду она была возраста Чамлиг, и далеко не так стара, как Уинстон Блаунт. А глаза – слегка испуганные. – Но одни успевают лучше, другие хуже. Я далеко не так способна, как была когда-то. А может быть, просто другие способнее… Что будет, если мы станем стараться изо всех сил, а этого окажется мало? Чамлиг замялась. Интересно, что она ответит! –подумал Хуан.
– Эта проблема касается всех, доктор Сянь. Провидение каждому из нас сдает карты, с которыми мы вступаем в игру. В вашем случае вам сдали новые карты и позволили начать жизнь заново. – Она посмотрела на всех, сидящих в классе. – Некоторые из вас считают, что в этой жизни им сдали только двойки и тройки.
В передних рядах сидели несколько по-настоящему усердных учеников, ненамного старше Хуана. Они носили, но своих носимых чувствовать не умели и никогда не знали ансамблевого кодирования. Пока Чамлиг говорила, видно было, как они шевелят пальцами, вводя для поиска слова «двойки» и «тройки».
– Но у меня есть теория жизни, – продолжала Чамлиг, – и она взята прямо из игры: «Всегда существует иной подход». У вас, у каждого из вас, есть свой собственный джокер. Разыграйте их. Найдите то, что делает вас отличными от других, лучше других. Потому что такое есть всегда, надо только найти его. И тогда вы сможете давать свои ответы другим, и другие будут рваться давать ответы вам. Короче говоря, синтетическая прозорливость сама по себе не приходит. Нет, вы сами должны ее создать.
Она помолчала в нерешительности, глядя на свои невидимые записки, и заговорила нормальным, не ораторским голосом:
– Вот так складывается картина в целом. Сегодня мы будем говорить о формировании решений путем сопоставления ответов. Как и всегда, будем искать правильные вопросы.
Хуану нравилось сидеть у внешней стены, особенно когда урок проходил на третьем этаже. Можно было чувствовать, как покачивается стена, когда здание сохраняет равновесие. Ма от таких штук нервничала реально: «На секунду система даст сбой, и все рассыплется!» – жаловалась она на родительском собрании. С другой стороны, конструкции карточных домиков дешевые, а сильное землетрясение могли выдержать так же легко, как утренний ветерок.
Он отвалился от стены и стал слушать Чамлиг. Вот почему в школе заставляли почти на все уроки являться лично: хоть какое-то внимание уделишь просто потому, что некуда деваться из реального класса с реальным учителем. Рисунки Чамлиг плавали в воздухе над головой. Она владела вниманием класса: почти никаких нахальных рисуночков к ее графике по краям не приделали.
Какое-то время Хуан тоже смотрел и слушал – нет, правда слушал. Группы поиска ответов – ансербоарды – могли давать хорошие результаты, причем обычно при нулевых затратах. Не надо никакой аффилиации, просто родственные умы, разбивающие проблему. Но если ты не родственный ум? Скажем, ты участвуешь в группе по генетике. Тогда, если для тебя транскрипция – это вид перевода, то за месяцы никуда не продвинешься.
Хуан отстроился от училки и побрел по классу от вьюпойнта к вьюпойнту. Некоторые ученики сделали свои вьюпойнты общедоступными, но в основном это были случайные камеры. В паузах между прыжками он проглядел документ-задание Большого Ящера. На самом деле рептилию интересовали не только старперы, в списке фигурировали и обычные ученики. Эта аффилиация должна была быть широка, как Калифорнийская Лотерея.
Он запустил несколько фоновых проверок. Как большинство ребят, Хуан много информации держал в носимых, и такой вот поиск вполне мог провести почти незаметно. Во внешний мир выходить почти не пришлось, кроме случаев, когда требовалось использовать какой-нибудь сайт, о котором говорила Чамлиг: она отлично умела выдергивать ментально отсутствующих. Но Хуан владел ансамблевым кодированием не хуже, и одеждой управлял едва заметными жестами и указаниями глаз на меню. Когда взор учительницы падал на него, он радостно улыбался и проигрывал последние несколько секунд ее речи.
А старики… грамотное старичье здесь бы ни за что не оказалось. Те все были богатыми и знаменитыми – именно они владели почти всем реальным миром. Здесь, в «обучении для взрослых», собрались бывшие. Они просачивались в Фэрмонт в течение всего семестра: больницы для стариков отказывались их выписывать к началу занятий. Они утверждали, что граждане старшего возраста – «социально зрелые» и вполне смогут справиться с путаницей появления среди семестра.
Хуан переводил взгляд с лица на лицо, сопоставляя их с общедоступными записями: Уинстон Блаунт. Прокисшая каша, а не человек. Медицинская переподготовка – лотерея. Одно она лечит, другое не может. И у каждого свое. Уинстон Блаунт в эту лотерею не выиграл.
Сейчас старик усердно щурился, пытаясь следить за примером коллективного поиска ответов, который описывала Чамлиг – некоторые предметы он изучал на тех же уроках, что и Хуан. Его медицинской карты Хуан видеть не мог, но предположил, что с разумом у старика, в общем, в порядке: он соображал не хуже некоторых ребят из класса. А когда-то, давным-давно, был он важным деятелем в университете Сан-Диего. Давно это было.
Ладно, вставим его в список интересующих.
Теперь – Сю Сянь. Докторская степень по физике, докторская степень по электротехнике, лауреат премии Президента за достижения в компьютерной безопасности за 2010 год. Список достижений – почти на нобелевском уровне. Доктор Сянь сидела, сгорбившись, глядя прямо на стол перед собой. Она пыталась угнаться за изложением, пользуясь всего лишь обзорной страницей!Бедная дама. Но наверняка у нее окажутся связи.
Чамлиг все еще распространялась, как оформлять результаты в вопросы, не замечая отсутствия Хуана.
Кто следующий? Роберт Гу. На миг Хуану показалось, что он взял не тот вьюпойнт. Он покосился вправо, где сидели раз-ватины из «обучения взрослых». Роберт Гу, докторская степень по литературоведению. Поэт. Он сидел с этими клячами, но выглядел не старше семнадцати лет! Хуан снова прикинулся, будто внимает миз Чамлиг, а сам взял крупный план новичка. Гу был худой, почти тощий, и высокий. Кожа гладкая, без пятен. Но вид у него был такой, будто он потеет. Хуан рискнул заглянуть наружу, в медицинские справочники. Ага! Симптомы лечения Венна-Куросавы. Доктор Роберт Гу оказался счастливчиком, одним на тысячу, кто полностью отзывается на магию омоложения. С другой стороны, Хуану показалось, что на этом его везение и кончилось. Доктор Гу был совершенно непингабелен. На столе у него лежала смятая обзорная страница, но он ею не пользовался. Много лет назад этот человек был куда известнее, чем Сю Сянь, но сейчас он куда больший неудачник… А что такое «Деконструктивный ревизионизм»? Ага, ну точно не из списка Большого Ящера. Хуан отправил имя в мусорную корзину. Стоп, погоди-ка, он еще не проверил семейные связи Гу. Он дал запрос – и вдруг беззвучное сообщение огненными буквами повисло у него перед глазами:
Чамлиг – » Ороско: «sm» Tы целый день играешь в игрушки, Хуан! Если не хочешь следить за уроком, можешь отказаться от курса! «/sm»
Ороско – » Чамлиг: «sm» Простите! Я больше не буду! «/sm»
Он тут же приостановил запрос, прервал сеанс внешней связи и повторил последние несколько минут ее речи, отчаянно стараясь их отрезюмировать. Обычно Чамлиг задавала каверзные вопросы, но сегодня она впервые одернула его смингом.
И что самое интересное, сделала это в краткой паузе, когда все остальные думали, будто она просто глядит в свои записки. Теперь Хуан смотрел на нее с возросшим уважением.
– Ты не думаешь, что слегка пережал с мальчишкой?
Кролик сегодня пробовал новую внешность на основе классических иллюстраций к «Алисе в стране чудес», дополненных гравировальными штрихами. Эффект на трехмерном теле получался дурацкий.
На Большого Ящера это не произвело впечатления.
– Тебе там делать нечего. Хуан мой непосредственный аффилиат, а не твой.
– Тебе не кажется, что ты слишком чувствителен? Я просто проверяю на местах глубину моей аффилиации.
– Ну так не лезь. Хуану эти уроки нужны.
– Разумеется, я разделяю твои благородные мотивы. – Кролик осклабился ящерице самым жульническим образом. – Но ты его отрезал как раз тогда, когда он глядел на нечто, особо для меня интересное. Я тебе дал превосходнейшую аффилиацию. И если хочешь, чтобы я и дальше тебя поддерживал, будь добр сотрудничать.
– Слушай, ты! Я хочу, чтобы мальчик искал сам, но чтобы ему при этом влетело, мне не надо.
Голос ящерицы замер, и Кролик подумал, не решила ли Чамлиг все-таки передумать. Впрочем, не важно. Кролик развлекался, распространяясь по общественной сцене Южной Калифорнии. Рано или поздно он сообразит, с чем все-таки связана порученная ему работа.
05
«БАС» ДОКТОРА СЯНЬ
Урок труда – самый любимый урок Хуана Ороско. Мастерская – как призовая игра, где можно потрогать реальные устройства, подключаться к ним. Такие штуки, за которые в «Пирамид-Хилл» надо платить деньги. А мистер Уильямс – это вам не миз Чамлиг. Он позволял ученикам следовать собственным склонностям, но никогда не нудил потом, что ты ничего не сделал. Однако получить «А» у Рона Уильямса практически невозможно – он был на удивление старомоден.
Для Хуана урок труда был еще и самой удачной возможностью продвинуться с проектом Большого Ящера, по крайней мере – со старперами и фриками, помешанными на своей «прайвеси». Он бродил вокруг большой палатки устройств с видом последнего идиота. В дипломатических играх Хуан никогда не преуспевал, а сейчас ему приходилось охмурять стариков. Или хотя бы пытаться.
Сю Сянь действительно оказалась приятной дамой, но сейчас она сидела за стендом аппаратуры и читала свою обзорную страницу. Перед ней лежал список деталей, отформатированный как печатный каталог.
– Когда-то я эти штуки знала, – сказала она. – Посмотри вот на это. – Она показала на раздел своих музейных страниц. Там было написано: «Безопасная аппаратная среда Сянь». – Вот эту систему я проектировала.
Хуан только подал реплику:
– Вы – специалист мирового класса, доктор Сянь.
– Да, но… я даже принципов этих новых компонентов не понимаю. Они больше похожи на дерьмо, чем на уважающие себя оптические полупроводники. – Сянь стала читать описание продукта и запнулась на третьей строке. – Что такое избыточное заграждение?
– А! – Он просмотрел тему, увидел указатели в джунгли понятий, лежащих в основе. – Вам не нужно знать про «избыточное заграждение», мэм. Для этого курса – не нужно. – Он показал на описание продукта на обзорной странице у Сянь. Изображение лежало камнем, не отвечая на его жест. – Перейдите на несколько страниц вперед, и там вы найдете то, что у нас в классе доступно. Смотрите в разделе… – ну и противно же формулировать навигацию словами! – …в разделе «развлекательные функциональные композиции», и оттуда дальше. – Хуан показал, как с помощью визуальной страницы идентифицировать локальные детали. – Все понимать для этого не нужно.
– А! – Несколько секунд она поиграла с возможностями, потом загрузила с полдюжины компонентов. – Это как в детстве: делать, не понимая.
Но потом доктор Сянь стала складывать детали конструктора, и у нее получалось отлично, когда Хуан показал ей, как находить спецификации интерфейсов. Некоторые описания вызывали у нее смех.
– Сортировщики, сдвигатели. Полупроводниковые роботы. Ей-богу, я бы из этого могла резак сделать.
– Я этого не вижу. – Резак? – Вы не волнуйтесь, вы ничего не испортите.
Не совсем правда, но почти. Хуан сидел и смотрел, сделал пару предложений, хотя на самом деле не очень понимал, что она задумала. Но достаточно, чтобы установить раппорт. Он поставил птичку в своем дипломатическом списке и перешел к следующему этапу.
– Доктор Сянь, а вы поддерживаете связь с вашими друзьями в «Интеле»?
– Это было давно. Я ушла в отставку в 2010 году. А во время войны я даже работу консультанта получить не могла. Просто чувствовала, как ржавеют мои умения.
– Альцгеймер?
Он знал, что Сю Сянь намногостарше, чем выглядит, даже старше Уинстона Блаунта.
Сянь помолчала, и Хуан на миг испугался, что он ее всерьез рассердил. Но она всего лишь тихо и грустно засмеялась:
– Нет, не Альцгеймер, не слабоумие. Вы… вообще сегодняшние люди просто не знают, что это значит – быть старой.
– Я знаю! И мои дедушки и бабушки еще живы. И у меня есть прадед в Пуэбла. Он много играет в гольф. А прабабка – вот у нее слабоумие, знаете, из тех, что до сих пор лечить не умеют.
На самом деле прабабушка выглядела не старше доктора Сянь, и все считали, что ей здорово повезло. Но в конечном счете это значило только одно: она живет достаточно долго, чтобы нажить что-то такое, чего точно не умеют лечить.
Доктор Сянь только покачала головой.
– Даже в мои времена не все становились сенильными – в том смысле, в котором вы это понимаете. Я просто отстала в своей профессии. Моя возлюбленная умерла. Какое-то время мне было все равно. У меня сил не было переживать. – Она посмотрела на устройство, которое пыталась собрать. – Сейчас у меня сил не меньше, чем когда мне было шестьдесят. Может быть, даже остался тот же природный ум. – Она хлопнула ладонью по столу. – А гожусь я только, чтобы играть в кубики «Лего»!
Казалось, она вот-вот заплачет прямо посреди урока. Хуан посканировал вокруг – никто, кажется, не смотрел. Он потянулся, чтобы взять Сянь за руку.
Он не дал ей ответа – миз Чамлиг сказала бы, что он не дал правильного вопроса.
Осталось проверить еще нескольких: например, Уинстона Блаунта. Не джекпот, конечно, но наверняка для Большого Ящера он чего-то стоит. На уроке труда Блаунт просто сидел в тени навеса, таращась в пространство. Носить-то он носил, но на сообщения не откликался. Хуан дождался, пока Уинстон удалится на очередной перерыв на кофе, подошел бочком и сел рядом с Блаунтом. Да, этот мужик и выгляделстарым. Хуан даже не мог точно сказать, где он сейчас плавает по сети, но это явно не имело отношения к уроку. Заметно было, что Блаунт вообще уроком не интересуется и в гробу его видал. После нескольких минут молчания Хуан сообразил, что общение его не интересует тоже.
Вот так оно с ним и говорить. Вроде как монстров глушить.Хуан наложил на этого типа образ шута, и вдруг оказалось, что вполне можно начать разговор.
– Декан Блаунт, так как вам нравится урок труда? Древние глаза повернулись к нему.
– Мне на него в высшей степени наплевать, мистер Ороско. Опа!
Гм. Много чего было об Уинстоне Блаунте в доступных записях, даже корреспонденция какой-то давнишней группы новостей. Это всегда удобно в общении со взрослыми, если хочешь привлечь… гм… внимание.
К счастью, Блаунт продолжал говорить сам по себе.
– Я не такой, как некоторые здесь. Я никогда не был сенильным. По моим правам я вообще не должен бы здесь быть.
– По правам?
Может, он заработает себе очки, изображая древнюю психиатрическую программу?
– Да. Я был деканом факультета искусств и литературы весь 2012 год. И должен был стать главой университета Сан-Диего. А вместо того меня выпихнули в отставку.
Все это Хуан знал.
– Но вы… вы же не выучились носить… Блаунт сощурился.
– Я принципиально никогда не носил. Я считал, что носить – это унизительная фантазия. – Он пожал плечами. – Да, я был не прав. И дорого заплатил за ошибку. Но положение переменилось. – Глаза его нехорошо заблестели. – Я проучился четыре семестра на этом «Образовании для взрослых», и теперь мое резюме уже в эфире.
– Вы должны знать много влиятельных людей.
– Конечно. Успех моего начинания – всего лишь вопрос времени.
– А знаете, мистер декан… я мог бы помочь. Нет, погодите – я не имею в виду «лично я». Но у меня есть аффилиация, которая могла бы вас заинтересовать.
– Да?
Похоже было, он знал, что такое аффилиация. Хуан объяснил предложение Большого Ящера.
– Так что здесь могут быть какие-то реальные деньги.
Он показал платежные сертификаты, гадая, сколько увидит декан.
Блаунт прищурился – несомненно, пытаясь разобрать сертификаты в форме, которую мог бы заверить Банк Америки. Секунду спустя он кивнул, не просветив Хуана насчет цифр.
– Но деньги – это не все, особенно в моей ситуации.
– Ну, я ручаюсь, что тот, кто за этими сертификатами стоит, имеет не один подход. Может быть, вы сможете получить конверсию в виде какой-то помощи. В смысле, в пересчете на то, что вамбудет нужно.
– Верно.
Они поговорили еще несколько минут, пока не стало слишком оживленно. Некоторые из проектов мастерской уже показывали результаты. Не менее двух групп создали мобильные узлы, роевые устройства. По всему классу порхали крошечные бумажные крылышки. Другой рой копошился в траве, всползал по ножкам столов и стульев. Он не касался одежды, но был чертовски близок к навязчивости. Хуан отмахнулся от некоторых, но остальные продолжали лезть.
Ороско – » Блаунту: «sm» Вам мои сообщения видны? «/sm»
– Видны, конечно, – ответил старик.
Значит, вопреки утверждениям Блаунта о его успехах сминговать он не умел, даже отстукивая пальцем, как обычно делают взрослые.
Как бы там ни было, урок уже почти кончился. Хуан глянул на выпирающую ткань тента. Он был несколько обескуражен: обошел почти всех, кто был в списке, и лучшим оказался Уинстон Блаунт – человек, который даже сминговать не умеет!
– О'кей. Значит, вы имейте в виду мое предложение, декан Блаунт. И не забудьте: мне разрешено привлечь лишь ограниченное число людей. – Блаунт на эту болтовню продавца ответил сдержанной улыбкой. – Я тем временем проверю другие возможности.
И Хуан кивнул в сторону этого жутковатого новичка, Роберта Гу.
Уинстон Блаунт не проследил взгляд Хуана, но видно было, что куда-то глаза отвел. На миг кожа на его лице будто натянулась, но улыбка тут же возвратилась.
– Помилуй, Господи, вашу душу, мистер Ороско.
Случай побеседовать с Робертом Гу Хуану представился только в пятницу, после другогоурока миз Чамлиг. Творческая композиция – самый тяжелый момент учебной недели. Чамлиг не была требовательна к изобразительным средствам, но от учеников требовалось встать и исполнить свое сочинение. Смотреть, как лажаются другие, было противно, и уж совсем невыносимо – выступать самому. Очередь определяла миз Чамлиг, и обычно Хуан больше ни о чем не думал. Сегодня, к счастью, другие заботы вытеснили привычную панику.
Хуан прокрался в задние ряды и притаился, исподтишка глядя на остальных. Что неожиданно, Уинстон Блаунт был на месте – этот урок он прогуливал не реже, чем уроки труда. Но он клюнул на мое предложение.Счет Ящера показывал, что старик сделал первый шаг к подписанию.
На противоположной стороне класса бродил по сети Роберт Гу, пользуясь обзорной страницей. Казалось, даже это для него тяжкий труд. Но выяснилось, что Гу – член семьи одного морского пехотинца, и когда Хуан просмотрел все инструкции по аффилиации, он увидел, что это большойплюс. Если он сможет заинтересовать аффилиацией Роберта Гу, то выйдет на верхний уровень бонуса.
Его мысли прервал голос Чамлиг:
– Нет добровольцев выступить первым? Ну, что ж…
Она глянула куда-то в пространство и повернулась к Хуану.
jCaray!
Для Хуана урок труда был еще и самой удачной возможностью продвинуться с проектом Большого Ящера, по крайней мере – со старперами и фриками, помешанными на своей «прайвеси». Он бродил вокруг большой палатки устройств с видом последнего идиота. В дипломатических играх Хуан никогда не преуспевал, а сейчас ему приходилось охмурять стариков. Или хотя бы пытаться.
Сю Сянь действительно оказалась приятной дамой, но сейчас она сидела за стендом аппаратуры и читала свою обзорную страницу. Перед ней лежал список деталей, отформатированный как печатный каталог.
– Когда-то я эти штуки знала, – сказала она. – Посмотри вот на это. – Она показала на раздел своих музейных страниц. Там было написано: «Безопасная аппаратная среда Сянь». – Вот эту систему я проектировала.
Хуан только подал реплику:
– Вы – специалист мирового класса, доктор Сянь.
– Да, но… я даже принципов этих новых компонентов не понимаю. Они больше похожи на дерьмо, чем на уважающие себя оптические полупроводники. – Сянь стала читать описание продукта и запнулась на третьей строке. – Что такое избыточное заграждение?
– А! – Он просмотрел тему, увидел указатели в джунгли понятий, лежащих в основе. – Вам не нужно знать про «избыточное заграждение», мэм. Для этого курса – не нужно. – Он показал на описание продукта на обзорной странице у Сянь. Изображение лежало камнем, не отвечая на его жест. – Перейдите на несколько страниц вперед, и там вы найдете то, что у нас в классе доступно. Смотрите в разделе… – ну и противно же формулировать навигацию словами! – …в разделе «развлекательные функциональные композиции», и оттуда дальше. – Хуан показал, как с помощью визуальной страницы идентифицировать локальные детали. – Все понимать для этого не нужно.
– А! – Несколько секунд она поиграла с возможностями, потом загрузила с полдюжины компонентов. – Это как в детстве: делать, не понимая.
Но потом доктор Сянь стала складывать детали конструктора, и у нее получалось отлично, когда Хуан показал ей, как находить спецификации интерфейсов. Некоторые описания вызывали у нее смех.
– Сортировщики, сдвигатели. Полупроводниковые роботы. Ей-богу, я бы из этого могла резак сделать.
– Я этого не вижу. – Резак? – Вы не волнуйтесь, вы ничего не испортите.
Не совсем правда, но почти. Хуан сидел и смотрел, сделал пару предложений, хотя на самом деле не очень понимал, что она задумала. Но достаточно, чтобы установить раппорт. Он поставил птичку в своем дипломатическом списке и перешел к следующему этапу.
– Доктор Сянь, а вы поддерживаете связь с вашими друзьями в «Интеле»?
– Это было давно. Я ушла в отставку в 2010 году. А во время войны я даже работу консультанта получить не могла. Просто чувствовала, как ржавеют мои умения.
– Альцгеймер?
Он знал, что Сю Сянь намногостарше, чем выглядит, даже старше Уинстона Блаунта.
Сянь помолчала, и Хуан на миг испугался, что он ее всерьез рассердил. Но она всего лишь тихо и грустно засмеялась:
– Нет, не Альцгеймер, не слабоумие. Вы… вообще сегодняшние люди просто не знают, что это значит – быть старой.
– Я знаю! И мои дедушки и бабушки еще живы. И у меня есть прадед в Пуэбла. Он много играет в гольф. А прабабка – вот у нее слабоумие, знаете, из тех, что до сих пор лечить не умеют.
На самом деле прабабушка выглядела не старше доктора Сянь, и все считали, что ей здорово повезло. Но в конечном счете это значило только одно: она живет достаточно долго, чтобы нажить что-то такое, чего точно не умеют лечить.
Доктор Сянь только покачала головой.
– Даже в мои времена не все становились сенильными – в том смысле, в котором вы это понимаете. Я просто отстала в своей профессии. Моя возлюбленная умерла. Какое-то время мне было все равно. У меня сил не было переживать. – Она посмотрела на устройство, которое пыталась собрать. – Сейчас у меня сил не меньше, чем когда мне было шестьдесят. Может быть, даже остался тот же природный ум. – Она хлопнула ладонью по столу. – А гожусь я только, чтобы играть в кубики «Лего»!
Казалось, она вот-вот заплачет прямо посреди урока. Хуан посканировал вокруг – никто, кажется, не смотрел. Он потянулся, чтобы взять Сянь за руку.
Он не дал ей ответа – миз Чамлиг сказала бы, что он не дал правильного вопроса.
Осталось проверить еще нескольких: например, Уинстона Блаунта. Не джекпот, конечно, но наверняка для Большого Ящера он чего-то стоит. На уроке труда Блаунт просто сидел в тени навеса, таращась в пространство. Носить-то он носил, но на сообщения не откликался. Хуан дождался, пока Уинстон удалится на очередной перерыв на кофе, подошел бочком и сел рядом с Блаунтом. Да, этот мужик и выгляделстарым. Хуан даже не мог точно сказать, где он сейчас плавает по сети, но это явно не имело отношения к уроку. Заметно было, что Блаунт вообще уроком не интересуется и в гробу его видал. После нескольких минут молчания Хуан сообразил, что общение его не интересует тоже.
Вот так оно с ним и говорить. Вроде как монстров глушить.Хуан наложил на этого типа образ шута, и вдруг оказалось, что вполне можно начать разговор.
– Декан Блаунт, так как вам нравится урок труда? Древние глаза повернулись к нему.
– Мне на него в высшей степени наплевать, мистер Ороско. Опа!
Гм. Много чего было об Уинстоне Блаунте в доступных записях, даже корреспонденция какой-то давнишней группы новостей. Это всегда удобно в общении со взрослыми, если хочешь привлечь… гм… внимание.
К счастью, Блаунт продолжал говорить сам по себе.
– Я не такой, как некоторые здесь. Я никогда не был сенильным. По моим правам я вообще не должен бы здесь быть.
– По правам?
Может, он заработает себе очки, изображая древнюю психиатрическую программу?
– Да. Я был деканом факультета искусств и литературы весь 2012 год. И должен был стать главой университета Сан-Диего. А вместо того меня выпихнули в отставку.
Все это Хуан знал.
– Но вы… вы же не выучились носить… Блаунт сощурился.
– Я принципиально никогда не носил. Я считал, что носить – это унизительная фантазия. – Он пожал плечами. – Да, я был не прав. И дорого заплатил за ошибку. Но положение переменилось. – Глаза его нехорошо заблестели. – Я проучился четыре семестра на этом «Образовании для взрослых», и теперь мое резюме уже в эфире.
– Вы должны знать много влиятельных людей.
– Конечно. Успех моего начинания – всего лишь вопрос времени.
– А знаете, мистер декан… я мог бы помочь. Нет, погодите – я не имею в виду «лично я». Но у меня есть аффилиация, которая могла бы вас заинтересовать.
– Да?
Похоже было, он знал, что такое аффилиация. Хуан объяснил предложение Большого Ящера.
– Так что здесь могут быть какие-то реальные деньги.
Он показал платежные сертификаты, гадая, сколько увидит декан.
Блаунт прищурился – несомненно, пытаясь разобрать сертификаты в форме, которую мог бы заверить Банк Америки. Секунду спустя он кивнул, не просветив Хуана насчет цифр.
– Но деньги – это не все, особенно в моей ситуации.
– Ну, я ручаюсь, что тот, кто за этими сертификатами стоит, имеет не один подход. Может быть, вы сможете получить конверсию в виде какой-то помощи. В смысле, в пересчете на то, что вамбудет нужно.
– Верно.
Они поговорили еще несколько минут, пока не стало слишком оживленно. Некоторые из проектов мастерской уже показывали результаты. Не менее двух групп создали мобильные узлы, роевые устройства. По всему классу порхали крошечные бумажные крылышки. Другой рой копошился в траве, всползал по ножкам столов и стульев. Он не касался одежды, но был чертовски близок к навязчивости. Хуан отмахнулся от некоторых, но остальные продолжали лезть.
Ороско – » Блаунту: «sm» Вам мои сообщения видны? «/sm»
– Видны, конечно, – ответил старик.
Значит, вопреки утверждениям Блаунта о его успехах сминговать он не умел, даже отстукивая пальцем, как обычно делают взрослые.
Как бы там ни было, урок уже почти кончился. Хуан глянул на выпирающую ткань тента. Он был несколько обескуражен: обошел почти всех, кто был в списке, и лучшим оказался Уинстон Блаунт – человек, который даже сминговать не умеет!
– О'кей. Значит, вы имейте в виду мое предложение, декан Блаунт. И не забудьте: мне разрешено привлечь лишь ограниченное число людей. – Блаунт на эту болтовню продавца ответил сдержанной улыбкой. – Я тем временем проверю другие возможности.
И Хуан кивнул в сторону этого жутковатого новичка, Роберта Гу.
Уинстон Блаунт не проследил взгляд Хуана, но видно было, что куда-то глаза отвел. На миг кожа на его лице будто натянулась, но улыбка тут же возвратилась.
– Помилуй, Господи, вашу душу, мистер Ороско.
Случай побеседовать с Робертом Гу Хуану представился только в пятницу, после другогоурока миз Чамлиг. Творческая композиция – самый тяжелый момент учебной недели. Чамлиг не была требовательна к изобразительным средствам, но от учеников требовалось встать и исполнить свое сочинение. Смотреть, как лажаются другие, было противно, и уж совсем невыносимо – выступать самому. Очередь определяла миз Чамлиг, и обычно Хуан больше ни о чем не думал. Сегодня, к счастью, другие заботы вытеснили привычную панику.
Хуан прокрался в задние ряды и притаился, исподтишка глядя на остальных. Что неожиданно, Уинстон Блаунт был на месте – этот урок он прогуливал не реже, чем уроки труда. Но он клюнул на мое предложение.Счет Ящера показывал, что старик сделал первый шаг к подписанию.
На противоположной стороне класса бродил по сети Роберт Гу, пользуясь обзорной страницей. Казалось, даже это для него тяжкий труд. Но выяснилось, что Гу – член семьи одного морского пехотинца, и когда Хуан просмотрел все инструкции по аффилиации, он увидел, что это большойплюс. Если он сможет заинтересовать аффилиацией Роберта Гу, то выйдет на верхний уровень бонуса.
Его мысли прервал голос Чамлиг:
– Нет добровольцев выступить первым? Ну, что ж…
Она глянула куда-то в пространство и повернулась к Хуану.
jCaray!
06
КАК МНОГО ТЕХНОЛОГИИ, КАК МАЛО ТАЛАНТА!
Урок «Творческой композиции» Чамлиг оказался самым неприятным впечатлением от первой недели Роберта Гу в Фэрмонте. Роберт слишком хорошо помнил свои детские школьные годы. В 1965 учиться в школе было просто, если не считать математики и естественных наук, на которые ему так и так было наплевать. Вообще он почти никогда не делал никаких домашних заданий. Но стихи, которые он писал, почти без умственных усилий, были совсем иным миром, нежели тот, который знали его бедные учителя. Они почитали за честь находиться в его присутствии – и не ошибались.