Страница:
– Ороско, пусть от вас будет польза. Добудьте мне ток в линию.
Хуан прошел вперед. В кампусе были источники переменного тока 110 вольт, хотя в основном в помещениях. Он поглядел на карту коммунального хозяйства и увидел большую стрелку, указывающую на газон. Эта розетка использовалась для питания при переконфигурации зданий, когда нужна была лишняя аудитория. И при ней имелся тридцатифутовый удлинитель. Хуан побежал туда и протянул линию по свежескошенной траве.
Теперь все ребята – кроме группы Шлей, у которой вдруг стали нормально летать самолетики, – шли из-под тента вслед за Гу и его спутниками.
Автомобиль, движущийся по развязке, плавно остановился у бордюра: миз Чамлиг вернулась с перерыва на ланч.
Роберт Гу подошел, прямо за ним с расстроенным видом спешила Сянь. Приятных звуков Гу больше не издавал. Он выхватил силовой шнур из руки Хуана и вставил в универсальный разъем доски, обойдя пакеты аккумуляторов, которые использовала Сянь. Наклонил доску, высыпал металлические бусинки Рэднеров в отверстие на верхней грани.
Чамлиг уже вышла из машины:
– Что здесь про…
– Мой проект из мастерской, Луиза. Достало меня это «внутри нет деталей, обслуживаемых пользователем». Хочется посмотреть, что же там есть.
Он оперся на капот машины и провел пальцами по напечатанным словам, запрещающим клиенту лезть внутрь. Дети сбились в кучку, глядя большими глазами. Хуан никогда не слышал, чтобы в Фэрмонте кто-нибудь спятил. Роберт Гу творил историю.
Старик приставил транспортную доску к автомобилю. Где же ваш боевой лазер, мистер Супермен?Гу посмотрел вдоль края доски, потом глянул направо, на братьев Рэднер.
– Ребята, честное слово, не стоит там стоять. Сю Сянь отчаянно кричала на близнецов:
– Назад, назад!
А к Хуану стали приходить совершенно невероятные ответы от программы механики, и он отпрыгнул от транспортной доски. Роберту Гу не нужен был боевой лазер – для этой работы у него был сейчас инструмент не хуже.
Гу включил доску. Раздался звук, будто разорвали ткань, только громко,этакий звук грома судьбы. В двадцати футах от машины, где только что находились Рэднеры, стояла олеандровая изгородь, некоторые ветки – толщиной с Хуанову руку. Белые цветы заплясали, как на ветру, одна из веток треснула и рухнула на тротуар.
Гу повел доской вдоль закругления автомобиля, всаживая в капот десятки металлических шариков в секунду, оставляя восьмидюймовый разрез в композите. Он повернул доску – резак– и прочертил угол. Лужайку возле его ног терзали невидимые рикошеты.
Меньше чем через десять секунд Гу замкнул разрез. Удаленная секция упала в темноту водительского отсека.
Гу отшвырнул изделие Сянь на траву, полез в водительский отсек и выдернул освобожденную секцию корпуса. Со стороны стоящих за его спиной детей донеслись нестройные и слегка презрительные приветственные клики.
– Ты, тупица! Там же должна была быть задвижка! Чего ты замок не выбил?
Гу будто и не слышал. Он наклонился, чтобы заглянуть внутрь. Хуан чуть придвинулся. Отсек был темен, но рассмотреть можно. Если не считать повреждений, вид у него был именно такой, как в руководстве. Несколько процессорных узлов и волокна, ведущие к другим узлам, сенсорам и эффекторам. Рулевой серводвигатель. Вдоль днища, не попавшая под рез, шина постоянного тока к левому переднему колесу. А остальное – пусто. Конденсатор и элементы питания располагались сзади.
Гу заглянул в темный отсек. Не было ни огня, ни взрыва. Даже если бы он врезался в машину сзади, предохранители не допустили бы никакого драматического финала. Но Хуан видел все больше и больше флагов ошибок. Скоро приедет мусорный фургон.
Гу опустил плечи, и Хуан посмотрел на ящики компонентов поближе. На каждом было физически отпечатано предупреждение: ВНУТРИ НЕТ ДЕТАЛЕЙ, ОБСЛУЖИВАЕМЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕМ.
Старик поднялся и шагнул прочь от машины. Позади него Чамлиг и появившийся Уильямс загоняли учеников обратно в палатку. В основном ребятишки были в полном восторге от этой сумасшедшей выходки. Ни у кого из них, даже у братьев Рэднер, никогда не хватало духу устроить такой тарарам. Когда же они учиняли крупную шалость, обычно это бывало программно, как то, что кричал тот человек из толпы.
Сю Сянь подобрала свое жутковатое изделие, модифицированное Гу. Она качала головой и что-то про себя бормотала. Отключив прибор от сети, она шагнула к Роберту Гу.
– Я возражаю против присвоения вами моей игрушки! – заявила она. На ее лице застыло странное выражение. – Хотя вы улучшили ее этим добавочным перегибом. – Гу не отвечал, и она нерешительно добавила: – И я никогдабы не включила ее в силовую сеть!
Гу махнул рукой в сторону выпотрошенной машины:
– Русская матрешка до самой глубины. Правда, Ороско? Хуан не стал смотреть, что такое русская матрешка.
– Да это же мусор, профессор Гу. Кому оно надо – с таким возиться?
Сю Сянь обошла вокруг, увидела пустой отсек, коробки с проштампованной надписью. Посмотрела на Гу.
– Да вы еще хуже меня, – тихо сказала она.
У Гу дернулась рука, и секунду Хуану казалось, что сейчас он ударит эту женщину.
– Ты стерва никчемная! Ты была всего лишь занюханным инженером, а сейчас даже на это тебе нужна переподготовка.
Он повернулся и пошел вдоль развязки, вниз, к Пала-авеню.
Сянь шагнула за ним раз, другой. Из школы доносился голос Чамлиг, требующий, чтобы все вошли в здание. Хуан протянул руку, тронул Сянь за плечо:
– Доктор Сянь, мы должны вернуться.
Она не стала спорить, просто повернулась и пошла к палатке, крепко держа свою транспортную доску. Хуан шел за ней, все это время глядя на психа, который устремился в другую сторону.
Как бы то ни было, а кампус стал знаменит в Сан-Диего и за его пределами, конкурируя с миллиардом прочих курьезов дня по всей планете. Ученики из других классов прогуливали уроки, чтобы заглянуть туда. Хуан видел, как этакая пухленькая девица лично разговаривала с миз Чамлиг. Мири Гу.
К трем часам дня ажиотаж спал. Для большинства учеников это уже было после конца уроков. Рэднеровский пул ставок о наказании Гу был выкуплен какими-то ребятами из Лос-Анджелеса, в чем близнецам повезло. С немедленной славой есть та беда, что всегда может появиться что-то еще и отвлечь всеобщее внимание.
А в общем, день выдался бурный, но в каком-то смысле грустный.
Хуан был почти уже дома, когда к нему пришел телефонный звонок.
Телефонный звонок? Ну, «Эпифания» это называла «Классик ИМ Лайт». Наверное, прадедушка звонит.
– Да? – ответил он автоматически.
Вызов пришел как окно вида с синтетической камеры. Хуан смотрел вверх, в тесную комнату. Но со странной обстановкой: куча твердых копий книг в картонных ящиках. Почти весь экран занимало лицо с искаженными пропорциями. Потом вызывающий отодвинулся, и это оказался Роберт Гу со своей обзорной страницей.
– Привет.
– Здравствуйте, профессор.
В реале Роберт Гу внушал страх. На этом дешевом плоском виде он казался маленьким и пришибленным.
– Послушай, парень… – Картинка искривилась и дернулась – Гу вертел страницу в руках. Когда она успокоилась, снова его лицо заполнило экран. – Насчет того, что ты говорил на той неделе. Я думаю, что мог бы тебе помочь работать со словами.
Йесс!
– Это было бы трагически, профессор Гу. Гу посмотрел на него недоуменно.
– В смысле, это было бы классически… классно. А я был бы рад вас научить, как носить.
Он уже думал, как будет объяснять маме.
– Ладно. – Лицо Гу отодвинулось, старик пожал плечами. – Думаю, это тоже будет неплохо. Увидимся в школе – если меня туда пустят.
09
10
Хуан прошел вперед. В кампусе были источники переменного тока 110 вольт, хотя в основном в помещениях. Он поглядел на карту коммунального хозяйства и увидел большую стрелку, указывающую на газон. Эта розетка использовалась для питания при переконфигурации зданий, когда нужна была лишняя аудитория. И при ней имелся тридцатифутовый удлинитель. Хуан побежал туда и протянул линию по свежескошенной траве.
Теперь все ребята – кроме группы Шлей, у которой вдруг стали нормально летать самолетики, – шли из-под тента вслед за Гу и его спутниками.
Автомобиль, движущийся по развязке, плавно остановился у бордюра: миз Чамлиг вернулась с перерыва на ланч.
Роберт Гу подошел, прямо за ним с расстроенным видом спешила Сянь. Приятных звуков Гу больше не издавал. Он выхватил силовой шнур из руки Хуана и вставил в универсальный разъем доски, обойдя пакеты аккумуляторов, которые использовала Сянь. Наклонил доску, высыпал металлические бусинки Рэднеров в отверстие на верхней грани.
Чамлиг уже вышла из машины:
– Что здесь про…
– Мой проект из мастерской, Луиза. Достало меня это «внутри нет деталей, обслуживаемых пользователем». Хочется посмотреть, что же там есть.
Он оперся на капот машины и провел пальцами по напечатанным словам, запрещающим клиенту лезть внутрь. Дети сбились в кучку, глядя большими глазами. Хуан никогда не слышал, чтобы в Фэрмонте кто-нибудь спятил. Роберт Гу творил историю.
Старик приставил транспортную доску к автомобилю. Где же ваш боевой лазер, мистер Супермен?Гу посмотрел вдоль края доски, потом глянул направо, на братьев Рэднер.
– Ребята, честное слово, не стоит там стоять. Сю Сянь отчаянно кричала на близнецов:
– Назад, назад!
А к Хуану стали приходить совершенно невероятные ответы от программы механики, и он отпрыгнул от транспортной доски. Роберту Гу не нужен был боевой лазер – для этой работы у него был сейчас инструмент не хуже.
Гу включил доску. Раздался звук, будто разорвали ткань, только громко,этакий звук грома судьбы. В двадцати футах от машины, где только что находились Рэднеры, стояла олеандровая изгородь, некоторые ветки – толщиной с Хуанову руку. Белые цветы заплясали, как на ветру, одна из веток треснула и рухнула на тротуар.
Гу повел доской вдоль закругления автомобиля, всаживая в капот десятки металлических шариков в секунду, оставляя восьмидюймовый разрез в композите. Он повернул доску – резак– и прочертил угол. Лужайку возле его ног терзали невидимые рикошеты.
Меньше чем через десять секунд Гу замкнул разрез. Удаленная секция упала в темноту водительского отсека.
Гу отшвырнул изделие Сянь на траву, полез в водительский отсек и выдернул освобожденную секцию корпуса. Со стороны стоящих за его спиной детей донеслись нестройные и слегка презрительные приветственные клики.
– Ты, тупица! Там же должна была быть задвижка! Чего ты замок не выбил?
Гу будто и не слышал. Он наклонился, чтобы заглянуть внутрь. Хуан чуть придвинулся. Отсек был темен, но рассмотреть можно. Если не считать повреждений, вид у него был именно такой, как в руководстве. Несколько процессорных узлов и волокна, ведущие к другим узлам, сенсорам и эффекторам. Рулевой серводвигатель. Вдоль днища, не попавшая под рез, шина постоянного тока к левому переднему колесу. А остальное – пусто. Конденсатор и элементы питания располагались сзади.
Гу заглянул в темный отсек. Не было ни огня, ни взрыва. Даже если бы он врезался в машину сзади, предохранители не допустили бы никакого драматического финала. Но Хуан видел все больше и больше флагов ошибок. Скоро приедет мусорный фургон.
Гу опустил плечи, и Хуан посмотрел на ящики компонентов поближе. На каждом было физически отпечатано предупреждение: ВНУТРИ НЕТ ДЕТАЛЕЙ, ОБСЛУЖИВАЕМЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕМ.
Старик поднялся и шагнул прочь от машины. Позади него Чамлиг и появившийся Уильямс загоняли учеников обратно в палатку. В основном ребятишки были в полном восторге от этой сумасшедшей выходки. Ни у кого из них, даже у братьев Рэднер, никогда не хватало духу устроить такой тарарам. Когда же они учиняли крупную шалость, обычно это бывало программно, как то, что кричал тот человек из толпы.
Сю Сянь подобрала свое жутковатое изделие, модифицированное Гу. Она качала головой и что-то про себя бормотала. Отключив прибор от сети, она шагнула к Роберту Гу.
– Я возражаю против присвоения вами моей игрушки! – заявила она. На ее лице застыло странное выражение. – Хотя вы улучшили ее этим добавочным перегибом. – Гу не отвечал, и она нерешительно добавила: – И я никогдабы не включила ее в силовую сеть!
Гу махнул рукой в сторону выпотрошенной машины:
– Русская матрешка до самой глубины. Правда, Ороско? Хуан не стал смотреть, что такое русская матрешка.
– Да это же мусор, профессор Гу. Кому оно надо – с таким возиться?
Сю Сянь обошла вокруг, увидела пустой отсек, коробки с проштампованной надписью. Посмотрела на Гу.
– Да вы еще хуже меня, – тихо сказала она.
У Гу дернулась рука, и секунду Хуану казалось, что сейчас он ударит эту женщину.
– Ты стерва никчемная! Ты была всего лишь занюханным инженером, а сейчас даже на это тебе нужна переподготовка.
Он повернулся и пошел вдоль развязки, вниз, к Пала-авеню.
Сянь шагнула за ним раз, другой. Из школы доносился голос Чамлиг, требующий, чтобы все вошли в здание. Хуан протянул руку, тронул Сянь за плечо:
– Доктор Сянь, мы должны вернуться.
Она не стала спорить, просто повернулась и пошла к палатке, крепко держа свою транспортную доску. Хуан шел за ней, все это время глядя на психа, который устремился в другую сторону.
* * *
Хотя Роберта Гу в кампусе уже не было, остаток дня прошел весьма интересно. Школьный совет потребовал прекращения прений… точнее, попытался потребовать. Но ему пришлось разрешить ученикам связаться с домом, и большинство детей сочло это возможностью ухватить журналистскую подработку. Хуан был достаточно близок к тому, чтобы передать несколько лучших картинок «великой разделки автомобиля»; его мама не была бы этим довольна. И еще меньше она была бы довольна, узнав, что у «психа» три общих курса с Хуаном.Как бы то ни было, а кампус стал знаменит в Сан-Диего и за его пределами, конкурируя с миллиардом прочих курьезов дня по всей планете. Ученики из других классов прогуливали уроки, чтобы заглянуть туда. Хуан видел, как этакая пухленькая девица лично разговаривала с миз Чамлиг. Мири Гу.
К трем часам дня ажиотаж спал. Для большинства учеников это уже было после конца уроков. Рэднеровский пул ставок о наказании Гу был выкуплен какими-то ребятами из Лос-Анджелеса, в чем близнецам повезло. С немедленной славой есть та беда, что всегда может появиться что-то еще и отвлечь всеобщее внимание.
А в общем, день выдался бурный, но в каком-то смысле грустный.
Хуан был почти уже дома, когда к нему пришел телефонный звонок.
Телефонный звонок? Ну, «Эпифания» это называла «Классик ИМ Лайт». Наверное, прадедушка звонит.
– Да? – ответил он автоматически.
Вызов пришел как окно вида с синтетической камеры. Хуан смотрел вверх, в тесную комнату. Но со странной обстановкой: куча твердых копий книг в картонных ящиках. Почти весь экран занимало лицо с искаженными пропорциями. Потом вызывающий отодвинулся, и это оказался Роберт Гу со своей обзорной страницей.
– Привет.
– Здравствуйте, профессор.
В реале Роберт Гу внушал страх. На этом дешевом плоском виде он казался маленьким и пришибленным.
– Послушай, парень… – Картинка искривилась и дернулась – Гу вертел страницу в руках. Когда она успокоилась, снова его лицо заполнило экран. – Насчет того, что ты говорил на той неделе. Я думаю, что мог бы тебе помочь работать со словами.
Йесс!
– Это было бы трагически, профессор Гу. Гу посмотрел на него недоуменно.
– В смысле, это было бы классически… классно. А я был бы рад вас научить, как носить.
Он уже думал, как будет объяснять маме.
– Ладно. – Лицо Гу отодвинулось, старик пожал плечами. – Думаю, это тоже будет неплохо. Увидимся в школе – если меня туда пустят.
09
БОТВА МОРКОВИ
Надо отдавать себе отчет: путь человека, спасающего мир, отнюдь не усеян розами.
Альфред злобно смотрел на последний доклад Гюнберка Брауна: «Секретное изучение Большого террора в Сан-Диего». Было нелегко и до того, как Гюнберк обнаружил проект ТДМВ Альберта, но после встречи в Барселоне поддерживать двойной облик с каждым днем становилось все труднее. Он никогда не думал, что Браун мог установить такое тщательное наблюдение за лабораториями в Сан-Диего. Альфреду пришлось свернуть там почти всю работу, даже отменить регулярную доставку образцов. От этого его график начал отставать на месяцы.
Единственный светлый момент был, что Гюнберк и Кейко продолжали выполнять план «Кролик». На самом деле Кролик снова проявился неделю назад с предварительным обзором и требованиями платы. Требования были смехотворны – в основном список оптовых закупок веществ, расширяющих сознание, – можно подумать, южноамериканские наркобароны представили его молодому талантливому бизнесмену. А обзор… Кролик представил список контактов в Сан-Диего и сложный план внесения аппаратуры прямого наблюдения в здания лабораторий. Гюнберк и Кейко отнеслись к этому плану с раздражением и с улыбкой соответственно, но все трое согласились, что можно привести его в действие. Американцы будут знать, что их прощупывают, но если не случится чего-нибудь действительно неприятного, операцию можно будет отрицать.
Конечно, то, что видели Гюнберк и Кейко, вещи простые. А сложные – те, которые Альфред спрятал за планом «Кролик». Когда это блестящее вторжение-инспекция завершится, не будет никаких свидетельств его исследовательской программы. Работая как пользующийся доверием руководитель операции, Альфред был уверен, что уж это-то у него получится. Будет триумфомоставить правдоподобные свидетельства, которые уведут этого пойнтера Гюнберка куда-нибудь на другую сторону земного шара – а деятельность Альфреда в Сан-Диего продолжится без помех. Если не выйдет, Альфреду придется восстанавливать организацию – и систему безопасности – своих исследований во второсортных лабораториях. И он потеряет год или два времени разработки.
Но столь ли важна подобная задержка? Трудную часть он уже выполнил. Тест Медовой Нуги показал, что у него есть система доставки. На самом деле псевдомимивирусы куда более устойчивы, чем полагает Гюнберк. Будь целью Альфреда Большой Террор, то он уже, можно считать, победил бы: он мог бы запустить опустошительный психоз, даже настроенный на определенные целевые группы. Способ добиться лучшего ментального контроля очевиден. Но тем временем род человеческий продолжает катиться вниз по горной дороге, а за рулем никого нет. Особые Субботние Вечера, дешевые системы доставки, эпидемии – все это следующий обрыв, Следующее Колоссальное Несчастье. И что, если Следующее Колоссальное Несчастье окажется последним, фатальным Несчастьем, если человечество налетит на него раньше, чем Альфред сможет взять на себя управление?
Так что – да, надо сделать все возможное, чтобы сократить срок на несколько месяцев.
Он отодвинул доклад Гюнберка и вернулся к списку планирования того, что необходимо выполнить за те несколько часов, пока его операция не дала Гюнберку, Кейко и ему самому контроль над лабораторией в Сан-Диего.
Он был так поглощен мыслями, что едва не пропустил звук за спиной. Небольшой хлопок, шипение воздуха – типичный игровой звуковой эффект, – таким звукам здесь не место.
Альфред вздрогнул и обернулся.
Из воздуха вырос Кролик.
– Привет! – объявил он. – Я подумал, что выскочу здесь и дам вам специальный отчет о ходе работ, а может, и попрошу помочь с некоторыми деталями.
Он улыбнулся Альфреду заячьими резцами и сел, с наслаждением грызя морковку. Сел он в большое кожаное кресло для посетителей на той стороне стола Альфреда. В кабинете Альфреда. В его внутреннем кабинете, в бомбоубежище под Мумбаем, в самом сердце Управления Внешней Разведки Индии.
Альфред командовал тайными операциями почти семьдесят лет. И уже десятки лет не был так грубо ошарашен. Это как снова стать молодым – не слишком приятное чувство. Минуту он смотрел на Кролика в упор, обдумывая ужасные следствия из факта, что это создание оказалось здесь. Наверное, лучше всего будет сейчас это игнорировать.И потому ответил выстрелом наугад:
– Отчет о ходе работ? Видел я ваш ход работ. И был несколько разочарован. Вы мало чего достигли…
– Это то, что вы видите.
– …только напустили дурацкого туману и сами себе по временам мешаете. «Местные агенты», которых вы завербовали, ничего не умеют. Например… – Альфред изобразил, будто ищет записи.
Тем временем люди из аналитического ведомства индийской разведки прослеживали вторжение Кролика. Они открыли графическое окно над головой зверька. Кролик явился через роутеры на трех континентах.
– Например, – продолжал Альфред, выбирая наудачу, – вот этот ваш Уинстон Блаунт. Много лет назад он был высокопоставленным администратором в университете Сан-Диего. Но и тогда не имел личных связей с основателями биолабораторий, а сегодня… – Он сделал жест рукой, будто выбрасывая ненужное. – У всех этих людей так мало связей с лабораторией в Сан-Диего, что я мог бы вполне оправданно спросить: что мы получаем за свои деньги?
Кролик перегнулся через стол красного дерева. Его отражение в темной полировке двигалось совершенно синхронно.
– Можете спросить. И обнаружить глубину собственного незнания. Вы-то знали, что искать, и все равно практически ничего не обнаружили. Подумайте, насколько незаметно все должно быть для американцев. Я – фантом, который выглядит как броуновский шум, пока – вуаля! – не щелкнут челюсти капкана моей операции.
По морде кролика расплылась улыбка. Длинные уши дернулись, широким жестом обводя все внутреннее святилище Альфреда.
– В очень малой степени – просто чтобы показать принцип, – эти челюсти сегодня сомкнулись на вас. Вы, японка, тот европеец – все вы думали, что меня провели. И что же осталось сегодня от вашей анонимности?
Альфред сердито глянул на зверька. Нет нужды скрывать свое огорчение. Остается молить Бога, чтобы это было все, что он обнаружил.
А кролик облокотился на стол Альфреда и продолжал щебетать:
– Не волнуйтесь, с вашими приятелями из японской и европейской разведки я не был так откровенен. Я решил, что их это может отпугнуть, а мне нравится проект – знакомиться с новыми людьми, овладевать новыми навыками. Ну, вы меня понимаете.
Он склонил голову набок, будто ожидая взамен некоторой доверительности.
Альфред притворился, что раздумывает, а потом рассудительно кивнул.
– Да. Зная, что наше прикрытие взломано – пусть даже столь внутренним участником, как вы, – они могли бы отменить задание. Вы поступили правильно.
Числа над ушами кролика изменились. Доступная информация о сетевых маршрутах была почти полностью фальшивой, но сетевые латентности – задержки – дали аналитикам восьмидесятипроцентную уверенность, что Кролик передает из Северной Америки. Без помощи от европейских аналитиков сигнала лучшую оценку получить было невозможно. Но меньше всего на свете Альфред хотел сообщать об этом посещении Гюнберку.
Значит, я должен обращаться с этим сукиным сыном как с уважаемым коллегой.
Альфред откинулся в кресле и попытался принять благожелательный вид.
– Ну, тогда между нами: как продвигается ваша работа? Кролик бросил недогрызенную морковку на стол Ваза и заложил лапы за голову.
– Хе! Я почти закончил собирать группу. Файл, который вы, вероятно, смотрите, включает некоторых из них, в том числе досточтимого декана Блаунта. Почти со всеми этими людьми я в состоянии расплатиться из собственных средств. Один из них способен принять участие ради старого доброго приключения. У других побуждения таковы, что их может удовлетворить «благосостояние народов». А одна из вещей, которые есть в Индо-Европейском Альянсе, – это как раз благосостояние народов.
– В той мере, в которой это совершенно непрослеживаемо и не выглядит как благосостояние народов.
– Можете мне поверить. Если эти психи вообще о чем-то задумаются, они догадаются, что на самом деле мы – латиноамериканские наркобароны. Как бы там ни было, где-то через неделю я представлю вам их список пожеланий. Если все пойдет по плану, то вы получите полный доступ в биолаборатории Сан-Диего почти на четыре часа где-то в конце декабря.
– Прекрасно.
– И тогда, быть может, вы мне скажете, что вы там ищете.
– Мы думаем, что американцы там что-то затевают. Кролик приподнял брови.
– Великая держава действует за спиной других держав?
– Такое уже бывало.
Последний раз такое было в начале века, в китайско-американском инциденте.
– Хм! – На минуту Кролик принял почти задумчивый вид. – Я верю, что вы поделитесь со мной тем, что откроете.
Альфред кивнул:
– Если мы сохраним это между нами.
На самом деле, если бы Кролик узнал о проекте ТДМВ, это придало бы понятию «худший исход» новый смысл. К счастью, Кролик не стал развивать тему.
– Еще одно, – сказал зверек. – Один из последних контактов, интересная личность – в некотором роде куда более интересная для меня, чем все эти ваши шпионские шахер-махеры.
– Да?
Альфред был готов выслушать любую глупость, которую выдаст собеседник.
В воздухе повис портрет моложавого китайца. Ваз проглядел приложенную биографию – нет, этот тип совсем не молод.
– Отец Боба Гу? Вы собираетесь баловаться с… – Он резко замолчал, вспомнив недавние события в Парагвае. На миг он забыл, что надо воспринимать спокойно – некоторые виды идиотизма трудно переварить. – Послушайте, эта операция должна была быть тайной. Как вы могли…
– Не беспокойтесь. К младшему у меня интерес нулевой. Просто дурацкое совпадение. Понимаете, отец Боба Гу – свекор Элис Гу.
Гм!Альфред сообразил, что Кролик говорит об Элис Гонг. А!Кролик покинул территорию глупости и ушел в полное сумасшествие. Альфред утратил дар речи.
– А, так про Элис вы знаете? А вам известно, что она организует полномасштабный аудит системы безопасности лабораторий Сан-Диего? Подумайте об этом! И очень скоро американцы попросят Элис улучшить там охрану. Следить за нею – это тиу importante [3] ,старина.
– …Да. – ЕС и Япония выйдут из дела, если узнают, что туда поставили Элис Гонг Гу. А Элис точно раскопает, что я там делаю в этих лабораториях. – Так что вы предлагаете?
– Я хочу сделать так, чтобы Элис не охраняла лаборатории, когда мы туда влезем. Я уже несколько дней слежу за Гу-старшим. Но это происходит слишком медленно. Кроме того… – еще одна вызывающая зубастая улыбка, – я просто умираю от желания поговорить с этим типом напрямую. Нам нужен контакт-зомби.
Появилась еще одна картинка с биографией.
– Индиец?
– Что, тонко я работаю? Да, хотя последние два года мистер Шариф живет в США. У него нет связей с индо-европейской разведкой. Я выйду с ним на контакт как ненавязчивое облачко совпадений, каковым я и являюсь. Если американцы его идентифицируют, он будет идеальной ложной целью. Ваши европейские и японские друзья слишком трусливы, чтобы на это пойти. У вас,я думаю, храбрости побольше. Так что вам я подам сигнал вовремя, только прикройте меня. И держите ваших людей подальше от Шарифа – иногда это буду на самом деле я.
Долгое мгновение Ваз молчал. Он не знал, что Элис Гонг Гу готовят для аудита лабораторий Сан-Диего. Плохая новость. Очень плохая. И недостаточно, чтобы Гонг убрали на один вечер. Но тут его озарило вдохновение. Гении Элис стоил колоссальной жертвы. Он набрел на се тайну несколько лет назад; по-своему она рисковала больше, чем когда-либо приходилось Альфреду. И мое оружие, как бы неполно оно ни было, может остановить ее намертво.Он посмотрел на Кролика:
– Разумеется, вы будете иметь мою поддержку. И участвовать в этом должны только мы двое.
Кролик приосанился.
– Но если позволено будет предложить, – продолжат Альфред, обращаясь как коллега к коллеге, – может быть, лучше запланировать так, чтобы Элис Гу былана дежурстве, когда мы войдем. При должной подготовке мы сможем обратить ее присутствие в свою пользу.
– Правда? – У Кролика в буквальном смысле глаза вылезли на лоб от любопытства. – И как же?
– Через несколько дней я смогу сообщить вам детали. Деталей на самом деле масса, но не для этих длинных ушей.
Альфред уже передал спецификации задания своим внутренним группам. Сколько времени потребуется, чтобы построить псевдомимивирус, соответствующий особой слабости Элис? Каков наиболее надежный метод доставки? Косвенная инфекция здесь, пожалуй, не подойдет.
И какую придумать легенду, чтобы поверил этот мерзкий грызун?
Указанный грызун по-прежнему выжидающе глядел.
– Конечно, – добавил Ваз, – в этом деле есть аспекты, которые мне лучше оставить при себе.
– Хе! Уж конечно. Планы потрясти мир и тому подобное? Не берите в голову, меня вполне устраивает роль вашего Великого Посредника с Небес. Я буду на связи. А пока…
Кролик вдруг оказался в сером мундире, усыпанном медалями и увитом аксельбантами, и выбросил руку в гитлеровском салюте:
– Да здравствует Индо-Европейский Альянс!
С этими словами Кролик исчез, как дешевый театральный герой. Каковым он и был.
Альфред почти две минуты просидел неподвижно, не отвечая на пронзительные сигналы тревоги, гудящие по всей офисной сети, не отвечая на представляемые анализы, которые уже генерировали его люди. Он пересматривал свои приоритеты. Раньше он не знал про Элис Гонг Гу, но теперь узнал, и у него хватит времени, чтобы превратить ее присутствие в преимущество. Грустно, что придется нанести урон этой женщине, которая, по сути, сражается на его стороне, которая более кого угодно сделала для того, чтобы избавить мир от опасности.
Он заставил себя вернуться к делу. Помимо Элис, появился еще один приоритет: узнать побольше об этом кролике. В частности, как его уничтожить.
Альфред Ваз не имел официального звания в Управлении внешней разведки, но власть его там была огромной. Иначе даже при современной технике засекречивания он не мог бы скрыть свои исследовательские программы. Сейчас… визит Кролика в штаб УВР мог стать наиболее обсуждаемым провалом десятилетия – но только если о нем узнают посторонние и начнут обсуждать! Альфред использовал всю свою власть в Управлении и все тайные политические рычаги, нажитые за семьдесят лет, чтобы весть не вышла за пределы его собственных групп. Если пронюхает генеральный инспектор УВР, все планы Альфреда вскроются тут же. И печально, что его собственное правительство, вероятнее всего, сочтет его предателем, узнав о попытках спасти мир.
А потому расследование дурацкой шутки Кролика – дело деликатное. Каким-то образом этот противник проник сквозь самый защищенный изолирующий брандмауэр. Кролик даже получил поддержку локалайзеров высокого разрешения (что было очевидно по идеальному позиционированию изображения). Очевидное объяснение – Кролик сумел взломать безопасную аппаратную среду. Если так, то основы всех современных систем безопасности под подозрением, и визит Кролика – гром судьбы.
Но ведь не может быть Армагеддон объявлен каким-то дурацким кроликом?
Почти восемьдесят часов неуверенности группы сотрудников Альфреда бились над загадкой. Наконец аналитики УВР нашли истинное объяснение, такое, которое их и успокоило, и глубоко смутило: Кролик – приходится признать, с экстраординарной сообразительностью – использовал сочетание программных глюков и дурацких установок реестров: ошибки того типа, что не дают жить беспечным пользователям. Сухой остаток: Кролик куда более опасен, чем думал раньше Альфред, но он не Следующее Колоссальное Несчастье.
Ваз переживал каждый миг этой неизвестности. Однако больше всего его взбесил тот кусок морковки, что Кролик оставил у него на столе. При всей государственной мощи современной Индии у компьютерщиков УВР ушло трое суток, чтобы стереть логику, вставлявшую это изображение в сеть офиса.
Альфред злобно смотрел на последний доклад Гюнберка Брауна: «Секретное изучение Большого террора в Сан-Диего». Было нелегко и до того, как Гюнберк обнаружил проект ТДМВ Альберта, но после встречи в Барселоне поддерживать двойной облик с каждым днем становилось все труднее. Он никогда не думал, что Браун мог установить такое тщательное наблюдение за лабораториями в Сан-Диего. Альфреду пришлось свернуть там почти всю работу, даже отменить регулярную доставку образцов. От этого его график начал отставать на месяцы.
Единственный светлый момент был, что Гюнберк и Кейко продолжали выполнять план «Кролик». На самом деле Кролик снова проявился неделю назад с предварительным обзором и требованиями платы. Требования были смехотворны – в основном список оптовых закупок веществ, расширяющих сознание, – можно подумать, южноамериканские наркобароны представили его молодому талантливому бизнесмену. А обзор… Кролик представил список контактов в Сан-Диего и сложный план внесения аппаратуры прямого наблюдения в здания лабораторий. Гюнберк и Кейко отнеслись к этому плану с раздражением и с улыбкой соответственно, но все трое согласились, что можно привести его в действие. Американцы будут знать, что их прощупывают, но если не случится чего-нибудь действительно неприятного, операцию можно будет отрицать.
Конечно, то, что видели Гюнберк и Кейко, вещи простые. А сложные – те, которые Альфред спрятал за планом «Кролик». Когда это блестящее вторжение-инспекция завершится, не будет никаких свидетельств его исследовательской программы. Работая как пользующийся доверием руководитель операции, Альфред был уверен, что уж это-то у него получится. Будет триумфомоставить правдоподобные свидетельства, которые уведут этого пойнтера Гюнберка куда-нибудь на другую сторону земного шара – а деятельность Альфреда в Сан-Диего продолжится без помех. Если не выйдет, Альфреду придется восстанавливать организацию – и систему безопасности – своих исследований во второсортных лабораториях. И он потеряет год или два времени разработки.
Но столь ли важна подобная задержка? Трудную часть он уже выполнил. Тест Медовой Нуги показал, что у него есть система доставки. На самом деле псевдомимивирусы куда более устойчивы, чем полагает Гюнберк. Будь целью Альфреда Большой Террор, то он уже, можно считать, победил бы: он мог бы запустить опустошительный психоз, даже настроенный на определенные целевые группы. Способ добиться лучшего ментального контроля очевиден. Но тем временем род человеческий продолжает катиться вниз по горной дороге, а за рулем никого нет. Особые Субботние Вечера, дешевые системы доставки, эпидемии – все это следующий обрыв, Следующее Колоссальное Несчастье. И что, если Следующее Колоссальное Несчастье окажется последним, фатальным Несчастьем, если человечество налетит на него раньше, чем Альфред сможет взять на себя управление?
Так что – да, надо сделать все возможное, чтобы сократить срок на несколько месяцев.
Он отодвинул доклад Гюнберка и вернулся к списку планирования того, что необходимо выполнить за те несколько часов, пока его операция не дала Гюнберку, Кейко и ему самому контроль над лабораторией в Сан-Диего.
Он был так поглощен мыслями, что едва не пропустил звук за спиной. Небольшой хлопок, шипение воздуха – типичный игровой звуковой эффект, – таким звукам здесь не место.
Альфред вздрогнул и обернулся.
Из воздуха вырос Кролик.
– Привет! – объявил он. – Я подумал, что выскочу здесь и дам вам специальный отчет о ходе работ, а может, и попрошу помочь с некоторыми деталями.
Он улыбнулся Альфреду заячьими резцами и сел, с наслаждением грызя морковку. Сел он в большое кожаное кресло для посетителей на той стороне стола Альфреда. В кабинете Альфреда. В его внутреннем кабинете, в бомбоубежище под Мумбаем, в самом сердце Управления Внешней Разведки Индии.
Альфред командовал тайными операциями почти семьдесят лет. И уже десятки лет не был так грубо ошарашен. Это как снова стать молодым – не слишком приятное чувство. Минуту он смотрел на Кролика в упор, обдумывая ужасные следствия из факта, что это создание оказалось здесь. Наверное, лучше всего будет сейчас это игнорировать.И потому ответил выстрелом наугад:
– Отчет о ходе работ? Видел я ваш ход работ. И был несколько разочарован. Вы мало чего достигли…
– Это то, что вы видите.
– …только напустили дурацкого туману и сами себе по временам мешаете. «Местные агенты», которых вы завербовали, ничего не умеют. Например… – Альфред изобразил, будто ищет записи.
Тем временем люди из аналитического ведомства индийской разведки прослеживали вторжение Кролика. Они открыли графическое окно над головой зверька. Кролик явился через роутеры на трех континентах.
– Например, – продолжал Альфред, выбирая наудачу, – вот этот ваш Уинстон Блаунт. Много лет назад он был высокопоставленным администратором в университете Сан-Диего. Но и тогда не имел личных связей с основателями биолабораторий, а сегодня… – Он сделал жест рукой, будто выбрасывая ненужное. – У всех этих людей так мало связей с лабораторией в Сан-Диего, что я мог бы вполне оправданно спросить: что мы получаем за свои деньги?
Кролик перегнулся через стол красного дерева. Его отражение в темной полировке двигалось совершенно синхронно.
– Можете спросить. И обнаружить глубину собственного незнания. Вы-то знали, что искать, и все равно практически ничего не обнаружили. Подумайте, насколько незаметно все должно быть для американцев. Я – фантом, который выглядит как броуновский шум, пока – вуаля! – не щелкнут челюсти капкана моей операции.
По морде кролика расплылась улыбка. Длинные уши дернулись, широким жестом обводя все внутреннее святилище Альфреда.
– В очень малой степени – просто чтобы показать принцип, – эти челюсти сегодня сомкнулись на вас. Вы, японка, тот европеец – все вы думали, что меня провели. И что же осталось сегодня от вашей анонимности?
Альфред сердито глянул на зверька. Нет нужды скрывать свое огорчение. Остается молить Бога, чтобы это было все, что он обнаружил.
А кролик облокотился на стол Альфреда и продолжал щебетать:
– Не волнуйтесь, с вашими приятелями из японской и европейской разведки я не был так откровенен. Я решил, что их это может отпугнуть, а мне нравится проект – знакомиться с новыми людьми, овладевать новыми навыками. Ну, вы меня понимаете.
Он склонил голову набок, будто ожидая взамен некоторой доверительности.
Альфред притворился, что раздумывает, а потом рассудительно кивнул.
– Да. Зная, что наше прикрытие взломано – пусть даже столь внутренним участником, как вы, – они могли бы отменить задание. Вы поступили правильно.
Числа над ушами кролика изменились. Доступная информация о сетевых маршрутах была почти полностью фальшивой, но сетевые латентности – задержки – дали аналитикам восьмидесятипроцентную уверенность, что Кролик передает из Северной Америки. Без помощи от европейских аналитиков сигнала лучшую оценку получить было невозможно. Но меньше всего на свете Альфред хотел сообщать об этом посещении Гюнберку.
Значит, я должен обращаться с этим сукиным сыном как с уважаемым коллегой.
Альфред откинулся в кресле и попытался принять благожелательный вид.
– Ну, тогда между нами: как продвигается ваша работа? Кролик бросил недогрызенную морковку на стол Ваза и заложил лапы за голову.
– Хе! Я почти закончил собирать группу. Файл, который вы, вероятно, смотрите, включает некоторых из них, в том числе досточтимого декана Блаунта. Почти со всеми этими людьми я в состоянии расплатиться из собственных средств. Один из них способен принять участие ради старого доброго приключения. У других побуждения таковы, что их может удовлетворить «благосостояние народов». А одна из вещей, которые есть в Индо-Европейском Альянсе, – это как раз благосостояние народов.
– В той мере, в которой это совершенно непрослеживаемо и не выглядит как благосостояние народов.
– Можете мне поверить. Если эти психи вообще о чем-то задумаются, они догадаются, что на самом деле мы – латиноамериканские наркобароны. Как бы там ни было, где-то через неделю я представлю вам их список пожеланий. Если все пойдет по плану, то вы получите полный доступ в биолаборатории Сан-Диего почти на четыре часа где-то в конце декабря.
– Прекрасно.
– И тогда, быть может, вы мне скажете, что вы там ищете.
– Мы думаем, что американцы там что-то затевают. Кролик приподнял брови.
– Великая держава действует за спиной других держав?
– Такое уже бывало.
Последний раз такое было в начале века, в китайско-американском инциденте.
– Хм! – На минуту Кролик принял почти задумчивый вид. – Я верю, что вы поделитесь со мной тем, что откроете.
Альфред кивнул:
– Если мы сохраним это между нами.
На самом деле, если бы Кролик узнал о проекте ТДМВ, это придало бы понятию «худший исход» новый смысл. К счастью, Кролик не стал развивать тему.
– Еще одно, – сказал зверек. – Один из последних контактов, интересная личность – в некотором роде куда более интересная для меня, чем все эти ваши шпионские шахер-махеры.
– Да?
Альфред был готов выслушать любую глупость, которую выдаст собеседник.
В воздухе повис портрет моложавого китайца. Ваз проглядел приложенную биографию – нет, этот тип совсем не молод.
– Отец Боба Гу? Вы собираетесь баловаться с… – Он резко замолчал, вспомнив недавние события в Парагвае. На миг он забыл, что надо воспринимать спокойно – некоторые виды идиотизма трудно переварить. – Послушайте, эта операция должна была быть тайной. Как вы могли…
– Не беспокойтесь. К младшему у меня интерес нулевой. Просто дурацкое совпадение. Понимаете, отец Боба Гу – свекор Элис Гу.
Гм!Альфред сообразил, что Кролик говорит об Элис Гонг. А!Кролик покинул территорию глупости и ушел в полное сумасшествие. Альфред утратил дар речи.
– А, так про Элис вы знаете? А вам известно, что она организует полномасштабный аудит системы безопасности лабораторий Сан-Диего? Подумайте об этом! И очень скоро американцы попросят Элис улучшить там охрану. Следить за нею – это тиу importante [3] ,старина.
– …Да. – ЕС и Япония выйдут из дела, если узнают, что туда поставили Элис Гонг Гу. А Элис точно раскопает, что я там делаю в этих лабораториях. – Так что вы предлагаете?
– Я хочу сделать так, чтобы Элис не охраняла лаборатории, когда мы туда влезем. Я уже несколько дней слежу за Гу-старшим. Но это происходит слишком медленно. Кроме того… – еще одна вызывающая зубастая улыбка, – я просто умираю от желания поговорить с этим типом напрямую. Нам нужен контакт-зомби.
Появилась еще одна картинка с биографией.
– Индиец?
– Что, тонко я работаю? Да, хотя последние два года мистер Шариф живет в США. У него нет связей с индо-европейской разведкой. Я выйду с ним на контакт как ненавязчивое облачко совпадений, каковым я и являюсь. Если американцы его идентифицируют, он будет идеальной ложной целью. Ваши европейские и японские друзья слишком трусливы, чтобы на это пойти. У вас,я думаю, храбрости побольше. Так что вам я подам сигнал вовремя, только прикройте меня. И держите ваших людей подальше от Шарифа – иногда это буду на самом деле я.
Долгое мгновение Ваз молчал. Он не знал, что Элис Гонг Гу готовят для аудита лабораторий Сан-Диего. Плохая новость. Очень плохая. И недостаточно, чтобы Гонг убрали на один вечер. Но тут его озарило вдохновение. Гении Элис стоил колоссальной жертвы. Он набрел на се тайну несколько лет назад; по-своему она рисковала больше, чем когда-либо приходилось Альфреду. И мое оружие, как бы неполно оно ни было, может остановить ее намертво.Он посмотрел на Кролика:
– Разумеется, вы будете иметь мою поддержку. И участвовать в этом должны только мы двое.
Кролик приосанился.
– Но если позволено будет предложить, – продолжат Альфред, обращаясь как коллега к коллеге, – может быть, лучше запланировать так, чтобы Элис Гу былана дежурстве, когда мы войдем. При должной подготовке мы сможем обратить ее присутствие в свою пользу.
– Правда? – У Кролика в буквальном смысле глаза вылезли на лоб от любопытства. – И как же?
– Через несколько дней я смогу сообщить вам детали. Деталей на самом деле масса, но не для этих длинных ушей.
Альфред уже передал спецификации задания своим внутренним группам. Сколько времени потребуется, чтобы построить псевдомимивирус, соответствующий особой слабости Элис? Каков наиболее надежный метод доставки? Косвенная инфекция здесь, пожалуй, не подойдет.
И какую придумать легенду, чтобы поверил этот мерзкий грызун?
Указанный грызун по-прежнему выжидающе глядел.
– Конечно, – добавил Ваз, – в этом деле есть аспекты, которые мне лучше оставить при себе.
– Хе! Уж конечно. Планы потрясти мир и тому подобное? Не берите в голову, меня вполне устраивает роль вашего Великого Посредника с Небес. Я буду на связи. А пока…
Кролик вдруг оказался в сером мундире, усыпанном медалями и увитом аксельбантами, и выбросил руку в гитлеровском салюте:
– Да здравствует Индо-Европейский Альянс!
С этими словами Кролик исчез, как дешевый театральный герой. Каковым он и был.
Альфред почти две минуты просидел неподвижно, не отвечая на пронзительные сигналы тревоги, гудящие по всей офисной сети, не отвечая на представляемые анализы, которые уже генерировали его люди. Он пересматривал свои приоритеты. Раньше он не знал про Элис Гонг Гу, но теперь узнал, и у него хватит времени, чтобы превратить ее присутствие в преимущество. Грустно, что придется нанести урон этой женщине, которая, по сути, сражается на его стороне, которая более кого угодно сделала для того, чтобы избавить мир от опасности.
Он заставил себя вернуться к делу. Помимо Элис, появился еще один приоритет: узнать побольше об этом кролике. В частности, как его уничтожить.
Альфред Ваз не имел официального звания в Управлении внешней разведки, но власть его там была огромной. Иначе даже при современной технике засекречивания он не мог бы скрыть свои исследовательские программы. Сейчас… визит Кролика в штаб УВР мог стать наиболее обсуждаемым провалом десятилетия – но только если о нем узнают посторонние и начнут обсуждать! Альфред использовал всю свою власть в Управлении и все тайные политические рычаги, нажитые за семьдесят лет, чтобы весть не вышла за пределы его собственных групп. Если пронюхает генеральный инспектор УВР, все планы Альфреда вскроются тут же. И печально, что его собственное правительство, вероятнее всего, сочтет его предателем, узнав о попытках спасти мир.
А потому расследование дурацкой шутки Кролика – дело деликатное. Каким-то образом этот противник проник сквозь самый защищенный изолирующий брандмауэр. Кролик даже получил поддержку локалайзеров высокого разрешения (что было очевидно по идеальному позиционированию изображения). Очевидное объяснение – Кролик сумел взломать безопасную аппаратную среду. Если так, то основы всех современных систем безопасности под подозрением, и визит Кролика – гром судьбы.
Но ведь не может быть Армагеддон объявлен каким-то дурацким кроликом?
Почти восемьдесят часов неуверенности группы сотрудников Альфреда бились над загадкой. Наконец аналитики УВР нашли истинное объяснение, такое, которое их и успокоило, и глубоко смутило: Кролик – приходится признать, с экстраординарной сообразительностью – использовал сочетание программных глюков и дурацких установок реестров: ошибки того типа, что не дают жить беспечным пользователям. Сухой остаток: Кролик куда более опасен, чем думал раньше Альфред, но он не Следующее Колоссальное Несчастье.
Ваз переживал каждый миг этой неизвестности. Однако больше всего его взбесил тот кусок морковки, что Кролик оставил у него на столе. При всей государственной мощи современной Индии у компьютерщиков УВР ушло трое суток, чтобы стереть логику, вставлявшую это изображение в сеть офиса.
10
ОТЛИЧНАЯ ТЕМА ДЛЯ ДИССЕРТАЦИИ
Дома Мири вела себя покорно, и это беспокоило Элис – несколько непоследовательно, ведь Боб не хотел, чтобы девочка в ближайшее время разговаривала с Робертом. По-любому оба они были согласны, что Роберт снова ее обидит, если представится возможность.
Ладно. Мири оставила Роберту в пользование гостиную в любой момент, когда он того пожелает. Но продолжала за ним шпионить всегда, когда это можно было делать достойно.
Вот-вот наступит Хэллоуин. Ей полагалось бы бегать по сайтам подруг, закопавшись в окончательное планирование. Они с Аннет и Полой столько труда потратили на Спилберга-Роулинг, а теперь ей это все казалось глупостью.
Мири общалась с более далекими друзьями. Родители Циня были психиатрами в Провинциальной группе здравоохранения в Хайнане. Цинь не очень хорошо владел английским, а Мири по-китайски говорила еще хуже. Впрочем, язык проблемы не составлял. Они встречались на его или на ее стороне планеты – в зависимости от того, где был день или получше погода, – и болтали на примитивном подмножестве английского, а воздух вокруг был наполнен гипотезами-предложениями переводов и картинками, заменяющими слова. Они вдвоем много вносили информации в склады ответов – это было самое «социально ответственное» из увлечений Мири.
Ладно. Мири оставила Роберту в пользование гостиную в любой момент, когда он того пожелает. Но продолжала за ним шпионить всегда, когда это можно было делать достойно.
Вот-вот наступит Хэллоуин. Ей полагалось бы бегать по сайтам подруг, закопавшись в окончательное планирование. Они с Аннет и Полой столько труда потратили на Спилберга-Роулинг, а теперь ей это все казалось глупостью.
Мири общалась с более далекими друзьями. Родители Циня были психиатрами в Провинциальной группе здравоохранения в Хайнане. Цинь не очень хорошо владел английским, а Мири по-китайски говорила еще хуже. Впрочем, язык проблемы не составлял. Они встречались на его или на ее стороне планеты – в зависимости от того, где был день или получше погода, – и болтали на примитивном подмножестве английского, а воздух вокруг был наполнен гипотезами-предложениями переводов и картинками, заменяющими слова. Они вдвоем много вносили информации в склады ответов – это было самое «социально ответственное» из увлечений Мири.